Практики участия крепостных и помещиков в судебном процессе

Вместе с тем, в других случаях известно, что крепостные подходили к Екатерине Алексеевне или к Павлу Петровичу и передавали им челобитные лично. Здесь важное значение приобретает распорядок дворцовой жизни, необходимость учитывать который усложняет практики подачи доноса. Крепостным приходилось приходить к дворцу и ждать Екатерину или её сына, а иногда даже передвигаться по России в их поисках, как, например, крепостной Мещерского, Никитин, следовавший за Екатериной из Троице-Сергиева монастыря в Коломенское РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2403.Л. 10 об.. Кроме того, после тщательной подготовки, крепостным также необходима была сноровка для того, чтобы «поймать» монарших особ во время их прогулок и переездов.

Необходимо рассмотреть дела Теплова, Мещерского и Муромцева, где хопрактики обращения крепостных к Екатерине II и Павлу Петровичу хорошо задокументированы.

Дворовым Г.Н. Теплова пришлось убеждать сначала И.П. Елагина, состоявшего у приёма челобитных у Екатерины. Ему дворецкий Качеев от лица шестерых крепостных, Медведева, Семёнова, Лобанова, Янова, Тихановича, Пачекова, Рогова, подал жалобу на своего господина, придя к Елагину на первой неделе Великого поста 1763 г. (прим. Е.М. - т.е. с 3 по 6 февраля) в дом один, принеся также записку Рогова РГАДА. Ф. 7. Д. 2126. Л. 9..Качеев, между тем, не прекращал общения с Елагиным, хоть цели своей и не добился: «А между тем помянутого Елагина завсегда он прочил чтоб он по той челобитной доложил ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и оной обнадёживал, что он о том доложит. Но только не докладывал» Там же. Л. 9 об.. Записки Медведева, Лобанова и Семёнова, написанные об издевательствах Теплова, достались жене Теплова, как было упомянуто Там же. Л. 8-9.. После этого в конце июня 1763 г., Качеев, «согласясь он с помянутыми Лобановым и Семеновым написали и подаче самой ЕИВ вторичную челобитную и приложа ко оной одни они руки ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА подали» Там же. Л. 3, 11..

К сожалению, подробностей подачи жалобы неизвестно. Неизвестно в точности, жаловались ли крепостные императрице лично или подали ей донос через посредников. Возможно, личная аудиенция была единственным спасением доносителей, так как к тому времени, предположительно, приближённые Екатерины знали от Теплова, Елагина и Разумовского о том, что люди Теплова являются своего рода «personanongrata». Об этом может говорить и переговоры Г.Н. Теплова, Р.Л. Воронцова и А.И. Глебова после подачи жалобы крепостных Екатерине, учитывая то, что дело рассматривал именно А.И. Глебов. Вскоре, на третий день после доноса, он переговорил с крепостными лично, а после отослал их к прапорщику Московского батальона Попову, что стало ступенью к дальнейшей отсылке их в Сибирь Там же. Л. 1-6, 11-12, 16 об..

Как ранее было упомянуто, 11 июня 1775 г. 9 крепостных гвардейского капитана В.Ф. Мещерского, в составе Василия Афанасьева, Фёдора Петрова и других дворовых и крестьян, из Москвы пришли в Коломенское и жаловались сначала безуспешно Павлу Петровичу, а затем Екатерине II, после были отправлены к С.И. Шешковскому, в Тайную экспедицию при Сенате Там же. Л. 4-4 об., 8, 10 об.-11 об..

В результате проведения допросов у Степана Ивановича крепостные рассказали, в том числе, о том, как именно они подавали челобитные. Как было упомянуто, после рассказа 15-летнего Марквела Иванова об издевательствах, претерпеваемых от помещика, дворецкий Фёдор Петров вместе с лакеем Андреем Никитиным написали челобитную императрице. Далее, как выясняется из допроса дворового Василия Афанасьева,«Никитин в Троицком походе сперва подавал ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ, а потом и в Коломенское ходил же с тою челобитною, но не нашол случаю подать. Ту челобитную оставил на квартире в Коломенском, а как он шол из Коломенскаго в Москву, то слугою помещика его оной Никитин пойман и приведен в дом; помещик оного Никитина, за то, что он отлучался без спросу, посадил на чепь» Там же. Л. 10 об.. Без дополнительных знаний, как выясняется, к Екатерине Алексевне действительно было обратиться трудно.

В дальнейшем 8 дворовых Мещерского и один крестьянин«согласясь между собою от помещика бежали с тем, чтобы просить у ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГОВЕЛИЧЕСТВА, чтоб их всех от помещика взять и написать не только в солдаты, хотя в профосы; а коли лучше того уж нет, то хоть на каторгу, чего ради сперва ту челобитную, когда его императорское высочество изволит смотреть в окошко, в намерении только том, чтоб Его высочество по оной доложить ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОМУ ВЕЛИЧЕСТВУ ,а потому б и скорейшую резолюцию получить могли, они подавали, но его высочество челобитной не принял, а изволил сказать что он челобитен не принимает. После того как Ея величество стала садится в карету, то они подошед к крыльцу хотели о вышеписанном о всем Ея императорское величество просить и подать другую написанную Федором Петровым челобитную, но не допустили, а взяли под караул, и потом графом Брюсом были спрашиваны» Там же. Л. 11-11 об..

Как видится, крепостные здесь подошли и к окошку Павла, и к крыльцу, около которого, садилась в карету Екатерина (прим. Е.М. - не пройдя от крыльца и несколько шагов, что символизировало политическую «харизму» императрицы). Кроме того, им пригодилась челобитная Петрова, которую он оставил ранее «на квартире в Коломенском», так как Павел, как далее увидим, изымал челобитные, которые передавали ему для его матери.

Крестьяне С.Я. Муромцева 11 июня 1775 г., в составе Степана Васильева и его товарищей, жаловались в одно время и в одном месте с дворовыми В.Ф. Мещерского Там же. Л. 2-2 об.. 10 дней они шли из муромского поместья своего господина, кормясь милостынью. «Будучи же в дороге заставы проходили они мимо для того, что в проходящих ими деревнях жители сказывали им, чтоб они шли не тою дорогою, коя прямо в Москву, но другими, тут де вам и кормная будет» Там же. Л. 34.. В результате, 8 июня 1775 г. крепостные пришли в дворцовое село Коломенское, где «ночевали у овины на соломе. /да в последующие ночи там же/» Там же. Л. 30-33. Крепостные сообщают, что примерно 2 недели назад вышли от С.Я. Муромского и пошли прямо из Муромского уезда в Москву. 5 дней назад (от 12 июня) они были уже в Коломенском. На другой день (9 июня) они встретили Павла Петровича. На вчерашний день (11 июня) встретили Екатерину II..

Здесь, 9 июня «спрашивали они у работающих при дворце плотников, что не принимает ли Павел Петрович челобитен, и плотники сказали им, что де временем и он принимает, и того ж дня услышали они, что его высочество изволит гулять по берегу» Там же. Л. 32 об.. Тем самым, в отличие от крепостных Мещерского, видимо, обладавших меньшими знаниями о дворцовом распорядке, крестьяне Муромского смогли добиться личной аудиенции у наследника престола, узнав о его запланированной прогулке по берегу Москвы-реки.

Затем крепостные в тот же день «пришли все пред него [Павла Петровича] и, пав на колени, подавали ему челобитную, но Его высочество им сказал: нет, други, я не принимаю, как изволит матушка. Почему они и ожидали к ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО изволит выттить изо дворца, и не пойдёт ли куда гулять» Там же. Л. 32 об.-33.. Крепостным Муромцева пришлось ждать до 11 июня, - того же дня, когда, как впоследствие оказалось, подали донос дворовые Мещерского. В этот день после встречи с крестянами Муромцева у крыльца дворца, как видимо, Екатерина поехала из Коломенского. Но поездка была осуществлена не так, как планировалось. Судя из дальнейшего протокола допроса Степана Васильева, крестьяне Муромцева, чуть только Екатерина выехала из дворца, пятером остановили её карету на дороге.

Из протокола: «И вчерашней день как Ея величество изволила выехать из Коломенского, то они близ оного на дороге подавали Ея величеству челобитную. Но Ея величество принять не изволила, а только слышали они, что Ея величество с Государём цесаревичем что-то изволили переговаривать, и изволили поехать; они как остались то тутошний Управитель прислал к ним рассыльщика и челобитную у них взяли. А потом из них его Васильева призвали во дворец к графу Брюсу, который спрашивал его, для чего они подают челобитную, на что он, васильев, графу сказал. Те же обстоятельствы, ком в челобитной написаны, а граф ии приказал их всех отдать под караул в Коломенском и в ночи послали их с прочими таковыми ж содержащимися под караулом в Москву» Там же. Л. 33-33 об..

Таким образом, крепостные Муромцева присоединились к крепостным Мещерского, отправленным к С.И. Шешковскому. Но следствие далее не проводилось, возможно именно потому что «Ея величество с Государём цесаревичем что-то изволили переговаривать» Там же., как только получили челобитную от крепостных

В дальнейшем, как известно, следственные дела Муромцева и Мещерского из Тайной экспедиции были доложены Екатерине II и Павлу Петровичу, которые согласились с постановлением Тайной экспедиции. 18 июня императрица, говоря о постановлении, передала через А.А. Вяземского, что «соизволила по оному исполнение учинить», вернув в тогда же в Тайную экспедицию просмотренные ею челобитные РГАДА. Ф. 7. Д. 2403. Л. 41-42..

Тем самым, жалобы крепостных Мещерского, Муромцева и, более чем вероятно, Теплова были поданы лично Екатерине, в то время как крепостные Салтыковой и Завьялова жаловались правительнице через «дежурных» по принятию челобитных.

Рассмотрев обстоятельства подачи доносов правителям, необходимо отметить, что практики инициации судебного процесса являются актуальным предметом для дальнейших исследований. Судебные дела позволяют понять, что именно должны были сделать помещичьи крестьяне и дворовые, чтобы их донос был услышан правителем, какие стратегии подачи жалоб применялись.

Проводя анализ практик подачи доносов крепостными важно понимать, что все данные практики были запрещены по указам. Являлись преступниками как сами крепостные, так и те, кто им помогали в дороге. Были преступниками и те, кто показали крепостным, куда подать жалобу (прим. Е.М. - как, например, плотники в Коломенском, рассказавшие крепостным о прогулке Павла Петровича по побережью РГАДА. Ф. 7. Д. 2403. Л. 32 об.). Кроме того, нарушали закон и те, кто писал крепостным челобитные и поверенные письма. Отдельно вопрос о написании челобитных и об их цене рассмотрен в следующем параграфе.

3. Практики написания и покупки челобитных

В результате анализа нормативной базы и правоприменения в настоящей работе стало ясно, что жалобы крепостных на помещиков в конфликтных ситуациях вне сферы действия нормативной базы по «слову и делу», были сопрежены в каждый случае с противозаконными действиями. Тем не менее, крепостные писали челобитные. Более того, они обращались к профессиональным писарям для того, чтобы написать жалобу, видимо, не доверяя собственной компетенции. Вместе с тем, интересно, что и помещики не всегда просили писать челобитные собственных служителей, иногда составляя их сами или прося помощи сторонних людей.

В связи тем, появляется целый ряд вопросов. В каких случаях помещики и крепостные писал челобитные друг на друг друга сами, а в каких им помогали сторонние люди? Как крепостные находили того, кто им напишет челобитную? Какой могла быть цена написания челобитной на «теневом рынке»? В какой мере помощь писаря могла включать не только написание челобитной, но и предоставление других услуг? Писали ли помещики челобитные на своих крепостных за деньги?

Как станет понятно из анализа данной темы, материалы для анализа социальных практик появляются здесь в большей степени именно в тех случаях, когда крепостные платили писарям за написание челобитных. Процесс работы с текстом самих крепостных либо помещиков, сопутствующая написанию челобитных обстановка не отражены в источниках.

Помещики не платили никому за написание челобитной, по крайней мере, в 7 рассмотренных мной делах. Тем не менее, иногда они обращались к писарям не из числа собственных крепостных. Так, служитель действительного статского советника Алексея Кириловича Лихорева служитель Максим Новиков, помог Милославскому написать донос на Сезикова и других крепостных РГАДА. Ф. 372. Оп. 1. Д. 4796. Л. 1.. Но о плате Милославского за челобитную, естественно никого не допрашивал, как и Новикова не допрашивали о его зароботке.

В некоторых случаях дворяне писали челобитные сами. Так, например, Сабаким самостоятельно написал челобитную на Иванова и Михайлова, пытавшихся его убить РГАДА. Ф. 372. Оп. 1. Д. 5771. Л. 1-1 об..

Однако в остальных случаях просили написать челобитные своих служителей, знающих канцелярский язык. Челобитные Пашкова на Шилина и Васильеву писал его служитель Клим Труханов РГАДА. Ф. 372. Оп. 1. Д. 4808. Л. 1-1 об., 22-22 об.. Жалоба Лопухина на Татаринова была написана его служителем Василием Петровым, который, впоследствие, взял на расписку горе-отравителя лошадей РГАДА. Ф. 372. Оп. 1. Д. 4872. Л. 1-1 об., 15 об.. Первую челобитную Шиловского о Лотышеве писал его служитель Сергей Васильев, а прошение об отправке Лотышева в Сибирь с женой писал уже служитель Иван Лукьянов РГАДА. Ф. 372. Оп. 1. Д. 4886. Л. 1-1 об., 10-10 об.. Челобитная Леонтьева о жаловавшемся императрице в 1767 г. крестьянине Кузьмине была написана поверенным служителем Сергеем Толмачёвым РГАДА. Ф. 400. Оп. 2. Д. 15221. Л. 1.. Вместе с тем, поджигатель и вор Петров был приведён в Алексинскую воеводскую канцелярию при челобитной его помещицы Кисленской, но в деле не указано, привела ли помещица его канцелярию лично или попросила других РГАДА. Ф. 400. Оп. 2. Д. 14683. Л. 1..

Крепостных, напротив, тщательно допрашивали для того, чтобы выявить их помощников, а значит соучастников таком преступлении как жалоба на помещика. Именно вследствие этих допросов стало известно, что крепостные Муромцева и Завьялова платили писарям за то, чтобы они написали донос. Необходимо также отметить, что интерес следователей к тем, кто был соучастниками в подаче челобитных является причиной сохранности челобитных Муромцева и Завьялова. С другой стороны, делопроизводственных материалах отложилась также жалоба крепостных Мещерского, возможно из-за того, что это дело было скреплено вместе с делом Муромцева. В свою очередь, жалобы крестьян и дворовых Салтыковой, Теплова и Карабановой в материалах отсутствуют.

В деле Д.Н. Салтыковой не приводится каких либо сведений о челобитных, поданных Савелием Мартыновым и Ермолаем Ильиным А.И. Глебову и К.Г. Разумовскому на имя императрицы летом-осенью 1762 г., кроме самого наличия доносов РГАДА. Ф. 264. Оп. 5. Д. 5. Л. 29. Студенкин Г.И. Указ. соч. Т. 10. С. 497. Грибовский В.М. Указ. соч. С. 7-8.

Челобитную на имя Екатерины о преступлениях В.Ф. Мещерского в июне 1775 г. писал один из челобитчиков, сын дворецкого, Фёдор Петров, которому также давал советы Андрей Никитин, который ранее хотел подать жалобу на господина императрице и ходил с челобитной Троице-Сергиев монастырь и в Коломенское. Сам Никитин, как было упомянуто, был пойман на обратном пути слугой помещика и посажен на цепь РГАДА. Ф. 7. Д. 2403. Л. 10 об..

Крепостные Г.Н. Теплова шестером самостоятельно написали челобитную и подали её И.П. Елагину РГАДА. Ф. 7. Д. 2126. Л. 8-9.. Следующую челобитную написали уже только трое крепостных, Качеев, Лобанов и Семёнов и подали её Екатерине II в июне 1763 г. Там же. Л. 3, 11. Их жалоба, однако, к делу не приобщена.

Андрей Романовский, дворовый А.А. Карабановой, в июне 1774 г., будучи в Москве написал челобитную об убийстве Турыкина для подачи в Полицмейстерскую канцелярию. Возможно он воспользовался чьей-либо помощью, и, возможно, небезвозмездно, но об этом следователи на допросе спросить забыли. Далее, как известно, Романовский рассказал о записке господским людям Карабановой и записку у него отобрали РГАДА. Ф. 7. Д. 2414. Л. 1-5 об..

Разберём непосредственно дела Мумромцева и Завьялова. Крепостные муромского подпрапорщика Саввы Яковлевича Муромцева обратились к сельскому писцу Петру Васильеву в июне 1775 г. Среди них были сбежавшие от него и ранее упомянутые Степан Васильев, Степан Савельев, Федор Дмитриев, Семен Иванов, Матвей Михайлов. Как отмечалось выше, крестьяне были вынуждены сбежать для подачи доноса, убоявшись пыток за непоимку беглых. Возможно, они восхитились соцким соседнего поместья, который незадолго до этого пожаловался на Муромцева в Муромскую воеводскую канцелярию.

Вместе с тем, крестьяне возможно понимали всю неисполнимость поставленной ими цели. Именно поэтому они решили не писать челобитную самостоятельно, а поручить это дело профессионалу. Из допроса крестьянина Степана Васильева, проводимого 12 июня 1775 г., становится известна стратегия крепостных в поисках помощника. Перед крепостных встал вопрос о дальнейших действиях, и «пошед дорогою прямо в Москву вздумали на дороге написать челобитную о налогах (прим. Е.М. - видимо слово употреблено как синоним слова «обиды») от помещика своего» РГАДА. Ф. 7. Д. 2403. Л. 30-30 об..

В дальнейшем на допросах доносителей спрашивали не только о том, кто написал челобитную, но и отом, кто их надоумил к этому.Как признался Степан Васильев: «Челобитье ж подавать их ни кто не научал, а вздумали сие сами потому ,что жить у господина от причиняемых разных побоев и мучительств стало не сносно» Там же. Л. 33 об..

В дальнейшем, «поворотя влево, пошли мимо разных деревень, сказываясь везде, где их ни спросят, куда идут, в Москву с прозьбою к Всемилостивой Государыне от смерти и спрашивали по деревням пища написать челобитную, и, будучи в одной деревне Липне /а чья не знает / (прим. Е.М. - запись канцеляриста, переписывающего допрос), по спросу их о писце баба сказала им, что есть в сельце Крутцах /кое разстоянием от их деревни вёрст до 150/ (прим. Е.М. - та же природа записи) земский Пётр Васильев. Он вам напишет челобитную, почему они и пошли все в село Крутцы но он, Васильев, пошёл наперёд, а товарищам своим велел идти позади, и пришед он к тому селу, увидел одного человека с косою и с лошадью, работающего на поле, который спросил его, Васильева, что он за человек, и откуда и куда идёт, а он, Васильев, расказав ему о себе и что он идёт в Москву с прозьбою на помещика своего, спрашивал того человека, кто у вас есть Пётр Васильев. А тот человек спросил его, на что де тебе его. А он, Васильев, сказал ему, что надобно мне и товарищам моим, кои к нему и пошли, написать челобиную Всемилостивой государыне на помещика своего, рассказав ему о налогах. На что тот человек сказал, что я, де, Пётр Васильев, почему он , Степан, и стал его просить о написании челобитной, но он, Пётр, сперва отговаривался, что долго надобно челобитную писать. Однако как он, Степан, говорил, ему пожалуй, что хочешь возьми за труды, да напиши, то оной Пётр Васильев и согласился, и поехал домой.А он, Степан, Пошёл в другую деревню, /но как ее звать и чья не знает/ (прим. Е.М. - та же природа записи) потому что у него болят ноги то отдохнуть. А при том и дождался товарищей, кои с ним о сём так согласились, и ночевав в той деревне, на другой день пришли к нему и товарищи его, и с собою принесли челобитную, сказав ему что челобитную Пётр Васильев написал. А потом пошли прямо в Москву. И будучи в дороге 10 дней и кормясь милостнею, назад тому дней с пять пришли в Коломенское, в котором и ночевали у овины на соломе» Там же. Л. 30 об.-32..

Мы видим, что сельский писарь не стал тот час представляться крепостным, но сначала начал говорить о Петре Васильеве не как о себе, а как о чужом человеке. До того, когда крепостные поведали писарю о природе их просьбы, Пётр спросил: «на что де тебе его». Дальнейшая краткая запись в протоколе запроса («пошли написать челобиную Всемилостивой государыне на помещика своего, рассказав ему о налогах») в действительности может обозначать длительный разговор, которые провели крепостные с писарем, уговаривая его помочь. Тем не менее, Пётр Васильев «сперва отговаривался, что долго надобно челобитную писать», а, возможно, боясь преследования властей за пособничество владельческим крестьянам Там же..

Степан Савельев, Фёдор Дмитриев, Семён Иванов и Матвей Михайлов показали то же самое, что и Степан, достроив картину его челобитной. А именно, когда Степан Васильев остался отдыхать в другой деревне из-за того, что у него были больные ноги (прим. Е.М. - возможно, они болели от долгой дороги), где и заночевал, Савельев с товарищами «пришли прямо к писцу Петру Васильеву и его дожидались в доме, которой как приехал, то по прозьбе их и написал им челобитную, за которую и взял с них один рубль. И на другой день пошли от него, и пришли к Васильеву в деревню в коей он их дожидался» Там же. Л. 34-34 об.. Можно предположить, что писарь не стал прерывать своей работы в поле с косьбой и лошадью и только через некоторое время пришёл к крестьянам. Вероятно, написание челобитной потребовало от него всего вечера и, может быть, даже ночи. В результате получилось 6 листов, где обстоятельно были описаны все преступления Муромцева, которые вспомнили крепостные.

Живописуя ужасы, происходившие в не столь далеко находящейся от него деревне, Пётр Васильев, то и дело вставлял в челобитную обращение «сирота», которое перестало быть необходимым для челобитных ещё в 1702 г., но использование которого по его замыслу могло бы помочь крепостным Там же. Л. 5-7 об..

Необходимо отметить, что единственным, кто не стал оговаривать Петра Васильева в написании крепостным челобитной, был Фёдор Дмитриев. Он сказал, «что научали их челобиную писать прежде хождения их и живущие с ними в месте, и около их других помещиков крестьяне, когда случалось им о налогах и о убивствах помещиком их крестьян, с теми другими крестьянами разговаривав» Там же. Л. 34 об.. Неизвестно, хотел ли он спасти Васильева, или просто отдать ему дать уважения. Так или иначе, остальные крепостные рассказали о том, что Васильев им помог, причём неизвестно, были ли они добры или злы на него, за то, что он оказал им помощь, тем самым подведя у пытке.

Что интересно, о дальнейшей судьбе Петра Васильева из материалов дела неизвестно в то время как крепостные Муромцева и Мещерского по определению Тайной экспедиции, утверждённому Екатериной II и Павлом Петровичем, были сосланы в Нерчинск Там же. Л. 41-41, 47, 50, 67 об..

Другое дело, связанное с теневой экономикой написания челобитных, было инициировано по жалобе Павлу Петровичу крестьянина Тихвинского уезда, Тимофея Петунова, на своего помещика Завьялова. Дело было инициировано занимающимся бумагами и прошениями статс-секретарём Екатерины А.А. Безбородко 6 октября 1780 г. РГАДА. Ф. 7. Д. 2564. Л. 1-2 об..

При крепостных Сакнт-Петербурге нашли две черновых черновых в Санкт-Петербургское губернское правление и начали выяснять, кто помог им их написать Там же. Л. 1.. По допросу Тимофей Петунов показал, что, когда они пришли в Санкт-Петербург в августе 1780 г. для того, чтобы подать прошение Павлу Петровичу на своего помещика, они начали искать писца, который бы им помог. Далее из рассказа Петунова история развивалась следующим образом: «…и на последок пришел он с Петровым [прим. Е.М. - имеется в виду крестьянин той же деревни Артемий Петров] двое к церкви Владимирския богородицы и увидя одного церковника стоящаго у церкви подошед просили его как грамотея, чтоб он написал им на помещика челобитную, а оной дьячок скзал. «Я де вам писать не могу, а знаю де я кабинетскаго канцеляриста, которой де челобитныя писать горазд». И они прочили того дьячка, чтоб он им того канцеляриста указал. Оной дьячок по той их прозьбе к канцеляристу и отвёл, который живёт в преображенскм полку и зовут его Александр Степанов; пришедши ж они к Степанову сперва расказали о налогах на них от помещика и потом просили его чтоб он написал им челобитную для подачи великому князю. Но он им сказал, что Великой князь челобитен не принимает, а надо де подать государыне. И они ему сказали: «Ин де пожалуй напиши к Государыне». Степанов спросил их: «Есть ли у вас от миру верющее о подаче такой челобитной письмо, на что они сказали, что нет. Ионой Степанов сказал. А коли де письма нет, то де и челобитной писат не можно. На что они сказали: «Да мы де люди слепыя не знаем как и письмо та написать, так разве вы напишите. А мы вашей милости заплотим за труды». После сих слов оной степанов написал им верющее письмо, кое они подали при челобитной и взяв с них два рубля отдал им и велел идти в деревню, чтоб они то письмо дали подписать приходскому попу и церковникам, а равно и окольним крестьянам» Там же. Л. 5-6 об..

Как оказалось, кабинетский канцелярист Александр Степанов, который, по словам Петунова, работал в Преображенском полку Там же. Л. 5., оказался уже бывшим канцеляристом, работавшем нелегально.

А именно, будучи допрошен после всех крепостных, Александр Степанов рассказал свою историю: «Отец его Степан Петров был ведомства канцелярии от строений архитектурии за подмастерья и находился при строении Невского монастыря, а в 1756-м году умер. Он Александр по смерти его обучась грамоте определился в службу в 1758 году в кантору строения невскаго монастыря писарем. И во оной находился по 1768 год. А в том году по прошению его определен в кабинет ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА и был у тайного советника Стрекалова при письменных делах копеистом по 1775-й год, и им произведен в 1779-м году [прим. Е.М. - видимо имеется в виду 1769 г.] подканцеляристом, в 1774-м годех канцеляристом. А как господин Стрекалов от службы уволен, то взят он, Степанов, к брегадиру Безбородке. У коего так же при письменных делах находился по генварь месяц 1778 года» Там же. Л. 12-12 об..

Выясняется, что далее стремительная карьера канцеляриста пошла на спад и от влиятельного графа А.А. Безбородко он был «за нехождение к должности и пьянство отослан к тайному советнику Олсуфьеву, а от него в герольдмейстерскую кантору для определения к другим делам. Пропитание ж имел от жены своей, кою взял назад тому четвертой год с довольным по состоянию своему приданым» Там же. Л. 12 об-13..

На самом деле выясняется, что Степанов «халтурил» нелегальным написанием челобитных. Возможно, не только священник церкви Владимирской богородицы помогал ему находить клиентов, но и другие люди. Тем не менее, представляется, что именно священники лучше кого бы то ни было подходили на роль помощников в зароботках на нелегальном написании челобитных, поскольку всегда могли найти клиетов среди своих прихожан. Клиентами могли быть крепостные, которым жаловаться на господ по указам было запрещено, или, что менее вероятно, колодники. Помощь церковнослужителей крепостным в нелегальном написании челобитных за деньги прослеживается мной, в частности, из других дел 80-90-ых гг., рассматриваемых в Московском регионе РГАДА. Ф. 7. Д. 2627. Л 20 об.-32 об. Так, например, в 1783 г. крепостные П.Я. Толтого Осташковского уезда Тверской губернии, среди которых в дальнейшем более 1200 крестьян которого взбунтовались из-за высоких поборов, отправили в г. Осташков, находящийся на озере Селигер, выборных Михайлу Сафронова и Александра Леонова. Крестьянебыли недовольны высокими барщиной и оброком в имении, ведь они знали, что помещик задолжал деньги в Дворянском банке, с чем связано их бедственное положение. Поэтому сотский Александр Леонов и крестьянин Михайла Сафронов собрали в вотчине 20 рублей с 120 крестьян нескольких окрестных деревень, которые передали выборным.

Далее выборные отправились в Осташков, где ранее познакомились с Семёном Ивановым, поверенным живущей по соседству помещицы Анны Алексеевны Ланской. Здесь они нашли дьячка, Захара Филиппова, у которого остановились. Через некоторое время к нему в квартиру зашёл Семён Иванов и написал по предварительной договорённости за 5 рублей крепостным фальшивую копию указа 16 ноября 1781 г.( См.: ПСЗ. Собр. 1-е. Т. 21. № 15277. С. 303-304 (16 ноября 1781 г.)), в котором было прописано выдуманное писарем разрешение крепостным крестьянам переселяться и переходить в государственные крестьяне, мещане или в купцы. Служитель сказал крепостным идти с этим указом сразу к судьям, но, по их заверению, все местные суды были подкуплены помещиком. Тогда он написал, будучи по его словам уже изрядно пьяным, две челобитные, включая прошения на имя Его Императорского Величества (Павла I) и на имя Санкт-Петербургского наместника о взятии крестьян в казённое ведомство. Дьячку, в свою очередь, за гостеприимство писарь и крестьяне поднесли штоф вина, которое дополнило те напитки, которые у дьячка уже были. РГАДА. Ф. 7. Д. 2996. Л. 7-10, 16 об.-17 об. В феврале 1797 г. 60-летний крепостной Савелий Никифоров отправился из тульского сельца Жадома к Павлу I, чтобы пожаловаться на то, что его господин, бригадир Иван Никитич Ефремов, отягощает крепостных поборами и даёт им мало земли. Воодушевила к доносу крестьянина проповедь священника Алексея Иванова, произнесённая им в воскресенье 1 февраля по совершении литургии, после чего он вышел с крестом и сказал, что есть указ о возможности подавать доносы на господ, если «крестьянам от господ своих есть налога». Ему, Савелию, он говорил: «Савелий, ты куда глядишь, ваша нужда крайняя» (прим. Е.М. - хотя на допросах священник отрицал своё соучастие в деле). В результате, Савелий после проповеди начал собирать деньги. Он убедил крестьян каждого дома, где проживает два брата, в родном селе Жадом отдать 50 копеек на дорожные расходы а сам 5 февраля ушёл в город Чернь. Здесь он нашёл знакомого однодворца Прокофия Афанасьева, с которым они прогулялись по городской площади, где нашли мещанина и писаря городового магистрата Григория Тимофевича Кулакова. За плату в 70 копеек в доме Прокофия он написал прошение от лица крестьянина на имя Его Императорского Величества. Импульс, приданный делу, закончился за 9 вёрст до Москвы, когда Савелий услышал, что таковых просьб не принимают и за их подачу наказывают. Он вернулся в поместье, откуда помещик 27 марта отдал его в Чернский уездный суд о непослушании своего крепостного.Мы видим, что священник Иванов повлиял непосредственно на сбор средств для написания челобитной, хотя его знакомство с писарем сомнительно..

Также возникает вопрос о том зачем бывший канцелярист Степанов попросил у крепостных поверенное письмо. Возможно, он считал, что наличие поверенного письма у крепостных поможет ему избыть больших наказаний, потому что в случае его отсутствие бывший канцелярист А.А. Безбородко мог быть наказан за укрывательство беглых. Возможно, однако, степанов хотел только заработать написанием поверенного письма больше денег, ведь они ему как безработному требовались, несмотря на то, что его жена 4 года назад получила большое приданое. Приданого к концу 1780 г. могло и вовсе не остаться РГАДА. Ф. 7. Д. 2564. Л. 12 об, 15 об..

Так или иначе, Тимофей Петунов отправился вместе с Артемием Петровым в вотчину, откуда вовратился к Степанову уже с другим крестьянином, Сидором Красиковым: «Почему они и ходили с письмом в вотчину и просили священника Михаила Максимова и церковников, а также и крестьян, чтоб они приложили к тому письму руки. Кои по прозьбе их и подписались. А по подписании вышеписанных двух крестьян [Артемия Петрова и Герасима Ларионова] остались в деревне а вместо их пошед с ним крестьянин Сидор Красиков. По приходе сюда пришли они прямо к Степанову и просили.Почему они ту челобитную и подали. За писание ж челобитной Степанову передавали они в разные времена как деньгами так на вино и прочее рублей до двенадцати. Жили ж они здесь в квартире у него, Степанова» Там же. Л. 7-7 об..

Необходимо отметить, что такая большая сумма связана, отчасти, с тем, что во время своего пребывания в столице крепостные жили у Степанова. Со временем он написал им две черновые челобитные в Санкт-Петербургское наместничество. После этого пришёл музыкант обер-егермейстерского корпуса Семён Пурьер, друг семьи Степанова, и переписал начисто доношение за 50 копеек. На другой день, поскольку Степанов сказал крестьянам, что лучше подать челобитную государыне, Пурьер пришёл вновь и сделал ту же работу за 25 копеек. Степанов советовал подать эту челобитную графу А.А. Безбородко, принимавшему тогда прошения на имя императрицы Там же. Л. 8-8 об, 10-11, 15.. Несмотря на свой заработок, Степанов, как видится, сделал не так много и мог получить меньше. Ведь, например приведённая в деле черновая челобитная в Санкт-Петербургское правление состоит всего из 3 листов Там же. Л. 3-3 об..

Тем самым Степанов использовал известные ему по службе сведения, чтобы направить крепостных к А.А. Безрабодко. Тем не менее, он недооценил риска и возможности возбуждения судебного дела в дальнейшем. На судебных допросах одним из предметов разногласий крепостных, С. Пурьера и А. Степанова был вопрос о том, кто именно решил жаловаться Екатерине. По словам доносителей: «… Степанов наставил подать челобитную Государыни, а мы по его словам оную и подали» Там же. Л. 9 об.. По словам Семёна Пурьера: «Сказал [Александр Степанов] напиши еще челобитную к Безбородке, а он де подаст ее Государыни, на сие он сказал, да не важно ли, я де писать боюсь, потому что на имя государыни, и чтоб мне за это чего не было. А Степанов ему сказал, чево ты опасаешся, ты видишь что я на черно писал, так что будет ли нет ли мне, а тебе ничего не будет. Почему он Пурьеров ту челобитную и написал. И Степанов ему с черной сказывал» Там же. Л. 10 об.. Сам же Степанов отрицал тот факт, что именно он посоветовал крепостным жаловаться императрице, что было запрещено. По его версии в первый день он им сказал: «лучше де подать в наместничество, и мужики сказали, да там де долго резолюции не получим. Однако ж он Степанов челобитную написал начерно в здешнее губернское правление и поехал к знакомому Пурьеру…». На второй день крепостные «стали у него просить челобитной… не подавать в наместничество, там де не скоро выйдет резолюция». Вместо этого они сказали «лутче де подайте Безбородки так де от государыни скорее выйдет резолюция». Степанов признался, что только тогда взял с крепостных 6 рублей и написал, как они просили, государыне. Вместе с тем, по его словам, он «прежде челобитные государыне а равно и в присутственные места ни о чем не писал»да и сие он учинил единственно от одного только своего пьянства, в чем и приносит повинную и просит в вине своей у ЕЯ ИМПЕРАТОРСКОГО ВЕЛИЧЕСТВА всемилостивейшаго помилования» Там же. Л. 14 об.-15 об.. Тем не менее, умысел Степанова подать челобитную именно императрице был доказан.

Крепостных, как видно, также спрашивали, знают ли они, что им нельзя жаловаться на господ. На очной ставке, однако, Петунов утвердился на своей версии, согласно которой «Степанов того, чтоб на помещика не подавать челобитной им не говорил, а сам советывал подать им челобитную государыни, а есть ли б он нам онакой [прим. Е.М. - видимо речь идёт об указе 22 августа 1767 г.] толко дал, что челобитен государю на помещиков подавать не велено, то б они его послушали, и челобитной на помещика своего не подали Там же. Л. 16 об..

Подписавшиеся в верющем письме в дальнейшем были сысканы по предложению А.А. Вяземского 10 октября 1780 г. Новгородским наместническим правлением Там же. Л. 17-17 об.. Само же верющее письмо было прислано в наместничество из Тайной экспедиции 14 октября Там же. Л. 20 об.-22.. Они были наказаны в числе 43 человек виновных в непослушании Завьялову крестьян ударами кнута и ссылкой на Днепровскую линию с зачётом помещику в рекруты Там же. Л. 28 об.-29..

Писцу Степанову повезло гораздо меньше, чем Васильеву, упомянутому в рассмотрении предыдущего дела. 18 октября 1780 г. А.А. Вяземский написал У.С. Потапову письмо с просьбой по приказанию Екатерины II отослать бывшего канцеляриста А. Степанова, «которой обращался во всегдашнем пьянстве», в смирительный дом Там же. Л. 23.. Не помогло и то, что на допросах 29-летний бывший канцелярист Степанов раскаивался в содеянном и сказал, что всё «учинил единственно от одного только своего пьянства» РГАДА. Ф. 7. Д. 2564. Л. 12 об, 15 об.. Видимо императрица знала о выгнанном от графа А.А. Безбородко за пьянство канцеляристе Там же. Л. 15 об. и смягчила его вину Там же. Л. 8-8 об; 10-11, 15..

Подводя итог изучению практик написания целобитных и практик их покупки необходимо нельзя не отметить значительную разницу между жалобами дворян и крепостных. Тогда как помещикам в большинстве случаев челобитные писали их люди, подача прошения для крепостных была для них громадным трудом, начиная с решения написать жалобу, заканчивая её подачей. В связи с этим возникали ситуации, когда крепостным требовалась квалифицированная помощь в написании доноса, в связи с этим иногда они обращались к нелегально работающим писцам, рискующим так же как и господские люди и крестьяне, быть наказанными.

Следует отметить, что анализ «теневого рынка» челобитных сочетает подходы экономической истории, микроистории и истории права и является актуальным направлением для дальнейших исследований.



4. Внесудебное влияние помещиков и крепостных на судебных процесс

Помимо описания практик подготовки к подаче челобитной и непосредственной её подачи, необходимо сказать также о внесудебных факторах, влияющих на судебный процесс. Ведь качество рассмотрения дела, обстоятельства вынесения приговора в каждом случае в большой степени зависели от того или иного вмшеательства сторон в нормальный ход урегулирования судебного конфликта.

В первую очередь, необходимо сказать о слабой способности крепостных влиять на судебный процесс какими-либо иными способами, чем участвуя в установленных законом процедурах следствия. Редкие исключения доказывают правило. Так, например, после того как известные читателю доносители Мартынов и Ильин 24 апреля 1762 г. сбежали от Салтычихи, чтобы подать на неё жалобу, восставшие крепостные сёл Вокшино и Бегичево, деревни Телячково, находящейся близ Вокшино, собрали средства на судебное преследование их госпожи. Из челобитной Салтычихи, поданной ей 17 июля для усмирения восставших крестьян села Бегичево, следует, что староста села Вокшино, Родион Титов, укрывающийся в Бегичево подговорил крестьян отказаться от 6-ти подвод сена (прим. Е.М. неизвестно, своего или господского) для отправки его родственнику Титова в Москве, поручику Василию Иванову, чтобы он «всячески противодействовал» Дарье Николаевне Там же. РГАДА. Ф. 400. Оп. 5. Д. 760. Л. 2-2 об..

Вероятно, дача крепостными взятки в мае-июле 1762 г. Там же. Л. 1-1 об. Данный случай произошёл в промежутке с мая по июль, так как в челобитной Салтычихи о присылке воинской команды для подавления восстания в селе Вокшино и деревне Телячково от 17 мая о собрании Титовым шести подвод для присылки в Москву не упоминается. не помогла им в деле против Салтычихи, чьё влияние в приказной среде Москвы было сильным. Так или иначе, дело вышло из горизонта московской волокиты тогда, когда Мартынов и Ильин пришли в Санкт-Петербург и подали жалобу на имя Екатерины.

Между тем, из сказки 1765 г. собранной во время проведения третьей генеральной ревизии в селении Бегичево Шахова стана Московского узеда Московской губернии следует, что в нём 103 мужчины остались жить после ревизии 1743 по 1747 гг., а вместе с новорождёнными в Бегичево жило 189 человека мужского пола РГАДА. Ф. 350. Оп. 2. Д. 1867. Л. 246, 260.. Можно предположить, в связи с этим, что 6 телег сена были значительной потерей для хозяйства.

Другое дело, связанное с убийством 27 июня 1777 г.тремя крепостными их односельчанки Федосьи Ивановой для завладения её приданым РГАДА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 5340. Л. 1, 30. (прим. Е.М. - такие дела не попадали в выборку) так же, вероятно, связано с подкупом крепостными чиновников или, по крайней мере, с внесудебным вмешательством крепостных в судебный процесс.

Дело было инициировано в конце июня-начале июля 1777 г. по доносу надворного советника Михаила Рословлева в Коломенскую воеводскую канцелярию. После, однако, дворянин жаловался в Московскоскую губернскую канцелярию в конце сентября 1777 г. и 13 февраля 1778 г. о непорядочном производстве по делу в канцелярии и самом деле Там же. Л. 1-1 об., 9-9 об., 10-11, 27 об.-28 об..

Одним из главных фигурантов дела был матёрый вор Никита «Какура» Васильев, ранее неоднократно замеченный в кражах. В челобитных помещик сообщает, что канцелярия более чем 7 месяцев не собирала доказательств по делу. Кроме того, в ней, якобы, разрешали подсудимому ходить в город и общаться с главным свидетелем по делу, дворовой жёнкой Прасковьей Ларионовой. Так, например, однажды Какура по свидетельству Прасковьи пришёл к ней и сказал, «чтоб о подговоре Федосьи Ивановой она его не оговорила напрасно» Там же. Л. 1-1 об., 9-9 об., 26 об.. Вместе с тем известно, что крепостными было украдено у Ивановой 1000 рублей, из которых он, по свидетельству Ларионовой получил с остальными тремя убийцами «равную долю». Это факт не может не вызвать подозрения в «задабривании» чиновников подозреваемым РГАДА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 5340. Л. 9-9 об., 39..

В результате расследования Какура был освобождён на расписку и отдан помещику, который, однако, запрещал священнику и служителям принимать его на поруки Там же. Л. 33 об.-36 об., 39 об.. Можно сравнить ситуацию в Коломенской канцелярии, к примеру, с ситуацией в колодничьей избе Бежецкого магистрата, где двери были открыты для посетителей, а преступники часто пили вместе с конвойными, которые разрешали им различные игры. Кроме того, по словам исследователя А.Б. Каменского «условия содержания в колодничьей избе, отсутствие решеток на окнах и кованых желехных дверей способствовали частым побегам заключенных, которым, чтобы выбраться на волю достаточно было выбить оконную раму»Каменский А.Б. Повседневность русских городских обывателей… С. 249-250.. Тем самым, можно предположить, что крепостные, даже без дачи взяток, в некоторых случаях, имели относительную свободу передвижения, находясь в остроге.

Во вторых, необходимо перейти от в редких случаев влияния крепостных на процесс к широко встречающейся практике влияния на суды помещиков. Последовательно разберём практики влияния, используемые помещиками как в делах по доносам крепостных на помещиков, так и в делах по челобитным дворян на их крепостных.

Исследуя практики участия в судебных делах последовательно, необходимо отметить, что помещики могли запугивать или, наоборот, задабривать крепостных ещё перед тем, как они шли в суд для подачи доноса.

Так, например, Салтычиха говорила своим крепостным: «Вы мне ничего не сделаете… сколько вам ни доносить, мне они все ничего не сделают и меня на вас не променяют»Студенкин Г.И. Указ соч. Т. 1. С. 498-499..

Теплов демонстрировал крепостным указ о неподаче челобитных крепостными на помещиков и говорил: «Вы де знаете, что меня государыня жалует, и я де человек дельной. И меня де государыня за людей своих потерять не захочет. И мне де всегда могут больше поверить, нежели слугам». Также он говорил это крепостным, призывая их по одиночке РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2126. Л. 10 об.. Когда Качеев с Лобановым и Семёновым уже подали Екатерине вторичную челобитную, Теплов вторично призывал крепостных к себе, каждому говоря, «…чтоб они о показанном мужелостве и сквернодействии на него не сказывали. А оные хотя о том и будут ево спрашивать никогда не скажет имени де, пытать не будут. А пытать де будут вас.» Там же. Л. 11 об.. Тем самым, он в последний раз попытался показать крепостным, насколько бессмысленно их желание судиться с Тепловым, тогда как лучше обо всём договориться без суда.

С другой стороны, когда помещики узнавали о том, что крепостные собираются на них жаловаться - они заточали доносилей.

Первый приходящий на ум случай - заточение Алексея Романовского за то, что он написал жалобу о совершении убийства Турыкина по приказу своей помещицы А.А. Карабановой. Как известно, за это деяние он был заточён на 16 месяцев под караул, два раза пытался бежать и чудом остался жив. Наздор за Романовским в селе Зыково, где он был заточён вместе с женой, был осуществлён крайне методично. Незадолго до первого побега крепостного для подачи жалобы Москве в начале сентября 1775 г., помещица приказала «из того сельца Зыкова из господского дому, где он с женою содержались, дворовых людей всех развесть по другим деревням» РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2414. Л. 1об.-2.. Тем самым, надзор в данном случае затрагивал интересы не только заключённого, но и населения всего села.

В других случаях помещики заточали уже тех крепостных, которые подавали на них донос и были присланы в имение по решению судебных органов. В результате доносов на Д.Н. Салтыкову, Давыд Иванов и Федот Богомолов были наказаны плетьми и отправлены в заключение под караул: первый в село Троицкое, а второй - в деревню Бегичево. Первому из них удалось сбежать, в то время как второй сидел в заточении с 1759 по 1762 гг. РГАДА. Ф. 400. Оп. 5. Д. 760. Л. 2об-3. РГАДА. Ф 7. Д. 2076. Л. 14об. Между тем, заточение в поместье приравнивалось к пытке и официально запрещалось в поместье как мера наказания для помещичьих крестьянТихомиров М.Н., Епифанов П.П.Указ. соч. Гл. 20, ст. 92..

С другой стороны, доносивших крепостных могли заточить после их поимки, в то время когда они шли подавать донос или уже возвращались. Так, первого доносителя на князя В.Ф. Мещерского, Андрея Никитина, поймал слуга помещика. Его тогда посадили на цепь. Тем не менее, он смог передать обыт другим крепостным, которые отправились донести на господина в Коломенском РГАДА. Ф. 7. 2403. Л. 10 об.-12 об..

Таким образом, второе внесудебное и незаконное средство влияния на доносителей - их поимка. Так, например, Иван и Владимир Шавкуновы, Семён Алексеев и Игнатий Угрюмов в марте 1762 г. сбежали из московского дома Салтычихи, чтобы подать донос в Сенатскую контору. Помещица послала за ними в погоню «крестьян с десять», но доносители успели добежать до будки стражи и крикнуть «караул» РГАДА. Ф 7. Оп. 2. Д. 2076. Л. 2. Студенкин Г.И. Салтычиха // РС. СПб., 1874. Т. 1. С. 534-535., иначе они бы не смогли избежать участи Романовского.

Между тем, Романовский, по его словам, «из-под караула бежал в Москву минувшего сентября в первых числах для доносу о тех смертных убивствах и чтоб он остался жив, оставя там жену свою и двух малолетних детей. И по приходе в Москву шёл по Арбацкой улице в дом князь Александр Ивановича Шаховскаго к свойственнику своему стряпчему Ивану Евтееву то, тут человеком госпожи ево сапожником Яковом Козленком пойман. А помощию рогаточных караульных приведен в дом госпожи ево, состоящий между Арбацкой и Никицкой улиц в приходе церкви Фёдора Студита» РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2414. Л. 2..

Схожим образом, был пойман и упомянутый служитель Мещерского, Никитин. Таким образом, на сбежавшего челобитчика накладывалась (прим. Е.М. - при желании достичь выполнения намеченной цели), помимо необходимости не быть опознанным как беглый, крепостные были должны скрываться от тех, кто был отправлен на их поимку, а также от их осведомителей.

Далее, когда крепостные, преодолев все тернии, инициировали дело, помещики могли начать выстраивать преграды рассмотрению начатого дела по законам. Казалось бы, дворяне не должны были беспокоиться за то, что к ним будут приняты строгие меры. Тем не менее, они, к примеру, могли повлиять на судейских чиновников.

Салтычиха для того, чтобы судьи были к ней благосклонны, отправляла своих крестьян строить дачу копиисту Тайной конторы Ивану Ярову, а во время доноса Некрасова с товарищами весной 1762 г. она отправляла президенту Полицмейстерской канцелярии А.И. Молчанову сначала 20 возов сена, а после ещё 120 рублей РГАДА. Ф. 264. Оп. 5. Д. 5. Л. 153, 166-166 об.. Кроме того, она подарила крестьянского сына Гаврилу Андреева актуариусу Сыскного приказа Ивану Пафнутьеву. Из протокола следует, что Пафнутьев показал, «что таковой именем Гаврило Андреев в доме у него жителство имел, но будто б не от онои Салт[ы]чихи к нему дошедшей а крепостной тетки родной жены ево вдовы Агафьи протоколиста Алексеевской жены Леонтьева а от нее Леонтьевой отдан был в услужение тетке ж ево Леонтьевой сержантской жене Аксинье Ларионовой дочери которая жителство имела по свойству в доме ево а от кого тот человек оной Леонтьевой достался о том не показал» Там же. Л. 153 об-154.. Тем не менее, суд увидел здесь взятку, хоть и скрытую РГАДА. Ф. 264. Оп. 5. Д. 7. Л. 380-381 об. за что Пафнутьев, единсвтенный среди всех чиновников, сотрудничавших с Салтычихой, наказали. 11 ноября 1768 г. с него был снят офицерский чин и ему запредили впредь служить где бы то ни было в канцеляриях Там же. Л. 448..

Иногда такое влияние из-за высокого положения чиновников можно считать протекцией. Так, например, можно считать показателем наличия таковой переговоры Р.Л. Воронцова, А.И. Глебова (прим. Е.М. - будущего обвинителя по делу) и Г.П. Теплова после того, как крепостные жаловались на Теплова Екатерине РГАДА. Ф. 7. Оп. 2. Д. 2126. Л. 11 об., Л. 16.. Вместе с тем, как было упомянуто, А.И. Глебов был знаком также и с Салтычихой. По словам М. Некрасова и Е. Ильина, он хотел отправить их обратно в имение Салтычихи, когда они пришли с доносом на барыню в Санкт-Петербург См.: Семевский В.И. Указ соч. Т. 1. С. 226..

Между тем, иногда, вместо просьбы о покровительстве, помещики манипулировали судебными чиновниками. Так, например, происходило в деле крепостных Тютчева, не вошедшем в выборку настоящей работы. В 1763 гг. крестьяне Андрея Тютчева жаловались в Сенат на высокий оброк, а также утверждали, что они должны быть выведены из состояния крепостных, а именно: «Предки их корелян вышедшие их Шведского владения… «аходились под дворцовым владением» РГАДА. Ф. 7. Д. 2562. Л. 1.. Крестьяне жаловались и ранее - в Бежецкую воеводскую канцелярию, а затем, в 1751 и 1762 гг., в Сенат. Но последняя их попытка правовыми мерами решить конфликт закончилась тем, что Тютчев «приказал стряпчему тех крестьян переловить», который далее их «бил немилосердно и, отобрав все у них доказывающие документы, отослал в деревню», где Тютчев, в свою очередь, решил проблему кардинально - продал до 20 мужчин и женщин другим помещикам Там же. Л. 1 об.. В 1779 г. крепостным пришлось отправиться в Санкт-Петерубрг и подать члобитную государыне. Вместе с тем, 149 помещичьих крепостных восстали Там же. Л. 1 об., 3., чтобы обеспечить выполнение их просьбы. Были присланы воинские команды, но уполномоченному они сказали, что «если команда станет их брать, или тронет, то они всех перебьют, сколько б ни было» Там же. Л. 3 об.. Между тем, возможно, дальнейшего кровопролития можно было бы избежать, если бы сенатский чиновник послушал не Андрея Ттютчева, но доносителей.

Вместе с тем, следует упомянуть ещё одно средство, подчас дополняющее влияние на судейских чиновников. Помещик мог переубедить уже подавших жалобу крепостных сказать на суде неправду, убедить их лжесвидетельствовать.