Теории значения в логической семантике

Размещено на http: //www. allbest. ru/

Содержание

Введение

1. Теории значения в логической семантике

2. Становление теорий значения при исследовании обыденного языка

3. Развитие теорий значения в естественном языке

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Актуальность данной темы обусловлена тем, что сравнительно не так давно, в начале прошлого столетия в философии мы наблюдаем явление, которое связало с переосмыслением понятия и роли языка в познании - так называемый лингвистический поворот. Прослеживается тенденция на исследование языка и языковых феноменов не только в рамках аналитической философии, но и в герменевтике, структурализме и постструктурализме. Стоит заметить, что на протяжении всей истории философии разные мыслители уделяли внимание анализу значения языковых выражений.

На сегодняшний день актуальным является то, что обращение к феномену языка как к специфическому предмету продиктовано тем, что нельзя исключить язык из различных методов исследования, так как мы находимся, живём, действуем в языковой реальности.

Представители аналитической философии убеждены в том, что исследуя феномен языка, его черты и механизмы функционирования, можно составить представление о физической реальности. Язык способствует упорядочению, систематизации смыслового содержания, он рассматривается не только как средство общения и компонент познавательной деятельности, но как единственная среда сознательной и бессознательной деятельности человека. Поиск современных форм реализации языка актуализирует проблемы семантики, т.е. связи между элементами языка и их значением, синтаксисом, а так же формы и содержания единиц языка в различных условиях коммуникации. По мнению Т. Хилла: «В то время как античная и средневековая философия имели дело, прежде всего, с проблемой бытия, а новая философия - с проблемой познания, современная философия всё больше внимания уделяет проблеме значения. Современная философия в последнее время, касаясь проблемы познания, рассматривает эту проблему не с точки зрения исследования отношения между познающим и познаваемым, и не с точки зрения оправдания гипотез, а прежде всего, с точки зрения выявления значений или анализа языковых выражений» [42; с. 363].

Язык - это система знаков. Любой знак - это «материальный, чувственно - воспринимаемый предмет (событие, действие или явление), выступающий в познании в качестве указания, обозначения или представителя другого предмета, события, действия, субъективного образования, или интерсубъективный посредник, структур-медиатор в социальных взаимодействиях и коммуникации» [22; с. 391]. В силу своего определения, невозможно понимание знака без выяснения его значения - предметного, смыслового или интенционального.

Вопросы понимания непосредственно связывают со знанием языка, его слов, а также знанием значения этих слов, которое является основополагающей составляющей того или иного языкового выражения. Известный философ - аналитик К.О. Апель относительно проблемы значения придерживался следующего тезиса: «Насколько я могу видеть, есть три главные точки зрения, с которых может начаться дискуссия относительно (понимания) значения в аналитической философии. Очень приблизительно они могут быть сосредоточены вокруг ключевых слов конвенция, интенция и референция к вещам… «Конвенция» описывает понимание значения как определенной сущности, задаваемой интерсубъективно в языковом сообществе; «интенция» фиксирует значение в качестве факта внутренней психической жизни субъекта; «референция» подразумевает значение в качестве материального объекта или факта в мире природы» [18; с. 12].

Исследование проблемы значения актуализирует ряд таких вопросов как: Содержит ли текст значение само по себе? Привносится ли оно в текст читателем? Что играет большую роль в понимании - значение или смысл? Наполняется ли текст значениями и смыслами благодаря культурному окружению? Стоит ли рассматривать понимание как мыслительную процедуру? Откуда возникает тождественное знание всеми существующих слов?

Объектом исследования является аналитическая философия.

Предметом исследования являются теории значения в англо - американской традиции

Цель работы: Показать, каким образом произошла смена логико - семантического определения значения прагматическим, а так же какую роль играют теории значения в формировании языка, его понимании и коммуникации.

Задачи:

1. Рассмотреть теории значения в рамках логической семантики;

2. Выявить особенности формирования значения в исследовании естественного языка;

3. Раскрыть особенности теорий значения в языковой прагматике;

4. Проанализировать специфику значения, а также влияние теорий значения на формирование и развитие языка, его понимание, интерпретацию и процесс коммуникации.

Методология и степень научной разработанности.

В начале XX века Г. Фреге заложил основы логической семантики, в частности, применяя метод логического анализа. В серии статей 1879 - 1904 гг. философ дал подробный анализ таких понятий как: «значение», «смысл», «понятие», «функция» и т.д. Наряду с Г. Фреге можно отметить Б. Рассела и ранние работы Л. Витгенштейна, в работах которых так же был задействован логико - семантический анализ. Исследователи обыденного языка, такие как М. Даммит, Д. Дэвидсон, Дж. Остин, а также философы, придерживающиеся интенционалистских позиций - Дж. Сёрль, П. Грайс, в основном, применяют компаративный метод и метод контекстуального анализа, так как во второй половине XX века основной целью становится исследование естественного языка. Происходит это ввиду того, что на смену анализа семантики слов приходит анализ прагматики употребления высказываний, где процесс говорения рассматривается сугубо индивидуально и зависит от множества различных факторов, обуславливая собственную интерпретацию значения.

Теоретической базой данного исследования послужили работы современных видных философов и историков философии: Д.В. Иванова, занимающегося исследованием значения как объекта гносеологического исследования; В. А. Ладова, представившего работы о специфики значения в рамках проблемы следования правилу, а также исследования по теории референции и истории современной западной философии; работы В. А. Суровцева, занимающегося анализом проблем современной логики в рамках аналитической философии; Е. В. Борисова, автора множества исследований по философии языка, охарактеризовавшего лингвистический поворот как прагматический. Помимо вышеназванных исследователей, необходимо отметить учёных, работающих в рамках аналитической философии, таких как: А. Ф. Грязнова, Л. Б. Макееву, А. Ф. Зотова, Н. Д. Арутюнову, М. В. Лебедева; а так же видных западных исследователей: Ч. Пирса, К-О. Апеля, У. Селларса, Дж. Пассморта и др.

1. Теории значения в логической семантике

язык значение логический семантика

Исследование проблем философии языка, в основном, представлено логико - лингвистической методологией. Аналитический подход требует, чтобы каждое выдвигаемое положение было строго обосновано: с точки зрения правомерности формулируемого вопроса; однозначности используемых терминов; логичности рассуждения; предпочтение доказательной аргументации идей перед их эмоциональным воздействием; соотнесения посылок и выводов; осторожное отношение к широким философским обобщениям, абстракциям и спекулятивным рассуждениям.

Одним из первых, кто начал рассматривать философию сквозь призму логики стал Готлоб Фреге - немецкий логик, математик и философ. Именно на основе интереса к формальной логике формируются его взгляды. Как уже было замечено, заслуги Г. Фреге сводятся не только к исследованиям в области математики и логики, он так же заложил основы логической семантики. Философ

в логической теории отделил средства выражения от того, что они обозначают. С этого момента начинается новое понимание роли языка, рассматриваемого мыслителем как исчисление, которое можно сравнивать с математическими теориями. Ввиду этого, одной из главных проблем, которые ставил перед собой Г. Фреге - это проблема логического вывода. Мыслитель не отвечает на вопрос, что такое язык, он говорит о том, что, как и в любом математическом исчислении в языке есть своеобразные доказательства и выводы, так же есть условия истинности. Г. Фреге отмечает, что если есть соответствующие компоненты, то и должна быть определенная структура, которой должно соответствовать использование языка. Согласно концепции философа, структура должна быть строго зафиксирована с помощью определенных выразительных средств, которые имеют формальный характер. Если язык математики строго точен, то обыденный язык не лишен двусмысленности. Это, в свою очередь, негативно сказывается на знании как таковом. Г. Фреге полагает, что язык повседневного общения вовсе не предназначен для выражения научных истин и, тем более, для теоретической связи, да и эту связь не всегда можно выявить в полной мере. В своей работе «Шрифт понятий», написанной в 1879 году, философ сформулировал основания особенностей языка или языка формульного мышления, который согласно концепции Г. Фреге, должен очистить от языковой двусмысленности.

Логический анализ предложений уже зависел не от терминов и понятий, из которых состоят предложения, а от тех элементов, которые влияют на условия истинности этих предложений. Вместе с тем Г. Фреге указал на некоторый промежуточный шаг между предложением о некотором объекте и понятии о нем. Он назвал этот промежуточный шаг схватыванием смысла. В языке есть множество элементов, которые предназначены для того, чтобы облегчить понимание. В рамках теории значения Г. Фреге, этими элементами являются интонации или порядок слов и др. Автор приводит пример с предложением «Альфред еще не пришел». В данном предложении сообщается, что некий Альфред не пришел, но при этом косвенно указывается на то, что его прихода явно ожидают. Но указывается на это именно косвенно. Смысл, таким образом, появляется благодаря осознанию определенных условий, в которых осуществляется предложение.

Язык у Г. Фреге представляется в виде формальной структуры. Этот факт позволяет по-новому взглянуть на грамматическую структуру предложения. Анализируя логические структуры, мыслитель утверждает, что они являются не полными и требуют определенного дополнения. По мнению немецкого логика, функциональные выражения - это всего лишь оболочка, и этой оболочке должно соответствовать некоторое содержание. Содержанием как раз и будет смысл и значение.

Анализ смысла и значения языковых выражений философ представил в своей работе «Смысл и значение» 1892г. «Знак как таковой (слово, словосочетание или графический символ) может мыслиться не только в связи с обозначаемым, то есть с тем, что можно было бы назвать денотатом знака, но и в связи с тем, что мне хотелось бы назвать смыслом знака» [35; с. 182]. Нужно четко разграничивать знак и обозначаемый им внеязыковой объект. Именно с этого момента начинается анализ отношения знака и внеязыкового объекта, или отношения знака, значения и смысла.

Понятие имени, или знака, употребляется как в логике, так и в обыденном языке. «Под «знаком», или «именем», я понимаю какое-либо обозначение, представляющее собой собственное имя, чьим значением, следовательно, является определенный предмет (это слово употреблено в самом широком смысле), но не понятие и не отношение… Обозначение единичного предмета может также состоять из многих слов или других знаков. Для краткости пусть каждое такое обозначение носит название собственного имени» [35; с. 183]. С каждым именем Г. Фреге связывает то, что он называет значением имени, и то, что называет смыслом имени. Значение имени есть тот предмет, который обозначается (назван) этим именем. Смысл имени в понимании Г. Фреге может описать как те сведения, ту информацию, которая заключена в имени, а понимание имени человеком - как усвоение этой информации. «Собственное имя (слово, знак, соединение знаков, выражение) выражает свой смысл, означает или обозначает свое значение. С помощью данного знака мы выражаем его смысл и обозначаем его значение» [35; с. 188].

Различие между смыслом и значением Г. Фреге вводит в связи с размышлением об отношении тождества двух выражений: а=а и а=в. Если тождество - это отношение равенства, а знак «=» выражает это равенство, то эти два выражения кроме как буквенного обозначения не отличаются. Философ настаивает на том, что их отличия все же существенны. В отношении истины а=а истинно a priori. Какое значение будут принимать буквы совершенно не важно, чего не скажешь о выражении типа а=в. Согласно концепции Г. Фреге, выражение а=а тавтологично, неинформативно, так как не сообщает никакой новой информации, а выражение типа а=в - информативно. «a = a и a = b являются - это очевидно - предложениями, имеющими различную познавательную ценность: a = a имеет силу a priori и называется, по И. Канту, аналитическим, в то время как предложения формы a = b часто содержат очень ценное расширение нашего знания и a priori не всегда могут быть обоснованы. «Открытие того, что каждое утро восходит то же самое, a не новое солнце было, пожалуй, самым плодотворным в астрономии. Еще и сейчас открытие того, что вновь открытый астероид или комета совпадает с уже ранее известным астероидом или кометой, не всегда является чем-то само собою разумеющимся. Но если бы мы захотели видеть в равенстве отношение между тем, что значат имена «a» и «b», мы оказались бы не в состоянии провести различие между a = b

и a = a в случае, если a = b истинно» [35; с. 181]. Таким образом, выражается отношение некоторой вещи к себе самой, при этом такое отношение, где каждая вещь относится к себе самой и в котором ни одна вещь не относится к другой вещи. Г. Фреге приводит пример с планетой Венера. Утренняя и Вечерняя звезда

- здесь тождество задается по референции к тому же объекту - планете Венера, а различие - по способу представления объекта в мысли.

Отсюда можно сделать вывод, что в отношении к предмету значения знака оно совпадает с экстенсионалом, или объемом понятия, то есть со множеством объектов, способных именоваться данной языковой единицей. Стоит заметить, что в экстенсиональном анализе неважно, как задается значение. Важно лишь то, чтобы это значение совпадало с обозначаемым. Анализ содержания языкового знака сводится, в основном, к установлению условий истинности, которые должен удовлетворять знак, чтобы правильно обозначать. Но возникает проблема с проверкой на истинность. Г. Фреге говорит о том, что в двузначной системе исчисления у некоторых знаков нет значения. Примерами таких знаков могут быть: кентавр, русалка, химера. Согласно концепции Г. Фреге, эти знаки имеют лишь смысл. Также существуют предметы, а вернее, один и тот же предмет, который может обозначаться разными знаками и соответственно получать при этом же значении разный смысл. Примерами таких предметов являются: месяц и луна, желтуха и гепатит. Как способ знания смысл совпадает с интенсионалом, то есть с содержанием понятия. Если сравнить художественное знание и научное, то в научном, конечно же, будет делаться ставка больше на значение, а в художественном на смысл. Только в художественной литературе мы можем назвать корабль парусом. Эстетически ценным здесь является не истинностное значение, или значение само по себе, а способ представления этого значения в языковом выражении, то есть, смысл. Чтобы адекватно описывать работу языка, необходимо учитывать и экстенсиональные и интенсиональные аспекты употребления языка.

Таким образом, именно Готлоб Фреге заложил основы логической семантики, выразив их через семантический треугольник, где в одной из вершин располагается имя (представляющее собой выражение какого-либо языка), в другой - обозначаемая, или называемая, этим именем вещь (предмет имени, или денотат имени, или значение), в третьей - выражаемый этим именем смысл (смысл имени, он же концепт денотата).

Согласно концепции Г. Фреге, язык, предназначенный для научных целей, должен быть совершенным в логическом отношении, он должен обеспечивать синтаксически однозначное представление семантических различий. В логически совершенном языке каждый знак должен иметь только одно значение. Значение, или денотат (от лат. denotatus -- обозначенный) у Г. Фреге есть то, что называется этим именем, представителем чего оно является в языке, это соотнесение явления объективной действительности со знаком (именем).

Идеи Готлоба Фреге в дальнейшем продолжил Бертран Рассел. Именно проблемы оснований математики заставили его так же обратиться к философии, или как говорил сам Б. Рассел, желание найти некоторую причину убеждённости в истинности математики. Математику философ полностью сводит к логике: «Она вся сводится к логике в самом строгом и наиболее формальном смысле» [33; с. 1]. Логика, в свою очередь, является основанием философии, и, рассуждая на тему философских школ, Б. Рассел отмечает, что представители различных школ характеризуются своей логикой, нежели метафизикой. Логика Б. Рассела атомистична, она характеризуется тем, что вселенная состоит из различных элементов, которые неразложимы и имеют логический характер, обладают качествами и вступают в определенные внешние отношения друг с другом, а обозначаются в языке с помощью логических собственных имен, поэтому и всю философию его называют «философией логического атомизма».

Так как математика считалась образцом точности научного языка, то и язык математической логики рассматривался как логически совершенный. По мнению Б. Рассела, все традиционные вопросы метафизики возникли из-за слишком вольного обращения с языком, и если построить жесткий, логически - однозначный язык, то проблемы сами собой исчезнут, то есть, если структура мира и логическая структура языка будут соответствовать друг другу, то и будут возможны истинные высказывания о мире.

Возможно, в некоторой степени, формальный язык Г. Фреге и Б. Рассела совпадает, но все же, у Б. Рассела логика претерпела некоторые изменения. Б. Рассел полагал, что работа Г. Фреге применялась только к арифметике и что его предпосылки не исключали определённых противоречий, которые имели место быть и в других формально - логических системах. Ещё в своей работе «Основания математики» Б. Рассел постарался разрешить эти проблемы. Интерпретация формального языка и связанная с ней теория значения также претерпели изменение.

В «Философии логического атомизма», анализируя специфику значения, философ утверждает, что значение может быть разным и не нужно под значением подразумевать только что-то одно. Б. Рассел различает значения слов по различным типам. «Атрибут (выраженный прилагательным) относится к типу, отличному от типа объекта, к которому он может быть (истинно либо ложно) приписан; отношение (выраженное, возможно, предлогом, возможно, переходным глаголом, возможно, некоторым другим способом) относится к типу, отличному от типа членов, между которыми оно имеет или не имеет место» [33; с. 72]. Таким образом, существует не одно отношение значения между словами и тем, что они обозначают, а множество отношений значения, при этом каждое различного логического типа. Б. Рассел полагает, что именно из-за различных логических типов существуют ошибки и путаницы в философии, которые к тому же возникают из-за обыденного языка, который является источником путаниц и неясности, ввиду этого, перевод на формальный, строго логический язык необходим.

Здесь необходимо проанализировать различие смысла и значения в рамках концепций Г. Фреге и Б. Рассела. Б. Рассел отдает большое предпочтение теории значения, которая так же называется денотативной, потому что она имеет непосредственное отношение к именам собственным. Согласно теории этого философа, значением имени собственного является его носитель, т. е. значение имени отождествляется с его денотатом, или референтом.

Стоит отметить, что Готлоб Фреге вводил понятие имени для характеристики имени собственного и отмечал, что существуют имена, такие как кентавр, русалка, которые не имеют значения, то Б. Рассел вводит понятие имени для обозначения того, что существует в реальности. Но то, что мы называем именами, порой ими не являются, а представляют собой лишь описания, такие имена Б. Рассел называет дескрипциями. Имя напрямую указывает на свой референт, дескрипция же не указывает непосредственно на то, что она обозначает. Дескрипция, таким образом, может лишь задавать некоторые определенные характеристики, которым либо может удовлетворять какой-либо объект, либо нет. «Имя представляет собой простой (полный) символ, имеющий значение (соотнесенный с денотатом) сам по себе и предназначенный для выполнения функции субъекта суждения», «дескрипция же является неполным символом, приобретающим значение (отнесенность к денотату) только в составе предложения», и предназначается «для выполнения роли предиката (пропозициональной функции)» в нем [2; с. 8]. Дескрипции у Б. Рассела выступают в роли описательных понятий, которые существуют отдельно от вещей. Они выступают как идеальный (искусственный) образ вещи.

Еще одной причиной философской путаницы как раз и является оперирование дескрипциями, а не подлинными именами. Дескрипции, согласно Б. Расселу, бывают определённые и неопределённые. Классы, множества предметов характеризуются неопределенными дескрипциями, примерами таких могут послужить: человек, стол, число, житель Франции и т.д., это все неопределенные, неоднозначные имена. Такие предметы выражают общие имена, и не относятся к какому - либо единственному, конкретному предмету и характеризуют целую область значений, попадающих под описание неопределенной дескрипции. Причем эти предметы могут не существовать в реальном мире, единорог является тому доказательством, и, в свою очередь, они являются ментальными образованиями, т.е. концептами. «Мы их поймем, если знаем, что такое единорог или морской змей, то есть какова дефиниция этих мифических чудовищ» [24; с. 42]. Определенной же дескрипции соответствует один единственный предмет или индивид: «ученик Платона», «автор Ваверлея» являются примерами таких дескрипций. «Определенные дескрипции отличаются от неопределенных только одним - импликацией единичности» [24; с. 50].

Для Б. Рассела принципиально различать имена и дескрипции, так как дескрипция, описывая некоторый факт, может быть истинной и ложной. Даже неопределенная дескрипция, описывая фактический класс, обладающий некоторым общим признаком, является истинной. Согласно концепции Б. Рассела, примером такой дескрипции является «r - человек». Если за место «r» вставить конкретные имена: Джон, Стюарт и т.д., то дескрипция будет истинной, а ложной она будет в случае, если подставить имена животных. Получая свое значение только в составе предложений, неопределенные дескрипции примера «r - морской змей» не имеют собственного значения, но имеют концептуальное, или ментальное значение, так как описывают мысленный образ. Определенные же дескрипции имеют определенный смысл и определенный, единственный референт, то есть обладают собственным значением. «Имя - есть простой символ, значение которого представляет собой то, что может употребляться только в функции субъекта, то есть нечто, обозначенное нами как индивид, или «частный случай», «особь» («a particular»)» [24; с. 48]. Имя не может быть истинным или ложным, оно не описывает факта, поэтому не может быть просто дескрипцией, оно не имеет смысла, а напрямую соотносится со своим референтом актом именования того, что есть.

Б. Рассел исходит из мысли о том, что за каждым именем в определенной или неопределенной форме скрывается дескрипция. Это понятия, существующие отдельно от вещей, они выступают как идеальный, искусственный образ вещи, предмета, явления, как идеальный язык. В семантическом плане, имя выполняет функцию обозначения предмета мысли, поэтому имена не должны быть убраны из каких - либо выражений. Формальная логика, позволяющая построить логически совершенный язык способствует и обеспечивает лучший путь к пониманию взаимосвязи между языком и реальностью. Согласно философу, языковое выражение обладает значением благодаря отношению между словами и миром, и при этом референция выступает как первичное отношение между языком и миром. Семантика у Б. Рассела двухуровневая, так как философ использует лишь знак и референт, в то время как у Г. Фреге она трехуровневая. Семантику Б. Рассела можно назвать референциалистской, т.к. мыслитель говорит о наличествовании конкретных материальных объектов в мире, обладающих значением.

Одним из тех, кто продолжил и предложил свой вариант логического атомизма, свою семантическую теорию, был Людвиг Витгенштейн. На становление его философских взглядов повлияли работы Г. Фреге и Б. Рассела. Как говорил сам Л. Витгенштейн «Работы Фреге и моего друга Бертрана Рассела…в значительной степени стимулировали мои мысли» [7; с. 1]. Стремление к созданию логически - совершенного языка, различение смысла и значения, поиск связи между языком и миром и многое другое - таковы вопросы, которые мыслитель развивает в своем труде «Логико - философский трактат», которые он непосредственно позаимствовал у своих предшественников. Основой логических построений Л. Витгенштейна являются атомарные факты. Мир при этом - это совокупность фактов, которые мыслятся как существующие и находятся в своем логическом порядке на определенных местах. Атомарный факт представляет собой соединение вещей, предметов, т.е. объектов, и является предметом высказывания как истинного, так и ложного. Факты - это, своего рода, форма объектов и эти объекты могут служить предметом высказывания, вступая в комбинации друг с другом. В атомарном факте объекты связаны друг с другом, как звенья связаны в цепи. Л. Витгенштейн в своем трактате утверждает: «…мы не можем мыслить никакого объекта вне возможности его связи с другими» [7; с. 2]. В предложении, как утверждает мыслитель, должно быть такое количество различных частей, сколько их в положении вещей. «Каждое высказывание о комплексах может быть разложено на высказывания об их составных частях и на предложения; полностью описывающие эти комплексы» [7; с. 2]. Предложение есть связь имен, и она дает нам образ положения вещей, то есть, образ действительности. Факт и его лингвистический образ находятся в одном и том же логическом пространстве, где под предложением понимается сложный пропозициональный знак, в свою очередь, состоящий из простых знаков, т.е. имен. Имя не разлагается далее никаким образом; оно - первичный знак. Каждое имя под собой заключает только один объект, не сообщая никакой информации, а лишь указывая на него. «Имя замещает в предложении объект» [7; с. 6]. Имя представляет объект, т.е. простейшая единица языка соответствует простейшей единице реальности. «Объекты я могу только называть. Знаки замещают их. Я могу только говорить о них, но не высказывать их. Предложение может только сказать, как существует предмет, но не что он такое» [7; с. 6].

Так же как и Г. Фреге, Л. Витгенштейн различает смысл и значение, но у второго имя имеет значение, но не имеет смысла, но в отношении предложений он говорит о том, что те, в свою очередь, не имеют значения, но наделены смыслом. «Только предложение имеет смысл; только в контексте предложения имя обладает значением» [7; с. 6]. Значением имени является обозначаемый им объект, который, в свою очередь, трактуется как нечто метафизически простое и представляющее предел анализа, т. е. подлинный логический атом. Чтобы значение существовало, необходимо наличествование объекта, обозначенного именем. Таким образом, значение устанавливается при соотнесении его с объектом. Если известно значение Л. Витгенштейн так же отмечает, что возможность понимания предложений, даже тех, которые мы ни разу не слышали, следует из того, что мы можем помыслить изображенные в них возможные положения вещей. Предложение, имеющее смысл, описывает факт истинным или ложным образом. Если объекты, которые обозначены именами, связаны в настоящем, реальном мире так же, как имена в предложении, то такие предложения являются истинными. Важно отметить, что философ специально не вводит субъекта, который смог бы понять этот смысл, так как смысл существует сам по себе, а логика выступает в роли этого субъекта, которая устанавливает различные соответствия между образами и фактами.

Л. Витгенштейн, разрабатывая свою концепцию, одной из целей ставит: показать, как, все-таки, работает наш язык, рассматривая его сквозь призму логики. «В предложении мысль может быть выражена так, что объектом мысли будут соответствовать элементы пропозиционального знака» [7; с. 5]. По мнению философа, знаки, которые используются в предложении, называются именами. Соответствие между простыми элементами языка, или именами, и миром, т.е. объектами, возможно только потому, что мир и язык находятся в одном логическом пространстве и являются зеркальными отражениями друг друга.

Таким образом, в работе «Логико-философский трактат» Л. Витгенштейн создаёт онтологическую модель, направленную на формирование представлений всего происходящего в действительности. Эта модель, как подчёркивает мыслитель, выступает первичной и истинной философской системой познания и понимания материального мира, а также того, как те или иные характеристики, образы представить в языке.

Таким образом, согласно концепции Г. Фреге значением выступает предмет (денотат), по мнению Б. Рассела значением является имя (концепт), а Л. Витгенштейн характеризует значение как имя, чётко направленное на характеристику объекта действительности. Отличие семантики Б. Рассела от семантики Л. Витгенштейна состоит в том, что у Б. Рассела имя, определяемое дескрипциями, характеризует множество значений, в зависимости от интерпретации его каждым субъектом, а у Л. Витгенштейна каждое значение строго характеризует определённый объект действительности.

Необходимо отметить, что проанализированные семантические концепции в дальнейшем выступают основой при формировании языковой прагматики в англо-американской традиции.

2. Становление теорий значения при исследовании обыденного языка

В конце 20-х -- начале 30-х годов в Англии сформировался тип философского анализа, основной целью которого становится анализ обыденного языка. Данный тип анализа непосредственно становится в противовес формализованному анализу. По мнению исследователей данного периода, в основе языка формальной логики, математики, физики лежит именно обыденный язык, и поэтому основным предметом исследования должен быть он. Именно с «Философских исследований» Л. Витгенштейна происходит переосмысление роли обыденного языка. В рамках данной работы Л. Витгенштейн занимается исследованием многих вопросов: специфики понятия «значение», понимания, предложения, состояний сознания и многого другого. Философ приходит к заключению, что основная масса предложений языка несводима к изъявительному наклонению, а стало быть, в принципе не может быть подвергнута верификации.

«Термин «прагматика» был введен в научный обиход одним из основателей семиотики -- общей теории знаков -- Ч. Моррисом. Следуя идеям Ч. Пирса, Моррис разделил семиотику на семантику -- учение об отношении знаков к объектам действительности, синтактику -- учение об отношениях между знаками, и прагматику -- учение об отношении знаков к их интерпретаторам, то есть к тем, кто пользуется знаковыми системами» [27; с. 3]. Прагматика, таким образом, изучает поведение знаков в реальных процессах коммуникации. На первый план в философии языка окончательно выходит проблема значения, а именно, с анализа семантики слов и предложений переходит к анализу прагматики употребления высказываний. С этого момента значение слов может быть определено как экстралингвистически, то есть с прагматическими, социокультурными, психологическими и другими факторами, так и ситуацией. Предложения, таким образом, могут иметь более одного значения, так как значение слов выводится из способа их употребления, из языковых игр, в которые играют этими словами. «Языковой игрой» я буду называть также единое целое: язык и действия, с которыми он переплетен» [8; с. 5].

Изменения во взглядах на функции обыденного языка привело к тому, что исследование языка не являлось теперь единообразной логической процедурой. Теперь это исследование заключало в себе разностороннее размышление над фактическим языковым опытом, который в каждом конкретном случае приспособлен к определенной языковой игре.

В «Философских исследованиях» Л. Витгенштейн различает носителя имени и его значение, и приходит к выводу, что значение термина, большей частью, определяется его употреблением, а значит, критерием познания или подходом к познанию, состоящему в понимании словесных выражений, является умение применять данное выражение. «Для большого класса случаев -- хотя и не для всех, -- где употребляется слово «значение», можно дать следующее его определение: значение слова -- это его употребление в языке. А значение имени иногда объясняют, указывая на его носителя» [8; с. 14].

Л. Витгенштейн в «Философских исследованиях», пересматривая цели и методы исследования языка, вводит понятие языковой игры, понимаемые им как формы языкового воздействия по определенным правилам. Описывая работу языка, мыслитель показывает, что она опирается не на индивидуальный опыт, а на коллективные человеческие практики. Таким образом, проблема значения является средством разрешения основных вопросов относительно языка. «Тем, что соответствует определенному имени, без чего оно не имело бы значения, является, например, парадигма, употребляемая в языковой игре в связи с данным именем» [8; с. 18]. «Говорим же мы, нисколько не сомневаясь, что понимаем это слово, а между тем его значение заключено в его употреблении» [8; с. 50].

Можно заключить, что Л. Витгенштейн рассматривает зависимость значения от чего - то, что выходит за рамки слова. «Мне говорят: «Ты понимаешь это выражение, не так ли? Выходит, я использую его в том значении, которое тебе знакомо». Как будто значение -- это некая аура, присущая слову и привносимая им с собой в каждое его употребление. Если, например, кто - то говорит, что предложение «Это здесь» (причем показывает на предмет перед собой) имеет для него смысл, то ему следует спросить себя, при каких особых обстоятельствах фактически пользуются этим предложением. При этих обстоятельствах оно и имеет смысл» [8; с. 31].

Исследуя значения слов, Л. Витгенштейн выстраивает следующую последовательность: слово означает нечто в «языковой игре», язык, при этом, существует в составе языковых игр; языковые игры ведутся по определенным правилам, которые возникают в процессе применения слов. Место в языковой игре отдельного слова и есть его значение. «Каждый знак, взятый сам по себе, кажется мертвым. Что придает ему жизнь? -- Он живет в употреблении. Несет ли он живое дыхание в самом себе?-- или же употребление и есть его дыхание?» [8; с. 80]. Человек способен напрямую реагировать действием на приказ или просьбу. Соединение деятельности и речи - это и есть языковая игра. Согласно концепции автора, если мы имеем представление о языке, значит, мы имеем представление непосредственно и о некоторой форме жизни. Речь тесно связана с человеческой деятельностью (будь то устная или письменная речь). Язык, по утверждению Л. Витгенштейна, подчинен правилам и конвенциям употребления. Ввиду этого и значение понимается философом как «регламентированного и целенаправленного употребления слова и высказывания» [27; с. 11].

Однако на данном этапе методология формальной семантики еще не полностью себя исчерпала. Американский логик, философ-аналитик второй половины ХХ века, Дональд Дэвидсон, являясь представителем языковой прагматики, предложил построить семантическую теорию значения, опираясь при этом на формальную структуру теории значения, для того, чтобы применить ее в исследовании естественного языка. К этому моменту теории относительно природы языка, соотношения языка и реальности, семантики и прагматики языка оставались одними из ведущих тем обсуждения в аналитическом сообществе.

В качестве исходной, Д. Дэвидсон взял теорию истины представителя Львовско - Варшавской школы Альфреда Тарского. А. Тарский главной своей задачей видел определение предиката истины, и называл свою концепцию истины семантической, поскольку она имеет дело с определенными отношениями между выражениями языка и объектами, или положениями дел, на которые эти выражения указывают. Так же, по его мнению, понятие «истины» следует соотносить с конкретным языком, так как истинное предложение в одном языке, в другом может оказаться ложным, обязательно при этом нужно учитывать место и время происходящего.

Согласно концепции Д. Дэвидсона, теория значения должна опираться на понятие истины, а именно, на формально - логическую теорию истины. Мыслитель полагал, что наличие теории значения у конкретного языка позволит формулировать теорему для каждого предложения, с помощью которой любое предложение языка, будь то существующий язык или нет, будет способно обретать значение. Ввиду этого, он заимствует из построений А. Тарского Т - предложения, согласно которому, истинность предложения связана с отношением эквивалентности. Исходной формулой Т - предложения является «Х истинно тогда и только тогда, когда р», т.е. «снег бел» истинно тогда и только тогда, когда снег бел. По мнению Д. Дэвидсона, формула «Х истинно тогда и только тогда, когда р» гарантирует, что предложения «Х» и «Р» имеют одинаковое истинное значение.

Д. Дэвидсон отмечает, что связь между определением истины А. Тарского и понятием значения очевидна: «Определение задает необходимые и достаточные условия истинности каждого предложения, а задание условий истинности есть способ задания значения предложения. Знание семантического понятия истинности для данного языка -- это знание того, в чем состоит истинность любого его предложения, а ведь именно к этому и сводится понимание языка (если придавать этому словосочетанию положительное значение)» [16; с. 54].

Истину Д. Дэвидсон позиционирует не как свойство предложений, а свойство произнесений или речевых актов, таким образом, что учитывается следующая комбинация: предложение - время - говорящий. «Самым простым подходом к истине является такой, при котором истиной считается отношение между предложением, говорящим и временем» [16; с. 67]. Таким образом, Д. Дэвидсон стремился к тому, чтобы учесть в своих семантических теориях тот факт, что значение связано с употреблением выражения.

В построении своей теории значения философ придерживается холистического принципа. «Холизм (от греч. ?лпт - целый, весь) - в широком смысле позиция в философии и науке по проблеме соотношения части и целого, исходящая из качественного своеобразия целого по отношению к его частям. В онтологии холизм опирается на принцип: целое всегда есть нечто большее, чем простая сумма его частей» [22].

Речевой единицей, т.е. единицей того, что является предметом анализа Д. Дэвидсона, выступает целое предложение, а «части предложений не обладают никаким иным значением, кроме онтологически нейтрального, позволяющего им оказывать систематическое воздействие на значение тех предложений, в которых они встречаются» [16; с. 51]. Философ не дает определения значения как такового. Для него приоритетом является - установление значения целого предложения, а не отдельной части или слова. Далее Д. Дэвидсон добавляет, что «мы можем задать значение любого предложения (или слова) единственным способом, а именно указанием значения каждого предложения (или слова) языка. Фреге сказал, что слово имеет значение только в контексте предложения; продолжая его мысль, мы могли бы добавить, что предложение (и, следовательно, слово) имеет значение только в контексте всего языка» [16; с. 51].

Стоит заметить, что если А. Тарский при построении своей концепции, выделял два вида языка, а именно, объектный язык и метаязык, где объектный язык - это язык, который «о чем - то говорит», а метаязык - это тот язык, в котором «мы говорим» об объектном языке, то для Д. Дэвидсона теория значения является метаязыком. «С такой точки зрения, знать семантическое понятие истины для языка значит знать, что такое для предложения -- любого предложения -- быть истинным, а это равносильно пониманию языка» [1; с. 429]. Мы способны знать значения слов, только если понимаем предложения, в которых они встречаются. Таким образом, у Д. Дэвидсона метаязык наделяется значениями предложения языка - объекта.

Теория значения Д. Дэвидсона направлена на описание естественного языка и должна обеспечивать понимание высказываний на соответствующем языке. Ввиду этого, философ апеллирует к определенной эмпирической проверке. «Подобно любой другой теории, она может быть подвергнута проверке, при которой вытекающие из нее следствия сопоставляются с фактами языка. В данном случае, проверка не составляет труда, поскольку мы охарактеризовали нашу теорию как задающую условия истинности каждого предложения из их бесконечного множества; и проверка сводится к выяснению для некоторой выборки предложений того, действительно ли те случаи, которые данная теория не считает отвечающими условиям истинности, не являются истинными» [16; с. 55]. Согласно мыслителю, все предложения имеют эмпирическое содержание, которое объясняется через референцию к фактам, миру, опыту, ощущениям или чему - либо еще. Теория значения, таким образом, дает возможность говорить о категориях, организующих структурах языка. Д. Дэвидсон считает, что совершать эмпирическую проверку совершенно не сложно, т.к. «она соотносит известные условия истинности каждого предложения с теми аспектами (словами) этого предложения, которые, встречаясь в других предложениях, могут выполнять в них ту же роль, что и в данном предложении» [16; с. 56].

Философ не оставляет в стороне и тот факт, что невозможно интерпретировать значения высказываний говорящего без знаний того, что он имеет ввиду, а так же невозможно идентифицировать убеждения других без знания значения высказываний говорящего. Для разрешения этого вопроса Д. Дэвидсон специально вводит «принцип милосердия» или доверия, который «предстает в терминах предписания оптимизировать соглашение между нами и теми, кого мы интерпретируем, то есть он рекомендует нам интерпретировать говорящих как имеющих истинные полагания (истинные с нашей точки зрения, по крайней мере) везде, где это возможно» [1; с. 411]. Данный принцип допускает тезис о том, что если мы хотим понять других, любим ли мы их или нет, мы должны считать их правыми в большинстве случаев. Так как знание убеждений сопровождается интерпретацией слов, единственная возможность начать интерпретацию состоит в допущении общего согласия.

Отвечая на вопрос: «Каковы же перспективы применения формальной семантической теории к естественному языку?» [16; с. 59], Д. Дэвидсон ставит свою точку зрения в противовес философу Львовско - Варшавской школы. Философ отмечает, что А. Тарский негативно, а точнее, отрицательно говорит о том, что формально - логические структуры могут быть применены в естественном языке и подкрепляет свои слова цитатой из статьи А. Тарского «Семантическая концепция истины»: «...Сама возможность последовательного употребления выражения «истинное предложение», которое не находилось бы в противоречии с законами логики и духом повседневного языка, кажется весьма проблематичной, и соответственно те же сомнения вызывает и возможность построения правильного определения этого выражения» [16; с. 59].

А. Тарский считает, что применение семантических понятий в обыденном языке непосредственно приведет к путанице и противоречиям, а так же к изменению самого обыденного языка, ввиду этого он перестанет быть таковым. Д. Дэвидсон приводит в виде доказательства следующий тезис: «возможны случаи, когда мы ухватываем нечто (а именно концепт «истинно») при понимании языка, но не можем передать этого. В любом случае для большей части проблем общефилософского значения релевантен тот фрагмент естественного языка, который можно охарактеризовать как достаточно далекий от теоретической последовательности», а так же «задача предлагаемой мною семантической теории состоит не в изменении, исправлении или реформе языка, а в его описании и понимании» [16; с. 60].

Д. Дэвидсон решает проблему неоднозначности и противоречия таким образом: если неоднозначность не затрагивает грамматическую форму, и неоднозначное выражение языка-объекта может быть переведено также с помощью неоднозначного выражения на метаязык, то в истинностном определении не будет содержаться ничего ложного.

В целом Д. Дэвидсон придерживается оптимистической точки зрения в отношении, предлагаемой им теории, полагая, что альтернативных теорий на вторую половину 20 века нет. Философ не исключает того, что в дальнейшем могут возникнуть вопросы, требующие определенного разрешения, но таким образом теория значения должна будет трансформироваться, чтобы суметь ответить на таковые.

В заключение своих построений Д. Дэвидсон, как бы предвосхищая критику, говорит следующее: «Я утверждаю, что задание истинностного предиката описывает требуемый тип структуры и дает четкий и проверяемый критерий адекватной семантической теории естественного языка. Без сомнения, существуют и другие разумные требования, которые можно предъявить к семантической теории. Однако теория, которая способна только на определение истинности в рамках данного языка, подходит гораздо ближе к завершенной семантической теории, чем превосходящий по тонкости семантический анализ, несоотносимый с проблемой истинности, -- по крайней мере, таково мое убеждение» [16; с. 69].

Своей концепцией Д. Дэвидсон показывает, что должно входить в теорию значения для естественного языка так, чтобы интерпретатор смог выявить значения всех возможных предложений (актуальных и потенциальных). Только при наличии всех составляющих возможно понимание всех возможных предложений и их интерпретация. Основной задачей философа было распространение семантики логического вывода, которая базировалась на концепции А. Тарского на естественный язык. Д. Дэвидсон отождествил понятие истины и понятие значения, так как вопросы, которые мы хотим решить посредством теории значения, по мнению автора, лучше выразить на языке теории истины.

Еще одним видным деятелем, который занимался исследованием языка, является британский философ Майкл Энтони Эрдли Даммит. Философия языка является основной областью исследований мыслителя. Одним из тех, кто оказал значительное влияние на взгляды М. Даммита, был Готлоб Фреге, именно он, по мнению британского философа, является ключевой фигурой всей аналитической философии языка. В 1995 году в номинации «Логика и философия» Майкл Даммит был удостоен премии Рольфа Шока за участие в дискуссии, посвященной философии Г. Фреге, а так же важен вклад М. Даммита в исследование теории значения.

В основе рассуждений М. Даммита - тезис о том, что язык дан нам лишь потому, что мы неспособны напрямую, т.е. без использования речи, каких либо сигналов и жестов, передавать свои мысли, а так же воспринимать их. В свою очередь, человек должен знать определенный язык, для того, чтобы его применять. Теория значения, как утверждает М. Даммит, нужна для того, чтобы сделать работу языка доступной для человека, а доступной она станет в том случае, если человек понимает язык. «Теория значения должна при объяснении того, что нужно знать, чтобы знать значение каждого выражения в языке, одновременно объяснять, что значит иметь понятия, выразимые посредством этого языка» [19; с. 97].

Далее философ говорит о том, что теория значения не может просто объяснять понятия, так как понятия определенного языка могут быть неизвестны или непонятны носителю совершенно другого языка. «Следовательно, теория значения должна также связать понятия со словами этого языка (известного носителю), показать, какими словами какие понятия выразимы». Объяснение новых понятий не входит в круг задач теории значения. «Мы можем требовать от такой теории, чтобы она давала интерпретацию языка тому, кто уже владеет требуемыми понятиями» [19; с. 97].

М. Даммит в своих построениях вводит два понятия теории значения: скромная и полнокровная. Скромной [modest] теорией значения будет считаться та теория, которая будет только интерпретировать язык тому, кто уже владеет некоторыми понятиями, а полнокровной [full - blooded] теорией, которая действительно стремится объяснить понятия, выраженные примитивными терминами языка.

Рассуждая на тему того, должна ли существовать скромная теория вообще, М. Даммит приходит к выводу, что скромная теория значения - это теория о том, чём мы вправе спросить. Согласно такой концепции, ядром теории значения будет теория истины, созданная по модели определения истины А. Тарского. Однако такой теории истины будет недоставать аппарата, который требуется для преобразования её в явное определение, и она, во всяком случае, не будет служить объяснению понятия истины, но будет брать его как уже известное, чтобы дать интерпретацию языка - объекта. Таким образом, по мнению, М. Даммита, теория значения Д. Дэвидсона является скромной теорией значения.

Согласно М. Даммиту, теория значения должна быть полнокровной, а не скромной. «Она не должна заключаться в каких-то прямых приписываниях значения, но она должна давать явное описание не только того, что некто должен знать, чтобы знать значение какого - то данного выражения, но и того, что конституирует обладание таким знанием» [19; с. 120]. Теория значения должна говорить о том, что же именно знает говорящий, когда говорит о том, что он понимает язык. Только при наличии теории значения осуществляется возможность понимания языка. При этом М. Даммит полагает, что при наличии теории значения человек сможет понимать бесконечное количество предложений, даже тех, которые до этого он не слышал. Однако не нужно сводить всю теорию значения к знанию условий истинности произнесенного, так как не всегда есть возможность установить условия истинности. Условиями истинности может руководствоваться только скромная теория значения. «Скромная теория значения или добивается не более чем руководство для перевода и, следовательно, не в состоянии объяснить, что, в общем случае, знает некто, когда он знает язык, или она должна рассматриваться холистически, и в этом случае её требование дать систематическое описание совершенного владения языком фальшиво, поскольку холистический взгляд на язык устраняет возможность любого такого описания» [19; с. 117]. Согласно концепции М. Даммита, знать условия истинности еще не значит, что человек способен понять значимость произнесенного предложения.