Концептуальная система, т.е. «сетка», сквозь которую человек воспринимает реальную действительность, складывается на основе концептуальной базы - обязательных минимальных знаний и национально- детерминированных представлений всех представителей определённого лингвокультурного сообщества [Фесенко, 2002: 176]. В свою очередь уже на основе концептуальных систем складывается когнитивное пространство индивида, которое представляет собой совокупность всех знаний и представлений о мире, имеющая национальную окраску. Важно отметить, что и концептуальная база, и когнитивное пространство национально детерминированы. Однако в ситуации перевода посредник между языками культурами (т.е. переводчик) не может находиться в рамках только одного когнитивного пространства, он должен выйти за его пределы. По мнению Т.А. Фесенко, в чужом когнитивном пространстве переводчику помогает ориентироваться когнитивная сфера - совокупность постоянных, неизменных знаний и представлений индивида, основное содержание которых составляют энциклопедические знания.

Итак, переводчик входит в чужое когнитивное пространство и ориентируется в нём посредством когнитивной сферы. Получив новую определённым образом структурированную информацию, переводчик не замещает своё когнитивное пространство с его концептуальными системами и концептуальной базой чужими, он объединяет «своё» и «чужое». То есть происходит пересечение когнитивных сфер автора и переводчика, что невозможно без знания переводчиком когнитивной базы народа, к которому принадлежит автор, и на языке которого он пишет. Полученную в результате такой концептуальной интеграции информацию переводчик затем репрезентирует с помощью средств ПЯ. Таким образом и происходит передача особенностей картины мира определённого народа на другой язык.

2.3 Передача концептуальной структуры при переводе

Теперь обратимся к концептам как единицам картины мира. Сними связано два ряда трудностей при переводе. Во-первых, переводчик должен верно распознать концепты, стоящие за вербальными структурами текста оригинала. Для этого важно учитывать контекст, поскольку в зависимости от него соотнесённость концептов с их вербальной репрезентацией может меняться [Фесенко, 2002: 135]. Во-вторых, необходимо подобрать такую вербальную форму на ПЯ, которая бы была оптимальной для выражения исходного концепта. При этом учитывать надо не только само содержание концепта, но и место, которое он занимает в концептуальной системе народа и автора, поскольку у разных народов значимость одних и тех же концептов может не совпадать.

Ещё один аспект, который необходимо затронуть в связи с рассмотрением передачи концептуальных структур, - с какой стороны подходить переводчику к анализу исходного текста и содержащихся в нём концептов? С одной стороны, учёные - представители традиционной парадигмы переводоведения отмечают, что важно передать ту реальную действительность, которая стоит за вербальными структурами оригинала. С другой стороны, представители когнитивного подхода утверждают, что текст представляет собой двоякое образование: это и реализация отражения окружающей действительности в сознании автора, и отражение интерпретации действительности автором. Соответственно, текст получает свою связь как с реальным миром, так и с когнитивной сферой автора. Безусловно, переводчик должен учитывать и то, и другое. Именно поэтому важно, чтобы представления и знания переводчика взаимодействовали с представлениями и восприятием автора. Следовательно, интерпретация оригинального текста переводчиком должна соответствовать в первую очередь восприятию реальной действительности автором [Янссен-Фесенко, 2013: 69]. Этот тезис представляется вполне оправданным, поскольку одна и та же ситуация, один и тот же предмет разными людьми могут быть описаны по-разному.

Таким образом, передача картины мира в переводе происходит посредством интеграции когнитивных сфер автора и переводчика и её вербализации. При этом важную роль играет точная передача каждого отдельного интерпретированного автором концепта, из совокупности которых в последствии складывается общая картина.

Подводя итоги данной главы, стоит отметить, что в науке о переводе уже сложилась определённая теоретическая база, достаточная и необходимая для того, чтобы перевод мог полноценно выполнять свою функцию посредника между различными культурами. Для формирования такой базы потребовалось взглянуть на перевод не просто как на преобразование текста из одного языка в другой, но как на когнитивную деятельность человека. В ходе такой деятельности переводчик воссоздаёт на другом языке картину мира народа, что, безусловно, является важным для культурного взаимодействия, тем более если говорить о художественной литературе.

Перевод представляет собой одновременно лингвистический и психический процесс целенаправленной опосредованной межъязыковой коммуникации, в результате которого на ПЯ создаётся текст, выполняющий в принимающей культуре те же функции, что и оригинальный текст в исходной культуре. Целью перевода является создание на ИЯ текста, который может служить полноправной заменой исходного текста в принимающей культуре.

Художественный перевод является видом художественного творчества. Основным требованием к переводу художественного текста является воспроизведение в единстве формы и содержания идеальной сущности, стоящей за текстом оригинала. При этом необходимо сохранить образность исходного произведения, его эмоциональное воздействие на читателя, жанровую и индивидуально-авторскую стилистику произведения.

Передача картины мира в переводе происходит посредством интеграции когнитивных сфер автора и переводчика и её вербализации. При этом важную роль играет точная передача каждого отдельного интерпретированного автором концепта, из совокупности которых в последствии складывается общая картина.

Глава 3. Анализ концептов «любовь» и «смерть»

3.1 Анализ концепта «любовь»

Сфера чувств всегда притягивала интерес исследователей, поскольку именно в ней наиболее ярко и полно отражаются особенности национального сознания. Любовь же является базовым чувством, отражающим психо- эмоциональное состояние человека. Концепт «любовь» проявляет себя во всех культурах. Народные сказки как квинтэссенция национальной культуры, национального сознания и национальной картины мира в полной мере передают представления народа-автора о любви. В таком свете очень важным считается вопрос о как можно более полной передаче всех компонентов данного концепта в переводе.

Прежде чем обратиться непосредственно к текстам сказок и их переводов на русский язык, проанализируем определения слова «love», данные в англоязычных словарях. Нами проанализированы словарные статьи из трёх источников: Macmillan Dictionary online, Longman Dictionary online и Merriam- Webster Dictionary online. Во всех трёх словарях присутствуют следующие значения рассматриваемой лексемы: 1) сильная привязанность, основанная на половом влечении; 2) чувство привязанности и заботы, основанное на личных связях (любовь к родителям, любовь к друзьям); 3) объект привязанности. В двух словарях - Longman и Merriam-Webster указывается ещё одно значение: удовольствие и наслаждение, доставляемое чем-либо (любовь к морю).

Считаем также важным анализ определений слова «любовь» в двух наиболее известных толковых словарях русского языка - «Словарь русского языка» С.И. Ожегова, а также «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова. В обоих словарях первым значением слова «любовь» указана привязанность, однако в отличие от С.И. Ожегова, характеризующего такую привязанность лишь двумя прилагательными - «самоотверженная» и «сердечная» [Ожегов, 1984: 294], Д.Н. Ушаков выделяет разные основы такой привязанности: «общность интересов, идеалов», «взаимное расположение, симпатия, близость», «инстинкт», «половое влечение» [Ушаков, 2014: 281].

Оба учёных выделяют в значении слова «любовь» компонент «пристрастие, склонность, расположение к чему-либо». Д.Н. Ушаков также упоминает в словарной статье и значение объекта привязанности - «человек, внушающий это чувство» [Ушаков, 2014: 281].

Таким образом, проанализировав и сравнив определения слов «love» и «любовь» в англоязычных и русскоязычных толковых словарях, можно заметить, что у данных определений много общего: под любовью в первом значении имеется в виду привязанность, в обоих языках данными словами обозначается и объект привязанности, кроме того в обоих языках любовь может быть направлена и на неодушевлённый предмет. Однако в англоязычных толковых словарях, в отличие от толковых словарей русского языка, подчёркивается сила привязанности к человеку (strong affection, strong feeling).

Из всех упомянутых выше определений в английских народных сказках чаще всего встречается любовь как привязанность, основанная на симпатии, половом влечении. В связи с этим часто упоминается и объект любви. Кроме того, нередко в сказках упоминается и подчёркивается любовь между членами семьи.

Сталкиваясь в народных сказках с концептом «love», читатель чаще всего встречается с глаголами, обозначающими вхождение в состояние любви, появление привязанности. В этой функции употребляются довольно разнообразные фразы и словосочетания. Конечно же, как и в обыденном, повседневном и привычном для нас английском языке, в языке народных сказок встречается словосочетание «to fall in love». Для него в русском языке уже имеется традиционное соответствие, поэтому данная фраза не вызывает трудности в переводе: «Well, who should be there but her master's son, and what should he do but fall in love» [Jacobs] - «И надо же было так случиться, что сын её хозяев тоже приехал на этот бал. Он с первого раза влюбился в Тростниковую Шапку…» [Шершевская, 1957: 74]. Стоит лишь отметить, что в английском языке компонент «вхождения» в чувство привязанности выражен глаголом «fall» и предлогом, указывающим направление «in», что в терминах А.В. Хайрулина является показателем активизации в данной фразе пространственного компонента рассматриваемого концепта. Что касается традиционного соответствия этой фразы в русском языке, компонент появления чувства выражен с помощью приставки «в-», кроме того глагол «влюбиться» возвратный, что указывает на появление чувств у самого субъекта.

В значении «влюбиться» встречается и глагол «love», традиционным соответствием которого является глагол «любить». Так, в сказке «Джек и золотая табакерка» читаем: «…as he was eating his food by the fire, there came the young lady to look at him, and she loved him well and he loved her» [Jacobs]. - «А пока Джек сидел у огня и ужинал, в комнату вошла молодая леди, хозяйская дочь, чтобы посмотреть на него. Она тут же влюбилась в него, а он в неё» [Шершевская, 1957: 65]. В данном примере в английской фразе помимо глагола мы также встречаем наречие - well. Вероятно, оно указывает на глубину возникшего чувства. Однако в русском варианте такой компонент отсутствует, однако присутствует другой - неожиданность и быстрота произошедшего события, выраженного местоимением с частицей - «тут же», выполняющих в предложении роль обстоятельства. Таким образом, подчёркиваются разные аспекты произошедшего действия.

В сказках также встречаются примеры, где на появление влюблённости указывает глагол «to grow». Таким образом, можно говорить о метафоризации, что для текста художественного произведения является одной из типичных характеристик. В таких случаях данный глагол является частью составного именного сказуемого, где собственно процесс появления чувства выражен глаголом, а сущностная характеристика чувства - любовь - выражена субстантивным элементом. Рассмотрим примеры: «The giant had a bonny daughter, and she and the lad grew very fond of each other» [Jacobs]. - «А у великана была красивая дочка. И вот полюбила она его, а он полюбил её» [Шершевская, 1957: 103]. В данном примере глагол «grow» указывает на длительность, продолжительность действия. Субстантивный элемент английской фразы «fond of» вполне соответствует с семантической точки зрения слову «love», в чём можно убедиться, прочитав словарную статью прилагательного “fond” в словаре Macmillan Dictionary online: «liking and caring about someone very much, especially as a result of knowing them well or for a long time; loving» [Jacobs]. В русском варианте переводчиком для передачи данной фразы подобран глагол «полюбить». Такое решение вполне оправдано. В отличие от синонимичного глагола «влюбиться», в котором приставка «в-» говорит о быстроте и мгновенности происходящего, глагол «полюбить» не акцентирует внимание на скорости перемены, а, скорее указывает на плавность и постепенность появления чувства.

Другой пример с глаголом «to grow» мы возьмём из сказки «Биннори»:

«But after a time he [William] looked upon the youngest, with her cherry cheeks and golden hair, and his love grew towards her till he cared no longer for the eldest one» [Jacobs]. В данном случае очевидна обратно пропорциональная зависимость чувств, испытываемых Уильямом к одной и к другой сестре: по мере того, как его чувства к младшей сестре росли, чувства к старшей уменьшались. В данном предложении снова глагол «to grow» указывает на постепенность появления одного чувства, в то время, как исчезновение чувств к старшей сестре констатируется как свершившийся результат. Теперь рассмотрим перевод Н. Шершевской: «А потом увидел [Уильям] младшую сестру - златокудрую, с лицом нежным, как цветущая вишня, - и сердце своё отдал ей, а старшую разлюбил» [Шершевская, 1957: 19]. В переводе оба действия представлены в виде результата, таким образом, теряется постепенность и продолжительность действия, на которую указывает глагол «to grow» в исходном тексте. Кроме того, образ, лежащий в основе метафоричного употребления данного глагола в указанных фразах, также теряется в русском варианте. Однако русский текст не лишён метафоричности: метафоричность фразы «отдать своё сердце» восполняет потерю определённых компонентов смысла, содержащихся в оригинале. При этом метафора сохраняется, пусть и образ, лежащий в её основе в русском тексте иной, чем в английском тексте.

В сказке «Биннори» мы встречаемся ещё с одной метафорой, связанной с концептом «любовь», причём метафора эта - основа фразеологического оборота. К таким единицам переводчику важно подходить с особым вниманием, поскольку «фразеология составляет наиболее живую, яркую и своеобразную часть словарного состава любого языка» [Рецкер, 2007: 143], следовательно, и любой концепт во фразеологизме проявляет себя наиболее отчётливо, ярко. Рассмотрим пример: «And Sir William came wooing the eldest and won her love and plighted troth with glove and with ring» [Jacobs]. В данном случае любовь девушки представлена как нечто, за что необходимо сражаться, что можно завоевать, выиграть. При этом считаем нужным заметить, что в данном случае речь идёт не о любви самого героя (о чувствах его не говорится в данном предложении), а о любви девушки, которую удалось пробудить герою. То есть действие выполняется субъектом, но в то же время описывает появление чувств у объекта. А теперь обратимся к переводу данного отрывка:

«И посватался к старшей из них [сестёр] сэр Уильям, и покорил её сердце, и скрепил свои клятвы кольцом и перчаткой» [Шершевская, 1957: 19]. В переводе подобрано соответствие для английского словосочетания - фразеологический оборот, передающий образную основу словосочетания, употреблённого в английском варианте. Однако если в оригинале рыцарь завоевал «любовь» - «love», то в переводе символом этого чувства выступает сердце, т.е. мы встречаемся с метафорой (завоевать) и метонимией (сердце как «вместилище» любви). Обращаясь к терминам А.В. Хайрулина, можем говорить об активизации корпорального компонента исследуемого концепта. В данном случае распространённый в русском языке фразеологический оборот был очень удачно подобран для перевода английской фразы.

Если говорить о сердце как символе любви, то в английском языке такой образ так же, как и в русском языке, является употребимым и весьма известным, достаточно вспомнить хотя бы сонеты У. Шекспира. В сказках как более ранних литературных произведениях мы тоже сталкиваемся с данным образом в том числе и при указании на появление любви, на зарождение чувства. В сказке «Дикий Эдрик» мы встречаем такую фразу: «Among them was one maiden who excelled all the others in beauty, at the sight of whom our hero's heart was inflamed with love» [Hartland, 1890: 52]. В данном случае можно снова говорить об активизации корпорального компонента исследуемого концепта. Кроме того, в данном примере прослеживается метафорическое сравнение любви с пламенем, огнём. При этом формальным субъектом действия выступает сердце, поскольку оно играет роль подлежащего в предложении, однако сказуемое выражено глаголом в пассивном залоге - was inflamed - следовательно, сердце - фактически не субъект, а объект действия. В переводе мы видим передачу такого нюанса: «Среди них была одна девушка, превосходившая всех других красотой, и при виде ее в сердце нашего героя разгорелась любовь» [Хартленд, 2007: 58]. В данном предложении мы также замечаем активизацию корпорального компонента исследуемого концепта, видим сравнение любви с пламенем, как и в исходном тексте, за счёт употребления глагола «разгорелась». Более того, сердце в данном случае тоже выступает скорее объектом, нежели субъектом действия, поскольку существительное «сердце» в рассматриваемом предложении выполняет роль обстоятельства места (можно снова говорить о сердце как «вместилище» для любви), а не подлежащим. И в таком случае мы имеем дело также и с активированным в русском тексте, в отличие от текста оригинала, пространственным компонентом концепта.

Ещё один пример из «Легенды о родителях Беккета»: «Confined by the latter within his own castle, the young Englishman's personal attractions and miserable condition alike melted the heart of his captor's daughter, a fair Mohammedan» [Hartland, 1890: 60]. В данном случае мы вновь сталкиваемся с активизацией корпорального фрейма. Появление чувства представлено здесь с помощью метафоры (melted) и метонимии (heart). Кроме того, необходимо заметить, что в данном примере подчёркиваются также причины, побудившие девушку к любви (такой компонент исследуемого фрейма, как причина, будет рассмотрен ниже в данной главе). В переводе мы читаем: «Пока юный англичанин томился в замке, его личные качества и жалкое положение растопили сердце дочери человека, захватившего его в плен» [Хартленд, 2007: 63]. В переводе мы также сталкиваемся с фразеологическим оборотом, в котором полностью переданы все компоненты концепта, упомянутые в оригинальном тексте. Любовь вновь сравнивается с тем, что может растопить сердце, что отсылает нас к предыдущему примеру, где любовь сравнивалась с огнём, с пламенем.

Рассмотренные примеры указывают на появление чувства у героев сказок, на вхождение их в состояние влюблённости. Во всех рассмотренных примерах герой, который сталкивается с любовью, меняется. То есть мы можем говорить о процессе появления любви, привязанности как о процессе некоего преобразования героя. Эта особенность концепта «любовь» в английских народных сказках передана и в их переводах на русский язык.

Другой особенностью английских народных сказок является довольно частое указание на то, что побудило того или иного героя влюбиться в другого персонажа. Такая причинность появления чувств встречается не всегда, но наблюдается в большинстве сказок, где присутствует концепт «любовь». При этом стоит отметить гендерное различие: причина влюблённости указывается только в том случае, когда персонажи мужского пола влюбляются в персонажей женского пола (нас встретилась лишь одно исключение из данной тенденции). Чаще всего причиной того, что юноши влюбляются в девушек, служит красота, т.е. можно говорить о связи концепта «любовь» с концептом «красота». Кроме того, в текстах сказок не наблюдается прямой причинно- следственной связи между двумя указанными феноменами, однако читатель сам достраивает такую связь.

Отрывки из сказок, подтверждающие данные положения можно встретить уже среди рассмотренных нами выше примеров. Ярким примером в данном отношении является уже приведённая нами цитата из сказки «Дикий Эдрик»: «Among them was one maiden who excelled all the others in beauty, at the sight of whom our hero's heart was inflamed with love» [Hartland, 1890: 52] - «Среди них была одна девушка, превосходившая всех других красотой, и при виде ее в сердце нашего героя разгорелась любовь» [Хартленд, 2007: 58]. Как в исходном тексте, так и в тексте перевода присутствует указание на необычайную и исключительную красоту девушки, а также на то, что герой полюбил девушку, взглянув на неё. То есть ни в оригинальном, ни в русском текстах нет напрямую выстроенной причинно-следственной связи, но читатель без труда может выстроить её. Помимо слов «beautiful» и «beauty» употребляется также слово «bonny», свойственное тем сказкам, родиной которых является Шотландия.

В другом примере само слово «красота» - «beauty» отсутствует, но приводится описание девушки: «But after a time he [William] looked upon the youngest, with her cherry cheeks and golden hair, and his love grew towards her

…» [Jacobs] - «А потом увидел [Уильям] младшую сестру - златокудрую, с лицом нежным, как цветущая вишня, - и сердце своё отдал ей…» [Шершевская, 1957: 19]. В данном случае мы вновь встречаемся не только с концептом «любовь», но и с концептом «красота», причём с пониманием этого концепта во время создания сказки. Перевод же выполнялся в XX веке, следовательно, необходима была диахроническая стилизация текста, именно поэтому помимо преобразования грамматической структуры в переводе наблюдается и семантическое развитие на основе метонимии, а также добавление: фраза «cherry cheeks» была заменена в переводе на выражение «лицо нежное, как цветущая вишня» (выделенные слова в оригинальном тексте отсутствуют). Что касается слова «златокудрый», в словарях рядом с ним даётся пометка «устар.», т.е. это архаичное слово, удачно применённое переводчиком с целью диахронической стилизации текста. Рассмотренные характеристики послужили в данном примере основанием для появления чувства у персонажа.

Если же мы вернёмся к определениям лексем «love» и «любовь» в толковых словарях, то заметим, что рассматриваемое нами основание появления чувств напрямую не отражено в таких определениях. Так, в Longman Dictionary Online из всех значений анализируемой лексемы наиболее подходящим является второе - «strong feeling of liking someone a lot combined with sexual attraction». В словаре Д.Н. Ушакова наиболее подходящим значением, отражающим красоту как основание для появления чувств, является следующее: «чувство, основанное на <…> симпатии» [Ушаков, 2014: 281]. Однако ни в англоязычных, ни в русскоязычных словарях слово «красота» не встречается. Объяснить это можно лишь той глубиной чувства, которая подразумевается при любви: ни в картине мира английского народа, ни в картине мира русского народа красота не является главным и важнейшим основанием для появления любви. Однако в сказках акцент сделан именно на красоте.

Что касается причины появления чувства у персонажей женского пола, как уже говорилось ранее, таких примеров почти нет. Нам встретился лишь один отрывок из сказки «Легенда о родителях Беккета»: «… the young Englishman's personal attractions and miserable condition alike melted the heart of his captor's daughter…» [Hartland, 1890: 60] - «…его личные качества и жалкое положение растопили сердце дочери человека, захватившего его в плен» [Хартленд, 2007: 63]. В данном примере мы встречаем словосочетание «personal attractions», переведённое как «личные качества». В словаре Merriam-Webster Dictionary online слово «attraction» толкуется как «personal charm». То есть это и внешние характеристики, и внутренние личностные качества человека. Фраза, употреблённая в качестве соответствия в русском переводе, на наш взгляд отражает только внутренние характеристики. Это подтверждает и анализ словосочетания «личные качества» на основе изучения примеров из корпуса русского языка: в русском языке такое словосочетание используется только для обращения к внутренним личностным качествам человека. Таким образом, в переводе частично потеряно содержание одного из упомянутых оснований для любви. Что касается второго основания - сочувствия, жалости, то оно в переводе передано в полном объёме. Таким образом, в данном случае мы можем указать три основания для появления любви: привлекательная внешность, личностные качества, сочувствие. В переводе же отражены два из трёх оснований.

Ещё один компонент концепта «любовь» - это объект и субъект любви, или, проще говоря, непосредственно влюблённые. В данном компоненте выделяются две большие группы: 1) объект и субъект любви, которых называет сам автор - рассказчик сказки; 2) обращения объекта и субъекта - влюблённых - друг к другу.

Начнём рассмотрение таких лексем с первой группы. Для обозначения влюблённых в сказках часто используется лексема «lover». В переводе для неё без труда подбирается соответствие «возлюбленный». Иногда в переводе данная лексема заменяется на лексему с другим значением, но референт остаётся прежним: «…meanwhile the young lovers ran on, and on…» [Jacobs] - «…тем временем беглецы мчались всё дальше и дальше…» [Шершевская, 1957: 105]. Переводчиком было принято решение заменить словосочетание «the young lovers» на слово «беглецы». Это обусловлено сюжетом сказки, где возлюбленным приходится убегать от великана. Читатель без труда понимает, о ком идёт речь. Возможно, переводчик хотела избежать многочисленных повторов однокоренных слов. Однако в данном переводе теряется ещё один компонент концепта «любовь», который будет рассмотрен ниже, а именно испытания, выпадающие на долю влюблённых, трудности, которые необходимо преодолеть для достижения счастья в любви. Если в исходном тексте влюблённые - жертвы, которым приходится бежать, то в переводе они становятся просто беглецами. А у слова «беглец» может быть и негативная коннотация, что недопустимо для содержания данной сказки. Тем не менее, несмотря на то, что в данном единичном случае в переводе лексема lover заменена на лексему с другим значением, референт сохраняется, хотя и возникает некоторая неточность в сопоставлении концептов, из целостного содержания сказки в переводе понятно, что возлюбленным приходится преодолевать испытания. Поэтому единичный случай такой замены негативно не сказывается на всём качестве перевода и на полноте передачи исследуемого концепта.

Другая лексема, встретившаяся нам при чтении сказки и использованная автором-рассказчиком для обозначения объекта любви, - это слово «sweetheart». Данная лексема употребляется по отношению к девушке, т.е. имеет гендерную принадлежность. Кроме того, мы вновь встречаемся с активизированным корпоральным компонентом (в терминах А.В .Хайрулина), поскольку в слове содержится корень «-heart». Для перевода данной лексемы было подобрано конвенциональное традиционное соответствие - «милая» - субстантивированное прилагательное: «Nix Nought Nothing and his sweetheart» [Jacobs] - «Ничто-Ничего и его милая» [Шершевская, 1957: 105]. В данном случае имеющийся в оригинальном тексте корпоральный компонент не активизирован, что никак не влияет на понимание перевода читателем. Более того, в переводе, как и в исходном тексте, использованы выразительные средства языка: в оригинале - метонимия, в переводе - эпитет. Таким образом, можно говорить о сохранении стилистической характеристики текста в переводе.

Встретился и пример, где автор описательно называет возлюбленную героя: «…he <…> snatched the maiden who was the object of his passion» [Hartland, 1890: 52] - «Он <…> выхватил из круга танцующих девушку, возбудившую его страсть» [Хартленд, 2007: 58-59]. В данном случае мы встречаем ещё одну характеристику концепта «любовь» - страсть. Данная характеристика без особых трудностей в данном конкретном примере была сохранена в переводе. Хотя потребовалось и преобразование - семантическое развитие, поскольку назвав человека «объектом страсти», переводчик допустил бы стилистическую ошибку. В данном же переводе сохранён и стиль, и характеристика исследуемого концепта.

Помимо рассмотренных примеров, где объект и субъект любви - это носители чувства, основанного на половом влечении, нам встретился также пример, где автор называет объект любви, которым является сын героини сказки. То есть мы имеем дело с родительской любовью. Автор использует словосочетание «her darling», состоящее из притяжательного местоимения и существительного: «His mother, who was very sorry to see her darling in such a woeful state, put him into a teacup» [Jacobs]. Стоит отметить, что употребление именно этого существительного применительно к родительской любви не является особенностью тексов сказок, поскольку нам не встретилось больше примеров с данным существительным. Кроме того, данное существительное свободно используется и для обозначения объекта любви, основанной на половом влечении. Что же касается перевода приведённого выше словосочетания, переводчик назвала сына героини «сокровищем»: «Мать огорчилась, увидев своё сокровище в столь плачевном виде» [Шершевская, 1957: 110]. Мы видим, что в переводе сохранено притяжательное местоимение, т.е. передан компонент принадлежности. Однако, на наш взгляд, в переводе использовано более яркое лексическое средство для называния сына: если слово «darling» хоть и несёт эмоциональную и оценочную окраску, но такая окраска уже стёрлась в результате активного и частого употребления данного слова в разных контекстах, то слово «сокровище» в значении «любимый человек» в русском языке сохраняет свою эмоциональную яркость. Более того, данная лексема отлично вписывается в данную сказку с учётом её содержания, поскольку долгожданный единственный ребёнок для матери действительно был сокровищем. перевод художественный текст концептуальный

Что же касается случаев, когда сами персонажи сказок обращаются к своим любимым, здесь также нет различия в выражениях родительской любви и любви, основанной на половом влечении. В обращениях персонажей часто присутствует словосочетание «my dear», к которому иногда добавляется существительное - нарицательное либо собственное, называющее персонажа, к которому обращаются. Однако несмотря на лексическое сходство (практически эквивалентность) конструкций в английском языке, в переводе на русский язык такие конструкции передаются различными способами. Так, например, в сказке «Дикий Эдрик» жена говорит, обращаясь к мужу: "Good luck to you, my dear!" [Hartland, 1890: 53] - «Удача будет с тобой, дорогой» [Хартленд, 2007: 59]. В данном случае мы встречаем привычный такого обращения с помощью соответствия. Единственное различие заключается в том, что в русском тексте отсутствует указание на принадлежность, притяжательность, выраженную в английском языке с помощью местоимения «my». В другой сказке - «Дочь графа Мара» - муж говорит о жене: “…no dancers for me and no minstrels, for my dear wife, the mother of my seven boys, is to be wed tomorrow…» [Jacobs] - «…не надо мне плясунов, не надо волынщиков! Милую мою жену, мать моих семерых сыновей завтра выдадут замуж…» [Шершевская, 1957: 96]. В этом примере переводчик подобрала другое соответствие, распространённое в русском языке и отражающее смысл и значение исходного выражения. Подтверждение этому можно найти в словарях. Macmillan Dictionary online находим значение слова «dear» - «loved or liked very much», а в словаре Ожегова встречаем определение слова «милый» - «Дорогой, любимый» [Ожегов, 1984: 311]. При этом в переводе в данном случае притяжательность сохранилась.

Следующий пример - обращение матери к сыну: «Where are you, Tommy, my dear Tommy?» [Jacobs]. В русском тексте мы читаем: «Где ты, Томми, мой крошечка?» [Шершевская, 1957: 110]. В английском варианте обращает на себя внимание повтор имени собственного. По сюжету сказки мальчик оказался в опасной ситуации, угрожающей его жизни, позвал на помощь мать. Она же, не видя мальчика, пытается его найти и с волнением и тревогой произносит указанную фразу. Повтор имени собственного как раз и указывает на тревожность матери. В русском переводе повтор отсутствует, а сама фраза звучит ровно, спокойно. То есть мы можем говорить о потере эмоциональной окраски в переводе. Согласно сюжету сказки, прилагательное «dear» переведено существительным «крошечка» (объяснение этому можно найти в названии сказки - «Том - мальчик с пальчик»). Уменьшительно-ласкательная форма существительного указывает на то, с каким трепетом мать любит своего единственного сына, с какой осторожностью и заботой она к нему относится. Этого оттенка значения нет в оригинальном тексте. Сложив в месте два указанных факта, а именно потерю эмоциональной окраски в переводе из-за отсутствия повтора имени собственного и наличие в переводе значения, не содержащегося в оригинале, но подразумеваемого по сюжету сказки, можно говорить о компенсации в переводе: отсутствие повтора, указывающего на повышенную тревожность героини, скомпенсировано употреблением имени существительного с уменьшительно-ласкательным суффиксом, передающим в данном случае чувства заботы и переживания за жизнь её сына.

Таким образом, проанализировав слова и словосочетания, указывающие в сказках и в их переводах на объект и субъект любви, можно сделать следующие выводы: 1) в английском тексте лексические средства, которые служат для называния объекта и субъекта любви автором-рассказчиком богаче и разнообразнее, чем лексические средства, служащие для называния объекта любви непосредственно героем сказки, однако в русском тексте разнообразие лексических средств проявляется себя как в первом, так и во втором случае;

2) при упоминании объекта и субъекта любви часто в английском языке активируется и компонент принадлежности, притяжательности, выраженный притяжательными местоимениями, при этом в русском языке такой компонент воспроизводится не всегда; 3) в переводах сказок на русский язык лексемы, называющие объект и субъект любви, часто заменяются на лексемы, имеющие в языке перевода иное значение, но относящиеся к тому же референту и подобранные для перевода на основе сюжета каждой конкретной сказки; 4) в целом в переводах английских народных сказок на русский язык такой компонент исследуемого концепта, как объект и субъект любви, передан в полноте своего значения.

Ещё одним компонентом концепта «любовь», встретившимся нам при анализе английских народных сказок, являются различного рода препятствия, мешающие влюблённым достичь счастья. Из этого компонента логически можно вывести другой - мужество и отвага влюблённых, своего рода подвиги, которые влюблённые совершают для достижения любви. Препятствия, появляющиеся перед героями, могут быть совершенно разными в зависимости от сюжета сказки, однако чаще всего такие препятствия создаются родственниками влюблённых. Стоит отметить, что несмотря на важность упомянутого компонента исследуемого нами концепта в текстах народных сказок, такой компонент скорее требует анализа содержания и сюжетов сказок, нежели анализа лексических средств, которые служат для репрезентации данного компонента в текстах сказок. Такая глобальная задача требует отдельного, более масштабного исследования. Однако мы всё же рассмотрим пару наиболее показательных лексических средств, которые наглядно отражают, какую роль указанный компонент играет в создании целостного представления о концепте «любовь».

Как мы уже говорили, препятствия для влюблённых, как правило, создают родственники, а именно отцы девушек. Лексические средства, выбранные нами для анализа данного компонента, репрезентируют отношение автора-рассказчика, юношей, на долю которых выпадают такие испытания, а также девушек, ради которых такие испытания необходимо преодолеть. Так, в сказке «Ничто-Ничего» главный герой, именем которого названа сказка, полюбил дочь великана. Великан давал герою поручения, за невыполнение которых Ничто-Ничего ждала смерть. Оценку ситуации мы встречаем в следующем предложении: «The giant's daughter went out next morning with the lad's breakfast, and found him in a terrible state…» [Jacobs]. В данном случае ситуация предстаёт перед нами глазами девушки, ради которой юноше необходимо выполнить поручение. Однако само словосочетание описывает состояние юноши. В переводе мы читаем: «На другое утро великанова дочка принесла завтрак для Ничто-Ничего и застала его в горе и печали…» [Шершевская, 1957: 104]. Здесь ситуация также описывается глазами девушки, но передаёт состояние юноши, как и в исходном тексте. Теперь обратимся к значениям выделенных словосочетаний. Толкование значения прилагательного «terrible» в словаре Macmillan Dictionary online - «making you feel very upset or afraid». В другом словаре - Merriam-Webster Dictionary online трактовка данного слова немного иная: «exciting extreme alarm or intense fear». В обоих определениях встречается значение «страх». То есть в английском тексте юноша находился в страхе и печали, поскольку не мог выполнить поручения. В переводе же эмоции юноши отличаются, он не испытывает страха. То есть можно говорить о том, что невозможность достижения счастья и любви вызывает у героя грусть и страх (страх перед великаном, страх за свою жизнь). В переводе же аналогичная ситуация вызывает у героя исключительно грусть (грусть о невозможности счастья, о скорой смерти). Несмотря на то, что и в английском, и в русском текстах содержится отрицательная коннотация, значения указанных словосочетаний отличаются, что влияет на восприятие текста читателем. В данном примере ярко отражается различие картин мира двух народов. Однако прослеживается и их сходство: невозможность счастья в любви и в исходном, и в переводном тексте приравнивается к грусти.

Другой пример - из сказки «Дочь графа Мара». Здесь род испытания иной: девушка и юноша долгое время живут в тайном браке. Отец девушки, не зная об этом, решает выдать её замуж за другого человека. В сказке об этом говорится следующим образом: «Seven years passed thus and then a great trouble came to them» [Jacobs]. В переводе фраза звучит очень похоже: «Так пролетело семь лет, и вдруг пришла к ним великая беда» [Шершевская, 1957: 96]. В данном примере оттенки значения в переводе переданы во всей полноте. Единственное отличие - эксплицитное выражение значения внезапности, неожиданности произошедшей перемены в русском переводе (наречение «вдруг»). И в исходном тексте, и в переводе на русский язык препятствие для любви рассматривается и оценивается автором-рассказчиком сказки как нечто отрицательное, как некая проблема.

Иногда препятствием для любви в сказках выступает смерть. Такие случаи являются примером пересечения двух анализируемых нами концептов. Наиболее яркий и показательный пример такого рода - сказка «Биннори». По сюжету сказки молодой рыцарь Уильям сватается к старшей сестре, но затем влюбляется в младшую сестру. Старшая сестра из зависти убивает младшую. Счастье в любви становится невозможным ни для одного из персонажей. В этом отношении интересно проанализировать, как характеризуется в сказке состояние старшей сестры, что в её чувствах, в её характере послужило препятствием для любви двух других персонажей. Примечательно, что в сказке почти не даётся прямых, эксплицитно выраженных характеристик старшей сестры: читателю предлагается самому сделать вывод о её характере, исходя из сюжета сказки. Однако есть пара ярких примеров, по анализу которых можно сделать вывод о том, что же послужило причиной возникновения преграды на пути к счастью влюблённых. Во-первых, это ненависть старшей сестры: «So she hated her sister for taking away Sir William's love, and day by day her hate grew upon her» [Jacobs]. В переводе также упоминается и передаётся данная причина: «И старшая возненавидела младшую за то, что та отняла у неё любовь сэра Уильяма, и ненависть её всё росла день ото дня» [Шершевская, 1957: 19]. Другая причина, послужившая причиной убийства и сокрытая в характере старшей сестры, - это её жестокость: “Sink on,” cried the cruel princess” [Jacobs] - «Тони, - отвечала жестокая принцесса» [Шершевская, 1957: 20]. В данном примере данный компонент также был полностью передан в переводе с помощью подбора традиционного для слова в исходном тексте соответствия. Из пары приведённых примеров, как и их рассмотренных выше, можно сделать вывод о том, что препятствия, появляющиеся на пути влюблённых, в тексте сказок передаются с помощью лексики, содержащей негативную коннотацию.

Таким образом, если рассматривать испытания, выпадающие на долю влюблённых как компонент концепта «любовь», важно обратить внимание на противопоставление эмоциональной оценки таких испытаний счастью, которое приносит любовь. Именно такое противопоставление позволяет составить целостное представление об исследуемом концепте. Посредством такого анализа можно прийти к выводу, что любовь в английских народных сказках противопоставляется ненависти, жестокости, горести. В переводе такое противопоставление передаётся в полном объёме.

Одним из ключевых компонентов концепта «любовь» в текстах английских народных сказок является результат, итог, к которому любовь приводит героев. Чаще всего истории любви в сказках заканчиваются свадьбой влюблённых. Английские народные сказки - не исключение. Кроме того, достижение любви - завершившееся или незавершившееся свадьбой, либо, если это любовь двух родственников, воссоединением семьи - всегда считается одновременно и достижением счастья. То есть мы сталкиваемся с пересечением полей двух крупных концептов - «любовь» и «счастье». Однако в отношении результата, итога любви лексическая репрезентация такого компонента, как «счастье» весьма однообразна. Она заключается в известной всеми фразе «And they lived happy ever afterwards», которая может незначительно изменяться в разных сказках, но которая выполняет роль формулы концовки сказки, т.е. наряду с формулой зачина играет роль отличительного признака данного жанра устного народного творчества. Вот варианты данной фразы, встретившиеся нам в разных сказках: «And they lived happy all their days» [Jacobs]. - «Все жили счастливо до конца дней своих» [Шершевская, 1957: 107]; «And so they were all happy ever after» [Jacobs] - «С тех пор все они зажили счастливо» [Шершевская, 1957: 76]; «…and they all lived happy ever afterwards» [Jacobs] - «И с тех пор все они жили счастливо» [Шершевская, 1957: 72]. Как видно на примерах, незначительные различия, встречающиеся в структуре формулы концовки сказки, не влияют на смысл, вкладываемый в такие фразы. В каждой фразе присутствует слово «happy», что говорит об обязательном наличии в составе концепта «любовь» такого компонента, как счастье. Данный компонент передан и в переводе всех фраз- формул концовки на русский язык. Кроме того, стоит отметить, что счастье как результат, как следствие любви - ещё одно подтверждение вышеуказанному положению о противопоставлении любви - ненависти, жестокости.

Для создания полной картины приведём ещё пару примеров. Так, в сказке «Джек-победитель великанов» читаем: «Whereupon, as a reward for his good services, the king prevailed upon the aforesaid duke to bestow his daughter in marriage on honest Jack. So married they were, and the whole kingdom was filled with joy at the wedding» [Hartland, 1890: 17]. В данном примере свадьба и любовь знатной девушки стали наградой честному и благородному юноше. Кроме того, говорится о том, что свадьба стала радостным событием в королевстве. Теперь обратимся к переводу: «В качестве награды за добрые дела король повелел вышеупомянутому герцогу выдать дочь замуж за верного Джека. Дочь герцога и Джек поженились, и все королевство веселилось на их свадьбе» [Хартленд, 2007: 31]. Выделенные в исходном тексте и в тексте перевода слова, безусловно, несут в себе положительную коннотацию и служат созданию соответствующего образа. Внимания заслуживает перевод слов «honest» и «joy». Первое словарное соответствие и первое значение в англоязычных толковых словарях для слова «honest» - честный. Однако слово это многозначно. В Macmillan Dictionary online приводится следующее значение: «honest work is a job that you work fairly hard at». В этом значении данное прилагательное относится к делу, работе, а не описывает человека. Но и в исходном тексте героя сказки награждают за верную службу, следовательно, и самого героя - исполнителя этой службы можно назвать верным, что близко к приведённому значению слова «honest». Другое выражение «to be filled with joy» переведено простым глаголом - «веселиться», что говорит о грамматическом преобразовании при переводе. Однако во всех токовых словарях английского языка слово «joy» трактуется через понятие «happiness»/«happy». В русском же языке понятие «веселье» трактуется как «беззаботно-радостное настроение, выражающееся в склонности к забавам, смеху» [Ожегов, 1984: 69]. То есть понятие «joy» шире и глубже понятия «веселье», и можно говорить о сужении значения в переводе. Следовательно, если в исходном тексте понятиями, ассоциирующимися с любовью и дающими исследуемому концепту эмоциональную оценку, выступают «награда», «преданность», «счастье и радость», то в переводе в этом ряду не хватает понятия «счастье». Тем не менее, данный факт не мешает восприятию текста перевода и не искажает значение, переданное в исходном тексте.

Другим подтверждением того, что концепт «любовь» связан в сказках с положительной эмоциональной оценкой, что любовь вызывает положительные эмоции у персонажей сказки, является пример из сказки «Дочь графа Мара»: «Today I crossed the sea and saw you for the first time and I was glad to be a bird that I could come near you. Unless you love me, I shall never be happy more» [Jacobs]. В данном случае мы встречаемся с прилагательным «glad», синонимичным понятию «joy». Мы ещё раз убеждаемся, что любовь приносит героям радость и счастье. Это подчёркнуто и в следующей фразе, где приведена прямая зависимость между фактом отсутствия взаимной любви и отсутствием счастья. В переводе на русский язык данные компоненты были переданы в полной мере: «Сегодня я перелетел через море, впервые увидел тебя и обрадовался, что я - птица, а потому могу к тебе приблизиться. Но если ты меня не полюбишь, я никогда больше не узнаю счастья» [Шершевская, 1957: 95-96].

Таким образом, последний компонент концепта «любовь» - эмоциональная характеристика - включает в себя понятия «счастье», «радость», «преданность», т.е. такие понятия, которые характеризуют любовь как чувство, вызывающее положительные эмоции у персонажей и положительную оценку автора-рассказчика сказки. Данные особенности отражены и в переводе.

Итак, на основе всех представленных данных можно выделить следующие компоненты концепта «love», представленные в английских народных сказках и отражённые в их переводах:

1) носители чувства (субъект и объект);

2) изменение эмоционального состояния героев (появление у персонажей сказки привязанности, зарождение чувства);

3) причина (основание появления чувства);

4) препятствия на пути к достижению любви;

5) результат, последствия к которым приводит любовь;

6) эмоциональная характеристика со стороны автора-рассказчика.

При переводе наблюдается высокая степень передачи всех компонентов исследуемого концепта. Иногда в переводе присутствуют некоторые отступления, отклонения от исходного текста, но они объясняются коммуникативными задачами перевода и становятся возможными благодаря отсылке на содержание, сюжет сказки. В целом все указанные компоненты анализируемого концепта и их вербальная реализация удачно отражены в переводе сказок на русский язык.

На основании анализа всех приведённых выше примеров мы можем составить полевую структуру концепта «любовь», представленного в английских народных сказках. К ядерной зоне относится само слово «love» - как глагол «любить», так и существительное «любовь». К приядерной зоне следует отнести выражения, синонимичные лексемам ядра, а именно следующие выражения: «to be fond of» (перевод которого - «любить» - относится к ядру концепта), «to grow fond of» - приведённый в сказке перевод этого выражения на русский язык скорее следовало бы отнести к дальней периферии - «отдать своё сердце кому-то», «to fall in love» - влюбиться, полюбить, «lovers» - влюблённые. К дальней периферии относятся ассоциативно-образные репрезентации концепта. Сюда, на наш взгляд следует включить все лексемы, называющие объекта и субъекта любви, но не имеющие одного корня с лексемой, входящей в ядро концепта - «dear», «sweetheart», «darling». Всевозможные варианты перевода таких лексем на русский язык также относятся к дальней периферии исследуемого концепта:

«дорогой», «милый», «крошка» (о любви к сыну). К дальней периферии мы отнесём также фразеологизмы о любви - «to melt somebody's heart» - «растопить чьё-то сердце», «to inflame with love» (heart) - «разгореться любовью» (о сердце). Далее, к дальней периферии стоит, на наш взгляд отнести причину появления чувств у героев - это в первую очередь красота и привлекательность - «beauty», «beautiful», «bony». Результат, итог любви мы также относим к дальней периферии: «marriage», «to get married» - «свадьба», «сыграть свадьбу». Помимо этого, с концептом «любовь» связаны и лексемы, указывающие на эмоциональное состояние человека: «joy», «happy» - «happiness», «glad», которые в переводе на русский язык передаются по- разному в зависимости от грамматической структуры предложения на русском языке и описываемой ситуации: «счастливый» - «счастье», «весёлый» - «веселье», «рад» - «радостный» - «радость».