История развития института вещного права в гражданском законодательстве Республики Молдова

Разумеется, с точки зрения законодательной техники, соблюдение принципа numerus clausus далеко не всегда означает, что в самом тексте закона последовательно изложены все вещные права, а нормы, их регулирующие, приведены в стройную систему. Нередко нормы, направленные на регулирование вещных прав, находятся в разделах, посвященных правам обязательственным, однако сами права, урегулированные такими нормами, не утрачивают при этом вещноправовой характер. Так, право коммерческого удержания или преимущественное право не приобретает характер обязательственных прав от того, что соответствующие этим правам нормы содержатся в разделе ГК, посвященном обязательствам. Равно как и залог не утрачивает своей вещной природы лишь от того, что нормы, его регулирующие, в гражданских кодексах некоторых стран размещаются в разделе об обязательственных правах.

Принцип numerus clausus предопределяет принудительную типизацию вещно-правовых конструкций, что влечет ограничение общего принципа свободы договора. Так, стороны договора, исходя из принципа диспозитивности, могут установить любые обязательственные эффекты, за исключением тех, которые противоречат закону, основам правопорядка или нравственности. Однако лица не могут устанавливать актами какие-либо вещные права, за исключением тех, которые прямо предусмотрены законом. В противном случае третьи лица оказывались бы в юридически ущемленном положении, поскольку потенциально могли бы нарушить «абсолютное» право, установленное соглашением сторон.

Абсолютный характер защиты вещных прав и соответствующий ему принцип принудительной типизации вещно-правовых конструкций обуславливают необходимость еще одного принципа вещных прав

- публичности: существование вещного права должно быть достоверно известно всем и каждому, кто заинтересован в этом. Для движимых вещей соблюдение принципа публичности достигается посредством передачи вещи во владение. Для недвижимых вещей, за изъятиями предусмотренными законом, публичность достигается государственной регистрацией прав в реестре недвижимого имущества. Соблюдение данного принципа обеспечивает законную презумпцию публичной достоверности вещных прав и дает гарантию их охраны со стороны правопорядка.

Защита вещных прав осуществляется особыми способами защиты. Для этого правопорядок предоставляет соответствующие пети - торные иски (виндикационный и негаторный), а для охраны владения

- посессорную защиту. Формула петиторных исков (исков, опирающихся на право лица их заявляющих) позволяет заявить притязание к каждому, кто нарушил вещное право. При причинении вреда собственник пользуется защитой деликтного, а не договорного права, а в иных случаях - обращается к нормам о неосновательном обогащении.

Итак, вещные права представляют собой частноправовые прерогативы, позволяющие удовлетворять интересы правообладателя посредством совершения им собственных поведенческих актов в отношении телесных прав, а также тех бестелесных имущественных прав, на которые распространяется правовой режим вещных прав, в пределах, установленных законом, и при условии, что все другие лица должны воздерживаться от посягательств на эти права.

Такое определение вещных прав - «отрицательное»; оно предполагает их классификацию посредством указания на объем права (стесненность права), что позволяет все вещные права разделить на три группы: право собственности (с учетом вещных ограничений и обременений), право приобретения (преимущественные права), ограниченные вещные права.

Конструкция права собственности включает не только положительные правомочия, которыми обладает собственник, но и юридические обязанности, а также ограничения и обременения. Такие ограничения могут быть предусмотрены публично-правовыми предписаниями, но могут иметь и частноправовой характер (например, право соседства). К вещным обременениям права собственности относятся - рентный долг, возникающий в силу договора ренты, а также обременения, обязывающие к производству исполнения в натуральной или денежной форме по договору отчуждения имущества с условием пожизненного содержания (право вещных выдач).

Право приобретения (преимущественные права), устанавливая для определенного круга лиц вещные притязания, стесняют право собственности. Преимущественные права - секундарные по своей природе intuitu personae права, сообщающие их обладателю правопритязание, стесняя тем самым право других лиц. Поэтому право приобретения (преимущественное право) не может быть уступлено другому лицу и не может перейти к другим лицам в силу правопреемства. Примером права приобретения служит право преимущественной покупки доли в общей долевой собственности. Право приобретения может предполагать не только преимущественное приобретение права собственности, но также преимущественное установление ограниченного вещного права.

В свою очередь, ограниченные вещные права (в отличие от ограничений правомочий собственника) сообщают правообладателю положительные правомочия (права на собственные действия). В зависимости от функций, которые выполняют ограниченные вещные права, допустимо их разделение на две группы: ограниченные вещные права пользования (сервитуты, узуфрукт, право пользования, право проживания, суперфиций) и обеспечительные ограниченные вещные права (залог и удержание).

Признание субъективных вещных прав достойными существования и защиты предполагает определение их положения среди других правовых явлений и понятий, для чего в юридической науке широко используется категория «правоотношение». Как следствие, распространение получает точка зрения, что субъективное право вне правоотношения существовать не может. Однако нельзя не учитывать то, что «правоотношение» - понятие, в отношении которого отсутствует единая научно обоснованная позиция. Так, в одних случаях субъективное право и обязанность отождествляют с правовой формой гражданского правоотношения [26, с. 97], в других - само правоотношение рассматривается как юридическая форма имущественных отношений [24, с. 37-42].

Очевидно, что в первом случае уже в самом определении правоотношения содержится логический круг (правовая форма правоотношения ничего нового не сообщает о самом правоотношении). Второе - явно навеяно историческим материализмом, в соответствии с которым имущественные отношения рассматриваются как «базисные» фактические отношения, в свою очередь, «надстроечные» правовые отношения служат лишь формой «базисных» отношений. Подобный экономический детерминизм не выдерживает критики хотя бы потому, что субъективные права сами по себе являются оборотоспособными благами. Заметим также, что экономический детерминизм приводит к логически порочному определению правоотношения как общественного отношения, урегулированного нормами права. Такое «общепринятое» аналитическое суждение о правоотношении предполагает, что в нем имеется содержание отличное от социального контекста. Однако права (обязанности) - явления социальные. Признав «общественное» фактическим, мы отказываем праву в социальной природе, что само по себе абсурдно! Отсюда следует, что любые попытки непротиворечивым образом увязать фактическое отношение с его юридическим содержанием в рамках понятия «правоотношение» нерезультативны. Фактические и юридические отношения представляют собой разнородные категории, объединение элементов их составляющих в единое логически непротиворечивое целое просто-напросто невозможно.

Даже признав достойной внимания попытку свести описание правовых явлений к каузальным (фактическим) связям, следует признать, что право оказывает на экономические отношения не меньшее воздействие, чем последние - на правовые явления. Однако в действительности факт и право не находятся в каузальной связи аналогичной той, которая свойственна явлениям природы и которая может быть описана через ее законы (фюзис). Поэтому ограничение в описании закономерностей правовой действительности (номос) лишь каузальными (причинно-следственными) связями, на наш взгляд, не верно. Содержательно правовые явления могут быть описаны посредством определения функций, которые они выполняют.

Следовательно, рассмотрение субъективного права в контексте понятия «правоотношение» предполагает нахождение ответа на вопрос о функции, которую выполняет правоотношение. В специальной литературе распространенной является точка зрения о том, что правоотношение есть метод (средство) правового регулирования [92, с. 83] или шире - средство регулирования социального взаимодействия [101, с. 6-179]. Такой подход к определению функции правоотношения представляется неверными хотя бы потому, что права и обязанности регулируются нормами объективного права непосредственно, необходимости в каком-либо «посреднике» между законом и поведением субъекта нет [82, с. 152-165].

Другая точка зрения на функцию правоотношения заключается в том, что оно служит средством конкретизации норм объективного права. Развивая эту мысль, можно прийти к выводу, что правоотношение есть научная абстракция, удобная для постижения права гносеологическая категория юридической науки [25, с. 210]. Другими словами, правоотношение - это сконструированный разумом объект, которого нет в природе. В правоотношении как категории познания права в идеальном виде выражены те или иные формы взаимосвязи между субъективными правами и обязанностями. В этом смысле и следует понимать категории «абсолютные» и «относительные» правоотношения. Ведь абсолютное правоотношение существует как идеальная модель, в которой реализованное в наличной правовой связи субъективное право одной стороны противопоставляется обязанности другой, вполне определенной стороны.

Отношение предполагает первичность различия между субъектами, вступающими в данные отношения. В свою очередь, наличная правовая связь между субъектами права отражает онтологически первичное единство. Следовательно, наличная правовая связь между субъектами права («правовая ситуация») может быть познана посредством правоотношения, отражающего в чистом виде тот или иной тип субъективного права. Встречающееся терминологическое совпадение понятий правоотношения как категории познания права и наличной правовой связи не должно (хотя, увы, это часто бывает) вводить в заблуждение юристов по поводу тождественности рассматриваемых категорий. Признание противного приводит к недопустимому смешению приема (способа) познания правового явления и объекта познания - правовой ситуации.

Представление о правоотношении как категории познания права позволяет сделать ряд выводов. Правоотношение как прием познания наличной правовой связи не может быть определено посредством перечисления каких-либо сущностных элементов. Выделение таких элементов в гносеологической категории просто бессмысленно. Следовательно, правоотношение не обладает какой-либо системностью. Оно есть средство постижения правовой ситуации, форма, содержанием которой являются идеальные права и обязанности. В свою очередь, объективация содержания правовой ситуации задается тем, что субъективное право и юридическая обязанность суть такие явления правовой действительности, которые способны быть определены (урегулированы) нормами объективного права. В этой связи возникает вопрос о наличии в правовой культуре концепта, обеспечивающего субстантивацию субъективных прав (обязанностей) - факта правовой культуры, который может быть признан субстанциональным началом права. Представляется, что таковым служит категория «юридическая конструкция».

Пожалуй, впервые на методологическую функцию данной категории юридической науки обратил внимание Р. фон Иеринг [96, с. 357 - 384]. Субстанциональность юридических конструкций выводится немецким ученым исходя из представления, что именно они (юридические конструкции), а не нормы права, будучи субстратом правового содержания, выступают первичным элементом права. В таком случае по отношению к нормам права юридические конструкции образуют своеобразный «еще один слой» правовой материи, выступая «центральным звеном (основой, стержнем) материи права» [3, с. 200]. А если это так, то возникает вопрос: какой элемент юридической конструкции придает ей субстанциональность? Ведь юридическая конструкция может быть представлена как некий феномен правовой культуры, построенный по формальным законам структуры, который и организует опыт правовой культуры. Ключевым элементом структуры является знак, не являющийся сущностью.

На этом уровне юридическая конструкция не может рассматриваться как сущность. Субъекту правового общения она еще безразлична. Здесь речь идет лишь об определенной объективации структурных элементов юридической конструкции в нормах права. Объективация элементов является результатом деятельности законодателя (власти), который воплощает свои нормативно выраженные веления в рамках (пределах) определенных юридических конструкций. Юридическая конструкция, состоящая из определенных свойственных ей элементов, приобретает характер субстанции, когда в ней обнаруживается некий «центр». Таким центром выступает юридический акт или факт - волеизъявление субъекта права, направленное на цель, признаваемую и защищаемую правопорядком. С момента выражения воли субъектом правового общения юридическая конструкция субстантивируется, становится «юридической сущностью». Юридическая конструкция, на наш взгляд, представляет собой первичный объективированный элемент, способный выступать сущностным (субстанциональным) правовым началом правовой системы.

Всякая юридическая конструкция может быть представлена в виде структуры, что предполагает перенос фокуса внимания с целого на части (элементы), составляющие целое (структуры). В этом смысле признаки субъективного права являются значимыми для соответствующей юридической конструкции. Так, вещное право, будучи принудительно типизированным, соответственно и объективируется в принудительно типизированной вещно-правовой юридической конструкции. Однако это не означает, что принцип принудительной типизации будет распространен на все элементы юридической конструкции. Ведь в структуре юридической конструкции могут отражаться как вещные, так и обязательственные права, например, в конструкции, посредством которой устанавливаются узуфрукт (вещное право) или имущественный наем (обязательственное право). В таком случае мы наблюдаем разрешение вопроса, связанного с установлением в одной конструкции двух самостоятельных субъективных прав - вещного и обязательственного.

При этом деление имущественных прав на вещные и обязательственные учитывается и на уровне юридических форм (идей-форм), посредством которых, соответственно, эти права объективируются и субстантивируются. Ведь смешение вещных и обязательственных прав в некое «вещно-обязательственное правоотношение» неминуемо приведет к упразднению тех полезных свойств вещных прав, которые были отмечены выше.

Вещно-правовые конструкции имеют своим содержанием вещное право. Установление права обязательственного в рамках вещноправовой конструкции не исключается, однако, во всяком случае, такое право может быть лишь акцессорно зависимым следствием уже установленного вещного права. Так, на сервитуария может быть возложена обязанность компенсировать установленное в его пользу право, но возложение этой обязанности обусловлено установленным в рамках вещно-правовой конструкции сервитута вещным обременением. Напротив, вещный эффект обязательственно-правовой конструкции, например, имущественного найма, является следствием установленного обязательственного права, сообщающего обязанность передать вещь, и лишь тогда, когда эта обязанность исполнена, наниматель, став непосредственным владельцем, приобретет соответствующие вещные правомочия. Отсюда и требование к установлению условий вещно-правовых конструкций: их вещно-правовое содержание принудительно типизировано. Таким образом может быть разрешен вопрос о соотношении обязательственно-правовых и вещно-правовых начал в ряде правовых ситуаций, предполагающих неизбежное (функционально предопределенное) наличие того и другого типа права в единых конструкциях (имущественный наем, аренда, лизинг, ограниченные вещные права).

Посредством применимого к юридическим конструкциям структурно-функционального метода разрешается также вопрос, связанный с производными признаками вещных прав - их абсолютным или относительным характером. Речь идет о ситуациях, когда одно и то же вещное право определено (выражено) правоотношением абсолютным

- с третьими лицами, но при этом правовая связь «собственник - правообладатель» имеет относительный характер. Такими свойствами обладают отношения, возникающие между сособственниками в конструкции общей собственности. Здесь между сособственниками устанавливаются вещные, но относительные по своей природе права, тогда как праву каждого из сособственников противостоит обязанность всех (третьих) лиц воздерживаться от посягательства на него (абсолютное правоотношение). Из приведенного примера видно, что понятие «правоотношение» может быть использовано для установления природы субъективного права, но не пригодно к описанию субстанциональноопределенного существа наличных правовых ситуаций.

Как целостное образование, юридическая конструкция обладает не только внутренней, но и вовне проявленной формой. Следовательно, ее анализ возможен не только с позиции отдельных элементов, но и с точки зрения целостности. При описании юридической конструкции как целостной структуры наглядно проявляются ее системные свойства. Обусловлено это тем, что взаимосвязанные элементы структуры порождают качественно новые свойства целого, не тождественные свойствам элементов этого целого. Причем эти элементы будут обладать самостоятельными юридическими свойствами лишь в силу существования целого - юридической конструкции. Так, конструкцию абсолютного права собственности можно описать через отдельные правомочия, но исчерпать такую конструкцию правомочиями невозможно (целое всегда больше суммы частей). Отсутствие того или иного правомочия в конструкции права собственности, хотя бы оно и было прямо названо положительным законом, очевидно, не прекращает ее существования. Кроме того, оценка отдельных правомочий в конструкции права собственности возможна лишь в связи с данной конструкцией. Так, владение, пользование, распоряжение - как правомочия в структуре конструкции права собственности и как правомочия в других конструкциях (например, ограниченных вещных правах), существенным образом различаются.

Итак, субъективное право и, в частности, субъективное вещное право объективируется и субстантивируется посредством известных юридических конструкций. При этом, с одной стороны, признаки (свойства) субъективного права задают особенности той конструкции, в которой они выражены на уровне формы, тогда как сама юридическая конструкция сообщает особые свойства субъективным вещным правам, объективированным в ней. Так, субъективное право собственности, если оно не обременено другим правом, представлено конструкцией «абсолютного права собственности». Однако при обременении, отношения собственности приобретают относительный характер и оцениваются в контексте соответствующей конструкции ограниченных вещных прав.

Литература

вещной право защита

1. Гражданское и торговое право зарубежных государств: Учебник. Отв. ред. Е.А. Васильев, А.С. Комаров. - 4-е изд., перераб. и доп. В 2-х т. - Т. 1. - М., 2004.

2. Гражданское и торговое право капиталистических государств: Учебник / Под ред. Е.А. Васильева. - М., 1993.

3. Гражданское право. В 4 т. Т. 2: Вещное право. Наследственное право. Исключительные права. Личные неимущественные права: учеб. для студентов вузов; отв. ред. - Суханов Е.А. - М., 2007.

4. Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики/ Под общ. ред. В.А. Белова. - М., 2007.

5. Гражданское право: учеб.: в 3 т. Т. 1; отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. - М., 2005.

6. Гримм Д. Проблема вещных и личных прав в древнеримском праве // Вестник гражданского права. 2007. №3. С. 145 - 216

Размещено на Allbest.ru