Размещено на http://www.allbest.ru/

Российский государственный педагогический университет

им. А.И. Герцена

Кафедра русского языка

Дипломная работа

Динамические процессы в письменной речи, возникающие под влиянием устной

Санкт-Петербург - 2004

Содержание

Введение

Раздел I. Норма как объект лингвистического исследования

Раздел II. Динамические процессы в письменной публицистической речи, возникающие под влиянием устной

2.1 Явления устно-литературной и устно-разговорной нормы в публицистике

2.2 Явления разговорной нормы в публицистике

2.3 Тенденция к смысловой точности высказывания

Заключение

Список использованной литературы

Введение

Русский язык неисчерпаемо богат и все обогащается с быстротой поражающей. А.М. Горький

Язык как результат мыслительной деятельности есть ярчайшее отражение социальных, политических, демографических и культурных процессов, происходящих в обществе. Язык живет во времени, и время отражается в языке. Язык изменяется. Это эволюционное качество заложено в нем самом. Ученые единогласно признают постоянную изменчивость языка, обусловленную развитием мышления и языковыми потребностями говорящих. Но как изменяется язык?

Говоря о языке как о развивающемся явлении, языковеды выделяют три взаимосвязанных понятия, которые призваны отразить процесс исторической эволюции языка: его изменение, развитие и совершенствование. Изменение - это нарушение тождества той или иной языковой единицы, выражающейся в образовании на ее основе изофункционального элемента либо приобретение в результате образования новой единицы новых функций. Развитие представляет собой действие закона, происходящего в строго определенных лингвистических условиях и имеющего обобщенный характер. Совершенствование включает в себя оценку произошедшего изменения языковых явлений.

Вопрос об изменении языка ни у кого не вызывает сомнений, а вопрос развития и совершенствования остается в языкознании дискуссионным. Различный подход к данной проблеме связан с двоякой природой языка как природного и общественного явления. Как природное явление язык выступает в виде определенной функции человеческого организма; и как таковой вплетен в человеческую деятельность, объективно существуя в виде речи и речевой деятельности.

Ф. де Соссюр, понимавший речь как высказывание или цепь высказываний, представляющих собой формальное и смысловое единство, считал, что она является источником всех изменений в языке: "…все диахроническое в языке является таковым только через речь" /Соссюр 1977, 130/. Однако суждения ученого несколько нелогичны. Он утверждает, что речь синхронна (т.е., по Соссюру, одномоментна). Одновременно Ф. де Соссюр замечает, что изменения происходят в диахронии и могут затронуть только отдельные элементы языка, не влияющие на систему в целом; система остается неизменной.

Пытаясь преодолеть возникшее в учении Ф. де Соссюра противоречие, ученые Пражского лингвистического кружка подчеркивали, что изменение какого-либо языкового элемента нередко происходит под воздействием системных отношений. В свою очередь изменение элемента системы влечет за собой передвижку во взаимоотношениях со связанными с ним других элементах системы, т. е. к изменению в конечном итоге самой системы.

Э. Косериу заметил, что в синхронии изменения "проявляются в наличии внутри одного и того же типа речи факультативных вариантов и изофункциональных элементов" /Косериу 1963, 220/. Изменения, по Косериу, готовятся в языке "исподволь без нарушения действующих в языке функций языковых единиц… Задолго до выпадения какого-либо элемента из системы в норме языка уже существуют те элементы, которые возьмут на себя функции выпавшего элемента" /там же, 228/. Косериу полагал, что реальный язык изменяется в своем конкретном применении, в то время как инвариант он остается неизменным, что обеспечивает общение в синхронии. С этим положением трудно согласиться. Изофункциональные единицы в своем непосредственном применении и взаимодействии не могут не затронуть язык как инвариант, поскольку сам вариант реализуется в инвариантах; поэтому изменения последних и их расхождение не может не касаться его.

Сравнивая в диахронии различные временные срезы языка, ученые выделяют не речевые изменения, а те, которые затронули язык как инвариант, отмечая вместе с тем и тождество языка в разных плоскостях.

Итак, функционирование языка есть одновременно процесс его изменения. Постоянную изменчивость языка в диахроническом аспекте и вариативность в синхроническом принято называть динамичностью.

В центре внимания в настоящей работе будут динамические процессы синтаксиса письменной речи. Говоря о синтаксисе письменной речи, мы имеем в виду синтаксис высказывания, осуществленного в письменной форме, что не равно синтаксису языка. Как уже отмечалось ранее, мы вынуждены пользоваться терминологией общей лингвистики (системоцентрического подхода), которая сформировалась при изучении языка как потенциальной системы коммуникативно ориентированных знаков. Сам термин "речь" понимается нами как коммуникативная ориентация знаковой системы в процессе общения.

С помощью суждений и умозаключений о мире вещей, облеченных в форму предложения, человек передает отношение к внешнему миру. В процессе функционирования языка (т. е. в речи) форма изменяется, становясь адекватной и все более удобной и эффективной. Немаловажное значение в этом процессе имеет стремление к более компактным, экономным способам выражения. Синтаксис относится к такому ярусу языковой системы, который характеризуется сравнительно небольшой восприимчивостью к внешним влияниям и медленной изменяемостью. Изменения в синтаксисе как особом уровне языковой системы, естественно, отличаются своеобразием: с одной стороны, синтаксис как часть грамматики в высшей степени устойчив и стабилен, с другой стороны, в отличие, например, от морфологии, он более вариативен и подвижен; более того, многие семантические процессы, активно протекающие в таком подвижном звене языковой системы, как лексика, осуществляются именно благодаря синтаксису, так как функционируют лексические единицы в строе предложения и словосочетания. Своеобразно в синтаксисе и взаимодействие внешних и внутренних факторов развития языка. К внешним факторам можно отнести, в частности, зависимость синтаксических изменений от таких социальных факторов, как социально-демографические процессы, развитие средств массовой информации (радио, телевидение, печать), расширение устных контактов. К внутрилингвистическим факторам можно отнести внутреннее развитие системы языка, формирование функциональных стилей литературного языка, которое проявляется в диаметрально противоположных явлениях - размежевании стилей и взаимопроникновении стилей и разновидностей литературной речи. Все составляющие языковой среды: литературный язык как высшая форма национального языка и живая разговорная речь - находятся в естественном, исторически сложившемся равновесии. Не прекращаясь ни на минуту, происходит отбор и усвоение литературным языком слов и конструкций устной речи.

Под устной речью мы в дальнейшем будем понимать непринужденный литературный язык, который характеризуется сегментацией, широким употреблением типизированных синтаксических конструкций и повышенной экспрессивностью.

Многие исследователи (Акимова Г.Н., Будагов Р.А., Валгина Н.С., Золотова Г.А., Лаптева О.А., Панфилов В.З., Сиротинина О.Б., Шведова Н.Ю. и др.) отмечают, что общий синтаксический облик речи, в частности, в письменном ее варианте, в наше время стал иным, чем, например, в XIX веке. В нем ярко проявляются тенденции к "разговорности". О "разговорности языка" (в основном его синтаксического строя) писал еще К.С. Аксаков, характеризуя письменный язык "донационального" времени (до второй половины XVII века) /Аксаков 1875, 25/. Позднее, в XVIII веке, когда создается новый тип литературного языка, начинает складываться так называемая "тяжелая конструкция", неудобная для обычного разговора /Акимова 1990, 7-9/. Это движение синтаксиса от "пишущегося разговора" (выражение К.С. Аксакова) к интеллектуализации литературного языка зафиксировано и в трудах представителей Пражской лингвистической школы /Гавранек 1967/. Грамматически это выражается в усилении синтетичности синтаксического строя языка. Синтетизм во второй половине XVIII-начале XIX века достигает своего предела. Это обнаруживается в четкости проявления подчинительных синтаксических связей и отношений, получающих эксплицитное выражение. Такой синтетизм начинает постепенно ослабевать со времен Н.М. Карамзина, и особенно А.С. Пушкина /Акимова 1990, 9/. Однако синтаксически развернутая, логизированная фраза с этого времени закрепляется в литературном языке как "классическая", принадлежащая сугубо письменной форме языка, и как таковая сохраняется и сегодня в наиболее стабильных и традиционных функциональных стилях, таких, как официально-деловой и собственно научный. В публицистическом стиле современного русского языка на смену единому развернутому высказыванию с непрерывностью и последовательностью синтаксической связи, с вербально выраженными подчинительными отношениями приходит расчлененный тип высказывания, без ярко (словесно) выраженной синтаксической связи, с нарушением и прерыванием синтагматической цепочки.

Рассматривая общее направления развития современных языков Европы (в том числе и русского), В.П. Берков отмечает в синтаксисе следующие тенденции:

1) рост аналитизма, стимулируемый системными преобразованиями в грамматике;

2) глобальное упрощение структуры предложения, что является следствием демократизации речи, приближения письменной речи к устной;

3) экспансия одних предлогов за счет других, универсализация некоторых предлогов;

4) изменения в согласовании /Берков 2003, 18-21/.

Ведущая тенденция развития языка - тенденция к аналитизму - проявляется в том, что возрастает роль аналитических средств (служебных слов, порядка знаменательных слов, интонации предложения) выражения грамматических значений. Ученые утверждают, что тенденция к аналитизму становится очевидной именно в строе предложения. Грамматические значения появляются в результате разнообразного употребления, в употреблении они шлифуются, проходя путь от речи к языку, к системе.

Исходя из целей нашей работы, мы больше внимание уделим второй тенденции - упрощению структуры предложения. Современный русский язык, в силу сложившихся исторических обстоятельств, сегодня черпает ресурсы для обновления литературной нормы в устной разговорной речи. Неоспоримое влияние на синтаксические конструкции в последнее время стал оказывать "телеграфный" стиль общения, возникший в связи с широким распространением средств массовой коммуникации. С приходом в повседневную жизнь пейджеров, мобильных телефонов, электронной почты у людей возникла необходимость в предельной сжатости передаваемой информации.

Исследователь живой разговорной речи О.А. Лаптева пишет: "На арене русского языка сейчас разворачиваются драматические события. Все новые позиции отвоевывает себе разговорная речь. Это гораздо далее идущий процесс, чем демократизация языка художественной литературы и газеты" /Лаптева 2003, 3/. Она отмечает, что язык прессы все менее смыкается с книжно-письменным типом литературного языка, который сокращает сферу своего распространения и во многих областях терпит вторжение ранее чуждых ему элементов. Эти процессы приходят на смену прежнему эволюционному его формированию и развитию. Все это не может не сопровождаться сильнейшим расшатыванием литературной нормы. Ведь она изначально ориентирована на книжно-письменный тип, а если его языковые средства вовлекаются в область функционирования устной литературной речи, которая не была специально ориентирована на стандартную кодифицированную норму, то они легко подвергаются отстранению от нее. Информационная речь испытывает огромное по силе воздействие устно-речевой стихии.

Поэтому в течение последних пятнадцати лет язык звучащих средств массовой информации претерпел существенные изменения. В него активно начали проникать слова и конструкции разговорной речи, что обусловлено общей тенденцией к демократизации общества, количеством поступающей ежедневно информации, высокой скоростью ее обработки. Важную роль играет и все нарастающая раскованность публичной речи. Выступающие предпочитают свободное говорение, благоприятствующее неконтролируемому смешению книжно-письменных и устно-разговорных речевых особенностей. Протест против беспочвенной патетики прошлых времен рождает порой стилевую глухоту и утрату чувства языка. Стремительно нарастает "словесный вал". Усиливается его эмоциональное воздействие. Динамика языкового развития столь ощутима, что не оставляет равнодушных ни в кругу лингвистической общественности, ни в среде литераторов и журналистов, ни среди обычных граждан, профессионально не связанных с языком. Одни скрупулезно собирают грубые ошибки в речи, ориентируясь на традиционную литературную норму прошлого; другие безоговорочно принимают "вербальную свободу", отбрасывая всякие ограничения в пользовании языком. Очевидно, что новое в публицистике последних десятилетий нуждается в оперативном анализе и оценке, во внимательном изучении и освещении с целью выработки оценок и рекомендаций с позиций объективности и исторической целесообразности.

Необходимо разобраться в сложном "языковом хозяйстве" нашего времени, установить связь между саморазвитием языка и стимулирующими его изменениями в реальной жизни современного общества. Нужны исследования, в которых делается попытка описать новые явления в языке и речи, указывающие на общее направление его эволюции. При этом нельзя ставить знак равенства между реальными динамическими процессами собственно в языке, в частности в нарастании вариантных форм и лавинном разрастании словообразовательных типов и моделей, и явлениями, объясняемыми недостаточной культурой письменной речи. Следовательно, обсуждая состояние русского языка сегодняшнего дня, надо разграничить вопросы собственно языковые и вопросы речевой практики.

На сегодняшний день ученые анализируют динамические процессы в различных аспектах: структурном, социолингвистическом, функциональном, коммуникативном.

Функционально-коммуникативная грамматика приняла за критерий анализа комплекс трех сущностных признаковых языковых явлений: формы, значения и функции. Под функцией понимают предназначенность языкового элемента как части коммуникативного целого служению в предложении или тексте, а также предназначенность потенциальную в системе языка и реализующуюся в речевом процессе. Коммуникативная грамматика поставила в центр внимания говорящую личность и текст как результат речевой деятельности этой личности. Облекая свою мысль в языковую форму, говорящий (пишущий) делает выбор, в силу своего знания языка, из многообразных средств, предоставляемых ему языком. Говорящий участвует в общем движении языковых процессов, подчиняясь норме, узусу либо выходя за пределы того и другого в своем индивидуальном речеобразовании.

Поэтому коммуникативный аспект изучения языковых и речевых явлений нам представляется наиболее целесообразным и актуальным.

Цель работы - исследование тенденций развития синтаксиса письменной речи, а также состояния разного рода литературных норм - общелитературной, книжно-письменной, устно-литературной, разговорной и их соотношением.

Следует особо отметить, что наше исследование будет осуществлено с точки зрения нормы.

Для достижения поставленной цели систематизирован имеющийся исследовательский материал по указанной проблеме и проведен анализ произведений современной публицистики.

Материалом исследования являются публицистические тексты, опубликованные в 90-е годы XX-начале XXI веков (периодические издания, не относящиеся к так называемой "желтой прессе"). Выбор исследовательского материала обусловлен тем, что язык массовой печати (СМИ) служит, с нашей точки зрения, иллюстрирующим материалом имманентных процессов в языке, поскольку данная сфера применения языка наиболее оперативно реагирует на новые явления и в определенном смысле актуализирует их. Современная публицистика парадоксальна: по своей природе и по своему назначению это речь письменная, поэтому должна воплощать кодифицированную норму, однако, исходя из коммуникативных задач, стремится к доверительности, общедоступности, следовательно, к разговорности.

Задачи работы:

Анализ текстов современной публицистики с точки зрения проявления в них динамических процессов.

Полученную картину речевой действительности мы будем оценивать с точки зрения степени представленности в публицистике нормативных для устной речи явлений. При этом вариативность речи, набор вариантов для выражения данного смысла, т.е. возможный синонимический ряд, в данной работе не устанавливается: имеется в виду, что первым и подразумевающимся вариантом рассматриваемого конкретного средства является его кодифицированный общелитературный синоним, который может быть восстановлен без особых затруднений. Здесь нас будет интересовать прежде всего один из вариантов синонимического ряда - устно-литературный (или устно-разговорный).

Особо отметим, что авторы журнальных статей, чьи тексты мы будем рассматривать, являются носителями литературного языка в целом, а значит, и его кодифицированной нормы. Следовательно, их тексты следует рассматривать как литературное образование. Устно-литературные и устно-разговорные явления употребляются авторами в определенных целях, например, для привлечения внимания читателей, создания комического эффекта, придания статье вида непринужденной беседы. В целом современная публицистика, безусловно, ориентирована на массового читателя и, следовательно, доступна и экспрессивна.

Выявление в газетных и журнальных статьях непроизвольное, спонтанное употребление средств устно-литературной и устно-разговорной речи.

Именно это, по нашему мнению, и будет свидетельствовать о теснейшем взаимодействии устной и письменной речи, о влиянии стихии разговорной речи на публицистику.

Анализ динамических процессов, которые происходят в письменной речи под влиянием устной.

Это даст материал для понимания характера мелких изменений в письменной речи на коротком отрезке времени, т.е. позволит поставить вопрос о пределах устойчивости, консервативности литературного языка, о борьбе и смене норм. Такой аспект исследования позволяет нам не показывать употребление языковых средств в строгом соответствии с кодифицированной нормой, хотя, если взять сплошной поток газетных и журнальных публикаций, такие явления составят в нем большинство.

Таким образом, в современной публицистике представлены общелитературные и книжно-письменные нормы (исследование которых не входит в рамки нашей работы), узуальные, устно-литературные и более узкие устно-разговорные нормы.

Исследование явлений, которые оцениваются общественностью как "порча" литературного языка, и выяснить причины и закономерности их возникновения.

Наша работа будет состоять из двух разделов.

Первый раздел, именуемый "Норма как объект лингвистического исследования" будет посвящен теоретическим вопросам, связанным с темой нашей работы. В этом разделе мы намерены рассмотреть понятия "язык" и "речь", "система" и "норма", "узус" и "вариативность", "предложение" и "высказывание". Кроме того, мы предполагаем уделить внимание особенностям устной речи, а также истории изучения данного вопроса.

Второй раздел будет посвящен собственно динамическим процессам в синтаксисе письменной речи (публицистики), возникающим под влиянием устной. Прежде всего мы намерены рассмотреть процессы расчленения текста (сегментацию, парцелляцию, антиципацию), а также уделить внимание конструкциям с именительным темы, предикативной осложненности предложения и особому порядку слов.

В связи с тем, что высказывание понимается нами как неделимое единство формы и содержания, отдельно нами будет рассмотрена тенденция к смысловой точности высказывания.

Такое построение работы позволит, на наш взгляд, достичь поставленных нами целей и задач.

Раздел I. Норма как объект лингвистического исследования

Терминологическое разграничение языка и речи, суждения о характере этих категорий, их органической взаимосвязи находим у В. Гумбольдта, который понимал язык как нечто данное, реализующееся в речевой деятельности: "Реальный язык проявляется только в речи… Язык образуется речью…, а речь - выражение мысли и чувства" /Гумбольдт 1984, 115/. Ф. де Соссюр писал: "Язык - система знаков, выражающих понятия. Язык есть готовый продукт, пассивно регистрируемый говорящим… Речь есть индивидуальный акт разума и воли" /Соссюр 1977, 52/. Надо отметить, что Соссюр разграничивал язык и речь не как реальные стороны речевой деятельности, а как аспекты изучения.

В русском языкознании разграничение языка и речи наметилось еще в начале XIX века. Этой проблеме посвятили свои труды Ф.И. Буслаев, И.А. Бодуэн де Куртенэ, А.А. Потебня. Активный интерес к данной проблеме не ослабевает и в наши дни. В определениях одних современных ученых язык понимается как явление, другие подчеркивают отдельные существенные черты языка; третьи рассматривают язык и речь в качестве самостоятельных явлений, разных "коммуникативных состояний". Однако в поисках признаков, разграничивающих язык и речь, главным основанием их противопоставления в конечном счете остаются онтологические и гносеологические аспекты: каков способ существования языка как социального и природного явления, служащего средством общения? Что является собственно предметом изучения языкознания? В чем заключается сущность изучаемого явления, и как она обнаруживается? На современном этапе развития науки о языке большинство ученых, принимающих дихотомию "язык - речь", рассматривают язык как потенцию, знание, а речь - как реализацию этого знания.

Изучив разные подходы к определению данных понятий, мы будем понимать под термином язык стихийно возникшую в человеческом обществе и развивающуюся систему знаков, предназначенную для целей коммуникации и способную выразить всю совокупность знаний и представлений человека о мире. Любой элемент языковой системы можно понять только в связи с другими элементами этой системы; его существование и функционирование обусловлено единством с этой системой.

Различают две формы существования языка, соответствующие противопоставлению понятий "язык" и "речь". Язык как система имеет характер своеобразного кода; речь является реализацией этого кода. В семантике языка отражен и закреплен жизненный опыт коллектива. Любой элемент языковой системы можно понять только в связи с другими элементами этой системы; его существование и функционирование обусловлено единством с этой системой. Онтология языка предполагает реализацию языка в целом как общественного явления.

Речь в онтологическом смысле можно трактовать как отдельное, в котором реализуется язык в качестве действительного явления в относительно представительном объеме, имеет другие пространственно-временные границы. Такой представительной реализацией языка, т.е. отдельным, в котором в органическом единстве выступает общее и единичное, является все сказанное говорящим за всю жизнь. Речь в онтологическом понимании есть весь объем сказанного говорящим; она, таким образом, отождествляется с "личным языком", по терминологии А.А. Потебни / Потебня 1976, 418/. Речь показывает, как реализовался язык в качестве общего у данного говорящего, в его различных речевых образованиях: в отдельных актах речи, в диалогах, монологах, письмах, статьях, документах и т. д. Полную свою реализацию язык как общественное явление получает в речи многочисленных представителей коллектива, говорящего на данном языке. Язык как явление отождествляется с речью этих представителей. Непрерывность общего языка слагается из конечных, "личных" языков.

В современном языкознании стало общепринятым рассматривать основные единицы языка в двух ипостасях: по отношению к языку и речи. Онтологически язык выступает в виде речи; как явление язык и речь неделимы, представляя собой диалектическое единство. Определяя язык как реальность, имеющую общественный характер, доступную для изучения, некоторые лингвисты определяют язык как совокупность всех высказываний, которой пользуется в общении весь говорящий коллектив. Это одно из возможных определений языка как явления действительности. Но, разумеется, вся совокупность высказываний и теоретически, и практически не может быть объектом изучения науки о языке. Наука открывает законы, по которым функционирует язык. Выделяя в речи общие, воспроизводимые элементы, образующие язык, их устойчивые связи и отношения, мы обнаруживаем свойственные им закономерности. Сложность анализа языковых единиц заключается в том, что основные языковые единицы реализуются в речи в своих видоизменениях, не нарушающих тождества единиц самим себе и представляющих собой закрепленную в языке парадигму изменений. Так, предложение как единица синтаксического уровня языка реализуется в речи в виде высказывания. Предложение - особая, коммуникативная единица языка. Именно в силу особенного положения предложения некоторые лингвисты обособляют предложение от других единиц языка, в частности, считают его речевой единицей (А.И. Смирницкий, В.А. Звегинцев). Но большинство языковедов выделяет в традиционно понимаемом предложении, по сути дела, две синтаксические единицы: предложение и высказывание. Последнее отождествляется со смыслом, выраженным предложением. В нашей работе мы будем использовать главным образом термин "предложение" в таком значении.

Так как языковые явления можно исследовать с разных позиций - с точки зрения системы или с точки зрения нормы, нам представляется необходимым дать определения системы языка и языковой нормы.

Э. Косериу определял систему как совокупность языковых явлений, которые могут быть представлены в виде сети противопоставлений (или в виде структуры); эти явления выполняют определенную функцию. Языковой нормой же этот лингвист называл совокупность языковых явлений, которые не выполняют в языке непосредственной функции и выступают в виде общепринятых реализаций. Явление нормы - это система идентификаций, а не оппозиций, не структуры. Таким образом, норма есть устойчивое состояние (равновесие) системы на данном синхронном срезе. Основная функция нормы - это противопоставление одной нормы (системы реализаций) другой. Поэтому стили речи, социальная дифференциация языкового коллектива - это проявление не внутрисистемных, не внутриязыковых отношений, а интерсистемных, т.е. это проблема употребления языка /Косериу 1963/.

Следовательно, акцент при установлении сущности нормы делается на сходстве языковых явлений, связанных и взаимообусловленных в индивидуальном языковом сознании. Проблема общего и индивидуального в языке ставится Косериу через анализ отношений системы и нормы. В диахронии норма внесистемна и не имеет истории. Она воплощает описание языка, а система - его реальную эволюцию. В синхронии наоборот: система воплощает объект описания, норма - аспект эволюции. Норма становится точкой соприкосновения синхронии и диахронии. Значит, эволюция языка пронизывает синхронную норму. Норма существует как результат коллективного языкового сознания и вместе с ней меняется, она текуча и подвижна. Этот своеобразный эстетический закон накладывает функциональные ограничения на систему. Нормативно все то, что входит в язык и закрепляется в языке. Без нормы, т.е. без процесса закрепления, не было бы развития, не было бы смены синхронных срезов.

Некоторые исследователи понимают норму несколько иначе - как явление искусственно-литературное, условное, как сознательное приятие или неприятие того или иного явления. Значит, норма двойственна, поскольку разграничиваются понятия объективной нормы и кодификации (т.е. предписаний и правил, зафиксированных в нормативных изданиях). Кодификация более или менее точно отражает норму, однако никогда не бывает адекватна ей /Ицкович 1982/.

В данной работе мы будем придерживаться первой точки зрения.

Исследователи отмечают такие признаки литературной нормы, как устойчивость, распространенность, соответствие системным возможностям языка, авторитет источника (т.к. речь идет о письменных текстах), общественная оценка. Эти признаки должны выступать в своей совокупности, чтобы языковое явление было признано нормативным. Более обобщенно можно говорить о непременном наличии трех признаков: 1) речевого узуса, т.е. массовой и регулярной воспроизводимости данного способа выражения; 2) соответствии этого способа выражения возможностям системы литературного языка; 3) общественного одобрения данного речевого узуса (причем роль судьи выпадает на долю образованной части общества). Таким образом, норма - это не только социально одобряемое правило, но и правило, объективированное реальной речевой практикой, отражающее закономерности эволюции литературного языка.

Исследователи обычно подчеркивают, что норма - это не статистическое явление, т.к. распространенной может быть и ошибка. Значит, первый признак нормы обязательно должны корректировать два других признака.

К признакам нормы нередко добавляют еще понятие коммуникативной (коммуникативно-стилевой, коммуникативно-стилистической) целесообразности. Последняя понимается обычно как структурно-языковая предпочтительность того или иного способа выражения, что, безусловно, важно для нашей работы. Современные ученые, занимающиеся коммуникативной лингвистикой, выделяют и коммуникативно-прагматические нормы, которыми должен владеть каждый человек, говорящий на данном языке. Коммуникативно-прагматические нормы - это правила отбора языковых средств и построения высказывания или текста в различных типовых ситуациях общения с разными коммуникативными интенциями (намерениями) в определенном обществе в данный период его развития.

В изложенном понимании нормативности речь идет об уже кодифицированной норме, т.е. норме, сложившейся в пределах письменной формы литературного языка и закрепленной в изданиях предписывающего характера. В то же время все исследователи вариантов литературной нормы подчеркивают, что речь идет о живом, развивающемся литературном языке. Здесь кроется незаметная на первый взгляд непоследовательность: под развитием живого языка имеется в виду развитие только его письменных форм. Если бы имелась в виду наиболее живая, изменчивая часть литературного языка - устная литературная речь, в которой и складываются элементы изменения всего литературного языка в целом, то картина была бы намного сложнее.

"Литературно-традиционные нормы подтачиваются и разрушаются сейчас главным образом под воздействием речевого стандарта. Инерция грамматических предписаний, авторитет старых мастеров слова и охранительная языковая политика все чаще отступают перед автоматизмом формальной аналогии, находящим поддержку в коммуникативной сообразности, современных способах передачи языковых навыков и средствах массовой информации" /Горбачевич 1978/. Этот вывод был сделан К.С. Горбачевичем в 1978 году, и, с нашей точки зрения, он не утратил своего значения. Его актуальность становится очевидной, как только погружаешься в сферу речи печатных средств массовой информации. В этой речи отражается, как в зеркале, основная тенденция современного русского литературного языка - упрощение и демократизация под влиянием стихии разговорности.

Хочется обратить внимание, что в русистике возникает постепенное сближение понятий "нормативное" и "продуктивное" ("регулярное"). Отметим, что понимание нормы в общем языкознании и функциональной стилистике не одно и то же: общее языкознание оперирует "понятием нормы в качестве одной из реализованных "возможностей системы" как системы противопоставлений", а стилистика имеет дело с "конкретными фактами языка, которые можно услышать или увидеть" /Пилинский 1976/.

Не менее значимы для нас и такие понятия, как узус и вариативность. Узус - употребление, регулярная воспроизводимость какого-либо языкового средства. В результате узуса отрабатывается и устанавливается норма. Узус обладает количественными характеристиками, он охватывает разные слои говорящих, включает явления языковой моды, излюбленности, предпочтительности одного варианта перед другим, т.е. обладает большой широтой и вбирает в себя многое в реальном функционировании языка. В нем находит свое отражение также общественная важность в тот или иной момент каких-либо реалий жизни. В узусе проявляется выбор воспроизводимого в речи варианта. Следовательно, можно говорить и о существовании узусных норм.

Понимая литературный язык как живой, развивающийся, в котором происходит постоянная борьба вариантных слов, форм или синтаксических конструкций за право стать более или единственно нормативными, исследователи нормы рассматривают вариативность как непременный атрибут живого литературного языка, как его узус, который не всегда совпадает с литературной нормой. Варианты вступают между собой во временные, внутрисистемные и узуальные (стилистические, сочетаемостные, позиционные и другие функциональные) отношения, которые могут оказаться и ситуативно-окказиональными. Сосуществованием вариантов создается динамика языка в синхронном плане, обеспечивается возможность мелких, незаметных языковых изменений, которые, накапливаясь, меняют облик языковой системы. Поэтому их обнаружение и изучение особенно привлекательны, так как здесь соединяются синхрония и диахрония.

Варианты и синонимы, взаимозаменяемые функциональные соответствия различаются по сферам употребления, частотности и широте охвата разных функциональных сфер (варианты общелитературные и более узкие). Употребляемость варианта, степень его распространенности определяется названными характеристиками узуса. Наиболее употребительные варианты обладают свойством формировать норму. Норма, таким образом, стабилизируется как результат сложения индивидуальных речевых усилий. Предпочтительность того или иного варианта может сместить сферу употребления явления - из первоначальной сферы употребления оно может распространиться в другую сферу (сферы).

Выбор синонима определяется задачами текста и в этом смысле системен. Норма же корректирует выбор из набора возможных в данном тексте и стиле средств. Согласно норме выбирается наиболее привычное, употребительное средство. Здесь мы и имеем дело с речевым автоматизмом.

Характер вариативности литературного языка зависит от языковой ситуации (в частности, соотношения устных и письменных форм языка), от стилевой дифференциации, степени оформленности стилевых характеристик. Существуют варианты, принадлежащие какой-либо отдельной сфере литературного языка, и потому характер и степень вариативности нормы различается и в отдельных разновидностях литературного языка. Исследователи говорят, что норма охватывает все разделы языка, и поэтому можно говорить о различных нормативных системах в разных стилях (или о нормативных вариантах). Общелитературная норма предстает в таком случае как сумма наиболее общих моментов отдельных норм.

Конечно, различить нормативное и ненормативное (с точки зрения кодифицированной нормы) явление в современном русском языке, границы которого простираются во времени от Пушкина до наших дней, т.е. далеко не синхронны, не так просто, даже пользуясь названными выше критериями.

Передаваемое знание не только субъективно по своей природе, но и обладает коммуникативной значимостью, определяемой интенциями говорящего и опирающейся на условия общения вообще, и его успешности в частности, а также на арсенал "технических средств" языка, способствующих полной реализации замысла речи. Однако языковая система не только позволяет указывать степень приоритетности знания в картине мира говорящего через номенклатуру своих единиц, но и подчеркивать его актуальность через их комбинаторику. Выбор говорящим синтаксической структуры "подсказывает" другим участникам коммуникации, что наиболее актуально в том или ином высказывании: отношение между участниками ситуации, отношение между ситуациями, отношение либо между коммуникативно-неравнозначными ситуациями, между репрезентируемой ситуацией и говорящим.

Исследованием предложения как коммуникативной единицы, выполняющей в речи определенное коммуникативное задание, занимается коммуникативный синтаксис. Предложение в аспекте актуального членения называется высказыванием. Центральным понятием коммуникативного синтаксиса является понятие актуального членения предложения. Оно отражает строение предложения в зависимости от того, какое коммуникативное задание говорящего выполняет это предложение в речи. При актуальном членении предложения-высказывания выделяются два компонента: тема и рема. Тема передает ту часть информации, из которой говорящий исходит как из некоторой данности. Тема может быть опущена. Рема же содержит ту информацию о теме (по поводу темы или в связи с темой), ради сообщения которой говорящий и строил свое высказывание; на рему распространяется скрытый вопрос или скрытое отрицание. Рема, в отличие от темы, опущена быть не может. Таким образом, актуальное членение предложения - это членение предложения на тему и рему в зависимости от коммуникативной установки говорящего. Основными средствами, выражающими актуальное членение предложения в русском языке, являются порядок слов и интонация в их взаимодействии. При объективном порядке слов тема должна располагаться перед ремой, а компоненты словосочетаний, входящих в состав темы и в состав ремы, должны располагаться в определенной последовательности. Именно такое определенное расположение компонентов словосочетаний создает их грамматическую и коммуникативную целостность.

Нормы объективного порядка слов в пределах целостных словосочетаний вкратце сводятся к следующему:

1. Согласуемый, определяющий компонент - перед определяемым, главным.

2. Управляемый, зависимый компонент - после управляющего, главного.

3. Примыкающее наречие на -о (-е) - перед главным словом.

4. Примыкающий инфинитив - после спрягаемого глагола, предикативного наречия или краткого прилагательного.

5. При главном компоненте - существительном наречие с количественным значением располагается в препозиции, а примыкающее наречие с качественно-характеризующим значением - в постпозиции /Крылова, Хавронина 1986/.

Если в пределах словосочетания соблюдаются нормы объективного порядка слов и оно выступает как целостная номинативная единица, занимающая одну синтаксическую позицию в коммуникативной организации предложения, такое словосочетание можно назвать неактуализированным. Актуализация - это изменение нормативной структуры под влиянием коммуникативного задания. Явление актуализации словосочетаний под влиянием определенной коммуникативной установки говорящего следует отличать от инверсии (нарушения объективного порядка слов) в неактуализированном словосочетании. При инверсии нормы объективного порядка слов тоже нарушаются, но номинативная и коммуникативная целостность словосочетания сохраняется, т.к. оно по-прежнему входит в полном своем составе в один компонент актуального членения (или в тему или в рему). Следствием инверсии является не изменение коммуникативного смысла высказывания, как при актуализации, а изменение стилистически нейтральной окраски высказывания. При инверсии наблюдается или обратная, или дистантная последовательность компонентов актуального членения, т.е. обратный или дистантный порядок слов. При обратном порядке слов рема предшествует теме.

Итак, последовательность слов в предложении задается их ролью как компонентов актуального членения предложения и поэтому не может быть произвольной: изменение порядка слов приводит к изменению актуального членения предложения и, следовательно, к изменению коммуникативного смысла высказывания.

Предложения с объективным порядком слов оформляются интонацией, при которой логическое (выделяющее главное слово ремы) и фразовое (связанное с понижением основного тона на последнем ударном слоге в предложении и создающее интонацию законченности) ударение совпадают и приходятся на последний ударный слог ремы. Этот слог характеризуется понижением частоты основного тона. Интонацию такого рода можно условно назвать нейтрально-повествовательной. Если рема находится на своем обычном (конечном) месте в предложении, то ее интонирование настолько автоматизировано, что никакого ударения на слух практически не ощущается: нет того, что мы называем выделением (акцентным усилением, эмфатическим ударением, эмфазой). Но в экспрессивно окрашенной речи (в частности, в публицистической) объективный порядок слов часто нарушается.

Сочетание темы с ремой можно интерпретировать как сочетание предикативного характера. Предикативность - это отнесенность содержания высказывания к действительности. На конструктивно-синтактическом уровне предикативность выражается и оформляется в категориях синтаксического наклонения и синтаксического времени, а на коммуникативно-синтаксическом (в актуальном аспекте) - в категории утвердительной/отрицательной модальности, оформляющей соединение темы и ремы (лексически выраженной или нулевой).

Из сказанного явствует, что актуальное членение как способ организации коммуникативных единиц - предложений-высказываний относится не только к речи, к конкретным речевым произведениям, но и к языку. Актуальное членение в языковом плане и предстает перед нами в виде определенных коммуникативно-синтаксических типов. А их характеристика с точки зрения лексического наполнения, данности/новизны, ситуации, в которой они могут быть употреблены, составляет речевой аспект коммуникативной организации предложения. Следовательно, мы понимаем актуальное членение предложения и организацию предложения в соответствии с определенным типом актуального членения не как нечто факультативное, накладывающееся сверху на "готовое" предложение, а как "силу", конструирующую, организующую предложение-высказывание, определяющую коммуникативные роли компонентов предложения, устанавливающую те или иные синтаксические связи, создающую в конечном итоге предложение как коммуникативную единицу. Без актуального членения предложения быть не может, вне АЧ есть только структурная основа, способная стать предложением / Крылова 1997/.

Теперь мы считаем необходимым определить, что мы в дальнейшем будем понимать под словами "устная речь". Французский лингвист Шарль Балли настаивал на необходимости различать "подлинную" и "неподлинную" устную речь. По его мнению, такие устные жанры, как лекция, доклад и т. п., на самом деле относятся не к устной, а к письменной речи. Подлинно устная речь, согласно Балли, - это в общих чертах то, что мы сегодня называем разговорной речью.

Интересную попытку обнаружить общие черты, объединяющие все виды устной речи, предпринял Б.М. Гаспаров, избравший в качестве объекта своего изучения любую речь (официальную и неофициальную, подготовленную и неподготовленную, публичную и частную), обнаруживающуюся в устной форме. Б.М. Гаспаров видел свою задачу в том, чтобы "дать культурологическую проекцию различий между устной и письменной речью, объясняющую специфику их семиотического освоения" /Гаспаров 1978, 66/. Для решения этой задачи автор рассматривал особенности письменной речи с точки зрения их семантического механизма. Б.М. Гаспаров считал, что в форме речи заключен основной фактор, объясняющий особенности ее построения. По его мнению, "влияние формы речи само по себе на ментальную сторону языкового акта так велико, что даже неспонтанная устная речь в принципе не отличается в этом плане от спонтанной" /Там же, 69/. Б.М. Гаспаров выделяет целый ряд особенностей устной речи, основными из которых он считает: необратимость, антиструктурирующая направленность (инверсии, разрыв конфигураций, перебивы, активизация исходных форм слов). Устную речь, по его мнению, отличает от письменной использование двух каналов передачи сообщения, а именно: наличие наряду с вербальной последовательностью такого канала связи, как мелодика, в которую включаются интонация, динамика, темп, регистр, тембр, агогика (характеристика "связывания сегментов речи между собой"). Таким образом, устная речь по крайней мере двухканальна. Кроме того, в устной речи обычно участвует и третий канал передачи сообщения - визуальный (мимика, жест, направленность взгляда). Эти основные особенности формы кода устной речи определяют, по мнению Б.М. Гаспарова, специфику смысла, конструируемого в устном сообщении. Смысл устной речи обладает следующими чертами: это смысл неструктурированный, диффузный, открытый и невоспроизводимый /Там же, 91-92/. Отметим, что тот признак, который Б.М. Гаспаров называет неструктурированностью, точнее было бы назвать невыраженностью тех или иных значений с помощью грамматических форм слов, т.к. в разговорной речи многие смыслы оказываются выраженными такими средствами, как интонация, порядок следования элементов, жесты и мимика.

Устная разговорная речь (ее структура, положение в системе общенародного русского языка, словообразование, морфология и синтаксис) была детально исследована в 70-х годах XX века коллективом языковедов под руководством Е.А. Земской. На наш взгляд, ценность этой работы состоит в определении характерных особенностей устного разговорного синтаксиса. Эти особенности таковы:

Синтаксическая система разговорной речи характеризуется чертами аналитизма, взаимодействием вербальных средств выражения с невербальными.

Нормы разговорной речи отличаются высокой вариативностью.

Все смысловые отношения между предикативными конструкциями в полипредикативных высказываниях разговорной речи могут выражаться без союзов и соотносительных слов.

Набор сочинительных и подчинительных союзов в разговорной речи меньше, чем в кодифицированном литературном языке; многие союзы, которые иногда оцениваются как разговорные, в собственно разговорных текстах встречаются редко.

Для полипредикативных высказываний разговорной речи характерны имплицитные смысловые отношения / Земская 1981, 53-57/.

Подводя итог своему исследованию, Е.А. Земская пишет о том, что разговорная речь представляет собой лингвистическую систему, специфические черты которой определяются не столько ее устной формой, сколько непринужденностью отношений между партнерами коммуникации, неподготовленностью речевого акта и отсутствием установки на сообщение, имеющее официальный характер. Так понимаемая разговорная речь резко отличается от других видов устной речи, резче всего от речи подготовленной, публичной, официальной, массово ориентированной.

Можно констатировать, что в данном исследовании устной разговорной речи преобладал системный подход. Ее изучение осуществлялось при избирательном внимании лишь к тем ее элементам, которые специфичны для нее и отличают ее от того типа литературного языка, который был назван кодифицированным. Эта работа позволила уточнить состав и структуру современного русского литературного языка.

В тот же период глубокое исследование русского разговорного синтаксиса осуществила и уже упоминаемая нами ранее О.А. Лаптева. В ее работе нашли отражения явления, сложившиеся как типизированные и устойчивые на базе речевых проявлений психолингвистических особенностей порождения устно-речевого высказывания. В центре ее внимания оказались те языковые особенности, которые берут свое начало в любой устной продуцируемой речи, формирующейся по законам и механизмам спонтанной речи.

К началу 80-х годов широкое исследование естественной русской разговорной речи, употребляемой носителями литературного языка, завершилось. Далее возникла задача исследования обширной области функционирования устной речи - речи публичного назначения. Исследование подтипа публичной устной речи - устной научной речи - организовала в начале 80-х годов О.А. Лаптева. Изучение велось с точки зрения соотношения в устной научной речи различных языковых средств: устно-разговорных, общелитературных и книжно-письменных. Большое внимание в этой работе было уделено статусу научного типа устной речи. От его квалификации по принадлежности к некодифицированной (спонтанной) или кодифицированной речи зависел выбор той или иной теории устройства русского литературного языка. Понятие спонтанности применительно к устной публичной речи неоднократно затрагивалось в работах Е.А. Земской. В работе 1980 года прямо говорится, что "речь оратора обычно бывает подготовленной" /Земская, Ширяев 1980/, хотя и допускаются разные степени импровизации при осуществлении этой речи. Опираясь на это утверждение, Е.А. Земская приходит к следующему выводу: устная форма речи не является ведущим признаком разбиения всей литературной речи на кодифицированную и спонтанную, и те устные особенности, которые наблюдаются в публичной речи, не выводят ее за пределы кодифицированной. В работе Е.А. Земской "Городская устная речь и задачи ее изучения" отмечено, что степень подготовленности устной речи может быть различна, хотя сама неподготовленность является неотъемлемым признаком устной речи, а полностью подготовленная речь - это та, которая читается или выучена наизусть. При этом автор разграничивает понятия неподготовленности и спонтанности, считая спонтанной речью лишь ту, которая "возникает без действия извне, без внешних импульсов" /Земская 1988/. Эти выводы Е.А. Земской были решительно опротестованы О.А. Лаптевой в работе "Общие особенности устной публичной (научной) речи". Она утверждает, что всякая устная речь спонтанна и обладает особенностями, выводящими ее за пределы кодифицированного литературного языка. О.А. Лаптева пишет о поляризации устной литературной речи, считая одним полюсом бытовую разговорную речь, а другим - озвучивание письменного текста. Давая характеристику свойствам устного текста с точки зрения его формирования, она выделяет 2 основных вида устной речи - воспроизведение (а внутри него - точное воспроизведение, т.е. чтение вслух или передача устными средствами выученного наизусть, и неточное воспроизведение - пересказ с опорой на письменный текст) и продуцирование.

Исследовательница пишет: "Дихотомические пары "разговорность - книжность" и "устность - письменность" должны были бы обусловить существование такой модели современного русского литературного языка, в которой эти пары играли бы конституирующую роль. Однако на деле если это и наблюдается, то лишь с большой долей приближения. Дихотомии мешает разговорность, широко проникающая в книжно-письменную сферу, и книжность, широко проникающая в сферу устно-разговорную. Поскольку первое наиболее часто наблюдается в сфере публицистики и художественной литературы, а второе - в сфере публичных выступлений, то представляется возможным постулировать истинную дихотомию "устность - письменность" и лишь преимущественную для некоторых коммуникативных сфер дихотомию "разговорность - книжность", если речь идет о моделировании структуры варьирования современного русского литературного языка" /Лаптева 1985/.