Иск как средство защиты прав и интересов

Право на судебную защиту субъективных прав и охраняемых законом интересов граждан и организаций осуществляется путем обращения в суд. Истоки иска восходят к римскому праву, развитие которого обязано деятельности административной власти, в лице претора. Так, римское частное право развивалось на почве осуществления судебной защиты права. Претор и иные магистраты определяли, в порядке осуществления своей высшей административной власти, какие притязания получают защиту со стороны государства, в каких случаях дается иск, не справляясь с тем, имеется ли норма закона или обычая, обосновывающая данное притязание. «Actionem dabo» («я дам иск») - вот основной метод формулировки претором частно - правовых норм [41, с.298].

По римским воззрениям, только судебная защита наличного права давала иску настоящую ценность и завершение. Однако, только в тех случаях, когда орган государства устанавливал возможность предъявления иска (actio) по делам известной категории, можно было говорить о праве, защищаемом государством. В этом смысле можно сказать, что римское частное право есть система исков [23, с. 186].

Иски вырабатывались в Риме исторически, и их число всегда было ограниченным. Обращаясь к этому периоду исторического развития Рима, можно обнаружить общую дефиницию иска, сформулированную еще в Дигестах: «Nihil aliud est action quam ius, quod sibi debeatur, iudicio persequendi» (D. 44. 7. 51; I. 4. 6. pr.). Из этого определения, становится очевидным, что римские юристы дефинировали иск, как требование, обращенное в судебном порядке. Можно заметить, что преторский эдикт не содержал оснований возникновения или прекращения прав, - он указывал лишь на те предпосылки, при которых предоставлялась правовая защита [22, с. 134].

Можно выделить несколько аспектов искового судопроизводства по римскому праву:

1) Легисакционный процесс (Per legis actiones) был характерен для республиканского периода (вплоть до 120 г. до н.э.). Его характеризовала чрезвычайно сложная обрядовая сторона (когда претензии сторон друг другу должны были выражаться точно словами соответствующего закона, несоблюдение чего влекло проигрыш дела: совершались особенные символические действия и деление процедуры происходило на две стадии: in jure и in judicio.

Стадия in jure протекала в магистратуре. Магистрат решал вопрос о допустимости иска с формальной стороны, разрешал предварительные вопросы и назначал для разрешения спора присяжного судью или судебную коллегию (различали три вида коллегий: Decemviri, Centumviri и Recuperatores).

В стадии in judicio присяжный судья или судебная коллегия проверяли доказательства и выносили решение по делу.

Формулярный процесс (Per formulas), упрощенный по сравнению с легисакционным и пришедший на смену последнему с появлением закона. Эбуция, отбросил формализованно-обрядовые правила, что было необходимым для придания процессу динамизма в условиях все более развивавшихся товарно - денежных отношений. Производство in jure упростилось. Задачей этой стадии стала выработка претором так называемой формулы, адресованной судье и содержащей указания на условия, при которых судья должен был удовлетворить иск или отказать в иске.

Отличие формулярного процесса от легисакционного не исчерпывалось упрощением судебной процедуры. Самое основное заключалось в том, что претор, давая исковою защиту, не был связан старым правилом об изложении иска в точных словах закона пользуясь своим imperium, претор получил возможность признавать новые отношения развивавшейся жизни или, наоборот, оставлять порой без защиты отношения, формально отвечающие закону, но по существу, отмирающие вместе с этим законом, отказывая в подобного рода случаях в выдаче истцу формулы иска [48, с. 144].

Далее, в период домината в гражданском судопроизводстве произошли изменения, заключавшиеся в том, что гражданское дело начиналось и оканчивалось у одного и того же судьи и уже не делилось на две стадии.

Судебные функции осуществлялись административными органами: начальниками городской полиции в Риме и Константинополе, правителями провинции, муниципальными магистратами. Этот порядок назывался экстраординарным (cognitio extraordinaria).

«При экстраординарном процессе магистрат не назначал присяжного судью и не составлял формулы, а сам руководил рассмотрением и разрешением дела с момента предъявления иска и до вынесения решения. Данный процесс был сокращенным производством без соблюдения всех формальностей предыдущей формы процесса».

2) Древним Римским законодательством предусматривалась возможность упрощения процедуры непосредственно в рамках вышеуказанных форм судопроизводства. Выделялись четыре т.н. суррогата судебного решения, которые выносились в результате не обычного судебного разбирательства, а особенного - сокращенного по времени и упрощенного по процедуре. Это признание, присяга, мировое соглашение, третейское разбирательство.

Так, в легисакционном процессе дело заканчивалось в магистрате, на первой стадии, если ответчик молчал или соглашался с требованием истца. Истец уводил или уносил с собой спорную вещь.

Дело до решения суда не доходило: претор взыскивал с должника в исполнительном порядке. В данном случае говорили о confessio in jure - судебном признании [28, с.310].

3) Римское право знало особые средства защиты прав, которые применялись преторами. К ним относились интердикты и restitutio in integrum (восстановление в первоначальное положение). Именно преторские интердикты можно относить к прообразам судебного приказа.

Интердикт - распоряжение претора о немедленном прекращении каких-либо действий, нарушающих порядок и интересы граждан. Первоначально претор давал интердикты после расследования фактов, а потому интердикт был безусловным и категорическим распоряжением. Но по мере увеличения количества дел претор стал давать интердикты без проверки фактов, в виде условного распоряжения. Таким образом, они стали иметь силу только в случаях, когда подтверждались факты, на которые ссылался заявитель.

Особое место среди интердиктов занимали владельческие интердикты.

Владельческая защита по римскому праву носила упрощенный характер. Для того чтобы получить защиту владения, необходимо было лишь установить факт владения имуществом и факт нарушения владения. По этой причине так называемый владельческий процесс был более легким в отношении доказывания претензии (доказать право собственности на вещь нередко представляло большие трудности) [28, с. 316].

Но владельческая защита носила предварительный характер: если в результате спора о владении вещь присуждалась не тому, кто имел на нее право, то последний мог затем предъявить свой собственный иск. Если ему удавалось доказать право собственности (а не только факт владения), он мог истребовать вещь от фактического владельца.

Интердиктное производство, связанное с защитой владения, в модифицированном виде получило развитие в средневековом гражданском судопроизводстве.

По общему германскому судопроизводству владельческие процессы относились к непосредственно - суммарному производству. В данном производстве порядок процессуальных действий был тот же, что и в обыкновенном процессе, но устранялись некоторые формальности, требовавшие много времени и издержек. Позднее Имперский устав гражданского судопроизводства не установил для владельческих исков особого характера производства: особенности прежнего владельческого производства - ускоренность и предварительная исполнимость - должны были осуществляться путем обыкновенного производства.

Постепенно формулы исков в практике претора типизируются, те есть вырабатываются типические формулы для отдельных категорий исков.

Среди многочисленных различных исков необходимо выделить следующие важнейшие виды: actio in rem (вещный иск) и actio in personam (личный иск). Юрист Павел противопоставляет право собственности на вещь, с одной стороны, и право требовать от другого лица что - либо сделать или чего - либо не делать (воздержаться от определенного действия), с другой стороны; право собственности (как и другие права) может быть нарушено любым третьим лицом, причем заранее неизвестно, кто именно является возможным нарушителем права. Поэтому принято говорить, что для защиты такого права иск дается против любого третьего лица, которое будет нарушать право данного лица; иск в этом случае называется actio in rem - вещный иск. Термин actio in rem показывает, что отвечает по иску тот, у кого находится вещь, или вообще тот, кто посягает на данную вещь. По современной терминологии это называется абсолютной защитой [41, с. 86].

В противоположность action in rem иск, именуемый actio in personam, дается для защиты правоотношения личного характера между двумя или несколькими определенными лицами. По современной терминологии это относительная защита.

Другое важное различие исков action stricti iuris - иск строгого права и actio bonae fidei - иск, построенный на принципе добросовестности. Основное значение этого различия заключается в том, что при рассмотрении исков строгого права судья связан буквой договора, из которого вытекает иск, при рассмотрении исков bonae fidei положение судьи свободнее, он имеет право принимать во внимание возражения ответчика, основанное на требованиях справедливости.

Одним из средств осуществления правотворчества без изменения буквы закона служила actio utilis, то есть иск по аналогии. Эту разновидность исков можно пояснить на следующим примере. Если одно лицо неправомерно уничтожает или повреждает чужое имущество, то причинитель вреда отвечает лишь при условии, если вред причинен телесным воздействием на телесную вещь. С помощью иска в форме utilis претор распространил защиту потерпевшего вред и на те случаи, когда вред причинен виновным образом, но без непосредственного телесного воздействия на вещь (например, лицо виновным образом уморило чужое животное голодом) [48, с. 94].

Существовали также иски с фикцией. В тех случаях, когда претор признавал необходимым распространить предусмотренную законом защиту на какое - то новое, не предусмотренное в законе отношение, он иногда предлагал (в формуле) судье допустить существование некоторых фактов, которых в действительности не было, и с помощью такой фикции подвести новое отношение под один из существующих исков. Например, когда назрела потребность допустить передачу требования от одного лица к другому, то для защиты нового лица претор стал давать иск, в котором судье предлагалось предположить (допустить фикцию), что новое лицо является наследником первого лица. Тем самым лицо, которому передано право требования, получало исковую защиту.

Различались иски штрафные и иски об удовлетворении, или о восстановлении нарушенного состояния имущественных прав. Иногда из одного и того же факта вытекали одновременно и штрафной и реиперсекуторный иски.

В отличие от римского права, в котором предоставление судебной защиты порождало право, в современном правосознании субъективное право рассматривается как первичное (prius), в то время как его судебная защита является лишь его последствием (posterius). Указанное различие вызывалось особым, самостоятельным положением римского магистрата, в отличие от современного суда, подчиненного в своей деятельности закону. Римская actio являлась тем самым не средством защиты права, а самостоятельным выражением права. Решающим для римлянина, утверждал Виндшайд, было не право, существующее вне и до его судебного осуществления, а возможность осуществления воли судебным путем, т.е. путем иска, который создавал магистрат. Таким образом, римско - правовое понятие actio сменяется, по мнению Виндшайда, новым, современным понятием, которое Виндшайд назвал «притязанием» (Anspruch) [41, с. 124].

В дальнейшем, критикой понятия притязания было выяснено, что существенной разницы между этим понятием и римской actio, которую находил Виндшайд, в действительности нет. Римско - правовой иск был столь же немыслим вне права, как и право (притязание) без судебной защиты. Так, если претором обещана при известных условиях защита, то это значит, что претор, как представитель государственной функции юстиции, при наличии этих условий обязан ее предоставить; это значит, что на предоставление такой защиты у управомоченного имеется притязание к претору.

История развития аналогов искового производства в России, строго говоря, ведет свое начало с принятия в 1864 г. Устава гражданского судопроизводства. Однако, если говорить об упрощении гражданского процесса по русскому законодательству в более широком смысле, то следует упомянуть о периоде более раннем - 14 и 15 вв., когда стремление по возможности упростить процесс привело к возникновению института так называемых Бессудных грамот [29, с. 59].

Упрощение заключалось в том, что в состязательном процессе, начинавшемся по жалобе истца, в определенных ситуациях дело могло быть разрешено по существу специальным судебным актом без процесса доказывания и судебного разбирательства. Функцию такого акта, по всей видимости, выполняла бессудная грамота. Информация о ней - крайне скудная - встречается в Псковской и Новгородской Судных грамотах, в Судебниках 1497 и 1550 гг. и некоторых других актах той эпохи.

В Судебнике 1497 г. (Судебник Ивана 3) о бессудных грамотах упоминается в статьях 25, 27, 32, 361. Содержащаяся в них информация касается прежде всего вопроса о пошлинах, взыскиваемых за выдачу грамоты; сведения о процедуре выдачи очень бедны. Вероятно, в Судебнике была зафиксирована только часть правил, касавшихся института. При отправлении правосудия, возможно, пользовались нормами обычного права, а также нормами судных грамот.

В литературе признано, что бессудная грамота являлась решением суда, вынесенным без судебного разбирательства в связи с неявкой ответчика в судебное заседание и констатировавшим проигрыш дела ответчиком. За истцом утверждалось право так, как если бы суд состоялся.

В статье 27 Судебника 1479 г. определялось, что на восьмой день после срока, указанного в срочной грамоте, дьяк мог выдать бессудную. Вероятно, в течение семи дней не явившаяся к сроку сторона еще могла подойти и, следовательно, дело еще могло быть разрешено в обычном порядке с вынесением правовой грамоты (обычно решением суда).

В.Н. Татищев, комментировавший текст Судебника 1550 г., отметил, что последствиями выдачи бессудной грамоты являлось то, что истец, получивший такую грамоту на ответчика имел «власть везде оного поймать и пред суд представить для правежа и наказания», а также «вольно его бить и грабить, только самого не убить и дом не разорить». Последняя формулировка представляет собой, по сути, выражение в архаической форме права на принудительное взыскание с должника, предоставляемое государством кредитору в выданной последнему бессудной грамоте.

«Бессудное обвинение» предусматривалось и Соборным Уложением 1649 г., нормы которого более детально определяют условия, при котором могла быть выдана бессудная и - что очень важно - указывают, что бессудная могла быть выдана и ответчику при неявке в судебное заседание истца. Если ответчик, вызываемый приставом, являлся в суд в срок, а истец в течение недели после подачи приставной памяти не подавал на него исковой челобитной, то последний лишался права на иск. Если ответчик, вызываемый на суд зазывной грамотой, являлся в срок, а истец не являлся в этот срок или неделю спустя после этого срока в суд, то также лишался права на иск.

Вскоре после принятия Соборного Уложения бессудное обвинение было законодателем отменено [37, с. 31].

Следующий шаг был сделан во второй половине 19 столетия. До проведения реформ 60-х гг. 19 в., согласно своду законов, в российском гражданском процессе производство дел бесспорных было отделено от производства спорных дел. «Бесспорные обязательства и акты, - писал И.Е. Энгельман - имели равное значение с судебными решениями и должны были быть приводимы в исполнение полициею со скоростью и строгостью. Однако на практике эти отвлеченные правила оказались вполне несостоятельными: признания спорных прав по суду еще можно было добиться, но нескончаемы были волокиты при исполнении судебных решений и при взыскании по бесспорным делам».

В 1890 г. Министерство Юстиции поставило вопрос о распространении понудительного порядка взыскания и на дела о взысканиях по актам, производящихся в общих судах и у мировых судей. Однако Государственный Совет признал более правильным целиком резко не отступать от состязательного начала, закрепленного Уставом, и поручил Министру Юстиции лишь упростить сокращенный порядок производства. 3 июля 1891 г. Устав гражданского судопроизводства был дополнен главой восьмой «Об упрощенном порядке судопроизводства» (ст. ст. 365-1-365-24) [42, с. 64].

Высокий уровень разработки теории упрощения гражданской процессуальной формы в трудах дореволюционных ученых - процессуалистов и действенность понудительного исполнения по актам предопределили закрепление аналогичного института в первом советском ГПК 1923 г. (ГПК РСФСР). В нем впервые появился сам термин «судебный приказ», которым мы пользуемся в настоящее время. Глава 24 ГПК РСФСР называлось «О выдаче судебных приказов по актам» и содержала 10 статей (ст. ст. 210-219).

После принятия основ гражданского судопроизводства Союзов ССР в 1961 г. в развитии гражданского процессуального права наметилась тенденция освобождения суда от рассмотрения исковых дел, в которых фактически отсутствовал спор о праве. Так в 1968 г. Основы законодательства о браке и семьи допустили возможность развода в административном порядке, когда у супругов имелось обоюдное согласие и не было несовершеннолетних детей.

Еще раньше, в 1967 г., законодателем была предусмотрена возможность внесудебного порядка взыскания алиментов по заявлению плательщика.

Ограничение права на судебную защиту прав и институтов не воспринималась как ущемление прав граждан, а считалось прогрессивным явлением, ускоряющим защиту и разгружающим суды. Например, Д.М. Чечот утверждал, что, во-первых, «судебная защита в целом ряде случаев предусмотрена для таких прав и интересов, которые вполне могут быть обеспечены в несудебном порядке» и, во-вторых, «государство и общество в целом совсем не заинтересовано в том, чтобы по каждому случаю гражданского правонарушения заинтересованное лицо привлекало нарушителя к суду. Интерес общества, видимо, должен состоять в том, чтобы нарушитель и без судебного вмешательства восстановил нарушенное право…» [52, с. 59].

Шакарян М.С. полагала, что «бесспорные дела, как, например, дела о взыскании алиментов в случаях, когда ответчик не возражает против их уплаты в установленном законом размере, должны быть изъяты из ведения суда.

Взыскание алиментов в этом случае могло бы осуществляться на основании исполнительной надписи или приказа нотариуса».

Перспективы упорядочения судебной компетенции виделись в освобождении судов «от рассмотрения дел, которые в силу своего бесспорного характера не требуют применения судебной формы защиты».

Таким образом, история искового производства в России, зародившаяся еще в Древнем Риме, получила свое продолжение и в настоящее время.

1.2 История развития и современное понимание права на иск

2.1 Субъективные и объективные предпосылки права на предъявление иска

Предпосылки права на предъявление иска - это обстоятельства, с наличием пли отсутствием которых закон связывает возникновение субъективного права определенного лица на предъявление иска по конкретному делу. При наличии таких предпосылок лицо получает право на судебное рассмотрение его гражданско-правового требования. В случае же отсутствия какой-либо из предпосылок не возникает само право на обращение в суд; следовательно, суд не вправе (и не обязан) принять заявление и совершить соответствующий акт правосудия [55, с. 23].

Предложенная впервые в советской литературе профессором М.А. Гурвичем система предпосылок дифференцировалась на общие и специальные в зависимости от характера их действия, а также по иным критериям. Впоследствии она дополнялась и уточнялась в целом ряде других работ. Иной подход был обоснован профессором К.И. Комиссаровым, который писал, исходя из содержания ст. 3 ГПК РФ, что система предпосылок создает впечатление о сложности обращения в суд, однако указанные предпосылки являются исключениями, закрывающими возможность обращения к суду.

Определение правопорождающих условий права на обращение в суд возможно только с учетом всего круга различных фактических обстоятельств. Можно выделить право на обращение в суд, с одной стороны, как возможность обращения за судебной защитой и, с другой стороны, реализуемое в конкретной ситуации, при возбуждении конкретного дела. Право на обращение в суд вначале существует как потенциальная возможность обращения за судебной защитой. Его последующая реализация зависит от усмотрения соответствующего лица в силу действия принципа диспозитивности, так как лицо вправе и не обращаться в суд, а при наличии правил множественной подведомственности избрать иной орган гражданской юрисдикции для разрешения возникшего юридического дела. Обращение в суд переводит потенциальное право на обращение в суд из сферы возможного в область действительного. Реализация права на обращение в суд в конкретном процессе связана с установлением судьей фактического состава, что необходимо для возбуждения дела в суде. Поэтому следует различать взаимодействие юридических условий и фактов при возбуждении дела в суде. Общие юридические условия при обращении в суд приобретают значение конкретных юридических фактов в данном фактическом составе [19, с. 216].

Как отмечает теоретик гражданского процесса, правовед Ференц-Соронский право на предъявление иска связывается законом с наличием определенных минимальных условий, так называемых предпосылок права на предъявление иска.

Предпосылками права на предъявление иска являются юридические факты, с наличием или отсутствием которых закон связывает возникновение судебного права на предъявление иска по конкретному гражданскому делу.

Различаются предпосылки субъективные и объективные, объективные делятся на положительные и отрицательные в зависимости от того, с наличием их или отсутствием связывает закон возникновение права на иск в процессуальном смысле [39, с. 10-11].

В.В. Ярков подвергает критике такую позицию, отмечая, что в период становления судебной власти и последовательной реализации в Конституции России и процессуальном законодательстве доступа к правосудию следует иначе смотреть на теорию предпосылок. Он отмечает, что такая концепция носила по-своему прогрессивный характер, т.к. ограничивала четкими критериями - определенными, пусть и большим количеством предпосылок - свободное усмотрение судей при принятии заявления о возбуждении дела. Теперь же при расширении сферы судебной защиты и признании права на обращение в суд за практически каждым лицом возникает необходимость иной теоретической и практической трактовки права на обращение в суд и самой динамики возбуждения дела в суде [19, с. 126].

К субъективным предпосылкам относится процессуальная правоспособность истца и ответчика.

Гражданская процессуальная правоспособность - это способность иметь гражданские процессуальные права и нести обязанности. Согласно ст. 36 ГПК РФ гражданская процессуальная правоспособность признается в равной мере за всеми гражданами и организациями, обладающими согласно законодательству Российской Федерации правом на судебную защиту прав, свобод и законных интересов [4]. В соответствии с ч.1 ст.17 ГК РФ она тесно связана с гражданской правоспособностью.

Согласно ст. 17 ГК РФ способность иметь гражданские права и нести обязанности (гражданская правоспособность) признается в равной мере за всеми гражданами. Правоспособность гражданина возникает в момент его рождения и прекращается смертью [3]. У юридических лиц правоспособность возникает с момента государственной регистрации, а прекращается при внесении в Государственный реестр юридических лиц сведений о ликвидации или реорганизации юридического лица [6].

Гражданской правоспособностью обладают не только граждане и юридические лица, но также организации без образования юридического лица. Так, в гражданском процессе могут участвовать трудовые коллективы, а также общественные объединения граждан, не обладающие статусом юридического лица. СК РФ (п. 1 ст. 70) предусматривает участие в процессе по делам о лишении родительских прав таких организаций, как комиссии по делам несовершеннолетних. Также возможно участие в гражданском процессе органов управления, которые не всегда обладают статусом юридического лица.

Под правом на предъявление иска по определенному гражданскому делу подразумевается предоставленная законом всякому правоспособному лицу способность, (правомочие) вызвать своим волеизъявлением деятельность государства в лице суда по осуществлению правосудия по конкретному гражданскому делу, т. е. по разрешению конкретного гражданско-правового спора. Наличие процессуальной правоспособности является необходимой предпосылкой указанного права, представляющего собой ее проявление в конкретном случае.

Процессуальную правоспособность было бы неправильно понимать как одно из проявлений гражданской правоспособности, именно отражение ее в процессе. Конечно, тот, кто правоспособен быть субъектом гражданских прав и обязанностей, не может не быть правоспособен и к защите своих прав. Между обоими видами правоспособности (гражданской и процессуальной) существует тесная связь. Однако связь не означает тождества.