Правоотношения, складывающиеся по поводу установления факта ничтожности сделок

Сложность представляет определение правильности квалификации государственной регистрации сделки с недвижимым имуществом как самостоятельного юридического (административного) акта или как акта, совершение которого - обязательная составляющая формы таких сделок. При этом правила ст. 159 и 165 ГК и ряда иных норм могут иметь два противоположных варианта толкования.

Государственная регистрация - это самостоятельный юридический акт, совершение которого не является составляющей письменной формы сделки, Согласно п. 1 ст. 7 Закона Республики Беларусь «О государственной регистрации недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним» (далее - закон о госрегистрации) под государственной регистрацией сделки с недвижимым имуществом понимается юридический акт признания и подтверждения государством факта ее совершения.

Принадлежность правоотношений, складывающихся по поводу государственной регистрации, к административно-правовым согласно п. 4 ст. 1 ГК исключает возможность применения к ним правил гражданского законодательства о форме сделки.

Такое применение законодательных норм, безусловно, повлечет негативные последствия. В частности, неосведомленность регистрирующего органа (организации) о факте расторжения неисполненного договора может привести к регистрации прав, основанных на этом договоре, по заявлению уполномоченной недобросовестной стороны. Регистрация будет недействительна, однако положения, регулирующие данные отношения, должны минимизировать вероятность недействительности регистрационных действий.

Правила ст. 159, 165 и ч. 1 ст. 422 ГК могут быть истолкованы по-другому: государственная регистрация - это юридический (административный) акт, который является составляющей письменной формы сделки.

Договор об отчуждении недвижимости в силу ст. 403 ГК, а также ст. 9 закона о госрегистрации до момента регистрации считается незаключенным, а согласно ст. 166 ГК - недействительным, в то время как для иных договоров, например внешнеторговых, отсутствие регистрации (иных административных актов) может повлечь их недействительность, но никак не повлияет на момент заключения.

Это противоречие чревато рядом негативных последствий правоприменительного характера [42, с. 23-27].

Для разрешения вопроса о соотношении формы сделки и государственной регистрации момент заключения сделки имеет важное значение. Момент заключения и форма сделки - тесно взаимосвязанные гражданско-правовые категории. Форма сделки - способ отражения волеизъявления участника гражданско-правовой сделки. Правовая природа консенсуальных сделок, предполагает обретение ими юридической силы с момента осуществления взаимного волеизъявления, которое может выражаться в совершении юридически значимых действий (составление письменного документа (проекта договора), его подписание и обращение за государственной регистрацией с целью контроля со стороны государства). Таким образом, государственная регистрация договора представляет собой завершающий элемент письменной формы договора, причем как простой, так и нотариальной. Однако придание договору юридической силы с момента государственной регистрации может рассматриваться не как признание законодателем завершения волеизъявления сторон в момент регистрации, а как перенос момента легитимации договора с момента достижения сторонами соглашения (консенсуса) на более поздний срок с целью проверки законности договора уполномоченной (регистрирующей) организацией [14, с. 131-133].

На первый взгляд ч. 1 и 3 ст. 166 ГК противоречат друг другу. Но только на первый взгляд. Законодатель исходит, прежде всего, из того, что главное для сделки - соблюдение ее формы. За уклонение одной стороны от государственной регистрации сделки другая сторона не обязана нести ответственность в виде признания сделки недействительной. Поэтому последней и предоставляется право подачи иска в суд с целью понуждения контрагента по сделке к выполнению обязательств по ее регистрации.

В случае, если одна сторона (иное заинтересованное лицо) предъявляет в суд иск об установлении факта ничтожности, например, договора купли-продажи по причине отсутствия государственной регистрации, то другая сторона имеет право подать встречный иск о государственной регистрации данной сделки. Суд, признав встречный иск обоснованным, откажет в удовлетворении первоначального иска. Если же встречный иск заявлен не будет, то суд должен установить факт ничтожности такой сделки, что не должно устранять право заинтересованной стороны в последующем заявлять требования о понуждения к государственной регистрации (то есть с процессуальной точки зрения не должно являться основанием для отказа в принятии иска). Следует предложить законодательно закрепить норму о том, что заинтересованная сторона сохраняет право заявлять требование о понуждении к государственной регистрации до момента реституции.

В рамках этой главы необходимо рассмотреть проблему соотношения правил ст. 166 ГК с одной стороны (согласно которой договор подлежащий госрегистрации при ее отсутствии ничтожен) и п. 3 ст. 403 ГК, а также ст. 9 закона о госрегистрации, согласно которым договор подлежащий обязательной госрегистрации не считается заключенным до момента госрегистрации. В судебной практике различие проводится по следующему критерию: если в отношении конкретного вида сделки, государственная регистрация которой обязательна, указано, что в случае несоблюдения этого требования сделка является недействительной, то такая сделка признается недействительной; если не указано, - то незаключенной.

Следует отметить, что квалификация сделок в качестве недействительных и незаключенных очень важна. При разрешении хозяйственными судами споров о недействительности сделок следует разграничивать недействительные договоры от незаключенных договоров, то есть таких договоров, в которых отсутствуют установленные законодательством условия, необходимые для их заключения (например, отсутствует соглашение по всем существенным условиям, указанным в законодательстве; не получен акцепт стороной, направившей оферту; не передано имущество, если в соответствии с законодательством для заключения договора требуется его передача (статьи 402, 403 ГК).

Установив, что договор является незаключенным, хозяйственный суд по этим основаниям оставляет без удовлетворения иск по спору о недействительности сделки.

Последствия недействительности сделки к незаключенному договору не применяются. А применяются последствия возникновения обязательства из неосновательного обогащения или даже нормы о виндикационном иске [15, п. 14].

Так, с одной стороны, государственная регистрация - это самостоятельный юридический акт, совершение которого не является составляющей письменной формы сделки, а с другой - это юридический (административный) акт, который является составляющей письменной формы сделки. Это противоречие вызывает много трудностей в правоприменении. Кроме того, в законодательстве нет четко определенных последствий несоблюдения условия договора о государственной регистрации. Для единообразного применения норм законодательства представляется логичным исключить нормы, позволяющие признать такой договор незаключенным, оставив нормы, указывающие на его ничтожность.

2.3 Ничтожные сделки с пороком воли

2.3.1 Мнимые сделки

Мнимая сделка совершается лишь для вида, без намерения создать юридические последствия для сторон. Она направлена на установление правовых последствий для каждой из сторон или одной из них в отношении третьих лиц. Стороны скрывают цель такой сделки. Своим волеизъявлением, не соответствующим их истинной воле, они вводят в заблуждение всех, кто знает о том, что сделка совершена.

При рассмотрении мнимых сделок следует проанализировать объект, объективную и субъективную стороны таких сделок.

Так, объектом мнимой сделки являются правоотношения, которых стороны стремятся избежать. Дополнительным объектом мнимых и притворных сделок выступают отношения, охраняемые уголовным правом. Указанные сделки могут сопровождать совершение таких преступлений, как преднамеренное банкротство, неправомерные действия при банкротстве, лжепредпринимательство и др.

Объективной стороной мнимой сделки является, по точному замечанию И.В. Матвеева, "инсценировка" гражданско-правовой сделки

Инсценировка" гражданско-правовой сделки как деяние может быть совершена в форме как действия, так и бездействия. Заключение мнимой сделки начинается с активного действия - облечения ее в необходимую форму (письменную или нотариальную). При этом условия сделки, как правило, отвечают всем требованиям закона. В.С. Толстой прямо говорит, что стороны мнимой сделки стремятся заключить ее в письменной форме, чтобы впоследствии предъявить «бесспорные» доказательства своих прав. Это действие сторон важно и для того, «чтобы документ мог послужить доказательством ее совершения» в отношениях с третьими лицами или в суде. Дальнейшее поведение сторон мнимой сделки характеризуется как бездействие: стороны реально свои права и обязанности не исполняют (имущество не передается, оплата не производится и др.).

Неисполнение сторонами сделки своих обязательств свидетельствует о мнимости договоров. Однако одно только неисполнение условий договора еще не дает оснований для вывода о мнимости сделки. Убедительная, на наш взгляд, совокупность обстоятельств была положена в основу следующего вывода суда о мнимости договора купли-продажи оборудования: "Нахождение должностных лиц продавца и покупателя в родственных отношениях, отсутствие факта реальной передачи, длительное неисполнение обязательств покупателем по оплате оборудования, неприменение продавцом ответственности за просрочку, осуществление одновременного руководства деятельностью и покупателя и продавца одним и тем же лицом.

Субъективная сторона мнимых сделок заключается в вине в форме умысла. На наш взгляд, совершить эти сделки по неосторожности или случайно нельзя. Наиболее сложным представляется следующий вопрос: характеризует ли умысел действия обеих сторон сделки или одна из них может действовать невиновно. Так, Н.В. Рабинович утверждает, что в мнимых и притворных сделках обе стороны «выразили не то, что они на самом деле имели в виду, для того, чтобы замаскировать свои подлинные замыслы». Н. Федоренко и Т. Пипник пишут, что мнимость сделки «по смыслу правового регулирования должна быть характеристикой поведения всех участников сделки», и далее отмечают, что «в противном случае одна из сторон имеет возможность реализовать заключенное соглашение. Отсутствие только у одной из сторон намерения породить правовые последствия не должно порочить сделку, поскольку этим могут быть нарушены интересы другой, добросовестной стороны.

Анализ судебной практики позволяет сделать вывод о том, что в настоящее время суды сталкиваются лишь со сделками, мнимость и притворность которых вызвана умыслом обоих участников. Если говорить о фиктивных браках - семейно-правовой категории, наиболее близкой к гражданско-правовым сделкам, - то ранее семейное законодательство и судебная практика исходили из того, что фиктивность брака может быть вызвана волей только обеих сторон. Однако впоследствии правоприменители столкнулись с браками, в которых только у одного из супругов не было намерения создать семью. Они также стали рассматриваться судами как фиктивные.

Обязательным признаком субъективной стороны мнимой сделки является цель, к которой стремятся стороны. Установление этой цели важно для правильной квалификации фиктивной сделки. В определении же мнимой сделки цель ее совершения не конкретизирована, однако на наличие такой цели указывается в юридической литературе. А. Эрделевский отмечает, что в "случае мнимой сделки... целью сторон является возникновение правовых последствий для каждой или, что более часто встречается в практике, для одной из них в отношении третьих лиц. И.В. Матвеев, характеризуя субъективную сторону мнимой сделки, пишет: "Субъекты совершают сделку с целью создать видимость перед третьими лицами возникновения реально не существующих прав и обязанностей.

Ближайшая цель мнимой сделки - создать видимость сделки, а отдаленная - получить какое-либо преимущество для сторон или одной из них (скрыть имущество от кредиторов, от конфискации и др.). Причем обе цели должны быть установлены судом при решении вопроса о мнимости сделки. Об отдаленной цели мнимой сделки обычно свидетельствуют: наличие требований кредиторов, подтвержденные исполнительными документами или приговором суда о назначении наказания в виде конфискации, и другие обстоятельства, наступление которых сторонам или одной из них невыгодно. Труднее обнаружить и обосновать наличие ближайшей цели - создание видимости сделки.

В зарубежном законодательстве правоприменительной практикой выработаны два правила выявления ближайшей цели мнимой сделки. Первое гласит: «Если цель, преследуемая системой действий, может быть достигнута более экономным путем, т.е. посредством меньшего количества сделок, излишние звенья цепи следует рассматривать как направленные на иные цели, и прежде всего, уклонение от уплаты налогов или взыскания кредиторов». Согласно второму правилу, «если цель достижима с вовлечением меньшего имущества, то законно предположение о том, что излишнее имущество уводится из-под какой-либо формы ответственности».

Так, по поручению общества «Р» предприятием «Н» был проведен аукцион на право заключения договоров аренды торговых мест по лоту №31. Победителем по данному лоту признана предприниматель «А».

Предприниматель «А» обратилась с иском о признании аукциона недействительным к ответчикам - обществу «Р» и предпринимателю «Д», являвшемуся участником по данному лоту. Истец указал, что предприниматель «Д» подал заявление для участия по лоту № 31 для того, чтобы были соблюдены правила проведения аукциона - обязательность участия в аукционе не менее 2 участников. Как указывал истец, они договорились с предпринимателем «Д» о взаимном формальном участии в лотах № 31 и № 16, в котором победителем признан предприниматель «Д», при этом деньги для внесения задатка по лоту № 31 предпринимателю «Д» дал истец, которые были возвращены ему после аукциона. Расценивая действия предпринимателя «Д» по подаче заявления об участии в аукционе как одностороннюю сделку истец считал ее мнимой в соответствии со ст 171 ГК и просил признать проведенный аукцион по лоту № 31 недействительным в соответствии со ст. 417 и 319 ГК, по причине участия только 1 участника, в связи с чем аукцион должен быть признан несостоявшимся.

Решениями хозяйственного суда по другим делам между теми же лицами было установлено, что данный аукцион по лоту № 31 был проведен без нарушений требований гражданского законодательства.

Хозяйственный суд первой инстанции отказал в иске, хотя и ошибочно указал на неприменение в данной ситуации норм главы 9 ГК «Сделки». Хозяйственный суд апелляционной инстанции оставил в силе решение суда первой инстанции, указав на то, что нормы главы 9 ГК «Сделки» подлежат применению при рассмотрении исков о порядке проведения торгов и признании их недействительными.

Хозяйственный суд кассационной инстанции оставил в силе судебные постановления хозяйственного суда первой и хозяйственного суда апелляционной инстанции, указав, что истец не представил суду надлежащих доказательств мнимости участия в аукционе по лоту № 31 предпринимателя «Д», а последний в своих отзывах пояснял, что его действия по участию в аукционе следует квалифицировать как действия, совершенные с целью приобретения у общества «Р» права заключения договора аренды на изолированное нежилое помещение в пределах внесенного задатка по лоту № 31, опровергнув доводы истца о его мнимом участии в аукционе по данному лоту [5, c. 57-58].

Комментируя данное дело следует отметить, что решение суда неоднозначно. Действия предпринимателя «Д» могут соответствовать признакам мнимой сделки, изложенным ранее. Так, объектом мнимой сделки являются правоотношения, которых стороны стремятся избежать. В данном случае это правоотношения по поводу реального участия в аукционе. Объективной стороной мнимой сделки является «инсценировка» гражданско-правовой сделки. Предприниматель «Д» сначала совершает активные действия - подает заявку на участие в аукционе, а потом бездействует, не совершая никаких фактических действий. Субъективная сторона мнимых сделок заключается в вине в форме умысла. Предприниматель «Д и предприниматель «А» действовали умышленно: понимали значение своих действий и желали последствий совершения таких действий. Обязательным признаком субъективной стороны мнимой сделки является цель, к которой стремятся стороны. Ближайшая цель данной сделки - создать видимость сделки, отдаленная - возникновение правовых последствий для предприниматель «А» в отношении третьих лиц (он признается победителем и с ним заключается договор).

При рассмотрении мнимых сделок следует определить, какой критерий является решающим: критерий намерения не исполнять или критерий фактического бездействия. На наш взгляд, должен приниматься во внимание первый из них, так как в нем четко прослеживается воля лица на создание определенных правовых последствий. Фактического неисполнения сделки не достаточно для признания ее мнимой. Суд оценивает совокупность обстоятельств совершения такой сделки. Пример достаточной совокупности был рассмотрен ранее.

При установлении факта ничтожности мнимой или притворной сделки лицо, заявившее такое требование должно доказать, что сделка не повлекла юридических последствий или то, что наступившие последствия - это не те последствия, которые стороны установили по сделке [43, с. 80-83].

Так, мнимая сделка совершается лишь для вида, без намерения создать юридические последствия для сторон. Стороны скрывают цель такой сделки, те самым вводят в заблуждение всех, кто знает о том, что сделка совершена. Каждая мнимая сделка имеет объект, объективную сторону, субъективную сторону

2.3.2 Притворные сделки

Притворная сделка совершается с целью прикрыть другую сделку. Воля сторон, заключающих такую сделку, направлена на установление иных гражданско-правовых последствий, чем те, которые порождает заключенная ими сделка. Притворная сделка ничтожна, а к прикрываемой сделке применяются правила, относящиеся к ней. Если прикрываемая сделка ничего противозаконного не содержит, она действительна и порождает последствия, которые наступают при такой сделке. Иногда стороны должны оформить вместо притворной сделки другую, которую они имели в виду.

Притворной сделкой часто прикрывают сделку, совершение которой запрещено законодательством. В таком случае к ней применяются правила ст. 170 ГК.

Сама по себе притворная сделка всегда является ничтожной, однако прикрываемая сделка может быть действительной или недействительной и к ней применяются правила, регулирующие данный вид сделок.

Объектом притворной сделки являются права и законные интересы лиц, пострадавших от нее. Однако при таком подходе невозможно разграничить объекты мнимых и притворных сделок, так как и мнимые сделки направлены на нарушение прав и законных интересов пострадавших от нее лиц. Объектом притворной сделки является правоотношение, которое стороны пытаются скрыть, и, как следствие этого, права и интересы других лиц, вытекающие из этого правоотношения

Объективная сторона притворной сделки заключается в прикрытии одной сделки (прикрываемой, скрытой) другой сделкой (притворной, прикрывающей). Для квалификации притворной сделки важно, чтобы часть условий притворной и скрытой сделки совпадала, без такого частичного совпадения заключение притворной сделки невозможно, так как не может, например, договор коммерческой концессии маскировать договор ренты. Обычно обе сделки имеют одинаковую или родственную правовую направленность, например, на передачу имущества в собственность или в пользование.

Другие условия притворной и скрытой сделки не совпадают. Это обстоятельство, как справедливо отмечает В.С. Толстой, «возможность обнаружить, что первая сделка лишь прикрывает содержание второй». По существу, прикрывающая сделка, в отличие от скрытой, является мнимой и, как правило, права и обязанности, ей соответствующие, не реализуются сторонами. Стороны исполняют только те обязанности, которые совпадают с обязанностями сторон по скрытой сделке.

Ближайшая цель притворной сделки - создать видимость прикрывающей сделки, а цель отдаленная - обоснованное прикрытие другой сделки. По своей юридической природе прикрывающая сделка является мнимой, так как права и обязанности, составляющие ее содержание, в действительности не реализуются. Поэтому для обнаружения притворной сделки можно использовать принципы квалификации мнимых сделок

Предпринимателем «К» и обществом «А» был заключен договор от 10 мая 2006 года, по которому предприниматель «К» обязался поставить обществу «А» равномерными партиями в течение двух месяцев товар на общую стоимость 140 000 000 рублей. В соответствии с условиями договора покупателем (обществом) должна производиться предоплата 50% каждой частичной поставки с последующей оплатой в течение 5 дней после поставки.

С 10 мая 2006 года по 16 июня 2006 года ответчик перечислил истцу 140 000 000 рублей. Истцом поставка товара не производилась.

Стороны 19 июня 2006 года заключили дополнительное соглашение о расторжении договора поставки без исполнения его со стороны продавца, при этом уплаченная покупателем сумма подлежала возврату до 30 июля 2006 года.

Предприниматель «К» обратился с иском к обществу «А» об установлении факта ничтожности сделки, прикрывающей договор займа. Хозяйственный суд первой инстанции удовлетворил исковые требования исходя из следующего. Перечисление денежных средств ответчику происходило не в соответствии с условиями договора (поставка не производилась), ответчик знал, что предприниматель «К» перечисляет полученные деньги на погашение полученного им кредита, соглашение о расторжении датировано через три дня после окончательного перечисления всей суммы денег, ответчик не предъявлял требований об исполнении договора поставки, стороны не осуществляли такой вид деятельности как оптовая торговля товарами, которые должны быть поставлены по договору. Постановлением суда апелляционной инстанции решение суда первой инстанции оставлено без изменения.

Так, предприниматель «К» обратился с иском к обществу «А» об установлении факта ничтожности сделки, прикрывающей договор займа. На наш взгляд, это не так очевидно. Это может быть и может быть и дарения (пожертвования), а может быть и соглашение об увеличение цены другого договора поставки. Хотя о договоре займа может свидетельствовать условие о возврате полученных денежных средств.

Рассмотрим правила квалификации прикрываемых сделок. К сделке, которую стороны действительно имели в виду, с учетом ее существа, применяются относящиеся к ней правила. Краткость этого определения, а также предельно общий характер главного признака притворности - совершение с целью прикрыть другую сделку порождают естественное желание вывести признаки притворности и, далее опираясь на них, сформировать схему для определения того, притворна сделка или нет.

К сожалению, сформулировать универсальный и достаточный перечень признаков притворности сделок невозможно. Признаки выражают вовне некое внутреннее свойство, существо явления. В случае притворности сделок мы имеем дело с преднамеренным сокрытием такого существа именно через сокрытие его внешних признаков. Поэтому признаки притворности (вне исполнения сделки) могут проявляться лишь случайно, изредка, и такое проявление никак нельзя ввести в систему. По этой причине для решения практических задач более правильно ставить вопрос не о признаках притворности, а о доказательствах и критериях правильности выводов о притворности.

Основным для притворной сделки является то, что она в момент совершения направлена на достижение правовых последствий, соответствующих другой сделке, а не тех, которые внешне следуют из ее содержания. При совершении притворной сделки нарушается принцип единства воли и волеизъявления, необходимый по общему правилу для того, чтобы правомерное действие, направленное на достижение юридического результата, порождало правовые последствия и могло рассматриваться как

В прикрываемой сделке, которую стороны в действительности имели в виду, единства воли и волеизъявления априори нет. Признание прикрываемой сделки юридическим фактом, на основании которого возникают, изменяются и прекращаются гражданские права, происходит вопреки требованию о единстве воли и волеизъявления

Помимо единства воли и волеизъявления для совершения сделки необходимо, чтобы она получила внешнее выражение в той форме, которая предусмотрена законом, а в необходимых случаях прошла государственную регистрацию. Поэтому применение к сделке, которую стороны действительно имели в виду, относящихся к ней правил должно производиться не только в отношении ее содержания, но и в отношении формы, При совершении притворной сделки специальные требования к форме прикрываемой сделки, равно как и требования о государственной регистрации не соблюдаются, это невозможно исходя из правовой природы притворной сделки

Совершение притворного договора с целью прикрыть иной договор всегда происходит по воле всех его участников. Необходим прямой умысел на прикрытие одного договора другим. Цель и намерение совершить притворный договор должны иметь все его стороны, их воля должна быть единой. Они имеют в виду одно и то же прикрываемое соглашение, преследуют общую цель это соглашение реализовать. Каждый из них при этом руководствуется определенными мотивами и, как правило, извлекает из прикрытия известного рода выгоды

По этим причинам доказывание притворности невозможно без установления того, что каждая из сторон преследовала цель прикрыть одну и ту же сделку. Если умысел хотя бы одной из сторон на прикрытие не нашел должного подтверждения, вывод о притворности будет недостоверным.

Другим следствием из правила о единстве воли участников притворной сделки является требование о том, чтобы стороны притворной и прикрываемой сделки совпадали.

Нередки случаи, когда несколько притворных сделок прикрывают одну сделку, совершение которой в ином случае было бы невозможно или наталкивалось на те или иные ограничения.

Притворная сделка притворна в момент ее совершения, соответственно, цели и мотивы такой сделки, равно как и планируемое сторонами существо хозяйственных и финансовых операций и их результат (цель сделки) должны оцениваться только по состоянию на этот момент. Сделка, не являющаяся притворной в момент совершения, не может стать таковой в дальнейшем, в том числе и при ее исполнении. Это очевидное положение не всегда принимается во внимание. Бессмысленно подозревать притворность и «изменять квалификацию» на том основании, что условия договора позволяют обходить те или иные положения налогового или таможенного законодательства, существующие на момент исполнения договора, если в момент его заключения таких положений в налоговом или таможенном законодательстве не было.

Рассмотрим еще один пример.

Иск был заявлен об установлении факта ничтожности договора купли-продажи доли в уставном фонде иностранного общества с ограниченной ответственностью между учредителем этого общества - компанией «Р» и компанией «П».

В обоснование своих требований истец указывал что компания «Р» не обращалась к обществу о выделении доли в уставном фонде общества и общество не принимало в установленном порядке решение о совершении этой сделки, а сама сделка является ничтожной. поскольку деньги по этой сделке не передавались и договором купли-продажи в действительности прикрывается сделка дарения

Позиция первого ответчика; ответчик - представитель компании с ограниченной ответственностью «Р» в отзыве также указал, что данный договор купли-продажи доли в уставном фонде заключался без ведома собственника имущества, и поскольку никаких денежных средств в действительности по ней не передавалось, этот договор прикрывает договор дарения, который в свою очередь противоречит законодательству. Поэтому считает требования истца законными и обоснованными.

Позиция второго ответчика: другой ответчик - представитель компании «П» не согласился с исковыми требованиями, указав, что буквальное толкование заключенного договора купли-продажи доли в уставном фонде не лает основании считать его договором дарения.

Решение суда: на основании оценки представленных сторонами доказательств суд пришел к выводу, что при заключении договора купли- продажи истинная воля сторон была направлена па установление гражданско-правовых отношений, но иных по сравнению с указанными в данном договоре.

Как показало судебное разбирательство договор купли-продажи доли в уставном фонде общества был заключен сторонами без намерения передавать и получать оговоренную в нем сумму оплаты. А имеющаяся запись в договоре о том, что деньги были переданы до его заключения, не соответствует действительности. Более того, в течение нескольких лет ни одни из сторонне настаивала на исполнении условий этого договора. Понятно, что стороны в данном случае преследовали общую цель и достигли соглашения по всем существенным условиям той сделки, которую старались прикрыть. Поэтому судом был установлен факт ничтожности договора купли-продажи доли в уставном фонде, т.к. им фактически прикрывалась сделка дарения этой доли.

При этом в решении отражено, что поскольку в соответствии со ст. 546 ГК в отношениях между коммерческими организациями дарение не допускается, прикрытая сделка также является ничтожной [17, с. 61-62].

Так, притворная сделка совершается с целью прикрыть другую сделку. Воля сторон, заключающих такую сделку, направлена на установление иных гражданско-правовых последствий, чем те, которые порождает заключенная ими сделка. Эти сделки представляют большую сложность при установлении факта их ничтожности, так как сложно доказать, что стороны не стремились породить определенные правовые последствия.

2.3.3 Особенности мнимых и притворных сделок, совершаемых в целях получения неосновательной экономической выгоды (в том числе для сокрытия (занижения) налоговой базы)

Самым распространенным способом уклонения от уплаты налога на добавленную стоимость для субъектов предпринимательства является договор о совместной деятельности. В рамках этого договора передача одним его участником другому продукции, оказание услуг, перечисление денежных средств не относятся по налоговому законодательству к налогооблагаемым объектам. Зачастую эти договоры оформляются не в соответствии с нормативными требованиями для такого рода сделок. Налоговые органы, проверяя соблюдение указанными субъектами требований законодательства в актах проверки нередко указывают, что договоры о совместной деятельности недействительны (ничтожны), и применяют финансовые санкции. Налогоплательщики в своих возражениях на акты проверок доказывают, что договоры о совместной деятельности нельзя признать ничтожными, хотя они и заключены с отступлениями от требований законодательства.

Так, налоговые органы, признавая ничтожными договоры о совместной деятельности коммерческих организаций, применяют к ним финансовые санкции. При обжаловании этих актов в суде, если последний оценивает такие договоры как недействительные, истец-налогоплательщик просит установить двустороннюю реституцию. Однако если применить ее, участники договора о совместной деятельности возвращаются в первоначальное положение и, как следствие этого, исчезает объект налогообложения - оборот продукции, работ, услуг, передача денежных средств, а следовательно, и основания для применения санкций. Суды в данной ситуации обычно не применяют указанные правовые последствия и выносят решения исходя из заявленных исковых требований.

Доказать мнимость сделки достаточно сложно, так как даже сам факт оплаты свидетельствует о том, что сделка имеет определенные юридические последствия. Вместе с тем у налогового органа имеется возможность доказывать свою позицию, используя всю совокупность данных о взаимоотношениях сторон и устанавливать, что воля участников сделки не была направлена на установление соответствующих правоотношений.

Факт действительности или недействительности сделки сам по себе зачастую не влияет на размер налогового обязательства налогоплательщика, за исключением случаев, когда сделка является мнимой. В этой связи хозяйственным судам Республики Беларусь следует принимать заявления от налоговых органов в случаях, если иск направлен не только на установление факта ничтожности сделки, но и на довзыскание налоговых платежей. Именно в этом проявляется юридическая заинтересованность налоговых инспекций как государственных органов, выполняющих публично-правовые функции. Рассматривая юридическая заинтересованность налоговых органов следует рассмотреть ст. 81 Налогового кодекса от 19 декабря 2002 г. В соответствии с пп. 1.4.2 п.1.4 ч.1 указанной статьи Налоговые органы и их должностные лица в пределах своей компетенции имеют право в порядке, установленном законодательством, направлять в суд иски (заявления) о признании осуществляемой плательщиком (иным обязанным лицом) деятельности незаконной в случае нарушения установленного порядка ее осуществления, а также о признании сделок (договоров) недействительными. Статья не конкретизирует о каких именно сделках идет речь, поэтому она может быть истолкована таким образом, что налоговые органы вправе предъявлять требование об установлении факта ничтожности сделок, необусловленных государственной заинтересованностью (взысканием налогов). Представляется логичным внести изменение в данный подпункт статьи 81 Налогового кодекса от 19 декабря 2002 г. о том, что право налоговых органов при предъявлении исков в суд должно быть ограничено пределами реализации их функций, т.е. взысканием налогов.

Вместе с тем налоговое законодательство также не препятствует недобросовестным плательщикам сознательно использовать неплатежеспособные банки для формальной уплаты налогов с применением так называемых "вексельных схем". Вовлечение в процесс исполнения налогового обязательства "проблемного" банка с недостатком денежных средств на корреспондентском счету, реально не перечисляющего деньги в бюджет, позволяет плательщикам необоснованно получать материальные выгоды. Ведь после предоставления платежных поручений на уплату налогов за счет "замороженных" денежных средств субъекты хозяйствования могут потребовать засчитать списанные, но не перечисленные деньги в счет уплаты задолженности по налогам либо их возврата из бюджета в качестве переплаты налогов. В таком случае реального наполнения бюджета не происходит, государство приобретает только право требования к неплатежеспособному банку, т.е. фактически ничего.

При столкновении со сделкой, формально законной, но совершаемой с неправомерной целью, налоговому органу следует доказывать опять же в судебном порядке неисполнение налогового обязательства. Практически единственный способ для достижения данный цели, который содержит действующее законодательство, - признание сделки либо ряда сделок, результатом которых явилось формальное списание налогов со счета плательщика, недействительными. Основания для такого признания могут быть различны в каждом случае.

Также не исключено прямое применение ст. 9 ГК, запрещающего совершение действий исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах. При установлении намерения сторон совершить сделку с целью уклонения от уплаты налогов в бюджет согласно положениям статьи 169 Гражданского кодекса такая сделка будет являться ничтожной как не соответствующая требованиям законодательства и не повлечет никаких юридических последствий, за исключением тех, которые связаны с ее недействительностью.

В области налоговых отношений наметилась тенденция отхода от практики признания сделок недействительными в целях борьбы с незаконной предпринимательской деятельностью и уклонением от уплаты налогов. При этом открытым остается вопрос, касающийся признания первичных документов не соответствующими действительности, когда одна из сторон сделки и хозяйственной операции является добросовестной. Ведь в такой ситуации, как и в случае недействительности сделок, эта сторона может быть введена в заблуждение другим субъектом, который в нарушение законодательства в целях уклонения от уплаты налогов и неисполнения иных обязанностей, возложенных на субъектов предпринимательства законодательством Республики Беларусь, использует бланки первичных документов, выданных и зарегистрированных за иным субъектом. Решение этого вопроса в пользу добросовестных субъектов правоотношений имеет для них большое практическое значение, ведь, в сущности, их вины в том, что хозяйственная операция оформлялась такими документами, нет [18, с. 45].

При рассмотрении сделок, совершенных с целью уклонения от уплаты налогов, следует рассмотреть мнение российских ученых. Так, В.А. Белов считает, что при конструировании понятия «сделка, совершенная с целью уклонения от уплаты налогов» определение понятия «сделка» совершенно игнорируется. Сделка - это действие физического либо юридического лица, направленное на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей. Из этого определения прекрасно видно, на что, на какие последствия может быть направлена (и, следовательно, какие последствия может породить сделка).

Сделка - это юридическое действие, т.е. действие, предназначенное для создания только и исключительно юридических, но ни в коем случае не фактических последствий. Уклонение же от уплаты налогов суть эффект фактического характера, явление физической, реальной действительности; явление базисного, а не надстроечного порядка. Налогоплательщик должен платить, а если он не платит, подобное бездействие нельзя расценивать как сделку. При помощи сделки - акта, по природе своей оказывающего влияние на одну только юридическую (надстроечную) реальность, - достичь подобного (фактического) эффекта просто невозможно, как бы стороны ни старались «направить» на него сделку.

Следовательно, даже если под уклонением от уплаты налогов понимать не фактическое положение дел, а некий юридический эффект, достигнуть такового при помощи сделки будет явно невозможно, ибо законодательство попросту не признает правообразующих последствий за сделкой, направленной на подобный результат.

Сделка - это инструмент определения только и исключительно субъективных гражданских прав и их обеспечивающих юридических обязанностей. Применение сделок в сфере публичного (в том числе налогового) права может быть допущено только тогда, когда на такую возможность прямо указано в законе. Иначе, чем на основании прямого указания закона и помимо такого указания, никаких налоговых последствий сделки - гражданско-правовое средство и институт - не имеют и не могут иметь, что называется, по определению. Понятие "налоговые последствия сделки" не имеет юридического смысла.

Сделки не могут ни ограничить права, ни создать обязанности для лиц, в них не участвующих, если только иное не установлено законом либо соглашением с соответствующими лицами Налогообложение не может и не должно отталкиваться от сделок. Следовательно, базой для налогообложения должны быть, по общему, по крайней мере, правилу, не сделки, а фактические действия (да чаще всего совершаемые во исполнение обязательств, возникших из сделок - передача вещей, уплата денег, выполнение работ и оказание услуг.

Если налоговый орган вдруг обнаруживает, что налогоплательщик в действительности не совершал тех действий, которые, казалось бы, должен был совершить во исполнение обязательств из определенной сделки, или же, напротив, совершил нечто не вытекающее ни из одной из заключенных им сделок, он должен выстроить налогообложение по факту, а не по сделкам. Для этого ему совершенно не нужно признавать недействительными (мнимыми, притворными и т.д.) какие-либо сделки - достаточно доказать, что дело в действительности обстояло совсем не так, как пытается представить налогоплательщик в своей документации (договорах, актах, первичных документах) и отчетности.

Исключения из него касаются таких объектов оборота, как субъективные гражданские права, - авторское право, право патентообладателя, право на товарный знак (знак обслуживания), комплекс исключительных прав, входящий в состав предприятия или сформированный в концессионных целях, обязательственные права (требования) и, наконец, комплекс прав, составляющих имущество реорганизуемого юридического лица либо наследственную массу. В отношении таких объектов оборота возможно совершение только и исключительно юридических (распорядительных) действий, поэтому и налогообложение их оборота - это налогообложение сделок с подобными объектами. По этому обстоятельству можно заключить, что перечень сделок с подобными объектами должен быть прямо и исчерпывающим образом установлен в законодательстве.

К инструментам налогового контроля в Российской Федерации, направленным на пресечение незаконных действий налогоплательщика, обычно относят изменение налоговым органом юридической квалификации сделок налогоплательщика,

При обнаружении факта занижения налоговой базы вследствие неправильной юридической квалификации налогоплательщиком совершенных им сделок налоговый орган вправе самостоятельно осуществить изменение юридической квалификации сделки и обратиться в суд с требованием о взыскании с налогоплательщика доначисленных налогов, пеней и штрафов. При этом, поскольку ничтожные сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом, суд решает вопрос об обоснованности указанной переквалификации в рамках рассмотрения налогового спора и в том случае, когда изменение налоговым органом юридической квалификации сделок налогоплательщика основано на оценке сделок в качестве мнимых или притворных [47, с. 43-47].

При оценке мнения В.А. Белова следует отметить, что рассуждения автора не лишены некоторых противоречий. С одной стороны, автор критически отзывается о полномочиях налоговых органов ставить под сомнение правовую природу сделок налогоплательщика, с другой стороны, указывает на необходимость доказывания налоговым органом того факта, что в действительности поведение налогоплательщика было иным, нежели это следует из его документации и отчетности. Возникает вполне резонный вопрос: в чем специфика подобного доказывания со стороны налогового органа - какие обстоятельства входят в предмет доказывания, осуществляется ли доказывание в судебном порядке или как-то иначе. Предложение автора выстраивать налогообложение исключительно по факту не учитывает ряд положений Налогового кодекса Российской Федерации, в которых определение налоговой базы или других элементов налогообложения поставлено в прямую зависимость от правовой природы сделок налогоплательщика.).

Таким образом можно сделать вывод о том, что мнимые и притворные сделки часто используются субъектами хозяйствования для получения неосновательной экономической выгоды (в том числе для сокрытия (занижения) налоговой базы), например, при заключении договора о совместной деятельности

2.4 Ничтожные сделки с пороком содержания

2.4.1 Сделки, несоответствующие нормам гражданского, земельного и жилищного законодательства

Сделка, не соответствующая требованиям законодательства, ничтожна, если законодательный акт не устанавливает, что такая сделка оспорима или не предусматривает иных последствий нарушения [1, ст. 169].

Это правило применяется всегда, когда обнаруживается, что сделка нарушает какие-либо предписания законодательства, даже если в нем не указано, что его нарушение влечет недействительность сделки.

Под требованием законодательства, о котором говорится в ст. 169 ГК, следует понимать предписания не только законодательных актов, но и любых актов законодательства, например инструкций, положений и тому подобных актов министерств и ведомств. Под действие этой не подпадают сделки, совершенные с нарушением актов законодательства, когда они признаются недействительными по другим нормам права, со специальными правовыми последствиями, например, сделки, совершенные с пороками дееспособности субъектного состава или с пороками воли ее субъектов.

Ст. 169 ГК содержит лишь общие основания недействительности сделок - несоответствие требованиям законодательства. Она не применяется в случаях заключения сделок, совершение которых запрещено законодательством и имеются основания для применения ст. 170 ГК.

Согласно ст. 362 ГК, перевод должником своего долга па другое лицо допускается лишь с согласия кредитора. Ст. 362 ГК не содержит последствий нарушения этого правила, поэтому при отсутствии согласия сделка является ничтожной на основании ст. 169 и 362 ГК.

Так, в частности, ст. 546 ГК напрямую предусматривает, что запрещается дарение на сумму более пятикратного размера базовой величины в отношениях между коммерческими организациями. В то же время уже статья 362 Гражданского кодекса хоть и устанавливает императивное правило, однако не запрещает перевод долга на другое лицо без согласия кредитора [19, с. 79-80].

Ст. 129 ГК определено, что объекты гражданских прав находятся в обороте, если они не изъяты из оборота или не ограничены в обороте. Сделки, предметом которых стали объекты гражданских прав, изъятые из оборота, а также в установленных законодательными актами случаях нахождение объектов ограничено в обороте как запрещенное законодательством, следует признавать ничтожными и применять последствия их недействительности.

Наиболее актуальной остается тема установления факта ничтожности сделок с участием так называемых «фирм-однодневок» - юридических лиц, которые за определенную плату создаются на подставных лиц, по недействительным паспортам. Их деятельность осуществляется не боле 2-3 месяцев, по расчетным счетам проходят многомиллионные обороты, после чего отчеты в налоговую инспекцию перестают сдаваться (если обще сдавались). К тому же фактически отсутствует вторая сторона по сделке и невозможно применить соответствующие последствия. Положение о том, что хозяйственная операция должна быть заново отражена в бухгалтерском учете обеих сторон после того, как хозяйственный суд применит последствия несоответствующей законодательству сделки, действительно состоявшейся и отраженной в бухгалтерском учете, применимо только в отношении действующих субъектов хозяйствования (редко встречается на практике).

Прежде всего, хотелось бы обратить внимание на сложившуюся судебную практику в отношении деятельности незарегистрированных в установленном порядке субъектов хозяйствования. В данном случае возникает вопрос об условии недействительности сделки, выразившейся в отсутствии правоспособности (дееспособности) юридического лица в момент ее совершения (в том числе вследствие признания недействительными учредительных документов и регистрации субъекта хозяйствования) [20, с 83].

Некоторые специалисты придерживаются иного мнения на этот счет. Они полагают, что действие, совершенное лицом, обладающим гражданской правосубъектностью (физическим или юридическим лицом), с физическими лицами, действующими от имени «юридического лица», не может быть признано сделкой (договором) как таковой, поскольку такое «юридическое лицо» не обладает способностью к совершению сделок и вообще каких-либо действий, имеющих юридическое значение, в том числе и через своих «представителей». Соответственно предмет для обсуждения вопроса о достижении или недостижении в результате такого действия гражданско-правового результата (другими словами, вопроса о действительности дли недействительности сделки) отсутствует.

Нет оснований считать такое действие как сделку между субъектом гражданского права и физическим лицом (физическими лицами), действовавшим (действовавшими) от имени вымышленного (не признаваемого законодательством) лица. Такие (фактические) действия - не более чем обман со стороны одного из участников и заблуждение относительно правовой квалификации совершаемого действия со стороны другого, но никак не сделка.

Обман представляется правильным рассматривать как умышленное введение в заблуждение относительно существа (природы и фактических элементов сделки - предмета сделки, его стоимости, качества), но не элементов, составляющих юридическую конструкцию любой сделки, в отсутствие которых нет сделки как таковой [21, с. 78-79].

При характеристике нарушения земельного законодательства следует рассмотреть Кодекс Республики Беларусь о земле от 23 июля 2008 г. № 425-З.

В соответствии с ним земельные участки, находящиеся в частной собственности, могут являться предметом договоров купли-продажи, мены, дарения, ренты, аренды, ипотеки и переходить по наследству в соответствии с гражданским законодательством с учетом ограничений, установленных настоящим Кодексом, актами Президента Республики Беларусь и иными законодательными актами.

Сделки с земельными участками, находящимися в частной собственности, сделки по предоставлению арендованных земельных участков в субаренду, передаче арендаторами своих прав и обязанностей по договорам аренды земельных участков другим лицам, сделки по предоставлению права аренды земельных участков в залог и внесению права аренды земельных участков в качестве вклада в уставный фонд хозяйственных товариществ и обществ совершаются при сохранении целевого назначения земельных участков, а также при наличии документов, удостоверяющих права на эти участки, и согласия собственника земельного участка - в отношении земельных участков, находящихся в частной собственности.

Договоры купли-продажи, мены, дарения, ренты, аренды, ипотеки земельных участков, находящихся в пожизненном наследуемом владении, постоянном или временном пользовании либо аренде (за исключением договоров субаренды земельных участков), недействительны.

Сделки по предоставлению арендованных земельных участков в субаренду, передаче арендаторами своих прав и обязанностей по договорам аренды земельных участков другим лицам, сделки по предоставлению права аренды земельных участков в залог и внесению права аренды земельных участков в качестве вклада в уставный фонд хозяйственных товариществ и обществ, если за право заключения договора аренды земельного участка, находящегося в государственной собственности, плата не взималась или указанные сделки в отношении земельных участков, находящихся в частной собственности, совершены без согласия собственника земельного участка, недействительны.

Недействительными являются сделки с земельными участками и правами на земельные участки, на которые отсутствуют документы, удостоверяющие права на эти земельные участки.