Эксцесс исполнителя при соучастии в преступлении

Размещено на http://www.allbest.ru/

РЕФЕРАТ

Эксцесс исполнителя при соучастии в преступлении

Оглавление

1. Введение

2. Понятие соучастия

3. Понятие эксцесса

4. Виды эксцессов

5. Квалификация действий соучастников преступления

6. Заключение

Список использованной литературы

Приложение

1.Введение

Данная работа посвящена отдельным вопросам соучастия в преступлении и непосредственно, одному из специальных вопросов соучастия в уголовном праве - эксцессу преступления.

В соответствии со ст. 5 УК РФ лицо подлежит уголовной ответственности только за те общественно опасные действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия, в отношении которых установлена его вина.

Вина (наряду с мотивом и целью) образует субъективную сторону преступления. Это внутреннее психическое отношение лица к совершенному им общественно опасному деянию (действию или бездействию) и его последствиям в форме умысла и неосторожности. Вина - обязательный признак субъективной стороны преступления.

Российское уголовное право стоит на позиции субъективного вменения. Последнее означает, что уголовно наказуемым закон признает только такое общественно опасное деяние, которое совершено виновно. Объективное вменение, т.е. уголовная ответственность за невиновное причинение вреда, не допускается. Ни одно деяние, совершенное невиновно, какие бы тяжкие последствия оно ни причинило, не может рассматриваться как преступление. Вменение в вину деяния, общественную опасность которого лицо не предвидело и не могло предвидеть, было бы лишено справедливости и какого-либо предупредительного значения и поэтому отвергается правосудием.

Принцип вины связан с другими институтами уголовного права: приготовлением к преступлению, покушением на преступление, соучастием в преступлении.

В связи с повышением в общем количестве преступных проявлений доли преступлений, совершенных в соучастии, наиболее актуальным вопросом расследования преступлений и рассмотрения уголовных дел в суде, как представляется, становиться вопрос о правильной квалификации действий виновных лиц, с чем неразрывно связан вопрос эксцесса совершения преступления.

2. Понятие соучастия

Значение института соучастия в преступлении в уголовном праве заключается в том, что он обосновывает ответственность не только лиц, непосредственно выполняющих действие (бездействие), образующее состав преступления, т.е. так называемых исполнителей преступления, но и лиц, которые не участвуют в совершении такого деяния, но тем или иным способом содействуют его совершению в качестве соисполнителей, организаторов, подстрекателей или пособников. Решение этой задачи возможно лишь путем определения в уголовном законе объективных и субъективных связей, которые должны быть установлены между действиями всех лиц, совместно участвующих в совершении преступления, а также между действиями (бездействием) этих лиц и наступившими общественно опасными последствиями. Только лишь наличие таких связей служит основанием уголовной ответственности за соучастие в преступлении.

Институт соучастия в преступлении устанавливает не только основания, но и пределы уголовной ответственности за совместное совершение преступления.

В соответствии со ст. 32 УК РФ «соучастием в преступлении признается умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления». Суть его заключается в совместном совершении несколькими лицами одного преступления. Совместное участие в преступлении может выражаться либо в непосредственном исполнении деяния, образующего объективную сторону состава преступления, либо в совершении иных действий, создающих условия для выполнения такого деяния.

Причем создание условий может осуществляться в разных видах. Все разновидности участия нескольких лиц в совершении преступления перечислены в ст. 32 УК РФ, которая называет не виды соучастия, а виды соучастников преступления. Учитывая, что наименование деятеля дается по наименованию осуществляемой им деятельности, следует признать, что виды соучастников отражают виды соучастия.

Действующее уголовное законодательство классифицирует соучастников преступления по характеру выполняемых ими действий, по той объективной роли, которую играют соучастники в совершении преступления.

Статья 32 УК РФ устанавливает четыре вида соучастников (соучастия): исполнитель (исполнительская деятельность), организатор (организаторская деятельность), подстрекатель (подстрекательство), пособник (пособничество). Эта классификация ориентирует судебные органы на оценку характера участия в преступлении отдельных соучастников. Но роль участников в совместном совершении конкретного преступления определяется не только характером, но также степенью участия каждого в общем для них преступлении в пределах данного вида соучастия. Именно это обстоятельство учитывает законодатель, когда говорит, что ответственность соучастников преступления определяется не только характером, но и степенью фактического участия каждого из них в совершении преступления (ч. 1 ст. 34 УК РФ). Суд обязан установить не только вид соучастия, но и степень участия лица в этом преступлении, т.е. интенсивность его поведения.

Фактическая роль соучастника в совершении преступления учитывается и при назначении наказания. Согласно ст. 67 УК РФ при назначении наказания за преступление, совершенное в соучастии, учитываются характер и степень фактического участия лица в его совершении, значение этого для достижения цели преступления, его влияние на характер и размер причиненного или возможного вреда.

Наряду со специальными признаками отдельных видов соучастия, имеются и общие признаки, характерные для всех видов соучастия. Они одновременно рассматриваются в качестве оснований уголовной ответственности за соучастие, отсутствие того или иного признака исключает ответственность. Все признаки делятся на объективные и субъективные, соответственно выделяются объективные и субъективные основания ответственности за соучастие в преступлении.

Общие признаки соучастия заключены в приведенном выше определении понятия соучастия (ст. 32 УК РФ). К ним относятся: совершение умышленного преступления, участие в нем двух или большего числа лиц, умысел в деятельности каждого участника преступления. В этих формулировках содержатся объективные и субъективные признаки соучастия.

К объективным признакам соучастия относятся: 1) совершение преступления; 2) наличие двух или большего числа лиц; 3) наличие причинной связи между действиями (бездействием) каждого соучастника и наступившим преступным результатом; 4) совместность действий (бездействия).

С объективной стороны соучастие характеризуется совместным совершением одного и того же преступления двумя или более лицами, когда действия каждого из соучастников создают в данной конкретной обстановке совершения преступления необходимые условия для действий другого соучастника (дополняют друг друга), облегчая достижение исполнителем намеченной цели и когда (в материальных составах) действия всех соучастников находятся в причинной связи с наступившим общественно опасным последствием.

Субъективными признаками соучастия являются: 1) умышленный характер совершаемого преступления; 2) умысел в деятельности каждого соучастника; 3) осознание каждым соучастником совместного характера совершаемого преступления (общность умысла); 4) направленность деятельности каждого соучастника на достижение единого общественно опасного последствия.

Определение соучастия, указанное в ст. 32 УК РФ, свидетельствует о том, что соучастие возможно только в умышленных преступлениях. Это означает, что субъективная сторона состава совершаемого преступления предполагает умысел: прямой либо косвенный. Вид умысла соотносится с конструкцией состава преступления. В формальных составах преступлений умысел должен быть прямым, а в материальных составах допускаются и прямой, и косвенный виды умысла.

Из анализа рассмотренных объективных и субъективных признаков соучастия следует единая направленность деятельности всех соучастников на достижение общественно опасного последствия, предусмотренного составом преступления.

Направленность на единый результат означает, что соучастник понимает характер ожидаемого последствия, более или менее ясно представляет себе его объем и субъективно стремится к его достижению совместно с другими участниками. Соучастник может осознавать лишь общий характер последствий или допускать любой его объем. В этом случае ему вменяются все фактически наступившие последствия. Если же соучастник проявляет готовность к строго определенному виду и объему последствия и не допускает иное, то все, что не охватывается его умыслом, вменяться ему не может.

3. Понятие эксцесса

Поскольку исполнитель преступления реализует общий для всех соучастников преступления умысел, все соучастники несут ответственность по той статье Особенной части УК РФ, которая предусматривает выполненное исполнителем преступление. Однако возможны случаи, когда исполнитель при совершении преступления выходит за пределы общего преступного замысла соучастников. Такие случаи в теории уголовного права именуются эксцессом исполнителя.

Excessus (лат.) - означает отступление, крайнее проявление чего-либо. Традиционно сложившееся понимание данного явления отражено как в теории, так и в законодательстве.

Эксцесс исполнителя -- это случай совершения исполнителем преступных действий, хотя и находившихся в связи с действиями других соучастников, но не охватываемых их умыслом. «Под эксцессом исполнителя в уголовном праве понимается совершение исполнителем таких преступных действий, которые не охватывались умыслом других соучастников». Подобная трактовка была воспринята законодателем и реализована в ст. 36 УК РФ.

За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.

Эксцесс исполнителя возможен при любой форме соучастия - совершении преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой, а также со стороны лиц, являющихся участниками преступного сообщества (преступной организации).

Представляется, что такой подход, предусмотренный ст. 36 УК РФ, к решению данного вопроса в настоящее время представляется необоснованно узким. Совершенно очевидно, что эксцесс возможен как со стороны исполнителя, так и со стороны других соучастников.

Основными характерными чертами эксцесса являются следующие:

эксцесс возможен со стороны соучастника (или соучастников), выполняющих любые роли (исполнителя, организатора, подстрекателя и пособника);

при сходстве с посредственным причинением эксцесс таковым не является, так как соучастники подлежат ответственности;

эксцесс со стороны одного (одних) соучастников может повлечь изменение квалификации деяний другого (других) соучастников в зависимости от формы вины (в том числе неосторожной).

Учитывая изложенное, представляется вполне обоснованными предложения отдельных авторов о расширении законодательных рамок эксцесса при соучастии путём включения в соответствующую дефиницию вышеуказанных признаков и наименовании означенного явления эксцессом соучастия.

Соучастие в преступлении предполагает тесную связь соучастника со всеми элементами состава преступления. Но наиболее значимым элементом в этой связи является деятельность субъекта преступления -- исполнителя, от действий которого зависит ответственность соучастников. Рассмотрение института соучастия как определенной системы взаимодействия тесно связанных между собой участников, деятельность которых направлена на совершение задуманного преступления, и выделение в этой деятельности прежде всего функциональной роли исполнителя позволяет сделать вывод о том, что характер вносимых им корректировок в процессе совершения желаемого преступления имеет различное уголовно-правовое значение, непосредственно влияющее на объем и пределы ответственности других соучастников преступления.

Ответственность соучастников не может быть абсолютно зависимой от деятельности и ответственности исполнителя преступления. Ответственность соучастников лишь в определенной мере носит производный от ответственности исполнителя характер.

При этом основным вопросом в рассмотрении проблемы эксцесса соучастника является вопрос о его пределах, имеющий существенное теоретико-прикладное значение.

Общепризнанным является положение о том, что пределы уголовной ответственности соучастников определяются объёмом их умысла. При этом последний фактически может быть чётко установлен только на основании сговора, соглашения. Данной позиции придерживались и придерживаются верховные судебные инстанции, разъясняя, что ответственность соучастников определяется пределами соглашения, сговора между ними.

Форма сговора может быть любой -- устной, письменной, конклюдентной и т.д. Содержание сговора также может быть различным, начиная с самого общего.

Так, Г.А. Кригер отмечал: «При совершении хищения по предварительному сговору группой лиц достаточно самого факта предварительного сговора, независимо от степени предварительной согласованности действий виновных, формы соглашения и т.д.», -- т. е. констатировал достаточность самого факта соглашения по главному вопросу -- о совместном совершении преступления. Однако сговор может носить и более детальный характер и касаться самых различных сторон преступной деятельности -- объекта преступления, характера его совершения, места, времени, способа совершения, способа сокрытия, средств, орудий и т.д.

Вместе с тем можно установить те минимальные требования, которые предъявляются к соглашению. Так, судебная практика считает, что соучастники должны отвечать только за те преступления, которые охватывались их предвидением, а представители теории полагают, что субъективную сторону соучастия может образовывать всякое предварительное соглашение, какой бы характер оно ни носило, но при этом оно должно касаться основных признаков задуманного преступления.

Таким образом, решение вопроса о пределах ответственности соучастников предполагает анализ ряда моментов, связанных с умыслом. Это обязательно ещё и в силу необходимости уяснения и толкования закона. В соответствии с ч. 5 ст. 35 УК РФ организаторы и руководители организованных групп или преступных сообществ несут ответственность: а) за организацию или руководство в случаях, если это предусмотрено нормами Особенной части УК РФ и б) за все совершённые организованной группой или преступным сообществом преступления, если они охватывались его умыслом. Участники организованных групп или преступных сообществ несут ответственность: а) за участие в данных структурах, если это предусмотрено нормами Особенной части и б) за все преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали.

К сожалению, законодатель не уточняет разновидности умысла в этих ситуациях, отдавая это на откуп судебно-следственной практике. Поэтому представляется исключительно важным разобраться с этим вопросом на теоретическом уровне, не нарушая незыблемого принципа субъективного вменения. Конечно, сам факт соучастия, сговора возможен только с прямым умыслом. Но в организованных преступлениях вопрос умысла получает более сложную окраску. Речь идёт прежде всего о степени конкретизации умысла, образующего ядро субъективной стороны соответствующих преступлений. В свете этого видится уместным рассмотрение проблемы неопределённого умысла.

Имея происхождение от «непрямого умысла» (dolus indirectus), в XIX в. сформировалось понятие неопределённого умысла (dolus indeterminatus). Основоположником этого выступил А. Фейербах, считавший, что неопределённый умысел имеется в том случае, когда умысел преступника был альтернативно направлен на несколько правонарушений определённого вида или рода. Впоследствии К. Миттермайер охарактеризовал неопределённый умысел тем, что кто-либо предвидит определённый противозаконный результат не как единственный, т.е. предвидит как возможные несколько последствий и ни одно не исключает из своей воли. Нетрудно убедиться, что подобное понимание определяет скорее альтернативный, а не неопределённый умысел.

В. Спасович определял неопределённый умысел как тот, при котором «последствия преступления представлялись преступнику в неясных очертаниях, и воля его относится не ко всем этим последствиям одинаково». В конце концов сформировалось правило квалификации при неопределённом умысле: dolus indeterminatus determinat eventu -- неопределённый умысел определяется совершившимся.

Таким образом, если организованная преступная структура создана с целью извлечения прибыли путём систематического совершения преступлений, то само создание, руководство или участие могут осуществляться только с прямым умыслом. Если члены данной структуры непосредственно участвовали в подготовке или совершении других преступлений, то это свидетельствует о том же. Основной вопрос: должны ли руководители, организаторы и участники отвечать за все совершённые структурой преступления?

Можно выделить два основных подхода к решению этой проблемы. Так, ряд авторов считает, что каждый член организации должен нести ответственность за каждое преступление, совершённое организацией, если оно входило в разделяемые им цели. «Неучастие в том или ином конкретном преступлении не освобождает от ответственности, так как членство в организации само по себе детерминирует каждое преступное проявление с её стороны, а общий характер умысла, выражающийся в соглашении на совершение неопределённых преступных актов, является субъективной предпосылкой ответственности», -- считает B.C. Прохоров.

Имеется и другая точка зрения, сторонники которой выступают против подобного подхода.

Например, Г.А. Кригер полагал, что вменять членам преступной организации можно лишь те преступления, в которых они принимали непосредственное участие, и тогда, когда это возможно, членство в преступной организации.

Существует также мнение, что создатели и руководители преступных формирований должны нести ответственность перед законом только за живучесть созданной и руководимой ими преступной системы.

На наш взгляд, решение вопроса ответственности членов преступного сообщества требует дифференцированного подхода.

Так, создатели и руководители преступных сообществ знают, что члены этих сообществ будут совершать преступления, для того сообщества создаются и управляются руководителями. Даже когда руководители отходят от разработки планов конкретных преступлений и практически не принимают участия в тех преступлениях, которые совершают другие члены сообщества, можно говорить о детерминированности любого преступного проявления со стороны любого члена сообщества, т.е. согласиться с приведённым выше утверждением В.С. Прохорова. Если, например, создатель или руководитель допускает совершение убийств (хотя бы одного), пусть даже как вынужденную, крайнюю меру, то говорить о каком-либо качественном эксцессе со стороны любого члена преступного сообщества уже не приходится. Поэтому создатели и руководители должны отвечать за живучесть преступной структуры (создание и руководство), а также за все преступления, совершённые его членами и соответствующие целям сообщества. В этом смысле все данные проявления охватываются как определённым, так и неопределённым умыслом.

Несколько иначе видится ответственность иных членов сообщества. Сторонники вменения им всей совокупности преступлений, совершённых сообществом, даже если были неизвестны место, время, конкретные исполнители, аргументируют свою позицию в основном знанием участником преступных целей сообщества и согласием с ними, а также определённой спецификой причинной связи, когда действия каждого из участников являются необходимым элементом устойчивости сообщества и связаны с преступным результатом ке только через действия исполнителя, но и через деятельность всего сообщества. Организация становится своеобразным орудием совершения преступления.

Однако современные реалии свидетельствуют об уязвимости подобной точки зрения. Действительно, организация -- орудие совершения преступлений, для достижения преступных целей организация использует её участников, а её участники -- организацию. Вместе с тем со стороны рядового участника возможно только санкционированное использование таких возможностей и за подобной санкцией всегда стоит руководитель того или иного уровня. Полная автономия и бесконтрольность здесь исключены.

Допустим, рядовой участник сообщества отвечает только за свой, узкий «участок» работы -- поддерживает связи с коррумпированным чиновником и при этом не посвящен в планы руководителей. В это же время неизвестный первому участнику второй устраняет неугодное лицо по указанию руководителя по совершенно другим, не связанным с первым линиям деятельности сообщества.

В данных обстоятельствах (и подобных им) привлечение первого участника, помимо участия в преступном сообществе и, например, даче взятки, ещё и за убийство, субъективно является объективным вменением, о чём писали Н.С. Таганцев и Г.А. Кригер.

Учитывая сказанное, следует признать правильной позицию законодателя по вопросам ответственности этих лиц -- участие в преступном сообществе и все преступления, в подготовке и совершении которых они участвовали.

Говоря об эксцессе исполнителя, хотелось бы отметить, что часто работники органов предварительного следствия, сталкиваясь с эксцессом исполнителя, затрудняются правильно квалифицировать действия соучастников и предпочитают вменить в вину всем соучастникам наиболее тяжкое из совершенных преступлений, или все те преступления, которые совершены всеми соучастниками, не вдаваясь в подробности доказывания умысла такого лица.

Они руководствуются тем, что суд в ходе судебного разбирательства решит вопрос об окончательной квалификации действий подсудимых.

Это конечно не свидетельствует о профессиональной грамотности работников следствия, но в какой-то мере является выходом из затруднительных ситуаций.

Суду в этом случае намного сложнее правильно квалифицировать действия соучастников, в связи с чем, как показатель, по вопросу квалификации действий осужденных, связанных именно с определением эксцесса исполнителя, вынесено немало надзорных и кассационных определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РФ.

Так, следователем СО при Елабужском ГРОВД МВД расследовалось уголовное дело по обвинению Рожина и Карева по ст. 161 ч.2 п. «а, г» УК РФ. Обвиняемые в ходе предварительного следствия отказывались от дачи показаний, однако следователь особо и не настаивал на выяснении умысла обвиняемых - как бы картина происшествия была «ясна», поскольку указанные лица были задержаны по «горячим следам» сотрудниками ППСМ ЕГРОВД, похищенное было изъято и передано владельцу.

Указанные лица обвинялись в том, что 12 декабря 2006 года около 2 часов ночи, находясь на ул. Казанской г. Елабуга Республики Татарстан, действуя умышленно, из корыстных побуждений, с применением насилия, не опасного для жизни и здоровья, действуя в составе группы лиц по предварительному сговору, открыто похитили у гр. Матвеева денежные средства в сумме 400 рублей.

Теперь освещу непосредственные действия, которые были установлены в ходе судебного заседания: потерпевший Матвеев пояснил, что в ночное время суток он находился в состоянии алкогольного опьянения рядом с ночным отделом магазина на вышеуказанной улице. К нему подошли двое молодых парней, у которых он попросил сотовый телефон, чтобы осуществить звонок в службу такси. После звонка по сотовому телефону он вернул телефон владельцу (Кареву), на что последний заявил, что необходимо оплатить время разговора по телефону - оценив стоимость звонка в 50 рублей. Матвеев был согласен с такой постановкой вопроса, однако у него с Рожиным завязалась словесная перепалка, включающая взаимные оскорбления, Затем Матвеев достал из кармана куртки денежные средства в сумме 400 рублей и держал их в руках. В этот момент Рожин нанес удар кулаком в лицо потерпевшего, а Карев одномоментно выхватил из руки Матвеева указанные денежные средства, после чего оба скрылись с места совершения преступления.

Денежными средствами, по утверждению подсудимых, намеревался распорядился только Карев.

Также оба подсудимых фактически не отрицали факт совершения указанных противоправных действий в отношении потерпевшего, однако отрицали факт какой-либо предварительной договоренности на совершение указанного преступления.

Рожин в судебном заседании пояснил, что удар рукой потерпевшему нанес из личных неприязненных отношений, а Карев пояснил, что умысел на открытое хищение денежных средств у него возник внезапно.

Таким образом, государственный обвинитель в судебных прениях был вынужден квалифицировать действия Рожина по ст. 116 ч.1 УК РФ, а Карева - по ст. 161 ч.1 УК РФ, поскольку действия Карева не охватывались умыслом Рожина, хотя фактически способствовали совершению преступления.

Необходимо отметить, что Елабужский городской суд указанное уголовное дело прекратил по основаниям, предусмотренным ст. 25 УПК РФ, ст. 76 УК РФ в связи с примирением сторон, поскольку от потерпевшего в судебных прениях прозвучало заявление о принятии такого решения.

Данный пример наглядно показывает, насколько важно определять субъективную сторону преступления при производстве предварительного расследования, поскольку в судебном заседании государственный обвинитель фактически признал свое поражение перед тщательно продуманной версией стороны защиты.

4. Виды эксцессов

В теории уголовного права все эксцессы в зависимости от того, в каком направлении деятельность исполнителя уклоняется от замысла соучастников, делятся на количественный и качественный виды.

Под количественным эксцессом принято понимать случаи, когда исполнитель, действуя в рамках единого для всех соучастников основного состава преступления, производит последствия, не охватываемые общим для других соучастников умыслом, переводящие планируемое преступление в разряд более или менее тяжкого. Возможны два варианта количественного эксцесса:

1) Исполнитель совершает более опасное по последствиям посягательство.

Если группа лиц по предварительному сговору имела намерение совершить грабеж (ст. 161 УК РФ), а один из участников применил к потерпевшему или угрожал применить насилие, опасное для жизни и здоровья потерпевшего, то его действия должны квалифицироваться как разбой (ст. 162 УК РФ), а действия других лиц как грабеж при условии, что они непосредственно не способствовали применению насилия, опасного для жизни и здоровья.

Так, Елабужским городским судом Республики Татарстан рассмотрено уголовное дело в отношении Михеев, Виленского и Метлина (см. приложение №1).

Указанным лицам органы предварительного расследования (СО при ЕГРОВД) вменили совершение преступления, предусмотренного ст. 162 ч.3 УК РФ, кроме того, Виленскому еще и состав преступления, предусмотренный ст. 150 ч.4 УК РФ, поскольку он вовлек в совершение преступления несовершеннолетнего Михеева.

В данном случае, органы предварительного расследования опять пошли по «легкому пути», особо не вдаваясь в субъективную сторону совершения преступления, хотя имели реальную возможность правильно квалифицировать действия обвиняемых даже и при предъявлении первоначального (дежурного) обвинения.

Так, по делу в «дежурные сутки» были задержаны в порядке ст.ст. 91-92 УПК РФ все участники совершения преступления, все они дали подробные признательные показания, согласующиеся не только друг с другом, но и с показаниями потерпевшего.

По уголовному делу было установлено, что Виленский первоначально вовлек несовершеннолетнего Михеева, а также Метлина в совершение открытого хищения чужого имущества, сопряженного с проникновением в жилище потерпевшего.

При совместном проникновении в указанное жилище все соучастники совершения преступления применили насилие к потерпевшему, не опасное для жизни и здоровья, поскольку оттолкнули последнего от входной двери в дом и насильно усадили его на диван в жилой комнате, удерживая руками. В ходе поиска ценностей и денег по дому, несовершеннолетний Михеев (как было установлено объективными данными по делу) неожиданно для остальных участников преступления, взял в руки топор, и замахнувшись на потерпевшего, высказывая намерение лишить жизни потерпевшего, начал самостоятельно высказывать требования передачи им денежных средств.

Остальные соучастники преступления фактически «осудили» поведение Михеева, и Виленский приказал тому бросить топор.

Государственный обвинитель в моем лице, естественно, просил переквалифицировать действия Виленского и Метлина со ст. 162 ч.3 УК РФ на ст. 161 ч.2 п. «а, в, г» УК РФ, поскольку в действиях Михеева усматривался явно качественный эксцесс исполнителя, и его действия не охватывались умыслом других соучастников совершения преступления.

Суд принял решение в соответствии с рекомендациями государственного обвинителя.

2) Исполнитель совершает менее опасное посягательство. Например, группа договорилась совершить убийство, а исполнитель ограничился побоями, пожалев потерпевшего. В данном случае исполнитель будет отвечать за фактически содеянное, а члены группы - за приготовление к убийству.

Под качественным эксцессом принято понимать случаи, когда исполнитель совершает вместо оговоренного соучастниками преступления либо наряду с ним, другое преступление.

Елабужским городским судом коллегиальным составом из трех профессиональных судей дважды выносились приговоры по уголовному делу по обвинению Силина по ст. 162 ч.3 УК РФ и Галимова по ст. 162 ч.4 п. «в», 111 ч.4 УК РФ.

Необходимо отметить, что позиция государственного обвинителя в моем лице при квалификации действий подсудимых в обоих судебных заседаниях была одинаковой, а повторное рассмотрение дела связано с отменой приговора кассационной инстанцией по представлению государственного обвинителя, в связи с допущенной судом досадной ошибкой при квалификации действий Галимова по ст. 162 ч.4 п. «в» УК РФ.

Итак, по делу было установлено, что Силин и Галимов, находясь в подъезде жилого дома, вступили в предварительный преступный сговор на совершение хищение имущества либо денежных средств престарелой потерпевшей Перовой. С этой целью Галимов незаконно проник в квартиру последней путем выбивания входной двери.
Зайдя в квартиру, Галимов, выходя за пределы предварительной договоренности, напал на Перову, и нанес ей не менее 5 ударов по голове и другим частям тела. Потерпевшая в результате преступных действий Галимова потеряла способность к сопротивлению и упала в прихожей своей квартиры. Затем в указанную квартиру проник Силин, и реально осознавая, что его действия наблюдает Перова, которая к тому моменту еще не потеряла сознание, присоединился к поиску денег в квартире, которое уже осуществлял Галимов.

Похитив определенную сумму денежных средств (около 5000 рублей), Силин и Галимов покинули квартиру потерпевшей. Впоследствии Перова скончалась в больнице от телесных повреждений, нанесенных ей Галимовым.

В данном случае, мной был определен эксцесс исполнителя в действиях Галимова, поскольку по делу не были установлены какие-либо данные, свидетельствующие о том, что Силин и Галимов изначально намеревались применить какое-либо насилие к потерпевшей.

Умыслом Силина, таким образом, не охватывались преступные действия Галимова по причинению тяжкого вреда здоровью потерпевшей, повлекшие по неосторожности её смерть. Действия его я предложил квалифицировать по ст. 161 ч.2 п. «а, в» УК РФ, данную квалификацию дал и суд, впоследствии с данной квалификацией его преступных действий согласилась также и кассационная инстанция (см. приложение №2).

Таким образом, эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс отвечает только сам исполнитель, а соучастники несут ответственность лишь за те деяния, которые охватывались их сознанием.

Теперь особенности эксцесса исполнителя (соучастника) в преступлениях со специальным составом.

1. Исполнитель преступления (специальный субъект) совершает не задуманное, а иное преступление.

При этом возможно допущение как количественного, так и качественного эксцесса.

а) Количественный эксцесс может выражаться в совершении более или менее опасного однородного преступления, направленного против тех специальных отношений, участником которых является исполнитель.

Например, по подстрекательству гражданина лицо, производящее дознание по уголовному делу, давшее согласие на фальсификацию доказательств по делу (ст. 303 УК РФ), принуждает к даче показаний свидетеля (ст. 302 УК РФ) или, скажем, привлекает заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 299 УК РФ).

Исполнитель преступления, допуская эксцесс, может совершить посягательство на те же специальные отношения, выражающееся в причинении вреда и дополнительному объекту (к примеру, если в приведенном случае принуждение свидетеля к даче показаний соединено с применением насилия, издевательства или пытки -- двухобъектное преступление).

В подобных случаях соучастник будет нести ответственность за организацию, подстрекательство или пособничество в совершении намеченного преступления, а исполнитель преступления -- за эксцесс, т. е. фактически совершенное деяние, которое не охватывалось умыслом других соучастников.

б) При качественном эксцессе исполнитель может совершить иное преступление, направленное против других специальных или общих объектов.

Например, соучастник подстрекает должностное лицо к необоснованному отказу в приеме на работу своего неприятеля. Однако исполнитель совершает иное неоднородное преступление: применяет насилие в отношении лица, желающего поступить на работу.

Исполнитель (специальный субъект), кроме того, может совершить преступление против общих объектов.

Ответственность соучастников и в этих случаях должна определяться по правилам эксцесса исполнителя.

В рассматриваемых случаях (когда исполнитель совершает не задуманное, а другое преступление) действия исполнителя при качественном эксцессе следует квалифицировать не только по статье, предусматривающей ответственность за фактически совершенное, но и за приготовление к совершению преступления, которое охватывалось сознанием соучастников.

При этом следует иметь в виду, что, в соответствии со ст. 30 УК РФ, ответственность наступает за приготовление только к тяжкому и особо тяжкому преступлениям.

2. Исполнитель преступления (специальный субъект) кроме задуманного преступления, согласованного с соучастником, совершает новое преступление.

В таких случаях ответственность соучастников наступает за участие в том преступлении, на совершение которого дали свое согласие и которое охватывалось их умыслом.

Исполнитель будет нести ответственность по совокупности преступлений: за совершение задуманного преступления (специальный состав) и дополнительно совершенное в рамках эксцесса.

3. Эксцесс исполнителя в преступлениях со специальным составом может выражаться и в том, что исполнитель совершает новое преступление более опасным способом, вследствие чего содеянное приобретает иное качественное содержание.

В одних случаях исполнитель более опасным способом может совершить преступление, направленное на те же специальные отношения, а в других -- на иные специальные или общие отношения (объекты).

Например, лицо, находящееся под арестом и имея с соучастником сговор на какое-либо вмешательство в деятельность суда, в целях воспрепятствования осуществлению правосудия (ст. 294 УК РФ) фактически с той же целью совершает побег из-под ареста, связанный с применением или угрозой применения насилия, опасного для жизни (ст. 315 УК РФ).

Если же заключенный, отклоняясь от первоначально задуманного преступления, применяет насилие в отношении сотрудника места содержания под стражей с целью воспрепятствования нормальной деятельности соответствующего учреждения (ст. 321 УК РФ), то эксцесс исполнителя связан с посягательством на другие специальные отношения.

В преступлениях со специальным составом соучастники должны осознавать обстоятельства, характеризующие исполнителя -- специального субъекта. В этом случае такие обстоятельства (признаки специального субъекта) должны учитываться при квалификации содеянного соучастниками.

Данное обстоятельство необходимо учитывать и при эксцессе исполнителя в таких преступлениях.

Например, если соучастник не знал о том, что исполнитель насилия в отношении потерпевшего является должностным лицом, то при эксцессе исполнителя соучастник должен отвечать за соучастие не к превышению должностных полномочий, а за приготовление или покушение к преступлению против здоровья. Если признаки специального субъекта учтены законодателем в качестве квалифицированных обстоятельств, то при эксцессе незнание этого обстоятельства также исключает ответственность соучастника за данный квалифицированный состав. Например, соучастник не знает, что исполнитель мошенничества намеревается совершить преступление с использованием своего служебного положения. Затем исполнитель допускает эксцесс -- совершает иное преступление. Соучастник должен отвечать за приготовление к простому составу мошенничества.

Если же данное преступление не относится к числу тяжких или особо тяжких, то приготовление не образует состава преступления.

Наступившее последствие должно находиться в причинной связи с деянием. Если же отклонение происходит вследствие развития последствий деятельности исполнителя, происходящей от разнообразных условий или факторов извне, то изменившееся преступное деяние должно вменяться и соучастникам.

Это обстоятельство может проявляться в преступлениях со специальным составом, в которых деяние выражается в нарушении специальных правил поведения, способное повлечь ближайшее и отдаленное, в том числе непредсказуемое, последствие. Расчлененность нарушения и последствия иногда создает впечатление об отсутствии причинной связи между нарушением и последствием.

Факторы, усложняющие причинную связь в преступлениях со специальным составом, как отмечалось, имеют различный характер.

При этом следует иметь в виду два момента:

а) лицо, допустившее нарушение, и предмет воздействия (потерпевший или определенный объект) находятся в одной системе отношений в качестве ее составных элементов; включение лица в одну, единую систему с объектом воздействия осуществляется посредством обязанностей, в которых отражается отношение субъекта к объекту;

б) изменение одного из элементов системы вызывает изменение другого элемента в силу существующих опосредующих связей.

Например, гражданское лицо склоняет часового отвлечься от охраны объекта, а последний по своей инициативе самовольно оставляет пост, в результате чего постороннее лицо совершает хищение из охраняемого объекта.

Здесь нет эксцесса исполнителя. Происходит изменение в системе специальных отношений: исполнитель отклоняется от нормы, которая предписана ему. Организатор или подстрекатель предвидит, что при склонении часового к нарушению обязанностей могут наступить различные последствия, и сознательно допускает их наступление. Поэтому наступившие последствия должны быть вменены и соучастнику.

Последствие, наступившее вне данной системы, не может признаваться следствием действий данного лица. Дополнительные последствия, наступившее в иной системе отношений, могут быть результатом отдельных действий исполнителя (эксцесс), за что соучастники не должны отвечать.

5. Квалификация действий соучастников

соучастие преступление уголовный право

Из уголовного закона вытекают следующие правила квалификации соучастия (ст. 34 и п.п. 5-7 ст. 35 УК РФ).

Действия (бездействие) всех соучастников квалифицируются по статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за общественно опасное деяние, совершенное исполнителем. При этом им вменяются в вину и нормы статьи, содержащие квалифицированные либо привилегированные составы, если таковые содержатся в деянии, совершенном исполнителем.

Исключение составляют лишь те квалифицированные составы, которые в качестве признака содержат данные о личности исполнителя.

Действие (бездействие) соисполнителей квалифицируются только по нормам Особенной части УК РФ.

Квалификация действий (бездействия) организатора совершения преступления, подстрекателей и пособников производится по статье Особенной части УК РФ с обязательной ссылкой на ст. 33 УК РФ (п. 3 ст. 34 УК РФ). Такая ссылка необходима потому, что в Особенной части УК РФ составы сконструированы в расчете на субъекта, выполняющего состав, т. е. исполнителя. Организатор совершения преступления, подстрекатель и пособник сами состава не выполняют, это делает исполнитель (соисполнители). Для привлечения их к уголовной ответственности следует ссылаться на соответствующие части ст. 33 УК РФ, которая предусматривает их ответственность.

Соучастие в преступлениях со специальным субъектом возможно и для лиц, которые не обладают признаками такого субъекта. Но они в соответствии с ч. 4 ст. 34 УК РФ не могут быть соисполнителями преступления со специальным субъектом. К ответственности их можно привлечь только в качестве организаторов, подстрекателей, либо пособников такого преступления.

Отдельные составы преступления содержат сложные, составные деяния, часть которых может быть совершена только специальным субъектом, а другая часть - как общим, так и специальным субъектом.

Лицо, не являющееся специальным субъектом относительно специальной части деяния, может участвовать в исполнении части деяния общего характера и на этом основании признаваться соисполнителем деяния в целом, участником группового преступления. Но такая квалификация возможна только в случае, если статья содержит признак совершения преступления группой лиц. Поэтому, в частности, женщина может признаваться соисполнителем изнасилования и нести ответственность по п. «б» ч. 2 ст. 131 УК РФ, если она участвовала в этом преступлении вместе с мужчиной и применяла к потерпевшей насилие.

Действия исполнителя, отвечающего признакам субъекта совершаемого преступления, не могут признаваться групповыми, если в совершении деяния совместно с ним участвуют лица, не являющиеся субъектами данного преступления (невменяемые, не достигшие установленного возраста, не являющиеся специальным субъектом). Это правило обосновывается в теории уголовного права, однако, как отмечалось, не всегда соблюдается судебной практикой.

Квалификация действий организатора двоякая. Организатор совершения всякого умышленного преступления отвечает по ч. 3 ст. 33 УК РФ и статье Особенной части УК РФ, предусматривающей наказуемость организуемого им преступления. Организатор группы или преступного сообщества отвечает как исполнитель (без ссылки на ст. 33 УК РФ) за все преступления, которые совершила группа, за исключением эксцесса исполнителя, если организация такой группы или сообщества предусмотрена Особенной частью УК РФ. Умысел в отношении действий преступной группы может быть прямым и косвенным. Чем организованнее группа, чем крупнее сообщество, тем меньше требуется конкретности предвидения организатором совершаемых преступлений, коль скоро они не выходят за рамки планов преступных деяний группы. Так, если организатор и руководитель незаконных вооруженных формирований (ст. 208 УК) поставил перед его членами задачу убивать, захватывать заложников, совершать террористические акты, грабить, совершать иные преступления, то ему не требуется охватывать своим умыслом, кто из членов группы, когда, каким образом совершит эти преступления, составляющие содержание преступной деятельности всего преступного формирования.

Организаторы (руководители) преступного сообщества отвечают в качестве исполнителей за сам факт создания преступного сообщества в трех случаях предусмотренных УК РФ: за организацию незаконного вооруженного формирования (ст. 208 УК РФ), за организацию банды (ст. 209 УК РФ) и за создание преступного сообщества для совершения тяжких и особо тяжких преступлений (ст. 210 УК РФ).

Члены преступных сообществ несут ответственность как за участие в преступном сообществе трех названных видов (ч. 2 ст. 208-210 УК РФ), так и за преступления, в подготовке или совершении которых они участвовали (ч. 5 ст. 35 УК РФ).

При недоведении исполнителем преступления до конца по независящим от него обстоятельствам подстрекатели, пособники, организаторы совершения преступления несут ответственность за соучастие в неоконченном преступлении (приготовление или покушение) по соответствующим частям ст.ст. 30 и 33 УК РФ и статье Особенной части УК РФ, предусматривающей ответственность за это преступление.

При неудавшемся подстрекательстве, когда субъекту не удалось склонить другое лицо к совершению преступления, ответственность подстрекателя наступает за приготовление по ст. 30 УК РФ и статье Особенной части, предусматривающей ответственность за то преступление, к совершению которого подстрекал виновный.

При добровольном отказе исполнителя от преступления организатор, подстрекатель и пособник отвечают за приготовление к преступлению, для совершения которого они создавали условия, если они не выполнили требований добровольности отказа, предусмотренных ч. 4 ст. 31 УК РФ.

За эксцесс исполнителя (соисполнителя) другие соучастники преступления ответственности не подлежат (ст. 36 УК РФ).

Совершение преступления группой лиц может указываться в статьях Особенной части УК РФ в качестве признака состава преступления, одновременно оно называется также в перечне отягчающих наказание обстоятельств. Пункт «в» ст. 63 УК РФ говорит о совершении преступления в составе группы лиц, группы лиц по предварительному сговору, организованной группы или преступного сообщества (преступной организации).

В соответствии с ч. 2 ст. 63 УК РФ «если отягчающее обстоятельство предусмотрено соответствующей статьей Особенной части УК РФ в качестве признака преступления, оно само по себе не может повторно учитываться при назначении наказания». Отсюда следует, что суд не вправе повысить наказание в пределах санкции статьи о групповом преступлении на том основании, что оно совершено группой лиц, поскольку это уже учел законодатель в соответствующей санкции. Групповое совершение преступления как отягчающее обстоятельство можно учитывать при индивидуализации наказания за те преступления, в составе которых нет признака группы.

При квалификации действий подсудимых в силу несовершенства уголовного закона, нередко возникают парадоксальные вопросы, как и в приведенных мной примерах (уголовные дела в отношении Михеева, Виленского, Метлина и в отношении Силина и Галимова, где был исключен квалифицирующий признак «группой лиц по предварительному сговору» из действий соучастника, допустившего эксцесс исполнителя).

Напомню, что статьей 36 УК РФ определено, что эксцессом исполнителя признается совершение исполнителем преступления, не охватывающегося умыслом других соучастников. За эксцесс исполнителя другие соучастники преступления уголовной ответственности не подлежат.

Как квалифицировать действия соучастников, заранее договорившихся совершить кражу, если один из исполнителей, в целом реализуя совместный умысел на хищение, в процессе преступления выходит за рамки сговора в способе хищения и открыто завладевает чужим имуществом?

П. и Ч. договорились совершить кражу вещей из витрины магазина спортивных товаров: они разбили ее, сложили вещи в пакет, но их действия заметила продавщица и задержала Ч., а П. с похищенными вещами скрылся с места преступления, но вскоре был задержан.

Судом первой инстанции П. осужден по п. "а" ч. 2 ст. 161 УК РФ, а Ч. -- по п. "а" ч. 2 ст. 158 УК РФ. В действиях П. суд усмотрел эксцесс исполнителя и квалифицировал его действия как грабеж, совершенный по предварительному сговору группой лиц, а действия Ч., задержанного на месте преступления, -- как кражу по предварительному сговору группой лиц.

Кассационная коллегия согласилась с тем, что Ч. совершил умышленное хищение по предварительному сговору с П., но в то же время в отношении последнего приговор суда изменила и переквалифицировала его действия на ч. 1 ст. 161 УК РФ, исключив из его обвинения такой квалифицирующий признак хищения, как предварительный сговор с Ч., не ответив при этом на вопрос, как П. вступил в предварительный сговор с Ч., который в сговор, по мнению коллегии, не вступал. При этом коллегия снизила П. наказание с трех лет до одного года лишения свободы, а Ч. наказание оставила прежнее -- в виде трех лет лишения свободы. П., совершивший более дерзкое преступление -- грабеж, получил более мягкое наказание, чем его менее дерзкий соучастник.

Кассационная инстанция свое решение мотивировала следующим образом: "В действиях П. имеет место эксцесс исполнителя грабежа, поэтому содеянное им надлежит квалифицировать по ч. 1 ст. 161 УК РФ".

Из мотивировки кассационной инстанции следует, что если кто-либо из соучастников совершает эксцесс исполнителя, то действия данного лица нельзя квалифицировать по предварительному сговору группой лиц.

Правильно ли поступила кассационная инстанция? Представляется, что нет. В данном случае остались без надлежащей квалификации действия лица по реализации совместного преступного умысла на хищение, который в целом реализован, причем именно лицом, допустившим эксцесс исполнителя.

Преступление совершалось по предварительному сговору, выполнялись конкретные преступные действия по реализации совместного преступного умысла по завладению чужим имуществом, т.е. оба соучастника полностью выполнили объективную сторону кражи, и уже затем один из них не отказался от преступных намерений и допустил эксцесс исполнителя в способе изъятия имущества.

Исключение в этом случае у лица, действия которого расценены как грабеж, такого квалифицирующего признака, как совершение данного преступления "группой лиц по предварительному сговору", оставляет за рамками квалификации его действия по реализации совместного умысла на хищение, которые он реально совершил.

Кроме этого, напрашиваются вопросы: почему другой соучастник должен отвечать за преступление, совершенное "по предварительному сговору группой лиц", если у второго исполнителя их совместного хищения этот признак исключен? Справедливо ли назначено наказание, если действия лица, допустившего эксцесс в способе изъятия ценностей при реализации совместного, преступного умысла на хищение (кражу, относящуюся к категории тяжких преступлений) и совершившего более дерзкое преступление, грабеж, фактически квалифицируются как менее тяжкое преступление? Как может соучастник, допустивший эксцесс (т.е. что-то дополнительное, выходящее за рамки сговора), реализовавший их совместный умысел и совершивший к тому же действия дополнительные, выходящие за рамки сговора, с правовой точки зрения, оказаться в более предпочтительном положении по сравнению с соучастником, который за рамки сговора не выходил?