Проанализируем этот вопрос более детально, выделив ряд ключевых аспектов. Общеизвестно, что субъективное право представляет собой меру возможного (дозволенного) поведения. Иначе говоря, субъективное право - это свобода субъекта, ограниченная конкретными пределами. Беспредельная свобода представляет собой произвол, не имеющий ничего общего с правом. Правовое поведение управомоченного субъекта, выходящее за рамки установленных пределов, в зависимости от конкретных обстоятельств может быть квалифицировано как правонарушение (превышение права) или злоупотребление правом.

Пределы, устанавливающие рамки конкретных субъективных прав, могут иметь как объективный, так и субъективный характер. Объективные пределы очерчиваются действующим законодательством (объективным правом); субъективные - определяются самим субъектом права. В этой связи, говоря о понятии «пределы субъективного права», необходимо иметь в виду, что в данном случае речь идет о правовых предписаниях, устанавливающих границы поведения управомоченного субъекта. Понятие «пределы осуществления субъективного права» характеризует главным образом субъективные аспекты правореализации. Они определяются самим носителем субъективного права, который осуществляет его по своему усмотрению для достижения своего интереса.

В отечественной науке данный подход был обозначен профессором В.П. Грибановым. По его мнению, всякое субъективное право представляет собой определенную меру возможного поведения управомоченного лица. Осуществление же субъективного права есть реализация этих возможностей. Содержание субъективного права всегда предопределено законом, который либо прямо предписывает управомоченному лицу определенное поведение, либо санкционирует его. В отличие от этого процесс реализации права всегда имеет волевой характер и зависит от воли управомоченного лица. Из этого следует, что соотношение между поведением, составляющим содержание субъективного права, и поведением, составляющим содержание процесса его осуществления, можно представить как соотношение объективного и субъективного Грибанов В.П. Осуществление и защита гражданских прав / В.П. Грибанов. - М., 2000. - С. 44..

Рассмотрим вышеуказанные понятия. Объективные пределы субъективного права определяются законодателем исходя из конкретно-исторических условий. При этом учитываются социально-экономическое развитие общества, его религиозные, культурные особенности, национальные традиции, международные стандарты прав человека и множество других факторов. Государство само решает, какие права и в каком объеме предоставить своим гражданам. В зависимости от правовой системы той или иной страны пределы конкретного субъективного права могут существенно отличаться. Например, разберем право мужчины на заключение брака. Так, семейное право светских правовых систем дает возможность мужчине иметь в женах только одну женщину. В религиозных правовых системах мужчина имеет право жениться на двух или даже на четырех женщинах. В данном случае субъективное право имеет чисто количественный предел. Однако в некоторых странах (к примеру, в Голландии) законодатель расширяет пределы права мужчины на заключение брака, наполняя его качественно новым содержанием, разрешая вступать в брак с другим мужчиной. Таким образом, законодатель, предоставляя субъекту конкретное право, определяет и его пределы, устанавливая их в нормативно-правовых актах.

Теоретически субъект может воспользоваться любым своим субъективным правом, если оно официально провозглашено. Однако в законе должны быть четко указаны и пределы субъективного права, то есть те условия, при наличии которых субъект наделяется соответствующим правом, и те рамки, в которых он по своему усмотрению будет его осуществлять. Это могут быть: определенный возраст (брачный, пенсионный), срок вступления в наследство, наличие необходимого образования (юридического, медицинского) для занятия определенной деятельностью, стажа работы по специальности, а также множество иных требований (наличие малолетних детей, инвалидность, вероисповедание, препятствующее службе в армии). В целом содержание конкретного субъективного права, предоставляемого индивиду, устанавливается управомочивающими нормами, а его границы - запрещающими нормами Вавилин Е.В. Понятие и механизм осуществления гражданских прав и исполнения обязанностей / Е.В. Вавилин // Журнал российского права. - 2004. - № 5. - С. 35 - 43.. Если пределы субъективного права не очерчены законодателем, то в большинстве случаев его осуществить невозможно. В таких случаях принято говорить о декларативности права и отсутствии механизма его реализации. Наглядным примером является право на альтернативную гражданскую службу, которое, будучи провозглашенным ст. 59 Конституции РФ («гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой»), долгое время из-за отсутствия соответствующего закона оставалось на бумаге, хотя и было востребованным. В данном случае сложилась следующая ситуация: субъективное право не имело своих объективных пределов, а, следовательно, ни граждане, ни государственные органы не могли четко определить ту меру свободы, которой обладает управомоченный субъект. Поэтому нет ничего удивительного в том, что военкомы, опасаясь фактов злоупотреблений данным правом со стороны призывников, объявивших себя адептами той или иной религии, просто игнорировали наличие данного права.

Другой аспект проблемы заключается в том, что установление меры дозволенного поведения в рамках предоставляемого индивиду субъективного права не всегда является прерогативой юриспруденции. Так, для определения пределов субъективного права человека на смерть требуются познания не столько в правоведении, сколько в философии, медицине, психологии и даже в богословии. Поэтому прежде чем установить пределы права человека на смерть, необходимо решить целый ряд неюридических вопросов (что считать моментом физиологической смерти, является ли эвтаназия грехом, как определить добровольность волеизъявления больного, как разрешать этические конфликты между долгом врача и человеческим состраданием).

В зависимости от различных факторов (политических, экономических, демографических и пр.) законодатель имеет возможность не только наделять человека различными субъективными правами, но также расширять или сужать пределы субъективных прав. Так, во многих государствах Западной Европы в период с середины до конца XX в. пределы права женщины на аборт менялись несколько раз. Первоначально аборт был разрешен только по медицинским показаниям (наличие угрозы для жизни матери, сомнения в жизнеспособности плода), затем пределы данного права были расширены указанием на то, что прерывание беременности допустимо и по социальным показаниям (бедность женщины, отсутствие мужа, плохие жилищные условия). Однако со временем в связи с ростом благосостояния граждан законодатель вновь ограничил право женщины на аборт лишь медицинскими показаниями.

Изучая проблему пределов права, необходимо проводить четкое различие между категориями «пределы субъективного права» и «ограничения субъективного права». В этой связи наиболее четкой представляется позиция Б.С. Эбзеева. По его мнению, под пределами основных прав, закрепленных в Конституции РФ, следует понимать границы признаваемой и защищаемой Конституцией свободы индивидов. А под ограничениями основных конституционных прав понимаются: допускаемые Конституцией РФ изъятия из конституционного статуса человека и гражданина; изъятия из круга полномочий, составляющих нормативное содержание основных прав и свобод; уменьшения объема социальных, политических и иных благ, причитающихся их обладателю Принципы, пределы, основания ограничения прав и свобод человека по российскому законодательству и международному праву // Государство и право. - 1998. - № 7. - С. 24; Камышанский В.П. Право собственности: пределы и ограничения/ В.П. Камышанский. - М., 2000..

Таким образом, пределы субъективного права - это предоставленная законодательством право- и дееспособному лицу совокупность конкретных правомочий, за рамками которых субъект не может осуществлять свое право. А ограничение субъективного права - это изъятие некоторых правомочий из содержания данного права. Например, согласно ст. 29 Конституции РФ гражданин имеет право свободно искать, получать, передавать и распространять информацию. Пределы данного права установлены запретами на сбор, использование и распространение информации о частной жизни лица без его согласия, а также запретом на разглашение сведений, содержащих охраняемую законом тайну. Ограничение права, предоставленного ст. 29 Конституции РФ, может касаться таких правомочий, как свободный поиск информации в условиях военного или чрезвычайного положения, распространение информации о дислокации подразделений спецназа, готовящегося к штурму захваченных террористами объектов, и т.п.

Пределы осуществления субъективного права определяются самим управомоченным субъектом по своему усмотрению в рамках предоставленного субъективного права. Например, по окончании школы любой выпускник имеет право поступить в высшее учебное заведение. Причем абитуриент вправе выбрать не только специализацию института и его местоположение, но и форму обучения. Это и есть свобода в пределах предоставленного ему субъективного права.

Вместе с тем управомоченный субъект при осуществлении своего права должен учитывать те общие требования, которые сформулировали государство и общество как в целом к процессу осуществления субъективных прав, так и в части осуществления некоторых из них. К общим пределам осуществления права относятся: обязанность не нарушать права и свободы других лиц и запрет на злоупотребление правом; к специальным: добросовестность и разумность поведения субъекта, использование субъективного права в соответствии с его назначением, нравственность его юридически значимых действий и др. Поротикова О.А. Проблемы злоупотребления субъективными гражданскими правами: Дисс. ... канд. юрид. наук / О.А. Поротикова. - Саратов, 2002. - С. 74 - 125. Кроме того, на усмотрение субъекта, осуществляющего свои права, достаточно существенно могут влиять нормы обычаев и традиций, подчас детально расписывающие процесс осуществления конкретного права (например, для заключения брака у некоторых народов недостаточно выполнения формально-юридических условий, необходимо бывает также уплатить калым, получить родительское благословение и т.п.). Данные нормы можно отнести к неюридическим пределам осуществления права.

Особенность правового поведения, связанного с осуществлением права, заключается в том, что субъект может в любой момент отказаться от осуществления субъективного права, а поэтому юридические запреты и обязанности вне контекста конкретного права не являются для него необходимостью. Данные запреты и обязанности производны от субъективных прав и не носят самостоятельного характера. Например, студент, осуществляя право на образование в институте, обязан учиться (посещать лекции и сдавать экзамены). Оставив институт, он автоматически утрачивает все связанные с учебой обязанности. При этом право получить высшее образование у него сохраняется. Отказаться же от такой обязанности, как, например, служба в армии, он не может, поскольку данная обязанность носит самостоятельный характер и не производна ни от какого субъективного права.

Предлагаемый в статье подход, разграничивающий пределы субъективного права (объективные пределы или пределы, установленные объективным правом) и пределы осуществления субъективного права (субъективные пределы), поддерживается не всеми учеными. В частности, В.И. Емельянов считает категорию «пределы осуществления субъективного права» избыточной. По его мнению, при таком подходе получается, что существует одна мера дозволенного поведения для потенциального, абстрактного субъективного права, а другая - для права осуществляемого. Значит, можно нарушить одну границу дозволенного, не нарушив другой Емельянов В.И. Разумность, добросовестность, незлоупотребление гражданскими правами / В.И. Емельянов. - М., 2002. - С. 40.. Критикуя данную позицию, укажем, что в случаях правомерного злоупотребления правом мы как раз и имеем дело с такой ситуацией, когда субъект совершает действие в пределах субъективного права, выходит за пределы осуществления субъективного права. Например, предприниматель, осуществив пассивное избирательное право, становится депутатом с целью уйти от уголовной ответственности, используя полученную неприкосновенность. В данном случае предприниматель осуществляет свое конституционное право быть избранным. Другое дело, что он может использовать данное право не по назначению (оно, как известно, предоставляется для осуществления представительских и правотворческих функций), чем причинит вред обществу и государству, иными словами - злоупотребит правом. Вместе с тем такое деяние не является наказуемым, поскольку оно совершено в пределах субъективного права Малиновский А.А. Злоупотребление правом / А.А. Малиновский. - М., 2002. - С. 41 - 43..

Другим аргументом в пользу предлагаемого подхода является тот факт, что законодатель в текстах нормативных правовых актов использует обе категории - «пределы права» (например, ст. 36 Закона РФ «Об авторском праве и смежных правах») и «осуществление субъективного права» (ст. 10 ГК РФ).

Представляется важным отметить еще один существенный аспект. Непонимание необходимости разграничения указанных категорий может происходить из-за того, что в некоторых случаях пределы субъективного права и пределы осуществления субъективного права могут совпадать. Здесь речь идет о таких ситуациях, когда закон предоставляет управомоченному субъекту минимальную свободу в выборе вариантов поведения по осуществлению своего права либо вообще оставляет ему единственно возможный способ реализовать свое право. В данном случае границы субъективного права и пределы его осуществления совпадают, поскольку по замыслу законодателя должны представлять собой одно и то же. Поэтому, если законодатель требования к осуществлению субъективного права совмещает с пределами субъективного права, то невыполнение этих требований и есть выход за пределы субъективного права.

Анализ законодательства, детально регламентирующего права и свободы человека и гражданина, позволяет выделить абсолютно-определенные и относительно-определенные пределы субъективного права. Абсолютно-определенные пределы установлены четким указанием в законе на те критерии, которые не только очерчивают меру свободы субъекта в рамках предоставленного ему субъективного права, но и указывают момент приобретения и утраты субъективного права (к примеру, согласно ст. 255 Трудового кодекса РФ женщина имеет право на отпуск по беременности и родам продолжительностью 70 календарных дней до родов и 70 календарных дней после родов). При этом, как правило, используются императивные правовые предписания.

Относительно-определенные пределы (касающиеся, главным образом, процесса осуществления субъективного права) регламентируют возможность субъекта использовать предоставленное ему право по своему усмотрению, учитывая лишь достаточно размытые ориентиры (например, согласно ст. 7 Семейного кодекса РФ граждане по своему усмотрению распоряжаются принадлежащими им семейными правами, если иное не установлено настоящим Кодексом). Законодатель в данном случае, формулируя эти пределы, использует оценочные понятия, что и приводит к относительной определенности пределов субъективного права. Однако это нельзя считать серьезным недостатком, поскольку именно таким образом достигается необходимая степень свободы субъекта, основанная на диспозитивном методе правового регулирования общественных отношений. Это дает возможность субъекту быть свободным от диктата государства и общества хотя бы в рамках имеющегося у него права.

В заключение отметим, что в большинстве случаев пределы субъективного права устанавливаются законодателем в соответствии с принципом «разрешено все, что не запрещено буквой закона», а пределы осуществления субъективного права - согласно максиме «разрешено все, что не противоречит духу права». И эти различия будут существовать до тех пор, пока дух права не будет полностью совпадать с его буквой.

1.3 Основания возникновения, изменения и прекращения субъективного права

1.3.1 Основания возникновения субъективного права

Субъективное право как мера возможного и должного поведения всегда имеет свои пределы, естественные и юридические. Чаще всего о пределах применительно к субъективным правам говорят лишь в смысле пределов осуществления и защиты гражданских прав (ст. 10 ГК РФ). Значительно реже пределы в существовании субъективного права обсуждаются с точки зрения возникновения и прекращения гражданского права (обязанности).

При этом лишь «иные действия граждан и юридических лиц», а также «иные сделки, хотя и не предусмотренные законом, но не противоречащие ему» могут рассматриваться в качестве оснований, не имеющих непосредственно легального характера, но в силу общих начал и смысла гражданского законодательства порождающих гражданские права и обязанности. Иные «легальные» основания представлены в законе в качестве обстоятельств, достаточных для возникновения тех или иных гражданских прав и обязанностей и кажущихся поэтому в известной степени изолированными, обособленными друг от друга. Однако, как писал С. С. Алексеев, «право является цельным системным образованием, единым организмом, которому свойственны иерархическое строение, интегративные (интегральные) качества, генетические и функциональные связи и т.д.)» Алексеев С.С. Структура советского права / С.С. Алексеев. - М.: Юридическая литература, 1975. - С.4.. Системный и интегральный характер права вообще и гражданского права как одной из базовых его отраслей в частности позволяет предположить, что определенные взаимосвязи должны существовать и между разными основаниями возникновения гражданских прав.

Действительно, без учета внутренней системности гражданского права весьма сложно понять, в чем состоит различие между такими самостоятельными основаниями, как договоры и иные сделки, предусмотренные законом, с одной стороны, и приобретение имущества по основаниям, допускаемым законом, - с другой. Судебное решение как особый юридический факт, устанавливающий гражданские права и обязанности, представляет собой интегральное правовое явление, образующееся в результате действия норм материального и процессуального права и способное вбирать в себя, «поглощать» иные материальные основания возникновения гражданских прав (например, сделки, договоры и др.). Так, при наличии разногласий сторон по условиям договора, если такой спор подведомственен суду, обязательства сторон будут считаться измененными с момента вступления в законную силу решения суда (п.3 ст.453). В данном случае судебное решение как бы вбирает в себя предшествующее основание уже существующего гражданского правоотношения - договор.

С системой оснований возникновения гражданских прав и обязанностей связаны две весьма актуальные проблемы, одна из которых восходит к спорным моментам общей теории правоотношения, вторая же сопряжена с отраслевой принадлежностью основания. Две эти линии исследования в определенной точке пересекаются.

Принятое в догме гражданского права разделение вещных и обязательственных прав имеет почти аксиоматичное значение для внутренней систематики гражданского законодательства и строения его главного кодифицированного акта - Гражданского кодекса РФ. Две основные подотрасли гражданского права - право собственности и другие вещные права (раздел II ГК РФ) и обязательственное право (разделы III и IV ГК РФ) опираются на эту дихотомию. Однако уже достаточно давно подмечено, что взаимная оппозиция прав вещных и обязательственных не имеет абсолютного характера. Как весьма точно заметил Ю. С. Гамбаров еще в 1913 году, «коренная противоположность вещных и обязательственных прав выражается резко только на первых ступенях развития права, когда все права выступают в гражданской жизни в своей конкретной оболочке и в строго типических формах», а в дальнейшем «вещные и обязательственные права взаимно обусловливаются и часто переходят друг в друга» Гамбаров Ю. С. Вещное право / Ю.С. Гамбаров. - СПб., 1913. - С.10-11.. На это обстоятельство в разное время обращали внимание многие ученые. В частности, опираясь на принятое в римском праве деление вещей на телесные (res corporales) и бестелесные (res incorporales), М. И. Брагинский справедливо указал, что «признание объектом соответствующего правоотношения «вещи» становится в ряде случаев слишком узким. Речь идет о том, что хотя в принципе вещным правоотношениям присущи такие особенности, в частности, как «следование права за вещью», а равно возможности использования таких средств защиты, как виндикационные и негаторные требования, эти же правоотношения могут включать в себя определенные права на действия второй стороны в правоотношении» Брагинский М. И. К вопросу о соотношении вещных и обязательственных правоотношений // Гражданский кодекс России. Проблемы. Теория. Практика: Сборник памяти С. А. Хохлова / отв. ред. А. Л. Маковский. - Исследовательский центр частного права, Международный центр финансово-экономического развития, 1998. - С.124 и след.. Проблема, однако, состоит не в том, что имущественное право может выступать в качестве объекта правоотношения (данное положение почти аксиоматично), а что оно при известных условиях приобретает ряд важнейших вещно-правовых характеристик, как бы «отрываясь», обособляясь от своего обязательственного основания, приобретая возможность относительно автономного существования вне рамок первоначального обязательства, но в некоторой связи с последним. В результате возникает «обязательственная квазивещь», явление, изученное еще совершенно недостаточно. В весьма содержательной работе И. Гумарова высказано мнение о том, что закон наряду с вещами как предметами материального мира допускает параллельное существование нематериальных «вещей», например, денег и ценных бумаг, которые могут иметь как наличную (документарную), так и безналичную (бездокументарную) форму. Поскольку объектами права собственности являются лишь вещи, можно предположить, что законодатель допускает наделение некоторых имущественных прав (прямо вещами не называемых) свойствами вещи и, значит, соответственно признание их косвенно - через «вещь» - объектами права собственности Гумаров И. Понятие вещи в современном гражданском праве России / И. Гумаров // Хозяйство и право.- 2000. - № 3. - С.80-84..

Деление правовых отношений на абсолютные, относительные и общие (общерегулятивные) традиционно считается одной из основных классификаций в теории права Общая теория государства и права: Академический курс в 2-х томах / под ред. проф. М. Н. Марченко. Т.2. Теория права. - М.: Зерцало, 2000. - С.278.. Если логически продолжить мысль о распространении норм о праве собственности на права требования, то получится, что эти «нематериальные вещи», «квазивещи», а по сути своей имущественные права, становятся объектами права собственности, следовательно, объектами абсолютных проприетарных правоотношений. Но, как известно, догматическая конструкция абсолютного правоотношения базируется на том обстоятельстве, что управомоченному субъекту противостоит неопределенно большой круг лиц, единственная пассивная обязанность любого из которых состоит в воздержании от нарушений абсолютного права. Активных обязанностей по отношению к управомоченному субъекту никто не имеет, своих интересов носитель абсолютного права достигает без стороннего посредства. Но как это возможно, если объектом выступает право требования к должнику в правоотношении?!

В литературе справедливо отмечается, что «деление гражданских правоотношений на абсолютные и относительные носит в значительной степени условный характер, поскольку во многих гражданских правоотношениях сочетаются как абсолютные, так и относительные элементы» Гражданское право: учебник. Часть I. Изд. 3-е / под ред. А. П. Сергеева, Ю. К. Толстого. - М.: Проспект, 2004. - С.87.. Например, таким сочетанием характеризуются права арендатора, доверительного управляющего и др. Действительно, это так, и тем не менее одним лишь сочетанием указанных элементов невозможно описать правовой режим многих имущественных прав, приобретающих квазивещный характер. Имущественное право (требование), всегда имеющее персонифицированного должника и вследствие этого реализуемое в норме через обязательственное (относительное) правоотношение, по каким-то причинам настолько приближается к вещному абсолютному праву, что и способы его осуществления и защиты приобретают соответствующие черты.

По мнению Р. З. Лившица, простая и четкая конструкция обязательственного правоотношения некогда хорошо охватывала разнообразные жизненные ситуации, однако «выяснилось, что далеко не все правоотношения сводятся к двусторонней связи с взаимно корреспондирующими правами - обязанностями. Взаимоотношения в области прав человека, в области так называемых абсолютных прав (например, право собственности), отношения граждан с органами власти и управления, процессуальные отношения и многие другие не укладывались в русло привычного двустороннего правоотношения. Была предпринята попытка разделить правоотношения на регулятивные (привычная модель прав - обязанностей) и охранительные (все остальные). Но ничего, кроме новых терминов, эта попытка не принесла. Да и само деление правоотношений вряд ли корректно: ясно, что каждое правоотношение несет в себе как регулятивные, так и охранительные элементы. Сплошь и рядом регулирование сводится именно к охране». И далее следует вывод: «Общественная практика и опыт правового регулирования породили отношения с неопределенным кругом участников. Так, при использовании в качестве средства правового регулирования запрета это средство распространяется на неопределенный круг участников: Многие права человека в их регламентации охватывают неопределенный круг как управомоченных, так и обязанных лиц (все граждане имеют то или иное право, никто не может препятствовать осуществлению этого права). В этих ситуациях механизм замкнутого правоотношения и теория элементарного правоотношения уже не могут быть использованы. В этих случаях нужно говорить о реализации правовых норм не через правоотношения: Реализация норм через правоотношения и вне их - два самостоятельных равноценных пути применения права. Каждый из этих путей связан с определенными группами общественных отношений и с определенными правовыми средствами» Лившиц Р. З. Теория права: учебник / Р.З. Лившиц. - М.: БЕК, 1994. - С.134-137..

Можно согласиться с Р. З. Лившицем, что обязательственные правоотношения по своей природе не способны охватить все многообразие регулируемых правом социальных отношений, значительная часть которых не может быть сведена к двусторонней связи персонально определенных субъектов со взаимно корреспондирующими правами и обязанностями. Но значит ли это, что какая-то группа общественных отношений с неопределенным кругом участников - это те самые абсолютные правоотношения, которые обычно по субъектной структуре и по характеру субъективного права противополагаются относительным (обязательственным) правоотношениям? Полагаем, что это не так. Явление, именуемое «абсолютным правоотношением» и характеризуемое неопределенным кругом обязанных лиц, лишь в силу традиции именуется правоотношением и должно быть отнесено к способам непосредственного осуществления права, минуя правоотношения. Вряд ли диахроническая последовательность становления разных видов правовых отношений могла быть такой, как считает Р. З. Лившиц. Обязательственные правоотношения исторически не могли предшествовать возникновению абсолютных прав, поскольку оборот материальных благ в любой обязательственно-правовой системе (динамика имущественных отношений) возможен лишь в той мере, в какой уже существуют правовые или иные (обычные, традиционные) средства закрепления тех или иных ценностей за конкретными субъектами - участниками оборота (статика имущественных отношений).

Представляется обоснованной позиция тех ученых, которые полагают, что в отличие от всеобщих прав и обязанностей специфика правоотношений состоит в том, что общий масштаб поведения, заключенный в норме права, в правовом отношении конкретизируется и по лицам, и по содержанию правомочий (юридических обязанностей) в зависимости от совершенно конкретных обстоятельств. Прав был Л. С. Явич, писавший: «Структура правоотношений (связь между конкретными носителями прав и обязанностей) такова, что исключает возможность существования правовых отношений с неопределенным составом управомоченных и обязанных участников. Если употреблять традиционный термин, то любое правоотношение является относительным» Явич Л. С. Общая теория права / Л.С. Явич. - Л.: Изд-во ЛГУ, 1976. - С.217.. Приняв данное положение в качестве исходного, следует определиться, что же представляют собой «абсолютные» права и каков механизм их реализации, коль скоро их осуществление не требует использования юридической формы правоотношения.

По нашему мнению, сущность таких прав состоит в установлении определенного рода правовой связи непосредственно между субъектом права и его (права) объектом. В своем капитальном труде «Основные правовые системы современности» Рене Давид, рассматривая социалистическое право в типологии иных правовых систем, отметил: «Отказываясь от романских традиций, советские юристы исходят из того, что право всегда регулирует отношения между людьми; существование права, соединяющего лицо и вещь, собственника и объект собственности, трактуется ими как буржуазный подход» Давид Р., Жоффре-Спинози К. Основные правовые системы современности / пер. с фр. В. А. Туманова / Р. Давид, К. Жоффре-Спинози. - М.: Международные отношения, 1997. - С.198.. В дореволюционной российской цивилистической доктрине такая связь чаще всего признавалась и характеризовалась как господство лица над вещью. Так, Д. И. Мейер, характеризуя предмет гражданско-правовой сделки, предъявлял к нему следующие требования: предмет сделки должен иметь юридическое значение и представлять собой некий имущественный интерес в плане юридического отношения человека к материальному миру, должен быть оборотоспособен, не противен законам и нравственности и должен допускать физическую возможность совершения действия, предмета сделки Мейер Д. И. Русское гражданское право: в 2-х ч. Ч.1 / Д.И. Мейер. - М., 1997. - С.181-182..

Е. Н. Трубецкой считал, что понятие вещи, объекта права вытекает из возможности подчинения такой внеюридической реалии господству лица, являющегося субъектом права: «Под вещами в юридическом смысле следует понимать все предметы внешнего несвободного мира, уже существующие или ожидаемые в будущем, которые могут быть подчинены господству лиц, признаваемых субъектами права: и могут служить в качестве средств его целям». При этом, по мысли автора, «вещью в смысле объекта права может быть только то, что доступно господству лица или совокупности лиц, соединившихся вместе. Способность человека подчинять своему господству предметы внешнего мира заключена в определенные границы, вытекающие отчасти из свойств человека, отчасти из природы самих вещей. Все то, что находится вне этих пределов, не может быть объектом права» Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права / Е.Н. Трубецкой. - СПб., 1998. - С.180-182.. О наличии непосредственной идеальной (юридической) связи между лицом и вещью говорил также И. А. Покровский Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права / И.А. Покровский. - М., 1998. - С.192.. Сочувственное отношение к идее прямого субъект-объектного правового взаимодействия встречается и у некоторых современных отечественных авторов. Так, В. П. Камышанский, ссылаясь на утверждение Маркса о том, что собственность есть отношение определенных лиц к материальным благам как к своим, конструирует понятие собственности из двух элементов. Один из них - отношения между людьми по поводу определенного имущества, второй - отношение лица к присвоенному имуществу как к своему собственному Камышанский В. П. Право собственности: пределы и ограничения / В.П. Камышанский. - М.: ЮНИТИ-ДАНА, Закон и право, 2000. - С.11-16.. Несколько иной аспект в этом отношении подчеркивает М. В. Чередникова, полагающая, что вещные права представляют собой построение отношений к вещам по типу субъективных индивидуальных прав, сущность которых заключается в известной юридической обеспеченности возможности действовать по своему желанию Чередникова М. В. О вещных правах по Гражданскому кодексу Российской Федерации / М.В. Чередникова. - В сб.: Актуальные проблемы гражданского права / под ред. С. С. Алексеева. - Исследовательский центр частного права. Уральский филиал. Российская школа частного права. Уральское отделение. - М.: Статут, 2000. - С.109-110..

Эти прямые правовые субъект-объектные связи, взятые в их конкретном выражении, имеют свою структуру, свои объекты, свои основания, свою систему правомочий и ограничений и, как следствие, свою типологию. Например, субъект-объектные связи при реализации права собственности единственным собственником и сособственниками (в случае общей долевой или совместной собственности) выглядят по-разному. Не совпадает характеристика таких связей даже по отношению к близкородственным объектам, входящим в общую классификационную группу имущества как объекта гражданских прав в соответствии со ст.128 ГК РФ: вещам, деньгам, ценным бумагам. Еще более своеобразным строение рассматриваемых связей будет выглядеть применительно к «дематериализованным вещам» - безналичным денежным средствам и бездокументарным ценным бумагам, на которые по аналогии часто распространяют юридический режим права собственности. И, наконец, совершенно иначе выстраивается правовая связь между субъектом имущественного права требования и самим требованием как экономической ценностью - объектом гражданских прав.

Однако система объективного права далеко не всегда адекватно отражает в своих нормах наличие таковых связей и их специфику. Поэтому в некоторых случаях правоприменитель вынужден «втискивать» свои выводы в прокрустово ложе закона, не адаптированного к объективно изменившимся экономическим условиям.

Показательным в этом отношении является Постановление Конституционного Суда РФ от 16 мая 2000 года № 8-П по делу о проверке конституционности отдельных положений пункта 4 статьи 104 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» в связи с жалобой компании «Timber Holdings International Limited» (далее - заявитель). Как следует из материалов дела, Арбитражный суд Вологодской области признал общество с ограниченной ответственностью «Судский ЛДК-А» несостоятельным (банкротом) и в целях обеспечения требований кредиторов открыл конкурсное производство. Формируя конкурсную массу, конкурсный управляющий не включил в нее котельную, входившую в принадлежащий должнику производственный комплекс, признав, что она относится к числу объектов, жизненно необходимых для поселка Суда Череповецкого района Вологодской области, поскольку является для него единственным источником теплоснабжения, и потому в силу ст.104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» от 8 января 1998 года должна быть передана соответствующему муниципальному образованию. Статья 104 этого закона, определяя правовой режим имущества должника, которое не включается в конкурсную массу, устанавливает, в частности, что жилищный фонд социального использования, детские дошкольные учреждения и объекты коммунальной инфраструктуры, жизненно необходимые для региона, подлежат передаче в предусмотренном п.1-3 порядке соответствующему муниципальному образованию (п.4) по фактическому состоянию без каких-либо дополнительных условий (п.5).

Решение конкурсного управляющего было оспорено основным кредитором ООО «Судский ЛДК-А» - компанией «Timber Holdings International Limited» в Арбитражном суде Вологодской области, который отказал в удовлетворении требований истца о признании недействительной передачи котельной либо выплате ее стоимости, обосновав свой отказ ссылкой на ст.104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)».

В своей жалобе в Конституционный Суд Российской Федерации заявитель утверждал, что исключение того или иного имущества должника из конкурсной массы и передача его муниципальному образованию отражается в конечном счете на полноте удовлетворения требований кредитора, лишая его части причитающихся ему денежных средств. Такое изъятие, по мнению заявителя, означает, по существу, не что иное, как принудительное - в силу закона - отчуждение частной собственности без предварительного и равноценного возмещения, что противоречит требованиям ч.3 ст.35 Конституции Российской Федерации. Конституционный Суд отметил, что в конкурсном производстве реализация входящих в конкурсную массу материальных объектов и прав требования осуществляется с целью распределения вырученных на торгах денежных средств между кредиторами, поэтому предусмотренная п.4 ст.104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» передача названных в нем объектов муниципальным образованиям затрагивает также имущественные права и законные интересы кредиторов. В силу ч.3 ст.35 Конституции Российской Федерации никто не может быть лишен своего имущества иначе как по решению суда; принудительное отчуждение имущества для государственных нужд может быть произведено только при условии предварительного и равноценного возмещения. Использованным в данной статье понятием «имущество» в его конституционно-правовом смысле охватываются, в частности, вещные права и права требования, в том числе принадлежащие кредиторам. Отсюда Конституционным Судом был сделан вывод о том, что права требования и законные интересы кредиторов в рамках конкурсного производства в процедуре банкротства подлежат защите в соответствии с ч.3 ст.35 Конституции Российской Федерации. Исключение названных объектов из конкурсной массы и передача их - в силу прямого предписания закона - муниципальным образованиям является допустимым ограничением права частной собственности должника, которое осуществляется в целях защиты прав и законных интересов других лиц (ч.3 ст.55 Конституции Российской Федерации). При этом, однако, не могут не учитываться и частные интересы, в том числе интересы должника и кредиторов в рамках конкурсного производства. В этом смысле положения п.4 ст.104 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве)» представляют собой чрезмерное, непропорциональное конституционно значимым целям, а потому произвольное ограничение права собственности должника и, следовательно, конкурсного кредитора в конкурсном производстве и умаляют конституционное право частной собственности, то есть противоречат ч.2 и 3 ст.55 Конституции Российской Федерации. В связи с этим законодателю надлежит, исходя из принципов правового государства, регламентировать условия перехода права собственности, в частности его утраты, на основе юридического равенства и справедливости в соответствии с Конституцией Российской Федерации СЗ РФ. - 2000. - №21. - Ст.2258..

В рамках предпринятого анализа обращает на себя внимание, что Конституционный Суд подтвердил свою позицию, что использованным в ст.35 Конституции России понятием «имущество» в его конституционно-правовом смысле охватываются, в частности, вещные права и права требования, в том числе принадлежащие кредиторам. Это положение представляется бесспорным. Но вместе с тем не выглядит столь уж однозначной возможность распространения юридического режима права собственности на права требования, входящие в круг имущества субъекта.

На наш взгляд, в режимном плане глубокое различие между вещными и обязательственными правами не стирается практически никогда. Ведь если исходить из обратного, то представленный выше «биполярный» ареал понятия имущества неизбежно трансформируется в «униполярный», для которого нет необходимости различать вещь и требование, деньги наличные и безналичные, ценные бумаги классические и бездокументарные. И тогда самодостаточным центром системы объектов гражданских прав становится имущество как таковое, безотносительно к бесчисленному множеству индивидуально-конкретных проявлений вещей, прав и иных внеюридических объектных реалий, которые станут выполнять лишь роль подсобного эмпирического материала для построения понятия имущества. Именно тогда понятия «права на имущество» и «имущественного права» совпадают по объему и содержанию и приобретают общую направленность на единый для них объект - «имущество в чистом виде». Это имело бы разрушительные последствия для механизма правового регулирования.

Диалектика общего, особенного и единичного в применении к рассматриваемой области позволяет провести анализ и в отношении иной группы объектов, которые принято именовать нематериальными благами. Так, к последним согласно ст.150 ГК РФ отнесены жизнь и здоровье, достоинство личности, личная неприкосновенность, честь и доброе имя, деловая репутация, неприкосновенность частной жизни, личная и семейная тайна, право свободного передвижения, выбора места пребывания и жительства, право на имя, право авторства, иные личные неимущественные права и другие нематериальные блага, принадлежащие гражданину от рождения или в силу закона. Все эти права, обладающие рядом общих для них признаков, охватываются более общим понятием нематериальных благ. Это вовсе не исключает достаточно автономного содержания и существования каждого из них, в том числе и специфических способов защиты нарушенного права. Попытки осуществлять воздействие на общественные отношения нормами объективного права с использованием понятийного аппарата способны нанести серьезный урон глубине и эффективности правового регулирования. Необходимо иметь в виду, что понятия «имущества» и «нематериальных благ» на отраслевом гражданско-правовом уровне могут быть объединены еще более общим понятием объектов гражданских прав, которое, в свою очередь, на высшем - конституционном - уровне охватывается категорией прав и свобод человека и гражданина (гл.2 Конституции РФ). Разумеется, внутриотраслевые межобъектные корреляции и их соотношение с конституционными нормами не только возможны, но и необходимы. И на практике к ним прибегают достаточно часто. Так, рассматривая вопросы защиты права на неприкосновенность частной жизни, В. Н. Лопатин, ссылаясь на целый ряд конституционных положений (ст.21-25 Конституции РФ), пришел к выводу, что «право на неприкосновенность частной жизни, подобно праву собственности или авторскому праву, является сложным по составу правовым институтом и состоит из отдельных правомочий индивида». При известном подобии указанных прав каждое из них имеет свое уникальное содержание (комплекс правомочий), свою область существования и свои средства и способы защиты. Юридический инструментарий (в том числе и понятийный аппарат), с которым законодатель и правоприменитель подходят к разрешению конкретных ситуаций, связанных с тем или иным объектом субъективного права, должен отражать в нормах объективного права необходимые и достаточные признаки процессов и явлений, составляющих сущность регулируемых правовых отношений.

Осуществляемое законодателем специфическое познание действительности в целях наиболее эффективного урегулирования общественных отношений должно отражать ее в особых формах, учитывающих нормативный характер права. По этой причине не представляется достаточно убедительным распространение Конституционным Судом режима права собственности и свойственных ему способов защиты на имущественные права, бесспорно, входящие в понятие имущества.

Наука гражданского права всегда была открыта и восприимчива в применении к предмету своего исследования общенаучной методологии, вносила и вносит в нее свой весомый вклад. Отмеченная выше дискретность частноправового мышления отнюдь не является недостатком: она лишь воспроизводит дискретную структуру изучаемых данной наукой явлений и, следовательно, органически присуща самому предмету исследования: гражданско-правовым отношениям. И. А. Покровский подчеркивал, что гражданское право есть система юридической децентрализации и автономии: оно по самому своему существу предполагает для своего бытия наличность множества самоопределяющихся центров Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права / И.А. Покровский. - М., 1998. - С.40; . И соответствующая правовая наука, правовая идеология, если они обладают конструктивным потенциалом, не могут не учитывать этого основополагающего обстоятельства.

1.3.2 Основания изменения и прекращения субъективного права

Возникновение, изменение и прекращение субъективных прав зависит от определенных указанных в законе фактов.

Субъективное гражданское право не может существовать изолированно от иных правовых явлений. Выступая в качестве самостоятельного образования, оно в то же время тесно связано со смежными правовыми явлениями, к которым относятся: объективное право, юридическая обязанность, законный интерес и правоспособность. Для достижения определенности в понимании субъективного гражданского права мы должны определить его место в системе этих явлений.

Называя право, принадлежащее конкретному лицу, субъективным, мы тем самым отграничиваем его от права объективного как совокупности правовых норм. При этом употребление термина «субъективное» не означает существования права в сфере идеально представляемого (субъективное право не менее реально, чем право объективное), но имеет своей целью указать на принадлежность этого права конкретному субъекту. Субъективное гражданское право отличается от объективного тем, что оно индивидуально, тогда как система гражданско-правовых норм есть вне личностное образование Коркунов Н.М. Лекции по общей теории права / Н.М. Коркунов. - М., 1914. - С. 120 - 121.. Субъективное право опирается на право объективное, сообразовано с ним. Именно объективное право признает за субъектом определенные юридические возможности, составляющие содержание его субъективного права, и обеспечивает их своей охраной. Кроме того, объективное право устанавливает ограничения тех или иных юридических возможностей лица с тем, чтобы гарантировать соблюдение прав и интересов других лиц и общества в целом.

Возникновение субъективного гражданского права связывается гражданско-правовой нормой с наличием или отсутствием предусмотренных в ней обстоятельств (юридических фактов). Следовательно, помимо правовой нормы для возникновения субъективного права требуется также наличие определенного юридического факта или совокупности фактов (юридического состава). Вместе с тем существование у лица субъективного права невозможно при отсутствии у него правоспособности. Отсюда следует, что возникновение любого субъективного гражданского права является результатом взаимодействия гражданско-правовой нормы, гражданской правоспособности и юридического факта Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве / О.А. Красавчиков. - М., 1958. - С. 50..

Таким образом, основания возникновения, изменения и прекращения правоотношения называются юридическими фактами. Юридические факты - жизненные обстоятельства, с которыми закон связывает возникновение, изменение или прекращение правоотношения. Так, например, юридическим фактом выступает неправомерное причинение вреда, так называемый деликт. Юридические факты весьма разнообразны и классифицируются по различным признакам. По признаку зависимости от воли субъектов они подразделяются на действия и события.

В действиях проявляется воля субъектов - физических и юридических лиц. По признаку дозволенности законом действия бывают правомерные и неправомерные. Правомерные - это действия, соответствующие требованиям законов, иных правовых актов и принципов права. Неправомерные - это действия, нарушающие предписания законов, иных правовых актов и принципов права. К числу неправомерных действий, порождающих гражданские правоотношения, можно отнести: причинение вреда (ущерба) (так называемые деликты); нарушения договорных обязательств; неосновательное обогащение - приобретение или сбережение имущества за счет средств другого лица без достаточных оснований; злоупотребление правом; действия, совершенные в виде сделок, признанных недействительными, действия, нарушающие исключительные права авторов произведений науки, литературы, искусства и патентообладателей, и др.

Правомерные действия, в свою очередь, подразделяются на юридические акты и юридические поступки.

Юридические акты - правомерные действия субъектов, имеющие целью возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений.