Причинная связь по Российскому уголовному праву

В связи с последним примером иногда задают вопрос: почему мы считаем, что причиной смерти новорожденного явилось бездействие одной лишь матери? Ведь на самом деле не только она не кормила этого ребенка: помощи ему не оказал никто. Не означает ли это, что в преступном бездействии надо упрекать все человечество?

Такого рода утверждения неосновательны:

- возможность действовать, как отмечалось выше, - непременный признак бездействия. Прежде всего, бездействовали в данном случае не все, а лишь те, кто имел возможность своим действием оказать какую-то помощь ребенку. Таким образом, упрекнуть в данном примере в бездействии можно не все человечество, а достаточно ограниченный круг лиц, находившихся в пределах досягаемости ребенка;

- бездействие общественно опасно и противоправно лишь тогда, когда его совершает лицо, от которого ожидается действие. В данном случае речь идет о матери. Если мать не кормит ребенка, то пассивное поведение других лиц (например, соседей) вряд ли можно расценивать в качестве причины его смерти. Иными словами, имеется социальная система: мать - новорожденный ребенок; вероятно, в нее можно включить и медицинский персонал, обязанный оказывать помощь больному, но уж во всяком случае, не всех окружающих людей.

Стало быть, сфера причинных связей при бездействии ограничивается возможностью и обязанностью определенного круга лиц действовать, о чем мы уже упоминали выше.

Наступившие вредные последствия зачастую бывают результатом стечения нескольких обстоятельств, в том числе итогом одновременного действия нескольких лиц и сил. Здесь возникает вопрос о так называемой множественности причин. Все их необходимо учитывать при предварительном расследовании и в суде для правильного определения роли каждого обвиняемого в причинении вредного результата, и, соответственно, для индивидуализации их ответственности.

Наиболее характерным случаем является ответственность соучастников преступления, мера наказания для каждого из которых определяется в зависимости не только от степени опасности преступления, но и от степени их участия в данном преступлении.

Если и для определения ответственности соучастников нельзя смешивать роль каждого из них в достижении преступного результата, то тем более, недопустимо это в тех случаях, когда по делу имеется несколько обвиняемых, которые не являются соучастниками, но их действия в совокупности причинили преступный результат.

Общее правило состоит в том, что в таком случае за наступивший преступный результат ответственны все эти лица. П. был осужден за столкновение судна, на котором он был капитаном, с другим судном. Но по делу, выяснилась также вина капитана встречного судна. В определении Судебной коллегии Верховного Суда по этому делу говорилось: «В тех случаях, когда преступный результат наступил вследствие действий двух лиц при таких условиях, при которых не совершение действий хотя бы одним из этих лиц устранило бы последствия даже при наличии действий второго лица, ответственность за эти последствия несут оба лица» [47, С. 75]. При этом необходима и большей частью возможна дифференциация роли каждого из упомянутых лиц в создании преступного результата.

Случаи, подобные приведенному выше, не так уж редки в области использования техники, в частности на транспорте. При авиационных происшествиях часто имеет место сочетание ошибок летчика, халатности авиационного диспетчера, а также конструктивных недостатков самолета.

Возможно, что среди лиц, чьи действия в совокупности послужили причиной наступивших вредных последствий, есть и такие, которые по тем или иным основаниям (возраст, невменяемость, отсутствие вины, малозначительность) не подлежат уголовной ответственности или же эти люди скрывались от следствия и суда. Тем не менее, для правильной оценки действий того, кто привлекается к ответственности, нужно учесть «вклад» всех без исключения лиц, содействовавших наступлению преступного результата.

При этом надо принять во внимание и причины естественного порядка, хотя бы и не вызванные поведением людей. По делу об одном автопроисшествии прокуратура отказалась от обвинения водителя Ш., указав, что автокатастрофа явилась следствием сочетания ряда обстоятельств, не зависевших от Ш. (узкий профиль дороги, мягкий и сырой грунт, темнота, недостаточный свет у машины и отсутствие знаков, предупреждающих об опасности). Как сказал бы А. Н. Трайнин, здесь «степень причинения» со стороны водителя, не справившегося в этих условиях с управлением, была минимальной.

Все сказанное свидетельствует о том, что хотя для анализа причинной связи между деянием обвиняемого и наступившим преступным результатом необходимо временное искусственное изолирование этой связи, выделение ее из всеобщей взаимосвязи событий, однако это только первый этап исследования. Полное, законченное представление о совершившемся не может быть получено на основе изучения одного изолированного звена; оно складывается тогда, когда следователь, прокурор, суд мысленно вновь воссоздают всю картину событий, делая это с учетом всей конкретной обстановки совершения преступления, личности виновного и других обстоятельств дела.

2.2 Виды причинной связи между деянием и наступившими вредными последствиями

В науке на сегодняшний день нет единой общепризнанной классификации видов причинной связи между деянием и наступившими вредными последствиями, попытаемся обосновать одну из возможных таких классификаций. Цель ее - логический анализ этой причинной связи. Представляется, что данная классификация может быть полезной для правоприменителей лишь в том случае, если она будет подробной, а причинная связь (элемент объективной стороны правонарушения) - тесно связана в ней с субъективной стороной правонарушения. А у подробной классификации может и не быть единого основания.

1. Вредные (общественно опасные) последствия, как правило, порождаются противоправным деянием, но могут также быть и следствием деяния правомерного. В последнем случае возможны три варианта: а) причинение вреда правомерным деянием человека, осознававшего, что причиняет вред, и намеревавшегося его причинить; б) причинение вреда в ситуациях допустимого и оправданного риска; в) причинение вреда как случайное следствие правомерного деяния, предвидеть наступление которого причинитель вреда не мог.

Ситуации, в которых вред причинен правомерным деянием человека, осознававшего, что причиняет вред, и намеревавшегося его причинить, делятся по двум классификационным основаниям. По первому основанию они бывают двух видов: а) ситуации, в которых причинение вреда не осуждается с точки зрения общих моральных норм данного исторически конкретного общества (например, правомерное исполнение приговора в отношении осужденного причиняет вред осужденному, но сам исполнитель приговора не осуждается обществом); б) ситуации, в которых причинение вреда осуждается с точки зрения общих моральных норм данного исторически конкретного общества. Это все случаи злоупотребления правом. Например, человек имеет возможность легко затушить начавшийся не по его вине пожар, однако не делает этого. Или собственник произведения искусства, имеющего большую культурную ценность, перед своей смертью уничтожает его, чтобы оно больше никому, кроме него, не досталось.

По второму основанию ситуации, в которых вред причинен правомерным деянием человека, осознававшего, что причиняет вред, и намеревавшегося его причинить, делятся также на два вида: а) ситуации, в которых вред подлежит возмещению (например, причинение вреда чужому имуществу в случаях крайней необходимости); б) ситуации, в которых вред не подлежит возмещению (например, оправданное конкретными обстоятельствами причинение вреда чужому имуществу пожарными при тушении пожара или сотрудниками правоохранительных органов при производстве обыска).

Ситуации, в которых вред причинен в обстоятельствах допустимого и оправданного риска, также бывают двух видов: а) ситуации, в которых вред причинен с согласия потерпевшего, заранее предупрежденного о степени риска (например, больной умирает во время операции, на проведение которой он согласился, зная, что вероятность его смерти во время операции - 15 процентов); б) ситуации, в которых вред причинен без согласия потерпевшего, однако сама рисковая деятельность осуществлялась в интересах или потерпевшего, или всего общества в целом, а лицо, ее осуществлявшее, разумно рассчитывало, что вредных последствий не наступит, и принимало все возможные меры для того, чтобы они не наступили.

Иногда вред причиняется как случайное следствие правомерного деяния, предвидеть наступление которого причинитель его не мог. Например, гражданин приобрел для личного употребления спиртной напиток, не зная, что он фальсифицированный и опасен для здоровья. По внешним признакам определить некачественность напитка было невозможно. Волею судьбы первым этот напиток попробовал не сам покупатель, а другое лицо, которое заболело или скончалось. По обстоятельствам дела действия покупателя напитка правомерны и ответственности за них он не несет. Другой пример. Врач дает больному лекарство, разрешенное к применению и рекомендованное при данном заболевании, но от этого лекарства у больного значительно ухудшается состояние здоровья; предвидеть такой исход не мог никто.

2. Вредные (общественно опасные) последствия могут порождаться двумя видами противоправных деяний: правонарушениями и объективно противоправными деяниями.

Объективно противоправные деяния могут быть разделены на три вида: а) совершенные лицами, не достигшими возраста, с которого наступает юридическая ответственность за данный вид противоправных деяний; б) совершенные невменяемыми лицами; в) совершенные невиновно.

Объективно противоправные деяния, совершенные лицами, не достигшими возраста, с которого наступает юридическая ответственность за данный вид противоправных деяний, делятся на два вида: а) совершенные лицами, физически не достигшими указанного в законе возраста; б) совершенные лицами, которые физически достигли указанного в законе возраста, но психологически его еще не достигли вследствие отставания в своем развитии.

К объективно противоправным деяниям, совершенным невменяемыми лицами, не относятся случаи, когда причинитель вреда, употребляя спиртные напитки или наркотические средства, сам привел себя в состояние, в котором не мог понимать значения своих действий или руководить ими (ст. 1078 ГК РФ и 23 УК РФ).

В невиновно совершенных объективно противоправных деяниях (так называемых казусах) есть такая причинная связь, которая, хотя и является закономерной и необходимой, но при этом исключительно редко встречается в жизни. Эту редко встречающуюся связь подавляющее большинство людей не могут предвидеть, вследствие чего непредвидение ее (то есть, иначе говоря, неосознавание последствий своих деяний) в данном случае человеку нельзя ставить в вину.

Приведем пример юридического казуса из судебно-следственной практики. На платформе электропоезда пьяный З. подошел к незнакомому гражданину и беспричинно стал трясти его за лацканы пиджака. Гражданин неожиданно упал на платформу, забился в конвульсиях и умер. Судебно-медицинская экспертиза установила, что потерпевший страдал редким заболеванием сосудов головного мозга, и «встряска» оказалась для него смертельной. Уголовное дело по факту смерти данного гражданина было прекращено, поскольку З. не осознавал и не мог осознавать, к каким последствиям приведет его деяние [29, С. 242].

Рассмотрим также случаи, которые не могут считаться юридическими казусами, хотя и очень похожи на них.

Речь идет о ситуациях, в которых причинитель вреда действовал в целом настолько неосторожно, что все совершаемые им опасные действия с высокой степенью вероятности могли повлечь за собой различные вредные последствия.

В этом смысле показательно дело Л.

3 ноября 2013 года несовершеннолетние Л, М, З, Р, Х и С приехали в охотничье зимовье. За ужином они выпили бутылку вина, после чего около зимовья по очереди стали стрелять по пустым банкам и бутылкам из самодельного пистолета. Около 18 час., в сумерках, Л, будучи близоруким и находясь в нетрезвом состоянии, зарядил пистолет и со взведенным курком стал бегать в поисках более крупной мишени. Пробегая мимо окна зимовья, Л. споткнулся и, падая, непроизвольно нажал на курок пистолета. Произошел выстрел. Сидевшему в зимовье напротив окна С. было причинено огнестрельное ранение, от которого наступила смерть.

Дело рассматривалось в первой, кассационной инстанции и дважды в порядке надзора. Все эти инстанции пришли к выводу об отсутствии вины в действиях Л.

Между тем заместитель Генерального прокурора РФ в протесте справедливо указал, что обращение с огнестрельным оружием и тем более в непосредственной близости от людей предполагает соблюдение повышенных мер предосторожности. Л. эти требования знал, однако грубо пренебрег ими. Находясь в нетрезвом состоянии и передвигаясь в сумерках с заряженным пистолетом в положении спускового крючка на боевом взводе, он не соблюдал элементарных мер предосторожности, допустил преступную самонадеянность. В непосредственной близости от окна зимовья, за которым находились люди, стал прыгать через ведро, наполненное водой, споткнулся, в результате чего и произошел выстрел, которым был убит Салахов. Хотя наступление этих последствий Л. не предвидел, однако по обстоятельствам дела должен был и мог их предвидеть.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ протест оставила без удовлетворения, указав следующее: «Л. не предполагал, что упадет и произойдет непроизвольный выстрел».

Однако Л. должен был предполагать общую возможность наступления каких угодно вредных последствий своего опасного противоправного поведения, а не конкретную возможность причинения им вреда С.

Данное решение Судебной коллегии Верховного Суда подверглось критике рядом ученых [52, С. 297].

3. Наибольший интерес представляет собой причинная связь в правонарушениях. Она может быть как реальной, так и юридически фиктивной.

Реальная причинная связь в правонарушениях различна в случаях, когда нет вины потерпевшего в том, что ему был причинен вред правонарушением, и в случаях, когда такая вина есть.

Реальная причинная связь может быть простой и сложной.

Простая причинная связь - это прямая связь между деянием одного лица или совместными действиями (бездействием) группы лиц и наступившим вредным результатом.

По первому классификационному основанию простая причинная связь может быть разделена на следующие виды: а) связь, в которой вред причинен действиями только одного лица; б) связь, в которой вред причинен действиями двух и более лиц, объединенных единым умыслом; в) связь, в которой вред причинен действиями двух и более лиц, при этом на умышленные действия исполнителя повлияли действия организатора, подстрекателя или пособника; г) связь, в которой вред причинен неосторожными совместными действиями двух и более лиц.

Хороший пример причинной связи, указанной в последнем пункте, приведем из судебной практики. Рабочие, нарушая правила техники безопасности, сбрасывают снег с крыши, не выставив предупреждающих знаков, ограждения, не предупреждая об опасности прохожих. Глыба снега падает с крыши и причиняет вред прохожему.

По второму классификационному основанию простая причинная связь может быть разделена на необходимую устойчивую и необходимую неустойчивую. С точки зрения философии, причинная связь вообще может быть необходимой устойчивой, необходимой неустойчивой или случайной (по терминологии некоторых авторов, закономерно-случайной, необходимо-случайной). Она будет необходимой устойчивой, если известная причина или совокупность причин при определенных условиях всегда порождают одно и то же следствие или совокупность следствий. Причинная связь будет необходимой неустойчивой в следующих случаях: а) известная причина или совокупность причин с высокой степенью вероятности порождают какое-либо одно из нескольких возможных и известных следствий, при этом нельзя заранее сказать, какое именно; б) известное следствие достоверно порождено одной из нескольких возможных и известных причин, но при этом нельзя сказать, какой именно. Причинная связь будет случайной, когда ничтожна или крайне мала вероятность того, что известная причина вызовет определенное следствие или что известное следствие было вызвано определенной причиной.

Важно отметить, что та причинная связь, которая является случайной с точки зрения одного человека, может быть названа устойчивой или неустойчивой другим. В данном случае все зависит от уровня и характера образования человека, оценивающего тип причинной связи, а также от его психологических качеств (отличается ли он в своих поступках осторожностью и предусмотрительностью, или, наоборот, во всем привык полагаться «на авось», считает, что неприятностей с ним или с кем-либо другим из-за его поведения не случится).

Именно поэтому закон предъявляет неодинаковые требования к людям. Во-первых, все они отвечают за непредвидение тех необходимых устойчивых и неустойчивых причинных связей, знать о существовании которых должен любой психически полноценный человек, достигший определенного возраста. Во-вторых, некоторые еще и дополнительно отвечают за непредвидение тех необходимых случайных причинных связей, знать о существовании которых они были должны, взяв на себя определенные обязательства, вытекающие из их профессионального или родительского статуса либо из их доверительных отношений с контрагентами.

Если правовые нормы прямо предписывают определенным лицам учитывать возможность появления даже и тех причин, вероятность вредоносного действия которых крайне мала, то причинная связь, с точки зрения этих лиц, уже не будет случайной, а станет необходимой неустойчивой. Поэтому, строго говоря, простую причинную связь правильнее всего делить на устойчивую и неустойчивую, а последнюю - на ту, которую обязан принимать во внимание любой человек, и ту, которую обязаны принимать во внимание только некоторые адресаты правовых норм.

4. Сложная причинная связь представляет собой случайную совокупность нескольких противоправных деяний, которые вместе являются необходимым условием наступления вредных последствий. Это взаимосвязанная цепь ситуаций, в которой вред причиняется совокупностью противоправных деяний разных лиц, при этом первое деяние не обусловливает с необходимостью второе, второе - третье и так далее.

Например, гражданин Р. нанес потерпевшему неопасное для жизни ранение ножом. Однако в рану попала инфекция. В больнице, вследствие ненадлежащего лечения, потерпевший умер, хотя при условии надлежащего лечения он был бы жив.

Другой случай: гражданин П. был незаконно привлечен к уголовной ответственности и заключен под стражу. Находясь под стражей, от одного из сокамерников он заразился редким и опасным инфекционным заболеванием. Поскольку в медсанчасти следственного изолятора не было специальных лекарств для лечения этого редкого заболевания, то умерли и сокамерник, и гражданин П.

В делах со сложными причинными связями, возникшими из цепи деяний, нарушающих нормы уголовного права, вопрос об ответственности всех лиц, в той или иной степени причастных к наступлению общественно опасных последствий, решается в соответствии с принципом субъективного вменения (каждый отвечает за лично им совершенные виновные действия).

Гораздо труднее решить дела, в которых есть сложные причинные связи, возникшие из цепи деяний, нарушающих нормы гражданского права. Чувство справедливости требует компенсировать возникший вред за счет имущества всех причинителей вреда.

В научной литературе обсуждался такой пример. Человек попал под трамвай и потерял ногу. После этого он был прооперирован нестерильными инструментами, началась гангрена, и он умер. Кого необходимо считать причинителем вреда: только хирурга или также водителя трамвая? В. М. Вольфсон писал, что «если бы потерпевшему была оказана помощь нормальным путем, то естественным последствием несчастного случая была бы лишь некоторая утрата трудоспособности», но так как «производство операции без дезинфекции инструментов нормально влечет за собой очень серьезные последствия, не исключая смерти», «причиной смерти потерпевшего и ущерба его семьи должны считаться действия врача»» [13, С. 482]. Однако неизвестно, когда в организм потерпевшего попала инфекция: в момент получения травмы или во время операции. Было бы несправедливо возлагать возмещение ущерба на одного только хирурга и освобождать от этого юридическое лицо, чья деятельность связана с повышенной опасностью для окружающих. Но тогда к гражданской ответственности привлекаются оба лица, между действиями которых и наступившим вредом есть сложная причинная связь; неясно, какими критериями руководствоваться, решая вопрос о долевом размере ответственности каждого из причинителей вреда.

5. Причинные связи, в которых есть вина потерпевшего, делятся на два подвида: а) связи, в которых вина потерпевшего освобождает причинителя вреда от ответственности; б) связи, в которых вина потерпевшего не освобождает причинителя вреда от ответственности.

В гражданском праве умысел потерпевшего всегда освобождает причинителя вреда от ответственности. Например, это случаи, когда человек бросается под машину или под поезд с целью лишить себя жизни.

Грубая неосторожность потерпевшего не освобождает причинителя вреда от ответственности, но в подавляющем большинстве случаев уменьшает размер возмещения вреда. «Грубую неосторожность можно определить как совершение поступка, неправильность которого очевидна для всякого, совершающего его», - пишет В. А. Тархов [52, С. 303]. «Грубая неосторожность - непроявление минимальной заботливости, свойственной всякому участнику гражданского оборота; простая - непроявление нормальной осмотрительности, свойственной среднему участнику оборота», - отмечал К. М. Варшавский.

Случаями грубой неосторожности потерпевшего, например, будут: а) переход улицы с интенсивным движением в неположенном месте; б) оставление родителями на улице без присмотра маленьких детей; в) действия потерпевшего, который, придя в гости к незнакомым людям, без согласия хозяев пытался гладить собаку агрессивной породы; г) игра в уличную лотерею с правилами, постоянно изменяющимися в процессе игры (так называемый лохотрон).

6. Переходя к рассмотрению последнего логического члена классификации видов причинной связи, следует отметить, что в науке пока еще, к сожалению, не ставился и не обсуждался вопрос о том, может ли устанавливаемая правоприменяющими органами причинная связь между противоправным деянием и наступившими последствиями быть юридической фикцией.

Между тем периодически встречаются ситуации, в которых правоприменяющему органу необходимо вынести решение исходя из следующих фактов: 1) достоверно установлено, что несколько физических или юридических лиц в один и тот же период времени и в одном и том же месте (или на одной и той же определенной территории) совершили одинаковые противоправные деяния; 2) достоверно установлено, что результатом одного и только одного из этих противоправных деяний был вред, причиненный потерпевшему; 3) достоверно установлено, что любое из этих противоправных деяний могло причинить потерпевшему одинаковый вред, но по чистой случайности вред потерпевшему причинило только какое-то одно из этих деяний, а не любое; 4) не установлено и невозможно установить, какое именно противоправное деяние из нескольких, совершенных различными лицами, круг которых точно определен, причинило вред потерпевшему.

Приведем примеры таких деяний.

1) В правовом журнале «Социальная законность» [49, С. 90], а также в Бюллетене Верховного Суда описано уголовное дело, рассматривавшееся многими судебными инстанциями. Граждане К. и Ш. были привлечены к уголовной ответственности за неосторожное убийство. Они пошли охотиться на медведя. Услышав шум в кустах, оба произвели по одному выстрелу по невидимой им мишени, полагая, что там медведь. В кустах был человек, которого они убили. Оба стрелявших попали в потерпевшего, но при этом одна из пуль нанесла смертельную рану, а другая попала в нагрудный карман, где находились ракетные патроны, и повреждений потерпевшему не причинила. Установить, кто именно (К. или Ш.) нанес потерпевшему смертельное повреждение, не представилось возможным.

Суды выносили по этому делу различные решения, то осуждая обоих подсудимых, то оправдывая обоих, то вновь осуждая. Дело это анализировалось многими учеными, которые высказывали по нему противоположные точки зрения.

2) В деле Sindell v. Abbott La-boratories, которое рассматривалось в США, истица предъявила иск к 11 медицинским компаниям, производившим и продававшим diethylstilbestrol (DES), который выписывался беременным женщинам для предотвращения прерывания беременности. Данное лекарство стало причиной онкологических заболеваний у дочерей, рожденных матерями, которые принимали это лекарство, в том числе и у истицы. Однако истица не могла сказать, какая именно компания производила лекарство, которое принимала ее мать. Имелись лишь статистические данные о количестве DES, произведенного различными компаниями. Суд первой инстанции отказал в удовлетворении иска, так как истица не могла идентифицировать ответчика, то есть компанию, непосредственно несущую ответственность за ее болезнь. Верховный суд Калифорнии отменил решение суда первой инстанции и постановил, что истица вправе получить возмещение вреда со всех ответчиков пропорционально тому, в каком количестве они продавали DES.

Аналогичные дела вполне возможны в судебной практике. Например: а) три подростка кидали камни в окно чужого дома, но попал из них только один, кто именно - неизвестно; б) пять молодых людей стреляли из одного ружья по мишени, висящей на дереве в лесу. За деревом кусты, тропинка. Каждый неоднократно промахивался. После того, как все выстрелили по нескольку раз, они пошли гулять и на тропинке обнаружили человека, которому случайно попали в сердце. Кто убил его по неосторожности, неизвестно.

Представляется, что все дела такого типа необходимо решать, руководствуясь правилом: «Кто совместно осуществляет деятельность, опасную для окружающих, тот совместно отвечает за вред, причиненный этой деятельностью, если окажется невозможным установить, чьи именно действия повлекли за собой наступление вредных последствий». Применение данного правила, безусловно, будет некоторой несправедливостью по отношению к тем из совместно осуществлявших общественно опасную деятельность лиц, кто реально никому никакого ущерба не причинил. Но отсутствие этого правила будет во много раз большей несправедливостью по отношению к тем, кто пострадал из-за этой деятельности. Право всегда сравнивает интересы, отдавая предпочтение более значимому общественному интересу перед интересом менее значимым. Именно поэтому юристы называют право относительно жестоким и относительно несправедливым. В рассматриваемой категории дел относительная жестокость и относительная несправедливость по отношению к непричинителям вреда обусловливается нарушением ими норм морали и права, либо вообще запрещающих осуществление определенной деятельности, либо требующих максимальной внимательности, заботливости, осмотрительности и аккуратности в процессе ее осуществления.

Представления общества о справедливом и целесообразном характере правового регулирования общественных отношений требуют, чтобы в такого рода случаях одинаковую юридическую ответственность несли все те лица, которые реально могли причинить вред потерпевшему, хотя по чистой случайности вред причинило только одно из них, точно не установленное правоприменяющим органом лицо. Право должно максимально защищать потерпевшего, который действовал правомерно, и одновременно оно должно наказывать тех, кто совершил виновные противоправные деяния.

Что же касается причинной связи между виновным противоправным деянием и наступившими вредоносными последствиями, то, по-видимому, в рассматриваемых случаях юридическая наука может использовать хорошо известную конструкцию юридической фикции.

В юридической фикции нормами права устанавливается обязательная для участников общественных отношений причинно-следственная связь определенных явлений. Связь, которая в действительности не существует, но считается существующей. Само установление юридической фикции возможно только тогда, когда ее отсутствие нарушает охраняемые правом интересы.

По-видимому, не существует каких-либо препятствий для законодательного установления фикции причинной связи между причиной - виновными действиями каждого из тех правонарушителей, которые реально могли причинить вред потерпевшему, и следствием - вредом, который потерпевшему причинило неустановленное лицо (один из группы правонарушителей).

Законодательное установление такой фикции либо, наоборот, явно выраженный отказ законодателя в ее установлении, очевидно, необходимы. До того, как законодатель будет готов высказаться по данной проблеме, было бы полезно провести соответствующую дискуссию на страницах печати. Высшие судебные органы государства уже сейчас могут обеспечить единообразное применение права по такого рода делам.

Решая эту проблему, ученым и практикам придется затронуть еще одну, очень тесно с ней связанную. Необходимо ли применять меры юридической ответственности (а если да, то какие) к тем правонарушителям, которые по чистой случайности не причинили вреда потерпевшему? Например, предположим, что в рассмотренном нами деле об убийстве удалось бы установить, чей выстрел был смертельным. Этого человека суд осудил бы за неосторожное убийство, и это никем бы и не оспаривалось. А что делать со вторым охотником, который действовал виновно и противоправно (стрельба по невидимой мишени правилами охоты запрещена) и только по чистой случайности не нанес потерпевшему еще одну смертельную рану?

Вопрос этот также следует решать на законодательном уровне.

Возможно, когда-нибудь в будущем российский законодатель придет к выводу о том, что и в таких случаях, как смоделированный здесь, необходимо использовать конструкцию юридической фиктивной причинно-следственной связи. Такое решение весьма дискуссионно, однако, оно соответствует правосознанию части российского общества.

В истории российского права известны дела, когда правоприменительные решения выносились на основании фикции причинной связи, хотя сам этот термин, конечно, не употреблялся.

В «Судебной практике»за 1948 г. опубликовано следующее дело. Ч. и М., находясь в бревенчатой будке, расположенной около пешеходной дорожки, стреляли из пистолетов в стену будки. Одним из выстрелов М. была случайно убита П., проходившая по дорожке. Суд осудил за неосторожное убийство как М., так и Ч., указав в приговоре, что убийство П. именно М. - это случайность, но само убийство П. - закономерное следствие совместных опасных действий М. и Ч. В правильности этого судебного решения не сомневается В. А. Тархов, который приводит данное дело в своем учебнике

Если в науке будет признано целесообразным использовать понятие «юридическая фиктивная причинная связь», то, соответственно, возможно и разделение ее на два вида: а) связь, в которой нельзя установить конкретного причинителя вреда; б) связь, в которой установлен конкретный причинитель вреда, но одновременно установлены также и лица, которые могли стать, но не стали причинителями вреда по чистой случайности.

Фикцию причинной связи нельзя использовать тогда, когда одно лицо неосторожно совершает противоправное деяние, которое с высокой степенью вероятности может повлечь за собой вредоносные последствия, а другое лицо, узнав об этом деянии, совершает умышленное противоправное деяние с целью наступления тех же самых вредоносных последствий. При этом принимаются меры для маскировки умышленного деяния как вообще не совершавшегося. Пример из практики. Уборщица Н., уходя домой, оставила невыключенной электрическую плитку с чайником. Заведующий складом, увидев это, использовал данный факт для маскировки поджога склада, который совершил в этот же день с целью сокрытия хищения.

Нельзя также говорить о существовании юридической фиктивной причинной связи, если правонарушение совершено умышленно группой лиц. Например, двое решили поджечь дом. Один поджигал, другой наблюдал за окружающей обстановкой. Здесь имеется простая реальная причинная связь между совместными действиями членов преступной группы и наступившими общественно опасными последствиями.

Разумеется, приведенная классификация не имеет своей целью ответить на все вопросы, возникающие в связи с проблемой причинной связи. Наша цель - еще раз привлечь внимание к весьма сложной, не теряющей своей актуальности и до конца еще не решенной проблеме науки.

3. Спорные вопросы установления причинной связи

При определении причинной связи по делам об убийстве, безусловно, следует руководствоваться общими положениями теории причинной связи в уголовном праве, а также учитывать специфику состава убийства.

В литературе обращается внимание на то, что при установлении причинной связи по делам об убийстве необходимо учитывать следующее:

1) причинная связь устанавливается между наступлением смерти и не только непосредственными телодвижениями преступника, но и действиями различных механизмов, стихийных сил природы, животных и т.п., которые были использованы убийцей для причинения смерти другому человеку;

2) действия субъекта признаются причиной смерти только в том случае, если они явились необходимым для лишения жизни потерпевшего условием, при отсутствии которого смерть не могла наступить;

3) действия лица, являющиеся необходимым условием наступления преступного результата, могут считаться причиной смерти только в случае, если результат вытекал с необходимостью из этих действий, а не явился порождением случайного стечения обстоятельств, лишь внешне связанных с ними.

Наличие причинной связи, по мнению некоторых авторов, определяется тем, что «... действия (бездействие) в момент их совершения должны создавать реальную возможность наступления смерти. Таким образом, и здесь, при рассмотрении причинной связи поконкретному составу убийства, мы видим проявление многообразия общих теории причинной связи.

Действительно, при решении вопроса о наличии причинной связи по делам об убийстве следует изучить вопрос о причинной связи между действиями различного рода орудии и механизмов, а также животных, которые преступник использовал для причинения смерти другому человеку. Однако эта установленная причинная связь не носит самостоятельного уголовно-правового характера, а имеет лишь вспомогательное значение для определения в конечном итоге причинной связи между деянием виновного и наступившей смертью.

Что касается стихийных сил природы, то установление причинной связи между ними и наступившими последствиями не может представлять правового интереса, поскольку сущность стихийны сил природы заключается в том, что они не поддаются влиянию со стороны человека, вызванный ими объективный ход причинной связи не может быть изменен, а значит, они не могут быть использованы преступником в уголовно-правовом значении этого термина. При этом деяния преступника должны быть рассмотрены отдельно, изолированно от природных сил.

Ряд авторов признают причинную связь между противоправным действием лица и общественно опасным последствием (смертью потерпевшего) лишь тогда, когда наступивший вред является непосредственным результатом этого действия. Например, Н. Б. Опарин пишет: «... лишь наличие прямой (непосредственной) связи между причинной и условиями наступившего результата может служить основанием для уголовной ответственности» [39, С. 20].

Указанная точка зрения получила отражение и в практике судов.

Так, Ленинским районным судом г. Оренбурга был признан виновным и осужден по ч. 1 ст. 105 УК РФ Б. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах. Б., будучи в состоянии алкогольного опьянения, во время ссоры, вызванной приставанием Р. к Петровой, с которой он сожительствовал подсудимый, с целью у убийства на почве ревности нанес Р. удар кухонным ножом в левую половину грудной клетки. Смерть потерпевшего последовала на месте происшествия от проникающего торакоабдоминального колото-резаного ранения повреждением внутренних органов, осложненного острой кровопотерей. В приговоре суд указал, что «причиненные Б. тяжкие телесные повреждения состоят в прямой причинной связи с наступившей смертью».

В приведенном примере между действиями обвиняемого и наступившими последствиями нет промежуточных звеньев. Именно это дало основание суду сделать вывод о наличии «прямой причинной связи».

Приведем более сложные примеры, когда в течение причинности вмешиваются обстоятельства, которые не могли быть предвидимы действующим лицом.

Так, Судебной коллегией по уголовным делам Ленинградского областного суда И. был осужден за умышленное убийство У. Обстоятельства дела сводились к тому, что И. из хулиганских побуждений нанес У. удар ножом в левую часть грудной клетки. Доставленный в тяжелом состоянии в больницу У. после проведенной срочной операции скончался от вызванной принятием наркоза при операции асфиксии, наступившей вследствие заполнения дыхательных путей рвотными массами. Пленум Верховного Суда, рассмотрев дело И. в порядке судебного надзора, пришел к выводу, что при изложенных обстоятельствах действия И. следовало квалифицировать не как оконченное убийство, а как покушение на убийство, так как непосредственной причиной гибели У. явилась случайность во время операции, а не само ранение.

Таким образом, по мнению суда, если не доказано, что непосредственной причиной смерти потерпевшего явились причиненные преступником телесные повреждения, то ответственность за смертельный исход исключается.

Представляется, что такое решение вряд ли можно считать правильным, ведь в конечном итоге смерть наступила все-таки от нанесенного ранения.

При установлении причинной связи в первую очередь мы должны из множества явлений, предшествующих и сопутствующих преступлению, изолировать интересующее нас общественно опасное деяние и наступившие вредные последствия. Затем, для того, чтобы установить, был ли данный конкретный поступок лица необходимым условием наступившего результата, мы используем как вспомогательный метод мысленного исключения. Поступок лица должен быть признан необходимым условием, когда при отсутствии его результат либо вовсе не наступил бы, либо наступил бы в другое время в другой обстановке.

В приведенных выше примерах причинная связь между действиями обвиняемого и смертью потерпевшего, конечно, есть. Все его действия, взятые не абстрактно, а в конкретной жизненной ситуации, в которой они происходили, явились причиной тяжких последствий. Если бы не было указанных действий, несомненно, последствия не наступили бы. Так, если бы И. не нанес У. ножевое ранение, последний не попал бы в больницу, ему не пришлось делать операцию, в результате которой он умер. Однако даже наличие причинной связи еще не решает вопроса об уголовной ответственности. Для этого необходима еще и вина действующего лица.

Таким образом, признание причинной связи лишь в том случае,когда действие человека является непосредственной или прямой причиной общественно опасного последствия, на наш взгляд, неверно. Как правильно отмечает И. А. Ребане, причинная связь не может быть ограничена посредством юридических признаков. О ней можно говорить лишь однозначно: объективно существующая зависимость между противоправным действием лица и наступившим последствием есть связь причины и следствия либо не причины и не следствия. Третьего не дано [43, С. 152].

Поэтому нельзя согласиться с позицией авторов, предлагающих по делам об убийстве разграничить причинно-следственную связь на необходимую и случайную [45, С. 58]. По их мнению, только такое явление может признаваться причиной наступления вредных последствий, которое закономерно, с внутренней необходимостью вызвало их наступление либо, по крайней мере, создало реальную опасность наступления преступных последствий.

Возьмем, случай, часто приводимый в литературе. А. с целью убийства нанес Б. не смертельные, но опасные для жизни повреждения. Б. упал, ударился головой о твердую поверхность, потерял сознание и длительное время пролежал на морозе, что резко ухудшило его состояние. В итоге потерпевший скончался, хотя сама по себе рана не была, безусловно, смертельной [61, С. 157].

В приведенном примере, если следовать логике сторонников теории «необходимой и случайной причинной связи», действия А. являются причиной смерти Б., поскольку создали реальную возможность наступления смерти. Значит, в этом случае можно признать наличие необходимой причинной связи.

В то же время, если предположить, что смерть Б. наступает не от причиненного ранения, а в результате попадания в рану возбудителя инфекции при неквалифицированной ее обработке врачом, то причинная связь отсутствует. Здесь наступление смерти не является закономерным итогом действия виновного лица, а есть результат случайности.

Между тем такой вывод противоречит и здравому смыслу и общим принципам ответственности в уголовном праве. На наш взгляд, причинная связь между действиями А. и смертью Б., и в том и в другом случае есть. Вопрос нужно решать, исходя из виновности А. Если в первом случае вина умышленная, его действия следует квалифицировать как убийство или причинение тяжкого вреда здоровью, повлекшее смерть потерпевшего. Если во втором случае вина неосторожная, то А. отвечает за неосторожное причинение смерти, а если вины вообще нет (по отношению к смерти), то он отвечает только за тот результат, который причинен.

Л. А. Андреева, рассматривая причинную связь в преступлениях против жизни и здоровья, обосновывала свою позицию именно теорией необходимых и случайных причинных связей в совокупности с теорией реальной возможности [5, С. 5]. В частности, она указывает, что лицо может нести уголовную ответственность за вредные последствия лишь в том случае, если эти вредные последствия являются необходимым, закономерным следствием такого противоправного деяния, в сущности которого заложена реальная возможность наступления таких последствий. В том же случае, если будет установлена случайная причинная связь, т. е. когда результат закономерно не вытекал из совершенного деяния вообще либо в данном конкретном случае под воздействием иных сил превратился в случайный, то такой результат не может быть вменен лицу. Однако, как подчеркивает Л. А. Андреева, эти теоретические положения не встречают единообразного толкования и применения на практике даже сторонниками этой теории.

Для иллюстрации различного определения причинной связи Л. А. Андреева приводит два сходных по своему фактическому содержанию примера, при рассмотрении которых судами были вынесены различные решения о характере причинной связи. В обоих случаях потерпевшим было причинено тяжкое телесное повреждение, Опасное для жизни в момент нанесения. В обоих случаях потерпевшим была произведена медицинская операция, причем недостаточно квалифицированно. В обоих случаях наступила смерть потерпевших.

Однако в одном случае Военная коллегия Верховного Суда делает вывод о наличии причинной связи между совершенным лицом деянием и наступившей смертью потерпевшего, указав, что допущенная врачебная ошибка не устраняет наличие причинной связи между преступными действиями виновного и смертью потерпевшего, поскольку смерть наступила не от врачебного вмешательства, а в результате нанесенного ранения о втором же случае Верховный Суд признал отсутствие причинной связи при аналогичных обстоятельствах, указав, что смерть потерпевшего явилась не необходимым, а случайным последствием совершенного деяния, поскольку, если бы врачом была обнаружена рана поперечно-ободочной кишки, то ранение не привело бы к смерти [5, С. 65].

Рассматривая эти два примера, Л. А. Андреева придерживается позиции Военной коллегии Верховного Суда СССР. Однако надо обратить внимание, что определение Коллегии содержало, в том числе и другую аргументацию: при ушивании обоих отверстий на желудке при первой операции развитие перитонита было бы менее вероятным, но полностью исключить возможность этого осложнения нельзя даже при своевременно и правильно ушитых ранах. А, следовательно, если бы было установлено, что возможность наступления смерти при отсутствии врачебной ошибки полностью исключается, то мы должны были бы сделать вывод об отсутствии причинной связи между нанесенным ранением и наступившей смертью даже при том условии, что она наступила. Думается, что такой подход противоречит самому понятию причины, придавая ей не объективно существующий, а вероятностный характер.

Рассмотрим еще несколько примеров, отражающих сложность проблемы причинности именно при убийствах.

А., желая смерти Б., с целью отравления предлагает ему отравленное яблоко. Но Б. умирает не от отравления, а от механической асфиксии, когда кусок яблока попал ему в дыхательное горло.

В данной ситуации с субъективной стороны мы имеем наличие у А. прямого умысла на лишение жизни Б., с объективной стороны - совершенное действие, направленное на причинение смерти: отравление яблока и предложение его в качестве угощения, а также наступившие последствия - смерть человека. Таким образом, установлены все признаки состава убийства, за исключением причинной связи. Следовательно, деяние А. будет квалифицироваться не как оконченное убийство, а как покушение на него.

Разбирая аналогичный по своей правовой сущности случай, Верховный Суд указал: «Поскольку действия И., заключавшиеся в нанесении У. удара ножом, не находились в прямой причинной связи с его смертью, они подлежат квалификации не как оконченное преступление - убийство, а как покушение на убийство».

В рассмотренном Верховным Судом случае смерть потерпевшего наступила в результате асфиксии, которая была вызвана посленаркозной рвотой. Эти два примера различаются по своему фактическому содержанию, но идентичны как модели для изучения причинной связи в таких случаях.

Пользуясь теорией необходимого условия, мы определим, что если бы А. не совершил своих деяний, направленных на лишение жизни Б., если бы И. не нанес удар ножом У., то и в первом, и во втором примерах смерть потерпевшего не наступила бы. Следовательно, имеет место причинная связь между совершенными виновными деяниями и наступившими последствиями. Однако здравый смысл подсказывает, что перечисленные два случая объективно отличны от ситуаций, когда в первом случае Б. умирает от попадания в дыхательное горло куска яблока, а во втором случае - У. умирает от нанесенной ему раны в область жизненно важных органов.

Для решения этого вопроса следует обратиться к теории ошибок, т. е. заблуждений субъекта преступления относительно юридической оценки или фактических обстоятельств содеянного. В частности, рассмотрим ошибки в причинной связи.

Согласно теории уголовного права при совершении умышленного преступления и в частности убийства, виновный должен осознавать не только опасный характер своих деяний, не только желать наступления последствий - смерти человека, но представлять общий характер причинной связи между совершенным им деянием и наступившим последствием. При этом от виновного не требуется, чтобы он представлял и оценивал причинную связь между совершeнным деянием и последствием детально; этого не может быть, поскольку тогда преступнику пришлось бы быть специалистом в медицине и других науках. Но при угощении потерпевшего отравленным яблоком виновный ожидает, что именно наличие яда повлечет смерть; само яблоко не оценивается им как предмет, способный причинить вред. При ударе ножом другого человека виновный, осознавая, что обычно при таких ударах происходит смерть, ожидает, что и в данном случае смерть будет вызвана именно нанесенной раною; виновный не предполагает при этом более сложную цепь причинной связи: удар ножом влечет госпитализацию потерпевшего; госпитализация влечет операцию по ревизии внутренних органов, которая осуществляется под наркозом; наркоз влечет рвоту, результатом которой является асфиксия.

В случае, если объективно существующая причинная связь соответствует пониманию должной причинной связи в сознании преступника, то он не может отвечать за ее такое развитие, а следовательно, и за наступивший в соответствии с ней преступный результат. И это даже в том случае, если сам результат как таковой охватывался умыслом виновного. Виновный в этом случае отвечает за покушение на преступление.

Из сказанного можно сделать вывод, что Верховный Суд СССР, приняв правильное по существу решение, обосновал его особенностями объективной стороны состава убийства, тогда как следовало ее обосновать особенностями субъективной стороны.

На этом примере особенно хорошо видно, что, применяя для определения причинной связи теорию необходимого условия и используя при этом другие институты уголовно-правовой теории, мы можем прийти к искомой, правильной квалификации совершенного деяния.

Действительно, данные случаи, когда, как полагает Верховный Суд, отсутствует причинная связь, а на самом деле, как мы видим, она присутствует, отличаются от случаев действительного объективного отсутствия причинной связи.

Но, к сожалению, правоприменяющие органы, в том числе и Верховный Суд, не идут по пути разграничения на практике случаев объективного отсутствия причинной связи и отсутствия понимания причинной связи в сознании субъекта. Это хорошо видно на примере решения Верховного Суда по делу Г.

Преступление было совершено при следующих обстоятельствах

Г., воспользовавшись беспомощным состоянием В., совершил с ней половой акт и оставил потерпевшую на месте в беспомощном состоянии. В., очнувшись, заблудилась, зашла в болото и утонула.

Президиум Верховного Суда указал, что смерть потерпевшей не находится причинной связи с совершенным изнасилованием.

Действительно, с самим изнасилованием, т. е. с насильственным половым актом, смерть потерпевшей не находится, объективной причинной связи. Однако она находится в причинной связи с комплексом деяний, совершенных виновным в связи с изнасилованием.

Виновный оставил потерпевшую в незнакомой обстановке вследствие чего она зашла в болото и утонула. Правда, и здесь следует отметить, что виновный не мог предполагать такого развития хода причинной связи и не должен отвечать за наступивший результат.

Итак, мы должны сделать вывод, что причинная связь является категорией исключительно объективной, не зависящей от психического отношения субъекта к совершенному им деянию. Однако при квалификации преступлений следует всегда учитывать, каким образом объективно существующая причинная связь отражается в субъективном восприятии виновного лица.