Циклическая замкнутость указанной логической конструкции нивелируется, если рассматривать судебную защиту как охрану предоставляемого и защищаемого судом субъективного гражданского права. Такое мнение господствовало среди процессуалистов того времени, идеологически опиравшихся на положения римского частного права. Оно, как известно, предоставляло защиту в случае существования специальной исковой формулы, в рамках которой обеспечивалась функция судебной защиты предоставляемого права.

В рамках современного правопонимания такая юридическая конструкция видится ошибочной, поскольку предоставление права осуществляется законом, а его защита обеспечивается судом. Последний лишь разрешает спор о принадлежности оспариваемого субъективного гражданского права, не решая вопроса о действии нормы закона как таковой. Суд применяет ее к конкретному правоотношению.

В рамках российской правовой доктрины функция установления правил поведения (норм закона) выполняется одним органом власти и отделена от функции обеспечения защиты нарушенных субъективных прав и охраняемых законом интересов, которая, как известно, обеспечивается в рамках деятельности другого органа государственной власти (а также в рамках деятельности внеюрисдикционных органов, например третейского суда). Более того, сила закона не может быть поставлена в зависимость от рассмотрения судом гражданско-правового спора и не может обусловливаться результатом такого рассмотрения Князев А. А. Законная сила судебногорешения : дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 34.

Противоположную позицию отстаивали некоторые ученые-процессуалисты, утверждавшие, что сущность судебного решения представляет собой либо некий приказ суда сторонам (С.Н. Абрамов), либо акт, подтверждающий существование или отсутствие правоотношения между сторонами, либо подтверждение права на принудительное исполнение присужденного судом требования истца к ответчику (Н.Б. Зейдер, К.С. Юдельсон). Н.Б. Зейдером был сформулирован «интегральный» подход: «Судебное решение характеризуется тем, что содержащийся в нем приказ органа государства - суда - является следствием наличия или отсутствия спорного правоотношения между сторонами, наличия или отсутствия находящегося под спором субъективного права истца или факта, имеющего юридическое значение. Такое подтверждение в судебном решении является обязательной предпосылкой приказа, содержащегося в судебном решении». Далее Зейдер утверждает: «Представление о судебном решении как акте подтверждения и приказе одновременно вытекает из самой природы советского правосудия. Оба элемента судебного решения в силу этого неотделимы друг от друга».

Критикуя указанные выше позиции, А.Ф. Клейнман справедливо указывал, что приказ суда не является существенным признаком судебного решения, сущность судебного решения не исчерпывается голым подтверждением существования или несуществования правоотношения между сторонами; теория приказа приравнивает суд к законодательным органам и не учитывает, что элемент приказа характерен для актов административных органов.

Соглашаясь с А.Ф. Клейнманом, укажем также на ошибочность приведенных выше подходов, которые ставят под сомнение самостоятельное значение юридической силы нормативного правового акта, с одной стороны, и законную силу судебного решения - с другой. Норма закона, как известно, не нуждается в подтверждении ее судом, равно как и обязательность судебного решения не может быть поставлена в зависимость от деятельности органа власти.

По нашему мнению, вступление решения в законную силу - это приобретение судебным решением силы закона, которая проявляется в распространении действия акта суда на неограниченный круг лиц, общеобязательности для исполнения, обеспечении принудительной силой государства. С этого момента решение суда приобретает силу закона, однако не следует уравнивать его с самим законом. Судебное решение лишь наделяется таковой силой, оставаясь при этом актом органа судебной власти. Именно по этой причине можно говорить о преодолении законной силы судебного решения - его обжаловании и отмене в порядке, предусмотренном процессуальным законодательством.

Вряд ли справедливым будет высказанное в научной литературе утверждение о том, что вступившее в законную силу судебное решение «становится для сторон как бы частным законом» Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. Краснодар, 2005. С. 326.. К.П. Победоносцев считал, что решение «вступает в законную силу... то есть становится законом, определяющим отноше-ние сторон по тому предмету, к коему относится решение». С.Н. Абрамов высказывает аналогичную мысль: «решение суда, вступившее в законную силу, является законом для данного конкретного случая, поэтому оно должно быть стабильным, как и советские законы, возможность оспаривать решение путем бесконечного обжалования разрушило бы это свойство решения как одного из основ правосудия». Интересную позицию занял Н.Б. Зейдер, который, с одной стороны, говорит о судебном решении как о законе, а с другой - совершенно справедливо отмечает, что «законная сила судебного решения является проявлением силы закона - акта государства - по поводу конкретного частного случая», а институт законной силы вытекает из значения и силы закона.

Принципиально соглашаясь с определением законной силы судебного решения через силу закона, укажем на ряд имеющих значение обстоятельств.

1. Правоприменительный характер судебных актов. Обосновывая обязательность судебного решения для сторон, представляется недопустимым смешивать данный признак действия судебного акта, вступившего в силу, с обязательностью нормативного правового акта. Решение суда представляет собой, прежде всего акт правоприменения. Поэтому, придавая законной силе решения суда значение нормы закона (Е. А. Нефедьев, К.П. Победоносцев, С.Н. Абрамов), ученые за рамками анализа оставляют основное предназначение судебного решения - разрешение спора на основании закона. Норма закона, примененная судом, обязательна не в силу судебного подтверждения, но ввиду юридической силы соответствующего нормативного акта. Судебное решение представляет собой исключительный акт правоприменительной деятельности органа власти Князев А.А. Законная сила судебного решения : автореф. дис.... канд. юрид. наук. М., 2004. С. 8, изданный при отправлении правосудия. По этой причине в судебном решении отражается обязательность лишь нормативного акта, а не собственного правоположения.

А.А. Князев, анализируя высказанные в научной литературе суждения о возможности рассмотрения законной силы судебного решения как силы акта применения права, указывает, что правовые нормы применяются не только судебными органами, поэтому всякий оперативно-исполнительный либо правоохранительный акт любого органа мог бы рассматриваться в качестве имеющего «силу закона»; следовательно, законная сила не является результатом применения нормы права к определенным общественным отношениям. Законную силу автор видит в особой юрисдикционной деятельности судебных органов власти, которым «предоставлено полномочие решать как последней высшей инстанции вопрос о правах и обязанностях участников спорных материальных правоотношений»; занимаемое судом верховенствующее положение в юрисдикционной сфере придает его решениям силу и властность, поэтому законная сила рассматривается автором как «высшее проявление могущества суда».

Соглашаясь с исключительностью правового статуса суда, отметим, что особенность судебной власти состоит не в придании ей положения высшего органа государственной власти, рассматривающего споры, а в том, что ее волеизъявление проявляет единственный орган, который может приводить общественные отношения к состоянию бесспорности, - суд. По этой причине судебное правоприменение существенно отличается от правоприменения иных органов государственной власти. В судебном решении силу закона приобретает констатация судом действия определенной нормы применительно к субъектам конкретных правоотношений, поэтому законная сила судебного решения должна рассматриваться одновременно как присущее только судебному решению качество и как непосредственное проявление действия нормы права. Сказанное свидетельствует о недопустимости уравнивания законной силы судебного решения и юридического значения правоприменительного акта органа исполнительной власти.

2. Формально-юридический аспект. Закон, будучи нормативным правовым актом высшей юридической силы, регламентирует порядок вступления и действия судебного решения. В этом смысле значение данного признака не отличается от проявления его в других актах органов власти, в том числе административных, поскольку именно закон закрепляет за органами исполнительной власти право принятия соответствующих актов в пределах предусмотренной компетенции. Таким образом, акты исполнительных органов государственной власти приобретают черты, аналогичные судебным решениям: именно закон (норма права) определяет форму и степень их воздействия на общественные отношения. Вместе с тем совершенно очевидны различия между действием закона, правоприменительным актом исполнительного органа власти и проявлением законной силы судебного решения.

При сопоставлении законной силы судебного решения и действия закона как идентичных по своей сущности происходит формирование некорректной модели правоприменения, в которой действие закона фактически и юридически зависит от вынесенных судом «прецедентных» решений: норма права действует только в случае вынесения судом соответствующего решения. В дальнейшем такая конструкция приводит к подмене закона как основополагающего нормативного правового акта законной силой судебного решения, которая и запускает механизм правоприменения. Указанная крайне негативная ситуация является отчасти результатом абсолютизации судебного решения как основного в механизме правоприменения: в этой модели акт суда рассматривается как главный юридический факт материального права, на основании которого возникают, изменяются и прекращаются субъективные права и обязанности. Приоритетным становится решение суда, определяющего, по сути, жизнь нормы права и ее исполнение; сила закона обусловливается законной силой решения суда.

3. Содержательный аспект. Представляется, что основным квалифицирующим признаком законной силы выступает особое качество судебного акта, формируемое через восприятие решением суда силы нормативного правового акта - закона. Именно закон наделяет судебное решение особым качеством - силой закона. Действие судебного решения определяется нормой примененного судом закона. В этом смысле юридическое содержание судебного акта (его обязательность, исполнительность, исключительность и т.п.) представляет собой судебное правоприменение.

Для определения сущности и границ проявления силы закона в действии законной силы судебного решения перечислим основные признаки закона, выделяемые в теории права Общая теория государства и права : акад. курс : в 3 т. 2-е изд., перераб. и доп. / отв. ред. М.Н. Марченко. М., 2012. Т. 2. С. 274.:

1) исключительная компетенция органа власти, принимающего правовой акт;

2) особая процедура принятия;

3) закон содержит специальное требование - веление государства, обеспеченное механизмом государственного принуждения;

4) закон устанавливает правила поведения общего характера, адресованные неопределенному кругу лиц и рассчитанные на неоднократное применение;

5) обязательность для всех физических и юридических лиц, а также органов власти;

6) устойчивость, стабильность, неизменность.

Судебное решение имеет либо аналогичные, либо близкие характеристики. В частности, Н.А. Чечина, сравнивая свойства решения, вступившего в законную силу, и нормативного правового акта (закона), отмечает наличие у них общих признаков. И закон, и судебное решение, вступившее в законную силу, обладают свойством неопровержимости: они не могут быть отменены или изменены без достаточных на то оснований (только в экстраординарном порядке). Свойство исключительности в нормах права проявляется в том, что никакие другие акты не могут предписывать субъектам отношений иных правил поведения по сравнению с теми, которые предписаны нормой. Суд спорные отношения регулирует с помощью принудительного применения права однажды и окончательно: суд не может регулировать одни и те же отношения, применяя к ним различные нормы права, что также говорит об исключительности. Обязательность в равной степени, но в разных формах присуща как судебному решению, так и нормативному правовому акту: нормы права распространяют свою силу на все субъекты правоотношений, а судебное решение, вступившее в законную силу, обязательно в отношении субъектов конкретных отношений, составляющих предмет судебной деятельности. Каждый из перечисленных признаков решения суда является непосредственным проявлением соответствующего свойства примененной судом нормы права. Силу закона в решении приобретает констатация судом действия определенной нормы применительно к субъектам конкретного отношения. Поэтому, заключает Н.А. Чечина, законная сила судебного решения должна рассматриваться как присущее ему самому качество и как непосредственное проявление действия нормы права Чечина Н.А. Избранные труды по гражданскому процессу. СПб., 2014. С. 157-159, 161.. Нормы права, пишет автор, воздействуют на общественные отношения через решение: применяемые судом, они как бы передают силу судебному решению, поэтому законная сила должна рассматриваться и как присущее ему качество, и как непосредственное проявление действия норм права.

Вместе с тем наличие схожих свойств между действием законной силы судебного решения и нормативным правовым актом (законом) не должно приводить к тому, что у судебного решения возникают аналогичные закону свойства и качества (обязательность, непротиворечивость, исключительность). Указанные свойства судебного решения - это реализованное посредством института законной силы проявление силы закона (нормативного правового акта). Решение суда не становится «нормативным», оно остается правоприменительным актом. Различие между решением С.Н. Хорунжий суда, наделенным силой закона, и законом, заключает Н.А. Чечина, есть отличие между нормой права и актом применения права. Учитывая это, мы согласны с мнением Д.А. Фурсова о том, что судебное решение не обладает нормативными признаками, поэтому принципиально отличается от результата деятельности иного государственного органа. Законная сила судебного решения имеет свою собственную природу, юридическая сущность которой основана на исключительности судебного решения как особого акта органа власти, устранившего спорность гражданского правоотношения, и обеспечена силой, которую придает судебному решению закон.

Таким образом, изложенные выше аспекты проявления юридической силы закона в действии судебного решения позволяют говорить о законной силе судебного решения как о совершенно особом качестве судебного акта, проявляющемся в существовании механизма делегирования юридической силы нормативного правового акта судебному решению. Указанный механизм представляет собой передачу юридической функции закона - действия силы закона - решению суда. В таком аспекте судебные решения приобретают черты, сближающие их с актами делегированного законодательства.

судебный законный решение

2.2 Пределы законной силы судебного решения

Законную силу судебного решения следует понимать как окончательный результат примененной судом нормы права, выражающийся в установлении действительных прав и обязанностей заинтересованных лиц и свидетельствующий о возможности исполнения предписаний решения.

В целом можно признать, что законная сила как правовая категория подразделяется на две части. Первая - пресекательная, известная также в зарубежной доктрине как res judicata и связанная с набором средств, препятствующих повторному рассмотрению всего предмета спора или его части, то что условно соответствует нашим понятиям исключительности и преюдициальности, а также неопровержимости (недопустимости обжалования вступившего в силу решения). Вторая часть связана с возможностью реализации окончательного решения и носит позитивный характер, включая в себя все возможные варианты его исполнения: по делам не только о присуждении, но и об изменении правового статуса и даже по делам, где отказано в иске.

Законная сила, будучи выражением окончательного применения норм права к конкретному случаю, не может быть абсолютной и имеет свои пределы. На их наличие обращали внимание исследователи этой правовой категории с дореволюционных времен Нефедьев Е.А. Учебник русского гражданского судопроизводства. - Краснодар, 2005. С. 329-331, Васьковский Е.В. Учебник гражданского процесса. Краснодар, 2013. С. 437-438., в советское время и в современной науке. При этом традиционно отмечалось, что решение суда имеет объективные и субъективные пределы.

В то же время ряд авторов полагает, что с учётом происхождения законной силы от примененной нормы права Князев А.А. Законная сила судебного решения : дис. ... канд. юрид. наук. М, 2004. взгляд на пределы должен быть несколько иным. А именно: необходимо рассматривать действие за-конной силы так же, как мы рассматриваем действие нормы права: во времени, в пространстве и по кругу лиц. Такой подход представляется логичным, поскольку решение действует не только в отношении ситуации (объективные пределы) и лиц (субъективные пределы), но и в определённом пространственно-временном поле. Как раз последний аспект представляется наименее изученным.

В настоящем параграфе хотелось бы подробнее остановиться на первом из названных «неклассических» пределов, а именно на территориальных границах законной силы.

Представляется очевидным, что вступившее в силу решение, вынесенное судом общей юрисдикции или арбитражным судом РФ будет иметь действие на всей территории страны, окончательно устанавливать права и обязанности тех лиц, в отношении которых оно было вынесено и тех предмета и основания, о которых состоялся спор, и подлежать «неукоснительному исполнению» (ч.2 ст.13 ГПК РФ, ч.1 ст.16 АПК РФ). В Российской Федерации все суды имеют федеральный статус, и решения их действуют на всей территории страны без каких-либо изъятий.

Если сравнить действие решения с действием правовой нормы, то у последней имеются определённые территориальные пределы. Они связаны с государственным суверенитетом и предполагают, что норма безраздельно и исключительно господствует на той территории, на которую распространяется суверенитет государства Клепикова М.А. Некоторые вопросы действия законной силы судебного решения в пространстве (на примере законодательства России и КНР) // Тенденции развития гражданского процессуального права России : сб. науч. статей. СПб., 2008. С. 541..

В то же время представляется интересным вопрос о том, какой силой будет обладать судебный акт за пределами той юрисдикции, к которой он относится. Обладает ли он вообще какой-либо силой и от чего это зависит?

Поскольку речь идёт о проблеме, выходящей за рамки одного государства, логично было бы предположить, что и ответ на неё найти, руководствуясь исключительно положениями национального законодательства, не получится. Вообще данная тема разными учёными относится либо к международному гражданскому процессу Алексеев С. С. Собрание сочинений : в 10 т. Т. 3: Проблемы теории права: курс лекций. М, 2010. С. 519-520., либо к международному частному праву Шак Х. Международное гражданское процессуальное право. М. : БЕК, 2001. С 10; Кузнецов Е. Н. Исполнительное производство Франции : дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 183., либо всё же к первой из двух названных отраслей, но с учётом того, что она всецело входит в состав второй Жарко А.Л. Признание и исполнение иностранных судебных решений в Англии: дис. ... канд. юрид. наук. М, 2006. С 11; Конев Д.В. Влияние материального права на институт признания и приведения в исполнение иностранных судебных решений // Правовая реформа в России : материалы Всерос. ежегодной науч.-практ. конф. молодых учёных и студентов. - Екатеринбург, 2008. С. 11.. Некоторые авторы признают, что и международное публичное право здесь может сказать своё слово. Таким образом, можно сделать вывод о межотраслевом характере проблемы.

При этом непосредственно вопрос территориального действия законной силы в его трансграничном аспекте в науке достаточно подробно не изучен, да и вообще не выступал предметом самостоятельного доктринального исследования. Авторы чаще всего рассматривают его косвенно в связи с вопросом признания и приведения в исполнение иностранных решений. Проблематику законной силы поднимают лишь отдельные авторы, при этом нельзя сказать, чтобы им удалось системно и комплексно подойти к её анализу.

Нельзя не отметить и тот факт, что, говоря о признании, авторы чаще всего имеют в виду признание иностранных решений в РФ, но редко заходит речь об обратном процессе: о признании российских судебных решений за рубежом.

Единственным возможным вариантом «перехода границы» для решений будет признание их другим государством. Проблема трансграничного действия законной силы судебного решения в этом случае сталкивается с концепцией суверенитета, относящейся к области международного права. Согласно учению о суверенитете, никакая норма права не имеет сама по себе силы за пределами того правопорядка, из которого она проистекает. Решение суда нормой права не является, но суд - это орган государства, которое его и наделило необходимой компетенцией и которое обеспечивает принудительность предписаний суда. За пределами территории государства, к числу органов которого относится вынесший решение суд, такое решение свою силу неизбежно теряет.

Обязаны ли государства признавать зарубежные решения, если их об этом просят? Некоторые авторы полагают, что попытки признать за решением одного государства какой-либо силы за его пределами, в другом государстве, могут быть рассмотрены как вмешательство во внутренние дела последнего, что противоречит нормам международного права. Их логика такова, что рассмотрение и разрешение дел, и принятие по ним окончательных решений - это дело каждого государства. Навязывание иностранных решений - это вторжение в суверенитет государства.

Другая позиция, которую активно развивает Р.В. Зайцев, состоит в том, что признание иностранных решений не может и не должно рассматриваться как посягательство на суверенитет, а напротив, связано с выполнением государством своих функций, таких, например, как социальная функция и охрана правопорядка, охрана различных форм собственности и т.д. Он полагает, что иностранные решения не нарушают суверенитета государства признания постольку, поскольку оно само выражает согласие на их признание посредством законодательного закрепления условий признания или заключения международных договоров. Единственным нарушением суверенитета будет силовое навязывание признания со стороны другого государства.

Наконец, третья точка зрения предполагает, что признание решений не только является желательным и поощряемым явлением, но и представляет собой прямую обязанность государства. Так, Т.В. Сахнова отмечает, что есть публично-правовой подход (нужен международный договор или взаимность) и есть частноправовой подход (право на признание - это субъективное право гражданина, и оно не зависит от наличия международного договора). Раз у граждан есть право, то у государства - обязанность признавать.

Главным образом эта позиция проявляется в попытке связать обязанность государства признавать иностранные решения (законную силу иностранных решений) с нормой ст.6 (ч.1) Конвенции о защите прав человека и основных свобод - о праве на справедливое судебное разбирательство, а точнее с её толкованием Европейским Судом по правам человека (ЕСПЧ). Так, в деле «Хорнсби против Греции» Судом было установлено, что «исполнение решения, вынесенного любым судом… должно рассматриваться как неотъемлемая часть «суда» в смысле статьи 6».

Отказ в признании (и соответственно - в исполнении) иностранного судебного акта будет препятствием к справедливому суду, на который имеет право лицо, проживающее в государстве - члене Совета Европы (подписавшем Конвенцию). Возможность реализовать решение не может быть утрачена только потому, что должник или его имущество находятся за пределами страны, в которой постановлено решение. В уголовном процессе есть процедура экстрадиции лиц, обвиняемых в преступлениях. Для того чтобы в гражданском процессе стороны не были поставлены в худшее положение, чем в уголовном, аналогичные процедуры должны быть предусмотрены.

Не менее важен и принцип правовой определённости, который был выработан Европейским Судом в ряде дел. Так, в деле «Брумареску против Румынии» Суд указал, что данный принцип является одним из основополагающих аспектов верховенства права (сам принцип верховенства права закреплён в Преамбуле Конвенции). Правовая определённость, несмотря на её весьма широкую трактовку, по мнению Суда, включает в себя, в частности, требование того, чтобы «при окончательном разрешении дела судами их постановления не вызывали сомнения».

Несомненно, ситуация, в которой решение при пересечении государственной границы перестает рассматриваться как окончательное и «конклюзивное» (решающее спор), не способствует существованию правовой определённости, за которую высказывался Суд.

Вне зависимости от того, будет ли суд места признания требовать необходимым повторное рассмотрение дела или нет, лицо не сможет на него полагаться как на окончательное и вне всяких сомнений решающее правовой конфликт. Если решение не будет признано, то оно будет лишено любой полезной силы, которой могло обладать в глазах лица, добивавшегося его получения. Сам процесс, на который было затрачено время, силы и финансовые средства, не будет иметь смысла.

Как пишет А. Зукерман, справедливость и общественный порядок требуют, чтобы после того, как некий спор о праве будет разрешён судом, стороны и общество в целом исходили из предположения, что вопрос оп-ределён окончательно, раз и навсегда. Стороны заинтересованы не просто в правовой определённости, а в «трансграничной правовой определённости».

Важно отметить, что и в российской правовой системе вышеназванные положения признаются.

Итак, можно констатировать, что в признании решений заинтересованы и частные лица - стороны спора, и государство, и его судебные органы.

В то же время нельзя не признать, что есть и определённые аргументы против признания или хотя бы ограничивающие столь смелые начинания. Иностранные судебные решения, например, могут быть несовершенными, сам по себе исход зарубежного судопроизводства может рассматриваться как спорный, а процесс, в котором решение было вынесено, - как недостаточно соответствующий принципам, распространённым в отечественной системе. В таком случае признание вряд ли будет правовым по своей сути и будет нарушать чьи-то права.

Как бы мы ни оценивали характер при-знания и приведения в исполнение судебных актов, нельзя не согласиться с мнением А.Л. Жарко, что для любого государства «это вопрос политический».

Конечно, как отмечает Х. Шак, определённый контроль со стороны государства необходим, но он не должен превращаться в опеку должника. Однако именно это происходит во многих государствах, чья практика признания иностранных судебных решений и сегодня носит отпечаток основанного на суверенитете мышления. Х. Шак, между тем, полагает, что при отсутствии веры в беспристрастность юстиции иностранного государства всегда можно защититься с помощью оговорки о публичном порядке от вынесенных в несправедливом процессе судебных решений Шак Х. Международное гражданское процессуальное право. М. : БЕК, 2011. С. 381..

У государств не существует обязательств по признанию иностранных судебных актов.

В то же время необходимо более уважительно относиться к законной силе зарубежных решений и расширять перечень оснований для их признания. С нашей точки зрения, суверенитет решения по гражданским делам не умаляют, а потому в большинстве случаев они должны беспрепятственно признаваться и так же исполняться.

В ряде случаев у государства всё же должны оставаться элементы контроля: когда решение принципиально несовместимо с основами правопорядка. В то же время случаи, когда государство будет проверять решение на нарушение юрисдикции, следует исключить - по сути дела, здесь государство берёт на себя роль проверочной инстанции, которой для суда иностранного государства оно не является. Заявления сторон о том, что дело было рассмотрено ненадлежащим судом разумно и правильно было бы подавать в суды того государства, в котором решение вынесено (как вариант - это может быть вышестоящий суд того же государства).

Существующие основания для отказа в признании решений могут быть охарактеризованы как отражающие страхи государств перед тем, что в каком-то другом государстве правосудие «неправильное», не соблюдаются гарантии и выносятся неправосудные решения, а защититься от них можно только не признавая их. Такие меры, действительно, не лишены оснований, поскольку внезапное «открытие границ» будет означать появление у нас многих решений, не соответствующих принятым в нашей стране «стандартам правосудия» (например, из Средней Азии, Африки). Было бы нелепо требовать от граждан обращаться в суды тех государств, которые мы не считаем достаточно надёжными в плане качества правосудия. В то же время нужно понимать, что такие меры временны и существуют до тех пор, пока судопроизводство всех или большинства стран не будет приведено к единому знаменателю.

Всё большее количество исследователей отмечает, что процессы глобализации становятся в настоящее время «доминирующим фактором, определяющим развитие всей правовой системы России». Аналогичные процессы происходят и в других странах. Идёт сближение правовых систем материального и процессуального права.

Глава 3. Устранение недостатков судебного решения и его исполнение

3.1 Устранение недостатков решения вынесшим его судом

В толковых словарях слово «ошибка» определяется как неправильность в действиях, в поступках, высказываниях, мыслях, погрешность Ушаков Д.Н. Большой толковый словарь русского языка. Современная редакция. М, 2008. С. 79. .

Исходя из этого определения можно сделать вывод о том, что ошибка есть отступление от какого-то процесса, который предполагается как правильный, и если этот процесс не содержит никаких неправильностей, отступлений, промахов, то он является безошибочным .

Правильность любого процесса определяется установленными правилами его проведения. Отступление от этих правил и определяется как ошибка. Понятие «юридическая ошибка», как разновидность ошибки, относится к ошибкам юридического процесса, в этом случае правильность юридического процесса определяется правилами, установленными материальным или процессуальным законом. Разновидностью юридической ошибки является судебная ошибка, относящаяся к судопроизводственному процессу, в т.ч. и к гражданскому.

В теории права, науке гражданского процессуального права, существует дискуссия в отношении определения понятия «судебная ошибка». По мнению Е.Г. Тришиной, «судебная ошибка - это погрешность в деятельности управленческого субъекта (суда), нарушающая нормы процессуального и (или) материального права, не достигающая цели гражданского судопроизводства, в результате которой акт правосудия либо отдельного процессуального действия становится неправомерным» Тришина Е.Г. Судебный контроль в гражданском судопроизводстве как одна из функций суда первой инстанции / под ред. М.А. Викут. Саратов, 2004. С. 16.. Г.А. Жилин считает, что судебная ошибка по гражданскому делу - «это результат виновного поведения судьи (судей), выступающего от имени суда при рассмотрении и разрешении гражданского дела, которое не является злоупотреблением, но нарушает нормы процессуального, а иногда и материального права и не обеспечивает при совершении отдельного процессуального действия, либо определенной их совокупности, достижения целей судопроизводства» Жилин ГА. Правосудие по гражданским делам: актуальные вопросы. М, 2010. С. 508.. С точки зрения И.М. Зайцева, «судебные ошибки представляют собой нарушение требований, определяющих правомерность процессуальной деятельности и судебных актов».

В любом случае, по мнению М.С. Строгович, «судебные ошибки - это всегда нарушение законности». В этой связи С.С. Алексеев, исследуя соотношение законности и права, рассматривал законность в виде принципа права. «Законность проявляется и объективируется как особое, самостоятельное, общественно-политическое явление, хотя не исключительно, но через право, через правовое регулирование» Алексеев С.С. Теория права. М, 1994. С. 193.. Д.А. Фурсов, исследуя принципы гражданского и арбитражного процесса, с точки зрения их современного понимания и с учетом влияния Европейского суда по правам человека считает, что «применительно к цивилистическому процессу общеправовой режим законности определяет точное соответствие закону деятельность суда и лиц, участвующих в деле» Фурсов ДА. Современное понимание принципов гражданского и арбитражного процесса. М, 2009. С. 139..

«Требования, определяющие правомерность процессуальной деятельности», применительно к гражданскому судопроизводству, определяются гражданским процессуальным правом, которое устанавливает процессуальную форму гражданского судопроизводства во всех его стадиях. И.М. Зайцев, исследуя теоретические вопросы устранения судебных ошибок в гражданском судопроизводстве, делает вывод о том, что судебная ошибка и нарушение гражданской процессуальной формы гражданского судопроизводства - это не одно и то же. Судебная ошибка «как своеобразный юридический акт процессуального характера» регулируется правом. «Правовое регулирование ошибок заключается в том, что гражданский процессуальный закон устанавливает их существенные признаки; определяет процессуальный порядок выявления; формулирует требования об обязательном исполнении; регламентирует юридические последствия их обнаружения».

В гражданском процессуальном праве закреплены процессуальные формы судебных ошибок, которые могут быть устранены самим судом. Так, например, законодатель устанавливает процессуальные правила, применяемые при рассмотрении и разрешении дел судом первой инстанции, определенные как «исправление описок и явных арифметических ошибок в решении суда» (ст. 200 ГПК РФ) и т.д. Особенностью гражданского процессуального права России является то, что в нем законодатель закрепил как материальные, так и процессуальные основания для отмены или изменения решения суда. Эти установленные законодателем основания отмены или изменения решения суда являются процессуальной формой судебных ошибок в гражданском судопроизводстве. Процессуальные формы судебных ошибок, как основания для отмены или изменения решения суда, законодатель устанавливает как в случае проверки решений суда, не вступивших в законную силу (ст. 330 ГПК РФ), так и в случае проверки вступивших в законную силу судебных постановлений (ст. 387, 391.9 ГПК РФ).

Вторая инстанция гражданского судопроизводства (апелляционная инстанция) в классическом варианте предусматривает повторное рассмотрение по существу по правилам суда первой инстанции вышестоящим судом дела, которое ранее было рассмотрено по существу и разрешено судом первой инстанции. При этом постановление суда первой инстанции (решение или определение) не вступило в законную силу. В науке гражданского процессуального права общепринятым является деление апелляции на полную апелляцию и неполную апелляцию, каждая из которых обладает определенными признаками, преимуществами и недостатками Борисова Е.А. Апелляция, кассация, надзор по гражданским делам. М, 2013. С. 103..

При применении апелляционного производства, которое соответствует правилам полной апелляции, где существует возможность повторного рассмотрения дела вышестоящим судом по существу, при этом лица, участвующие в деле, имеют право ссылаться на новые обстоятельства и предъявлять новые доказательства устранение всех процессуальных судебных ошибок, допущенных при рассмотрении дела судом первой инстанции, происходит объективно, в процессе рассмотрения дела судом апелляционной инстанции. Однако в гражданском судопроизводстве России не предусмотрено апелляционное производство по правилам полной апелляции. По мнению Е.А. Борисовой, в российском гражданском законодательстве в настоящее время вообще отсутствует тот или иной вид апелляции в чистом виде Афанасьев С.Ф. Об имманентной связи безусловных оснований отмены решения и полномочий суда апелляционной инстанции // Проблемы гражданского судопроизводства в трудах и деятельности М.С. Шакарян: сборник материалов Международной научно-практической конференции, посвященной памяти и 90-летию со дня рождения д-ра юрид. наук, проф. Марии Сумбатовны Шакарян / отв. ред. СМ. Михайлов. М., 2014. С. 320..

Существующий в ГПК РФ порядок производства в суде второй инстанции именуется законодателем как «Производство в суде апелляционной инстанции» (гл. 39 ГПК РФ).

По правилам апелляционного производства, установленного законодателем в гражданском судопроизводстве, апелляционный суд повторно рассматривает дело в судебном заседании. При этом лица, участвующие в деле, не могут ссылаться на новые обстоятельства. Новые доказательства могут быть представлены в апелляционную инстанцию, но только при определенных условиях. Апелляционный суд не вправе отменить решение суда первой инстанции и направить его на новое рассмотрение (ст. 327 ГПК РФ).

Для такой конструкции апелляционного производства законодатель предусмотрел и процессуальную форму судебных ошибок, которую он назвал «Основания для отмены или изменения решения суда в апелляционном порядке» (ст.330 ГПК РФ). В качестве оснований для отмены или изменения решения суда законодатель указал на «нарушение или неправильное применение норм процессуального права» (п.4 ч.1 ст.330 ГПК РФ). В этой связи в науке гражданского процессуального права существует точка зрения о том, что принцип законности имеет т. н. негативное определение: «гражданское процессуальное право содержит перечень формальных признаков нарушения принципа законности - признаков необоснованности и незаконности судебных актов по гражданскому делу».

Проблемой является то, что законодатель, установив в качестве основания для отмены или изменения решения суда первой инстанции в апелляционном порядке условие нарушения или неправильное применение норм процессуального права, закрепил правило, которое можно рассматривать в качестве общего, применение которого имеет оценочный характер. Так, в соответствии с ч.3 ст.330 ГПК РФ, «нарушение или неправильное применение норм процессуального права является основанием для изменения или отмены решения суда первой инстанции, если это нарушение привело или могло привести к принятию неправильного решения» (ч.3 ст.270 АПК РФ содержит аналогичную редакцию этого правила).

Анализируя указанное правило, следует сделать вывод о том, что основанием, влекущем отмену или изменение решения суда первой инстанции, является не нарушение или неправильное применение норм процессуального права вообще (как определил законодатель), а конкретные процессуальные формы процессуальных судебных ошибок, которые были допущены судом первой инстанции при рассмотрении и разрешении дела и установленные апелляционным судом. При этом апелляционный суд устанавливает и правовое значение (влияние) конкретной процессуальной формы процессуальной судебной ошибки на решение суда первой инстанции с точки зрения определения этой ошибки в качестве основания для отмены или изменения решения суда первой инстанции, т. к. эта ошибка привела или могла привести к принятию неправильного решения.

Законодатель в качестве исключения из указанного правила определил группу процессуальных судебных ошибок (процессуальных форм), которые при установлении их судом апелляционной инстанции становятся основанием отмены проверяемого решения суда первой инстанции в любом случае, не зависимо от правового значения (влияния) их на результат рассмотрения дела (ч.4 ст.330 ГПК РФ).

Исходя из вышеизложенных рассуждений о правовой природе процессуальных форм процессуальных судебных ошибок, можно сделать вывод о том, что «процессуальные судебные ошибки, определенные законодателем как основания для отмены или изменения решения суда первой инстанции в апелляционном порядке - это допущенные судом первой инстанции конкретные нарушения процессуальной формы гражданского судопроизводства (при всем разнообразии) при рассмотрении или разрешении дела и установленные судом апелляционной инстанции, при проверке решения суда исходя из правовой значимости (влияния) этого нарушения на это решение с точки зрения того, привело или могло привести установленное нарушение к принятию неправильного решения; или это процессуальные судебные ошибки, процессуальная форма которых определена законодателем как основание для отмены решения суда императивно, в любом случае, не зависимо от определения их правовой значимости (влияния) на результат рассмотрения дела».

Установленный законодателем в ч.3 ст.330 ГПК РФ оценочный характер определения процессуальных форм процессуальных судебных ошибок в качестве основания для отмены или изменения решения суда первой инстанции в апелляционном производстве, по нашему мнению, ограничивает возможность применения этих правил.

Это следует из того, что конкретные процессуальные формы процессуальных судебных ошибок, которые допускают суды первой инстанции в своей массе и качестве (кроме установленных законодателем в ч.4 ст.330 ГПК РФ), непосредственно не влекут отмену или изменение решения суда первой инстанции (хотя этот вариант не исключается в зависимости от характера нарушения гражданской процессуальной формы). В основном эти установленные судом апелляционной инстанции конкретные процессуальные формы процессуальных судебных ошибок по своему характеру только ставят под сомнение законность судебного решения первой инстанции. Например, нарушение процессуальной формы, собирания различных видов доказательств ставят под сомнение их допустимость, это, в свою очередь, вызывает сомнение в их достоверности, а в конечном итоге сомнительными становятся выводы суда о наличии или отсутствии обстоятельств, в отношении которых представлялись и исследовались эти доказательства, и т.д. Суды апелляционной инстанции при проверке решений суда первой инстанции в большинстве случаев не придают таким конкретным процессуальным формам судебных ошибок должного значения не только как к возможным основаниям, влекущим непосредственную отмену или изменение решения суда, но и как к основаниям, которые ставят под сомнение законность решения суда.

Такая ситуация не соответствует современному представлению о защите существующих, закрепленных законом, неотъемлемых прав человека и гражданина, в т.ч. и при применении гражданского судопроизводства. «Конвенция о защите прав человека и основных свобод» от 11.11.1950, участником которой является и Россия, закрепила право заинтересованных лиц на справедливое судебное разбирательство. Содержание этого права имеет процессуальную составляющую. Конкретные ситуации нарушения процессуальной формы судопроизводства определены как в самой Конвенции (ст. 6), так и в отдельных решениях Европейского суда по правам человека. Признание законодателем права заинтересованных лиц на справедливое судебное разбирательство непосредственно оказывает влияние и на соблюдение процессуальной формы при рассмотрении и разрешении дел в гражданском судопроизводстве. Судебной практике предстоит определить, какие конкретные процессуальные формы судебных процессуальных ошибок (возможно в качестве судебного прецедента), кроме тех, которые уже определены в ч.4 ст.330 ГПК РФ, должны рассматриваться как основания для отмены или изменения судебных решений, как непосредственные или как опосредованные при применении ч.3 ст.330 ГПК РФ. Это будет определять процессуальную составляющую права на справедливое судебное разбирательство применительно к процессуальной форме гражданского судопроизводства России. Так, И.М. Зайцев в своих работах еще в 1987 г. предлагал считать «во всех случаях существенными нарушение принципиальных начал социалистического правосудия, нарушение прав лиц, участвующих в деле, грубое несоблюдение процессуального регламента судебного познания, случаи превышения судом своих полномочий (разрешение неподведомственного дела, произвольное изменение основания иска, размера недоимки и т.п.). Эти рекомендации, фактически определяющие некоторые элементы содержания права на справедливое судебное разбирательство, актуальны и в настоящее время.

Исходя из вышеизложенного можно сделать вывод, что «нарушение или неправильное применение норм процессуального права в гражданском судопроизводстве может явиться основанием для изменения или отмены решения суда первой инстанции в апелляционном производстве, если это нарушение повлекло нарушение права заинтересованного лица на справедливое судебное разбирательство, что привело или могло привести к принятию неправильного решения».

В соответствии с ч.5 ст.330 ГПК РФ если суд апелляционной инстанции при проверке решения суда первой инстанции установит наличие конкретных процессуальных форм процессуальных судебных ошибок, определенных законодателем как основание отмены решения суда, в любом случае, то суд апелляционной инстанции рассматривает проверяемое дело по правилам производства в суде первой инстанции по существу.

В науке гражданского процессуального права существует дискуссия в отношении применения этого правила. В частности, ставится под сомнение право апелляционной инстанции, в случае возникновения указанных оснований, рассматривать дело по правилам производства в суде первой инстанции по существу. Этот вывод следует из того, что в этом случае нарушается право заинтересованных лиц на рассмотрение дела по существу именно судом первой инстанции, а также нарушается право заинтересованных лиц на апелляционное обжалование после рассмотрения дела судом первой инстанции. В этой связи «выход из приведенной ситуации - предоставить суду апелляционной инстанции право отменять судебное решение и направлять дело на новое рассмотрение в случаях, указанных в законе».

По нашему мнению, правила, установленные в ч.5 ст.330 ГПК РФ, которые определяют последствия нарушения процессуальной формы гражданского судопроизводства в виде определенных законодателем конкретных процессуальных форм процессуальных судебных ошибок, которые влекут отмену решения суда первой инстанции, в любом случае содержат указанные выше элементы нарушения права заинтересованных лиц на судебную защиту. Однако существование указанной процессуальной конструкции имеет и положительное значение. Законодатель в качестве условий ее применения установил нарушения, относящиеся именно к процессуальной форме гражданского судопроизводства, чем подчеркнул значимость ее соблюдения.

Законодатель, определяя условия и последствия применения ч.5 ст.330 ГПК РФ, не принял во внимание возможность установления судом апелляционной инстанции различных конкретных процессуальных форм процессуальных судебных ошибок на основании п.3 ст.330 ГПК РФ, допущенных судом первой инстанции. Ошибок, которые по своему характеру или непосредственно влекут отмену решения суда первой инстанции или влияют на законность этого решения. Это, по нашему мнению, является проблемой применения этих правил. Следуя точке зрения С.Ф. Афанасьева, в «ст.330 ГПК РФ также целесообразно размежевать категории существенных и несущественных процессуальных ошибок, допущенных судом первой инстанции, указав, что первые из них влекут отмену судебного решения с направлением дела на новое рассмотрение, но только при условии невозможности их устранения в апелляционном порядке».

3.2 Исполнение судебного решения

Российское гражданское и арбитражное процессуальное законодательство в качестве объектов признания и исполнения судебных и иных актов называет достаточно ограниченный круг таких документов, оставляя «последнее слово» за международными конвенциями. Несмотря на то, что приоритетным источником российского права является международный договор, экономические отношения субъектов, находящихся под разной юрисдикцией, развиваются в геометрической прогрессии. Количество иностранных граждан, заинтересованных в защите своих прав на территории зарубежного государства и установленных актами, вынесенными на территории другого государства, также увеличивается. Несмотря на достаточно тесное сотрудничество в настоящее время стран между собой, такое сотрудничество не является эффективным в рамках признания и исполнения актов иностранных судов.

Первой причиной, является то, что гражданский и арбитражный процесс в России с позиции иностранной стороны представляется достаточно продолжительным и финансово затратным. Судебных дел по данной категории рассматривается в России не так много. С другой стороны, принимая к своему производству заявление о признании и исполнении иностранного акта, российский суд очень часто не готов сформировать четкий вывод по такому делу ввиду отсутствия АПК РФ и ГПК РФ четкой и исчерпывающей регламентации этого вопроса.

У России заключены международные договоры о сотрудничестве, в том числе в них урегулированы и вопросы признания и исполнения судебных актов, но не со всеми государствами. С учетом того, что в настоящее время государства объединяются в целях сотрудничества и достижения общих мировых целей, необходимо иметь четкое представление, какой иностранный акт может быть признан и исполнен на территории того или иного государства. Употребляя термин «иностранное судебное решение», российский законодатель, очевидно, вкладывает в него более широкое значение, нежели то, что используется в других главах кодексов. В главах 31 АПК РФ и 45 ГПК РФ законодатель рассматривает судебное решение с точки зрения его понимания иностранным правом. Во-первых, само российское законодательство под судебным решением определяет судебный акт, являющийся результатом рассмотрения дела по существу в первой инстанции. Очевидно, российский законодатель не ограничивается лишь судебными актами, вынесенными в первой инстанции, а также рассматривает в качестве объекта признания и исполнения постановления и определения, вынесенные в порядке рассмотрения дел в апелляционной, кассационной и надзорной инстанции. Во-вторых, под понятием судебного решения (как объекта признания и исполнения) каждое государство понимает свой определенный круг актов. Брюссельская конвенция, например, затрагивающая вопросы юрисдикции и исполнения судебных решений по гражданским и коммерческим спорам, под таким решением понимает любое решение, вынесенное судом или органом правосудия государства-члена такой конвенции, независимо от того, как оно поименовано. Это может быть: постановление, решение, судебный приказ об исполнении решения или определение о судебных издержках и расходах, которое выдано служащим суда (статья 25 Брюссельской конвенции). Согласно статье 19 Конвенции о правовой помощи от 25.01.1979, заключенной между СССР и Итальянской Республикой, государства-участники конвенции помимо прочего признают и решения, регулирующие семейные правоотношения. Это: признание отцовства, установление опеки, попечительства и усыновления, либо их отмены. Анализируя правила, содержащиеся в международных договорах, необходимо учитывать сложность перевода таких договоров, а также различие правовых систем и их подходов к пониманию правовой природы судебного решения. Т.Н. Нешатаева отметила: «Для признания иностранного акта на территории РФ необходимо соблюдение следующего условия: такой акт должен являться результатом правоприменительной деятельности по осуществлению правосудия с использованием судебного метода ведения процесса».