Причинная связь по Российскому уголовному праву

Вопрос о возможности убийства путем бездействия длительное время является спорным в науке уголовного права. На самом же деле представленные ранее теоретические разработки позволяют однозначный ответ - «убийство путем бездействия невозможно»

Для убийства характерно его совершение путем действия. Такая точка зрения сейчас достаточно распространена в юридической литературе. Многие авторы пишут, что убийства чаще всего совершаются в форме активного действия, нарушающего функции или анатомическую целостность жизненно важных органов. Возможно совершение убийства путем психического воздействия на человека, особенно людей, страдающих психическими расстройствами или сердечными заболеваниями.

При активном действии природа совершаемого преступления такова, что человек сам создает условия для причинения смерти и активно их использует своими действиями либо развивает создавшиеся помимо его воли условия. При бездействии условия совершения преступления создаются всегда помимо воли преступника и, сознавая их характер, преступник не вмешивается в ход событий' не изменяет естественного хода причинной связи явлений. Поэтому распространена точка зрения, что преступления, совершенные путем бездействия, представляют меньшую общественную опасность. Они, как правило, определяются внезапно возникшей ситуацией и редко совершаются с прямым и заранее обдуманным умыслом.

Возможность убийства путем бездействия признавали как зарубежные юристы, так и российские.

Эта позиция объясняется, на наш взгляд, во-первых, историческими причинами (издревне каноническое право приравнивало невоспрепятствование смерти ближнего к убийству - «qui potuit hominem liberare morte et поп liberavit еиm occidit»), а, во-вторых, господством теорий, признающих каузальность бездействия. Следует в то же время отметить, что и противники причинности бездействия, как ни странно, признают возможность убийства путем бездействия [60, С. 95].

Объектом убийства, как это признают почти все авторы, является жизнь человека. Понятие «человек» включает в себя как социальную, так и биологическую сущность. Социальная сущность в человеке - это его общественные (социальные) качества. Биологическая - его природные (биологические) качества. «К сожалению, как правильно, замечает Н.И. Коржанский, - на эту сторону в человекe в нашей уголовно-правовой литературе не обращают достаточного внимания. Это ведет к созданию некой бестелесной эфемерной сущности человека. С научной точки зрения такой подход является односторонним, неполным» [18, С. 109].

Под защитой уголовного закона находится его общественная сущность. Но без нарушения анатомической целостности организма невозможно лишить человека жизни. А.С. Горелик пишет, что когда мы говорим о материальных деликтах, совершаемых против личности, то общественно опасные последствия могут внешне выражаться в нарушении анатомической целостности органов тела, лишении жизни, т. е. в материальных изменениях в организме потерпевшего.

Бездействие же, не обладая ни физическими свойствами, ни энергетическими, - не может воздействовать на материальный объект - тело человека, причинить ему вред. «Для связи же с такого рода результатом, - как свидетельствует тот же Горелик, - одной только общественной закономерности недостаточно» [9, С. 144].

Полагаем, что последовательное проведение взглядов на бездействие как на непричиняющую категорию позволяет сделать вывод о невозможности совершения убийства путем бездействия.

И наоборот, только признанием каузальности бездействия можно обосновать ответственность за него. Для доказательства этого обычно приводят пример убийства путем бездействия матерью своего новорожденного ребенка. Если мать не оказывает помощи своему только что родившемуся ребенку, допуская его смерть, мы не исключаем ее ответственности за убийство. Но ответственность эта покоится не на бездействии матери, а на ее предшествующей деятельности. Нередко мать предварительно подготавливает условия для умерщвления ребенка. В судебной практике имеются случаи, когда мать, почувствовав приближение родов, приготавливает ведро или таз с водой и, родив над ним ребенка, дожидается его смерти.

Но даже если мать не совершает подобных подготовительных действии, она уже актом рождения ребенка ставит его в опасное для жизни положение.

Н. была осуждена за два убийства. Первый раз во дворе своего дома она родила дочь - живую, доношенную, жизнеспособную и оставила ее на улице, а на следующий день спрятала труп под фундаментом. В другой раз в логу родила сына, также живого, Доношенного. Чтобы избавиться от него, оставила в беспомощном состоянии на снегу, где он позднее и был обнаружен.

Таким образом, ответственность за убийство мать несет только в случае поставления в опасность своего ребенка, Т.е. при смешанном бездействии. Если же опасность возникла независимо от нее, ответственность за убийство исключается. Например, мать не оказывает помощи своему заболевшему ребенку. Поведение матери не может рассматриваться как поставление в опасность, так как само возникновение опасности (болезнь) не связано с ее поведением. Поэтому она может нести ответственность только за оставление в опасности (по ст. 125 УК РФ). Многих смущает, что при этом наказание будет неизмеримо мягким, чем в том случае, если бы мы признали ее виновной в убийстве. Но разница в санкциях не может служить основанием ложности теоретических положений. Необходимо просто повысить санкцию ст. 127 УК РФ. Например, ст. 223-4 УК Франции предусматривает весьма суровое наказание за оставление в опасности.

Дополнительным аргументом может служить ссылка на практику: Проведенными многочисленными исследованиями криминологов не выявлено ни одного случая совершения убийства путем бездействия. При изучении судебной практики мы специально искали такого рода дела, но обнаружили только один случаи квалификации оставления в опасности как убийства.

Верховным Судом Карельской ЛССР П. была осуждена за убийство по п. ч. 2 ст. 105УК РФ за то, что уехала на 5 дней, оставив без еды и пищи в запертом холодном помещении свою тяжело больную мать. Потерпевшая скончалась от действия низкой температуры, отсутствия воды и пищи. И., сожитель П., уехавший вместе с ней, был осужден за оставление в опасности по ст. 125 УК РФ, а Ч. и Р. (соседи П.) - по ч. 1 ст.127 УК РСФСР 1960 г. (в настоящее время данная часть статьи декриминализирована).

Сразу же укажем, что деяние П. выражалось не только в бездействии, но и в действии, или точнее - в смешанном бездействии, так как она не просто уехала, но и заперла дверь, лишив возможности потерпевшую покинуть помещение. Именно поэтому квалификация ее деяния возражений не вызывает. Не вызывает возражений и квалификация деяний соседей П. - Ч. и Р. Зная о положении потерпевшей и имея возможность оказать ей помощь без опасности для себя или других лиц, они этого не сделали, за что правильно осуждены судом. Однако деяние И., на наш взгляд, квалифицировано неправильно. Его либо следовало, признав соучастником П., также осудить за убийство, либо, при недоказанности последнего, по ч. 1 ст. 127 УК РСФСР. Для осуждения по ч. 2 данной статьи необходимо, чтобы виновный был обязан иметь заботу о потерпевшем либо сам поставил его в опасное для жизни состояние. Но Исаков не был обязан заботиться о потерпевшей, и не поставил ее в опасное для жизни состояние. Даже если признать последнее, то следует учесть, что поставление в опасность может быть только с прямым умыслом, а суд признал в деянии И. наличие косвенного умысла.

Вопрос о возможности совершения убийства путем бездействия тесно переплетается с вопросом разграничения составов убийства и оставления в опасности.

В дореволюционной литературе этот вопрос решался на основе нормативной теории. Н.С. Таганцев писал: «... убийство есть несомненно содеянное, нарушение запретительной заповеди. А между тем убийцей может быть и тюремный надзиратель, не давший пищи арестанту и умертвивши и его голодом...». Для обоснования этой своей позиции Н.С. Таганцев проводит различие между бездействием как посягательством на предписывающие нормы и бездействием как способом действия (невмешательством).

В 20-е годы даже высказывалась точка зрения, что для ответственности за убийство требуется предварительное поставление в опасность. В настоящее время ее придерживается И. И. Горелик.

Вообще, разграничение убийства и оставления в опасности представляет несомненный интерес. В этом, казалось бы, частном случае, сконцентрировались, как в фокусе, болевые точки указанной проблемы.

Различные теории по этому вопросу иллюстрируют, что данная проблема является достаточно дискуссионной и противоречивой. Так, можно встретить следующие точки зрения: «Деяние при убийстве может быть в виде активного действия (выстрел из огнестрельного оружия, удар ножом, удушение, утопление и т.д.) или в виде бездействия (непринятие врачом необходимых мер лечения, оставление без помощи лица, находящегося в беспомощном состоянии, оставление новорожденного без пищи и тепла и т. д.)». Те же авторы пишут: «Если же при оставлении в опасности субъект, сознавая угрожающую опасность, желает наступления смерти, то имеет место умысел и правовая обязанность действовать, достаточная для признания умышленного убийства или покушения на убийство».

Естественно, что разграничение указанных составов следует проводить, прежде всего, по объекту посягательства. Но в данном случае непосредственный объект один и тот же - это жизнь человека.

При сравнении убийства и оставления в опасности одинаковыми оказываются не только объект, но и субъект («виновным может быть одно и то же специально обязанное лицо»). Поэтому критерии разграничения следует искать в других признаках состава.

Попытки разграничить упомянутые составы можно свести следующим позициям.

В литературе распространено мнение, что разграничение составов должно идти по субъективной стороне: в случае прямого умысла на лишение жизни потерпевшего с последующей его смертью мы должны говорить исключительно об убийстве, без различия, осуществлялось оно путем действия или бездействия.

С.В. Бородин пишет, что «в тех случаях, когда установлено наличие у виновного умысла на лишение жизни при заведомом оставлении без помощи лица в опасности, его действия должны быть расценены как умышленное убийство», а «при установлении у субъекта преступления прямого умысла на лишение жизни потерпевшего, смерть которого не наступила по причинам, не зависящим от воли виновного, его действия квалифицируются как покушение на убийство» [7, С. 228].

Но если согласиться с такой точкой зрения, то непонятно, почему при косвенном умысле деяние квалифицируется как оставление в опасности, а не как убийство, ведь и оно возможно с косвенным умыслом, и почему при неосторожной форме вины его не следует признавать причинением смерти по неосторожности.

Если, сознавая опасность, которая нависла над потерпевшим, виновный предвидит возможность или неизбежность его гибели и не оказывает помощи при наличии к тому возможности, что в большинстве случаев и имеет место при оставлении в опасности, то он, по меньшей мере, допускает смерть потерпевшего. При таких обстоятельствах умысел к последствиям становится обязательным для оставления в опасности, и в каждом случае неоказания помощи погибающему можно видеть умышленное убийство. Умышленное убийство путем бездействия и оставления в опасности со смертельным исходом оказывается одним и тем же преступлением, что противоречит самому существу норм об ответственности за оставление в опасности. Да и судебная практика не признает в этом случае убийство.

Так, Судебная коллегия Верховного Суда по делу В. и О. указала, что заведомое оставление без помощи лица, находящегося в опасном для жизни состоянии и лишенного возможности принять меры к самосохранению, когда виновный имел возможность оказать потерпевшему помощь, был обязан иметь о нем заботу, нельзя квалифицировать как покушение на убийство даже при наличии умысла на него.

М. К. Аниянц признает убийство путем бездействия при любой форме вины. Но как тогда разграничить убийство и оставление в опасности? Ответа на этот вопрос автор не дает.

Высказана также точка зрения, что вина при оставлении в опасности устанавливается только к самому деянию, вина к последствиям находится за рамками данного состава. Однако это неверно как с психологической, так и с юридической стороны.

С. Л. Рубинштейн писал, что «действие не может считаться осознанным, если не осознано существенное последствие или результат этого действия». Уголовный кодекс (ст. 25 и 26) определяет вину не только к деянию, но и к последствиям. Разграничение убийства и оставление в опасности исключительно по признаку психического отношения виновного к последствиям фактически не разделяет, а отождествляет эти преступления.

Некоторые авторы критерий разграничения упоминаемых преступлений ищут в источнике обязанности действовать. Так, по мнению Т. В. Церетели, если вследствие бездействия лица, на которого была возложена специальная обязанность оказать помощь, наступает смерть, то виновный отвечает за убийство.

А. С. Горелик предлагает разграничивать убийство путем бездействия и оставление в опасности по разнотипности обязанностей бездействующего и в зависимости от наступления последствий. По его мнению, обязанности следует разделять на общие (по отношению к неопределенному кругу лиц) и специальные (по отношению к конкретному или нескольким конкретным объектам). Первые возникают либо из закона, либо из профессионального или служебного положения лица (врач, работник милиции и т. д.). Вторые - из профессионального или служебного долга по отношению к конкретному лицу либо из конклюдентных действии.

С таким утверждением согласиться нельзя, поскольку неисполнение обязанностей заботиться о другом лице само по себе еще не свидетельствует о причастности бездействовавшего к возникшей опасной ситуации. Данная теория не дифференцирует специальную обязанность действовать, которая может состоять либо в обязанности не допускать возникновения опасности, либо только в обязанности не оставлять человека в опасности, уже созданной другими лицами или силами природы.

Попытки найти критерий разграничения оставления в опасности и убийства путем бездействия в источнике обязанности действовать не могут быть до конца успешными, поскольку он (источник) лишь определяет, исчерпывается ли эта обязанность спасением погибающего либо виновный вообще должен заботиться о нем. Обязанность заботы о потерпевшем сама по себе не создает при ее неисполнении объективных оснований при ответственности за убийство.

Другие авторы ищут критерий разграничения этих составов по объективной стороне «для отграничения убийства от других преступлений, - пишет С. В. Бородин, - в некоторых случаях имеет значение и объективная сторона состава преступления». Именно такие вопросы объективной стороны, как форма деяния, причинная связь и последствие, имеют, как мы считаем, решающее значение для разграничения этих составов.

Некоторые пытаются проводить разграничение по факту наступления последствий: если смерть наступила, то мы имеем дело с убийством; если не наступила, то с оставлением в опасности.

Тот же С. В. Бородин пишет: «Если же потерпевший поставлен в опасное состояние, умышленно и заведомо оставлен без помощи, то в случае наступления его смерти виновный должен отвечать за умышленное убийство». Из этого следует, что если потерпевший оказался в опасном для жизни состоянии помимо воли виновного он никак не может понести ответственность за убийство, а за убийство в указанном случае он несет ответственность не потому, что оставил потерпевшего без помощи, а по той причине, что совершил активное действие, находящееся в причинной связи с преступным последствием. Таким образом, ответственность здесь наступает по правилам смешанного бездействия, само же оставление в опасности как таковое ответственности не влечет.

А. С. Горелик также считает, что при наступлении смерти потерпевшего всегда будет убийство (умышленное или неосторожное). При ненаступлении его смерти и доказанности прямого умысла - желания смерти потерпевшего - оставление без помощи должно квалифицироваться как покушение на убийство. Само же оставление опасности будет лишь при ненаступлении указанных последствий(смерти потерпевшего), да и то только при отсутствии прямого умысла на убийство. Как пишет сам А. С. Горелик, «состав оставления без помощи как бы заменяет собой неоконченное убийство путем бездействия, когда ответственность за покушение не может иметь место в виду отсутствия прямого умысла к возможным последствиям».

Иными словами, оставление без помощи есть покушение с косвенным умыслом либо с неосторожной виной. Но, не говоря уже о том, что теория уголовного права не знает подобных видов покушения, сужать действие указанной статьи (ст. 125 УК) до таких минимальных пределов - значит противоречить законодательству и практике.

Действительно, по фактическим обстоятельствам и по субъективной стороне составы убийства и оставления в опасности очень похожи. В случае убийства результатом является смерть человека, однако смерть человека может наступить и в результате оставления в опасности. Но это находится уже за рамками формального состава данного преступления. Однако разграничивать составы убийства и оставления в опасности по тому основанию, наступила смерть человека или нет, нельзя, так как в этом случае может идти речь о покушения на убийство и оставлении в опасности, а тогда проблема разграничения этих составов становится неразрешимой.

Еще одна сложность в разграничении составов убийства и оставления в опасности возникает в ситуации, когда виновный сам создал опасную обстановку для потерпевшего: поставил его в опасное для жизни состояние, а затем долгое время не вмешивался в объективный ход событий, который через достаточно большой промежуток времени привел к смерти потерпевшего. За это время могло измениться психическое отношение виновного к последствиям его деяния. Это может иметь место, например, при отравлении медленно действующим ядом, случайном сбрасывании человека, не умеющего плавать, в воду и затем умышленном неоказании ему помощи, а также в других случаях, когда деяние и последствие настолько разнесены во времени, что у причинителя имеется возможность предотвратить результат.

Опасность может быть создана и по неосторожности, но если в таком случае виновный осознал уже возникшую, созданную им опасность и не оказал помощи, которую мог оказать без риска для себя и для других, то содеянное выходит за рамки оставления в опасности.

В качестве примера можно привести такую ситуацию: А. с приятелем Б. находится на мосту через реку и, балуясь, сбрасывает его вводу. А когда Б., не умея плавать (о чем, кстати, известно А.), начинает звать на помощь, и А., понимая, что приятель тонет, не спасает его, хотя хорошо плавает, и Б. тонет, говорить об оставлении в опасности нельзя. Неосторожно создавая опасность, А. не предвидел последствий своего баловства и поэтому он понесет ответственность за неосторожное причинение смерти.

В данном случае следует обратить внимание на совершение преступником смешанного бездействия (действие плюс бездействие), а тогда юридической оценке подлежит только действие виновного, а бездействие подлежит оценке лишь в случае совершения действия по неосторожности или невиновно. При оценке бездействия в любом случае не принимается во внимание наступивший результат.

Наличие в законодательстве состава оставления в опасности является «инородным телом» в теориях сторонников каузальности бездействия, и можно сделать вывод, что все их попытки разграничить указанный состав и убийство путем бездействия не могут быть признаны удовлетворительными.

Только при отрицании возможности причинения бездействием можно легко их разграничить: оставление в опасности по объективной стороне характеризуется бездействием, а убийство - действием.

Все вышеизложенное можно представить в таблице, объединяющей правила квалификации деянии в спорных случаях между составом убийства и составом оставления в опасности.

Состав доведения до самоубийства является наиболее близким к составу убийства или составу причинения смерти по неосторожности. Действительно, в объективной реальности мы имеем некоторое деяние, имеем последствие - смерть человека, имеем причинную связь между деянием и наступившим последствием; с субъективной стороны мы имеем определенную форму вины по отношению к наступившим последствиям. Наличие всех этих признаков необходимо для квалификации по составу доведения до самоубийства, так и по составу убийства или причинения смерти по неосторожности.

Однако доведение до самоубийства - это особенное преступление. При совершении его последствие наступает непосредственно в результате действии самого потерпевшего. Выделение доведения до самоубийства в отдельный состав при наличии большого количества сходных с убийством или причинением смерти по неосторожности признаков этих составов преступлений, вероятно, связано с меньшей общественной опасностью такого причинения смерти, поскольку в данном случае наступление или ненаступление конечного результата - смерти - зависит от воли самого потерпевшего.

Таким образом, можно сказать, что наступившая смерть находится в причинной связи с действиями потерпевшего. Но на таком выводе останавливаться нельзя. Для правильной квалификации содеянного и решения вопроса о разграничении составов необходимо решить вопрос причинной связи между действиями виновного и смертью потерпевшего.

В данном случае наиболее остро встает вопрос о рассмотренной ранее теории специфической причины, применяя которую, мы могли бы определить действия самого потерпевшего как специфическую причину, которая и приводит к наступлению смерти, а действия виновного должны рассматриваться как сложившиеся условия действия причины. Действительно, данная теория идеально бы подходила к составу доведения до самоубийства, называя действия виновного лишь условиями, а не причиной наступления смерти, и таким образом, решая вопрос о разграничении составов именно по данному критерию причинности.

Однако, как уже было установлено, нет никаких объективных оснований не признать эти так называемые «условия» причиной насупивших последствий. Поэтому даже в случае доведения до самоубийства мы должны говорить о причинении смерти другому лицу, хотя и в несколько неординарной форме. То, что даже при доведении до самоубийства мы должны говорить о причинной связи между деянием лица и смертью потерпевшего, а не совершением им покушения на самоубийство, подтверждается практикой.

Так, Ленинский районный суд, рассматривая дело К. о доведение жены до самоубийства, указал, что доведение до самоубийства предполагает причинную связь между действиями осужденного и смертью потерпевшей.

Законодатель четко определяет, каким способом может быть совершено уголовно наказуемое доведение до самоубийства: «путем угроз, жестокого обращения или систематического унижения человеческого достоинства потерпевшего...» (ст. 110 УК РФ). Из этого можно сделать вывод, что доведение человека до самоубийства иным способом не является преступлением и не влечет уголовной ответственности. Однако сегодня этот вопрос приобретает все большую актуальность в связи с увеличением числа различных религиозных течений, члены которых совершают самоубийства, находясь под психологическим воздействием своих духовных руководителей.

Как уже говорилось, особенность данного вида причинения смерти состоит в действиях потерпевшего, направленных на лишение себя жизни. Однако в данном случае важны не только объективные признаки действий потерпевшего, но и его психическое, субъективное отношение к собственным действиям. Потерпевший должен сознавать, что в результате его действий ему может быть причинена смерть, и желать ее наступления.

При изучении характера субъективной стороны доведения до самоубийства можно встретить две точки зрения. Одни авторы полагают, что субъективная сторона при доведении до самоубийства может характеризоваться как неосторожной формой вины по отношению к наступившей смерти потерпевшего, так и косвенным умыслом. При наличии же прямого умысла, если виновный поставил цель довести потерпевшего до самоубийства и создает для него невыносимые условия жизни, при наличии которых потерпевший вынужден совершить самоубийство, виновный, по мнению этих авторов, совершает убийство.

Другие же считают, что поскольку в диспозиции ст. 110 УК РФ не указана какая-либо конкретная форма вины, то следует руководствоваться положением Общей части Уголовного кодекса РФ, устанавливающим в ч.2 ст.24 УК, что деяние, совершенное только по неосторожности, признается преступлением лишь в случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Уголовного кодекса. Следовательно, полагают указанные авторы при доведении до самоубийства возможна только умышленная вина, которая может быть в двух формах - прямой умысел и косвенный умысел. На наш взгляд, данное деяние может быть совершено только с косвенным умыслом. Однако следует учесть, что это деяние отличается от убийства особенностями развития причинной связи. Причинная связь в данном случае должна быть обязательно опосредована волевым шагом потерпевшего. Свобода воли потерпевшего в данном случае предполагает наличие у него возможности выбора способа поведения. Действия потерпевшего по лишению себя жизни не должны прямо, механически, вытекать из деяния виновного.

Примерами такого механического следствия могут быть случаи, когда потерпевший не осознает значения совершаемого им акта, когда воля потерпевшего психически подавлена, а также когда виновный заведомо знает, что при совершении им определенных действий потерпевший ввиду своих личностных характеристик, жизненных установок должен совершить самоубийство.

В тех случаях, когда мы имеем дело не со свободным волевым действием потерпевшего, а с «механическим» следствием деяния виновного, то такое деяние должно квалифицироваться как убийство.

Вопрос о доведении другого лица до самоубийства не теми способами, которые указаны в диспозиции ст. 110 УК РФ, а иными, например, советами и другими способами, представляющими собой склонение к самоубийству, должен решаться по сходным правилам.

Если потерпевший совершил самоубийство как свободный волевой шаг, то такое деяние не будет наказуемо на основании уголовного закона; если же имеет место порок воли, то мы должны также говорить об убийстве.

Так, Ленинским районным судом г. Оренбурга был осужден Л. за убийство. Л. почти на протяжении года уговаривал свою жену, больную шизофренией покончить жизнь самоубийством, что она и сделала.

По делам о преступлениях, связанных с причинением вреда здоровью, причинная связь как обязательный признак состава преступления устанавливается между противоправным деянием лица и указанными в законе преступными последствиями в виде определенного вреда здоровью.

Когда мы говорим о причинной связи, то имеем в виду, что в объективной действительности наступившие вредные последствия вызваны данными преступными действиями, а не действиями третьих лиц либо каких - либо внешних сил. Чтобы констатировать наличие преступной связи между общественно опасным деянием и преступными последствиями, прежде всего, следует установить, что это деяние (действие или бездействие) по времени предшествовало последствиям. Далее, требуется доказать, что деяние, предшествовавшее общественно опасному последствию во времени, было его необходимым условием, так как причиной общественно опасных последствий может быть лишь такое действие или бездействие, которое не только имело место до наступления этих последствий, но и вызывало их наступление.

Например, О. был признан виновным и осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ за умышленное тяжкое телесное повреждение, повлекшее смерть потерпевшей В. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах. 2 марта 1998г. О., находясь в состоянии алкогольного опьянения, во время ссоры умышленно нанес соседке по коммунальной квартире В. удары по телу, голове, а затем, взяв нож, нанес ей множественное количество ударов в область живота и туловища, причинив колото-резаную рану передней стенки живота с повреждением двенадцатиперстной кишки, поджелудочной железы, колото-резаные раны мягких тканей боковой поверхности груди. От этих повреждений, которые осложнились травматическим шоком с последующим развитием почечно-печеночной и сердечно-сосудистой недостаточности, потерпевшая В. скончалась.

В приведенном примере противоправные действия виновного явились необходимым условием наступления тяжких последствий. Поэтому суд в приговоре указал, что повреждения, причиненные О., «относятся к тяжким телесным повреждениям по признакуопасности для жизни и между ними и наступившей смертью потерпевшей имеется причинная связь».

При определении причинной связи мы всегда должны исходить из конкретного, интересующего нас противоправного поведения лица. Именно между таким поведением и общественно опасным последствием причинная связь подлежит доказыванию.

Так, приговором Ленинского районного народного суда г. Оренбурга Р. и С. были осуждены по ч. 4 ст. 111 УК РФ.

Обстоятельства дела были таковы. Р. пригласил к себе на квартиру друзей. Среди гостей были О. и С. Во время встречи между Р. и О. возникла ссора, в которую вмешался и С.Р. и С., вытолкнув О. из квартиры, избили его. В результате избиения О. получит ушибы и сотрясение головного мозга, от которых скончался.

Судебная коллегия Оренбургского областного, рассмотрев дело по протесту прокурора, указала, что вина Р. и С. в нанесении побоев доказана. Однако преступные действия Р. и С. квалифицированы неправильно. Согласно заключению судебно-медицинского эксперта повреждения, причиненные потерпевшему, относятся к категории менее тяжких. Также было установлено следующее. Избиение потерпевшего осужденными имело место 11 апреля. С 13 апреля по 12 мая О. находился на излечении в больнице и выписался в удовлетворительном состоянии. 17 июня О. в тяжелом состоянии вновь поступил в больницу и через день умер. Смерть О. последовала от кровоизлияния в мозг, происшедшего за два-три дня до поступления в больницу. В заключении комиссии не дается прямого ответа на вопрос о наличии причинной связи между смертью и ранее причиненными О. телесными повреждениями. Показаниями свидетелей было установлено, что до вторичного поступления в больницу О. на несколько дней исчез из дома и где он находился, выяснено не было.

При таких обстоятельствах дела Судебная коллегия Оренбургского областного суда приговор в отношении Р. и С. изменила, переквалифицировав их действия на ч. 1 ст. 112 УК РФ.

Таким образом, если не установлено, что конкретное противоправное деяние лица является причиной общественно опасных последствий, то ответственность за такие последствия исключается.

При участии в преступлении нескольких лиц причинная связь должна быть исследована между действиями каждого из участников и наступившим преступным результатом.

Так, по приговору Ленинского районного суда г. Оренбурга Б., И. и Н. были признаны виновными и осуждены по ч. 2 ст. 213 УК РФ и ч.4 ст. 111 УК РФ за совершение преступлений при следующих обстоятельствах.

И. в своем доме устроил пьянку, в которой приняли участие восемь человек, в том числе Б., Н. и Г., Т. После того, как было выпито большое количество спиртного, Б. ударил Г., а затем с И. избил Т.

Т. побежал к себе домой, но Н. догнал его и дважды ударил кулаком в лицо, сбил с ног, дважды приподнимал и бил головой о землю, затем несколько раз ударил ногой по голове и туловищу. К нему присоединились Б. и И., они втроем избили Т., нанеся ему по несколько ударов ногами по голове и туловищу.

Через некоторое время Б., И. и Н. пошли к дому Г., а Т. и Г. - к А. Они рассказали ему о драке, сели на мотоцикл и А. повез их искать обидчиков. Догнав И., Б. и Н., все трое сошли с мотоцикла, и Т. пытался ударить И. палкой, но промахнулся, а И. и Б. стали избивать Т. до тех пор, пока он не потерял сознание, после чего И. еще раз ударил его ногой. Затем Б. и А. поехали за спиртным; вернувшись, они положили Т. в коляску мотоцикла и отвезли к Г., где он, не приходя в сознание, умер.

Судебная коллегия Оренбургского областного, рассмотрев дело по протесту заместителя Прокурора РСФСР, указала следующее. Суд не исследовал и не дал должной оценки показаниям свидетеля А., осужденных И., Б. и потерпевшего Г. о том, что после избиения Т., в котором принял участие Н., потерпевший еще длительное время вел себя достаточно активно, принимал меры к тому, чтобы отомстить обидчикам, распивал спиртные напитки. Сознание он потерял лишь после того, как был избит в третий раз И. и Б. у мотоцикла.

Суду следовало выяснить, могла ли наступить смерть Т., если бы он не был избит в процессе хулиганства у мотоцикла, т. е. в третьем эпизоде преступных действий, в котором, как видно из дела, Н. не участвовал.

Учитывая, что действия всех осужденных взаимосвязаны, а телесные повреждения, повлекшие смерть потерпевшего Т., причинены в процессе злостного хулиганства, Судебная коллегия отменила приговор суда и направила дело на новое судебное разбирательство.

Таким образом, без достаточно полного исследования причинной связи между действиями каждого из подсудимых и наступившим преступным результатом вопрос об их ответственности решен быть не может.

Ленинским районным судом был признан виновным и осужден П. по ч. 4 ст. 111 УК РФ, а также К. по ч. 1 ст. 112 УК РФ. Преступление было совершено при следующих обстоятельствах.

Во время распития спиртных напитков между П. и Б. возникла ссора, в которой принял участие и К.. К. предложил Б. выйти на кухню подраться. На кухне К. нанес Б. несколько ударов кулаками в лицо, причинив менее тяжкие телесные повреждения. Увидев кровь на лице Б., К. прекратил применять к нему насилие и из кухни вышел. Затем на кухню вошел П. и продолжил избиение Б., удерживая голову Б. за волосы, нанес ему несколько ударов коленом в голову, сбил его с ног на пол. П. несколько раз прыгал на Б. ногами. После этого, заставив К. переместить Б. в ванную комнату, П. несколько раз окунал его голову воду. Затем, при помощи К., П. перетащил потерпевшего в комнату, где своим брючным ремнем связал ему руки за спиной и нанес еще несколько ударов оторванной от дивана рейкой по голове и телу. Б. был оставлен в комнате лежащим на диване, а К. и П. ушли. Перед уходом К. развязал руки Б., а также по указанию П. закрыл дверь комнаты снаружи скруткой из проволоки, препятствуя тем самым уходу потерпевшего, поскольку оба считали, что Б. придет в себя и оправится от полученных побоев. Наутро Б. был обнаружен сестрой К.. Отказавшись от ее помощи, Б. вышел на улицу, где через некоторое время был подобран прохожими и доставлен в больницу. Через три дня в результате причиненного насилия и полученных телесных повреждений Б. скончался.

Оценив заключение судебно-медицинской экспертизы о причинах наступления смерти Б., суд пришел к выводу, что телесные повреждения, причиненные потерпевшему в результате насильственных действий К., не состоят в причинной связи с наступлением смерти Б., тогда как тяжкие телесные повреждения, причиненные в результате действий П., состоят в прямой причинной связи с наступившей смертью потерпевшего.

Безусловно, именно преступные действия П. явились причиной наступления тяжких последствий. В приведенном примере вопрос о причинной связи между действиями виновных и наступившей смертью потерпевшего решен правильно. Единственная, на наш взгляд, ошибка суда - это определение причинной связи как «прямой». Как уже отмечалось, причинная связь как объективная, не зависимая от воли и сознания человека категория не может быть ни прямой, ни какой-либо иной - она или есть, или ее нет.

Определенные трудности возникают при определении причинной связи, когда в ее развитие вмешиваются самостоятельные факторы, например, действия врача.

Так, Ленинским районным судом Б. был осужден по ч. 4 ст. 111 УК РФ. Он признан виновным в умышленном причинении тяжких телесных повреждений, повлекших смерть К.

Б., находясь в состоянии алкогольного опьянения, во время ссоры ударил К. ножом в живот, причинив ему тяжкие телесные повреждения в виде проникающего ранения брюшной полости с повреждением брыжейки и кишечника. При поступлении в больницу после происшествия потерпевшему К. была произведена операции - ушивание ран 12-перстной кишки, легирование сосудов, дренирование брюшной полости. При проведении повторной операции в брюшной полости была обнаружена салфетка, которая дала пролежень на поперечно-ободной кишке. Через 24 дня после поступления в больницу потерпевший Канин скончался от разлитого фиброзно-гнойного перитонита.

Судебная коллегия Оренбургского областного суда приговор районного суда в отношении Б. отменила и направила дело на новое судебное рассмотрение ввиду неустановления причинной связи между действиями обвиняемого и наступившей смертью потерпевшего. Судебная коллегия указала, что при наличии указанных обстоятельств нельзя сделать вывод о том, что непосредственно явилось причиной смерти потерпевшего: сам факт ранения или упущение медицинских работников.

Представляется, что данное решение суда является неверным. Согласно Правилам судебно-медицинской экспертизы к опасным для жизни повреждениям относятся такие, которые при обычном их течении заканчиваются смертью, или когда они сами по себе угрожают жизни.

Если телесное повреждение соответствует признакам опасности для жизни, то налицо причинная связь между наступлением смерти и действиями виновного и тогда, когда при надлежащем поведении самого потерпевшего или третьих лиц имелась возможность предотвращения смерти. В таких случаях смерть вытекает из характера телесного повреждения уже в момент его причинения, и тот факт, что кто-то, в том числе и лицо, обязанное вмешаться в развитие причинно-следственной связи (например, врач), не сделало должного, не изменяет ее первоначального характера.

Необходимая для уголовной ответственности причинная связь будет и тогда, когда смерть или тяжкий вред здоровью наступил от обострившегося в результате причиненных преступником телесных повреждений имевшегося у потерпевшего заболевания.

Например, в школе на перемене ученик 10 класса Б. ударил кулаком в живот ученика 8 класса Ю., повредив ему почку, которая при операции была удалена. Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы почка у Ю. была больная, а удары Б. нанес, хотя и не сильные, однако этого было достаточно, чтобы болезнь обострилась [5, С. 8].

В данном случае между содеянным Б. и телесным повреждением Ю. (потеря почки) есть причинная связь, так как даже несильные удары в область живота с учетом состояния потерпевшего привели к тяжким последствиям.

Однако для уголовной ответственности признания наличия причинной связи недостаточно. Поэтому, если Б. не знали, не мог знать о болезни Ю., то он не должен нести ответственность за наступившие вредные последствия ввиду отсутствия вины.

Приведем еще один пример: С. в споре ударил Г. кулаком в левый глаз, в результате имело место проникающее ранение глаза с выпадением оболочек и тотальной отслойкой сетчатки. В процессе следствия было установлено, что у Г. и ранее была травма этого глаза, но как это повлияло на тяжесть телесного повреждения, по делу не установлено.

В данном случае необходимая для доказывания причинно-следственная связь будет в любом варианте. Если С. знал о травме и она повлияла на тяжесть последствий, то в действиях виновного возможен умысел на причинение тяжкого вреда здоровью. Если он не знал о ней, хотя тяжкие последствия и наступили, речь может идти только о неосторожном причинении вреда здоровью. Если же имевшаяся травма не усугубила тяжесть последствий, а наступивший вред здоровью был вызван исключительно ударом, то опять-таки, судя по силе удара, в действиях С. возможен умысел на причинение такого вреда.

Итак, при расследовании уголовных дел, по которым требуется решить вопрос об ответственности конкретного лица или лиц за наступивший вред здоровью, надо обязательно выявлять объективно существующую причинную связь между преступными действиями каждого и наступившими последствиями. После того как наличие причинной связи будет доказано, необходимо решить вопрос о характере вины каждого из обвиняемых в отношении наступившего вреда здоровью. Только такая аналитическая работа обеспечивает правильную квалификацию преступления.

Заключение

Подводя итог, можно сказать, что решение проблемы причинной связи представляется очень важным для уголовного права.

Правовая наука не должна создавать никакого особого учения о причинной связи, отличного от учения о причинности в философии. Работники следственных органов и суда, устанавливая причинную связь между поведением виновного и наступившими вредными последствиями, должны руководствоваться теми же положениями философии, что и специалисты других отраслей знаний при решении вопросов причинности в своих областях.

Рассмотренные в работе разнообразные теории причинной связи в уголовном праве еще раз подчеркивают дискуссионность данной проблемы, отражают ее многогранность и взаимосвязь с другими институтами уголовного права.

Думается, что из всех рассмотренных теорий причинности именно теория conditio sine qua поп (теория необходимого условия) наиболее полно отражает объективный и всеобщий характер причинной связи между совершенным деянием и наступившим преступным результатом, в большей степени соответствует принятому в философии и юриспруденции определению понятия причины. Хотя в юридической литературе высказывается мнение, что теория необходимого условия как бы расширяет круг условий, которые можно признать причиной наступившего результата, а следовательно, и расширяет круг лиц, которые должны нести ответственность согласно данной теории, это не является ее отрицательной чертой. Наоборот, это позволяет привлекать к уголовной ответственности лиц, в какой бы отдаленной связи с последствием ни находилось их деяние: соучастников, посредственных причинителей и др.

Тем не менее, было бы ошибкой утверждать, что теория необходимого условия универсальна, поскольку в объективной реальности помимо причинно-следственных существуют и другие детерминистические связи, которых эта теория не объясняет. Следовательно, ее действие не распространяется на сферу таких наук, как криминология, социология и др.

Правоприменительная практика показывает, что суды пытаются зачастую обосновывать отсутствие в том или ином случае состава преступления именно отсутствием причинной связи как необходимого признака материальных составов, в то время как причинная связь объективно присутствует, и обоснование отсутствия состава преступления должно быть сделано, опираясь на такие признаки субъективной стороны, как возможность предвидения лицом последствий совершаемого им деяния и отражение причинной связи между совершенным им деянием и наступившим последствием в сознании лица.

Итак, причинная связь это обязательный признак материальных составов преступления, представляет собой связь между общественно опасным деянием (действием, бездействием) и общественно опасными последствиями.

Действие, т.е. активное поведение, является наиболее распространенным видом общественно опасного деяния. Бездействие есть внешний акт поведения человека, состоящий в нарушении обязанности совершать определенное законом действие. Мы предлагаем в учении об объективной стороне изучать не только действие и бездействие, но и деятельность как форму отличную от этих двух форм совершения преступления. В связи с этим, считаем целесообразным включить в Уголовный кодекс РФ следующую статью.

Ст. 15.1. Преступное деяние (действие, бездействие, деятельность):

1. Преступным деянием признается действие, бездействие, деятельность.

2.Действием признается любое телодвижение человека (энергетическое и информационное)

3. Бездействие есть неисполнение возложенной на лицо обязанности совершить требуемое уголовным законом действие.

4.Деятльность - это совокупность движений, актов бездействия человека, а также использование сил и закономерностей природы.

Любое преступление влечет за собой самые различные последствия: социальные, экономические, моральные. Из всех этих последствий для квалификации преступлений имеют значение только некоторые, а именно:

1) вред объекту преступления, т. е. посягательство на общественные отношения;

2) вред предмету преступления - физический, материальный вред.

Эту позицию мы предлагаем закрепить и в Уголовном кодексе.

Cт.15.2 Преступные последствия:

1. Преступными последствиями признается вред объекту и предмету посягательства.

2. Вред объекту преступления - это причинение вреда общественным отношениям: личности, обществу или государству.

3. Вред предмету преступления - это причинение физического или материального вреда.

Причинная связь как связь объективная должна устанавливаться не между деянием и объектом, а между деянием и предметом преступления как явлением материальным. То есть нас интересует: убит ли человек, какой причинен вред его здоровью, похищено ли имущество и в каком размере и т. д. Поэтому причинную связь следует устанавливать не между деянием и последствием в виде причинения вреда объекту преступления, как делают многие авторы, а между действием и последствием в виде причинения вреда предмету преступления, т. е. материальным вредом.

В теории отечественного уголовного права проблема причинной связи разрешается на основе диалектико-материалистического учения о причинности. Исходя из этого учения, причинности присущ ряд признаков. Ими являются: 1) объективность, 2) всеобщность, 3) универсальность, 4) бесконечность, 5) протекаемость во времени и в пространстве, 6) необходимость и закономерность.

При определении причинной связи, безусловно, следует руководствоваться общими положениями теории причинной связи в уголовном праве, а также учитывать специфику конкретного состава преступления.

Обращаем внимание на то, что при установлении причинной связи необходимо учитывать следующее:

1) причинная связь устанавливается между наступлением последствия и не только непосредственными телодвижениями преступника, но и действиями различных механизмов, стихийных сил природы, животных и т.п., которые были использованы им для причинения этих последствий;

2) действия субъекта признаются причиной только в том случае, если они явились необходимым условием для наступления последствия, при отсутствии которого это последствие не могло наступить;

3) действия лица, являющиеся необходимым условием наступления преступного результата, могут считаться причиной только в случае, если результат вытекал с необходимостью из этого деяния, а не явился порождением случайного стечения обстоятельств, лишь внешне связанных с ним.

Проведенный нами опрос судебно - следственных работников, показывает, что практические работники признают причинность бездействия. Так из 100 опрошенных на вопрос, причиняет ли бездействие, 70 ответили положительно и только 20 отрицательно (10 - не смогли ответить на этот вопрос). Приступая к исследованию вопроса о причинной связи в уголовном праве, мы ставили перед собой задачу рассмотреть эту сложную проблему в теоретическом и практическом аспектах. Внести ясность хотя бы в некоторые стороны этого вопроса и дать рекомендации судебно-следственным работникам - вот что было целью нашей работы.

Список использованных источников

Нормативно-правовые акты

1 Уголовный кодекс Российской Федерации: офиц. текст: по состоянию на 15 января 2015 года / Министерство Юстиции Российской Федерации. - Москва: Эксмо, 2015. - 272 с. - ISBN 978-5-699-79088-3

Научная и учебная литература

2 Акоев, К. Л., Кауфман М. А. и др. Объективная сторона преступления (факультативные признаки) / К.Л. Акоев. - М., 1995. - 291 с.

3 Алексеев П.В., Панин А.В. Философия / П.В. Алексеев. - М., 1996. - 804 с.

4 Андреева, Л.А. Причинная связь в преступления против жизни и здоровья / Л.А. Андреева. - Л., 1983.- 173 с.

5 Беляев, Н.А. Объект преступления. Курс уголовного права / под ред. Н.А.Беляева и М.Д.Шаргородского. - Л., 1968. - 431 с.

6 Бородин, С.В. Квалификация убийства по действующему законодательству / С.В. Бородин. - М., 1977. - 228 с.

7 Гельфер, М.А. Объект преступления / М.А. Гельфер. - М., 1982. - 223 с.

8 Горелик, А.С. Уголовная ответственность за оставление в опасности / А.С. Горелик. - Л., 1964. - 144 с.

9 Глистин, В.К.Общее учение об объекте преступления. Докт.дис. / В.К. Глистин. - 1981. - 212 с.

10 Дурманов, Д.Н. Понятие преступления / Дурманов. - М. - Л.: Изд-во АН СССР, 1948. - 124 с.

11 Дурманов, Н.Д. Стадии совершения преступления / Н.Д. Дурманов. - М., 1955. - 105 с.

12 Иоффе, О.С. Гражданское право. Избранные труды / О.С. Иоффе. - М., 2000. 582 с.

13 Квалификация преступлений с альтернативными составами / В. Щепельков. - Российская юстиция, - № 10. - С. 20-22.

14 Козлов, А. П. Причинная связь и бездействие в уголовном праве/ А.П. Козлов // Проблемы уголовной политики. - Красноярск, 1989. - 349 с.

15 Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / под ред. Лебедева В.М. - М.: НОРМА., 2003. - 864 с.

16 Комментарий к постановлениям Пленумов Верховных Судов РФ (РСФСР) по уголовным делам / под ред. Рыжакова А.П. - М.: Спарк. 2001. - 704 с.

17 Коржанскuй, Н.И. Предмет преступления / Н.И. Коржанский. - Волгоград, 1988. - 302 с.

18 Коржанский, Н.И. Объект и предмет уголовно-правовой охраны / Н.И. Коржанский. - М., 1990. - 302 с.

19 Кузнецова, Н. Ф. Значение преступных последствий для уголовной ответственности / Н.Ф. Кузнецова. - М.: Госюриздат, 1958. - 486 с.

20 Кудрявцев, В. Н. К вопросу о соотношении предмета и объекта преступления / В.П. Кудрявцев // Советское Уголовное право, 1951. - № 8. - С. 23-25.

21 Кудрявцев, В.Н. Общая теория квалификации преступления / В.Н. Кудрявцев. - М., 1972. - 298 с.

22 Кудрявцев, В.Н. Объективная сторона преступления / В.Н. Кудрявцев. - М.: Госюриздат, 1960. - 179 с.

23 Кудрявцев, В.Н. Теоретические основы квалификации преступлений / В.Н. Кудрявцев. - М.: Госюриздат, 1963. - 306 с.

24 Куринов, Б.А. Научные основы квалификации преступления / Б.А. Куринов. - М.: Изд-во МГУ, 1976. - 265 с.

25 Курс уголовного права. Том 1. Общая часть. Учение о преступлении / под ред. доктора юридических наук, профессора Н.Ф.Кузнецовой, кандидата юридических наук, доцента И.М. Тяжковой. - М.: ИКД «Зерцало-М», 2002. - 608 с.

26 Курс российского уголовного права. Общая часть / под ред. Н.Кудрявцева, А.В.Наумова. - М.: Спарк, 2001. - 568 с.

27 Курс советского уголовного права (Часть Общая). Т. 1.- ЛГУ, 1968.- 643 с.