Динамические процессы в письменной речи, возникающие под влиянием устной

Ну а что было делать, если я букву "р" выговорить не мог вообще? (Домовой, 2003, №11)

Так ты и султана возил?

Ну сам султан мне не достался. Мне достались часть гарема и друзья султана. Ну скажите же, какое удовольствие - со своим гаремом в Вену приезжать? (КП, 2004, №38)

Ты тоже будешь модельером?

Ну нет. Это трудная профессия. (КП, 2004, №38)

НУ в актуализированной позиции часто используется и в вопросительных конструкциях для придания тексту разговорности и особой доверительности.

Ну что смотреть на Кэльвина Кляйна и Донну Каран? (Домовой, 2003, №11)

Ну неужели вы ни разу не испытали дискомфорта? (АиФ, 2003, №46)

Ну а с другой стороны, что ж ему теперь - тормозить, пропуская всех вперед? (Домовой, 2003, №11)

Кроме того, конструкции с НУ в абсолютном начале используются для своеобразного "подытоживания" ранее изложенного:

Ну что ж, может быть, этот рейд, проведенный по международным стандартам, отучит не только наших водителей пить за рулем, но и наших гаишников прятаться по кустам? (КП, 2004, №56)

Ну да ладно. Главное, чтобы дочка была счастлива. (КП, 2003, №62)

Ну не хватает нам друг друга. (Домовой, 2003, №11)

2.3 Тенденция к смысловой точности высказывания

В заключение настоящей главы мы уделим внимание тенденции к смысловой точности высказывания. С этой тенденцией прежде всего связаны изменения в функционировании имен существительных мужского рода при обозначении лиц женского пола.

В современном русском языке чрезвычайно расширился круг существительных для обозначения лиц по роду деятельности. Это наименования должностей, званий, профессий, специальностей, для которых преимущественно используются слова мужского рода: пилот, врач, доктор, инспектор, бухгалтер, адвокат, прокурор, профессор, доцент, декан, ректор, министр, премьер, президент, математик, лингвист, дипломат, посол и т.п. Эти наименования могут быть отнесены и к обозначениям лиц мужского пола и лиц женского пола. При разграничении этих значений возникают колебания в координации форм сказуемого и подлежащего, в согласовании прилагательных, причастий и местоимений с данными существительными. Рекомендации грамматик в прошлом и вплоть до середины XX в. сводились к ориентации на форму слова, т.е. при согласовании и координации учитывать мужской род имен, независимо от того, кого конкретно называют эти имена -- мужчину или женщину. Хотя Грамматика-80 фиксирует, что "в разговорной, непринужденной речи активно распространяются употребления типа врач пришла, бригадир уехала в поле (реже - сочетания новая бригадир, прекрасная врач") /Русская грамматика 1980, 467--468/. Следовательно, допускается отход от грамматической традиции, но в рамках устной речи.

Поскольку наиболее часто новые нормы приходят из живого употребления и разговорная речь является сейчас основным источником корректировки нормы, понятно широкое распространение так называемого "согласования по смыслу".

Массовая печать конца XX в., активно включающая в свой язык разговорные элементы, и в данном случае предпочитает смысл форме, создавая, таким образом, почву для нормативной вариантности. Тем более что контекстуальные условия часто лишают пишущего выбора, в частности при указании в тексте на конкретные признаки лица. В настоящее время аналитические средства выражения рода (семантического пола) реально выступают у значительного числа имен существительных со значением лица, которые не имеют оппозиции "мужской -- женский род": автор, агент, антрепренер, балетмейстер, баснописец, библиофил, востоковед, гинеколог, групповод, дегустатор, директор, жонглер, информатор, оператор, лауреат, нотариус, прозаик, психолог, ревизор, суфлер, уролог, фотограф, хирург, эксперт, электрик, юрисконсульт, языковед и мн. др.

Если в тексте нет указаний на реальное лицо (мужчину или женщину), то сочетания типа секретарь выдал справку, хороший врач, известный математик и т.п. могут быть восприняты двояко, но скорее всего как сообщение отвлеченного характера, когда конкретный пол должностного лица не играет существенной роли.

Другие примеры: Доктор худощава, невысокого роста. У нее спокойные, смуглые руки. Она берет больного за кисти и уверенно говорит, прощупывая пульс: "Ушибли спину несколько лет назад" (Лит. газета, 1984, 1 мая); Начинается суд над фармацевтом, отравившей своего бывшего мужа, его беременную жену, двух детей и собаку (МК, 1995, 24 окт.). А вот примеры, лишенные указаний на реальный пол, кроме собственно формы сказуемого: Дирижер объявила голодовку (МК, 1993, 12 мая); Вынося политику за скобки литературы, критик столь размашиста, что не знаешь, право, к какому жанру отнести "Лев Толстой как зеркало русской революции" (Сов. культура, 1988, 29 сент.); Пилот до последнего пыталась мягко посадить машину, но, видимо, из-за небольшого наклона поля Ми-2 упал прямо на нос (МК, 1995, 16 сент.) Женя остался один, что не без печали констатировала тренер его противника. (КП, 2004, №56).

Исходя из данных примеров, можно сказать, что в средствах массовой информации последних лет наметилась довольно четкая дифференциация в обозначении лиц мужского и женского пола. Стремление к точности информации привело к последовательному использованию аналитических форм при сообщении о лицах женского пола и, вследствие этого, сочетания типа "Корреспондент побывал на месте происшествия" обозначает, что корреспондент - мужчина. Для обозначения женщины-корреспондента была бы избрана иная форма сказуемого-глагола: "Корреспондент побывала на месте происшествия".

Таким образом, неформальная связь указанных существительных с глаголами (и прилагательными) становится все более устойчивой и нейтральной. Стремление к смысловой точности высказывания обнаруживается и при сочетании некоторых других типов имен, выполняющих функцию подлежащего, с глаголами-сказуемыми. В данном случае имеется в виду формальная оппозиция чисел -- единственного и множественного. Подлежащие, выраженные собирательными существительными (большинство, меньшинство), определенно-количественными или неопределенно-количественными сочетаниями (двое студентов; много, мало предметов, несколько человек), оформляют свою связь со сказуемыми-глаголами двояко: формально, по недавней кодифицированной норме, в сказуемом используется форма единственного числа (Большинство депутатов явилось на заседание; Много книг лежало на столе; Несколько студентов не прибыло на сессию). Однако смысл обозначаемого подлежащим количества -- определенного или неопределенного -- требует формы множественного числа в сказуемом. Тенденция в выборе форм на сегодняшний день очевидна: формальное уподобление форм отступает под напором смысла, особенно если речь идет о множестве лиц, а не предметов. То же наблюдается, когда в состав подлежащего включаются слова типа более, менее; часть, группа (с зависимой формой родительного падежа) и др.

Некоторые примеры: В Москве в понедельник открылся 5-й съезд Союза архитекторов России. В его работе принимают участие более 640 делегатов из различных регионов РФ (Труд, 2000, 3 окт.); На борту теплохода находились 295 советских туристов и экипаж в количестве 129 человек (Сов. Россия, 1988, 19 мая); В 1915-м в битве при Галлиполи погибли так много коней, что земля не могла вместить все трупы (Посл. новости, 2001, №4); Снова несчетное число людей обречены на призрачное существование (Моск. нов., 1998, 6 июня); ...Неудобно, мол, без диплома даже замуж выйти. Все это и привело к тому, что определенная часть студентов стали учиться по принципу: институт -- как трамвай, раз вскочил, значит, довезет до конца (Комс. правда, 1986, 24 июня).

И, наконец, такой пример, явно выпадающий из рамок литературности, но характерный в создавшейся ситуации: В последний раз "Назарет" приезжали к нам пять лет назад. Что изменилось в группе за это время? (МК, 1996, 9 февр.). Речь идет о группе ветеранов мирового рока. Как видим, в основной части предложения даже не названо слово "группа" и согласование напрямую связано со смыслом.

Усиливает позицию формы множественного числа наличие деепричастного оборота при сказуемом или обособленного определения (придаточной части предложения) при подлежащем: Большинство студентов, приехавших на сессию, были хорошо подготовлены по всем дисциплинам; Ряд вопросов, которые были выдвинуты выступавшими, еще не были подвергнуты рассмотрению.

Постановка сказуемого во множественном числе в подобных случаях стала очевидной тенденцией в последнее время. Она наметилась еще в 70-е годы и заметно активизировалась к концу XX в. Это не значит, что формальное согласование исчезло.

Главный результат этой тенденции -- возникновение вариантов. Дифференциация их использования определяется речевой ситуацией, общей стилистикой текста. Так, например, формальное согласование сохраняется параллельно со смысловым при обозначении неодушевленных предметов и почти сходит на нет при обозначении лиц. Дольше держится в строгих стилях речи (научном, официальном) и резко сокращается в стилях разговорных и близких к ним. Оно особенно характерно при наличии неопределенно-количественных сочетаний с подчеркнутой специальными словами (типа около, довольно) собирательностью или при выражении страдательного значения, например: Взрывом было убито около сорока человек (КП, 2003, №78); По разным данным, от пятисот миллионов до миллиарда человек постоянно недоедает (МК, 1997, 24 июля).

Таким образом, на фоне общей тенденции к использованию форм множественного числа у сказуемого при подлежащих, обозначающих не единичные предметы (определенное, неопределенное или приблизительное количество), существует ряд контекстуальных условий, которые регламентируют выбор форм единственного или множественного числа у сказуемого. Эти условия могут быть семантического, грамматического и стилистического плана. Позиции форм множественного числа усиливаются при наличии в предложении дополнительных указаний на множественность действующих лиц или предметов, а также на расчлененность их действий. Особенно эти условия действуют при обозначении лиц, в меньшей степени -- предметов.

Итак, стремление к смысловой точности, свойственное языку как его потенция, в случае оформления грамматических связей между подлежащим и сказуемым обнаруживается и осуществляется на уровне конкретных высказываний. В конце концов смысл диктует условия грамматике, рождая новые варианты синтаксического поведения форм.

Заключение

Идея В.В. Виноградова о субъективно-оценочном начале как неотъемлемой составляющей языка полновесно и ощутимо подтверждается современным состоянием синтаксиса русского языка. В какой-то степени всему этому есть социальные причины. В связи с изменениями в жизни российского общества в конце XX-начале XXI веков резко возросло психологическое неприятие официального бюрократического языка прошлого, расширился состав участников массовой коммуникации: новые слои населения приобщаются к роли ораторов, к роли пишущих в газеты /Русский язык конца XX столетия (1985--1995) 2000, 12--13/ и т. д. Меняются ситуации и жанры общения, активно развивается реклама. Все это живые процессы, и они не могли не сказаться на языке. Возникает следующая цепочка: внешние факторы влияют на устную разговорную речь, конструкции которой в свою очередь проникают в тексты публицистического стиля.

Глубинные изменения в общественной жизни проявляют многие возможности языка, ускоряя их реализацию. Правда, при этом нельзя не отметить, что эти изменения одновременно обнаружили и недостаточную "языковую компетенцию" значительной части общества, резкое понижение речевой культуры пользующихся языком. Последнее заставляет тревожиться "пекущихся" о языке, видеть в нарушениях нормы порчу языка. Однако к системе языка, к процессам в нем это не имеет никакого отношения. Процессы, происходящие в современном русском языке в целом и в синтаксисе в частности, ученые оценивают положительно. А отклонения от нормы, закрепляясь в речевой практике, иногда (чаще всего при стилистическом перераспределении фактов языка) включаются в нормативный язык, обогащая и развивая его.

Определяя норму по трем признакам (речевому узусу, соответствию языкового средства возможностям системы литературного языка, общественному одобрению данного речевого узуса) приходим к выводу, что норма - это правило, обусловленное реальной речевой практикой, отражающее закономерности эволюции литературного языка.

Узуальна не только кодифицированная, но и устно-литературная некодифицированная норма, следовательно, эти нормы могут вступать во взаимодействие, что и представляет наибольший интерес для исследователя, так как любая трансформация устоявшейся структуры влечет за собой активные функциональные изменения, позволяющие отследить динамику языковых процессов.

В настоящее время, как было показано выше, не вызывает сомнения факт широкого влияния синтаксиса устно-разговорной речи на современный письменно-литературный язык. Непосредственность общения исключает возможность предварительного обдумывания высказывания, а потому устная речь полна непринужденных форм, грамматических сдвигов, пропусков, повторов, усечений, эллипсисов, интонационных выделений. Эти качества определяют аффективные элементы языка, которые, уже как стилевые, закрепляются в письменной речи и образуют некое стилевое единство.

Общее влияние синтаксиса разговорной речи усматривается в появлении у речи письменной таких характерных черт, как расчлененность речевой цепи, активизация свободных синтаксических форм, ослабление спаянности компонентов синтаксических конструкций, актуализация значимой части высказываний и т.п.

В первой части настоящей работы нами была приведена типология некодифицированных норм устной речи, автором которой является О.А. Лаптева, а также была обозначена связь данной типологии с понятиями узуса и вариативности. Как показали наши наблюдения над языковыми явлениями, конструкции, свойственные устной речи и являющиеся для нее нормативными в настоящее время активно проникают в современную публицистику. В газетно-журнальных текстах в достаточно большом количестве представлены три типа расчленения текста, возникающие на базе синтаксической сегментации устной речи: сегментация, парцелляция, антиципация. Следствием актуализации является вынос вперед наиболее значимой части высказывания, в частности, экспансия именительного падежа, проявляющаяся в активном использовании именительного темы.

В публицистическом стиле наблюдаются также некоторые виды аструктурированности (предикативная осложненность и разнообразные вставные конструкции). Кроме того, широко используются характерные для устной речи конструкции вопросно-ответного единства и постпозитивное расположение определительного прилагательного как проявления особого порядка слов. Все перечисленные явления, активно функционирующие в разговорном узусе, проникают в публицистику, начиная действовать и в ней как типизированные, готовые конструкции. Следовательно, увеличивается количество используемых в газетно-журнальных текстах вариантов, которые расшатывают литературную норму. Поскольку публицистике как стилю литературного языка по самой ее природе свойственна экспрессивность, то из возможных вариантов, как правило, выбирается тот, который наиболее ярок, эмоционален и адекватен коммуникативным намерениям пишущего. Таким вариантом чаще всего и становится нормативная для устной речи конструкция, внутри которой изначально заложена экспрессия.

Говоря о динамических процессах в письменной речи, возникающих под влиянием устной, необходимо рассмотреть еще один (в рамках данной темы - важнейший) аспект бытования кодифицированной и некодифицированной норм, а именно - аспект функциональности.

Кодифицированная норма является замкнутой функциональной структурой, каждый элемент которой функционально связан с другими. Всякая устоявшаяся структура трансформируется. Трансформация может происходить вследствие изменения собственно элементов структуры, вместе с которыми изменяются и все функциональные связи. Как показали наши наблюдения, изменения кодифицированной нормы совершаются и под воздействием сильных внешних факторов, например, под влиянием некодифицированных норм (устно-литературной и устно-разговорной).

Обратимся к примеру:

Она согласилась на переезд в Москву, в мою однокомнатную квартиру, потому что сердце не выдержало.

В данном предложении четко выражены причинно-следственные связи. Объективный порядок слов, свойственный традиционному книжному синтаксису, предполагает, что эмоциональная трактовка события оставлена читателю.

Теперь представим другие варианты:

И юное сердце не выдержало (она согласилась на переезд в Москву, в мою однокомнатную холостяцкую квартиру!).

Использование вставной конструкции позволяет акцентировать внимание читателя на данном в скобках тексте. В нем проявляется личность пишущего и его намерение поделиться своими эмоциями по поводу происходящего.

И юное сердце не выдержало, она согласилась на переезд в Москву. В мою однокомнатную холостяцкую квартиру.

Парцелляция актуализирует информацию, заключенную в отчлененном постпозитивном сегменте текста. Это сегмент становится самостоятельным рематическим высказыванием, что, безусловно, повышает экспрессивность факта "однокомнатной холостяцкой квартиры".

Переезд. В Москву, в мою однокомнатную холостяцкую квартиру. Она согласилась. Юное сердце не выдержало.

В этом примере наиболее заметно сочетание некодифицированной и кодифицированной норм. С одной стороны, вынос в инициальную часть высказывания (т.е. в актуализированную позицию) изолированного номинатива усиливает коммуникативную значимость совершающегося события. С другой стороны, в традиционном предложении рема является заключительной частью высказывания. Инерция восприятия классического письменного текста заставляет читателя обратить внимание и на последнюю сегментированную часть. Следовательно, пишущему в данном случае важнее, что "юное сердце не выдержало".

Сама возможность столь свободного обращения с языковым материалом и использования различных вариантов, обусловленных разными (подчас противоположными по смыслу) коммуникативными заданиями, говорит о том, что современный язык публицистики в большой мере опирается на устную речь.

В отношении современных нам газетно-журнальных текстов можно говорить о сильном влиянии некодифицированных норм устной речи на публицистику. В целом мы наблюдаем "творческий" период языка публицистики, когда на первый план выходит свободное обращение с устоявшейся функциональной системой языка. Устно-разговорная речь постоянно пополняет письменно-литературный язык своеобразно оформленными конструкциями, которые выходят за рамки нормативной грамматики. Однако письменный язык, как язык, предполагающий обдуманную фиксацию и оформление сообщений, не просто копирует разговорные формы, а своеобразно приспосабливает их к типу письменного общения, усваивая и имитируя "разговорную ситуацию" -- неофициальные условия общения, персональность коммуникации, которые обусловливают имплицитность и неполноту высказывания /Сиротинина 2003/, ослабление заботы о форме выражения и т.д.

Список использованной литературы

Акимова Г.Н. Новое в синтаксисе современного русского языка. М., 1990.

Аксаков К.С. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка // Полн. собр. соч. Т. 2. М., 1875.

Берков В.П. Из наблюдений за изменениями в современных европейских языках. // Современные языковые процессы. Межвуз. сб. / Отв. ред. П.А. Дмитриев, Г.А. Лилич, Д.М. Поцепня. СПб, 2003.

Валгина Н.С. Активные процессы в современном русском языке. М.: Логос, 2001.

Валгина Н.С. Некоторые функции изолированного именительного падежа // Русский язык в школе. 1971, №2.

Ванников Ю.В. Синтаксис речи и синтаксические особенности русской речи. М., 1979.

Всеволодова М.В. Теория функционально-коммуникативного синтаксиса. М., 2003.

Гавранек Б. Задачи литературного языка и его культуры. // Пражский лингвистический кружок. М., 1967.

Гаспаров Б.М. Устная речь как семиотический объект // Семантика номинации и семиотика устной речи. Лингвистическая семантика и семиотика. Тарту, 1978.

Горбачевич К.С. Вариантность слова и языковая норма. Л., 1978.

Гречко В.А. Теория языкознания: Учебное пособие. М., 2003.

Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

Жизнь языка: Сб. статей к 80-летию М.В. Панова / Сост. Л.А. Капанадзе. Отв. ред. С.М. Кузьмина. - М., 2001.

Ицкович В.А. Очерки синтаксической нормы. М., 1982.

Земская Е.А., Китайгородская М.В., Ширяев Е.Н. Русская разговорная речь. Общие вопросы. Словообразование. Синтаксис. М.: Наука, 1981.

Земская Е.А. Городская устная речь и задачи ее изучения // Разновидности городской устной речи. М., 1988.

Земская Е.А., Ширяев Е. Н. Устная публичная речь: разговорная или кодифицированная? - "Вопросы языкознания", 1980, №2.

Золотова Г.А. Коммуникативная грамматика русского языка. М., 1998.

Какорина Е.В. Новизна и стандарт в языке современной газеты // Поэтика. Стилистика. Язык и культура: Памяти Т.Г. Винокур. М., 1996.

Ковтунова И.И. Современный русский язык. Порядок слов и актуальное членение предложения. М., 2002

Косериу Э. Синхрония, диахрония и история. // Новое в лингвистике. Вып. Ш.М.,1963.

Крылова О.А., Максимов Л.Ю., Ширяев Е.Н. Современный русский язык: Синтаксис. Пунктуация. М., 1997.

Крылова О.А., Хавронина С.А. Порядок слов в русском языке. М., 1986.

Лаптева О.А. Активное функционирование устно-разговорных синтаксических построений // Русский язык и советское общество. Морфология и синтаксис современного русского литературного языка. М., 1968.

Лаптева О.А. Живая русская речь с телеэкрана. М., 2003.

Лаптева О.А. Общие особенности устной публичной (научной) речи. // Современная русская устная научная речь. Под ред. О.А. Лаптевой. Красноярск, 1985.

Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М., 2003.

Норман Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб, 1994.

Падучева Е.В. Высказывание и его соотнесенность с действительностью. М., 2002.

Пилинский Проблемы нормы в славянских литературных языках в синхронном и диахронном аспектах. М., 1976.

Потебня А.А. Эстетика и поэтика. М., 1976.

Разговорная речь в системе функциональных стилей современного русского литературного языка. Под ред. О.Б. Сиротининой. М., 2003.

Русская грамматика: В 2-х т. М., 1980.

Русский язык конца XX столетия (1985--1995). М., 2000.

Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. М., 1991.

Скляревская Т.Н. Состояние современного русского языка. Взгляд лексикографа // Русский язык и современность. Проблемы и перспективы развития русистики. М., 1991.

Словарь. Грамматика. Текст: Сб. ст. / Отв. ред. Ю.Н. Караулов, М.В. Ляпон. М., 1996.

Современные языковые процессы. Межвуз. сб. / Отв. ред. П.А. Дмитриев, Г.А. Лилич, Д.М. Поцепня. СПб, 2003.

Соссюр Ф Труды по языкознанию. М., 1977.

Тенденции развития русского языка: Сб. статей к 70-летию проф. Г.Н. Акимовой / Отв. ред. В.И. Трубинский. СПб, 2001.

Размещено на Allbest.ru