Понятие возвращения неосновательного обогащения

Однако нельзя говорить о том, что в законе имущественная выгода определяется в узком смысле. Об этом нигде не говорится, и, кроме того, стоит упомянуть ст. 302 ГК РФ, устанавливающую правила о добросовестном приобретении.

Возвращаясь к критике такого критерия разграничения деликтного и кондикционного исков, как получение имущественной выгоды, необходимо упомянуть также о трудностях, которые могут возникнуть в связи с применением данного подхода на практике. Так, Климович приводит пример причинения вреда двумя лицами совместно, в котором одно лицо получило имущественные выгоды в результате деяния, а другое - нет. По мнению Климовича, предъявлять к одному из лиц деликтный, а к другому - кондикционный иск было бы бессмыслицей. Такой же пример приводит и

В.А. Тархов: «...получается, что причинитель вреда, достигший удовлетворения своих корыстных интересов, будет нести ответственность по обязательству из неосновательного приобретения, а его товарищ, не успевший в осуществлении своих намерений, будет отвечать по обязательству из причинения вреда хотя бы они и действовали вместе»Тархов В.А. Ответственность по советскому гражданскому праву. С. 442..

А.Л. Маковский совершенно правильно высказался в том смысле, что разграничить иск из причинения вреда и иск из неосновательного обогащения в общем достаточно легко, а вот с частными примерами возникают трудности. Однако Ю.К. Толстой все же заметил, что «дело не в конкретных примерах», а в том, чтобы правильно квалифицировать соответствующие исковые требования, которые могут быть и непоименованными. Такие исковые требования могут располагаться в разных разделах и главах ГК. Примером такому требованию может служить п.2 ст. 1104, который уже неоднократно упоминался в настоящей работе. Он, несомненно, не содержит в себе кондикционного требования, но им предусмотрен типичный деликтный иск. В п.1 ст.1104 кондикционное требование содержится, но применимо оно лишь к имуществу, определенному родовыми признаками, так как индивидуально-определенное имущество взыскивается по виндикационному иску.

По мнению Ю.Х. Калмыкова, признак имущественной выгоды относителен, поскольку в обязательствах по ст. 1102 ГК на стороне должника всегда должна быть имущественная выгода, тогда как в деликтных обязательствах имущественная выгода на стороне должника может быть (хищение имущества) или не быть (вред причинен столкновением автомобилей)Калмыков Ю.Х. Принцип всемерной охраны социалистической собственности в гражданском праве. Саратов. 1987..

Думается, что критерий получения имущественной выгоды имеет смысл применять только в совокупности с другими критериями, так как сам по себе он может правильно отграничить лишь часть кондикционных исков от деликтных.

Исследователями был предложен (как в качестве основного, так и в качестве дополнительного) критерий вины, о котором далее будет идти речь более подробно. Принимая за истину тот факт, что о неосновательном обогащении можно вести речь только в том случае, если на стороне приобретателя образовалась имущественная выгода за счет потерпевшего, все же необходимо учитывать, что особенностью деликтных исков является то, что при их применении важен факт виновности правонарушителя. По этой причине о субсидиарном применении требований о возвращении неосновательного обогащения можно говорить в двух смыслах: 1) когда отсутствуют условия для предъявления деликтного требования, но имеются налицо признаки неосновательного обогащения (однако это не означает обратного - что кондикционный иск не может применяться при наличии вины); 2) когда имущественное положение потерпевшего не защищается полностью деликтным иском - в этом случае возможно одновременное применение деликтного иска для возмещения вреда и кондикционного - для устранения деформации в имущественной сфере потерпевшего, возникшей в результате неосновательного возникновения имущественной выгоды на стороне приобретателя за счет потерпевшего.

В качестве примеров из судебной практики к последнему случаю можно привести:

А) Постановление ФАС Поволжского округа от 11 - 12 мая 2004 г. N А12-14268/03-С18. В этом постановлении суд специально обратил внимание на необходимость субсидиарного применения правил, определяющих обязательства вследствие неосновательного обогащения к требованиям о возмещении вреда. Суд указал на необходимость возмещения того, что было сбережено вследствие неосновательного пользования, по цене, существовавшей во время, когда закончилось пользование, и в том месте, где оно происходило, т.е. фактически применил нормы ст. 1105 ГК РФ о возмещение действительной стоимости неосновательно полученного или сбереженного имущества на момент его приобретенияПостановление ФАС Поволжского округа от 11 - 12 мая 2004 г. N А12-14268/03-С18 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 05.05.2015).

Б) В Постановлении от 12 апреля 2002 г. N А78-1908/01-С2-24/99-Ф02- 836/02-С2 ФАС Восточно-Сибирского округа указал, что «согласно ст. 1103 ГК РФ правила о неосновательном обогащении применяются также к требованиям о возмещении вреда, в том числе, причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица» и указал также на правильность применения судом нижестоящей инстанции норм статей 1102, 1107 ГК РФПостановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 12 апреля 2002 г. N А78-1908/01-С2-24/99-Ф02-836/02-С2 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 05.05.2015). Таким образом суд признал правильным взыскание процентов за пользование денежными суммами, списанными со счета потерпевшего без должного на то основания.

Таким образом, можно говорить о том, что признак имущественной выгоды является основным, но не единственным признаком, отграничивающим кондикционное обязательство от иных, предусмотренных законом или договором.

2.2 Значение признака вины

Среди подходов к разграничению сферы применения кондикционных и деликтных исков один на протяжении долгого времени имел наибольшее распространение. Данный подход основан на признаке вины лица, получившего обогащение. (В частности, данную концепцию развивал и поддерживал О.С. Иоффе). В одной из своих работ он писал: «Граница между названными обязательствами [деликтным и кондиционным] проходит по линии вины: если вина причинителя -- налицо обязательство из причинения вреда, нет его вины -- возникает обязательство из неосновательного приобретения имущества. И если может быть предъявлен деликтный иск... возможность предъявления кондиционного иска исключена. Кондиционный иск предъявляется только при отсутствии вины как одного из важнейших условий предъявления деликтного искаИоффе О. С. Указ. соч. С. 853».

Согласно этой концепции, в случае виновности обогатившегося лица необходимо предъявлять к нему деликтный иск (принцип вины). В обратном случае (при отсутствии признака вины в поведении обогатившегося лица), необходимо оценивать предъявленный к нему иск как иск о возвращении неосновательного обогащения.

Некоторые авторы уточняют, что в данном случае имеет значение форма вины - то есть необходимо учитывать, явилось ли обогащение результатом умышленных действий причинителя вреда (приобретателя в терминологии главы 60 ГК РФ). Они считают, что деликтный иск при возникновении имущественной выгоды на стороне причинителя можно предъявлять лишь тогда, когда степень вины характеризуется ее умышленной формой. В обратном случае, при отсутствии умысла в поведении обогатившегося лица, необходимо предъявление иска о возвращении неосновательного обогащения. Эта концепция, по свидетельству А.В. Климовича, называлась в литературе «концепцией ограниченной вины», и не получила значительной поддержки в научной среде, «так как допускала предположение, что вина в форме грубой неосторожности не влечет гражданско-правовой ответственности».

Данная точка зрения (концепция ограниченной вины) была характерна в основном для исследований советских цивилистов (Донцов, В.А. Рясенцев, А.М. Белякова), хотя в основных чертах ее сформулировал еще Г.Ф. Шершеневич, который считал отграничительным признаком двух видов обязательств (деликтного и кондикционного) отсутствие умысла или грубой неосторожности в действиях приобретателя.

Д. Гримм, Н. Полетаев предлагали применять кондикционый иск только при добросовестном заблуждении со стороны приобретателя относительно неосновательности обогащения.

«Первопроходцы» в исследовании кондиционных обязательств заложили основу дальнейшего их применения в российском праве: ведь до 19 века в законодательстве Российской империи не было понятия кондикции. Неудивительно, что их позицию поддержало большинство советских ученых начала и середины 20 века: Гурвич, Флейшиц, Венедиктов, Иоффе, Чернышев. Особое место среди них занимает О.С. Иоффе. Этот ученый наиболее последовательно развивал теорию, основывавшуюся на принципе вины, и, надо заметить, его точка зрения в какой-то степени соотносится с виндикационной теорией Савиньи. Иоффе указывал, что кондикция применяется вместо деликтного иска только тогда, когда отсутствует признак вины, важнейший признак для возникновения деликтного обязательства и предъявления иска о возмещении вреда.

Несложно себе представить ситуации, когда (как и деликтные обязательства) кондикционные обязательства также могут возникнуть в результате виновного совершения общественно опасного деяния, запрещенного УК РФ под угрозой наказания. Обязательства, возникающие из такого деяния, повлекшего за собой убытки для потерпевшего и неосновательное обогащение для причинителя вреда (приобретателя), могут обладать всеми признаками кондикционных обязательств.

Однако, как считают сторонники разделения деликтных и кондиционных обязательств по признаку вины, в таких ситуациях факт виновности причинителя вреда в обогащении за счет потерпевшего будет свидетельствовать о возможности предъявления лишь деликтного иска, но никак не кондикционного.

Несмотря на то, что статья 1102 ГК РФ прямо устанавливает субсидиарный порядок применения норм о кондиционных обязательствах, до сих пор можно встретить в литературе точки зрения, которые, поддерживая категорическое разделение кондиционного и деликтного требований и не признавая их родственный характер, поддерживают конкуренцию исков в российском праве.

Данный подход, был неоднократно обоснованно подвергнут критике еще в литературе дореволюционного периода. Тем не менее, необходимо упомянуть, что его разделяли многие авторитетные исследователи права, и в их числе находятся те, на чьи исследования опирались предыдущие параграфы данной работы.

Некоторые исследователи доказывают несостоятельность критерия вины при разграничении кондиционного и деликтных обязательств, анализируя законодательство. В числе первых таким образом высказался А.А. ШамшовШамшов А.А. Обязательства из неосновательного приобретения или сбережения: Учеб. пособие / Под ред. Ю.К. Калмыкова. С. 27, 28.. Исследуя ГК РСФСР, он обращал внимание, что в статье 473, которая регулировала обязательства из неосновательного обогащения, не содержится никаких указаний на такое условие, как отсутствие вины приобретателя, а даже напротив, эта статья устанавливала, что неосновательное обогащение могло возникнуть и при наличии признака вины в действиях приобретателя.

Ссылаясь на работы советских исследователей, касающихся кондиционных исков, всегда необходимо упоминать, что природа кондиционного обязательства в ГК РСФСР не совсем совпадает с природой кондиции в ГК РФ. Как минимум, необходимо сказать хотя бы о том, что согласно ч. 4 ст. 473 ГК 1964 г. «имущество, приобретенное за счет другого лица не по сделке, но в результате других действий, заведомо противных интересам социалистического государства и общества, если оно не подлежит конфискации, взыскивается в доход государства». Наличие правила о взыскании неосновательного обогащения в пользу государства свидетельствует о том, что, то время как в настоящее время кондикция является мерой защиты гражданских прав, в советское время кондикция носила также и конфискационныйЕ.А. Суханов, а также карательный характер, что является, в общем-то, значительным отступлением от изначального назначения кондикции, сформированного в римском праве.

Переходя к исследованию актуального Гражданского кодекса, нужно сказать, что и в нем можно найти немало достаточно весомых аргументов, свидетельствующих о невозможности применения признака вины к разграничению таких способов защиты гражданских прав, как кондикционный и деликтный иск.

В первую очередь об этом свидетельствует сама формулировка статьи 1103. В ней прямо говорится о том, что правила, предусмотренные главой 60, подлежат применению также к «требованиям о возмещении вреда, в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица». Такая формулировка, по мнению Ю.К. Толстого, недвусмысленно свидетельствует об отказе от принципа вины как критерия разграничения деликтного и кондикционного исков. О том же пишет и В. Белов.

Необходимо, однако, заметить, что недобросовестное поведение «обогатившегося лица» (несмотря на то, что в статье 1103 используется именно такой термин, несмотря на применявшийся в статье 1102 термин «приобретатель», думается, что эти термины являются синонимамиН.Г. Соломина) не всегда равно виновному поведению. Кроме того, вполне возможно, что уточнение «в том числе причиненного недобросовестным поведением обогатившегося лица» относится вовсе не к возвращению неосновательного обогащения, а к деликтным искам. Таким образом это уточнение устанавливает особое правило для тех случаев, когда к правилам ГК РФ о возмещении вреда применяются субсидиарно правила о неосновательном обогащении. Однако, несмотря на всю дискуссионность и возможную несостоятельность аргумента Ю.К. Толстого, приведенного в предыдущем абзаце, остается немало других аргументов, свидетельствующих совсем не в пользу применения принципа вины к разграничению деликтного и кондикцонного исков.

Учитывая универсальный характера института неосновательного обогащения, Н.Г. Соломина замечает, что, согласно общему смыслу положений ГК РФ о неосновательном обогащении, категория «поведение», «используется в самом широком смысле словаН.Г. Соломина». Это означает, что поведение может быть виновным или безвиновным, добросовестным или недобросовестным. Например, в п.2 ст. 1102 прямо говорится о том, что неосновательное обогащение может быть «результатом поведения приобретателя имущества, самого потерпевшего, третьих лиц или происходить помимо их воли» - то есть ни о каких уточнениях касательно виновности данного поведения речи в главе 60 не идет.

Наиболее распространенную и последовательную позицию на настоящий момент можно сформулировать следующим образом:

- основополагающим фактором для применения кондикции является любое приобретение без достаточных правовых оснований чужого имущества;

- в этом смысле возможно предъявление иска о возвращении неосновательного обогащения как к лицу, действовавшему виновно, так и к лицу, в чьих действиях вины не прослеживается;

- следствием из предыдущих двух тезисов является вывод о том, что к неосновательному обогащению можно отнести случаи виновного обогащения правонарушителя за счет потерпевшего путем причинения ему убытков.

Этой точки зрения придерживаются также А.Л. Маковский и Толстой.

Справедливости ради стоит заметить, что Толстой высказывал аналогичное мнение еще тридцать лет назад.Е.А. Суханов

Необходимо упомянуть еще об одном аргументе, направленном против принципа вины. Ю.К. Толстой при анализе признака вины совершенно верно замечает, что возвращение неосновательного обогащения, - «изъятие неосновательно полученной выгоды», если цитировать дословно, - не является мерой ответственности по той причине, что это изъятие не лишает причинителя части принадлежащих ему имущественных прав. Возвращается лишь неосновательно полученное, сверх этого кондикционный иск не позволяет изъять ничего. Именно по причине того, что возвращение неосновательного обогащения не является мерой гражданско-правовой ответственности, нельзя говорить о том, что в случае виновности обогатившегося лица в произошедшем обогащении иск к данному лицу необходимо квалифицировать как деликтный.

Толковать норму закона ограничительно без достаточных к тому оснований было бы неправильно. Такое толкование может привести к искажению смысла нормы, вложенного в нее законодателем, к изменению баланса гражданского оборота товаров и услуг.

В настоящее время наибольшее распространение получила так называемая концепция объективной противоправности неосновательного обогащения. Эта концепция возникла еще в среде цивилистов советского периода, ее поддерживали и развивали такие исследователи, как В.П. Грибанов, В.И. Кофман, Ю.К. Толстой, Н.А. Рудченко.

Возможно, объяснить перелом в точке зрения на развивающийся уже почти полтора века в российском праве институт кондикции в пользу отказа от принципа вины поможет анализ статей, регулировавших применение данного института права в советское время - ГК РСФСР 1922 г., ГК РСФСР 1964 г.

В Гражданском кодексе РСФСР 1922 года впервые был законодательно урегулирован институт неосновательного обогащения. В целом данный институт почти в неизмененном виде перешел и в ГК РСФСР 1964г.

При разработке ГК РСФСР 1922 г. законодатель достаточно сильно отошел от доктринального понимания кондикционных и деликтных обязательств. В частности, были введены нормы, позволяющие взыскивать неосновательное обогащение при совершении виновного деяния (например, 147 ГК РСФСР 1922г.), а также нормы, согласно которым деликтное обязательство могло возникать и в случае невиновного поведения лица (ст. 404 ГК РСФСР 1922г.). Наличие правила о взыскании неосновательного обогащения в пользу государства говорит о том, что в советский период кондикция носила также и конфискационныйЕ.А. Суханов, а также карательный характер, что является, в общем-то, значительным отступлением от изначального назначения кондикции, сформированного в римском праве.

Однако и ГК РСФСР не упоминал о таком негативном признаке обязательств вследствие неосновательного обогащения, как отсутствие вины.

В настоящее время можно говорить о том, что ГК РФ еще больше расширил пределы применения кондикционных обязательств. В частности, п.2 ст. 1105 ГК РФ гласит: «лицо, неосновательно временно пользовавшееся чужим имуществом без намерения его приобрести либо чужими услугами, должно возместить потерпевшему то, что оно сберегло вследствие такого пользования». При этом закон не устанавливает никакой корреляции между возникновением кондикционного обязательства и добросовестностью покупателя. Очевидно, что в данном случае пользование может носить умышленный, ненамеренный или неосторожный характер.

С принятием ГК РФ некоторые исследователи решили сменить свою точку зрения на проблему разграничения кондикционного и деликтного обязательств по признаку вины. В частности, В.С. Ем пишет о том, что в настоящее время разграничение этих видов по данному признаку невозможно и предлагает использовать в качестве критерия разграничения признак наличия или отсутствия на стороне приобретателя имущественных выгод, хотя в предыдущие годы придерживался иной точки зрения.

2.3 Анализ перехода права собственности в контексте признака индивидуальной определенности

Отграничивая возвращение неосновательного обогащения от других способов защиты гражданских прав, нельзя не упомянуть о виндикации, так как вещно-правовой характер виндикационного иска не стал препятствием для применения установления в ГК правила о субсидиарном применении к нему правил об обязательственном по своей природе кондикционном иске. О виндикации - истребовании имущества собственником из чужого незаконного владения - упоминает статья 1103 ГК РФ, устанавливающая соотношение применения правил о возврате неосновательного обогащения с другими способами защиты гражданских прав.

Необходимо также упомянуть, что, исходя из содержания статьи 1104 ГК РФ, находящейся в главе 59 ГК, можно заключить, что в ней может идти речь именно о виндикации: в статье говорится, в числе прочего, о возвращении имущества в натуре. Возвращено в натуре может быть как родовое, так и индивидуально определенное имущество, а по виндикационному иску, как и по всем вещным искам, возвращается именно индивидуально определенное имущество. Это обстоятельство учитывают и суды. Так, в Постановлении от 16.11.2000 N Ф04/2943-669/А70-2000 ФАС Западно-Сибирского округа указал на невозможность истребовать из чужого незаконного владения вещи, определенные родовыми признаками.

В статье 1104, как и в остальных статьях главы 59 ГК РФ, законодатель использовал термины «приобретатель» и «потерпевший», что может быть истолковано либо как «незаконный владелец» и «собственник» (что говорит в пользу виндикации), либо как «лицо, приобретшее право собственности на имущество незаконно» и «законный собственник» соответственно.

Судя по содержанию правовой литературы по вопросу соотношения возвращения неосновательного обогащения и виндикации, первым и важнейшим, а также самым спорным признаком, по которому можно разграничивать кондикцию и виндикацию, является признак индивидуальной определенности вещи. Виндикация является вещным иском, тогда как кондикция - обязательственно-правовым. Используя виндикационный иск, можно вернуть только индивидуально-определенную вещь, на которую истец имеет право собственностиСм.: Шамшов А.А. Указ соч. С. 11. См. также: Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права. Т. 2. С. 256; Флейшиц Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. С. 232; Рясенцев В.А. Деятельность от имени другого лица без полномочий (представительство без полномочий)// Вопросы гражданского права. М., 1958. С. 91, 92; Генкин Д.М. Право собственности как абсолютное субъективное право // Советское государство и право. С. 100; Ем B.C. Указ. соч. С. 460; Толстой Ю.К. Обязательства вследствие неосновательного обогащения. С. 95; Климович А.В. Указ. соч. С. 47.. В свою очередь, индивидуально определенная вещь не может быть истребована по правилам об обязательствах из неосновательного обогащения, так как в этом случае применяется виндикация, а основания для применения кондикции, которая по правилу ст. 1103 ГК применяется субсидиарно, отсутствуют. При этом вещи, объединенные родовыми признаками, которые невозможно выделить из имущества приобретателя, можно вернуть только по правилам о возвращении неосновательного обогащения, так как собственностью могут быть лишь индивидуально определенные вещи (ещё Е.В. Васьковский отмечал: «предметом вещных прав могут быть только вещи индивидуальноопределенные, предметом же обязательств - и родовые»)Учебник гражданского права: В 2 вып.. -- 1-е изд. -- СПб.: Изд. юрид. кн. маг. Н. К. Мартынова.

С. 87.

Судебная практика как правило, подтверждает этот тезис. Так, в Постановлении ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.10.2004 по делу N А10-6257/03-Ф02-4253/04-С2 ФАС указал: «исходя из заявленного истцом предмета иска (виндикация) в предмет доказывания по делу входят факты:

- наличия у истца права собственности на имущество, обладающее индивидуально-определенными признаками;

- незаконного владения ответчиком имуществом».

Истец не доказал наличие у него права собственности на истребуемое имущество и суд оставил его жалобу без удовлетворенияПостановление ФАС Восточно-Сибирского округа от 14.10.2004 по делу N А10-6257/03-Ф02-4253/04-С2 // СПС Консультант Плюс.

В Постановлении ФАС Дальневосточного округа от 02.08.2004 по делу N Ф03-А51/04-1/1904 ФАС указал, что возможность предъявления виндикационного иска существует «при отсутствии между сторонами обязательственных отношений по поводу предмета спора», и такое требование «подлежит удовлетворению, если истец докажет следующее: принадлежность спорного имущества истцу на праве собственности (ином законном основании); незаконность владения этим имуществом со стороны ответчика; истребуемое имущество является индивидуально-определенным и находится у ответчика в натуре» .

Такова позиция большинства исследователей. Следствием из этой точки зрения является следующее правило: субъектом иска о возврате вещи из чужого незаконного владения является собственник либо иной титульный владелец, а субъектом иска о возвращении неосновательного обогащения является лицо, которое лишилось титула собственникаУшивцева Д.А. Указ. соч. С. 126; Постановление ФАС ЗападноСибирского округа от 16.11.2000 N Ф04/2943-669/А70-2000 // СПС КонсультантПлюс.

Логичным выглядит и обратный вывод: если некое лицо незаконно лишилось титула собственника и его имущество перешло к другому лицу, то такое лицо может заявить кондикционный иск к нынешнему собственнику имущества, и в случае удовлетворения этого иска ответчик будет лишен титула собственника на данное имущество. Если же лицо оставило за собой титул собственника и лишилось только имущества (индивидуально определенной вещи), то такое лицо может подать виндикационный иск, по которому ответчика не требуется лишать прав на изымаемую вещь, так как он просто не имеет на нее никаких прав.

Однако в целях полноты исследования необходимо более подробно разобрать данный вопрос.

В частности, нужно определить, можно ли говорить о неосновательном обогащении, когда потерпевший не утрачивает право собственности на вещь? Каким образом и в каких случаях происходит утрата титула собственника?

От ответа на эти вопросы зависит, будет ли возвращена потерпевшему та же самая вещь или ее заменитель из числа однородных вещей, или же ему будет возмещена имущественная ценность вещи, а также, в случае возвращения той же самой вещи, будет ли она возвращена по виндикационному иску или по кондикционному.

Между признаком индивидуальной определенности вещи и переходом права собственности (титула) в связи с вышеприведенным тезисом о том, что только вещь индивидуально определенная может быть объектом вещных права, видится тесная связь. Вещным иском обладает только собственник. Но обладает ли собственник обязательственным иском, если взыскать вещь по вещному иску в связи с какими-либо обстоятельствами не предполагается возможным или же в данном случае необходимо говорить о переходе титула собственника?

О.С. Иоффе был сторонником четкого разграничения виндикации и кондикции по признаку индивидуальной определенности вещи. Более того, он считал, что именно выход вещи из разряда индивидуально определенных и переход в разряд родовых, обусловленный смешением этой вещи с имуществом ответчика, приводит к утрате собственником его титула - по той причине, что вещи в индивидуализированном состоянии, в котором она пребывала до совершения неосновательного обогащения, уже не существует. И право собственности в данном случае вынужденно заменяется правом компенсации утраченной вещи (в натуре или в денежном эквиваленте)См.: Иоффе О.С. Обязательственное право. С. 862..

Так же считала и Е.А. Флейшиц, говоря о том, что при неосновательном обогащении, выраженном в переходе титула собственника к приобретателю, виндикация применяться не может, так как ее субъектом является только собственник имущества. А возникновение права собственности за счет потерпевшего влечет за собой обязанность приобретателя возместить стоимость полученной им вещиЕ.А. Флейшиц Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения /Всесоюзный институт юридических наук. -- М.: Госюриздат, 1951. -- 239 с..

У данной позиции есть свои противники. В частности, А.Н. Арзамасцев считал, что по кондикционному иску индивидуально определенные вещи взыскиваться не могут, так как право собственности на предмет неосновательного обогащения не может передаваться приобретателю, - это «противоречило бы служебному назначению соответствующего института в гражданском праве, являющегося одним из средств защиты собственности»Арзамасцев А.Н., Отв. ред.: Толстой Ю.К.: Охрана социалистической собственности по советскому гражданскому праву. Изд-во Ленингр. ун-та. Ленинград. 208 с. 1956 г.. Исследователь допускает возможность неосновательного обогащения вещами только путем поступления их в незаконное фактическое владение приобретателя, и, таким образом, допускает, что субъектом кондикции может быть собственник.

Кроме того, существует мнение, согласно которому по иску о возвращении неосновательного обогащения нельзя вернуть индивидуально определенную вещь, так как в этом случае всегда применяется виндикация. Однако с такой позицией однозначно согласиться сложно, учитывая хотя бы п.2 ст. 1104 ГК РФ, в котором говорится об ответственности приобретателя имущества за недостачу или ухудшение такого имущества - данное положение потеряло бы смысл, если допустить, что объектом иска о возращении неосновательного обогащения могут быть только родовые вещи, ведь в таком случае невозможно отграничить имущество приобретателя от имущества потерпевшего, а, следовательно, и определить, чьему имуществу был нанесен вред. А.Л. Маковский по данному поводу задает риторический вопрос: «Действительно, виндицировать можно лишь индивидуальноопределенную вещь, но из чего следует, что ее истребование невозможно по правилам об обязательствах из неосновательного обогащения?»Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть вторая. Текст, комментарии, алфавитно-предметный указатель / Под ред. О.М. Козыря, А.Л. Маковского, С.А. Хохлова. М.: Международный центр финансовоэкономического развития, 1996. С. 595..

Судебная практика, однако, вполне однозначно отвечает на этот вопрос. Так, в Постановлении ФАС Центрального округа от 20.06.2000 N А54-214/00- С2 ФАС указал, что в силу нормы ст. 301 ГК РФ возможно истребовать только индивидуально определенное имущество, и отказал в иске, не учитывая довод истца о возникновении обязательства ответчика возвратить имущество истцу из неосновательного обогащенияПостановление ФАС Центрального округа от 20.06.2000 N А54- 214/00-С2 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 15.05.2015).

Вполне логично задаться вопросом: а может ли в принципе право собственности на индивидуально определенную вещь без предусмотренных законом оснований перейти к другому лицу? Если придерживаться точки зрения А.Н. Арзамасцева, Е.Л. Невзгодина, Ю.Г. Бозиева, В.В. Былкова, то при незаконной передаче вещи можно иметь дело только с незаконным фактическим владением, а собственность незаконным путем перейти не может. Сторонники же так называемой «виндикационной теории» Савиньи, напротив, допускают возможность незаконного перехода права собственности к другому лицу. Более того, само по себе незаконное владение чужой вещью они не считают неосновательным обогащением.

В частности, К.И. Скловский, Е. Перкунов и Д.Г. Лавров считают возможной ситуацию, когда право собственности на индивидуально определенную вещь без предусмотренных законом оснований переходит к другому лицу. В таком случае виндикационный иск подать невозможно ввиду его природы, подразумевающей, что заявить его может только собственник вещи. Чаще всего такая ситуация возникает, если юридический факт, на основании которого перешло право собственности, впоследствии отпал. Это может произойти вследствие признания недействительным завещания, вследствие расторжения договора из-за непредоставления контрагентом встречного исполнения.

Таким образом, имеются уже как минимум две группы случаев, в которых применяется кондикция. Первый случай возникает тогда, когда приобретатель завладел индивидуально определенной вещью, и вследствие какого-либо обстоятельства (например, смешения данной вещи с имуществом приобретателя и перехода ее в категорию родовых вещей) она перешла к нему в собственность. Второй случай - когда вещь остается индивидуально определенной, но все же по какой-то причине право собственности переходит к приобретателю (causa finita).

Оба этих случая объединяет один критерий: переход права собственности на вещь. Однако некоторые исследователи полагают, что неосновательное обогащение может происходить как посредством получения индивидуально-определенной вещи или вещей, определенных родовыми признаками, в собственность, так и путем фактического завладения ими, не подкрепленного правом.

Как уже упоминалось, ст. 1102 ГК РФ не содержит указаний на то, что при неосновательном обогащении всегда должен происходить переход права собственности. Применительно к неосновательному обогащению законодатель оперирует такими терминами, как «приобретатель» и «потерпевший» (второе, видимо, акцентирует внимание на том, что данные отношения являются внедоговорными).

Думается, что данный критерий невозможно употреблять в качестве единственного при отграничении кондикционного и виндикационного исков, так как вполне возможны ситуации, когда собственник может заявлять кондикционный иск против незаконного владельца вещи. Как же отграничивать неосновательное обогащение от незаконного завладения вещью?

Ответ на этот вопрос уже был дан в первой главе настоящего исследования. Кондикция в структуре ГК РФ выполняет резервную, восстановительную функцию; при этом статья 1103 ГК РФ закрепляет субсидиарный характер применения кондикции по отношению ко всем правоотношениям по возврату имущества, полученного за чужой счет без правового основания.

Виндикация позволяет вернуть лишь то имущество, которое находится в незаконном владении третьего лица. Однако нередки ситуации, когда виндикацию просто невозможно применить. К примеру, когда вещь была потреблена, уничтожена, передана третьему лицу, либо, как уже упоминалось выше, смешалась с имуществом приобретателя. Кроме того, по виндикационному иску невозможно вернуть имущественную выгоду, которая была незаконно получена при приобретеннии или сбережении имущества приобретателем за счет этой вещи.

Однако, переход вещи в собственность приобретателя вследствие смешения вещей потерпевшего с имуществом приобретателя, до сих пор не был рассмотрен вплотную.

В самом деле, лишается ли потерпевший права собственности в этом случае?

Несомненно, что требовать возвращения своей вещи с помощью виндикационного иска может только собственник (исходя из содержания статьи 301 ГК РФ). Однако в случае перехода вещи в категорию родовых виндикацию не сможет использовать даже собственник, так как невозможно индивидуализировать вещь. Необходимо рассмотреть вопрос, является ли данная ситуация своеобразным исключением из общего правила, и может ли в данном случае применяться кондикционный иск.

Исследователи, которые придерживаются «виндикационной теории» Савиньи и при этом считают, что использование кондикции возможно лишь в отношении родовых вещей, попадают в некую логическую ловушку. Эта ловушка неизбежно приводит их к тому, что они вынуждены признавать переход права собственности к приобретателю в случае смешения вещи с имуществом этого приобретателя, а также то, что такой переход происходит на основании одного только факта смешения. При этом второе лицо, бывшее первоначальным собственником вещи, соответственно такое право утрачивает - даже если правовое основание для такого перехода отсутствует. Такой позиции придерживаются О. С. Иоффе, Ю. К. Толстой, Е. А. Флейшиц.

Если же в рамках виндикационной теории признать, что право собственности в таком случае не переходит, то невозможна ни виндикация, ни кондикция в отношении утраченной вещи - первая в связи с утратой вещи признака индивидуальной определенности, вторая - вследствие невозможности применения собственником.

Так, Д.В. Новак не соглашается с этой точкой зрения. Ссылаясь на труды Покровского, он соглашается с тем, что право собственности возможно приобрести лишь в отношении индивидуализированных вещей, ведь право собственности по своей природе является вещным правом. Следовательно, невозможно приобрести неиндивидуализированные вещи на праве собственности.

Однако это вовсе не означает, по его мнению, что смешение вещей является основанием для утраты права собственности. Если исходить из обратного, получается, что признание лица собственником и, соответственно, признание за ним права на виндикационный иск, зависит от субъективных факторов - к примеру, от того, сможет ли собственник доказать, что вещь является индивидуально определенной. Такой подход требует четкого разграничения вещей на индивидуализированные и родовые. Но такое деление вещей само по себе является крайне субъективным (в отличие, к примеру, от деления вещей на заменимые и незаменимые). Не найдется критериев отграничения и определений индивидуально определенных и родовых вещей в законодательстве РФ.

Дифференцирование вещей по признаку их индивидуальной определенности является крайне зыбким, условным.

Несмотря на то, что в свое время этот признак использовался в законодательстве РСФСР (Соломина отмечает, что «из смысла ст. 66 и 67 ГК РСФСР 1922 г. вытекало, что право собственности на индивидуально определенную вещь переходит к приобретателю вещи по договору в момент его заключения, а право собственности на вещь, определенную родовыми признаками, переходит к приобретателю с момента передачи вещи»), и на то, что данный подход и сейчас используется многими исследователями (Е.А. Флейшиц, В.В. Ровный, Б.Л. Хаскельберг), законодатель не зря постепенно отказывался от дифференцированного установления момента перехода права собственности по договору на индивидуальные и родовые вещи. Как минимум это связано с тем не подлежащим сомнению фактом, что каждая вещь сама по себе индивидуальнаСм.: Новицкий И. Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве. М., 1950. С. 116. и конкретна - а, следовательно, каждая вещь может быть выделена из массы родовых.

Из массы аргументов pro и contra, приводимых исследователями по отношению к значению признака индивидуальной определенности вещи для отношений по поводу неосновательного обогащения, а также виндикации, можно выделить две важных группы.

Первая из них обращает внимание на принцип numerus clausus в отношении утраты права собственности: в законе и только в законе должен содержаться исчерпывающий перечень оснований прекращения права собственности. Вторая группа исследователей считает важным момент и основания приобретения права собственности у приобретателя.

Статья 235 ГК РФ, предусматривающая основания лишения права собственности, гласит: «Право собственности прекращается при отчуждении собственником своего имущества другим лицам, отказе собственника от права собственности, гибели или уничтожении имущества и при утрате права собственности на имущество в иных случаях, предусмотренных законом». При буквальном толковании данной статьи становится возможным сделать вывод о том, что лишение права собственности может происходить либо по основаниям, предусмотренным ГК РФ, либо по основаниям, предусмотренным другими законами, то есть перечень таких оснований является исчерпывающим.

Об исчерпаемости перечня оснований лишения права собственности пишет, в частности, Е.А. Суханов: "Прекращение права собственности происходит лишь в случаях, прямо предусмотренных законом"Гражданское право: В 4 т. Том II: Вещное право. Наследственное право. Исключительные права: Учебник / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. 3-е изд. С. 52, а также Д.В. Новак: «не подлежит сомнению, что в сфере вещных прав правовое регулирование должно строиться по принципу numerus clausus: в законе и только в законе должен содержаться исчерпывающий перечень оснований прекращения права собственности, так же, как и перечень, к примеру, ограниченных вещных прав»Д.В. Новак.

Становится очевидно, что одного лишь факта неспособности собственника индивидуализировать свою вещь недостаточно для лишения его права собственности на нее. Однако исследователями были предложены многочисленные варианты толкования положений статьи 235 ГК РФ.

Так, если истолковать высказывание О.С. Иоффе о том, что «вещь в том виде, в котором она были индивидуализирована до неосновательного приобретения (сбережения), больше не существует, а право на нее прежний собственник утрачивает, и в обезличенном или по-новому индивидуализированном виде она становится собственностью третьего лица при неосновательном сбережении или самого приобретателя при неосновательном приобретении имуществаИоффе О.С. Указ. соч. С. 861», применительно к положениям современного законодательства, можно провести параллель с юридической гибелью имущества согласно п. 1 ст. 235 ГК РФД.В. Новак Д.В. Указ. соч.. Однако, если принять допустимость такого толкования, остается неясным, по какому основанию приобретает данное имущество новый собственник; таким образом, имущество попадает в так называемый «правовой вакуум».

В.А. Белов, разделяя точку зрения, предполагающую гибель имущества в результате его смешения с имуществом приобретателя, предлагает выход из ситуации «правового вакуума»: по мнению исследователя, основанием для приобретения данного имущества является создание новой вещи согласно норме п. 1 ст. 218 ГК РФБелов В. А. Смешение вещей. С. 12. Стоит оговориться, что В.А. Белов, говоря о прекращении права собственности при смешении вещей, упоминает сложный юридический состав: «лишение собственника фактического владения вещью (вещами); последующее смешение этой вещи (этих вещей) с вещами однородными»Там же.

Однако данный подход представляется сомнительным. Во-первых, очевидна некоторая доля искусственности в предположении о создании новой вещи. Если толковать п. 1 ст. 218 ГК РФ телеологически, вряд ли можно говорить о том, что законодатель предполагал ее так использовать. Во- вторых, п. 1 ст. 218 говорит о вещи, «изготовленной или созданной лицом для себя», что предполагает как минимум наличие воли лица на изготовление или создание вещи. А неосновательное обогащение может произойти и случайно, практике известны такие случаи (в результате некоего природного явления, действий посторонних лиц). Кроме того, закон говорит о «соблюдении закона и иных правовых актов» - но ведь смешение вещей может произойти и в результате правонарушения.

Расширительного толкования положений статей 235 и 218 ГК РФ также придерживаются В.С. Гербутов и А.О. Рыбалов. Последний аргументирует свою позицию тем, что право собственности гарантируется прежде всего защитой этого права против всех других лиц; а так как защита с помощью виндикации в случае смешения вещей невозможна, правильнее признать, что собственник утратил свое право на вещьРыбалов А. О. Указ. соч. С. 2. Однако при этом цивилист замечает, что "это вопрос не справедливости или политики права", а "вопрос простоты и разумности организации возможного государственного принуждения"Там же. Таким образом, утрата права собственности была обоснована тем, что невозможно применить виндикацию, и сама виндикации из следствия права собственности превращается в его предпосылку, что, по сути, является нарушением правил логики.

Весьма познавательно в этом плане Постановление Президиума ВАС РФ от 6 мая 1997 г. №663/96. Суд указал, что требование о виндикации не могло быть удовлетворено в связи с тем, что вещи, находящиеся на складе, не обладали индивидуальными признаками, соответственно, требование о виндикации не могло быть удовлетворено. Но истец получил защиту путем применения норм о кондикционных обязательствах, так как этот способ был единственно возможным в данном случаеПостановление Президиума ВАС РФ от 6 мая 1997 г. №663/96 // СПС Консультант Плюс (дата обращения: 10.05.2015).

Если поставить вопрос более широко, можно обратиться к принципам права вообще и к тем из них, которые касаются права собственности.

Так, Д.В. Новак упоминает общие начала справедливости (aequitas), исходя из которых, «утрата права собственности прежним его обладателем и возникновение этого права у приобретателя возможны лишь в случаях, когда такая утрата происходит по воле прежнего собственника либо эта воля игнорируется правопорядком исходя из соображений общего блага (публичных интересов)»Новак Д.В. Указ. соч.; Степанов Д. И. Указ. соч. С. 58. Воля лица, как известно, выражается и приобретает юридическое значение лишь после совершения юридического факта (как правило, это сделка).

Ознакомившись с основными взглядами и мнениями по вопросу значения индивидуальной определенности вещи для разграничения виндикации и возвращения неосновательного обогащения, следует заметить, что приведенные логические конструкции зачастую обладают недостатками. Несмотря на это, каждая из них имеет под собой довольно прочную правовую и теоретическую основу.

Однако наиболее подходящей для применения в современной правовой ситуации представляется следующая конструкция.

1) Собственник утрачивает свое право собственности на вещь в случае ее смешения с имуществом приобретателя либо в случае выбытия ее из владения приобретателя (вследствие ее потребления, гибели или передачи третьему лицу) даже несмотря на принцип numerus clausus в отношении способов утраты права собственности. Данные случаи придется признать исключением из этого принципа, так как вещное право может существовать лишь в отношении индивидуально определенной вещи (говорить об утрате права собственности на погибшую или потребленную вещь в принципе не приходится). Но приобретатель не приобретает права собственности на неосновательное приобретенное или сбереженное им имущество, так как приобрести какое-либо право без оснований невозможно.

Виндикация в силу объективных причин в случае смешения, потребления, гибели или передачи третьему лицу недоступна для лица, ранее являвшегося собственником. Именно для таких случаев в ГК РФ законодателем предусмотрена конструкция неосновательного обогащения. Выполняя функцию общей защитной меры, статья 1102 защищает гражданские права потерпевшего, когда виндикационный иск не может выполнить свою функцию и защитить эти права ввиду объективных причин (прекращения вещного правоотношения).

2) Субсидиарность кондикционного требования по отношению к другим требованиям о защите гражданских прав выражается в том, что кондикция может применяться дополнительно, наряду с другими требованиями, защищая права лица в той части, в какой их не защищает виндикация; такое употребление исков в литературе иногда называется кумулятивной конкуренцией исков (concursus cumulativus)См.: Груздев В.В. Проблема конкуренции исков // Юридическая наука,2011. №4. С. 38; Лоренц Д.В. Система гражданско-правовых притязаний и проблема их конкуренции .

Из данной конструкции следует несколько выводов.

Первый из них заключается в том, что таким способом защиты своих прав, как возвращение неосновательного обогащения, может воспользоваться (в случае объективной невозможности вернуть имущество по иному иску) утерявшее это имущество без предусмотренных в законе оснований лицо (бывшее, но переставшее быть собственником).

Второй вывод заключается в том, что признак индивидуальной определенности вещи имеет опосредованное значение: он определяет, может ли использоваться в том или ином случае виндикация, но не является самостоятельным критерием отграничения виндикации от кондикции.

Третий вывод: собственник теряет, а приобретатель приобретает право собственности на вещь на основании смешения данной вещи с вещами приобретателя, так как потерять и приобрести право собственности можно лишь по основаниям, предусмотренным законодательством, однако в части потери права в настоящий момент в законодательстве отсутствуют объективно необходимые нормы, в связи с чем правоприменителю приходится восполнять этот пробел.

Четвертый вывод: классификация вещей на индивидуально определенные и родовые не подходит для разграничения виндикации и кондикции, так как носит субъективный, условный характер, что приводит к установлению определенной степени условности факта установления права собственности Н.Г. Соломина.

Заключение

Подводя итог проведенному исследованию, следует сказать о некоторых выводах, сделанных во время работы над ним и в процессе изучения специальной и учебной литературы по теме работы.

1. В российском законодательстве не дается понятия способов защиты субъективных гражданских прав. Однако, исходя из содержания различных норм ГК РФ и положений юридической доктрины, следует определить способ защиты гражданских прав как предусмотренные законом меры принудительного характера, которые могут использоваться по требованию управомоченного лица, направленные на устранение препятствий на пути осуществления прав субъектами, с помощью которых могут быть достигнуты пресечение, предотвращение, устранение нарушений права, его восстановление и (или) компенсация потерь, вызванных нарушением права

2. Существует достаточно большое количество классификаций способов защиты субъективных гражданских прав, каждая из которых преследует определенные цели. Наиболее важными из них являются классификации по следующим основаниям: по формам защиты, по наличию признаков гражданско-правовой ответственности, по формам и основаниям применения, по юридическому и материальному содержанию, по природе защищаемых прав, по природе правоотношений.

3. Понятие неосновательного обогащения может употребляться в двух смыслах: обогащение как имущественная выгода и обогащение как юридический состав, служащий основанием для возникновения соответствующего обязательства.

4. Кондикция может иметь самостоятельное и второстепенное значение при соотнесении ее с другими способами защиты гражданских прав. В первом случае отсутствуют основания для применения других способов защиты и присутствуют основания для применения кондикции, во втором случае присутствуют основания для применения обоих способов защиты, но вследствие того, что кондикция применяется лишь в той части, в какой другим способом защиты не обеспечена полная защита гражданских прав, возникает лишь кумулятивная, а не элективная конкуренция исков.

5. Признак имущественной выгоды как отграничительный признак не имеет самостоятельного значения и должен применяться лишь в качестве признака, который в принципе позволяет говорить о возникновении юридического состава, влекущего за собой возникновение отношения из неосновательного обогащения.

6. Для отграничения деликтных обязательств от кондикционных принцип вины в настоящее время использоваться не может в связи с отсутствием в действующем законодательстве каких-либо предпосылок к использованию данного критерия.

7. Кондикцией может воспользоваться только лицо, которое утратило право собственности и только в отношении того лица, которое приобрело такое право на имущество потерпевшего. В противном случае говорить о возникновении неосновательного обогащения (несмотря на безусловное наличие такого обогащения в экономическом смысле) не приходится.