Окказиональная лексика в творчестве Андрея Вознесенского

Министерство образования и науки Украины

Винницкий государственный педагогический университет

им. М. Коцюбинского

Институт иностранных языков

Кафедра русского языка

Курсовая работа

Окказиональная лексика в творчестве

Андрея Вознесенского

студентки третьего курса

заочной формы обучения

специальность

«русский язык и социальная педагогика»

Слубской Ольги

Винница 2010

Вступление

Проблемы новых слов привлекали лингвистов в разное время, довольно интенсивное пополнение лексики русского языка в 60-е годы XX века обусловило повышенный интерес к проблемам неологии, к исследованию новообразований в разных аспектах: лексико-морфологическом (А.А. Брагина, Л.Г. Лыков, И.С. Улуханов), функционально-стилистическом (Г.П. Савельева, Л.В. Измайлова, Г.О. Винокур, Р.Ю. Намитокова, Эр. ХанПира), словообразовательном (О.И. Александрова, Н.Г. Бабенко,М.А. Бакина, Н.А. Богданов, О.А. Габинская, А.В. Горелкина, Е.А. Земская, М.У. Калниязов, В.В. Лопатин, А.Г. Лыков, Р.Ю. Намитокова, В.З. Санников, В,Б. Сузанович, И.С. Улуханов, Эр. Хан-Пира, В.П. Хохлачева,Н.М. Шанский, Л.А. Шеляховская, П.А. Янко-Триницкая), ономасиологическом (О.А. Габинская, И.С. Торопцев, М.С. Малеева, СМ. Васильченко, В.А. Губанова, В.В. Домогатская, Л.С Евдокимова, И.А. Устименко). В рамках стилистического аспекта новые слова исследовались на материалах газетной и журнальной публицистики (М.У. Калниязов, А.Г. Новоселова, О.А. Габинская, А.Д. Юдина, Э.Х. Гаглоева).

Актуальность исследования определяется задачами развития связной письменной речи учащихся. В решении этих задач большое значение имеет изучение механизма образования окказиональных слов и выявление их текстообразуюших функций. Работа с новообразованиями побуждает учащихся к выражению в слове своего внутреннего мира, способствует развитию творческой личности.

Но, несмотря на устойчивый интерес лингвистов к проблеме новых слов, понятие «окказиональность» и «окказиональные слова» в методике подробно не рассматриваются. Не разработана также методика формирования связной речи с использованием окказиональных слов в качестве текстообразующего средства.

Поэтому, основываясь на адаптивном принципе, позволяющем, с одной стороны, максимально учитывать индивидуальные особенности учащихся, с другой - гибко реагировать на социокультурные изменения в окружающей среде, мы начали изучение механизма образования окказиональных слов в школе, чтобы дети осознанно использовали такие слова в качестве текстообразующего средства.

Объектом данного исследования являются окказионализмы в художественных текстах Андрея Вознесенского.

Цель настоящей работы - выявить зависимость пререводческих решений от характера интерпретации переводимых окказионализмов.

Указанная цель обусловила постановку и решение следующих задач:

1.Дать обзор имеющихся теоретических работ, посвященных различным аспектам изучения окказионального слова и рассмотреть основные теоретические и практические вопросы, связанные с исследованием окказионального слова: признаки окказионального слова, его определение, функции в тексте.

2. Собрать языковой материал.

3. Сформулировать принципы и подходы к для исследования фактического материала.

4. Сделать наблюдения над собранными примерами.

5. Обобщить результаты в научный текст.

В курсовой работе используется как основной описательный метод исследования с элементами словообразовательного и семантического.

Объектом исследования является творчество Андрея Вознесенского, субъектом - окказионализмы в его сочинениях.

Практическая ценность исследования заключается в возможности использования материалов в школе при изучении творчества Вознесенского.

Работа состоит из двух разделов, вступления, выводов и списка использованной литературы.

Более двух десятилетий бурно спорят критики о Вознесенском, прибавляя жару столь же бурной любви к нему колоссальной читательской аудитории. Неизменно пишут о том, что Вознесенский ворвался в поэзию стремительно, как метеор, как шаровая молния, вместе с шумной толпой молодых, которые вмиг растолкали не успевших опомниться старших и ринулись на эстраду, чтобы своим артистизмом превратить читателя в слушателя и в зрителя и добиться славы, минуя книжные полки. Наивно думать, что вообще возможен такой примитивный, стадный прорыв в поэзию мимо всех и вся, мимо книг и живых классиков, расталкиваемых локтями (Пастернака, Ахматовой, Заболоцкого, Твардовского), тем более -- в годы страстной читательской любви к их творчеству, в годы, когда молодое поколение запело стихи Цветаевой, Мандельштама, Есенина и рыскало в поисках книг и журнальных публикаций Мартынова, Смелякова, Слуцкого, Винокурова. Нет, старших по возрасту поэтов не только не пришлось расталкивать, но напротив -- они (Маршак, Антокольский, Асеев, Тихонов, Симонов, Твардовский, Светлов, Винокуров) с неравнодушием, свойственным всякому сильному таланту, откликнулись и немало способствовали прорыву в поэзию тех молодых людей, которых теперь называют поэтами 60-х. Как откликнулись и как способствовали? Реально и неуклончиво: журнальными и газетными публикациями, изданиями книг, статьями. Кстати, «толпа» молодых тогда поэтов была не так многочисленна, как теперь кажется, теперь -- когда имена молодых с таким трудом прививаются читателю, несмотря на страстное желание критики. И, кстати, тогдашние молодые упорно и вдохновенно способствовали читательскому успеху поэтов старшего поколения, как раз тех самых поэтов, которых они якобы неучтиво растолкали шумной своей толпой. Все непросто и неоднозначно. На здравом животном задоре в поэзию не ворвешься, в ней все равно побеждает демократия талантов, многих и разных. Плеяда 60-х годов никогда бы не состоялась ни оптом, ни в розницу, заботясь лишь о собственной славе, а не о славе всего поэтического собора, где, если кого не слышно -- так все, рано ли, поздно ли, за это виновны и терпят стыд и ущерб. Андрей Вознесенский стал известным поэтом в тот день, когда «Литературная газета» напечатала его молодую поэму «Мастера», сразу всеми прочитанную и принятую не на уровне учтивых похвал и дежурных рецензий с их клеточным разбором, а восторженно и восхищенно. Свобода и напор этой вещи, написанной двадцатипятилетним Андреем Вознесенским, были наэлектризованы, намагничены током страстей, живописью и ритмом, дерзкой прямотой и лукавой бравадой, острым чутьем настроений своего поколения, злобы ночи и злобы дня. Вознесенский предстал в «Мастерах» как дитя райка (во всех значениях слова): раёшный стих, раёшный ящик с передвижными картинами давней и сиюминутной истории, острота, наглядность и живость райка, и -- автор, вбежавший на сцену поэзии с вечно юной галерки, которая тоже -- раёк. Краткое сообщение крайней важности: «Художник первородный -- всегда трибун. В нем дух переворота и вечно -- бунт». Раёшная звуковая роспись -- всем телом: «На колу не мочало - человека мотало!», «Не туга мошна, да рука мощна!», «Он деревни мутит. Он царевне свистит», «Чтоб царя сторожил. Чтоб народ страшил». Никакой чопорности, никакой пелены поэтических привычек, зато чудесная зрячесть к «подробностям», вроде снега и солнца, которые молодой Вознесенский не раскрашивает, а рассверкивает, озорничая стихом:

Эх, на синих, на глазурных да на огненных санях... Купола горят глазуньями на распахнутый снегах. Ах!- Только губы на губах! Мимо ярмарок, где ярки яйца, кружки, караси. По соборной, по собольей, по оборванной Руси -- эх, еси -- только ноги уноси! Двадцать два года назад можно было в один день стать известным поэтом, напечатав поэму «Мастера». И сейчас можно. Если написать. В двадцать пять лет. И быть Вознесенским. Под конец поэмы -- рад дерзких и торжественных обещаний, плакатных, откровенно публицистических, на крике:

Врете, сволочи, будут города! Над ширью вселенской в лесах золотых, я, Вознесенский, воздвигну их!

Какая ослепительная вера в свои силы, в свою удачу, в значительность происходящего, в читателя, который должен чувствовать то же и так же! Читатель -- цель и высший суд, и оправдание, и триумфальная радость, и чувство своего единственного пути, даже когда «меня пугают формализмом»: Мне ради этого легки любых ругателей рогатины и яростные ярлыки. Через много лет и через много книг Андрей Вознесенский категорически скажет в «Надписи на «Избранном»: Не отрекусь от каждой строчки прошлой -- от самой безнадежной и продрогшей из актрисуль. Не откажусь от жизни торопливой, от детских неоправданных трамплинов и от кощунств. Толпа кликуш ждет, хохоча, у двери:

«Кус его, кус!»

Всё, что сказал, вздохнув, удостоверю. Не отрекусь. Многим хотелось бы видеть даже своих любимых поэтов чуть-чуть другими. Но поэты почему-то упрямятся, даже когда им искренне желают добра. Может быть, потому, что они прослышали, будто недостатки поэзии -- обратная сторона ее же достоинств: горячая -- не холодная, холодная -- не горячая, конкретная -- не абстрактная, абстрактная -- не конкретная, лиричная -- не публицистичная, публицистичная -- не лиричная и т. д.... Даже многие знают точно, что поэт должен в себе сочетать то ли наивную свежесть младенца с искушённой мудростью старца, то ли наивную свежесть старца, с искушенной мудростью младенца. Андрей Вознесенский никоим образом не старался усмирить бурные споры и установить ровное к себе отношение критики, прекрасно понимая, что самые разные, изощренные и лобовые, сыпучие и летучие упреки в его адрес лишь способствуют неукротимому интересу и пылкой взаимности читателя, умеющего ценить в поэте энергию противоборства всяческой косности, которая не только не отстает от времени, но порой опережает его, все равно оставаясь косностью и прокрустовым ложем. На этих путях и скоростях Андрей Вознесенский доказал, что он сильная творческая личность со своей энергетикой. А меж тем энергия Вознесенского неистощима, он добывает ее отовсюду -- из ядерных реакций общественной жизни и личной, из углей древности, из нефтяной злобы дня, из путешествующих рек, морей, океанов, из торфа усталости, кризиса и одиночества, из -- наконец! -- яростного сжигания отбросов. Эта неустанная энергодобыча и энергоснабжение читательской массы -- самое, на мой взгляд, поразительное и первостепенное качество Андрея Вознесенского. Люди, горящие ожиданием у книжных прилавков и в необъятных залах, -- свидетельство тому неоспоримое. Нет формулы для таланта, нет формулы для успеха. «Планы прогнозируем по сопромату, но часто не учитываем скрымтымным». «Или у Судьбы есть псевдоним, темная ухмылочка -- скрымтымным?» Постфактум можно лишь обозреть очевидное. Вознесенский дерзок, самоуверен, любит свою судьбу и удачу, не без шика и не без бравады, но нет в нем и тени избранничества, надмирности, мерзкой мании величия. Его примчал в поэзию не только необычайный талант, но и необычайный напор того поколения, которое он представляет и чует всем существом, как охотничий пес. Он воспел самых разных героев и антигероев этого поколения во всей их красе -- в благородстве и пошлости, в смертных подвигах и смертных грехах, в целомудрии и распутстве, в самоотверженности и подлости, в храбрости и нахальстве, без лести и без прикрас, языком падений и взлетов, обращаясь к высоким и чистым, к пошлым и низким сторонам жизни в век НТР, в космический век разобщения и сверхобщения. «Шик и бравада» Вознесенского в том» что он нарочито не красуется, не старается выглядеть лучше, чем был и есть на самом деле, не наряжает себя в легенды и мнимые подвиги, у него есть нечто более притягательное для читателя его поэзии: небеззащитная обнаженность, небеззащитная откровенность, натуральность и прямота. Он никогда не боялся ни мыслей, ни слов, в выражениях не стеснялся, наибольшее удовольствие получал от разрухи жеманства и лжи, отвечая тем самым настрою своего поколения («уязвленная брань -- доказательство чувства»). Колоссальнейшая эпоха! Ходят на поэзию, как в душ Шарко, даже герои поэмы «Плохо!» требуют сложить о них «Хорошо!». «Разговор с эпиграфом» Руками ешьте даже суп, но с музыкой -- беда такая! Чтоб вам не оторвало рук, не трожьте музыку руками! «Правила поведения за столом» Одним это неслыханно интересно, другим -- скучно. Первых явное большинство. Со стороны критики доносились упреки в пошлости, в разболтанности стиха, в отсутствии вкуса -- хорошего, конечно. Но вот что поразительно: несмотря на крайнюю необычность формы («меня пугают формализмом»), перегруженность ее избыточными метафорами, напряженными инверсиями, путь этой поэзии к читателю короток, прям и насущен, как железная дорога и Аэрофлот. «Автопортрет мой, реторта неона, апостол небесных ворот -- Аэропорт!»

Эта поэзия отрастила не только глаз, но и язык, чрезвычайно способный к живым, но причудливым, подчас непереносимым для пуританского слуха, повседневным языкам поколения, протестующего против красивой и некрасивой лжи, надувательской юности и всякой житейской туфты, особенно в области духа («Но все-таки дух -- это главное. Долой порнографию духа!»). Острый язычок поколения -- острый язычок поэзия Вознесенского. Острый -- несмотря на (и даже благодаря) нарочитой упрощенности, плебейской смачности его свежей, только что испеченной корки, которой так радостно похрустывать к неудовольствию блюстителей хрестоматийности, крепко забывших, что все славные наши традиции непременно были когда-то новаторством. «Какое время на дворе -- таков мессия». Жил огненно-рыжий художник Гоген, богема, а в прошлом -- торговый агент. Чтоб в Лувр королевский попасть из Монмартра, он дал кругаля через Яву с Суматрой! Идут к своим правдам, по-разному храбро, червяк -- через щель, человек -- по параболе. Сметая каноны, прогнозы, параграфы, несутся искусство, любовь и история -- по параболической траектории! Хоть с точки зрения классической грамматики нельзя попасть в Лувр «сквозь главный порог», главную мысль Вознесенского все же правильно поняли его непедантичные многочисленные читатели. Поняли и полюбили -- Не за свежесть и новизну, а за своевременность и современность. За энергию голой правды, голого чувства и голого слова («Мир хочет голого, голого, голого!»), отнюдь не лицеприятного для многих его современников, читателей и даже слушателей в Политехническом:

Ура вам, дура в серьгах-будильниках! Ваш рот, как дуло, разинут бдительно. Ваш стул трещит от перегрева. Умойтесь! Туалет налево.

(Политехнический)

Это еще что! Слабовато! Начни я приводить примеры подобного воспевания антигероев Вознесенского, собралась бы внушительная антология. Но нравственные прогнозы этой поэзии оптимистичны. Человек на 60% из химикалиев, на 40% из лжи и ржи? Но на 1 % из Микеланджело! Поэтому я делаю витражи.

(Витражи)

Есть пороки в моем отечестве, зато и пророки есть. Соединение полярных электродов -- вспышка, один из обычных приемов этой необычной поэзии. «Независимо от работы нам, как оспа, привился век», а разобщенность, царящая в нем, и чувство всеобщности -- энергетические источники поэзии Вознесенского, поскольку он сам к ним подключен изначально и постоянно, питаясь противоречиями и парадоксами злободневности, как поэт с очень активной гражданской позицией. Мир мраку твоему. На то ты и поэт, что, получая тьму, ты излучаешь свет.

И мне навстречу из Калуги летели в отблеске луны в рули вцепившиеся люди -- как в абсолютные нули. Все стихи личные, все -- автобиографичны, несмотря на феерические порой сюжеты, где трагизм уживается с водевильностью, как в «Новогодних ралли-стоп» или в поэме «Вечное мясо». Это не значит, что герои Вознесенского идентичны его личности. Но личность автора и его судьба как жизненный и творческий путь прочитываются в каждой вещи. Декларативность, плакатность -- тоже топливо этой поэзии: Или ты -- черевичный сапожник, или ты -- чечевичный художник, гений или дерьмо. Страною заново открыты те, кто писали для элит. Есть всенародная элита, она за книгами стоит. А что и говорить о спрессованности метафор, о сложном сгущении красок, о калейдоскопе метаморфоз, переходящих в узоры абстракций, о страшных скоплениях интимных страстей -- об этих видах горючего в атмосфере, где поэт и читатель так близки, что «человек -- не в разгадке плазмы, а в загадке соблазна» и «соболезнуй несоблазненным», но «долой порнографию духа!», «не горло -- сердце рву!». Вознесенский сравнивал свой автопортрет с аэропортом, с ретортой неона, а мотоциклистов в белых шлемах -- с дьяволами в ночных горшках, и это у него «седые и сухие от мороза розы черные коровьего навоза», «треугольная чайка замерла в центре неба, белая и тяжело дышащая, -- как белые плавки бога», «короткая, как вертикальный штопор, открытый из перочинного ножа, стояла замерзшая Душа. Она была похожа на поставленную торчком винтообразную сосульку», а нимфы поют: «Я 41-я на Плисецкую, 26-я на пледы чешские, 30-я на Таганку, 35-я на Ваганьково, кто на Мадонну -- запись на Морвокзале...» Андрей Вознесенский-- художник, чующий остро пространство и время («Какое несимметричное Время!», «Все прогрессы реакционны, если рушится человек!»), у него -- долгий и страстный роман с колоссальным читателем, и Вознесенский энергетически делает все возможное, чтобы этот читатель («я ощущаю нечто, надевшее меня») к нему не остыл: Сегодня не скажешь, а завтра уже не поправить. Вечная память. «Мало быть рожденным, важно быть услышанным» -- это из поэмы «Андрей Полисадов», опубликованной в первой книжке журнала «Новый мир» за 1980 год. Поэма-история посвящена демократическим чувствам поэта, вере в добрую волю, в неистребимость человеческих доблестей, целомудрия и гуманизма. А целомудрие («обязанность стиха -- быть органом стыда») и гуманизм -- два мощных источника энергодобычи, если они во владенье поэта. Чтите целомудренность отношений. Не читайте почты, вам не адресованной, не спугните чувства вашего резонами. Там нельзя охотиться, там стоял Суворов, соловьи обходятся без суфлеров.

У любви нет опыта, нету прегрешения, только целомудренность отношения. Замечательны эпиграфы к отдельным главам поэмы и комментарий. Сюжет хронологически далек от современности, но ближе близкого психологически, и опять-таки автобиографичен -- не потому, что речь идет о непосредственном предке поэта, а потому, что такова сила этой поэтической манеры с ее незамаскированностью, без фиги в кармане, без невнятной аморфности. «Живу я, как пою, -- пою я, как умею». Плох тот поэт, который не обманул ожиданий и дал точно то, что обещал в юности. Значит, он лишен сильнейшего чувства -- чувства пути. Точка зрения поэта -- не традиционная система, а исключительно личный опыт. Тем более мастерство поэта. Физический и духовный мир поэзии Андрея Вознесенского насыщен мощными биотоками на всем пластическом пространстве -- от конкретной, телесной природы («во сне надо мною дымился вспоротый мощный кишечник Сикстинского потолка») до абстрактных узоров час пик и видений австралийского аборигена. В «Портрете Плисецкой» Андрей Вознесенский прямым текстом говорит о своем эстетическом кредо: «у художника -- все нешуточное», «мускульное движение переходит в духовное», «формалисты -- те, кто не владеет формой. Поэтому форма так заботит их». С точки зрения ссылок на вечность, законы которой якобы известны критикам, Вознесенский весьма уязвим, он умеет дразнить блюстителей правил поэтического движения, и это он тоже делает энергично: Дорогие литсобратья! Как я счастлив оттого, что средь общей благодати меня кроют одного. Как овечка черной шерсти, я не зря живу свой век -- оттеняю совершенство безукоризненных коллег. Или в ответ дерзит напоказ, что совершенно естественно психологически: Когда по Пушкину кручинились миряне, что в нем не чувствуют былого волшебства, он думал: «Милые, кумир не умирает. В вас юность умерла!» Если поэта можно без конца обсуждать, значит, нет к нему равнодушия и его присутствие конкретно связано с нашим сознанием и волнует, влияет, влечет. Борис Пастернак сказал: «Быть знаменитым -- некрасиво». Но Андрей Вознесенский о себе такого не говорил, он поэт иного склада и замысла, иного самочувствия, иного пути, иного потока сознания и совершенно конкретной части совершенно иного поколения, у которой есть право на свои взаимоотношения со славой и на свое понимание пропорций «знаменитости» и художественных достижений. Лицо, искаженное духовным усилием, -- лицо поэта, и оно всегда выразительней аморфной бесформенности, которая не вызывает так много нареканий, и по случаю даже удостаивается похвалы. Вознесенский - дитя райка, НТР, книжного бума, века мировых стандартов и мировой отчужденности, века всемирных контактов и межпланетных полетов, материального и духовного сверхбогатства и сверхбедности, кризисов общественных и личных сознаний, поисков самодостаточности и гуманизма в скоротечно гибнущих недрах земной природы. И, конечно, дитя Москвы, Архитектурного и Политехнического. Тем он и интересен, что все разом в его стихах, пожирающих столько топлива. Нужна очень мощная энергетика, чтобы так писать и держать в напряжении такого огромного читателя, какой в настоящее время у Андрея Вознесенского.

2. Окказионализм как объект изучения в лингвистике

2.1 Понятие окказионализма

Приступая к рассмотрению предмета исследования, перечислим в качестве вводных, установочных сведений основополагающие положения теории окказиональности:

* Окказиональное (слово, значение, словосочетание, звукосочетание, синтаксическое образование) - "не узуальное», не соответствующее общепринятому употреблению, характеризующееся индивидуальным вкусом, обусловленное специфическим контекстом употребления".[Бабенко 1997:3]

* Окказионализм как факт речи задан, тем не менее, системой языка, проявляет и развивает семантические, словообразовательные и грамматические возможности этой системы, прорицает тенденции ее развития. "То, что живет в языке подспудной жизнью, чего нет в текущей жизни, но дано как намек в системе языка, прорывается наружу в ... явлениях языкового новаторства, превращающего потенциальное в актуальное". [Винокур 1943:4]

* Окказионализмы могут быть созданы по нормативным словообразовательным моделям (так называемые потенциальные слова) и с нарушением в той или иной степени деривационной нормы (собственно окказионализмы).

* Всякое слово (языка или речи) реализует свое значение в контексте, но казуальные (канонические) слова требуют так называемого воспроизводящего контекста, а окказиональные - формирующего, созидающего.

* Анализ окказионализмов разных типов является по преимуществу семантическим и проводится главным образом посредством семного и контекстуального методов с привлечением таких приемов исследования, как анализ словарных дефиниций, словообразовательный анализ, функционально-грамматический анализ.

* Высокохудожественные, эстетически ценные окказионализмы являются важным текстообразующим средством, отличаются исключительной семантической емкостью.

2.2 Причины, побуждающие художников слова к созданию индивидуально-авторских образований, таковы:

а) необходимость точно выразить мысль (узуальных

слов для этого может быть недостаточно);

Я на болотной тропе вечерней

встретил бобра. Он заплакал вхлюп.

Ручкой стоп-крана торчал плачевно

красной эмали передний зуб.

(Бобровый плач)

б) стремление автора кратко

выразить мысль (новообразование может заменить словосочетание и даже предложение);

о, кинозвёздное оледененье,

нам невозможно уединенье --

в метро,

в троллейбусе,

в магазине

«Приветик, вот вы!» - глядят разини

(Мэрилин)

в) потребность подчеркнуть свое отношение к предмету речи, дать ему свою характеристику, оценку;

Что натворили когда-то родители!

В разных глазах породнили пронзительно

смутный витраж нотр-дамской розетки

с нашим Блаженным в разводах разэтаких.

(Олененок)

г) стремление своеобразным обликом слова обратить внимание на его семантику, деавтоматизировать восприятие ;

Отшельничаю, берложу,

отлёживаюсь в берёзах,

лужаечный, можжевельничий,

отшельничаю,

отшельничаем, нас трое,

наш третий всегда на стрёме,

позвякивает ошейничком,

отшельничаем,

д) потребность избежать тавтологии;

е) необходимость сохранить ритм стиха, обеспечить рифму, добиться нужной инструментовки.

Конфедераток тузы бесшабашные

кривы.

Звёзды вонзались, точно собашник

в гривы!

1961

Первые три причины являются основными. Очень часто возникновение новообразования бывает вызвано не одной, а сразу несколькими причинами.

В данной работе в качестве рабочего принят термин окказионализм (от лат. оccasio - "случай"), но в научной литературе по данной проблематике как дублирующие его встречаются следующие: ''писательские новообразования", "художественные неологизмы", "творческие неологизмы", "стилистические неологизмы", "индивидуальные неологизмы", "слова-самоделки", "слова-метеоры", "слова-однодневки", "эгологизмы", "индивидуально-авторские новообразования", "произведения индивидуального речетворчества", "эфемерные инновации".Как видно из приведенного терминологического ряда, который и сегодня остается открытым для новых специальных наименований описываемого явления, при создании термина одни ученые стремятся подчеркнуть то, что окказионализмы - авторские слова ("эгологизмы", "слова-самоделки" и др.), другие указывают посредством термина на кратковременность их существования в речи ("слова-метеоры", "слова-однодневки"). Третьи считают возможным использовать термин "неологизм", но с характерными определениями (художественные, творческие, индивидуальные, стилистические), которые все-таки не вполне отграничивают окказионализмы от неологизмов. Что касается термина окказионализм, то он представляется наиболее кратким, содержательно определенным, самым распространенным в научной литературе соответствующего направления.

А теперь рассмотрим более подробно понятие окказионализма. Термином окказиональный называют факты, не соответствующие общепринятым языковым нормам, а окказионализмы - это речевые явления, возникающие под влиянием контекста, для выражения смысла, необходимого в данном конкретном контексте, индивидуально-стилистические (другое их название - авторские). Например, В. Маяковский любил придумывать новые слова (громадьё, медногорлый, бесконечночасый, стихачество, пианинитъ, легендарь, гросбухнем, бродвешие и др.). Авторские неологизмы можно найти почти у всех классиков русской литературы: широко-шумные дубравы (А. Пушкин), звучно-мерные шаги (М.Лермонтов), громокипящий кубок (Ф. Тютчев), удило-закусный (И. Тургенев), светло-змейный (А. Блок), стихокрад (М. Горький), свежеобруганный (Л. Леонов), березь, цветь (С. Есенин), звонкокопытый (А. Фадеев), будетелянин (В. Хлебников).

Повышенная выразительность окказионализмов обеспечивается их необычностью на фоне нормативных канонических образований. Окказиональное словотворчество обнаруживается на всех уровнях языковой системы, но более всего в области лексики и словообразования. В современной речевой практике, особенно в непринужденном разговорном стиле общения, в буквальном смысле ощущается настроенность на изобретательство, на поиск «невиданного» в словопроизводстве: бывшевики, волчеризация, прихватизация; мафиократия, мэриози (мэр + мафиози); наспартачить (от назв. футбольного клуба «Спартак»; Новая газета, 2000, 7-13 февр.); макокрасочные изделия (о перевозке опиума в банках из-под мастики (Коммерсант, 2000, 10 мая); поностальгировать (М. Арбатова). Часто окказионализмы создаются ради игры слова, оригинальничания, такие образования всегда оценочны (спонсорье, нью-воришки, спёрбанк), представляют собой иронизирующие перифразы (Двухтруппный МХАТ два раза обмывал свое одно на всех столетие. - АиФ, 1998, № 47; Семнадцать мгновений СПИД-Жуана. - СПб. Вед., 1997, 12 июля; С. Михалков - заслуженный гимнкж Сов.Союза - А. Кончаловский); Вот морякам, допустим, помогает не слишком тонуть святой угодник Николай, а студиозам - святая мученица Татьяна (Нез. газета,2001, 9 февр.). Окказионализмы выполняют индивидуально-стилистическую функцию в определенном контексте и обычно не становятся достоянием общего языка. Такие слова, остающиеся в рамках авторской речи, не без основания называют «вечными» неологизмами. Впрочем, по признанию лексикографов, «в момент появления» слова (словосочетания) порой трудно сразу же найти надежные критерии для ответа на вопрос: какое слово (значение, сочетание слов) возникло - общеязыковое или разового употребления? К окказионализмам близки так называемые потенциальные слова - лексические единицы, которых нет в словаре данного языка, но которые легко образуются по тем или иным словообразовательным моделям: ср. отмечаемые исследователями русской разговорной речи слова типа хваталка, погонялка, пускалка, хлополка и т.п. Важное различие между окказионализмами и потенциальными словами заключается в том, что окказионализмы - «нарушители законов (правил) общеязыкового словообразования», а потенциальные слова, наоборот, «заполняя пустые клетки словообразовательных парадигм реализуют действие законов словообразования» (Е.А. Земская). Окказиональные слова противостоят узуальным словам (от лат. usus - обычай, привычка).

2.3 Признаки окказионализмов

В отличие от узуальных (обычных) слов, окказионализмы характеризуются следующими признаками:

Рассмотрим более подробно эти признаки:

1.Принадлежность к речи наиболее важный признак окказиональных слов. В окказионализмах содержится противоречие между фактом речи и нормой языка. Они выражают в особых языковых формах предельную конкретность соответствующих ситуаций. Факт создания и употребления окказионализмов это факт речи, а не языка.

2.Творимость окказионализмов противопоставлена воспроизводимости узуальных слов. Под воспроизводимостью понимается функциональная повторяемость слова в готовом виде. Так как окказионализмы явление речевое, то они не воспроизводятся, а творятся заново всякий раз для каждого конкретного случая их употребления. Существует принципиальная разница между подлинной воспроизводимостью узуальных слов и мнимой воспроизводимостью окказиональных, которая называется повторяемостью. Окказионализмы не воспроизводятся, а повторяются, цитируются с определенной целью, например, при чтении какого-либо произведения, содержащего окказионализмы.

3.Ненормативность характерная особенность окказиональных слов. Окказиональные слова мотивированно неправильные слова, являются одним из проявлений поэтической речи (в самом широком смысле). Создание окказионализмов это сознательное отклонение от нормы и, если оно достаточно осознается, обязательно несет в себе дополнительную информацию, т.е. выступает как образное средство, как средство показа какой-либо характеристики речевой, социальной, диалектной, профессиональной, возрастной и т.д.

4.Важнейшим свойством окказионализмов является их одноразовость. Это свойство выражается в том, что окказионализмы создаются для того, чтобы употребить в речи всего один раз. Окказиональные слова передают особенность ситуации, ее предельную конкретность, которую не может выразить узуальное слово.

5.Под экспрессивностью понимают выразительные качества речи, отличающие ее от обычной (стилистически нейтральной) и придающие ей образность и эмоциональную окрашенность. Обязательная экспрессивность характерная черта окказиональных слов. Это их сквозной признак, в отличие от узуальных слов, большей части которых не свойственна экспрессивность. Кроме того, экспрессивность окказионализмов носит ингерентный характер (в отличие от адгерентной экспрессия только в определенном контексте). Ингерентная экспрессия означает, что окказиональные слова экспрессивны сами по себе, в силу особенностей своего строения. Степень окказиональности и соответственно экспрессивности разных окказиональных слов неодинакова: чем меньше формальных и семантических нарушений, тем меньше окказиональности (а вместе с нею и экспрессивности) содержится в этом слове, и наоборот.

6.Еще один важный признак окказиональных слов их принадлежность к определенному лицу. Для окказионализма его авторская принадлежность является принципиальным условием пребывания в окказиональном статусе.

7.Словообразовательная производность. Окказиональное слово по самой своей сути обязательно должно быть произносимым словом поскольку окказиональное слово представляет собой результат относительно свободной комбинации, по крайней мере, двух словообразующих морфем, что неизбежно ведет к производности окказионального слова. Факты речи - всегда творческие, а творчество окказиональных слов- это свободная комбинация единиц на морфемном уровне. Именно поэтому фонема как «точечная»,односторонняя единица в принципе вообще не может быть окказиональной, поскольку она, будучи элементарной единицей, не может являться результатом комбинаций других, более простых единиц. По той же причине и морфема не может выступать в речи в окказиональном статусе. Правда, многофонемная морфема в окказиональном виде может выступать в том случае, когда она сознательно фонологически искажается, то есть произвольно деформируется как звуковая константность, и своей искаженностью каламбурно напоминает другую морфему, создавая тем самым игру значений и намеков.

8.Номинативная факультативность.

Это признак, указывающий на характер номинации окказионального слова в отличие от номинации канонического слова Окказиональное слово не является необходимым фактом с точки зрения номинации в указанном выше смысле, так как за таким словом в языковой классификации неязыкового мира действительности с обязательностью не закреплен ни один из её "кусочков". Именно поэтому индивидуальные новообразования в огромном своём большинстве так и остаются в самой периферийной сфере речи.

9.Синхронно-диахронная диффузность. Сущность её заключается в местонахождении окказионального слова в точке пересечения синхронной и диахронной осей координат языковой системы. Следовательно, окказионализм является живым воплощением связи между синхронией и диахронией. Подлинная жизнь окказионализма в речи - это его одномоментность, его одновременное рождение и употребление как единственная форма его функционального существования. Окказионализмы и синхронны, и диахронны. Синхронны потому, что, подобно каноническим словам в их системном отношении друг к другу, окказионализмы ассоциативно связаны с ними словообразовательными, семантическими, грамматическими и другими отношениями и потому-то в речи, в самого процессе общения, творятся из уже существующих морфем и понимаются носителями языка. Диахронны потому, что окказионализмы будучи фактами чисто речевыми и невоспроизводимыми, а самих актах своего рождения включаются в линейную цепочку временной последовательности других речевых актов - актов, протяженных во времени.

Таким образом, окказиональное слово это речевая экспрессивная единица, обладающая свойством невоспроизводимости, ненормативности и функциональной одноразовости.

2.4 При создании новых слов наблюдаются 2 типа нарушений:

1.Нарушение условий образования производных слов (нарушение моделей, типов, семантических сочетаний).

2.Нарушение продуктивности (образование новых слов по малопродуктивным моделям).

Главный закон в окказиональном словообразовании -закон аналогии. Большинство окказиональных слов возникают по аналогии с узуальными. Новизна окказионализмов достигается тем, что создаваемое новое слово синонимично общеизвестному слову, употребляющемуся в языке, имеет тот же корень, но отличается от него теми словообразовательными средствами, которые использованы в этом новом слове. Окказиональные слова могут принадлежать и к очень продуктивным словообразовательным типам, и к; малопродуктивным, и к непродуктивным; и к стилистически нейтральным, и к характерным для разговорной речи. Новые слова образуются, прежде всего, по давно сложившимся в языке законам словотворчества с использованием существующих слов и развитой системы префиксально-суффиксальных средств. Особенно щедрым оказалось современное словотворчество на базе собственных имен - создаются абстрактные имена, названия процессов и качеств, обозначения лиц и т.д. Имена политических и государственных деятелей становятся материалом для словопроизводства. Суффиксы, приставки - все идет в ход: кинозвёздное; виноватей; астрономища; наипечальнейшее; псевдопрогресс. Они всегда оценочны, «насыщены» отношением к обозначаемому имени. Причем оценки могут быть разными и зависят от того, кто создает слова - сторонники или противники именуемого.Но в большей своей части оценки все-таки отрицательные, часто с ироническим подтекстом, даже с насмешкой. При создании таких слов в ряде случаев проявляется незаурядное остроумие, как, например, в слове чубаучер - (Чубайс+ ваучер). Денотативный аспект значения указывает на объективированную в нём реальность, в то время как коннотативность выражает эмотивное отношение субъекта речи к обозначаемому. Как показывают примеры, словообразование как вид вторичной номинации располагает способами комбинировать объективное отображение реалии с субъективным отношением к нему.

2.5 Классификация окказионализмов

Классификация окказиональных слов в целом коррелирует с классификацией неологизмов, хотя частично может отличаться от нее. Типы окказиональных слов (лексических словообразовательных окказионализмов) выделены и описаны, прежде всего, в работах Р.Ю. Намитоковой [82; 84]. Автор не использует термин окказионализм, хотя анализирует именно их, заменяя его термином новообразование.

Р.Ю. Намитокова предлагает следующую типологию новых слов.

1. Новые слова:

2. Неологизмы

3.Новообразования

4.Авторские:

5.Художественные

6. Научные

7. Неавторские

8.Разговорные

9.Детские

Окказиональную лексику можно рассматривать со многих точек зрения. Вот возможные подходы и параметры классификации:

1.Степень окказиональности. По этому признаку окказионализмы различаются в широких пределах: от слов, практически уже не воспринимающихся как окказиональные ("бластер", "космолет", вспомним также классический пример со словом "робот", ставшим теперь уже общеупотребительным, нейтральным словом), до слов резко индивидуальных, привязанных к определенному автору, произведению и даже определенному контексту ("алаец", "капес", "левиум").

Следует различать разные степени окказиональности:

а) окказионализмы первой степени - это стандартные, потенциальные образования, созданные в полном соответствии с деривационными нормами современного русского литературного языка (передоверяться; наинепоправимо).

б) окказионализмы второй степени - частично нестандартные образования, причем отступления от деривационной нормы, произошедшие при образовании окказионализма, не порождают трудностей семантической интерпретации. Например, прилагательное “ магометанство ” несколько не соответствует узуальной деривационной модели “основа существительного + основа существительного + нулевой частеречный суффикс имени существительного” (по этой продуктивной модели образованы существительные типа “христианство”, “язычество ”, “конфуцианство”), поскольку первая основа окказионального композита - основа имени нарицательного существительного (“Магомет”), а не именного. Но выявленное отступление от нормы не затрудняет дешифровку новообразования: магометанство - религия Магомета.

в) окказионализмы третьей степени - это сугубо окказиональные, полностью нестандартные образования, семантическая интерпретация которых достаточно трудна, а отступление от деривационной нормы существенно. Такие образования часто не имеют аналогов даже среди окказионализмов. Например, окказионализм А.Вознесенского тюрьмым-тюрьма в строке “в душе - тюрьмым-тюрьма” деривационно не соответствует отчасти структурно подобным “темным-темно”, “белым-бело” и др., так как мотивирован не прилагательным, а сушествительным, которое от лексем-образцов наследует аффикс -ым, чуждый существительному. Только исследование семантики существительного “тюрьма”, круга устойчивых ассоциаций, рождаемых этим словом, при учете “накала” состояния, подчеркиваемого повтором мотивирующей основы, и семантики лексем-образцов типа “темным-темно”, “черным-черно” позволяет прийти к истолкованию названного окказионализмом состояния души как “тягостного, мрачного, безнадежного одиночества”, как “мучительного чувства внутренней несвободы”.

2. Окказиональность в плане выражения - "массаркш", "слег"; и в плане содержания (семантические окказионализмы, по терминологии Эр. Ханпиры) "ускоритель", "галоша", "уолдо" (Азимов).

3. Окказионализмы, созданные на материале того языка, на котором произведение написано, и образованные путем заимствования слов (или морфем) из других языков. Для русского языка примерами окказионализмов первого типа являются "репа" (К. Булычев), "вертячка", "этак" (Стругацкие); примеры второго типа -распространенное в фантастике словечко "флаер", "сталкер" (Стругацкие).Возможны примеры смешанного типа - сочетание заимствованной основы с исконным аффиксом - "некротка" (Лем).

4. Структурная классификация окказионализмов

1). Фонетические окказионализмы - слова, представляющие собой не

зарегистрированные в языке сочетания фонем - "массаракш", "слег";

Фонетические окказионализмы рождаются в том случае, когда автор предлагает в качестве новообразования какой-либо звуковой комплекс, считая, что этот комплекс передает, содержит некую семантику, обусловленную фонетическими значениями звуков, его составляющих. Классические примеры фонетических окказионализмов находим в экспериментальном стихотворении В. Хлебникова:

Бобэоби пелись губы,

Вээоми пелись взоры,

Пиээо пелись брови,

Лиэээй пелся облик,

Гзи-гзи-гзэо пелась цепь.

Так на холсте каких-то соответствий

Вне протяжения жило Лицо.

2). Лексические (словообразовательные) окказионализмы создаются в большинстве случаев комбинацией различных узуальных основ и аффиксов в соответствии со словообразовательной нормой или в некотором противоречии с ней. Менее частотно образование лексических окказионализмов лексико-синтаксическим и морфолого-синтаксическим способами. При образовании лексических окказионализмов действует исторически сложившийся механизм словопроизводства. Новообразование компонуется из морфем, уже существующих в языке, при этом “...истинно новым ... в слове, которое только что создалось, является скрещение координат, а не координаты как таковые”. В качестве иллюстрации сказанного приведем строфу из стихотворения А. Вознесенского

Обольстительная сеть,

золотая ненасыть.

Было нечего надеть,

стало - некуда носить

Как видим, лексический окказионализм ведет себя так, как это свойственно слову поэтического языка: не моносемантизируется, а реализует сразу несколько сложно переплетающихся значений, почерпнутых из внутренней формы, значения лексемы-образца, порождающего контекста. О. Мандельштам писал: “Любое слово является пучком, и смысл торчит из него в разные стороны... Поэзия тем и отличается от автоматической речи, что будит нас и встряхивает на середине слова. Тогда оно оказывается гораздо длиннее, чем мы думали...”. Сказанное поэтом может быть в полной мере отнесено к окказионализмам, прежде всего - к лексическим.

3). Грамматические (морфологические) окказионализмы представляют собой образования, в которых, с точки зрения узуса, в конфликте находятся лексическая семантика и грамматическая форма. Невозможное в системе языка оказывается возможным в авторском контексте благодаря творческому развитию лексического значения слова. Например,

К великой цели двигались народы.

Век философии расцвел, отцвел;

Он разум обострил, вскрыл глуби зол

И людям вспыхнул маяком свободы.

4). Семантические окказионализмы являются результатом появления семантических приращений (иначе говоря “обертонов смысла”, “контекстуальных значений”, “эстетических значений”), которые существенно преобразуют семантику исходной узуальной лексемы, употребленной в художественном контексте. Заметим, что круг семантических окказионализмов очертить значительно труднее, чем лексических или грамматических, поскольку практически каждое эстетически нагруженное слово образного текста характеризуется смысловыми приращениями, но работать с ними необходимо, так как они - “неотъемлемая часть идиолекта писателя, текстов художественных произведений...”. Примером семантического окказионализма может служить прилагательное лазорев в стихотворении И. Северянина “Нерон”:

Мучают бездарные люди, опозорив

Облик императора общим сходством с ним.

Чужды люди кесарю: Клавдий так лазорев,

Люди ж озабочены пошлым и земным.

В семантическом окказионализме лазорев актуализированы смыслы, традиционно входящие в импликационал узуального прилагательного “лазоревый”.Коннотацией саркастичности окрашен весь текст стихотворения, соответственно и семантический окказионализм лазорев характеризуется отрицательной экспрессией.

5). Окказиональные (необычные) сочетания слов представляют собой стечение лексем, сочетаемость которых в узусе невозможна, поскольку противоречит закону семантического согласования вследствие отсутствия общих сем в их лексических значениях. Благодаря возникновению контекстуально обусловленных семантических сдвигов в зависимом компоненте словосочетания общие семы появляются. Так, окказиональным является словосочетание давнопрошедшие позы в стихотворении С. Кирсанова “В Лондоне”:

... Он - город часовых

в давнопрошедших позах,

подстриженной травы,

живых головок Греза,

ораторов в садах,

седеющих спортсменов

и стрелок, что всегда

дрожат на “переменно”...

Опорный компонент словосочетания - существительное “поза”, денотат которого может быть охарактеризован с точки зрения пластики, комфортности, но не может иметь временной характеристики. В контексте стихотворения “давнопрошедшие” означает “традиционные, остававшиеся неизменными в течение веков, свойственные старинным временам, неосовремененные, архаичные”. Семы “архаичности” и “традиционности” доминируют в контексте стихотворения и делают приемлемым сочетание слов “позы” и “давнопрошедшие”.

6). Графические окказионализмы отличаются (характеризуются)

выделением более крупным шрифтом какой-либо части слова. За этим техническим процессом скрыты важные семиологические процессы. Графические окказионализмы часто используются в прессе (заголовках). При образовании таких заголовков на одну метафорическую цепочку накладывается другая, что способствует приобретению словом символического смысла.

2.2 Типы окказиональных новообразований

При любом, широком или узком, понимании окказиональности (окказионализм = неологизм - любое неузуальное слово, появившееся в речи носителя языка; окказионализм - индивидуально-авторское речевое образование, явление, отличное и от языковых неологизмов, и от потенциальных речевых слов) принято выделять следующие типы окказионализмов:

1. Фонетические окказионализмы рождаются в том случае, когда автор предлагает в качестве новообразования какой-либо звуковой комплекс, считая, что этот комплекс передает, содержит некую семантику, обусловленную фонетическими значениями звуков, его составляющих. Классические примеры фонетических окказионализмов находим в экспериментальном стихотворении В. Хлебникова. Чаще всего фонетические окказионализмы появляются в художественной речи, и текстах СМИ. Новообразование «Супер-думс-думс-думс-танцевальный проект» //[«МК в Нижнем Новгороде», 22-29.10.2000] однозначно отнести к фонетическим окказионализмам нельзя, хотя звуковой комплекс думс-думс-думс в данном сложном новообразовании, несомненно, передает звучание современной молодежной музыки. Этот окказионализм можно назвать фонетико-лексическим.

2. Лексические окказионализмы создаются в большинстве случаев комбинацией различных узуальных основ и аффиксов в соответствии со словообразовательной нормой языка. При образовании лексических окказионализмов действует исторически сложившийся механизм словопроизводства.

Иллюстрацией может служить, например, словообразовательный окказионализм атомность (Сейчас атомная станция представляет собой опасность не из-за своей «атомности»… // [«КП - Нижний Новгород», 18.12.2001]), который относится к словообразовательному типу существительных с суффиксом -ость, обозначающих отвлеченный признак, названный мотивирующим прилагательным атомный.

3. Грамматические (морфологические) окказионализмы представляют собой образования, в которых, с точки зрения узуса, в конфликте находятся лексическая семантика и грамматическая форма. Например, при образовании форм множественного числа от слов singularia tantum типа *мусоры мусор (устн.) или несчетных существительных типа *неоны неон. Невозможное в системе языка оказывается возможным в авторском контексте благодаря творческому развитию лексического значения слова.

4. Семантические окказионализмы являются результатом появления семантических приращений (иначе говоря «обертонов смысла», «контекстуальных значений», «эстетических значений»), которые существенно преобразуют семантику исходной узуальной лексемы, употребленной в художественном контексте. Заметим, что круг семантических окказионализмов очертить значительно труднее, чем лексических или грамматических, поскольку практически каждое эстетически нагруженное слово образного текста характеризуется смысловыми приращениями, но работать с ними необходимо, так как они - неотъемлемая часть идиолекта писателя, текстов художественных произведений. Примером семантического окказионализма может служить прилагательное лазорев в стихотворении И. Северянина «Нерон»:

Мучают бездарные люди, опозорив

Облик императора общим сходством с ним.

Чужды люди кесарю: Клавдий так лазорев,

Люди ж озабочены пошлым и земным.

В семантическом окказионализме лазорев актуализированы смыслы, традиционно входящие в периферию лексического значения узуального прилагательного лазоревый. Коннотацией саркастичности окрашен весь текст стихотворения, соответственно и семантический окказионализм лазорев характеризуется приобретенной в данном контексте отрицательной экспрессией.

5. Окказиональные сочетания слов представляют собой стечение лексем, сочетаемость которых в узусе невозможна, поскольку противоречит закону семантического согласования вследствие отсутствия общих сем в их лексических значениях. Благодаря возникновению контекстуально обусловленных семантических сдвигов в зависимом компоненте словосочетания появляются общие семы. Так, окказиональным является словосочетание давнопрошедшие позы в стихотворении С. Кирсанова “В Лондоне”:

... Он - город часовых

в давнопрошедших позах,

подстриженной травы,

живых головок Греза,

ораторов в садах,

седеющих спортсменов

и стрелок, что всегда

дрожат на “переменно”...

Опорный компонент словосочетания - существительное поза, денотат которого может быть охарактеризован с точки зрения пластики, комфортности, но не может иметь временной характеристики. В контексте стихотворения давнопрошедшие означает `традиционные, остававшиеся неизменными в течение веков, свойственные старинным временам, неосовремененные, архаичные'. Семы «архаичности» и «традиционности» доминируют в контексте стихотворения и делают приемлемым сочетание слов позы и давнопрошедшие.