Анализ криминалистического содержания процесса выявления, раскрытия и расследования преступлений экстремистской направленности

Поэтому справедливо отметить, что результаты работы правоохранительных органов по выявлению, пресечению и раскрытию экстремистских преступлений в значительной степени зависят от эффективности оперативно-розыскной деятельности. Данное утверждение обосновывают и итоги проведенного автором исследования, согласно которым в 80% изученных уголовных дел факты экстремизма установлены в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий.

Однако УПК РФ прямо не предусматривает в качестве оснований для возбуждения уголовного дела результаты оперативно-розыскной деятельности. Уголовное дело согласно ст. 146 УПК РФ возбуждается при наличии поводов и оснований, предусмотренных ст. 140 УПК РФ. Исходя из практики и действующего законодательства, результаты оперативно-розыскной деятельности рассматриваются как один из видов сообщений о совершенном или готовящемся преступлении, полученных из иных источников, которые оформляются соответствующим рапортом об обнаружении признаков преступления в соответствии с требованиями ст. 143 УПК РФ. Рапорт направляется следователю органом, осуществляющим оперативно-розыскную деятельность. При проверке законности возбуждения уголовного дела на основании такого рапорта прокурору следует обращать внимание на его соответствие требованиям ст. 143 УПК РФ и достаточность изложенных фактических данных, указывающих на признаки преступления, для возбуждения уголовного дела.

Некоторые ученые ставят вопрос о включении в УПК РФ самостоятельного повода к возбуждению уголовного дела - постановления органа, осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, о представлении органу дознания, следователю данных, указывающих на признаки преступления. Полагаем, что подобная конкретизация поводов в УПК РФ обоснованна и будет способствовать устранению неясностей при определении повода к возбуждению уголовного дела на основании представленных результатов оперативно-розыскной деятельности.

На сегодняшний день негативным обстоятельством, усложняющим преобразование результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовно-процессуальные доказательства, является то, что порядок представления результатов оперативно-розыскной деятельности органам расследования ни уголовно-процессуальным законом, ни Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» не конкретизирован, не установлены в них и требования, которым указанные результаты должны отвечать. Часть 4 ст. 11 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» обозначает данный порядок лишь в общей форме.

Как уже отмечалось, Уголовно-процессуальный кодекс РФ не дает четкой регламентации введения результатов оперативно-розыскной деятельности в уголовный процесс. В свою очередь, следователь уполномочен давать органу дознания в случаях и порядке, установленных УПК РФ, обязательные для исполнения письменные поручения о проведении оперативно-розыскных мероприятий. При этом необходимо иметь в виду, что в рассматриваемой ситуации орган дознания выступает как орган, уполномоченный на осуществление оперативно-розыскной деятельности, а не расследования по уголовному делу. Одновременно редакция ст. 89 УПК РФ предостерегает, что «в процессе доказывания запрещается использование результатов оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам настоящим Кодексом».

Положение п. 1 ч. 2 ст. 7 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности» прямо предусматривает возможность проведения оперативно-розыскных мероприятий до возбуждения уголовного дела, если для этого есть фактические основания: наличие сведений о признаках подготавливаемого, совершаемого или совершенного преступления.

Дополнительные данные, которые будут получены в результате проведенных оперативно-розыскных мероприятий, позволят обоснованно решить вопрос о возбуждении дела.

При этом не следует смешивать оперативно-розыскные мероприятия со следственными действиями, предусмотренными УПК РФ, которые не могут производиться до возбуждения уголовного дела (за исключением осмотра места происшествия, осмотра трупа, освидетельствования, судебной экспертизы).

Сходство оперативно-розыскных мероприятий и следственных действий не должно и не может служить поводом к их отождествлению, к подмене одних другими, поскольку следственные действия не могут проводиться негласно и осуществляются в установленном уголовно-процессуальным законом порядке.

В частности, в Определении Конституционного Суда РФ указывается, что «оперативно-розыскная деятельность и проводимые в ходе ее осуществления соответствующие оперативно-розыскные мероприятия не подменяют процессуальные действия, осуществляемые при осуществлении при проведении дознания и предварительного следствия». Хотя по своей сути «они также направлены на борьбу с преступностью, осуществляются именно в целях защиты личности, общества и государства от преступных посягательств…».

Оперативно-розыскные мероприятия, проведенные с нарушением установленных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» порядка, условий и оснований их реализации, не являются легитимными, в связи с чем сведения, полученные при их проведении, не могут рассматриваться как результаты оперативно-розыскной деятельности.

К примеру, суды особое внимание уделяют признанию недопустимыми результатов оперативно-розыскной деятельности вследствие их неправильного оформления, несоблюдения процедуры сбора. Чаще всего на практике недопустимыми признавались протоколы осмотра помещений, зданий, участков местности, результаты оперативных экспериментов, прослушивания телефонных переговоров и фонограмм и т.д.

Одним из наиболее действенных средств обеспечения законности оперативно-розыскной деятельности выступает реализация прокурором полномочий, предусмотренных ст. 21 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности». Так, при осуществлении прокурорского надзора за исполнением законов в ходе оперативно-розыскной деятельности в части законности использования ее результатов для возбуждения уголовных дел экстремистской направленности следует тщательно проверять соблюдение порядка представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю, который регламентируется не только Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности», но и ведомственными нормативными правовыми актами, прежде всего, Инструкцией «О порядке представления результатов оперативно-розыскной деятельности органу дознания, следователю или в суд», утвержденной Приказом МВД России №776, Минобороны России №703, ФСБ России №509, ФСО России №507, ФТС России №1820, СВР России №42, ФСИН России №535, ФСКН России №398, СК России №68 от 27 сентября 2013 г.

При этом особое внимание должно уделяться проверке законности целей и оснований для проведения оперативно-розыскных мероприятий, наличия полномочий на осуществление предусмотренного законом оперативно-розыскного мероприятия.

Обобщение практики предварительного расследования преступлений экстремистской направленности, прежде всего, совершенных в условиях неочевидности, свидетельствует о том, что их успешное раскрытие, изобличение виновных, преодоление препятствий, чинимых заинтересованными лицами на пути поиска истины по уголовному делу, во многом зависят от правильной организации взаимодействия следователей, дознавателей с органами, осуществляющими оперативно-розыскную деятельность. Одним из важных условий такого взаимодействия является своевременный обмен ориентирующей информацией между ними, позволяющий наиболее целенаправленно и рационально использовать возможности этих органов. Оперативным подразделениям органов ФСБ России, МВД России и ФСИН России надлежит разрабатывать планы взаимодействия в целях выявления, предупреждения и пресечения экстремистских деяний.

Так, в результате проведенных совместных оперативно-розыскных мероприятий УФСБ России по Оренбургской области и УМВД по Оренбургской области в 2009-2012 гг. пресечена в г. Оренбурге и г. Соль-Илецке Оренбургской области деятельность трех ячеек запрещенных международных экстремистских объединений «Нурджулар» и «Таблиги Джамаат».

Тесное взаимодействие с оперативными подразделениями МВД и ФСБ с применением всего комплекса оперативно-розыскных мероприятий, направленных на выявление преступной деятельности, гарантирует качественное расследование уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности.

В то же время отметим, что в работе оперативных служб, направленной на получение оперативно значимой и упреждающей информации, имеются существенные просчеты. В большинстве случаев оперативно-розыскные мероприятия проводятся лишь в отношении конкретных лиц, возможно причастных к единичным противоправным деяниям, при этом источник финансирования такой деятельности не всегда выясняется.

Несмотря на то что одним из наиболее актуальных направлений противодействия экстремизму является выявление фактов использования сети Интернет в экстремистских целях, результаты данной работы явно недостаточны и не способствуют решению проблемы пресечения пропаганды радикальных идей в информационном пространстве.

Изменения, внесенные в уголовное законодательство в 2014 г. (Федеральными законами от 28 июня 2014 г. №179-ФЗ, от 3 февраля 2014 г. №5-ФЗ, от 5 мая 2014 г. №130-ФЗ) расширили возможность использования потенциала оперативно-розыскной деятельности для предупреждения, выявления, пресечения и раскрытия преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 282, ч. ч. 1 и 2 ст. 282.2 УК РФ, которые теперь отнесены к категориям преступлений средней тяжести и тяжких.

Также не стоит забывать тот факт, что тактические особенности проведения отдельных следственных действий по делам об экстремистских преступлениях против прав и законных интересов человека и гражданина, обусловлены рядом условий и причин.

Во-первых, проведение таких следственных действий, помимо прочего, предполагает решение задачи по установлению конкретного экстремистского мотива совершения конкретных деяний или преступной деятельности целом, что играет важную роль для последующей уголовно - правовой квалификации таких преступлений.

Во-вторых, в большинстве случаев, как уже было отмечено ранее, рассматриваемые преступления носят групповой и организованный характер, что, в свою очередь, обусловливает соответствующие тактические задачи следственных действий, направленных как на собирание и проверку материально отображаемой доказательственной и иной криминалистически

значимой информации, так и на получение и проверку различной информации вербального характера, включая показания.

В-третьих, проведение отдельных следственных действий может сопровождаться уже оказанным или осуществляемым в различных формах противодействием расследованию, что также должно обязательно быть учтено следователем.

На первоначальном этапе в условиях отсутствия у следователя информации об основных обстоятельствах совершенного преступления, включая экстремистский характер происшедшего деяния, особую роль в получении криминалистически значимой информации различного характера играют результаты производства осмотра места происшествия и обыска.

Место происшествия по рассматриваемой категории уголовных дел на первоначальном этапе расследования нередко выступает основным источником доказательственной информации и ориентирующих данных о совершенном деянии, лицах, его совершивших, а также способе и общем механизма происшедшего.

Руководствуясь рекомендациями общетактического характера, изложенными в криминалистической литературе применительно к проведению осмотра места происшествия, остановимся на особенностях проведения этого следственного действия по фактам экстремистских преступлений против прав и законных интересов человека и гражданина.

Стоит отметить, что осмотр места происшествия по рассматриваемой категории дел может проводиться в ситуациях, когда:

- следователю очевиден экстремистский характер совершенных деяний (предварительно получены объяснения от потерпевшего или очевидцев деяния об определенных элементах поведения преступников в момент совершения преступлений, на месте происшествия оставлены экстремистские материалы, призывы, лозунги, предметы с экстремистской символикой);

- экстремистский характер должен предполагаться исходя из места совершения преступления (на территории или вблизи мест компактного проживания, работы, учебы лиц другой расы, национальности, вероисповедания и т.д., мест расположения религиозных объектов и культурных объектов, собственности таких лиц и организаций и пр.), свойств личности потерпевших, особой (в том числе немотивированной) жестокости совершения преступлений, дат и периода национальных и религиозных праздников, политических событий в стране, времени проведения спортивных и других массовых мероприятий, иных дат, которые могут побуждать экстремистское поведение.

При поступлении информации о совершении преступления экстремистского характера должна быть немедленно организована охрана места такого происшествия. Учитывая, что во многих случаях, как было указано ранее, такие преступления совершаются в многолюдных местах, в том числе около остановок общественного транспорта, автостанций, станций метрополитена, вокзалов и железнодорожных станций, учебных заведений, на территории крупных торговых центров, рынков и пр., территория должна быть оцеплена, а попадание посторонних лиц на место происшествия исключено. Такое оцепление помимо цели максимального сохранения следов на месте происшествия решает задачу профилактики распространения информации о фактах экстремизма. Массовое распространение мобильных телефонов, смартфонов, планшетных компьютеров с функциями цифровой фото - и видеосъемки в сочетании с модными тенденциями выкладывания и тиражирования подобных фотоснимков и записей на ресурсах сети Интернет, провоцирует случайных людей проникать на места таких происшествий, и, как следствие, способствовать усилению негативного результата экстремистского преступного поведения, тиражируя его последствия и усиливая негативный общественный резонанс происшедшего, чего и добиваются в ряде случаев преступники, оставляя на месте преступления надписи, листовки или предметы экстремистской направленности.

Осмотр места происшествия по делам о преступлениях экстремистской, может производиться по узловым точкам, содержащим следы совершения таких деяний, путей подхода к ним и отхода то них.

Например, в случае нападений на жертв по экстремистским мотивам, при которых потерпевшему удавалось в какой-то момент вырваться и пытаться убежать от преступников, но быть вновь настигнутым злоумышленниками, осмотру должны быть подвергнуты места и первоначальных, и последующих нападений. Также необходимо установить и осмотреть места, где преступники поджидали жертву или находились до момента совершения преступлений.

В случае существенного удаления мест совершения преступлений друг от друга их осмотр целесообразно проводить в виде отдельных следственных действий, но без существенного разрыва по времени, с обеспечением охраны места происшествия, координации и взаимосвязи проводящих осмотр сотрудников правоохранительных органов между собой.

В случае, если состояние здоровье и психологическое состояние потерпевшего позволяют ему дать предварительные объяснения относительно совершенного деяния, то такие объяснения целесообразно дополнить точным указанием (показом) места происшествия и его узловых точек, а также путей отхода преступников. С той же целью необходимо получить предварительные объяснения от очевидцев преступления и заявителей.

В ходе осмотра места происшествия по рассматриваемой категории дел необходимо выявить, зафиксировать и изъять следы, указывающие на единоличный или групповой характер совершенного деяния (при отсутствии

такой информации из других источников или в целях ее проверки). В частности, на данное обстоятельство могут указывать различные следы ног, особенности способа преодоления сопротивления жертвы, множественный и разнообразный характер телесных повреждений, следы различного оружия (предметов, использованных в качестве оружия), примененные в отношении потерпевшего, наличие нескольких жертв преступного деяния, наличие иных следов. В их числе, например, могут быть нанесенные в одно и то же время в разных местах надписи экстремистского характера, разные по почерку и стилю, массовая расклейка экстремистских листовок на большой территории и т.д.

Нападения по экстремистским мотивам не исключают сопротивление со стороны жертв преступлений. В этой связи, например, при осмотре трупа такой жертвы необходимо помимо прочего выявлять различные следы, которые могли быть оставлены преступниками. В их числе следы крови, пота, волосы, частицы кожи, фрагменты одежды, волокна ткани, другие различные микрообъекты и частицы и пр.

Внимательному изучению непосредственно на месте происшествия, фиксации и по возможности изъятию подлежат следы, указывающие на экстремистские мотивы совершения преступления. Это могут быть оставленные на месте происшествия надписи, листовки или иные материалы, предметы экстремистского свойства, признаки определенного ритуала, характерного для совершения таких деяний конкретными экстремистскими группировками (например, отрезание ушей), вырезание или выжигание на теле убитых потерпевших свастик, иных экстремистских символов, имен, нацистских лозунгов, предметы одежды, содержащие элементы такой символики и пр.

Обнаруженные на месте происшествия следы, указывающие на экстремистские цели и мотивы совершения преступного деяния, в обязательном порядке описываются в протоколе осмотра, а также тщательно фиксируются с использованием средств фото-, видеозаписи, при необходимости - зарисовки. Объекты, содержащие такие следы, при возможности изымаются.

Совершения большого количества рассматриваемых деяний в общественных местах предполагает необходимость установление фактов нахождения в таких местах камер видеонаблюдения. В случае, если событие преступления было запечатлено такими камерами, в ходе осмотра места происшествия проводится исследование и изъятие видеозаписей (в случае записи на цифровые технические носители - вместе с таким носителем). Изучение таких записей непосредственно в ходе осмотра места происшествия или на стадии подготовки к нему позволит конкретизировать непосредственное место совершения экстремистского преступления, осуществить локализацию следовой картины, правильно определить границы места происшествия и, как следствие, его осмотра.

В случае фиксации камерами видеонаблюдения или другими техническими устройствами не только изображения, но и звука, необходимо проанализировать соответствующую информацию, в том числе на предмет экстремистских мотивов таких деяний. Например, совершение таких преступлений может сопровождаться выкриками религиозного свойства, националистических приветствий или лозунгов, требованиями покинуть страну или регион и т.д.

При совершении экстремистских деяний в лесопарковой зоне, на пустырях и иной территории с неинтенсивным движением людей и транспортных средств эффективным может оказаться привлечение к проведению осмотра места происшествия и начальным поисковым мероприятиям специалистов-кинологов со служебно-розыскными собаками.

То обстоятельство, что в большинстве случаев экстремистские преступления совершаются организованными преступными формированиями, ставит перед следователем при планировании и производстве обыска, помимо традиционных, ряд дополнительных задач. В их числе задачи получения новой и проверка имеющейся доказательственной и ориентирующей информации, позволяющей:

- установить факт принадлежности определенного лица к экстремистскому преступному формированию, определению его роли и криминальных функций в составе такого формирования;

- определить количественный состав всего экстремистского преступного формирования (группы или сообщества), личность всех или отдельных его членов;

- установить причастность конкретного лица или преступного формирования в целом к другим преступлениям экстремистского характера, совершенных как в данном, так и иных регионах страны;

- установить конкретное местонахождение членов таких преступных формирований (в том числе обнаружить скрывающегося от органов расследования подозреваемого (обвиняемого) непосредственно в ходе обыска);

- получить доказательства экстремистских целей и мотива преступной деятельности конкретных лиц и организованных формирований;

- определить причастность обыскиваемого лица к совершению конкретных экстремистских преступлений, а также других лиц, связанных с обыскиваемым;

- выявить способы сокрытия (прежде всего утаивания путем использования тайников) следов экстремистских деяний, использованных при их совершении орудий и средств, иных объектов, имеющих значение для раскрытия и расследования рассматриваемой преступной деятельности, изъять такие следы и другие объекты;

- обнаружить и изъять похищенное в ходе преступлений имущество, если экстремистские нападения были сопряжены с хищением вещей и материальных ценностей у жертв;

- обнаружить и изъять деньги и иные ценности, предназначенные для финансирования экстремистской деятельности, документы, подтверждающие пути их получения и финансирования экстремистской деятельности в целом.

Место обыска может быть различным, в том числе:

- место жительства подозреваемых (обвиняемых), их близких родственников, друзей или иных лиц, в отношении которых есть основания полагать, что они связаны с преступниками или у них могут прятаться преступники или находится различные предметы, документы, имеющие значение для дела, а также принадлежащие им гаражи, сараи, дачи, подвалы, транспортные средства и т.д.;

- место работы, проведения досуга подозреваемых (обвиняемых) или иных связанных с ними лиц по тем же основаниям;

- предполагаемые тайники и другие места, где могут утаиваться или храниться оружие и иные орудия и средства совершения экстремистских преступлений, включая офисные, торговые и складские помещения (в том числе используемые для прикрытия экстремистской деятельности преступного формирования);

- помещения фирм, где производилась экстремистская литература, символика или иные материалы, различные средства, ориентированные на совершение экстремистских деяний (например, обувь специального типа, маски для защиты от применения специальных средств правоохранительными органами, шапки-балаклавы для маскировки внешности и пр.), а также коммерческих (включая финансово-кредитные) и некоммерческих организаций, через которые осуществлялось финансирование экстремистской преступной деятельности.

Следует отметить, что при проведении обысков по рассматриваемой категории дел недостаточно используется помощь специалистов. Не исключено, что именно недостаточное использование помощи специалистов и научно-технических средств определяет недостаточную эффективность проведения обысков по рассматриваемой категории дел. Необходимо отметить, что в ходе обысков по рассматриваемой категории дел необходимо выявлять и изымать:

- огнестрельное и холодное оружие, взрывные устройства, боеприпасы, иные предметы и приспособления, которые могли быть использованы в качестве оружия (включая бутылки с зажигательной смесью, пиротехнику, устройства для распыления различных химических веществ, слезоточивого газа и пр.);

- иные орудия и средства совершения преступлений, включая транспорт, средства маскировки внешности, компьютерное оборудование, использованное при совершении преступлений, различные технические носители информации, баллончики с краской, листовки экстремистского содержания, защитное снаряжение и пр.;

- предметы и документы, указывающие на приверженность обыскиваемого лица экстремистской идеологии определенного типа (националистические и радикально-религиозные материалы, символика (флаги, картины, фотографии, одежда и т.д., в том числе символика и материалы о деятельности конкретных экстремистских преступных формирований), идеологическая и обучающая литература экстремистского характера, видеозаписи и фотографии совершения преступлений по мотивам расовой, национальной, религиозной, политической и иной социальной ненависти и вражды и т.д.;

- другие предметы, на которых имеются следы, возможно связанные с расследуемыми деяниями (следы крови, повреждения, следы травы, грязи, копоти, краски, клея, химический запах и т.д.), а также следы, указывающие на изготовление или переделку в месте обыска оружия, других орудий и средств совершения рассматриваемых деяний, их хранения, проверки на пригодность для достижения преступного результата, а также различных использованных для этих целей исходных материалов и компонентов, их остатков и отходов;

- документы, свидетельствующие о подготовке и планировании совершенных преступлений (планы, схемы, распределение ролей, переписка, сообщения, фотографии и схемы мест, где впоследствии было совершены преступления и пр.), в т.ч. в электронной форме на различных технических носителях (стационарных, переносных и планшетных компьютерах, мобильных телефонах и смартфонах, различных технических носителях информации;

- мобильные телефоны, смартфоны, различная компьютерная, фото, видео техника и перечисленные выше технические носители информации, которые могли быть использованы в ходе подготовки, совершения или сокрытия расследуемых преступлений, финансирования криминальной деятельности;

- различное компьютерное и полиграфическое оборудование, использованное для изготовления различной экстремистской литературы и материалов (сами компьютеры, принтеры, сканеры, ксероксы, мини типографии и пр.);

- документы личности, в том числе на другие фамилии, с гражданством других государств, поддельные бланки различных документов, а также документы, подтверждающие участие обыскиваемых лиц в управлении различными коммерческими и некоммерческими организациями, работу в определенных организациях по контракту, документы на заключение сделок с третьими лицами по размножение различных экстремистских материалов, экипировки, предметов одежды и т.д.;

- документы о финансировании конкретных лиц или деятельности определенных групп и организаций со стороны третьих лиц или организаций, в том числе из-за рубежа, кредитные карты, в т.ч. оформленные на подставных лиц, денежные средства и другие материальные ценности, возможно предназначенные для финансирования экстремистской деятельности;

- документы, содержащие сведения о поездках и иных перемещениях обыскиваемых и других связанных с ними лиц, которые могут быть причастны к совершению расследуемых преступлений (билеты на различные виды транспорта, счета из отелей и гостиниц, чеки ресторанов, магазинов, автозаправок и т.д.);

- любые предметы и документы, отражающие факты взаимосвязи различных лиц, которые могли входить в состав преступной группы, их роли в ней, а также любой розыскной и поисковой информации о таких лицах, даже тех, чья личность пока не установлена (блокноты, телефонные книжки, фотографии, видеозаписи, визитки и пр.).

Как справедливо отмечается в криминалистической литературе, такого рода материалы могут дать различные сведения о тесном знакомстве обыскиваемого и иных членов организованной преступного формирования, а также его статуса в таком формировании.

В целом, говоря об особенностях проведения отдельных следственных действий, необходимо отметить, что высокотехнологичный характер совершения определенной части рассматриваемых экстремистских деяний предполагает дополнительные профессиональные требования как к самому следователю, так и другим лицам, привлекаемым к участию в следственных действиях, правильному определению круга таких лиц.

3. Применение специальных знаний при расследовании преступлений экстремистской направленности

3.1 Актуальные вопросы использования специальных знаний по делам о преступлениях экстремистской направленности

Раскрытие, расследование преступлений экстремистской направленности (включая преступления на почве вражды и ненависти), а также вынесение по этим делам законного и обоснованного решения, справедливого приговора традиционно вызывают серьезные затруднения у сотрудников правоохранительных органов, прокуратуры и суда.

Прежде всего, эти трудности связаны с тем, что практические работники не всегда в полной мере понимают, какое влияние оказывает наличие третьей стороны конфликта на соответствующие элементы нетрадиционного по своей структуре механизма преступлений рассматриваемой группы, и какое значение это имеет для правильного определения предмета и пределов.

В результате не всегда даже при установлении лиц, виновных в совершении преступлений экстремистской направленности, удается изобличить их в совершении преступлений именно рассматриваемой группы, в полной мере использовать в процессе доказывания материалы, которые изымаются при задержании указанных лиц, при производстве осмотров различных видов, обысков и т.д.

Произошедшие в последние годы изменения в законодательстве, в судебной и следственной практике, а также в динамике и структуре преступности настоятельно диктуют необходимость активнее использовать в уголовном судопроизводстве специальные знания в различных областях науки, техники, искусства или ремесла. Не являются исключением и дела о преступлениях экстремистской направленности. Более того, поскольку при подготовке и совершении преступлений рассматриваемой группы часто используются те или иные материалы экстремистского характера, распространяемые как на бумажном носителе, так и с использованием различных Интернет-ресурсов, практические работники все чаще сталкиваются с вопросом о необходимости и целесообразности использования специальных знаний для исследования таких материалов.

Как известно, существуют процессуальные и непроцессуальные формы использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве. К непроцессуальным формам относятся получение справок и консультаций по соответствующему кругу вопросов.

К процессуальным относятся - привлечение специалистов в соответствующей области знания к участию в следственных или судебных действиях, а также назначение и производство судебных экспертиз, получение заключений специалистов.

Результаты использования специальных знаний в обеих формах могут иметь большое значение для принятия решения по делу. Однако не все вопросы, возникающие в практике использования специальных знаний, нашли свое разрешение как с теоретической, так и с практической точек зрения.

Сразу отметим, что многие вопросы, связанные с возможностью и допустимостью использования специальных знаний в уголовном судопроизводстве России, являются общими для всех уголовных дел, вне зависимости от того, какое именно преступление было совершено. Вместе с тем существуют и проблемы более частного характера, к которым относятся вопросы использования специальных знаний по делам о преступлениях экстремистской направленности.

Если говорить о проблемах общего характера, то прежде всего следует отметить, что они зависят от того, какая складывается ситуация в результате использования специальных знаний. Представляется, что к числу наиболее типичных и проблемных относятся следующие ситуации:

- по делу имеются два (и более) заключения экспертов, выводы которых по одним и тем же вопросам противоречат друг другу;

- по делу имеются противоречащие друг другу заключение эксперта и заключение специалиста;

- по делу имеется заключение эксперта или заключение специалиста, а стороной защиты представлено суждение специалиста в той же области, которое противоречит имеющемуся в деле заключению.

Если рассматривать первую из названных ситуаций, то важно разобраться в том, как оценивать каждое из имеющихся заключений, какая информация при этом имеет решающее значение. По общему правилу оценка любого заключения эксперта включает процессуальный и научно-фактический аспект. Очевидно, что при наличии каких-либо нарушений действующего процессуального законодательства научно-фактический аспект оценивать нет необходимости, поскольку такое заключение не может быть использовано в качестве доказательства. Если же оба заключения соответствуют требованиям закона, они оцениваются с точки зрения содержания произведенных исследований и полученных результатов.

При этом представляется, что многое зависит от того, кто именно привлечен в качестве эксперта, насколько он компетентен в той области науки, техники или ремесла, знания в которой использовались при производстве экспертизы, чем подтверждается наличие соответствующих знаний и уровень компетентности (каковы имеющиеся у каждого из экспертов образование, стаж работы по специальности, стаж экспертной деятельности, имеются ли публикации, имеются ли соответствующие сертификат или лицензия, если они необходимы). При прочих равных условиях обычно большего доверия заслуживают выводы того эксперта, чей образовательный или экспертный уровень выше.

Кроме того важно оценить, насколько проведенное исследование, ход и результаты которого должны быть отражены в исследовательской части заключения, отвечает требованиям полноты и обоснованности (насколько правильно и полно экспертом выбраны и использованы методы исследования, насколько сделанные выводы обоснованны с учетом представленных эксперту материалов, а также полученных в ходе исследования результатов т.д.). Не менее важным представляется и решение вопроса о том, на все ли поставленные вопросы экспертами даны ответы. Оценка заключений экспертов по делам о преступлениях экстремистской направленности с процессуальной и научно-фактической точек зрения представляет особые сложности в силу специфичности механизма самого преступления, а также особенностей использования специальных знаний, прежде всего для исследования материалов с признаками экстремистских.

Вывод о том, какое из имеющихся заключений экспертов следует использовать в процессе доказывания, положить в основу принимаемого по делу решения, должен быть в любом случае обоснован по каждой из перечисленных выше позиций (сначала в отдельности, а затем в совокупности).

Применительно ко второй из названных выше ситуаций возникают похожие вопросы. Если по делу имеются заключение эксперта и заключение специалиста, которые противоречат друг другу, какому заключению следует отдать предпочтение при анализе и оценке доказательств: заключению эксперта или заключению специалиста?

Пока заключение специалиста отсутствовало в числе предусмотренных законом доказательств, этот вопрос должен был решаться следующим образом. Представленное мнение специалиста (а именно в таком качестве заключение специалиста могло фигурировать в уголовном судопроизводстве) рассматривалось лишь как повод или основание для решения вопроса о необходимости назначения по делу повторной или дополнительной экспертизы. В случае положительного решения и получения второго (другого) заключения эксперта, мы возвращаемся к первой из названных выше ситуаций.

Законодательно оформленное включение в число доказательств наряду с заключением и показаниями эксперта (п. 3 ч. 2 ст. 74 Уголовно-процессуального кодекса РФ) также заключения и показаний специалиста (п. 3.1 ч. 2 ст. 74 УПК РФ) породило многочисленные споры как научного, так и прикладного характера. Представляется, что ответ на вопрос о том, какому из заключений следует отдавать предпочтение, вытекает из результатов анализа формулировок, использованных законодателем при определении каждого из сопоставляемых понятий.

Поскольку заключение эксперта - это «представленные в письменном виде содержание исследования и выводы по вопросам, поставленным перед экспертом лицом, ведущим производство по уголовному делу, или сторонами» (ч. 1 ст. 80 УПК РФ), а заключение специалиста - это только «представленное в письменном виде суждение по вопросам, поставленным перед специалистом сторонами» (ч. 3 ст. 80 УПК РФ), то сама постановка вопроса о том, какому из заключений должен быть отдан приоритет, не имеет права на существование. Из приведенных выше формулировок видно, что специалист не проводит исследование, а лишь высказывает суждение. Вывод о том, что при наличии необходимости проведения исследования должна быть назначена и проведена именно экспертиза, подтверждается и позицией Пленума Верховного Суда РФ.

Третья из названных выше типичных ситуаций представляется сегодня одной из наиболее сложных для разрешения.

Когда российская правоприменительная практика впервые столкнулась с необходимостью решения вопроса о том, как реагировать на такие непроцессуальные суждения лиц, обладающих специальными знаниями, то на ответ потребовалось не так много времени. Обычно противоречия были обусловлены тем, что лицо, выступающее в роли специалиста, высказывающего свое мнение в непроцессуальной форме (по просьбе защитника), не имело такого уровня компетентности, такого опыта экспертной деятельности, какими обладали эксперты, давшие заключение.

Однако достаточно быстро ситуация стала меняться. Адвокаты поняли, на что следует обращать внимание, решая вопрос о том, чье мнение по определенному кругу вопросов суд и сторона обвинения не смогут проигнорировать.

3.2 Роль судебной экспертизы при расследовании преступлений экстремистской направленности

В Конституции Российской Федерации закреплено положение, согласно которому в Российской Федерации обеспечивается гарантия равенства прав и свобод человека и гражданина независимо от пола, расы, национальности, языка, происхождения, имущественного и должностного положения, места жительства, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям, а также других обстоятельств.

В Основном законе государства также запрещаются любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности. Законодатель обоснованно отнес преступления, совершенные по указанным признакам к числу преступлений экстремистской направленности, подчеркнув, тем самым, их особую общественную опасность.

Как верно отмечается в указе Президента РФ, результатом экстремистской деятельности националистических, религиозных, этнических и иных организаций и структур, может выступить нарушение единства и территориальной целостности Российской Федерации, дестабилизация внутриполитической и социальной ситуации в стране.

Согласно Уголовному кодексу России любые преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы являются преступлениями экстремистской направленности.

Следовательно, мотив преступления должен служить квалифицирующим и определяющим признаком разграничения указанных преступлений от иных. В свою очередь, доказывание экстремистского мотива представляет особую сложность в правоприменительной практике.

Особое значение для установления и доказывания экстремистского мотива в рамках уголовного дела имеет назначение и производство соответствующих судебных экспертиз.

Верховный Суд РФ в своем Постановлении также разъяснил, что в необходимых случаях для определения целевой направленности информационных материалов следует назначить лингвистическую экспертизу.

Понимая важность и сложность производства судебных экспертиз Верховный Суд РФ допускает привлечение в их производство помимо лингвистов также специалистов соответствующих областей знаний (психологов, историков, религиоведов, антропологов, философов, политологов и др.).

В качестве примера можно указать следующее уголовное дело №23709, рассмотренное 3-м окружным военным судом 28 июня 2012 г., где в ходе судебного следствия было установлено, что в середине июля 2010 г. Гаврин и Луконин, имея цель грубо нарушить общественный порядок, излить чувство ненависти к сотрудникам прокуратуры и бросить им вызов, создав общественный резонанс, решили устроить взрыв помещения прокуратуры Железнодорожного района г. Орла. Данным лицам было предъявлено обвинение в совершении действий, направленных на возбуждение ненависти и вражды по принадлежности к социальной группе. Следственные органы в своем решении основывались на выводах психолого-лингвистической экспертизы и отнесли сотрудников прокуратуры к отдельной социальной группе.

При назначении судебных экспертиз по делам о преступлениях экстремистской направленности не допускается постановка перед экспертом не входящих в его компетенцию правовых вопросов, связанных с оценкой деяния, разрешение которых относится к исключительной компетенции суда.

В частности, перед экспертами не могут быть поставлены вопросы о том, содержатся ли в тексте призывы к экстремистской деятельности, направлены ли информационные материалы на возбуждение ненависти или вражды и т.п. Тем не менее, следователи при назначении и производстве судебных экспертиз с целью доказывания экстремистского мотива, допускают как уголовно-процессуальные нарушения, так и тактические ошибки.

К уголовно-процессуальным нарушениям и ошибкам, прежде всего, относятся: неознакомление с постановлением о назначении судебной экспертизы, экспертным заключением либо с сообщением о невозможности дать заключение; немотивированный отказ в удовлетворении ходатайства о производстве судебной экспертизы в другом экспертном учреждении либо о производстве судебной экспертизы в конкретном экспертном учреждении, неграмотное формулирование в постановлении о назначении судебной экспертизы вопросов эксперту.

Доказательственное значение судебных экспертиз обусловлено не только экспертным заключением, но и возможностью вызова и допроса самих экспертов. Так как, показание эксперта, согласно УПК РФ, является самостоятельным видом доказательства.

Верховный Суд РФ придерживается позиции, что суд при рассмотрении уголовных дел о преступлениях экстремистской направленности не вправе отказать в удовлетворении ходатайства о допросе в судебном заседании лица в качестве специалиста, явившегося в судебное заседание по инициативе любой стороны. При этом, не совсем понятно, подразумевает ли, Суд под специалистом, также и эксперта.

К основным тактическим ошибкам при назначении судебных экспертиз для доказывания экстремистского мотива следует относить следующие: сроки назначения соответствующих судебных экспертиз; определение рода и вида назначаемых судебных экспертиз; определение экспертного учреждения и выбор конкретного специалиста в качестве эксперта и т.п.

В приказе Следственного комитета РФ закреплено положение о том, что в целях недопущения затягивания сроков процессуальных проверок и предварительного следствия необходимо обеспечить своевременное назначение и проведение исследований и судебных экспертиз материалов на предмет выявления в них признаков экстремизма. В частности, при установлении в ходе процессуальной проверки очевидных признаков преступления, в Приказе указано, что необходимо принимать решение о возбуждении уголовного дела с последующим получением заключения эксперта.

Однако полагаем, что для доказывания экстремистских мотивов особое значение имеют экспертизы, назначаемые на последующем этапе расследования, когда установлены подозреваемые (обвиняемые). Обусловлено это тем, что именно данные лица и принадлежащие им предметы являются основными носителями информации о мотивации совершенных деяний, в том числе о мотивации преступлений экстремистской направленности. При выявлении информационных материалов экстремистского характера необходимо обеспечивать проведение соответствующих исследований и судебных экспертиз в рамках доследственных проверок и расследования уголовных дел. При наличии положительных экспертных заключений своевременно решать вопрос о направлении в суды заявлений об установлении наличия в информационных материалах признаков экстремизма и признании их экстремистскими.

Основными видами указанных экспертиз являются судебно - психологическая (чаще всего назначается комплексная психолого - психиатрическая экспертиза) и психолингвистическая. В результате проведения названных экспертиз наиболее полно изучаются особенности направленности личности обвиняемого, его мотивационная сфера, социальные установки, основа стереотипа личности (предубеждения, предрассудки и т.д.).

Причем, как верно отмечает Н.А. Подольный, данное исследование не привносит какие-либо субъективные качества самого исследователя. Именно в результате такого исследования следователь может охарактеризовать особенности психологического портрета виновных лиц (их личностные, характерологические особенности), мотивы преступного поведения, причины зарождения чувств ненависти или вражды и т. п.

Посредством производства судебно-психологической экспертизы представляется возможным уяснить также силу воздействия эмоционально - окрашенной информации, исходящей от более авторитетных членов экстремистского сообщества или группы (лидера, идеолога, руководителя), степень ее влияния на мотивационную сферу личности рядового члена группы, на его сознание, формирование доминирующих мотивов, соответственно, факты и обстоятельства, детерминирующие поведение обвиняемого, для целей индивидуализации роли каждого из участников и определения степени их вины.

Помимо этого, экспертиза служит для уяснения особенности воспитания и социализации несовершеннолетнего обвиняемого, влияния на него взрослых, ближайшего окружения, иных авторитетных лиц и т.д. Экспертиза назначается также с целью уяснения связи и соотношения устанавливаемых побуждений идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды с относительно устойчивыми системами взглядов, т.е. социальной установкой личности обвиняемого (его предубеждениями, предрассудками, которые западными исследователями определяются как негативное отношение к представителям какой-либо социальной группы, основанное лишь на их принадлежности к этой группе).

Кроме того, экспертиза позволить установить особенности поведения обвиняемого, заключающейся в склонности действовать по первому побуждению, под влиянием внешних обстоятельств или эмоций, т.е. импульсивности.

Соответственно, при производстве психологической экспертизы необходимо выяснить, оказывалось ли на сознание обвиняемого внешнее внушение (для уяснения способов и средств психологического воздействия на процесс формирования мотива поведения обвиняемого и мотивационной сферы личности обвиняемого в целом). Если оказывалось, то в какой форме (уговаривание, давление или эмоционально-волевое воздействие) и носит ли внушение характер преднамеренности.

С учетом изложенного при назначении судебно-психологической экспертизы в ходе доказывания экстремистских мотивов предпочтительным является установление: основных психологических (интеллектуальных, эмоциональных, волевых, мотивационных, мировоззренческих или иных) особенностей обвиняемого; индивидуально-психологических особенностей (внушаемость, импульсивность, жестокость, агрессивность, эмоциональная неустойчивость и т.д.); личностных особенностей обвиняемого, влияющие на принятие и реализацию поведенческих решений; мотивации вхождения обвиняемого в преступную группу; направленности личности обвиняемого и т.п.

Все вышесказанное имеет важное значение для доказывания мотива в рамках расследования преступлений экстремистской направленности.

Центральное место в постановлении о назначении судебной экспертизы занимают вопросы, поставленные перед экспертами. Именно они определяют содержательную направленность экспертных исследований. Именно четко и ясно сформулированные вопросы эксперту, исключающие их неоднозначную интерпретацию, определяют стратегию и тактику производства судебно - лингвистических экспертиз.

В связи с этим, следует отметить, что ответ на вопрос о мотивах совершения конкретного преступления не может входить в компетенцию эксперта. Мотив в данном случае является признаком состава преступления. При назначении судебной экспертизы судебная практика полагает недопустимым ставить на разрешение эксперта вопросы о наличии состава правонарушения, виновности или невиновности лица, формы вины. В противном случае заключение судебной экспертизы может быть признано не имеющим доказательственного значения, поскольку эксперт, отвечающий на указанные вопросы, выходит за пределы своей компетенции.

В ходе расследования преступлений экстремистской направленности при наличии достаточных оснований следует назначать судебно-лингвистическую экспертизу речевых продуктов, выраженных в форме письменного текста или устного высказывания, зафиксированных на любом материальном носителе с целью установления значения и происхождения отдельных слов, словосочетаний, фраз и фрагментов текста, а также фактов и обстоятельств, которые устанавливаются на основе исследования закономерностей вербальной речи.

Отдельным видом экспертизы, который на практике назначается при доказывании экстремистской мотивации, является социологическая экспертиза. Она призвана, не смешивая правовые и экспертные позиции, дать ответ на вопрос, например, является ли определенная группа социальной или нет, что важно для квалификации и доказывания преступлений экстремистской направленности.

Например, в уголовном деле №23709 от 28.07.2012 г. отмечено, что в связи с произведенной в ходе судебного следствия социологической экспертизой от 19 марта 2012 г. эксперт Павлова И.В. пришла к выводу, что сотрудники полиции и сотрудники прокуратуры могут рассматриваться в качестве социальных групп и по формальным, и по существенным признакам (профессиональный критерий).

Суд нашел данный вывод эксперта научно обоснованным и убедительным, мотивировав тем, что определение социальной группы как совокупности людей, имеющих общий социальный статус и выполняющих общественно необходимую функцию в общей структуре общественного разделения труда и деятельности, является общенаучным. Понятие социальной группы фиксирует социальные различия, возникающие между отдельными совокупностями людей в процессе разделения труда и деятельности на основе отношения к средствам производства, власти, характера труда, профессии. По убеждению суда, эти социальные группы, с учетом осуществления каждой из них соответствующих профессии функций по обеспечению общественного порядка и законности, должны являться объектом повышенной уголовно-правовой защиты от посягательств, вызванных мотивами ненависти или вражды, попадая в связи с этим под действие примечания 2 к ст. 282.1 УК РФ. Основным недостатком существующей судебной практики при проведении социологической экспертизы является то, что в рамках различных уголовных дел могут быть получены различные экспертные заключения по содержанию самого понятия социальной группы, что будет способствовать вынесению противоречивых судебных решений.