Лингвистическое знание в культурах древнего и средневекового Востока

47

РЕФЕРАТ

по дисциплине: «Языковедение»

на тему: «Лингвистическое знание в культурах древнего и средневекового Востока»

Ростов-на-Дону, 2010 г.

Содержание

1. Представления о языке в культурах древнего Ближнего Востока (3 - 1 тысячелетия до н.э.)

2. Китайская языковедческая традиция

3. Индийская языковедческая традиция

4. Арабская языковедческая традиция

5. Языкознание в Японии

6. Лингвистическая мысль в Бирме, Тибете, Индонезии и Малайзии

Список литературы

1. Представления о языке в культурах древнего Ближнего Востока ( 3 - 1 тыс. до н. э. )

О том, что такое язык, как он возник, как появилось письмо, люди задумывались уже в далеком прошлом. Многочисленные свидетельства этому мы обнаруживаем и в мифологии многих народов древнего Ближнего Востока, в дошедших до нас шумерских, аккадских, египетских, хеттских преданиях, в которых находила выражение вера в сотворение языка и письма богами -- как правило, покровителями соответствующих городов-государств, а также вера в наличие у богов своего языка, отличного от человеческого языка.

Специальный же интерес к языку пробуждается, как свидетельствует история, тогда, когда в центре внимания людей оказываются основные его единицы и правила их употребления в речи. И его пробуждению в древнейших государствах Ближнего Востока (Египет, Шумер, Вавилония, Хеттское царство, Угарит, Финикия и др.) способствовали те во многом сходные проблемные ситуации, в которых стала осознаваться необходимость обеспечить письменную фиксацию результатов разнообразной хозяйственной, административной, культовой, дипломатической и иной деятельности и тем самым сделать возможной языковую коммуникацию не зависящей от факторов времени и пространства.

Именно в ближневосточном регионе были созданы первые засвидетельствованные человеческой историей системы письма. Здесь около 4-го тыс. до н.э. появилась египетская иероглифика, в 29-28 вв. до н.э. сложилась шумерская клинопись. Эти две системы письма послужили прямыми источниками или "подсказками" для формирования многих последующих письменностей (прежде всего в Передней Азии).

Создание и распространение письма, естественно, вызвало к жизни необходимость обучать ему. Стали возникать многочисленные школы писцов (Египет, Шумер, Вавилон). Чрезвычайно высоким уровнем характеризовалась, по свидетельству историков, подготовка писцов-администраторов в Вавилоне конца 3-го тыс. - первой половины 2-го тыс. до н.э., где аккадцев обучали мертвому шумерскому языку, служившему тем не менее очень долгое время главным средством общения в административной, хозяйственной, религиозно-культовой и дипломатической сферах в Двуречье (Месопотамии). В таких школах для учебных целей создавались многочисленные тексты и словари (как одноязычные, так и многоязычные), и те из них, которые дошли до нас, позволяют изучать как сами древние языки Ближнего Востока, так и эволюцию письма, а также судить о характере лингвистических знаний того времени и способах их формирования. Искусство письма в собственном, терминологическом смысле предполагает ощущение членимости звучащей речи на дискретные и многократно воспроизводимые, опознаваемые в разных контекстах языковые единицы (такие, например, как слова) и наличие инвентаря также воспроизводимых и опознаваемых в разных контекстах графических знаков, регулярно соотносимых с определенными языковыми единицами.

Предшествовавшие письму протописьменности различных видов (и в частности произведения пиктографии) не отвечали этим требованиям: они обеспечивали передачу лишь смысловой стороны сообщений, а не передачу самой звучащей речи и образующих ее языковых единиц. Они, как правило, не обладали наборами стандартных графических знаков, которые имели бы определенное прочтение (значение).

Первые системы письма были идеографическими (и прежде всего логографическими). Их связь с пиктографией (рисунчатым письмом) особенно наглядно проявлялась на начальной ступени их формирования. Пиктограммы продолжают использоваться в современных обществах. Более того, они сегодня нередко становятся интернациональными по своему характеру, так как не связаны с определенным языком. Но сегодня за ними по преимуществу закрепляется лишь вспомогательная функция.

Постепенно, в результате длительной эволюции, складывались, наряду с идеографическим принципом письма, силлабический (слоговой) и алфавитный (буквенный) принципы. Существовавшие и ныне существующие типы письма редко бывают чистыми (так, кириллическое звукобуквенное письмо, следуя принципу "отдельная фонема " отдельная графема", тем не менее прибегает и к слоговому принципу: в нем посредством букв е, г, ю, я передаются, во-первых, фонемосочетания-слоги /ja/, /jo/, ju/, /ja/, а во-вторых, фонемосочетания, в которых начальные согласные являются палатализованными, например: сел /s'el/, мед /m'ot/, люк /l'uk/, мяч /m'ac /).

Процесс эволюции идеографической египетской и клинописной шумерской (позднее шумерско-аккадской, или вавилонской) систем письма свидетельствует о постоянных поисках средств для дифференциации логографических знаков в разных их значениях и - первоначально в очень ограниченной степени - для передачи звуковой стороны языковых единиц. У египтян появляются разделители для фраз и синтагм, строятся сложные логограммы. В Вавилоне, где широко употребляются шумеро-аккадские гетерограммы, создаются особые знаки для передачи аффиксов, используется "ребусный" способ записи слов, что свидетельствует о переходе к логографически-силлабическому принципу, изобретаются способы для передачи переносных значений и абстрактных понятий путем использования семантических детерминативов ("ключей") и фонетических комплементов. Как свидетельствует история ближневосточных графических систем, письмо эволюционирует от иконичности к символичности/схематичности, от изобразительности к фонографичности, от огромных наборов знаков к их ограниченным инвентарям.

Правда, идеографические системы обладают достаточной устойчивостью и в силу того, что запись текста идеограммами занимает меньше места, чем при использовании силлабических или буквенных знаков (большое количество парадигматически различимых знаков оборачивается экономией в синтагматическом плане), и в силу того, что идеограммы оказываются понятными в межэтническом общении.

Изобретенная в Шумере клинопись и вавилонская традиция письма получают широкое распространение в ряде других государств (в частности у хеттов в Малой Азии).

Обитавшие в той же Малой Азии лувийцы прибегают к иероглифическому письму. У западных семитов формируются древнейшие силлабические системы (письмо протосинайское, протопалестинское, протобиблское). В этом же ареале (прежде всего в Библе, Угарите и Финикии) около 18-17 вв. до н.э. складываются первые алфавиты (вернее квазиалфавиты, имеющие знаки только для согласных). Трудности, которые были связаны с прочтением текстов, написанных посредством лишь консонантических знаков, приводили к появлению в этих системах диакритик, словоразделителей, так называемых "матерей чтения" (materes leсtionis). Вместе с тем подобные трудности способствовали длительному сохранению слоговыми типами письма своего господствующего положения.

И все-таки финикийское квазиалфавитное письмо, имевшее в свогм инвентаре около 40 графем, т.е. более экономное по сравнению с письмом слоговым, которое предполагает наличие многих сотен знаков, и тем более с логографическим, требующим многих тысяч и даже десятков тысяч знаков, оказалось впоследствии достаточно конкурентоспособным. Оно послужило прототипом большинства последующих систем письма.

В самой Передней Азии оно явилось - через посредство арамейской скорописи - основой для формирования письма еврейского (в разных его вариантах), пальмирского (с различными ответвлениями), набатейского (продолжением которого оказалось арабское).

На Востоке - также через посредство арамейской скорописи - оно было источником многих алфавитов в Эламе, Персии (письмо пехлевийское, авестийское), в Индии и в контактировавших с ней государствах (письмо кхароштхи и брахми, ставшее прототипом для письма маурья, кушанского, гупта, нагари, деванагари, тибетского, непальского, бенгальского, ассамского, тагальского, а также для письма пали и восходящих к нему бирманского, сингальского, кхмерского, лаосского, таи, для кадамбы, давшей основу для письма грантха, тамильского, кави, яванского, батакского, лампонг, реджанг), в Центральной Азии и Сибири (письмо хорезмийское, согдийское, уйгурское, орхонское, монгольское, маньчжурское, ойратское, бурятское) и во многих государствах Юго-Восточной Азии.

На Западе к нему восходят ряд восточных и западных вариантов зародившегося в 9-8 вв. до н.э. греческого письма, которое впервые включило в состав алфавита особые знаки для гласных и в свою очередь стало прототипом для многих алфавитов в Европе и за ее пределами (в частности письма этрусского, латинского, рунического, провансальского, современного ирландского, итальянского, испанского, португальского, французского, английского, немецкого, шведского, датского, норвежского, исландского, чешского, польского, хорватского, венгерского, финского, эстонского, латышского, литовского и т.д.; далее, письма коптского, готского, славяно-глаголического, славяно-кириллического, современного русского, украинского, белорусского, болгарского, сербского и т.д.; в некоторой степени письма армянского и грузинского).

Наряду с финикийским письмом распространение получили некоторые другие западносемитские графические системы. В 9-8 вв. до н.э. они послужили формированию ряда малоазийских алфавитов: фригийского, мизийского, лидийского, "паралидийского", карийского, "паракарийского", ликийского, сидетского. К западносемитским источникам восходят также графические системы языков эфиопского и амхарского.

Создание и распространение письма явилось важнейшей заслугой народов древнего Ближнего Востока перед человеческой цивилизацией. Нельзя не отметить, что работа по созданию и совершенствованию графических систем, по обучению искусству письма и чтения активизировала процесс анализа и инвентаризации языковых единиц, прежде всего слов. В Египте, Вавилоне, у хеттов, в Финикии и Угарите складывается обширная лексикографическая практика. Создаются (прежде всего для целей обучения писцов-администраторов) словари одноязычные и многоязычные (шумерско-аккадские, шумерско-аккадско-хеттские, шумерско-аккадско-хурритские и т.п.), тематические, синонимические, толковые и т.д. Вавилоняне (а под их влиянием и хетты) начинают включать в словари фразеологизмы и образцы предложений, информацию о словообразовательных связях слов и об особенностях формообразования слов.

У вавилонян появляются первые грамматические таблицы (парадигмы форм слова и даже форм предложения). Есть косвенные свидетельства о разработке финикиянами понятий классов слов и о создании ими терминов для отдельных морфологических форм глагола. Зарождаются, таким образом, первые теоретические представления о строе языка.

Высокого уровня развития (в условиях интенсивных межэтнических контактов) достигает искусство письменного и устного перевода (особенно у хеттов). И все же на древнем Ближнем Востоке - при высоко развитой лингвистической практике и богатстве эмпирических наблюдений, при очень высоко развитой литературе, при множестве верных интуитивных догадок и зачатков парадигматического анализа - еще не сложилась целостная система теоретического лингвистического знания и соответственно сформировавшейся языковедческой традиции, что находит свое объяснение в неразработанности философского и теоретического способов познания мира.

Активные и всесторонние контакты древних греков, а затем и римлян с народами Ближнего Востока оказали безусловное влияние на становление греческой и римской культур. Благодаря длительным связям с египтянами, финикиянами, сирийцами, иудеями и другими этносами этого ареала греки и римляне хорошо знали ближневосточную науку, культуру и мифологию, в частности египетские мифы обожественных творцах языка и письма (букв), о покровителях письма и счета. Они заимствовали некоторых персонажей из ближневосточных мифологических систем в свои пантеоны богов. Заимствование же у финикиян алфавита является наиболее наглядным материальным свидетельством таких контактов.

2. Китайская языковедческая традиция

На Востоке сложились три наиболее устойчивые и относительно независимые языковедческие традиции, оказавшие существенное влияние и на судьбу языкознания в соседних странах. К наиболее древним из них относятся китайская и индийская, в средневековый период к их числу присоединилась арабская. Остальные восточные языковедческие традиции строились на основе названных трех, под их значительным воздействием. Поэтому сперва вниманию читателя будут представлены основные традиции научного изучения языка - китайская, индийская и арабская.

История изучения китайского языка в Китае насчитывает более 2000 лет. Китайское языкознание представляет собой одну из немногих независимых лингвистических традиций, которая заметно повлияла на языкознание Японии и ряда других соседних с Китаем стран. Его принципы хорошо приложимы к описанию ряда языков Юго-Восточной Азии (особенно языков слогового строя). Но в основном оно осталось в стороне от путей развития мирового языкознания (прежде всего в силу существенных отличий китайского языка как языка "изолирующего" типа от европейских, обусловивших соответственно и принципиальную неизменность идеографического письма на протяжении всего времени его существования, а также в связи со спецификой развития китайской культуры вообще). И сегодня оно ориентируется преимущественно на собственную традицию описания языка.

Китайское письмо зародилось в середине 2-го тыс. до н.э. Открытие в 1899 г. костей и черепашьих щитов с иероглифическими надписями, относящимися к 13-11 вв. до н.э. еще требует своего осмысления и, возможно, обусловит некоторую ревизию истории китайского письма.

Основная графическая единица китайского письма - иероглиф. Он соотносится с тонированным слогом, являющимся типичным экспонентом морфемы, которая, в свою очередь, часто совпадает в своих границах со словом. С течением времени менялось в сторону упрощения начертание используемых иероглифов, одни из которых представляют собой пиктограммы и идеограммы, другие содержат в себе компоненты, дающие намек на значение слова-морфемы (семантические ключи, которых насчитывается 214) или же на звуковое значение знака (фонетики), третьи подверглись переосмыслению и потеряли связь с их первичной функцией. Иероглиф строится в виде набора стандартных и по-разному комбинирующихся черт (до 28).

Общее число знаков равно приблизительно 50 тысячам. В современном письме используется до 4-7 тысяч знаков. Они в принципе индифферентны по отношению к звучанию слов и морфем и тождественны для записи текстов на разных диалектах. Именно по этой причине китайские иероглифы заимствовались в Японии, Корее и Вьетнаме и долго служили средством межэтнического общения в странах Юго-Восточной Азии.

Главным объектом для китайских языковедов всегда был иероглиф, имеющий написание, чтение и значение. В связи с изучением разных сторон иероглифа в языкознании древнего и средневекового Китая выделялись три направления: толкование древних слов (схолиастика, возникшая намного раньше других дисциплин), изучение структуры и этимологии иероглифов, функциональная фонетика (с 5 в. н.э.). Грамматика вычленяется из схолиастики лишь в 18-19 вв. На протяжении тысячелетий активно развивалась лексикография. Среди первых словарей наиболее известны "Ши Чжоу нянь" (список иероглифов для заучивания; 9-8 вв. до н.э. или же много позже), "Эр я" (первый систематизированный толковый словарь, группирующий материал по смысловым группам; 3 в. до н.э., с последующими дополнениями), "Фан янь" Ян Сюна (собрание слов, употреблявшихся в разных местах Ханьской империи; 1 в. до н.э. - 1 в. н.э.), "Шо вэнь цзе цзы" Сюй Шэня (первый полный словарь, охватывающий все известные составителю иероглифы, объясняющий значения иероглифов, их структуру и происхождение, группирующий иероглифы по основным смысловым элементам - "ключам"; 2 в. н.э.),

"Шо мин" Лю Си (этимологический словарь; около 200), "Гуан я" Чжан И (словарь, построенный по образцу "Эр я", но намного превышающий его по объгму; около 230). Составление "ключевых" словарей по образцу "Шо вэня" становится традиционным. Фонетика формируется в Китае под определгнным воздействием буддизма, прингсшего с собой из Индии интерес к звучащей речи и соответственно к поэзии, рифме, мелодике и тону, а также знание принципов индийского алфавитно-слогового письма. Труды по фонетике выполняются в духе лексикографических традиций. Таковы словари рифм как наиболее обычного вида начальных сочинений по фонетике: "Шэн лэй" Ли Дэна, "Юнь цзи" Люй Цзина, многократно впоследствии переиздававшийся,

дополнявшийся и комментировавшийся "Це юнь" Лу Фаяня (601). Во 2--3 вв. чтение иероглифов (и слогоморфем) начинает передаваться методом "разрезания" слогоморфем на инициали и финали (рифмы). С 5 в. появляются опыты изучения тонов. Значительно позднее проявляется интерес к начальным согласным (инициалям) и их классификации (по артикуляторному принципу).

Как развитая, самостоятельная наука фонетика утверждается с появлением фонетических таблиц, включающих сведения о рифме, инициалях, промежуточных гласных и тонах ("Юнь цзин", предположительно 10 в.). Не чуждались представители древнекитайской науки и философских споров об отношении "имени" к обозначаемой действительности, которые особенно активно велись в 5--3 вв. до н.э. Так, Конфуций подчеркивал неразрывную, т.е. природную, связь названий с вещами и утверждал, что исправление имен должно быть первым необходимым шагом в управлении государством. Его теорию "исправления имен" принимали в школе легистов. Напротив, философы даосского направления говорили о произвольной связи между словом и вещью. Синтез обоих подходов наметился у Сюнь Куана (3 в. до н.э.).

Китайские языковеды 11-19 вв. следуют основным принципам описания языка слогового строя, сложившимся в древнее время. Они выделяют в качестве единицы фонетического описания не отдельный звук, а слог, а внутри него инициаль (начальный согласный) и финаль, или рифму (остальную часть слога). Продолжается начатое в 5 в. изучение тонов и их роли в стихосложении. По-прежнему используется изобретенный еще во 2 в. способ "разрезания" слога путем подбора двух иероглифов - фаньце.

Появляются в продолжение древней традиции новые словари рифм: "Гуань юнь" (1008), представляющий собой переработку словаря "Це юнь" (601). В конце 1-го тыс. создаются детальные многомерные классификации слогов в виде фонетических таблиц, помещающие каждый данный иероглиф на пересечении двух осей - инициалей и финалей, а также учитывающие характер тонов. Так, в словаре "Юнь цзин" имеется 43 таблицы, делящиеся каждая на четыре части, соответствующие четырем тонам; инициали делятся по характеру согласных на пять категорий; учитывается наличие или отсутствие промежуточных гласных - медиалей; но вместе с тем не уделяется внимание к реальной произносительной стороне слов, в основном характерное для большинства фонетических работ. Близки по характеру и таблицы Чжэн Цяо (1104-1162). В списках рифм 11-12 вв. в основном повторяются старые словари с некоторой перегруппировкой материала, но без учета изменений в произношении, что приводило к механическому заучиванию чисто традиционных, не отвечающих реальности рифм.

Ориентация на живое произношение начала эпохи Сун имеет место лишь в книге Шао Юна (1011-1077). С конца 12-13 вв. происходит постепенное упрощение старой системы рифм, объединение переставших различаться рифм, сокращение числа рифм и их классов в многочисленных словарях и фонетических таблицах, знание которых требовалось на государственных экзаменах. Но и новые словари стремительно отстают от живой речи, особенно в связи с тем, часто они стремятся отразить возрождение старых рифм в стихах классического типа.

В 13 в. Китай был завоеван монголами, стоявшими на более низком уровне различия и сперва враждебно относившимися к китайской литературе. У них не было своей письменности, для официальной переписки использовался уйгурский алфавит. В 1260 г. тибетский ученый Пагба-лама по приказу императора Хубилая создает на основе тибетского письма монгольский (так называемый квадратный) алфавит, который вводится в официальное употребление в 1269 г. Но запись текста производится в соответствии со старыми китайскими и уйгурскими обычаями сверху вниз. Квадратное письмо использовалось довольно широко (как в монгольских, так и в китайских, тибетских, санскритских, уйгурских текстах). Письмо Пагба-ламы стало своего рода международным фонетическим алфавитом. Позднее, однако, квадратное письмо вышло со временем из употребления в самом Китае, сохранившем верность традиционной иероглифике.

В 14 в., при монгольской династии Юань, получают развитие устные литературные жанры, особенно драма, что обусловило необходимость создания справочников по столичному произношению. Появляются соответствующие словари, начало которым положил словарь Чжоу Дэцина (1324): в нем сокращено число рифм, отражается новая (совпадающая с современной пекинской) система из четырех тонов, обращается внимание на частые ошибки в рифмах, вызванные диалектным произношением.

В 1368 г. к власти вновь приходит китайская династия, заинтересованная в консолидации территорий. Появляется новый китайский словарь, ориентированный на некое усредненное произношение, а не на какой-либо живой диалект и не придерживавшийся старой системы рифм. Вслед за ним создается словарь "Чжунъюань инь юнь", который порвал с традицией и ориентировался на господствующий северный диалект.

В 14-15 вв. составляются практические словари-справочники, предназначенные для обычных грамотных людей: Лань Мао (1442); Би Гунчэнь (17 в.), словарь которого в 1913 г. лег в основу официальных рекомендаций по "национальному произношению"; Фань Тэнфэн (17 в.), опиравшийся на двух названных лексикографов и сокративший число классов рифм, по-новому описавший тоны. Ряд словарей строится на базе других диалектов.

В словаре Мэй Инцзо (1615) иероглифы группируются по их 214 смысловым частям - ключам (в "Шо вэне" их 540). Переработку этого словаря предпринимает Чжан Цзыле (1671), проанализировавший разные варианты написания иероглифов. При маньчжурской династии появляется официальный стандартный словарь (1716), который опирался на книгу Мэй Инцзо и широко используется вплоть до настоящего времени.

Был также создан официальный фонетический словарь, составленный Ли Гуанди (1726), где предлагался другой способ обозначения чтения иероглифа (не посредством разрезания, а посредством соединения). В 1711 г. была завершена книга из 444 томов, посвященная сочетаниям, в которых встречается тот или иной иероглиф, с огромным множеством иллюстраций из литературы, начиная с древнейших китайских памятников.

В 17-18 вв. достигла больших успехов историческая фонетика. Она обслуживала комментирование древних текстов, в то время как интересы поэзии по-прежнему обслуживали словари рифм и фонетические таблицы. Предпринимается анализ древнекитайских рифм в целях реконструкции: У Юй (около 1100-1154), первым пытавшийся реконструировать древнее произношение; Чэнь Ди (1541-1617), противник теории произвольных "согласованных рифм"; подлинный создатель китайской исторической фонетики Гу Яньу (1613-1682), стремившийся воссоздать систему древнекитайских рифм в целом. Продолжили эту традицию и получили немало новых результатов Цзян Юн (1681-1762), Дуань Юйцай (1735-1815), Дай Чжэнь (1723-1777), Кун Гансэнь (1752-1786), Ван Няньсунь (1744-1832), Цзян Югао (умер в 1851), Ся Синь (1833), Цянь Дасинь (1728-1804), Янь Кэцзюнь (1762-1843), Чжу Цзюньшэн (1788-1858). В конце 19 - начале 20 вв. интерес к исторической фонетике древнекитайского языка возродился. Создание и поступательное развитие исторической фонетики представляет собой важнейшее оригинальное достижение китайского языкознания.

Первая попытка классификации диалектов китайского языка предпринимается в конце 16 или начале 18 в. (в эпоху Мин). Новое развитие получает схолиастика, толкующая значения древних слов. Руководил составлением многотомного компилятивного сочинения такого рода Жуань Юань (1764-1849). В связи со схолиастикой разрабатывается текстологическая критика (Гу Яньу).

Постепенно из схолиастики вычленяется грамматика, ведавшая прежде всего составлением словарей служебных слов: Лу Ивэй (1592), Лю Ци (1711), Ван Иньчжи (1766-1834). В ней к числу служебных слов относятся не только предлоги, союзы и частицы, но и отрицания, вопросительные и указательные слова, некоторые наречия и прилагательные. Юй Юэ (1821-1906) предпринимает рассмотрение в числе различных затруднительных случаев ряда неясных грамматических конструкций, явлений древнекитайского синтаксиса.

Сами китайские ученые в раннее средневековье не проявляли интереса к другим языкам, тогда как в соседних странах интерес к китайскому языку практически не угасал (ср. переводный словарь китайского языка, появившийся в 1190 г. в тангутском государстве Си-ся, где под китайским влиянием начинала формироваться, не получив завершения, своя традиция). Но в начале 15 в. формируются некоторые государственные учреждения, занимавшиеся перепиской с правительствами соседних стран, ведавшие приемом послов и составлявшие для своих переводчиков китайско-"варварские" словарики, в которых иностранные слова располагались по смысловым группам и транскрибировались при помощи китайских иероглифов (с эпизодическим включением иноязычных слов в их собственном написании).

Первым контактам с европейским языкознанием способствовали миссионеры-иезуиты, издававшие на китайском языке книги о западной науке и технике. Среди них была книга Никола Триго / Цзиня Нигэ (1577-1628), излагавшая с европейских позиций китайскую фонетику: автор использует транскрипцию посредством латиницы китайских слов, прибегая вместе с тем к чисто китайским приемам деления слога на инициаль и финаль, расположения иероглифов по рифмам и группам омонимов, обращения к фонетическим таблицам.

В 90-х гг. 19 в. традиционная китайская фонология / фонетика, не выходившая за пределы классификации слогов, исчерпала себя. Лао Найсюань (1842-1921) был одним из ее последних представителей (работы 80-х гг. 19 в.). Фонетисты следующего десятилетия знакомятся с принципами алфавитного письма; начиная с 1892 г. появляются проекты алфавитов для китайского языка. Обсуждается проблема членимости китайского слова (и слога) на звуки. С 1958 г. в КНР действует звуковой алфавит на латинской основе, состоящий из 26 знаков (включая диграфы).

Он используется в телеграфной связи, в учебниках (особенно для иностранцев). Полный же переход к алфавитному письму в настоящее время не планируется в силу чрезвычайной диалектной раздробленности и нежелательной перспективы утраты гигантского многотысячелетнего культурного наследства. Поэтому основные усилия языковедов сосредоточены на работе по упрощению начертания иероглифов. В 1898 г. издается первая настоящая грамматика древнекитайского языка - вэньяня (Ма Цзяньчжун, 1844-1900). Она построена по образцу латинской универсальной грамматики, декларируя инвариантность грамматики для всех языков при различии лишь звуковой стороны. В ней даются классификация знаменательных слов и их функций в предложении; описание значений служебных слов; сведения о структуре предложения. В 30-40-х гг. получают быстрое развитие фонетика и особенно грамматики, ориентированные на синтез и европейской лингвистической традиции, и собственной традиции, нередко более адекватно объясняющей специфические явления языков типа китайского.

Современное китайское языкознание выступает как часть мировой науки о языке, оплодотворяемая ее идеями и вносящая в ее развитие свой вклад.

3. Индийская языковедческая традиция

Другая самобытная и чрезвычайно устойчивая лингвистическая традиция Восточного мира возникла в древней Индии. Она, как и китайская лингвистическая традиция, но гораздо интенсивнее воздействовала на формирование и развитие языковедческой мысли в соседних странах.

В начале 2-го тыс. до н.э. с Северо-Запада в Иран и Индию вторгаются индоевропейские племена ариев, или арийцев (индоиранцев). В результате дивергенции индоиранские языки распадаются на две ветви - иранскую и индоарийскую. Носители языков первой ветви расселяются также на территориях современных Афганистана и Таджикистана.

Самоназвание индоиранских племен, обитавших ранее в северном Причерноморье, а затем в Малой Азии, - aгya (в первоначальном значении благородный, верный, дружественный; представитель одной из трех высших каст'). Кстати, это слово легло в основу двух собственных имен - Иран (aryanam - страна ариев благородных), сохранившегося поныне и означавшего территорию расселения первой группы арийских племен, и Арьяварта (Arya varta - путь ариев), означавшего в ведийской мифологии и в реальной жизни первоначальную территорию расселения другой группы ариев в Индии.

Об индоарийцах мы знаем как о носителях ведийской культуры (середина 1-го тыс. до н.э. - середина 1-го тыс. н.э.), запечатленной в передаваемых изустно религиозных текстах - ведах (Ригведа, Самаведа, Яджурведа, Атхарваведа).

Стремление сохранить в чистоте язык религиозного ритуала, получивший название ведийского, и явилось как раз основой для пробуждения специального интереса к проблемам языка в 1 тыс. до н.э. прежде всего в среде представителей высшей касты - жрецов-брахманов, исполнявших сложные культовые обряды на уже устаревающем и не всегда понятном даже в их собственном кругу языке, который считался языком богов и которому приписывалась магическая сила. Ведийский язык, служивший индийской ветви ариев, к середине 1 тыс. до н.э. практически уже вышел из употребления. Необходимы были всесторонние комментарии к ритуальным текстам.

Складывавшаяся в Индии под влиянием потребностей религиозного культа проблемная ситуация отличалась от тех, которые имели место на Ближнем Востоке и в Китае: здесь приоритет отдавался звучащей речи, а не письму; письмо появилось относительно поздно. Соответственно этому первоочередное внимание уделялось изучению законов мелодики, ритмики, метрики, фонетики (и этому потом у представителей индийской культуры учились китайцы, приобщаясь к буддизму), а также элементарному этимологизированию слов.

Древние индийцы добились существенных успехов в изучении звуков речи и их классификации на основе артикуляторных признаков. Ими уже осознавалась неотождественность понятий звука речи и фонемы, у них имелись наметки понятия слогофонемы. Построенные на четкой логической основе артикуляторные классификации звуков нашли отражение в порядке следования графических знаков в буквенно-слоговых системах индийского письма (брахми -- примерно с 8 в. до н.э., кхароштхи, нагари, деванагари, шарада и др.), которые скорее всего восходят не к оставшемуся еще не расшифрованным протоиндскому (в основном иероглифическому), а к западносемитскому слоговому письму.

Заметны достижения древних индийцев в области лексикографии. Им принадлежат составленные на санскрите - языке, качественно отличном от ведийского, обширные ритуально-мифологические трактаты - брахманы (8-7 вв. до н.э.), в которых излагаются общие программы обрядовых действий жрецов и толкования исполняющихся при этом ведийских стихов. Вместе с тем они обращались и к ведийскому языку.

Сборники глосс к вышедшим из употребления словам "Ригведы" представляют собой первые собственно языковедческие опыты. В русле поздневедийской религии (брахманизма) сформировалась специальная дисциплина - нирукта, занимающаяся объяснением и этимологическим толкованием используемых в жреческом ритуале слов. Активно разрабатывались словари, каталогизирующие имена богов, названия совершаемых ими действий, находящихся в их распоряжении предметов, признаков этих предметов и т.п.

"Нирукта" Яски - это первый дошедший до нас обширный лексикографический труд подобного рода, состоящий из пяти частей и включающий синонимические ряды и тематические группы имен предметов, списки глаголов и отглагольных имен, менее систематизированные списки существительных и прилагательных и т.д. В своем труде Яска уделил особое внимание этимологии. Вместе с тем он включал в свою "Нирукту" и грамматическую информацию (грамматическая классификация слов, сведения из области словообразования, понятие падежа, семичленная парадигма имени -- без вокатива).

Особенно высокого уровня достигает разработка проблем грамматики. Вершиной грамматической мысли и образцом для множества подражаний явился труд "Аштадхьяйя" (СВосьмикнижие') Панини (5 или 4 в. до н.э.), ставящий задачей строгую регламентацию и канонизацию санскрита, который сложился рядом с ведийским языком на другой диалектной основе и постепенно вытеснял его в религиозном обиходе.

Панини постоянно обращает внимание на главные особенности ведийского и отличия от него санскрита. Описание языка следует строго синхроническому принципу. И сегодня, с позиций "активной грамматики" (т.е. грамматики говорящего) и генеративной лингвистики, поражает оригинальный подход Панини к описанию языка: он идет от коммуникативной целеустановки и передаваемого смысла к подбору лексических морфем (корней) и затем синтаксических конструкций. Фонетические сведения растворяются в основном корпусе грамматики. Они излагаются с позиций, близких по духу современной морфонологии. Особое внимание уделяется морфологическому анализу (без разграничения словоизменения и словообразования).

В грамматике Панини обращает на себя внимание чрезвычайная сжатость изложения (в целях более легкого заучивания правил наизусть). Используется изощренная система символизации языковых единиц, правил и операций. Впервые в истории лингвистики постулируется понятие "фиктивных" морфем. Синтаксис строится прежде всего как изложение совокупности сведений о функциях существительного в предложении и т.п., разбросанных в разных местах труда. В грамматике содержится ряд приложений в виде списков слов, объединенных грамматическими признаками.

Следует отметить преимущественно теоретическую направленность труда Панини, предвосхищающего по своему научному уровню достижения современной формальной логики, структурной и генеративной лингвистики. Последующие грамматические труды в древней и средневековой Индии представляют собой главным образом комментарии или переработки канонизированной грамматики Панини (Вьяди, Катьяяна, Патанджали, а в средние века Чандра, Вараручи, Хечамандра, Джаядитья, Вамана, Бхаттоджи Дикшит). Паниниевские принципы послужили опорой при описании ряда других индоарийских языков (в том числе пракритов).

Рядом с классическим санскритом возникает и получает распространение буддийский гибридный санскрит, который, наряду с пали, явился одним из главных языков буддийской религии, постепенно (с 6-5 вв. до н.э. до конца 1-го тыс. н.э.) теснившей религию брахманизма, а затем в течение 1-го тыс. н.э. растворившейся на территории Индии в индуизме как обновленном брахманизме. Древние индийцы обращались и к вопросам философии языка, первоначально в мифологических сказаниях и религиозных текстах, а затем в философских и грамматических трудах. Они признавали язык высшим божеством ("Ригведа"). В ведийском пантеоне выделялись боги, в ведении которых находится языковая деятельность: богиня Речи Вач, богиня священной речи Бхарати, богиня истинной речи Варуна. В индуистском пантеоне Речь (Vac) стала отождествляться с Брахманом - безличным абсолютом, мировой духовной субстанцией. Сарасвати была отведена здесь функция богини познания, мудрости и красноречия. В целом же, обсуждение проблем языка занимало представителей практически всех основных систем индийской религиозной философии: брахманизма, джайнизма, буддизма, индуизма. Особо широкое распространение в Индии получили лингвофилософские идеи ведущего представителя "грамматической школы" философии Бхавртрихари (5-6 вв. н.э.), изложенные в знаменитом сочинении "Вакьяпадия" (СО слове и предложении'). Этот мыслитель отождествлял Брахмана как высшую реальность, не имеющую начала и конца, со Словом (Словом-сущностью), из которого развертывается вся Вселенная с ее бесконечным разнообразием предметов и явлений. Вселенная есть, по его мнению, и то, что должно быть высказано (выражаемое, означаемое), и высказывающее (выражающее, означающее), а именно слова, речь. Бхавртрихари полагал, что знание переплетено со словом уже у новорожденного, что из этого переплетения рождается вся человеческая деятельность и берут свои истоки наука, искусство и ремесла.

Он различал три стадии, которые проходит Слово в своем развитии: "провидческую" (здесь речь неделима и вечна), "промежуточную" (здесь Слово есть ментальная и не воспринимаемая людьми сущность, хотя и имеющая как бы временную последовательность), и "выставленную" (где наблюдается артикулируемая, звучащая речь).

С ориентацией на вторую стадию он формулирует понятие спхоты в качестве центрального звена всей "грамматической философии". Спхота есть для него неделимый языковой символ, некое состояние сознания, сообщаемое слушателю с помощью звуков речи. Высказывание признается главной единицей, из которой выделяются слова, а не которая складывается из слов. Им различаются спхота предложения, спхота слова и даже спхота фонемы (но не звука). Идеи, которые легли в основу индийской языковедческой традиции, получили распространение далеко за пределами Индии (вместе с распространением буддизма).

Они получили дальнейшее развитие в средневековой, а также в современной Индии. Европейские ученые познакомились с санскритом и идеями древнеиндийской грамматики в конце 18 - начале 19 вв., что оказало значительное влияние на складывание сравнительно-исторического языкознания и его метода. Основоположники компаративистики верили в то, что древнеиндийский язык является предком всех индоевропейских языков, что ему присуще высшее совершенство, утраченное в развитии языков-потомков. Нередкое обращение к разработанным древними индийцами понятиям и особенно процедурам анализа наблюдается также в современном европейском и американском языкознании. При этом часто не обходится без ошибочного отождествления понятий, выдвигавшихся древнеиндийской наукой, с близкими понятиями, сформулированными в европейской лингвистической традиции, без достаточного учета различий в этнокультурном, общенаучном и языковедческом контекстах.

Следует отметить этнокультурную специфику индийской науки, остававшейся равнодушной к истории и хронологии появления грамматических трактатов и словарей, не менявшей резко своих ориентиров. Этим обусловлена трудность разделения истории индийской лингвистики на древнюю и средневековую. Отличия заключаются, главным образом, в появлении в начале средневековья развитой лексикографии и становлении - рядом с грамматической - лексикографической традиции. В средневековье прослеживаются те же, как и в древности, мотивы подчинения лингвистических занятий практическим нуждам реставрации и пересоздания ритуала, теперь уже в религиозно-йогических целях достижения потустороннего.

И в древности, и в эпоху средневековья язык понимался индийскими мыслителями как вид деятельности (в противоположность европейским лингвистам, видевшим в языке прежде всего номенклатуру наименований). В средневековый период усилилось внимание к слову, так как на смену ставившей во главу угла авторитет вед ведийско-брахманистской идеологии, в недрах которой формировались труды Панини и его современников, пришло учение Будды Гаутамы / Шакьямуни (6 в. до н.э.). Будда отказывался преклоняться перед авторитетом вед и заменил их беседами и проповедями учителя - сутрами, имеющими уже иную структуру и охватывающими практически всю семантико-психическую сферу жизни человека, что поставило в центр внимания значение слова.

Представители классической грамматики продолжали толковать тексты вед, а лингвисты-семантики занялись толкованием поучений Будды. Брахманистски мыслящие Панини и его продолжатели проявляли интерес к способу выражения, к форме текстов, а представители буддийской идеологии - к содержательной стороне текстов. Этим было обусловлено различие в наборах терминов. К концу 1-го тыс. н.э. буддийская религия утратила свои позиции в Индии в связи с возрождением брахманизма в лице индуизма, что вновь упрочило позиции паниниевской традиции.

Как в древности, так и в средневековье учитывались цели описания языка, предназначенность его определенным адресатам. Индийские ученые разработали процедуры установления и классификации при анализе языка не обнаруживаемых в непосредственном опыте единиц конечного набора, отказываясь разграничивать их сущность и явление. Им была присуща вера в то, что сверхчеловеческий автор преподал людям язык как матрицу, т.е. свернутую форму знания, развертываемую далее усилиями людей.

Известны многие средневековые комментаторы труда Панини, работавшие в русле его традиции: Патанджали, Катьяяна, буддист Чандрагомин (5 в.), джайн-дигамбар Джайнендра (5 в.), джайн-шветамбар Шакатаяна (8 в.). Они стремились сделать книгу Панини еще более лаконичной. Появляются связанные своим методом с грамматикой Панини и в то же время как бы ег ревизовавшие грамматические трактаты "Дхатупатха", "Гана-патха", а также принадлежащая Чандрагомину "Унадисутра", где автор проводит различение между морфемой и словом, утверждая наличие у последнего референта.

На основе паниниевской модели создаются грамматики пракритов (кодифицированных в литературе форм среднеиндийской речи): Вараручи, Хемачандра (13 в.). Объектом грамматического описания становится палийский язык, обслуживавший южный буддизм. Авторы трудов по языку пали Каччаяна, Сангханандин, Брахмадатта ориентируются по преимуществу на допаниниевскую грамматическую школу Айндры. Появляются первые словари. Буддист Амарасимха (5 в.) заложил принципы индийской лексикографии (группировка слов по содержательным признакам, упорядоченный список синонимов, список многозначных слов с толкованиями, стихотворная форма словарных статей - для заучивания). За ним следуют индуист Халаюдха, джайн Хемачандра (11-13 вв.). Привлекают внимание классификация лексики в соответствии с принимавшейся в то время классификацией явлений мира, нащупывание неделимых одноплановых единиц содержания (аналог фигур содержания у Л. Ельмслева), различение первичных и вторичных значений слов. На последующем этапе развития буддистской мысли появляется понятие мантры - высказывания как атома целенаправленной языковой деятельности, как единства фигур выражения (фонем) и фигур содержания.

Впоследствии формируется (с учетом йогического использования языка) явившееся последним принципиальным достижением средневековой индийской лингвистической мысли понимание значения как величины, определяемой внеязыковым контекстом, ситуацией, прагматическими факторами, что хорошо согласовывалось с общим пониманием языка как способа деятельности.

В современной Индии собственная лингвистическая традиция еще жива, хотя индийские ученые и особенно их западные коллеги стремятся применить к изучению санскрита и других индоарийских языков выработанные в западной традиции методы сравнительно-исторической, ареальной, структурной, генеративной лингвистики.

4. Арабская языковедческая традиция

Формированию арабского языкознания и достижению им за относительно короткое время высокого уровня развития способствовали исторические условия, приведшие к быстрому возвышению арабского народа. В 632 г. было основано военно-теократическое государство - Арабский халифат, границы которого необычайно быстро расширились в результате победоносного шествия арабов, завоевавших обширные территории на Ближнем и Среднем Востоке, включая значительную часть Индии, в Закавказье, Северной Африке, Испании. В процесс развития арабоязычной культуры включилось множество разных этносов. Вместе с исламом получил распространение арабский язык, принявший на себя роль языка религии, государственного управления, образования и науки (аналогичную той роли, которую в средние века выполнял латинский язык на Западе Европы, будучи одним из факторов двуязычия, и в какой-то степени старославянский язык в Slavia Orthodoxa, где он был - в силу генетической близости к народным языкам - одним из факторов диглоссии).

Арабский мир переживал в тот период бурное развитие естественных и гуманитарных наук. Занятию языком (и именно арабским) здесь отводилось почетнейшее место, Даже сами правители Халифата проявляли живой интерес к лингвистическим штудиям (так, в арабских преданиях инициатива создания грамматики приписывается халифу Али, 656-661).

Было распространено убеждение, что Коран продиктовал пророку сам Аллах на арабском языке, превосходящем по своим достоинствам все другие языки. Запрещалось переводить Коран на другие языки и совершать на них религиозные обряды. Забота о чистоте арабского языка возводилась в разряд важнейшей общегосударственной задачи.

Арабское письмо возникло еще до принятия ислама. Оно имеет консонантно-буквенный характер, строки записываются справа налево (в соответствии с основными принципами западносемитского письма). Его прототипом явилось набатейское письмо (4 в. до н.э. - 1 в. н.э.), восходящее, в свою очередь, к арамейскому письму (и через него к финикийскому). Набатейское письмо использовалось арабоязычными жителями Синайского полуострова и Северной Аравии вплоть до 6 в. Собственно арабское письмо складывается в начале 6 в. в гор. Хира, столице арабского Лахмидского княжества. Дальнейшее развитие оно получает в середине 7 в., при первой записи Корана (651). Во второй половине 7 в. вводятся дополнительные строчные, надстрочные и подстрочные знаки для различения сходных начертаний, для обозначения долгих и кратких гласных, удвоения согласных и отсутствия гласных. В средние века арабское письмо использовалось многими мусульманскими народами (в том числе и для записи текстов на своих языках), что приводило к возникновению новых графических систем. Впоследствии, уже в 20 в., границы его распространения существенно сократились. Так, например, турки перевели свою систему письма на латинскую графику. То же происходило в 20-е гг. во многих союзных и автономных республиках бывшего СССР.

Одну из первых попыток составить арабскую грамматику, по преданиям, предпринял Абул-Асуад ад-Ду'али, современник халифа Али. Он выделил три части речи: имя, глагол и частицы, ввел знаки для кратких гласных, затрагивал вопросы словоизменения и пр. Его учениками были Яхия ибн Яа'мар, Санбаса ибн Мадан ал-Фихри и самый выдающийся из них Абу Самр Сиса ибн Сумар ас-Сакафи. Все самое лучшее и оригинальное создается в средневековом арабском языкознании в 8-13 вв., т.е. до монгольских завоеваний. Есть документальные свидетельства, что активная деятельность арабских языковедов продолжалась и позже, до завоевания турками Константинополя (1453).

Совершенство и четкая методологическая направленность созданной арабами за короткое время системы языковедческих знаний объясняются и тем, что арабы сумели творчески освоить все накопленное в течение предыдущих веков как в эллинистической науке, так и в индийской науке, и тем, что они смогли глубоко проникнуть в структуру своего языка, серьезно обогатив науку о языке многими важными положениями.

Арабская наука о языке существенно повлияла на разработку грамматик и словарей родных языков и общелингвистической теории во всем мусульманском мире, на становление еврейской лингвистической традиции, на становление и развитие в Европе арабистики и, наконец, на появление тюркологии в рамках арабской традиции.

Арабское языкознание (особенно в лице мусульманско-испанской науки) выступило посредником между античной наукой, достижения которой (в частности многие труды Аристотеля) оставались неизвестными в средневековой Европе до 11-12 вв., и европейской схоластической логикой. Под влиянием арабской гуманитарной и естественной науки в западноевропейских университетах получил распространение аверроизм как арабская версия аристотелизма.

Главнейшими из языковедческих школ, возникших на территории нынешнего Ирака после ее завоевания арабами, были Басрийская - самая ранняя из всех, Куфийская и Багдадская. Между школами Басры и Куфы постоянно велась острая полемика по вопросам грамматики арабского языка. Басрийцы выступали как аналогисты, носители пуристских тенденций, строгие ревнители классических норм языка Корана и поэзии. Куфийцы же были аналитиками, допускавшими возможность целого ряда отклонений, особенно в области синтаксиса, ориентировавшимися на разговорную речь и считавшими эталоном арабской орфоэпии хиджазский диалект. Басрийцами в качестве исходной единицы для словообразования и формообразования была выбрана единица действия - масдар, а куфийцами - глагольная форма прошедшего времени.

В 762 г. центр административной, политической, культурной жизни переместился в новую столицу халифата - Багдад, основанный в 762 г. На первом этапе деятельности багдадских грамматиков господствовали куфийские принципы, затем утвердилась басрийская концепции; в итоге сложилось эклектичное направление. Обширная преподавательская деятельность багдадских грамматиков отразилась на их стремлении к краткому и логичному изложению.

Первой дошедшей до нас арабской грамматикой является "Al-Kitab" басрийца Сибаваихи (умер в 794). Он подверг детальному научно-теоретическому описанию многие явления синтаксиса, морфологии, словообразования и фонетики, используя достижения многочисленных предшественников и современников. Это сочинение стало объектом многочисленных и обширных комментариев и обеспечило незыблемость авторитета Сибаваихи до наших дней.

Арабские ученые обычно делили грамматику на синтаксис, морфологию и фонетику и уделяли значительное внимание вопросам словообразования, а в связи с ним этимологии, благодаря которой в 11 в. высокого уровня достигла теория корня. Синтаксис и морфология представляют собой наиболее оригинальные части арабской грамматики, не имеющие источников ни в греческих, ни в индийских трудах и ориентированные на специфику именно арабского языка. Задача синтаксиса состояла в структурно-семантическом анализе предложения. В нем постулировались субъектно-предикатные отношения между двумя именами или между именем и глаголом. Различались предложения малые/элементарные и большие, образующие иерархию; предложения именные, глагольные и обстоятельственные - в зависимости от того, какое слово стоит в начале предложения, а соответственно разные виды подлежащих и сказуемых. Выделялись и детально классифицировались второстепенные члены предложения (до пяти видов дополнений, обстоятельства разных видов, "приложения"). Различались случаи формальной и виртуальной реализации флексий. Было введено понятие подразумеваемого члена для объяснения конструкции. Анализу подвергались также отношения согласования, управления и примыкания.