Становление и развитие правовой системы Византии

Размещено на http://www.allbest.ru

Становление и развитие правовой системы Византии

РЕФЕРАТ

Объектом в этой курсовой работе выступает общественное отношение сложившееся в ходе функционирования правовой системы Византии.

Предметом исследования в данной работе является византийское право, монографии, учебная литература, издания периодической печати, нормативные правовые акты.

Целью данной работы является изучение условий становления и развития правовой системы Византии.

При исследовании данного вопроса были использованы такие методы как сравнительно-правовой. Формально-логический, метод анализа, а также общенаучные методы анализа и синтеза и другие.

Актуальностью данной работы является то, что в Республике Беларусь как и в других государствах происходят развитие правовой системы в следствие этого следует ознакомиться с различными правовыми системами и их особенностями для более респектабельных целей, примером чего является византийская правовая система.

Практической значимостью данной курсовой работы является то, что материалы данной работы заключается в её научном применении. А также то, что материалы данной курсовой работы могут быть использованы в образовательных целях.

Социальная значимость является то, что основным способом организации общества является правовая система, так как в правовой системе содержатся нормы и принципы которые являются правовым ориентиром в жизнедеятельности общества, таким образом, из Византийской правовой системой можно вынести положительные стороны для улучшения организации нынешней правовой системы Республики Беларусь.

Новизна данной работы состоит в том, что автор определил особенности в составе правовой системы, а также системно проанализировал эволюцию становления правовой системы в Византии.

ВВЕДЕНИЕ

На ранних этапах развития государства в Византии сложилась своеобразная правовая система, которая выросла непосредственно из римского права и которая включала в себя ряд субъективных причин таких как: влияние христианства, воздействие обычного права, но главным фактором повлиявшим к становлению византийской правовой системы является развитие феодалистических отношений в обществе, отличавшемся большим социальным и этническим составам. Следует подчеркнуть влияние местных условий и разнообразие правовых обычаев, римских правовых институтов постепенно подвергавшихся эволюции. Если говоря об основных принципах римского права, а также правовой культуре, то данное отношение не подверглись коренным изменениям. .

Объектом в этой курсовой работе выступает общественное отношение сложившееся в ходе функционирования правовой системы Византии.

Предметом исследования в данной работе является византийское право, монографии, учебная литература, издания периодической печати, нормативные правовые акты.

Целью данной работы является изучение условий становления и развития правовой системы Византии.

Задачами данной курсовой работы являются:

Определение понятия правовой системы, а также ее структуры;

Изучение особенностей становления правовой системы Византии;

Изучение исторических причин, структуры, а также состава правовых норм в Своде Законов Юстиниана;

Изучение особенностей развития Византийского права, а так же изучения особенностей содержания Эклога и Прохирон, Эпаногога Василики.

Поставленные задачи обуславливают структуру курсовой работы, которая состоит из введения, трех глав, раскрывающих сущность изучаемого материала и заключения, в котором даются выводы, сделанные в ходе данной работы.

Новизна данной работы состоит в том, что автор определил особенности в составе правовой системы, а также системно проанализировал эволюцию становления правовой системы в Византии.

Актуальностью данной работы является, то что в Республике Беларусь как и в других государствах происходит развитие правовой системы вследствие этого следует ознакомиться с различными правовыми системами и их аспектами, одним из примеров чего является византийская правовая система.

В результате проведённых исследований были выявлены особенности функционирования и состава правовой системы Византии.

При исследовании данного вопроса были использованы такие методы как сравнительно-правовой, формально-логический, метод анализа, а также общенаучные методы анализа и синтеза и другие.

При написании курсовой работы были использованы труды таких ученых как А. П. Каждан, Е. Э. Липшиц, Г. Е. Лебедева и другие.

ГЛАВА 1. ПОНЯТИЕ ПРАВОВОЙ СИСТЕМЫ, ОСОБЕННОСТИ ЕЕ СТАНОВЛЕНИЯ В ВИЗАНТИИ IV--VI ВВ

1.1 Понятие правовой системы ее структура

Правовая система -- это совокупность источников права и юрисдикционных органов конкретного государства, а также включает в себя правовую культуру, правовую науку, правовую идеологию и др. Различают пять уровней правовой системы:

субъектно-сущностный;

интеллектуально-психологический;

нормативно-регулятивный;

организационно-деятельностный;

социально-результативный.

Субъектно-сущностный уровень выделяется для того, чтобы подчеркнуть значение субъектов права в качестве системообразующих материальных факторов правовой системы. Именно человек (гражданин, иностранный гражданин, лицо без гражданства) и его объединения (общественные организации и движения, акционерные общества, другие коммерческие и некоммерческие организации и государство в целом), обладающие правами и несущие юридические обязанности, выступают реальными элементами правовой системы [9, с. 45-50]. На интеллектуально-психологическом уровне формируется правопонимание конкретного человека и правосознание (индивидуальное и общественное). Совокупность таких, казалось бы, разнокачественных явлений, как знания, эмоции, чувства, идеологические и религиозные взгляды и догмы, нравственные постулаты, позволяет человеку воспринимать, оценивать правовую реальность, вырабатывать отношение к ней и мотивы правового поведения.

Исследование нормативно-регулятивного уровня правовой системы позволяет сделать вывод о том, что определенным системообразующим фактором выступают и нормы права. Они объективируют идеальные представления людей о справедливости и несправедливости, о важности стимулирования развития тех или иных общественных отношений. Правовые нормы входят в систему в качестве звена, с которым, так или иначе, сопряжены все другие ее компоненты. В совокупности они представляют собой и характеризуют право как таковое.

Правовые нормы выступают одновременно в качестве аккумуляторов и проводников государственной воли народа, возведенной в закон, т.е. в качестве источников той политико-правовой энергии, которой заряжена вся масса нормативного ядра системы [6, с. 48-53]. Выступая носителем подобной энергии, они, будучи элементами правовой системы, притягивают к себе и заставляют работать все иные компоненты, в результате чего образуются структурно-функциональные блоки уже иного порядка. Норма первой испытывает на себе изменения, с нее начинается реальное совершенствование правовой системы. Благодаря своему универсальному, сквозному значению, норма права распространяет свои свойства и на другие уровни системы, служит точкой отсчета, единицей измерения правовой материи. Нормативный срез высвечивает основную социальную функцию правовой системы -- регулирование общественных отношений, а также основные цели и направления правового воздействия на развитие общества. Организационно-деятельностный уровень охватывает все юридически оформленные связи и отношения, формы реализации права, различные виды правового поведения людей, правотворческую и правоприменительную деятельность государства и общества.

Социально-результативный уровень правовой системы характеризует, с одной стороны, то, насколько человек как субъект права освоил правовую действительность, как он «живет» в ней, а с другой - то, как сформировались и насколько идентичны интересам индивида и общества различного рода режимы и состояния, позволяющие представить себе определенные результаты действия юридических норм (правовая культура, законность, правопорядок). На этом уровне заложенные в праве свободы, возможности и требования органично вплетаются в социальную и политическую материю. Здесь наиболее четко проявляются сущностные качества правовой системы, имеющие важное, значение для формирования и функционирования политической системы и гражданского общества. Наряду с понятием «правовая система» в отечественной юридической литературе употребляются близкие по смыслу и объему, но имеющие самостоятельное значение термины «правовая надстройка», «механизм правового регулирования», «система права», «право».

Категория «правовая надстройка» раскрывает местоположение всех правовых явлений в общественной системе относительно экономического базиса, а понятие «правовая система» отражает внутренние (структурные) функциональные и системные связи правовых явлений [8, с. 40].

Категория «механизм правового регулирования» призвана обратить внимание на функциональную сторону, на процесс регулирования общественных отношений, тогда как «правовая система» показывает целостность и взаимосвязь структурных элементов, единство состояний статики и динамики права.

Термин «система права» характеризует институциональное внутреннее строение нормативной основы правовой системы - права как такового, «правовая же система» охватывает собой все правовые явления в масштабах государства и общества.

1.2 Особенности становления правовой системы Византии IV-- VI вв

Византийское право, история которого насчитывает более тысячи лет, представляет собой уникальное явление для средневековой Европы. Оно характеризуется относительно высокой степенью стабильности, внутренней цельности, а также способностью приспосабливаться к меняющимся социально-экономическим и политическим условиям. Эти качества права в Византии определялись рядом исторических факторов, среди которых особое значение имели традиционно сильная центральная императорская власть, римское правовое наследие, византийская христианская церковь. Эти факторы оказывали интегрирующее влияние на право, придавали ему свойства системности. Уже на ранних этапах развития государства в Византии сложилась своеобразная правовая система, которая выросла непосредственно из римского права. Под влиянием времени и чисто местных условий, в частности разнообразных правовых обычаев, римские правовые институты постепенно эволюционировали [1, с. 226]. Но принципиальные основы римского права и правовой культуры не были подорваны и не подверглись коренным изменениям, чему в немалой степени способствовало длительное сохранение в Византии рабовладельческого уклада. Прямая преемственность римского и византийского права нашла свое отражение в использовании императорского законодательства в качестве основного источника права. Относительная стабильность политической системы Византии способствовала тому, что именно здесь были предприняты первые попытки кодификации императорских конституций, а затем и римского права в целом.

В IV--VI вв. в Византии наблюдается высокий уровень развития правовой мысли, складываются самостоятельные юридические школы (наиболее известные -- в Бейруте и Константинополе). Среди юристов бейрутской школы, которые преподавательскую работу сочетали с участием в императорских кодификационных работах, особенно прославились Домнин, Скилиаций, Кирилл, Патрикий и др. Византийские юристы были не просто хранителями античных правовых и культурных традиций. Они адаптировали римское право применительно к новым потребностям обществу, внося при этом изменения и вставки (интерполяции) классические тексты римских юристов. Таким образом, подготавливалась почва для проведения крупномасштабных кодификационных работ. Не случайно именно в Византии, как уже указывалось, в середине VI в. под руководством выдающегося юриста Трибониана была осуществлена всеобъемлющая систематизация римского права, итогом которой явился Свод законов Юстиниана [4, с. 311]. Эта кодификация вплоть до ХТ в. оставалась не только важнейшим источником действующего права Византии, но и была тем фундаментом, на котором окончательно сформировалась ее правовая система.

На формирование византийской правовой системы значительное влияние оказали и правовые обычаи, особенно распространенные в восточных провинциях. Обычное право с присущим ему примитивизмом подрывало логическую стройность системы римского права, искажало ряд его институтов, но внесло в него жизненно важную струю, отразившую развитие новых общественных отношений: общинных и феодальных. Из позднегреческого права в Свод законов Юстиниана перешел такой институт, как эмфитевзис, новые формы усыновления и эмансипации подвластных лиц и т. д. Под влиянием восточного права было введено письменное делопроизводство и судопроизводство, что повлекло за собой отмену старой системы исков и утверждение экстраординарного процесса [2, с. 225]. Ряд интерполяций, внесенных в Свод законов Юстиниана, проистекал не из юридической практики, а отражал распространенные в Византии идейные течения. Особенно заметным в кодификации Юстиниана было влияние христианства. Так, Институции и Кодекс непосредственно открывались обращением императора к Христу, а в самих законодательных актах содержались многочисленные ссылки на священные книги. Некоторые правовые институты начинают трактоваться в чисто религиозном духе, так, брак уже рассматривается как «божественная связь». Под воздействием христианства в рационалистическую схему римского права вносятся и некоторые этические конструкции. Так, Юстиниан в Дигестах наряду с понятием права использует традиционное понятие «правосудие», но толкует последнее как «справедливость», причем в духе христианской морали. Он включает в свод законов конструкцию естественного права, но трактует ее не в том смысле, как ее понимали классические юристы III в., а как право, установленное божественным провидением. Основные направления переработки классического римского права, нашедшие свое отражение в многочисленных интерполяциях, в кодификации Юстиниана, получили более полное развитие в последующей истории византийского права [12, с. 540].

В византийских судах применение кодификации Юстиниана наталкивалось на большие трудности. Ряд ее положений устаревал, но главное -- она была слишком сложной и недоступной для населения империи. В связи с этим в VI--VII вв. для практических целей византийскими юристами составлялись упрощенные комментарии к законодательству Юстиниана на греческом языке в виде парафраз, индексов , схолий. Широкую известность получили Парафразы Институции Юстиниана, составленные на греческом языке для студентов-юристов Феофаном, а также Схолии Стефана, включавшие знаменитый Индекс к Дигестам Юстиниана. Византийские юристы на основании извлечений из кодификации Юстиниана составляли и практические сборники, содержавшие перечни и образцы договоров, формуляры исков и т. п.

В это же время в Византии был принят ряд новых императорских законов, где под влиянием развивающихся общинных порядков все чаще воспринимались нормы обычного права. Таким образом, проявилась одна из характерных тенденций развития византийской правовой системы, а именно стремление императорской власти консолидировать все право в писаном законе.

ГЛАВА 2. СВОД ЗАКОНОВ ЮСТИНИАНА: ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА

2.1 История разработки, причины принятия

С падением в конце V в. Западной Римской империи хранителем традиции римского права осталась Византия. В период правления императора Юстиниана (527 - 565 гг.) там были предприняты важные политические и правовые реформы, осуществленные во многом благодаря личной инициативе самого императора. Одним из наиболее последовательных стремлений Юстиниана было желание возродить правила древней римской юридической культуры, вернуть юстицию к канонам классического права. Особый блеск такому юридическому архаизму должна была придать новая юридическая культура, носителями которой были известнейшие юридические школы в Константинополе, Афинах, Бейруте. Главнейшим, путем, которым можно было бы достичь таких целей, по идее Юстиниана, должна стать всеобъемлющая систематизация источников старого и нового права, причем этой систематизации изначально предполагалось придать значение единственно дозволенного на будущее свода права, чтобы устранить разночтения, противоречия и субъективные толкования, не согласующиеся с самим духом централизованной императорской юстиции [11, с. 422].

В феврале 528 г. для этих целей была учреждена государственная комиссия из 10 администраторов и юристов - «людей науки, опыта, неутомимого и похвального усердия к общественному делу». Официально возглавил комиссию правитель дворца -- Иоанн. Однако подлинным руководителем работ стал юрист и бывший квестор, префект претория Трибониан, известный как своими юридическими познаниями, так и литературной деятельностью.

К апрелю 529 г. комиссия завершила составление сборника императорских конституций в 12 книгах - Кодекса. Основой для него стал известный Кодекс Феодосия, но многое было дополнено и прибавлено из иных императорских постановлений, а кроме того, опущено все, что Юстиниан счел утратившим силу. Сложнее обстояло дело с систематизацией «старого права».

В декабре 530 г. Юстиниан направил на имя Трибониана особый указ,

которым тому было поручено провести параллельную кодификацию основных источников «старого права». Эта работа должна была стать поистине новаторской, поскольку не имела исторических предшественников, а, кроме того, самые принципы ее только предстояло разработать. Новая комиссия была составлена уже самим Трибонианом, куда он включил знатоков права - адвокатов и профессоров самых знаменитых юридических школ того времени. Комиссия пошла по пути систематизации главным образом выдержек из трудов наизнаменитейших правоведов-классиков - тех, сочинениям которых еще в V в. была придана обязательная сила. А через эти сочинения комиссия воспроизводила основные принципы преторского эдикта, древней юридической практики, отраженной в советах классиков, а также большого числа других правоведов, на которых ссылались первые. Выбор литературных источников иногда носил случайный характер и определялся, по-видимому, тем, что было реально в распоряжении комиссии Трибониана и пользовалось особым успехом в восточных провинциях; влияла и поспешность работы [7, с. 213]. По некоторым наблюдениям, комиссия Трибониана разделилась на три части, и каждая работала над своим кругом литературы. А затем они свели все воедино по стандартной схеме. Так появились Дигесты (или Пандекты) в 50 книгах, обнародованные в декабре 533 г. Это была наиболее объемная часть всей кодификации, и именно кодификация права, поскольку большинство правил были впервые изложены в сокращенном виде и систематизированы по совершенно новой схеме, абсолютно не присущей первоначальным источникам.

Параллельно Юстиниан повелел комиссии подготовить единое руководство для юридических школ, которое бы впредь стало общеобязательным и единым, устранив тем самым ненужный субъективизм в изучении права: «Чтобы дать начинающим основные сведения о праве, с помощью которых они могли бы приступить к более глубокому его изучению». Работу по составлению такого обобщающего учебника под руководством Трибониана менее чем за год выполнили профессора Феофил и Дорофей. Как было предписано указом императора, основой для свода они выбрали типичные для классической юриспруденции «Институции», но многое было внесено и по собственному усмотрению членов комиссии.

К 533 г., когда в основном завершилась работа комиссии над самыми объемными частями свода, количество новоизданных за правление Юстиниана постановлений и законов превысило несколько сот. Изданный четырьмя годами ранее кодекс основательно устарел, а главное - он не отражал новой правовой политики императора Юстиниана. К ноябрю 534 г. было завершено создание новой редакции кодекса, куда было включено свыше 4.600 императорских конституций преимущественно христианской эпохи и соответствующих главным линиям законодательной деятельности Юстиниана. Первый кодекс был аннулирован.

И начало работ над каждой частью систематизации, и окончание их сопровождалось изданием специальных конституций Юстиниана, в которых отмечались принципы составления каждой части, а по окончании, юридическое значение. Наиболее важной стороной проведенной систематизации стало то, что после ее завершения Юстиниан указал считать три составленные части единственным впредь источником правовых норм, имеющим силу наравне с императорскими законами. Также запрещалось подвергать Институции, Дигесты и Кодекс истолкованию; выраженные в них правила следовало понимать строго буквально и применять, придерживаясь текста и буквы древних правил [3, с. 332].

Со времени составления многих источников права, сочинений древних юристов, использованньгх при кодификации, прошло несколько веков: наиболее ранние из использованных работ относились к Т в. до н. э. Повинуясь и замыслу императора, и собственным представлениям, и реальности практики своего времени, комиссия проводила систематизацию, подновляя терминологию, заменяя уж очень архаичные термины (например, манципацию, которой уже не было в ходу со II в.) на принятые в Византии в VI в. Многое комиссия подправляла, подчиняясь собственным, не очень выверенным представлениям о том, что должны были якобы сказать древние авторы. Эти обновления получили название интерполяций. Интерполяции, сделанные комиссией Трибониана, в истории римского права получили двоякое значение. С одной стороны, они затемнили подлинные тексты исторических источников римского права, особенно высказывания древних юристов и их субъективные рассуждения. С другой - и это был очень важный исторический шаг -- они придали разрозненным источникам римского права характер единой и почти во всем логически связанной системы, а всей кодификации Юстиниана -- значение цельного Свода. ВЫВОД

2.2 Источники, структура, характеристика норм

Составителем Кодекса было разрешено вносить существенные измерения в цитируемые законодательные положения, о чем свидетельствуют сравнения с соответствующими текстами конституций по Кодексу Феодосия.

Кодификация Юстиниана подвела своеобразную черту под многовековым развитием римского права, представляя собой концентрированный итог всей его предшествующей истории. Поэтому Свод законов Юстиниана хотя и отразил некоторые постклассические и чисто византийские черты, является в своей основе источником римского права [7, с. 222].

В 535--555 гг. указанные выше три сборника римского права были дополнены сборниками конституций (новелл) самого Юстиниана, в которых в большей степени отразились уже особенности не римского права, а византийского общества и права. Однако эти сборники были составлены частными лицами и не имели официального характера. Наиболее крупный из них включал 168 новелл, из которых 153 принадлежат Юстиниану. Значительно позднее сборники новелл Юстиниана стали включаться в Согриз ]ипз ауШз в качестве его четвертой книги. Этим составление Свода было закончено. Выходившие после того указы называются новеллами, и некоторые из них имеют весьма существенное значение, представляя полную реформу в некоторых областях права. Юстиниан имел намерение также собирать эти новеллы по мере их накопления, но сам он этой мысли уже не осуществил. Мы имеем, однако, несколько частных сборников новелл, причем новеллы рассматриваются, как последняя заключительная часть Юстиниановского законодательства [10, с. 231].

Все указанные части Юстиниановской кодификации должны были, по мысли Юстиниана, составлять одно целое, один Corpus права, хотя они и не были тогда соединены под одним общим названием. Лишь в средние века, когда возродилось изучение римского права (начиная с XII ст.), весь Юстиниановский Свод стал называться общим именем Corpus Juris Civilis,

под таковым названием он известен и теперь. Таков общий состав Юстиниановского Corpus Juris Civilis. Целиком -- в одной рукописи она до нас не дошла, но мы имеем рукописи отдельных частей его. Рассмотрим несколько ближе каждую из составных частей этого огромного свода. Важнейшую часть кодификации императора Юстиниана, выделявшуюся по богатству использованного правового материала, составляют дигесты, или пандекты. Последний термин позаимствован из греческого языка, что означает «содержащий в себе все». По замыслу Юстиниана, изложенному в специальной Конституции от 12 декабря 530 года, его дигесты должны были стать всеобъемлющим сборником, охватывающим правовое наследие классической эпохи.

Дигесты представляют собой уникальный правовой памятник, насчитывающий около 150 тыс. строк, включающий более 9 тыс. текстов, взятых из книг римских юристов.

Структурно Дигесты делятся на семь частей и на 50 книг, которые в свою очередь расчленяются на титулы. Титулы состоят из фрагментов, число и размеры которых неодинаковы. Каждый фрагмент содержит в себе текст из сочинения какого-нибудь юриста. Фрагмент приводится с указанием автора и названия работы, откуда почерпнута цитата.

Содержание Дигест весьма широко и разнообразно. В них рассматриваются некоторые общие вопросы правосудия и права, обосновывается деление права на публичное и частное, дается очерк возникновения и развития римского права и т. д. Представлены здесь и вопросы, относящиеся к сфере международного права: ведение войны, прием и отправка посольств, статус иностранцев и т. д. [11, с. 440].

Наиболее полно в Дигестах представлено частное право. Особенно много внимания в них уделено наследованию (по закону и завещанию), брачным отношениям, вещному праву, различным видам договоров. Здесь отразились многие новые тенденции, характерные для постклассического римского права: слияние преторского и цивильного права и устранение многих формальностей, смягчение отцовской власти, и т. д.

Дигесты написаны на латыни, но многие термины, а иногда и целые извлечения даны по-гречески. Придав Дигестам силу закона, Юстиниан запретил их комментирование, а также ссылки на старьте законы и сочинения юристов [11, с. 308].

Создавая Дигисты, компиляторы имели своей задачей не просто собрать цитаты из сочинений юристов и расположить их в известном порядке, а сделать из них действующий Свод Законов.

Выше было указано, что период абсолютной монархии был в значительной степени периодом «ориентализации» римского права, причем эта ориентализация была далеко не всегда улучшением. Во многом практика римского права отступила от тех начал, которые были с таким мастерством разработаны классической юриспруденцией. Повинуясь тем же восточным, эллинистическим влияниям, подчиняясь, быть может, уже прочно установившейся практике, компиляторы, конечно, в своих интерполяциях не могли не отдать дани этим влияниям. Но при всем том уже то обстоятельство, что в основу Юстиниановского свода были положены сочинения классических юристов, обозначало для того времени бесспорное восстановление римского права, возвращение к его лучшим началам. Благодаря Дигестам, классическая литература была сохранена от полной гибели, а ее результаты от безвозвратного искажения.

Для Дигест мы имеем прекрасную рукопись VI или начала VII века. До 1406 г. она находилась в г. Пизе, а в этом году была отнята Флоренцией, где и хранится до сих пор.

Своеобразной частью кодификации Юстиниана являются Институции -- элементарный учебник права, обращенный императором к «юношеству, любящему законы».

Институции были изданы 21 ноября 533 года и получили силу императорского закона, стали применяться как официальный источник права [1, с. 244]. Хотя они созданы были в качестве элементарного руководства для учебных целей, однако они не стоят ниже других частей и в смысле своей юридической силы.

В основу Институций Юстиниана были положены сочинения Гая (Институции и «Повседневные дела»), а также Институции Флорентина, Марциана, Ульпиана и Павла; они дали Юстиниановским Институциям и свое внешнее деление на 4 книги и свой план (personae, res, actiones); сплошь и рядом даже самый текст, взят у Гая. Каждая из 4 книг делится на титулы с особым заглавием; каждый титул в современных изданиях для удобства цитирования разделен на параграфы, причем нумерация параграфов начинается не с самого начала титула, а несколько дальше; начальная же, не нумерованная, часть титула носит название peincipium.

Определенное влияние на них оказали дигесты, а также ряд императорских конституций. Институции Юстиниана в меньшей степени, отразили черты постклассического права. Многие устаревшие правовые институты были из них исключены. С другой стороны, был включен ряд новых положений, относящихся к юридическому лицу, конкубинату, колонату, кодициллу и т. п. Некоторые вопросы в Институциях Юстиниана разработаны подробнее, чем в Институциях Гая, в частности получила дальнейшее развитие, классификация вещных прав, расширен круг оснований возникновения обязательств (добавлены квазиделикты). Как и Институции Гая, Институции Юстиниана состоят из 4 книг. Под влиянием Дигест они были разделены на титулы, которые состоят из отдельных фрагментов. Хотя систематика Институций Юстиниана позаимствована из Институций Гая, расположение материала имеет некоторые отличия.

В первой книге даются общие сведения о правосудии и праве, о правовом статусе лиц, о вольноотпущенниках, о браке, об отцовской власти, об опеке и попечительстве.

Вторая книга посвящена вещному праву. В ней подробно рассматриваются новые способы деления и свойства вещей, предусматриваются новые способы их приобретения. Здесь же говорится о завещаниях и легатах.

В третью книгу включены титулы, относящиеся к наследованию без завещания, степени когнатского родства и т. п. В этой же книге излагаются общие положения об обязательствах и обстоятельно освещаются отдельные виды договоров. В отличие от Институций Гая обязательства из деликтов включены в четвертую книгу, где особенно подробно рассмотрен закон Аквилия о возмещении вреда. Далее разбираются вопросы защиты прав (разные виды исков и интердиктов). В заключительной части Институций Юстиниана добавлены два титула, где перечислены обязанности людей и разные виды преступлений, особенно разработанные в императорском законодательстве. Как исторический источник Институции Юстиниана имеют меньшую ценность, чем Дигесты и Кодекс Юстиниана, но они обладают и несомненными достоинствами -- систематическим, сжатым и четким изложением правового материала по широкому кругу вопросов. Подлинный текст Институций Юстиниана не сохранился, наиболее древняя копия относится к IX веку. Институции дошли до нас во множестве рукописей, не восходящих, впрочем, далее IX века. Наиболее ценной является рукопись Туринская: в ней, кроме текста Юстиниановских Институций, мы находим глоссы, т. е. толкования к тексту, из которых некоторые восходят ко времени самого Юстиниана [11, с. 423].

По примеру Законов XII таблиц Кодекс, который является собранием императорских конституций, был разделен на 12 книг, причем каждая книга, как и в других частях Свода, делится на титулы с особым заглавием, а последние -- на фрагменты. В книге 1 рассматриваются вопросы церковного права и христианской теологии и officia различных императорских чиновников, книги 2--8 посвящены различным вопросам частного (гражданского) права, книга 9 -- уголовное право (преступления и наказания и т. д.); книги 10--12 -- положения о государственном управлении.

Рукописи Кодекса очень рано стали подвергаться различным сокращениям: выпускались греческие конституции, вычеркивались и многие латинские. Тогда же были вовсе заброшены 3 последние книги, и под именем Кодекса разумелись только первые 9 книг. Когда же эти 3 последние книги стали снова циркулировать, то еще долго носили особое заглавие Tres Libri. Рукописей кодекса мы тоже имеем довольно много, так что из сопоставления их можем устранить все сокращения и выпуски и установить более или менее подлинный текст. Лучшими из рукописей признаются Веронская VIII столетия, Парижская и Дармштадтская.

Наконец, четвертую часть Юстиниановского законодательства составляют Новеллы. В то время как кодекс, дигестьт и институции были написаны на латинском языке, громадное большинство новелл было издано уже на языке греческом, что являлось серьезной уступкой со стороны императора, пропитанного римскими традициями, требованиям действительной жизни. В одной новелле Юстиниан писал: «Мы этот закон написали не на отечественном языке, но на разговорном греческом, чтобы закон всем был известен из-за легкости понимания».

Сам Юстиниан, несмотря на свое намерение, не собрал в одно целое выходившие при нем новеллы. Но некоторые частные сборники новелл были составлены во время его правления. Как было указано выше, официального собрания новелл, изданных Юстинианом после Codex repetitae praelectionis (534 года), мы не имеем, но до нас дошли некоторые частные сборники их. Древнейший сборник этого рода принадлежит Константинопольскому профессору Юлиану, составлен он был около 556 г. и содержит в себе 122 новеллы Юстиниана; сборник этот обычно называется epitome Juliani [7, с. 242]. Кроме него, уже глоссаторам было известно другое собрание из 134 новелл, изданных между 535--556 гг., собрание, которому дано было имя Аш.Ьептлсит, Наконец, еще позже стало известно третье собрание, содержащее 168 новелл на греческом языке. В современных изданиях новеллы перенумерованы; каждая из них состоит из введения, текста и заключения; текст разделяется на главы. Способ цитирования: Nov 118 сар. 4.7. Новеллы рассматриваются как последняя часть законодательства и являются одним из самых важных источников для внутренней истории его эпохи.

ГЛАВА 3. РАЗВИТИЕ ВИЗАНТИЙСКОГО ПРАВА В VIII---XIV ВВ

3.1 Эклога и Прохирон: причины создания, источники, структура, новеллы, значение

Эклога (726 г, н.э.) представляла собой сокращенную выборку-компиляцию из кодификации императора Юстиниана, а также последующих актов византийских императоров, с целью сделать законодательство более доступным для населения, так как была составлена не на латыни, а на греческом языке. Эклога отразила в себе изменения, произошедшие в общественной и политической жизни Византийской империи, приблизив законодательство к нормам христианской морали. В Эклоге отражены тенденции к усилению института частной собственности и к централизации управления. Были сокращены поводы к разводу, увеличены имущественные права женщин. Хотя в Эклоге было закреплено рабство, она отражала более высокую ступень развития феодальных отношений, в частности, процедура отпуска рабов на волю значительно упрощалась [5, с. 57-70].

Эклога - это первый после Юстинианова Корпуса официального законодательного свод, призванный сыграть выдающуюся роль в истории византийского права. По своей структуре труд делился на 18 небольших титулов, охватывающих вопросы семейного и брачного права, дарений, наследственного права, опеки и попечительства, положения рабов, купли-продажи, займа, эмфитевсиса, найма, свидетелей, имущественных отношений стратиотов и других должностных лиц, наказаний за преступления, наконец, вопросы военного права, впервые вводимого здесь в официальное византийское законодательство. Совершенно новым и наиболее оригинальным разделом явился знаменитый «пенальный» титул Эклоги. Этот титул, тем не менее, занимает 1/5 часть всего объема и 1/3 часть общего количества глав. Предложенная Эклогой система наказаний во многом отлична от той, которая действовала в прежнем законодательстве. Она предусматривает для различных категорий уголовных преступлений, телесные и членовредительские наказания: битье палками или плетью, отрезание носа, вырывание языка, отсечение рук, ослепление, бритье головы, выжигание волос и др. И хотя сами по себе такого рода наказания не были, по-видимому, новшеством (ведь еще в 13-й главе 134-й новеллы Юстиниана упоминается такая жестокая форма увечья, как отсечение у преступника всех четырех конечностей), масштабы и широта спектра их применимости -- это характерная черта именно Эклоги [11, с. 103].

Говоря о Приложении к Эклоге, следует остановиться еще на одном обстоятельстве: помимо уже отмеченных 100 статей, разбитых на 14 групп, в его состав, как правило, включались четыре относительно крупных и достаточно самостоятельных памятника, четыре «закона» Земледельческий, Военный, Морской и Моисеев. Независимо от чрезвычайно сложного и дискуссионного вопроса о времени возникновения этих памятников, мы вправе предположить, что они мыслились юристами того времени как дополнение к Эклоге, учитывались ее составителями, а при включении их в состав Приложения претерпели, возможно, какие-то редакционные модификации в духе приспособления к Эклоге. Во всяком случае, вышеназванные «законы», как и сама Эклога, являются новым, уже не собственно научным типом правовой литературы, но творением того поколения юристов, которое ориентируется не на классические примеры, а на удовлетворение острой потребности населения в упрощенных, кратких и понятных каждому неспециалисту правовых сборниках. Сказанное особенно относится к Земледельческому закону, который представлял собой свод юридических норм, регулирующих жизнь сельской общины, и являлся, очевидно, частной, но признаваемой государством компиляцией, основанной на сочетании обычного эллинистического и варварского права с нормами

действовавшего римско-византийского законодательства. Адекватно отражая социально-экономические отношения в крестьянской общине, закон давал ответ на наиболее типичные конфликтные ситуации, возникавшие в этой среде, и таким образом заполнял лакуну, которая была оставлена более ранними законодательными памятниками, в том числе и Эклогой, которая вообще не касается вопросов аграрного строя, деревни. Близость обоих памятников видна не только при сопоставлении языковых форм и синтаксических оборотов, не только из разительного стилистического сходства и сходства в системе наказаний, на что обращали внимание уже ученые ХТХ столетия, но и тем, что Эклога и Земледельческий закон воспринимались как нечто единое еще в средние века.

Так, редактор одной из переработок Эклоги, известной под названием Эклоги, измененной по Прохирону, сделал попытку добиться полного слияния с нею Земледельческого закона. Он исключил вообще из текста целый ряд глав, рассеял некоторые другие по разным титулам Эклоги, измененной по Прохирону, а в оставшуюся от первоначального текста Земледельческого закона часть ввел целый ряд интерполяций различного происхождения, разбил весь этот юридический материал на две группы, образовав из них титулы 25-й и 26-й Эклоги, измененной по Прохирону [10, с. 126]. Менее оригинальны, в отличии от Земледельческого закона, два других -- Морской и Военный, из которых первый представляет собой, по-видимому, частную запись обычного морского права, признаваемую, однако, государством, несмотря на некоторые отличия от Юстинианова законодательства. Возникновение особого Морского закона как плода деятельности какого-то юриста могло быть связано с потребностями возросшей в те времена морской торговли и товариществ, связанных с нею. Сводом норм права, регулирующих наказания военнослужащих, совершивших уголовные преступления или дисциплинарные проступки, является Военный закон 9, который состоит из 41 статьи и распадается по источникам заимствованного материала на три части; первая содержит статьи, аналогичные 6--8-й главам книги I «Стратегикона» Маврикия, в то время как вторая и третья части содержат переработанные нормы Дигест и Кодекса, а также нормы, которые соответствуют некоторым статьям Эклоги и таким позднейшим законодательным сводам, как Прохирон и Василики. Несколько отличающийся от предыдущих законов так называемый Моисеев закон (подлинное заглавие в переводе звучит так: «Выборка из данного богом израильтянам через Моисея закона».

Он представляет собой не что иное, как собрание 70 эксцерптов из Септуагинты (Пятикнижия) и включает сформулированные в Ветхом завете морально-религиозные предписания и нормы социального поведения, включая и знаменитые 10 заповедей, якобы собственноручно начертанные богом Яхве на каменных скрижалях и врученных им Моисею на горе Синай. Все эти отрывки являются почти дословными извлечениями из текста Септуагинты, лишь слегка подвергнутого купюрам, перефразировке или стилистическому редактированию [9, с. 48-50]. Они сгруппированы в 50 глав, которые состоят из одного или нескольких тематически связанных текстов и снабжены рубриками, дающими сведения о содержании и происходящими, очевидно, от самого компилятора. Компилятор, а также современные ему и более поздние составители юридических сборников явно рассматривали эти заповеди и предписания в качестве юридических норм, а сам закон в качестве юридического памятника, о чем свидетельствует и тот факт, что он встречается исключительно в юридических и канонических рукописях, а в титуле 39 уже упоминавшейся Эклоги, измененной по Прохирону, содержится большое количество статей, заимствованных из этого памятника. Так, общей чертой уголовного кодекса, по Эклогадию, является отказ от введенной в Эклоге системы членовредительских наказаний и восстановление смертной казни, правда, с ограничением свободы судьи в выборе способа совершения казни: предписывается исключительно «смерть от меча», т. е. обезглавливание. Но даже и в тех случаях, когда Эклогадий сохраняет введенную Эклогой санкцию, он не следует буквально тексту Эклоги, всякий раз смещая акценты в трактовке объективной и субъективной объективной и субъективной сущности правонарушения в сторону ужесточения санкции. Показательна в этом отношении трактовка такого преступления, как убийство.

В Эклогадии число норм об убийстве сокращено до против тех пяти, что содержатся в Эклоге, причем акцент в нем ставится на дихотомии понятий «предумышленного» и «непредумышленного» убийства. Эта дихотомия, не имеющая терминологической опоры в Юстиниановом законодательстве, сближает текст Эклогадия с текстом Эклоги, которая также различает предумышленные и непредумышленные убийства, но в то же время и отдаляет от нее, так как упраздняет промежуточные ступени, наличествующие в Эклоге. Поэтому не следует отождествлять по содержанию понятие предумышленного убийства Эклогадия с одноименным понятием Эклоги. Наказания за убийство человека в Эклогадии суровее, чем в Эклоге, так как, введя неизвестное Юстинианову праву деление убийств на предумышленные и непредумышленные, он в то же время отверг примененный Эклогой принцип более снисходительного отношения к убийствам, совершаемым в состоянии аффекта, и фактически включил в понятие убийства, совершаемого из явного или потенциального умысла, покушение на убийство [1, с. 201 ]. Судя по состоянию рукописной традиции, Эклогадии сам по себе не имел большого распространения. Но зато в соединении с Эклогой он послужил основой для создания нового юридического сборника -- Частной Распространенной Эклоги, возникшей, возможно, в период с 829 по 870 г. в Южной Италии.

Анализ содержания компиляции и сопоставление ее норм с соответствующими нормами Эклоги позволяют составить о ней впечатление как о новом типе частного юридического руководства, автор которого пытался согласовать Эклогу и Эклогадии, но с явным предпочтением последнего, его общей идейной направленности. Во всяком случае, мы вправе констатировать, что автор Частной Распространенной Эклоги создал свой собственный труд. Особый интерес представляют те ее нормы, которые отсутствуют в собственно Эклоге. Так, новыми по отношению к Эклоге являются: статья о браках, заключаемых посредством письменного договора, которая, по-видимому, является фрагментом какой-то утраченной новеллы Льва III; статья, носящая название «О наследстве сирот» и содержащая законоположение, по которому предписывается, что наследство детей-сирот, умерших в малолетнем возрасте, не переходило к их матери, ибо доля, причитающаяся на ребенка, переходит к братьям умершего по отцу. Новшеством по отношению к Эклоге являются и две статьи об уходе в монастырь как причине расторжения брака, заключенного по устному соглашению или по письменному, и об имущественных последствиях этого акта для супругов, наследников и монастыря. Явное и благожелательное внимание автора компиляции к вступлению в монастырь как причине расторжения обручения и брака обнаруживает в нем скорее иконопочитателя, чем иконоборца, и служит доказательством того, что автор создавал свое произведение после восстановления иконопочитания.

Важны статьи о даче денег под проценты с определением максимально допустимого процента, фактически легализовавшая ростовщичество, о «морской ссуде» под процент, о запрете заимодавцу брать землю в ипотеку при займе крестьянами денег [7, с. 242]. В большинстве случаев Частная Распространенная Эклога опирается на нормы Юстинианова права и иногда расходится с Земледельческим законом. Вместе с тем черты нового проявляются и в этом юридическом памятнике.

В статьях 45--49 титула 17 Эклоги рассматриваются различные формы преступлений, связанных с убийством человека. Иногда Эклога в этих вопросах следует за Юстиниановым законодательством. Но вместе с тем в явном стремлении дать более точную оценку объективной и субъективной природы преступления, дифференцировать наказания в соответствии с вводимыми различиями степени виновности и тем самым ограничить свободу судьи в оценке доказательств и в определении меры наказания она существенно отклоняется от соответствующих норм Юстинианова законодательства, содержащихся, в частности, в Дигестах и Кодексе. К тому же относительно небольшое число норм Эклоги, направленных на предотвращение убийств и телесных повреждений, не могло исчерпать всего разнообразия частных проблем, встающих в ходе расследований подобного рода преступлений, например степени виновности, соучастия [3, с. 303].

Еще более ощутимой была нехватка в Эклоге норм, карающих за преступления против веры, которым она посвятила всего-навсего четыре статьи «пенального» титула. Правда, еретики караются, по Эклоге, даже строже, чем по Юстинианову законодательству,-- «смертной казнью мечом». А в Кодексе Юстиниана для монтанистов предусматривались лишь имущественные санкции и ссылка. Принимая во внимание конкретную историческую обстановку в Византии УШ в., это вполне объяснимо: ведь еретики, являвшие собой в это время активную и мощную оппозиционную по отношению к правительству силу, представляли реальную опасность для византийского государства. Поэтому Эклога имела основания привлекать их к ответственности, причем не только к церковному суду, но и к светскому. Но если даже видеть под «монтанистами и манихеями» Эклоги всю совокупность еретических учений, имевших распространение в то время в Византии, то и тогда придется признать, что византийским судьям было в высшей степени затруднительно вести на основе Эклоги процессы, вызванные преступлениями против веры и вообще религии. Поэтому составители Приложения к Эклоге включили в него большую часть предписаний Юстинианова Кодекса о еретиках, позаимствовав их из первой книги сборника VI в., известного под названием Collectio Tripartita, где эти предписания препарированы и изложены уже на греческом языке. Характерно, что среди них отсутствуют отрывки из Кодекса, т. е. тексты, на основе которых было составлено предписание Эклоги о манихеях и монтанистах, что лишний раз и весьма наглядно свидетельствует о дополняющей роли Приложения.

Скорее всего, в уголовном праве императоров Исаврийской династии отразилось обычное народное право, согласно которому преступник должен наказываться потерей той части тела, при помощи которой он совершил преступление. Несмотря на всю свою варварскую жестокость, подобные наказания вполне могли рассматриваться законодателями в качестве провозглашенных «исправлений в духе большего человеколюбия»: ведь они, как правило, были заменой смертной казни. В некоторых случаях, правда, они были введены вместо денежных штрафов, предусмотренных в соответствующих казусах законодательством Юстиниана. И даже в тех случаях, когда за те или иные правонарушения в Эклоге сохраняется смертная казнь. Лишь при умышленном поджоге внутри города и разбое сохранялась казнь через сожжение или, соответственно, повешение, с тем, вероятно, чтобы повысить устрашающее воздействие наказания. В целом же Эклога представляет собой первый законодательный памятник, пенитенциарная система которого ясно и недвусмысленно предусматривала обе основные цели наказания -- служить средством возмездия за причиненный вред, или искупления вины, и средством устрашения.

С принятием славянскими народами христианства в форме восточного православия некоторые части византийского законодательства были переведены, подобно Эклоге, на славянские языки и вошли в состав законодательных сводов этих государств [4, с. 308]. Первый император Василий Т (867 -- 886 гг.) прежде всего, предпринял попытку общего пересмотра византийского законодательства, что в официальных документах того времени было названо «очищением старых законов». Плодом этого очищения старых законов явился в 872 г. еще один юридический памятник Прохирон, имевший целью изложить законы в виде, доступном для понимания людей, «значительно» упрощающий юридический язык и почти свободный от прежде сильного, церковного влияния и излагавший в основные принципы византийского права. В 40 титулах Прохирона содержались нормы, регламентирующие брачные отношения, нормы наследственного и обязательственного права, уголовно-правовые нормы, вопросы гражданского оборот. Его составители отвергли законодательство иконоборцев; в подавляющем большинстве случаев нормы Прохирона восходят к римскому праву, что позволило В. Сокольскому считать их более древними, нежели нормы иконоборческой Эклоги. Другой исследователь -- М. Бенеманский подчеркивает, что составители Прохирона работали механически и находились в рабской зависимости от своих источников. Лишь в некоторые титулы Прохирона были включены постановления императора Василия Т (867- 886), из которых особенно важны два: воспрещение взимания процента и разрешение отпуска на волю рабов, принадлежавших лицам, умершим без завещания. Остальные затрагивают частные вопросы и к тому же сплошь да рядом представляют собой комментарий к юстинианову праву Липшиц Е. Э.

Критическое издание Прохирона было выполнено Цахариэ в 1837 г. Оно содержит не только перечень рукописей с подробной их характеристикой, но и латинский перевод текста. Указатели дают чрезвычайно наглядное представление об источниках Прохирона. Исчерпывающе приведены также и сопоставления Прохирона с Институциями, Дигестами, Кодексом и Новеллами Юстиниана. Таких текстов в Прохироне огромное множество. В некоторых случаях источник законоположений не может быть установлен. Очень важным является, далее, сопоставление тех законов, которые были включены не только в Прохирон, но и в Василики. Их также очень много.