1.3 Этикетные речевые формулы в письмах

Письмо - это особый (эпистолярный) жанр речи. Оно составляется и направляется адресату с целью сообщить ему что-либо, уведомить о чем-либо, поддержать с ним общение и т.д.

Жанр письмо диктует большую стереотипизированность выражений, чем устное общение, отсюда особый, свойственный эпистолярному жанру набор этикетных выражений.

Этикет письмо - это часть речевого этикета вообще, однако особая его часть, поскольку контакт между общающимися происходит не непосредственно, а дистантно во времени и пространстве, в письменной форме. И временно-пространственная дистантность, и письменная форма предполагают особый жанр письмо и диктуют выбор определенных языковых средств, отличающихся от средств устного речевого этикета. Дистантность "собеседников" в пространстве исключает мимику, жест, интонацию, то, что можно назвать пониманием с полуслово, возможность переспроса, ситуативную подкрепленность, поэтому предполагает сравнительную полноту конструкций, развернутость, последовательность изложения, то есть те особенности, которые характерны для монологической речи. Однако письмо нельзя назвать монологом в полном смысле, так как наличие конкретного адресата, а главное - предполагаемого его ответа вызывает и диалоговые формы общения (приветствие, прощание, обращение и т.п.) [1. С.3-9].

Дистантность "собеседников" в пространстве может вызвать необходимость описания жеста, например: обнимаю; целую; жму руку.

Дистантность "собеседников" во времени вызывает необходимость напоминания адресату о поставленных в его письме вопросах, о возвращении к темам, уже ранее названным (Ты спрашиваешь, как я живу…), то есть опять-таки письмо выделяется как особый жанр диалогическо-монологического текста.

Композиционно письмо состоит из трех частей:

1) зачина (обращение, приветствие и т.д.),

2) информационной части и 3) концовки. Именно эти этикетно-эпистолярные единицы мы намерены рассмотреть в данной роботе.

1.5 Эпистолярное наследие А.П. Чехова

Письмо художников слово представляют для читателей не только историко-литературную, но и эстетическую ценность. В этом отношении большой интерес вызывает эпистолярное наследие А.П. Чехова. Когда в 1912 - 1916 годах были впервые опубликованы его письмо, современники назвали их вторым собранием сочинений писателя. Это настоящая чеховская проза, глубоко содержательная и совершенная в художественном отношении, безупречная по стилю.

В чеховской переписке в целом есть свое единство, несводимое к подборкам выдержкам и цитат. В несметном множестве страниц, писавшихся по различным поводам розным людям но протяжении многих лет, нет ни одной лишней или скучной - "каждая или прекрасно, или нужно". Их можно перечитывать снова и снова, и это - захватывающее чтение.

Общественная и личная жизнь Чехова, отношение с писателями (среди них старших был Л.Н. Толстой, а младшими - И.А. Бунин и М. Горький), отзывы о сотнях прочитанных книг, врачебная деятельность, путешествие но Сахалин, история роботы над собственными рассказами и повестями, над "Чайкой" и "Вишневым садом", история жизни, такой недолгой и такой содержательной, что, кажется, ни один день не был потрачен в пустую, ни один час не прошел бесследно и зря - все нашло отражение в письмах. Все, что сказал Чехов о своей жизни в эпистолярном наследии, было правдой от первого до последнего слово, и в то же время в них нет ничего похожего но ту непрошенную, с душой нараспашку, откровенность, которая озадачивает хуже всякой лжи [10. С.8].

Письмо Чехова можно перечитывать постоянно и всегда находить не просто нечто новое, что особенно звонко звучит сегодня. "Чеховские письмо уникальны. Адресованные одному конкретному лицу, при чтении они производят ошеломляющий эффект обращения лично к тебе. Кажется, Чехов разговаривает лично с тобой тет-а-тет, доверяет только тебе нечто свое, сокровенное, интимное, и душа твоя благодарно открывается навстречу" [20. С 12].

Чехов писал свои письмо не для печати. Он и представить себе не мог, что они будут изданы, что ими будут зачитываться миллионы людей. Никаких завещательных распоряжений по поводу своей переписки Чехов не сделал. "Все сложится, когда мы умрем", - сказал он Бунину незадолго до смерти. Он умер в 1904 году, и вскоре после его смерти родные издали шесть томов его писем. Письмо эти вошли в копилку духовного опыта человечество и заняли там свое законное место. Они читались с таким же вниманием, с таким же глубоким интересом, с каким в России принимались все, что было подписано именем Чехов. Время доказало: "эпистолярное наследие Чехова не менее значимо, чем его произведения. Его письмо - послание миру. Доверительный совет. Предостережение. … И каждый распорядится этим редким духовным богатством, как сможет" [20. С.14].

Эпистолярная проза А.П. Чехова, пропустившая через себя все проблемы современного ему общество, - часть литературного наследия писателя и всей культуры России. Эти слово наглядно подтверждают еще одну истину, высказанную генеральным директором и художественным руководителем Национального академического театра русской драмы им. Леси Украинки Михаилом Резниковичем, о том что, письмо Чехова для многих представителей творческой интеллигенции стали "без преувеличения, второй Библией" [20. С 15].

Объем переписки огромен. В его архиве оказалось около 10000 адресованных ему писем, которые он сохранял в величайшем порядке. По-видимому, А.П. Чехов сохранил почти все, что было адресовано ему за всю жизнь. Что касается его корреспондентов, то лишь немногие из них понимали значение и ценность чеховских писем и берегли их - здесь не хватает не сотен, а по меньшей мере полутора тысяч невосполнимых страниц.

Респондентами Чехова были не только члены семьи, друзья, но и совершенно незнакомые люди, розные по своему общественному положению, профессии, возрасту, национальности. Антон Павлович переписывался с писателями, редакторами и издателями, с композиторами и художниками, с режиссерами и актрисами, театральными критиками, крестьянами и государственными чиновниками, с врачами.

1.5.1 Переписка А.П. Чехова и А.С. Суворина

Много писем адресовано Алексею Сергеевичу Суворину - беллетристу, драматургу и фельетонисту, создателю "Нового времени". Их личная переписка длилась 17 лет. По замечанию Э.А. Полоцкой, письмо Чехова к Суворину - может быть, самые содержательные во всей чеховской переписке.

Издателя Суворина и писателя Чехова связывали откровенная дружба и взаимная привязанность. Нош современник, английский славист Дональд Рейфилд, писал, что истинный душевный комфорт Суворин испытывал в кругу друзей, и самая трогательная дружба связывала его с Чеховым.

Знакомство Чехова и Суворина относится к концу 1885 году, когда газета "Новое время" достигла высшей славы, а его издания и книжные лавки распространились по стране и заняли одно из первых мест в русской книжной торговле. Суворин и Чехов вместе путешествовали по Европе в 1891 и 1894 годах. В издании Суворина вышли в свет отдельные книги произведений Чехова. Это сборники "В сумерках" (1887), "Рассказы" (1888), "Хмурые люди" (1890), "Пьесы" (1897), некоторые другие.

В первые годы знакомство с Сувориным Чехов был высокого мнения о нём как о человеке и отделял его позицию от позиции газеты "Новое время". Но самом деле, Суворин был интереснейшим собеседником, чему способствовала его громаднейшая начитанность. Суворин был знатоком театрального искусство, театр был его страстью. Он сам писал пьесы.

Дружба Чехова и Суворина вызывала у современников противоречивые чувство. Так, Д.С. Мережковский писал: "Суворин и Чехов соединение противоестественное: самое грубое и самое нежное. Пусть в суворинских злых делах Чехов неповинен (Суворин отошел от позиции либерального и даже демократического журналиста к национализму и шовинизму), как младенец; но вот черт с младенцем связался".

В 1898 году между Чеховым и Сувориным возникли расхождения. В известном деле Дрейфуса Суворин показал себя явным сторонником антисемитизма и вообще борьбы со всякими "инородцами". Отношения Суворина и Чехова приняли формальный характер, пути их разошлись.

В письмах к этому человеку затрагивается очень много вопросов - литературных, театральных, множество общественных проблем. Письмо связаны глубокой тематической последовательностью и логикой. Но протяжении целого десятилетия Чехов стремится влиять но Суворино, воспитывать его в духе того сурового и сдержанного протеста, который определял его собственную жизнь. В письмах к нему Чехов был откровенен и настойчив в защите своего мировоззрения и своей правды.

Перечитывая письмо к Суворину, нетрудно заметить, что они острополемичны, что Чехов далеко не всегда спорит с ним лично, чаще - с программой, очередным номером или определенной статьей "Нового времени".

В этой переписке были совершенно личные страницы, окрашенные своеобразной лирикой и душевным теплом. Здесь обсуждались замыслы и сюжеты будущих рассказов и пьес, а иные из них предполагалось писать совместно.

От обширной, длившейся много лет переписки с А.С. Сувориным сохранилась лишь одно чеховская часть; поэтому история взаимоотношений этих сложных, непохожих друг но друга и все же близких людей предстает в неполном, поневоле одностороннем свете. Образ Суворина-человека ясно и, конечно, без всякой предвзятости отразился в чеховских письмах. Поэтому эволюция чеховского отношения к Суворину представляется сравнительно ясной: в начале знакомство он казался "замечательны человеком нашего времени" (А.С. Лазареву-Грузинскому, 22 марта 1888 г.), в письмах второй половины 90-х годов преобладают отрицательные, иногда чрезвычайно резкие отзывы. О взаимоотношениях Чехова с Сувориным писал в своем дневнике В.Г. Короленко: "…У него выходило хорошо все, - даже сношения с Сувориным, с которым он дружил сначала и разошелся потом. И все ясно до прозрачности: почему дружил и почему разошелся" [11. С.329].

1.5.2 Переписка А.П. Чехова с О.Л. Книппер

С лета 1899 года начался обмен письмами между драматургом и О.Л. Книппер, продолжавшийся с перерывами до весны 1904 года. Известно 433 письмо и телеграммы Чехова к Книппер и более 400 писем Книппер к Чехову - это самая большая по объему чеховская переписка. Оно полнее всего отражает жизнь Чехова в последние годы.

Ольга Леонардовна Книппер (в замужестве Чехова) - актриса в Художественном театре со для его основания до своей смерти. Первая исполнительница ролей в чеховских спектаклях МХТ: Аркадиной ("Чайка"), Елены Андреевны ("Дядя Ваня"), Маши ("Три сестры"), Раневской ("Вишневый сад"), Сарры ("Ивонов"). Народная артистка СССР (1936). Автор воспоминаний "Несколько слов об А.П. Чехове", "Последние годы", "Об А.П. Чехове".

Первые их встречи с Чеховым произошли но репетициях спектаклей МХТ "Чайка" и "Царь Федор Иоаннович". Чехов не был свидетелем триумфа своей "Чайки" в Художественном театре, но все, кто писал ему в Ялту об этом, упоминали об исполнении Книппер роли Аркадиной как о самой большой удаче спектакля.

Книппер заняла исключительное место в духовной жизни Чехова последних лет, и письмо к ней полнее всего отражают его внутренний мир в эти годы - в той степени, в какой Чехов вообще считал нужным приоткрывать этот внутренний мир другим, даже самым близким людям.

Круг событий художественной жизни, о которых Чехов и Книппер пишут друг другу, очень широк; первый период истории Художественного театра предстает в их письмах как часть общей культурной панорамы России но рубеже веков. Со страниц их писем звучат голоса Толстого, Горького, Станиславского, Немировича-Данченко, Бунина, актеров МХТ, молодых писателей. Уровень суждений о литературе и искусстве определяет в этой переписке А.П. Чехов.

Все это питало их особую духовную близость. Письмо Чехова к Книппер, наряду с его произведениями последних лет, стали наиболее достоверным отражением его внутренней жизни - той жизни, о которой Книппер впоследствии писала:". таким я знала его: Чехов, слабеющий физически и крепнущий духовно. Жизнь внутренняя за эти шесть лет прошла до чрезвычайности полно, насыщено, интересно и сложно.".

Встречные и ответные письмо Чехова и Книппер словно связаны единым драматическим сюжетом, читаются как литературный памятник громадного человеческого интереса, как одно из самых щемящих повествований о встречах и разлуках.

Ольге Леонардовне суждено было пережить Чехова но 55 лет. Ее талант будет знать немало взлетов, оно создает выдающиеся образы в произведениях Тургенево, Гоголя, Достоевского, Горького. Но вершинами творчество актрисы остались ее Маша, ее Раневская. В 1924 году за границей были опубликованы письмо Чехова к ней, а 1934 и 1936 годах А.Б. Дермон издал два первых тома переписки Чехова и Книппер [12. С.78].

Письмо к Лидии Стахиевне Мизиновой - подруге М.П. Чеховой, занимает видное место в эпистолярном наследии Чехова. Ее личность, судьба, глубокое чувство к Чехову оставили след в жизни и творчестве писателя.

Знакомство Чехова с Мизиновой произошло осенью 1889 года, когда она начала преподавать в гимназии Л.Ф. Ржевской, сблизилась с М.П. Чеховой и стала бывать в доме Чеховых. С марта 1890 года встречи становятся частыми. Мизинова делает для Чехова выписки из книг о Сахалине в Румянцевском музее. В эти полтора месяца, вплоть до самого отъезда Чехова, он и Мизинова видятся постоянно.

Стиль их писем создан чеховским юмором и той атмосферой непринужденного веселья, которая возникала вокруг Лики в семье Чеховых. Чехов был увлечен, чувствовал, что нравится, и потому сами собой рождались остроты, поддразнивания, каламбуры, прозвища, обыгрывание вымышленных ситуаций имен Ликиных поклонников, пародии но любовные письмо неизвестных лиц. Все это составляло вместе такую густую имитированную среду, что проявления истинного чувство, полупризнания тонули в ней и приобретали нереальный характер.

Переписка 1892 года говорит о большом дружеском сближении Чехова с Мизиновой. Он делится и мелочами ежедневной жизни в Мелихове, и серьезными событиями все это дружески доверительно. Что же касается степени увлеченности их друг другом - письмо их звучат как бы "но розной волне". От этого часто возникает непонимание: Чехов шутит - Мизинова сердится или недоумевает, просит его перечитать ее письмо.

С осени 1802 года в письмах Мизиновой появляется мотив прожигания жизни, сменивший прежний - замужество. "Ах, спасите меня и приезжайте!" - пишет оно в отчаянии. Чехов оставляет этот зов без ответа. Дальнейший ход событий известен: роман Лики с Потапенко, рождение дочери. В то самое время, когда Мизиново в тихом городке Швейцарии в одиночество ожидала рождения ребенка, Чехов написал ей слово, которые толковали иногда как раскаяние, сожаление, признание своей ошибки: "Я не совсем здоров. У меня почти непрерывный кашель. Очевидно, в здоровье я прозевал так же, как Вас" (18 (30) сентябри 1894 г.). Но это была ностальгия времени, поправить что-либо в настоящем Чехов не стремился. Их письмо последующих лет теплы и дружественны. В ялтинских письмах Чехова 1898-1899 годов, может быть, сильнее, чем обычно, выражено потребность в присутствии Лики - отчасти, возможно, от скуки ялтинской жизни. Между тем в конце 90-х годов в жизнь Чехова вошла О.Л. Книппер.

Переписка Чехова с Мизиновой - одни из самых больших и протяженных циклов в его эпистолярном наследии. Известно 67 писем Чехова к Мизиновой и 98 писем к нему. Письмо Чехова неоднократно печатались, выборочно и полностью. Письмо Мизиновой использовались частично, в исследованиях в комментариях к письмом Чехова; некоторые были процитированы в книге Ю. Соболево "Чехов" (М., 1934), включены Л.П. Гроссманом в его "Роман Нины Заречной" [12. С.24].

Константин Сергеевич Станиславский (настоящая фамилия - Алексеев) - артист и режиссер, один из основателей и директоров Московского Художественного театра, с 1936 года народный артист СССР. Поставил, в сотрудничестве с В.И. Немировичем-Данченко, все первые чеховские спектакли в МХТ, исполнял роли Тригорина в "Чайке", Астрова в "Дяде Воне", Вершинино в "Трех сестрах", Гаева в "Вишневом саде", Шабельского в "Ивонове".

Первая встреча Станиславского и Чехова состоялась в конце 1888 года. До возникновения художественного театра они изредка встречались в театрах, но различных деловых заседаниях и юбилеях. С творчеством Чехова Станиславский по-настоящему начал знакомиться, когда, побуждаемый Немировичем-Данченко, взялся за постановку "Чайки".

В процессе роботы театра над двумя первыми чеховскими спектаклями драматург и режиссер практически не общались. Первые их письмо друг к другу (сохранилось 17 писем Чехова к Станиславскому и 37 писем Станиславского к Чехову) не отражают сколько-нибудь важных моментов этой роботы. Только при постановке "Трех сестер" переписка между Чеховым и Станиславским стала более регулярной. Хотя они и разошлись в видении отдельных сцен, в целом постановка "Трех сестер" в Художественном театре вызвала наибольшее удовлетворение у автора пьесы. Режиссер вместе с актерами смог уловить "чеховское настроение" и заразить им зрительный зал.

Письмо, посвященные последней пьесе, "Вишневому саду", отражают ту большую близость, "простые отношения", которые установились между Станиславским и Чеховым. Писатель посвящал Станиславского в ход роботы над пьесой, а затем подробно обсуждал распределение ролей, особенности сценического решения.

В своей знаменитой книге написанной почти через два десятилетия после смерти Чехова, когда чеховские спектакли Художественного театра давно выдержали испытание временем, он говорил о "неисчерпаемости" и "многоликости" Чехова, отнюдь не до конца освоенных в первых мхатовских постановках. "Вечно стремящийся вперед Чехов" обогнал, по его словом, развитие театра. Как завещание режиссером и актером будущего звучат в книге "Моя жизнь в искусстве" слово великого реформатора сцены: " …глава о Чехове еще не кончено, ее еще не прочли как следует, не вникли в ее сущность и преждевременно закрыли книгу. Пусть ее раскроют вновь, изучат и дочтут до конца".

Письмо Чехова столь содержательны и литературны, что из отрывков и цитат можно составить связный текст, обладающий высоким художественным достоинством. Уже в ноше время, таким образом, была скомпонована целая пьеса Л.А. Молюгина с прекрасным названием "Насмешливое мое счастье".

Глава 2. Эпистолярные единицы в письмах А.П. Чехова