Цветовая метафора в поэзии Лоуренса

I am here myself; as though this heave of effort

At starting other life, fulfilled my own:

Rose-leaves that whirl in colour round a core

Of seed-specks kindled lately and softly blown

By all the blood of the rose-bush into being -

Strange, that the urgent will in me, to set

My mouth on hers in kisses, and so softly

To bring together two strange sparks, beget

Another life from our lives, so should send

The innermost fire of my own dim soul out-spinning

And whirling in blossom of flame and being upon me!

That my completion of manhood should be the beginning

Another life from mine! For so it looks.

The seed is purpose, blossom accident.

The seed is all in all, the blossom lent

To crown the triumph of this new descent.

Is that it, woman? Does it strike you so?

The Great Breath blowing a tiny seed of fire

Fans out your petals for excess of flame,

Till all your being smokes with fine desire ?

Or are we kindled, you and I, to be

One rose of wonderment upon the tree

Of perfect life, and is our possible seed

But the residuum of the ecstasy?

How will you have it? - the rose is all in all,

Or the ripe rose-fruits of the luscious fall?

The sharp begetting, or the child begot?

Our consummation matters, or does it not?

To me it seems the seed is just left over

From the red rose-flowers' fiery transience;

Just orts and slarts; berries that smoulder in the bush

Which burnt just now with marvellous immanence.

Blossom, my darling, blossom, be a rose

Of roses unchidden and purposeless; a rose

For rosiness only, without an ulterior motive;

For me it is more than enough if the flower unclose.

РОЗА ВСЕГО МИРА

Я здесь и сам, как будто это попытка

Создать новую жизнь возродила меня самого.

Лепестки розы, расцвечивающие ее сердцевину

Из мельчайших семян; вспыхнувших и медленно разлетевшихся

Из всей алой крови розового куста к жизни

- странно, что сильное желание во мне

Соединить мои уста с ее в поцелуе и так

Легко соединить две странные искорки рождает

Другую жизнь из наших жизней, что это должно

Так возвратить таящийся во мне огонь моей

Собственной неясной души быстрым порывом,

Кружением светящегося пламени - опять ко мне!

Другая жизнь из моей! Вот так это выглядит.

Семя - цель, цветение - случай.

Зерно - все во всем, цветок нужен лишь

Восславить торжество этого нового рождения.

Это истинно так, женщина? Это поражает тебя?

Великое Дыхание посылает крошечное семечко огня,

Разжигает твои лепестки вспыхнувшим огнем

Пока все в тебе не загорается от сильного желания?

Мы оба охвачены этим огнем и

Слились в одну розу чуда на дереве

Совершенной жизни и наше возможно вновь родившееся зерно

Разве не есть итог этого экстаза?

Как ты думаешь? - Роза - все и во всем.

Или же спелые ароматные зернышки,

разлетающиеся по сторонам?

Момент зачатия или рожденный ребенок?

Само событие значимо или нет?

Мне кажется, что семечко только что покинуло

Временное огненное пристанище цветка алой Розы

Просто ягоды, тлеющие в этом кусту

Только что созрели с удивительной очевидностью.

Расцветай, моя любимая, расцветай, будь розой

Среди всех роз, свободной, розой

Ради самого цветения, без скрытой цели

Мне вполне хватает раскрытия цветка «Роза всего мира» повествует о любви мужчины и женщины и о возможности зарождения новой жизни от «Великого ее Дыхания, порождающего крошечное семечко огня». Автор использует здесь три когнитивных метафоры: «Love is rapture» - «Любовь - восторг», «Love is fire» - «Любовь - огонь» и «Love is a rose» - «Любовь - роза». Последнюю метафору можно считать индивидуально авторской. Огонь и роза ассоциативно связаны с цветообозначениями. Описание страстной любви включает восемнадцать лексем, номинирующих цвет и его ассоциаты. В их составе три цветовых прилагательных: red, rosy, fiery; интенсификатор цвета; колоронимы - простые и сложные имена существительные и ассоциаты: colour, blood, sparks, flame (2 использования), fire (2 использования), rose, rosiness, rose-leaves, rose-bush, rose-flowers, blossom; цветовые глаголы и глагольные фразы: to blossom, burnt, be a rose of roses. Цветовые и флористические обозначения поддерживаются другими видами ассоциатов, передающих эмоциональное чувство любви: имена существительные и коллокации: my darling, fine desire, perfect life, ecstasy, kisses, the seed, the Great Breath, my mouth on hers, completion of manhood, the sharp begetting; глагольные фразы: to crown the triumph; blossom, my darling, blossom; be a rose of roses… Подбор и доминирование цветовой и флористической лексики, относящейся к разным частям речи, концептуальные метафоры оказывают мощное эмоциональное воздействие на читателя, несмотря на отсутствие рифм. Говоря о цветовых преференциях, следует отметить безусловное преобладание колоронима «розовый», и его ассоциатов красного цвета «огня» - «огненный», «гореть», также ассоциата «кровь», использованных Д.Г. Лоуренсом при вербализации эмоционального концепта «любовь».Этюд второй. «Bavarian Gentians» «Баварские цветы горечавки». В следующем анализируемом стихотворении Д.Г. Лоуренса, написанном белым стихом, вербализуется концепт «смерть», скорее в скрытой форме аллюзии на прецедентную ситуацию посещения самим автором древнего захоронения этрусков, его эмоционального переживания, связанного со спуском в подземные лабиринты царства мертвых. Более ярко реализован именно эмоциональный слой концепта: эмоциональное переживание по поводу смерти давно умерших людей. Более ярко здесь вербализован также эмоциональный концепт «печаль», реализуемый многоуровневыми лексическими и грамма-тическими средствами с особым акцентом именно на колоронимы; небольшой объем стихотворения позволяет нам воспроизвести его полностью. В тексте выделены все концептуально значимые слова.

BAVARIAN GENTIANS

Not every man has gentians in his house

in soft September, at slow, sad Michaelmas.

Bavarian gentians, big and dark, only dark

darkening the daytime, torch-like, with the smoking blueness of Pluto'sgloom,

ribbed and torch-like, with their blaze of darkness spread blue

down flattening into points, flattened under the sweep of white day

torch-flower of the blue-smoking darkness, Pluto's dark-blue daze,

black lamps from the halls of Dis burning dark blue.

giving off darkness, blue darkness, as Demeter's pale lamps give off light

lead me then, lead the way.

Reach me a gentian, give me a torch!

let me guide myself with the blue, forked torch of this flower

down the darker and darker stairs, where blue is darkened on blueness

even where Persephone goes, just now, from the frosted September

to the sightless realm where darkness is awake upon the dark

and Persephone herself is but a voice

or a darkness invisible enfolded in the deeper dark

of the arms Plutonic, and pierced with the passion of dense gloom

among me splendor or torches ot darkness, shedding darkness on

the lost bride and her groom.

Не у каждого человека дома есть цветы синей горечавки

В это время последнего тепла медленно уходящего печального сентября.

Баварские цветы горечавки, огромные и темные, такие темные,

Превращающие свет дня в ночь, подобные факелам, светящиеся синевой, окутанной дымкой Печали Плутона,

С цветами колокольчиков, подобных факелам, с отблесками темноты отливающей синевой,

Разлетающейся как искры, исчезающие при свете дня,

Факел темноты, излучающий синий цвет, темно-синее

Чудо Плутона, черные лампы лабиринтов Инобытия, светящиеся темно-синим.

Излучающие темноту, синюю темноту подобно бледным лампам Деметры с угасающим Светом.

Ведите меня, ведите меня вперед!

Дотянись до меня, цветок, дай мне факел!

Позволь мне идти с этим синим колокольчиком-факелом твоего цветка

Вниз по все более и более темным ступеням, там, где синее сгущается в сплошную синеву

Там, где проходит сама Персефона, вот сейчас из застывающего сентября

В свое царство незримое, где только мрак один в полной тьме

И сама Персефона, невидима, лишь еле слышен ее голос,

Как сама невидимка-темнота, окружаемая более темным мраком

Среди блеска факелов мрака, бросающих отблески

темноты на затерянную в ней невесту и ее возлюбленного.

Уже отмеченное нами великолепное знание Д.Г. Лоуренсом ботаники - названий цветов и их характеристик, тем не менее вызывает необходимость небольшого пояснения-комментария для менее искушенного читателя. Мы имеем в виду название цветка, помещенного в заглавии и его многократную номинацию в тексте: gentians - цветы горечавки. По данным специальных источников, gentians (от лат.) - горечавка - горный вид лазурно-синих цветков; их другая значимая деталь - корни, имеющие извилистые ответвления отводков с почками, уже готовыми к новому сезону [9; 206-207]. Таким образом, сама лексема ассоциируется именно с синим цветом, в то время как многократно использованная когнитивная метафора: gentians are torches (цветы горечавки - (синие) факелы) становится одновременно символом, означаемым как особый проводник, ведущий не только автора, но и души в царство смерти. Это впечатление многократно усиливается также и мифологическими аллюзиями: темно-синяя дымка и мрак царства Плутона (бога подземного мира), упоминаниями встреч с Деметрой и Персефоной (богинями царства мертвых). В конце стихотворения имеет место прецедентная ссылка на поиски Орфеем затерянной в царстве мертвых Эвридики: the lost bride and her groom. Эмоциональный концепт «печаль» эксплицирован в тексте именами существительными: gloom (2 использования), darkness, lost bride; также прилагательными sad, dark, lost. Огромную роль в произведении играет цветопись истинного художника не только слова, но и живописи. Преобладают синие и черные тона. Колороним синий выступает в форме простых и сложных, адъективных прилагательных: blue (8 использований), dark-blue, blue-smoking; имени существительного: blueness. темный и черный вербализованы именами прилагательными: dark, black, dark blue, darker; глаголами: darken; именами существительными: darkness (7 использований), darkening (отглагольное существительное). Общая атмосфера печали усилена синтаксически и стилистически. Мольба автора передается предложениями с глаголами в повелительном наклонении, многократными повторениями: Lead me then, lead the way; Reach me a gentian, give me a torch! Эмоциональное воздействие на читателя многократно усиливается использованием лексических средств и конвергенцией различных приемов. Огромна также и роль колоронимов.Этюд третий. «The Ship of Death» «Корабль смерти». Данный текст, написанный также белым стихом, имеет значительно больший объем и представлен в форме десяти строф, выделяемых римскими цифрами. При разборе мы можем представить тексты лишь нескольких наиболее значимых с точки зрения развития сюжета фрагментов. Сама история написания стихотворения в своем роде уникальна. Д.Г. Лоуренс, оставаясь художником даже в свой собственный смертный час, писал и переписывал это произведение; передавал собственное переживание наступающей смерти как души, входящей в море смерти (the sea of death). Базовый эмоциональный концепт стихотворения - «смерть» эксплицирован через когнитивные метафоры: «Death is a travel» («Смерть - путешествие») и новой: «Death is resurrection» («Смерть - возрождение»). Ранее разобранный нами текст «Баварские цветы горечавки» является здесь прецедентным, как и сам факт посещения автором «царства мертвых» - захоронения этрусков, где его и поразили щедрые пожертвования, жизнерадостное убранство и картины, а также небольшой бронзовый кораблик, который должен был облегчить переход душ в новое инобытие. Приведем первые два начальных фрагмента «Корабля смерти».

Now it is autumn and the falling fruit

and the long journey towards oblivion.

The apples falling like great drops of dew

to bruise themselves an exit from themselves.

And it is time to go, to bid farewell

to one's own self, and find an exit from the fallen self.

Have you built your ship of death, О have you?

О build your ship of death, for you will need it. The grim frost is at hand, when the apples will fall

thick, almost thundrous, on the hardened earth.

And death is on the air like a smell of ashes!

Ah! Can't you smell it?

And in the bruised body, the frightened soul

finds itself shrinking, wincing from the cold

that blows upon it through the orifices.

Сейчас осень, и падают на землю созревшие фрукты,

И впереди долгая дорога к забвению.

Яблоки падают как огромные капли росы,

Чтобы найти в земле выход от самих себя.

Пора в путь, попрощаться

С самим собой и найти выход

Из отжившей оболочки самого себя.

Построил ли ты свой корабль смерти? О, готов ли он?

О, строй свой корабль смерти, ведь он тебе понадобится.

Неумолимый мороз уже близко, когда все яблоки упадут,

Созревшие, с громким стуком на покрытую льдом землю.

И смерть в воздухе, как запах пепла!

Ах, разве ты не чувствуешь?

И в изнуренном теле, испуганная душа

Съежилась, дрожит от холода,

Проникающего сквозь тело.

Уже в первой строфе текста представлена когнитивная метафора, находящая полную реализацию во всем стихотворении: Death is a travel - «the long journey towards oblivion». Это движение к угасанию жизни поддерживается ассоциативным указанием на время осени, когда «умирают» деревья: «the falling fruit», «the apples… to bruise themselves an exit from themselves»; наступает холод: «the grim frost is at hand», «hardened earth». Смерть человека ассоциируется со «смертью» в воздухе: «the death is on the air». Душа человека готовится к выходу из тела: «And it is time to go, to bid farewell to one's own self, and find an exit from the fallen self». Душа испытывает ужас: «the frightened soul», «shrinking, wincing from the cold». Человек должен готовиться к предстоящей смерти, что передано многочисленным повторением одних и тех же риторических вопросов и призывов с использованием междометий: «Have you built your ship of death? O, have you? O, build your ship of death…», «Ah! can't you smell it?» Приведем еще два текстовых фрагмента, развивающих сюжет и когнитивный концепт «Смерть - путешествие».

We are dying we are dying, so all we can do

is now to be willing to die, and to build the ship

of death to carry the soul on the longest journey.

A little ship, with oars and food

and little dishes, and all accoutrements

fitting and ready for the departing soul.

Now launch the small ship, now as the body dies

and life departs, launch out, the fragile soul

in the fragile ship of courage, the ark of faith

with its store of food and little cooking pans

and change of clothes,

upon the flood's black waste

upon the waters of the end

upon the sea of death, where still we sail

darkly, for we cannot steer, and have no port.

There is nо port, thеге is nowhere to go

only the deepening blackness darkening still

blacker upon the soundless, ungurgling flood

darkness at one with darkness, up and down

and sideways utterly dark, so there is no direction any more

and the little ship is there; yet she is gone.

She is not seen, for there is nothing to see her by.

She is gone! gone! and yet

somewhere she is there.

Nowhere!

Мы умираем, мы умираем, и все, что мы можем сделать

Это умереть и построить корабль

Смерти, который увезет душу в самое длинное путешествие.

Маленький корабль с веслами и едой

И немного посуды и снаряжения.

Все приготовлено для уходящей души.

Отправь небольшой корабль сейчас, когда тело умирает

И жизнь уходит. Отправь хрупкую душу

На хрупком корабле мужества, радуге веры,

С запасом еды и немного посуды

И сменой одежды

По черной пустыне потока,

По водам конца

По морю смерти, где мы все еще плывем

В темноте, ведь мы не можем причалить и не знаем где порт.

Причала нет, и некуда плыть

Только сгущающаяся чернота все темнее,

Чернее в немом безмолвном потоке

Темнота кругом, темнота везде

Со всех сторон, сплошная темнота, больше

не видно куда плыть,

И маленький корабль там, но он исчез.

Его не видно, его нельзя увидеть

Он исчез! исчез! и все же где-то там.

Нигде!

And everything is gone, the body is gone

completely under, gone, entirely gone.

The upper darkness is heavy as the lower,

between them the little ship is gone

It is the end, it is oblivion.

И все исчезло, тело исчезло

Полностью исчезло, совсем исчезло.

Темнота вверху так же давит, как и снизу,

А между ними маленький корабль

Исчез Это конец, это забвение.

В представленном выше фрагменте VII описывается дальнейшее странствие души на Корабле Смерти по Морю Смерти. Описывается нарастание ужаса и отчаяния, что передается лексическими, синтаксическими и стилистическими средствами, многочисленными обращениями и повторами: «We are dying, we are dying», «the waters of the end», «we sail darkly», «we cannot steer, and have no port. There is no port, there is nowhere to go», «the little ship is gone. She is not seen… She is gone! gone! and yet somewhere she is there. Nowhere!» Когнитивная метафора «смерть - путешествие» развивается на протяжении всего произведения описанием продвижения души по морю смерти: «we sail darkly», «we cannot steer», «there is no direction», «the little ship «is gone»». Здесь же ранее цветовое описание негативного эмоционального состояния, где присутствуют темные тона: «smell of ashes», «dark and endless ocean of the end», «dark flight down oblivion», «dark flood», «dark rain» перерастают во все черное: «the flood's black waste», «we sail darkly», «the deepening blackness», «darkening still, blacker…», «darkness at one with darkness».Уже эта стадия анализа дает основания для подтверждения нашей гипотезы о наличии инвариантной основы (другими словами - изоморфизма) в соотношении определенных цветономинаций с вербализацией эмоций, (см. выше данные о включенных в общие списки когнитивных метафор Лакоффа и Кёвечеша - Death is darkness. Death is night). Приведем заключительные фрагменты (IX, X) текста «Корабля Смерти» Д.Г. Лоуренса.

And yet out of eternity a thread

separates itself on the blackness, a horizontal thread

that fumes a little with pallor upon the dark.

Is it illusion? or does the pallor fume

A little higher?

Ah wait, wait, for there's the dawn

the cruel dawn of coming back to life out of oblivion

Wait, wait, the little ship

drifting, beneath the deathly ashy grey of a flood-dawn.

Wait, wait! even so, a flush of yellow

and strangely, О chilled wan soul, a flush of rose.

A flush of rose, and the whole thing starts again.

The flood subsides, and the body, like a worn

sea-shell

emerges strange and lovely.

And the little ship wings home, faltering and lapsing

on the pink flood.

and the frail soul steps out, into the house again

filling the heart with peace.

Swings the heart renewed with peaceeven of oblivion.

Oh build your ship of death. Oh build it!

For you will need it.

For the voyage of oblivion awaits you.

И внезапно из того инобытия - тоненькая полосочка

Отделяется на фоне черноты,

горизонтальная ниточка, как легкая бледная дымка в темноте.

Это только кажется? Или действительно

бледность испускает легкое испарение,

Немного поднимаясь?

О, подожди, подожди, вот и заря

жестокая заря, возвращая к жизни

Из забвения.

Жди, жди, маленький кораблик скользит

Внизу среди мертвого пепельного серого

под поднимающейся зарей.

Жди, жди. Поток желтого света

И, как странно, О, озябшая, измученная душа,

вдруг поток розового света, и все начинается вновь

Прилив спадает и тело, как измученная морская раковина,

выступает, необычное и прекрасное.

И маленький кораблик поворачивает домой,скользя и исчезая

В розовом потоке

И робкая душа выходит и вступает в дом опять,

наполняя сердце покоем.

Вновь стучит сердце, обновленное покоем, даже покоем забвения.

О, построй свой корабль смерти! О, построй его!

Он будет тебе нужен

Ибо путь в забвение ожидает тебя.

Завершение стихотворения являет собой своеобразный катарсис: неожиданный переход души из мрачного, черного Моря Смерти и забвения - в новую жизнь, что представлено у Д.Г. Лоуренса новой концептуальной метафорой: Death is resurrection / Смерть - возрождение. Именно здесь, в финале, это явление реализовано цветовой доминантой концептуальной метафоры: описан переход цветовой гаммы от черного, темного - к бледному, вначале желтому, цвету и, наконец, к целому потоку розового. Это приводит к выходу на берег измученного тела и вхождению в него робкой души.В целом анализ поэтического творчества последних лет жизни английского писателя Д.Г. Лоуренса подтверждает закономерность, представленную нами в данном параграфе на материале трех стихотворений, связанную с использованием им определенных цветообозначений при выражении эмоциональных концептов, также как и выдвинутую нами ранее гипотезу. Действительно, в вербализации эмоционального концепта «любовь» преобладает использование колоронима «розовый» в составе различных частей речи, а также ассоциатов. При передаче эмоционального концепта «печаль» преобладают цветообозначения темного, а в идиолекте Лоуренса - еще и синий цвет. Концепт «смерть», с эмоциональной составляющей «переживание», передается вербально цветописью, преимущественно темного, черного; однако реализация авторской метафоры «смерть - возрождение» вызывает необходимость в передаче динамики этого превращения художественного использования постепенного перехода цветов: от черного - к желтому - и, наконец, - к розовому. Необходимы дальнейшие исследования идиолектов различных художников слова в данной области для получения новых результатов.

Выводы ко второй главе.

В целом анализ поэтического творчества последних лет жизни английского писателя Д.Г. Лоуренса подтверждает закономерность, представленную нами в данной статье на материале трех стихотворений, связанную с использованием им определенных цветообозначений при выражении эмоциональных концептов, также как и выдвинутую нами ранее гипотезу. Действительно, в вербализации эмоционального концепта «любовь» преобладает использование колоронима «розовый» в составе различных частей речи, а также ассоциатов. При передаче эмоционального концепта «печаль» преобладают цветообозначения темного, а в идиолекте Лоуренса - еще и синий цвет. Концепт «смерть», с эмоциональной составляющей «переживание», передается вербально цветописью, преимущественно темного, черного; однако реализация авторской метафоры «смерть - возрождение» вызывает необходимость в передаче динамики этого превращения художественного использования постепенного перехода цветов: от черного - к желтому - и, наконец, - к розовому. Необходимы дальнейшие исследования идиолектов различных художников слова в данной области для получения новых результатов. В заключении второй главы отметим перспективность изучения индивидуальных Лингвоцветовых Картин Мира Д.Г. Лоуренса, т.к. для создания соответствующих этнических картин мира важно как общее, так и специфическое.



Заключение

В данной курсовой работе мы на основе анализа специальной литературы по данной теме, выполнили все поставленные нами задачи. А именно:

Дали несколько определений понятия «метафора» это с вязано с огромным количеством изучавших данное явление языка объясняет наличие множества дефиниций понятия «метафора». В общем, под метафорой понимают слово или словосочетание, употребленное в переносном значении. Так же было выяснено, что существует множество классификаций метафор, так как разные ученые рассматривали данное явление с разных точек зрения.

Выяснили, что каждый цвет в сознании каждого народа и носителя языка несет в себе определенную информацию и отражает символ. В свою очередь, этот символ реализуется в семантике фразеологических единиц и английская культура так же обладаетсвоими символическими значениями цветов.

Определили, что лингво цветовая картина мира Д.Г. Лоуренса очень богата. Во многих случаях Д.Г. Лоуренс использует сложные наименования цветов: mauve red, blood-red, pale green, blue-grey и многие другие. Сочетание наименования цветов и цветочных растений создает весьма причудливые эффекты, входя в Лингвоцветовую Картину Мира. Единственный цвет, которого Д.Г. Лоуренс явно избегает - black (черный), также придавая ему символическое значение: “black for the funeral”.

Анализ поэтического творчества последних лет жизни английского писателя Д.Г. Лоуренса подтверждает закономерность, представленную нами в данной статье на материале трех стихотворений, связанную с использованием им определенных цветообозначений при выражении эмоциональных концептов, также как и выдвинутую нами ранее гипотезу. Действительно, в вербализации эмоционального концепта «любовь» преобладает использование колоронима «розовый» в составе различных частей речи, а также ассоциатов. При передаче эмоционального концепта «печаль» преобладают цветообозначения темного, а в идиолекте Лоуренса - еще и синий цвет. Концепт «смерть», с эмоциональной составляющей «переживание», передается вербально цветописью, преимущественно темного, черного; однако реализация авторской метафоры «смерть - возрождение» вызывает необходимость в передаче динамики этого превращения художественного использования постепенного перехода цветов: от черного - к желтому - и, наконец, - к розовому.

Из выше перечисленного хочется отметить, что цель курсовой работы выполнена. Нами была проанализирована поэзию Д.Г. Лоренса с точки зрения функционирования в них цветовых метафор и выявлено своеобразие авторского цветового мировосприятия. И в завершении можно сделать вывод о перспективности изучения индивидуальных Лингвоцветовых Картин Мира Д.Г. Лоуренса, т.к. для создания соответствующих этнических картин мира важно как общее, так и специфическое.



Список использованной литературы

1. Андреева К.А. Роль цветообозначений в создании эмотивной картины мира поэтического текста / Лексические и грамматические категории в свете типологии языков и лингвокультурологии / М-лы Всеросс. науч. конф. Уфа: Изд-во БашГУ, 2007.

2. Арнольд И. В. Стилистика. Современный английский язык. Издательства: Флинта, Наука, 2009 г.

3. Арутюнова Н.Д. Образ. Метафора. Символ. Знак. (эскиз концептуального анализа). // Metody formalne w opisie jкzykуw sіowiaсskich. Biaіystok, 1990.

4. Арутюнова Н.Д. Теория метафоры. М., 1992.

5. Белянин В.П. Основы психолингвистической диагностики: модели мира в литературе. - М., 2000.

6. Василевич А.П. Языковая картина мира. Методы исследования и прикладные аспекты. Диссертация в виде научного докулада, составленного по опубликованным работам и представленного к защите на соискание ученой степени доктора филологических наук. М., 2003.

7. Вежбицкая А. Язык. Культура. Познание. М., Русские словари, 1996.

8. Ветвичка В. Горечавка ластовенная / Растения полей и лесов. Перевод В. Фельдмена. Прага: Артия, 1987.

9. «Википедия» - свободная энциклопедия. [Электронный ресурс] Режим доступа http://ru.wikipedia.org/wiki по состоянию на 25.05.2013.

10. Виноградов В.В. Основные типы лексических значений слов. - В: Вопросы языкознания. 1953, № 5.

11. Дудова Л.В., Михальская Н.П., Трыков В.П. Модернизм в зарубежной литературе. Издательство: Флинта, 2004 г.

12. Завьялова Н.А. Цветовая метафора как отражение языковой картины мира. Аспирант, кафедра иностранных языков Уральский государственный педагогический университет. «Форум языков» 2006.

13. Кубрякова Е.С. Краткий словарь когнитивных терминов. М.: МГУ, 1996. - 245 с.

14. Кульпина В.Г. Лингвистика цвета: Термины цвета в польском и русском языках. М.: Московский Лицей, 2001.

15. Кульпина В.Г. Изучение социоментальной детерминированности терминов цвета в современном русском языке / Русский язык в современном обществе: Сб. обзоров / ИНИОН РАН, Центр гуманитарных иссл. отд-я языкознания. М., 2005.

16. Лакофф Дж., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем // Теория метафоры. М., 1990. С. 387-415. Пер. Н.В. Перцова.

17. Маккормак Э. Когнитивная теория метафоры // Теория метафоры. М., 1990.

18. Материалом для анализа послужили тексты стихотворений Д.Г. Лоуренса из следующего издания: The Complete Poems of D.H. Lawrence. Middlesex: Penguin Books Ltd, Harmondsworth, 1977.

19. Потебня А.А. Из записок по теории словесности (1905) - В: Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

20. Реформатский А.А. Введение в языковедение. Издательство: М.:Аспект-Пресс, 2008 г.

21. Роль человеческого фактора в языке: язык и картина мира. М.: Наука, 1988. - 216 с.

22. Руднев В.П. Энциклопедический словарь культуры ХХ века. Ключевые понятия и тексты. Издательство: Аграф, 2009 г.

23. Серль Дж. Р. Метафора // Теория метафоры. М., 1990.

24. Склизкова Е.В. Геральдика в аристократических культурах Британии и России. Диссертация кандидата культурол. наук: 24.00.04. - Москва, 2000.

25. Сорокин Ю.А. Культурология и психолингвистика: цели и методы.//Вопросы психолингвистики. 2006, №3. С.7-11.

Размещено на Allbest.ru