Історія вчень про державу і право

Строгость в наказаниях более уместна в государствах деспотических, принцип которых страх, чем в монархиях и республи-

ках, которые имеют своим двигателем честь и добродетель.

В государствах умеренных любовь к отечеству, стыд, боязнь порицания заключают в себе обуздывающую силу, которая в состоянии удержать от многих преступлений. Быть уличенным в дурном поступке там будет самым большим наказанием за совершение этого поступка. Поэтому гражданским законам там легче исправлять людей, и они не нуждаются в особенной суровости.

В этих государствах хороший законодатель будет менее заботиться о наказаниях за преступления, чем о предупреждении преступлений; он постарается не столько карать, сколько улучшать нравы.

Китайские писатели постоянно замечали, что усиление казней в их империи всегда предвещало приближение революции. Причина этого явления в том, что казни увеличивались по мере того, как ослабевало действие на нравы.

Опыт показал, что в странах, где наказания не жестоки, они производят на ум гражданина впечатление столь же сильное, как самые жестокие наказания в других странах.

. .. .Вникните в причины всякой распущенности, и вы увидите, что она происходит от безнаказанности преступлений, а не от слабости наказаний.

Последуем природе, которая вместо бича дала человеку стыд, и пусть самая чувствительная часть наказания будет заключаться в позоре быть ему подвергнутым.

Есть два рода испорченности: один, когда народ не соблюдает законов; другой, когда он развращается законами; недуг неизлечимый, ибо причина его в самом лекарстве.

О ТОЧНОМ СООТВЕТСТВИИ МЕЖДУ НАКАЗАНИЕМ И ПРЕСТУПЛЕНИЕМ

Необходимо, чтобы между наказаниями была взаимная гармония, так как лучше избежать большого преступления, чем меньшего; того, что более наносит ущерба обществу, чем того, что менее вредит ему.

В Китае разбойников разрезывают на куски, а воров -- нет: благодаря этому различию там воруют, но не убивают.

...Вследствие того, что люди дурны, закон обязан считать их лучшими, чем они есть.

О РАЗЛОЖЕНИИ ПРИНЦИПОВ ТРЕХ ВИДОВ ПРАВЛЕНИЯ

Разложение каждого правления почти всегда начинается с разложения принципов.

Принцип демократии разлагается не только, когда утрачивается дух равенства, но также и тогда, когда он доводится до крайности, и каждый хочет быть равным тем, которых он избрал в свои правители. В таком случае народ, не выносящий им же самим создаваемых властей, хочет все делать сам: совещаться вместо сената, управлять вместо чиновников и судить вместо судей.

Тогда уж в республике нет места для добродетели.

...Чем значительнее будут казаться народу выгоды, извлекаемые им из своей свободы, тем ближе он будет к моменту, когда придется утратить ее. В среде его образуются мелкие тираны со всеми пороками одного большого. Вскоре все, что осталось от свободы, становится невыносимо тяжким; тогда возвышается один тиран, и народ теряет все, до самых выгод своей испорченности.

Итак, демократия должна избегать двух крайностей: духа неравенства, который ведет ее к аристократии или правлению одного; и духа доведенного до крайности равенства, которое заканчивается деспотизмом одного, столь же неминуемо, как деспотизм одного заканчивается завоеванием.

...Как небо далеко от земли, так дух истинного равенства далек от духа равенства, доведенного до крайности.

В природном состоянии люди рождаются равными, но не могут удержаться в этом равенстве; общество отнимает его у них, и они вновь становятся равными лишь благодаря законам.

Различие между правильной демократией и неправильной заключается в том, что в первой люди равны только как граждане, между тем как во второй они равны еще и как правители, как сенаторы, как отцы, как мужья и как господа.

Естественное место для добродетели -- рядом со свободой; но рядом с крайней свободой она бывает только тогда, когда уже находится рядом с рабством.

Чтобы содержать своих правителей в постоянном подчинении законам, критяне придумали очень своеобразное средство: а именно восстание. Часть граждан возмущалась, обращала в бегство правителей и принимла их обратно под известным условием. Это считалось законным образом действия.

У государства, не утратившего своих принципов, все почти законы хороши; «не жидкость в сосуде испортилась, а самый сосуд испорчен», -- размышляя о богатствах, сказал Эпикур.

О ЗАКОНАХ В ИХ ОТНОШЕНИИ К СИЛЕ ОБОРОНИТЕЛЬНОЙ

Небольшие республики погибают от внешего врага, а большие -- от внутренней язвы.

...Люди избрали... федеративную республику. Это общество обществ, составляющих новое общество, которое может увеличиваться присоединением к нему новых членов. ...Это государство может разрушиться в одной своей стороне, не разрушаясь в другой; союз может разложиться, а члены его остаться независимыми государствами.

О ЗАКОНАХ, УСТАНАВЛИВАЮЩИХ ПОЛИТИЧЕСКУЮ СВОБОДУ В ЕЕ ОТНОШЕНИИ К ГОСУДАРСТВЕННОМУ УСТРОЙСТВУ

Что такое свобода? Свобода есть право делать все, что дозволено законами; и если бы гражданин мог делать то, что этими законами запрещается, то у него не было бы свободы, так как то же самое могли бы делать и прочие граждане.

.. .Известно уже по вековому опыту, что всякий человек, обладающий властью, склонен злоупотреблять ею.

Чтобы не было возможности злоупотреблять властью, необходим такой порядок вещей, при котором различные власти могли бы взаимно сдерживать друг друга.

О ГОСУДАРСТВЕННОМ УСТРОЙСТВЕ АНГЛИИ

В каждом государстве есть три рода власти: власть законодательная, власть исполнительная по предметам, входящим в область права международного, и власть исполнительная, по предметам, относящимся к области права гражданского. ...Последняя власть носит название судебной. ...

Для гражданина политическая свобода есть то душевное спокойствие, которое коренится в убеждении каждого в своей безопасности; и чтобы обладать этой свободой, необходимо такое правление, при котором гражданин не мог бы бояться другого гражданина.

Если власть законодательная и исполнительная будут соединены в одном лице или учреждении, то свободы при этом не будет, так как можно опасаться, что обладающий ими монарх или сенат станут создавать тиранические законы для того, чтобы так же тиранически применять их.

Если (судебная власть) соединена с законодательной властью, то жизнь и свобода граждан окажутся во власти произвола: ибо судья будет законодателем. Если она соединена с исполнительной властью, то судья получает возможность стать угнетателем.

Все погибло бы, если бы в одном и том же лице или учреждении, составленном из сановников или дворян, или из простых людей, были соединены эти три власти: создавать законы, приводить в исполнение общеобязательные постановления и судить преступления или тяжбы частных лиц.

Из трех властей, о которых мы говорили, судебная в известном смысле как бы совсем не власть Это более гарантия, чем политическая власть; за исключением, во всяком случае, федерального суда США (прим. Ш. Монтескье)..

...Если в свободном государстве законодательная власть не должна иметь права останавливать власть исполнительную, то она имеет и должна иметь право рассмотреть, каким образом были приводимы в исполнение созданные ею законы. ...

Исполнительная власть... должна принимать участие в законодательстве своим правом отмены решений, без чего она скоро лишилась бы своих прерогатив. Но она равно погибнет и в том случае, когда законодательная власть стала бы принимать участие в отправлении исполнительной власти.

О ЗАКОНАХ, КОТОРЫЕ УСТАНАВЛИВАЮТ ПОЛИТИЧЕСКУЮ СВОБОДУ В ЕЕ ОТНОШЕНИИ К ГРАЖДАНИНУ

Политическая свобода ...устанавливается... распределением трех властей,.. .в уверенности гражданина в своей безопасности...

Свобода, по отношению к строю, устанавливается только законами и даже законами основными; но по отношению к гражданину она может явиться в силу известных нравов, обычаев, усвоенных примеров и при благоприятном влиянии некоторых гражданских законов. ...

Свобода политическая заключается в нашей безопасности или, по крайней мере, в нашей уверенности, что мы в безопасности.

Эта безопасность всего более подвергается нападениям в уголовных процессах по обвинениям публичного и частного характера. Поэтому свобода гражданина зависит главным образом от доброкачественности уголовных законов.

Свобода торжествует, когда кары, налагаемые уголовными законами, извлекаются ими из особенной природы преступлений. Здесь нет места произволу; наказание уже зависит не от каприза законодателя, но от существа дела, и оно перестает быть насилием человека над человеком.

Есть четыре рода преступлений: к первому роду принадлежат преступления против религии; ко второму -- преступления против нравов; к третьему -- преступления против общественного спокойствия; к четвертому -- преступления против безопасности граждан. Налагаемые за них наказания должны вытекать из природы каждого из этих родов.

В государствах, наиболее дорожащих свободой, существуют законы, дозволяющие нарушить ее против одного, дабы сохранить ее для всех...

О ЗАКОНАХ В ИХ ОТНОШЕНИЯХ К СВОЙСТВАМ КЛИМАТА

Если справедливо, что характер ума и страсти сердца чрезвычайно различны в различных климатах, то законы должны соответствовать и различию этих страстей, и различию этих характеров....

О ЗАКОНАХ В ИХ ОТНОШЕНИИ К ОСНОВНЫМ НАЧАЛАМ, ОБРАЗУЮЩИМ ОБЩИЙ ДУХ, НРАВЫ И ОБЫЧАИ НАРОДА

Многие вещи управляют людьми: климат, религия, законы, правила правления, примеры прошлого, нравы, обычаи, и как результат всего этого образуется общий дух народа.

Чем более усиливается в народе действие одной из этих причин, тем более ослабляется действие прочих.

Законодатель должен сообразовываться с духом народным, если он не противен принципам правления, так как лучше всего мы делаем лишь то, что делается нами свободно и в согласии с нашим природным гением.

Оставьте нас такими, какими мы есть. Наши нескромные качества в соединении с нашим незлобием делают непригодными для нас законы, подавляющие в нас дух общительности.

Чем более народы сообщаются друг с другом, тем легче они изменяют свои обычаи, так как тем чаще они видят друг друга и тем лучше замечают особенности отдельных лиц.

...Законы являются особенными и точно определенными установлениями законодателя, а нравы и обычаи -- установлениями народа вообще. Отсюда следует, что, желая изменить нравы и обычаи, не следует изменять их посредством законов: это показалось бы слишком тираническим; лучше изменять их посредством иных нравов и иных обычаев.

Между законами и нравами есть то различие, что законы определяют более действия гражданина, а нравы -- действия человека....

Обычаи рабского народа составляют часть его рабства; обычаи свободного народа составляют часть его свободы. ...

Законы должны благоприятствовать размножению населения.

О СПОСОБЕ СОСТАВЛЕНИЯ ЗАКОНОВ

...Дух умеренности должен быть духом законодателя. Благо политическое, как и благо нравственное, всегда находятся между двумя пределами...

Что следует иметь в виду при составлении законов? .. .Слог их должен быть сжат. Слог законов должен быть прост. Решения прямые всегда доступнее пониманию решений изысканных, ...Существенное условие -- чтобы слова закона вызывали у всех людей одни и те же понятия.

Если в законе были точным образом определены известные понятия, не следует более возвращаться к выражениям неясным.

Законы не должны впадать в тонкости: они предназначаются для людей посредственных способностей и содержат в себе не искусство логики, а здравые понятия отца семейства. ...

Не следует делать изменений в законе без достаточного к тому основания.

Когда приводится основание к закону, нужно чтобы основание это было достойно закона.

Жан-Жак Руссо

Трактаты Руссо Ж. Ж. Трактаты. - М„ 1969.-С. 151-256.

ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ ДОГОВОРЕ, ИЛИ ПРИНЦИПЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО ПРАВА (1762)

Я хочу исследовать, возможен ли в гражданском состоянии какой-либо принцип управления, основанного на законах и надежного, если принимать людей такими, каковы они, а законы -- такими, какими они могут быть. В этом исследовании я все время буду стараться сочетать то, что разрешает право, с тем, что предписывает выгода, так, чтобы не оказалось никакого расхождения между справедливостью и пользою.

...Человек рождается свободным, но повсюду он в оковах. ...Пока народ принужден повиноваться и повинуется, он поступает хорошо; но если народ, как только получает возможность сбросить с себя ярмо, сбрасывает его, -- он поступает еще лучше; ибо, возвращая себе свободу по тому же праву, по какому ее у него похитили, он либо имеет все основания вернуть ее, либо же вовсе не было оснований ее у него отнимать. Но общественное состояние -- это священное право, которое служит основанием для всех остальных прав. Это право, однако, не является естественным; следовательно, оно основывается на соглашениях. Надо выяснить, каковы эти соглашения. ...

ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ СОГЛАСИИ

Самое древнее из всех обществ и единственное естественное -- это семья. ...Семья -- это, если угодно, прообраз политических обществ, правитель -- это подобие отца, народ -- детей, и все, рожденные равными и свободными, если отчуждают свою свободу, то лишь для своей же пользы. Вся разница в том, что в семье любовь отца к детям вознаграждает его за те заботы, которыми он их окружает, -- в Государстве же наслаждение властью заменяет любовь, которой нет у правителя к своим подданным. ...

Самый сильный никогда не бывает настолько силен, чтобы оставаться постоянно повелителем, если он не превращает своей силы в право, а повиновения ему -- в обязанность. Отсюда--право сильнейшего .. .его возводят в принцип. Но .. .сила не творит право и что люди обязаны повиноваться только властям законным.

Раз ни один человек не имеет естественной власти над себе подобными и поскольку сила не создает никакого права, то, выходит, что основою любой законной власти среди людей могут быть только соглашения. .. .Слова рабство и право противоречат друг другу; они взаимно исключают друг друга.

...У людей ...нет иного средства самосохранения, как, объединившись с другими людьми, образовать сумму сил, способную преодолеть противодействие, подчинить эти силы одному движителю и заставить их действовать согласно. .. .Общественное соглашение. .. сводится к следующим положениям: Каждый из нас передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все свои силы, и в результате для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого. .. .Это Целое получает в результате такого акта свое единство, свое общее Я, свою жизнь и волю. Это лицо юридическое, образующееся следовательно в результате объединения всех других, некогда именовалось Гражданскою общиною, ныне же именуется Республикою, или Политическим организмом: его члены называют этот Политический организм Государством, когда он пассивен, Сувереном, когда он активен, Державою -- при сопоставлении его с ему подобными. Что до членов ассоциации, то они в совокупности получают имя народа, а в отдельности называются гражданами как участвующие в верховной власти, и поданными как подчиняющиеся законам Государства.

Из этой формулы видно, что акт ассоциации содержит взаимные обязательства всего народа и частных лиц и что каждый индивидуум, вступая, так сказать, в договор с самим собой, оказывается принявшим двоякое обязательство, именно: как член суверена в отношении частных лиц и как член Государства по отношению к суверену.

О ГРАЖДАНСКОМ СОСТОЯНИИ

...По Общественному договору человек теряет свою естественную свободу и неограниченное право на то, что его прельщает и чем он может завладеть; приобретает же он свободу гражданскую и право собственности на все то, чем обладает. ...Надо точно различать естественную свободу, границами которой является лишь физическая сила индивидуума, и свободу гражданскую, которая ограничена общей волей...

О ВЛАДЕНИИ ИМУЩЕСТВОМ

...Государство является в отношении своих членов хозяином всего их имущества в силу Общественного договора, который в Государстве служит основою всех прав; но для других Держав Государство является таковым лишь по праву первой заимки, перешедшему к нему от отдельных лиц. ...Община, принимая зем-

Ли частных лиц, вовсе не отбирает у них эти земли, -- она лишь обеспечивает этим лицам законное владение ими, превращая захват в подлинное право, а пользование в собственность.

...Первоначальное соглашение не только не уничтожает естественное равенство людей, а, напротив, заменяет равенством как личностей и перед законом все то неравенство, которое внесла природа в их физическое естество; и хотя люди могут быть неравны по силе или способностям, они становятся все равными в результате соглашения и по праву.

О ТОМ, ЧТО СУВЕРЕНИТЕТ НЕОТЧУЖДАЕМ

Первым и самым важным следствием из установленных выше принципов является то, что одна только общая воля может управлять силами Государства в соответствии с целью его установления, каковая есть общее благо.

...Я утверждаю, следовательно, что суверенитет, который есть только осуществление общей воли, не может никогда отчуждаться и что суверен, который есть не что иное, как коллективное существо, может быть представляем только самим собой. Передаваться может власть, но никак не воля. ...

О ТОМ, ЧТО СУВЕРЕНИТЕТ НЕДЕЛИМ

В силу той же причины, по которой суверенитет неотчуждаем, он неделим. .. .Но наши политики, не будучи в состоянии разделить суверенитет в принципе его, разделяют суверенитет в его проявлениях. Они разделяют его на силу и на волю, на власть законодательную и на власть исполнительную; на право облагать налогами, отправлять правосудие, вести войну. ...

МОЖЕТ ЛИ ОБЩАЯ ВОЛЯ ЗАБЛУЖДАТЬСЯ

Из предыдущего следует, что общая воля неизменно направлена прямо к одной цели и стремится всегда к пользе общества, но из этого не следует, что решения народа имеют всегда такое же верное направление. Люди всегда стремятся к благу, но не всегда видят, в чем оно, народ не подкупишь, но часто его обманывают... Предосторожности пригодны для того, чтобы просветить общую волю, дабы народ никогда не ошибался.

О ГРАНИЦАХ ВЕРХОВНОЙ ВЛАСТИ СУВЕРЕНА

.. .Подобно тому, как природа наделяет каждого человека неограниченной властью над всеми членами его тела, общественное соглашение дает Политическому организму неограниченную власть над всеми его членами, и вот эта власть, направляемая общей волей, носит, как я сказал, имя суверенитета. ...Общественное соглашение устанавливает между гражданами такого рода равенство, при котором все они принимают на себя обязательства на одних и тех же условиях и все должны пользоваться одинаковыми правами. ...Верховная власть, какой бы неограниченной, священной, неприкосновенной она ни была, не переступает и не может переступать границы общих соглашений, и что каждый человек может всецело распоряжаться тем, что ему эти соглашения предоставили из его имущества и его свободы; так что суверен никак не вправе наложить на одного из подданных большее бремя, чем на другого. Ибо тогда спор между ними приобретает частный характер и поэтому власть суверена здесь более не компетентна. ...

Общественный договор имеет своей целью сохранение договаривающихся. ...В хорошо управляемом Государстве казней мало не потому, что часто даруют помилование, а потому, что здесь мало преступников; в Государстве, клонящемся к упадку, многочисленность преступлений делает их безнаказанными. ...

О ЗАКОНЕ

Общественным соглашением мы дали Политическому организму существование и жизнь; сейчас речь идет о том, чтобы при помощи законодательства сообщить ему движение и наделить волей. Всякая справедливость -- от Бога, Он один -- ее источник; но если бы мы умели получать ее с такой высоты, мы бы не нуждались ни в правительстве, ни в законах.

...Когда весь народ выносит решение, касающееся всего народа, ...тогда сущность того, о чем выносится решение, имеет общий характер так же, как и воля, выносящая это решение. Этот именно акт я и называю законом. .. .Раз в Законе должны сочетаться всеобщий характер воли и таковой же ее предмета, то все распоряжения, которые самовластно делает какой-либо частный человек, кем бы он ни был, никоим образом законами не являются. Даже то, что приказывает суверен по частному поводу, -- это тоже не закон, а декрет; и не акт суверенитета, а акт магистратуры.

Таким образом, я называю Республикою всякое Государство, управляемое посредством законов, каков бы ни был при этом образ управления им; ибо только тогда интерес общий правит Государством и общее благо означает нечто. Всякое Правление посредством законов есть республиканское...

Для того, чтобы открыть наилучшие правила общежития, подобающие народам, нужен ум высокий, который видел бы все страсти людей и не испытывал ни одной из них; который не имел бы ничего общего с нашей природой, но знал ее в совершенстве; чье счастье не зависило бы от нас, но кто согласился бы все же заняться нашим счастьем; наконец, такой, который, уготовляя себе славу в отдаленном будущем, готов был бы трудиться в одном веке, а пожинать плоды в другом. Потребовались бы Боги, чтобы дать законы людям. ...

Законодатель -- во всех отношениях человек необыкновенный в Государстве. .. .Это -- должность особая и высшая, не имеющая ничего общего с властью человеческой. Ибо если тот, кто повелевает людьми, не должен властвовать над законами, то и тот, кто властвует над законами, также не должен повелевать людьми.

Когда Ликург давал законы своему отечеству, он начал с того, что отрекся от царской власти. В большинстве греческих городов существовал обычай поручать составление законов чужестранцам. .. .Вот почему тот, кто составляет законы, не имеет, следовательно, или не должен иметь какой-либо власти их вводить; народ же не может, даже при желании, лишить себя этого непередаваемого права, ибо, согласно первоначальному соглашению, только общая воля налагает обязательства на частных лиц. ...

Юность -- не детство. У народов, как и у людей, существует пора юности или, если хотите, зрелости, которой следует дождаться, прежде чем подчинять их законам. ...Русские никогда не станут истинно цивилизованными, так как они подверглись цивилизации чересчур рано. Петр обладал талантами подражательными, у него не было подлинного гения, того, что творит и создает все из ничего. Кое-что из сделанного им было хорошо, большая часть была не к месту. Он понимал, что его народ был диким, но совершенно не понял, что он еще не созрел для уставов гражданского общества.'...Он хотел сначала создать немцев, англичан, когда надо было начать с того, чтобы создавать русских. Он помешал своим подданным стать когда-нибудь тем, чем они могли бы стать, убедив их, что они были тем, чем они не являются.

Подобно тому, как природа установила границы роста для хорошо сложенного человека, за пределами которых она создает уже лишь великанов или карликов, так и для наилучшего устройства Государства есть свои границы протяженности, которою оно может обладать. ...Для всякого Политического организма есть свой максимум силы, который он не может превышать и от которого он, увеличиваясь в размерах, часто отдаляется. Чем более растягивается связь общественная, тем более она слабеет; и вообще Государство малое относительно сильнее большого.

О РАЗЛИЧНЫХ СИСТЕМАХ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВ

...Здоровое и прочное устройство --- это первое, к чему следует стремиться; и должно больше рассчитывать на силу, порожденную хорошим образом правления, нежели на средства, даваемые большой территорией.

Если попытаться определить, в чем именно состоит то наибольшее благо всех, которое должно быть целью всякой системы законов, то окажется, что оно сводится к двум главным вещам: свободе и равенству. К свободе -- поскольку всякая зависимость от частного лица настолько же уменьшает силу Государства; к равенству, потому что свобода не может существовать без него. ...Именно потому, что сила вещей всегда стремится уничтожить равенство, сила законов всегда и должна стремиться сохранить его.

Чтобы упорядочить целое, или придать наилучшую форму государству, следует принять во внимание различные отношения. Во-первых, ... -- суверена к Государству. .. .Законы, управляющие этими отношениями, носят название политических законов и именуются также основными законами -- не без известных причин, если эти законы мудрые.

Второе отношение-- это отношение членов между собой или же ко всему Организму. .. .Третий вид отношений между человеком и Законом, именно: между ослушанием и наказанием. А это отношение ведет к установлению уголовных законов, которые в сущности не столько представляют собой особый вид законов, сколько придают силу другим законам.

К этим трем родам законов добавляется четвертый, наиболее важный из всех; эти законы запечатлены не в мраморе, не в бронзе, но в сердцах граждан; они-то и составляют подлинную сущность Государства; они изо дня в день приобретают новые силы; когда другие законы стареют или слабеют, они возвращают их к жизни или восполняют их, сохраняют народу дух его первых установлений и незаметно заменяют силою привычки силу власти. Я разумею нравы, обычаи и, особенно, мнение общественное. ...Политические законы, составляющие форму Правления, есть единственный род законов. ...

У Политического организма -- те же движители: в нем также различают силу и волю: эту последнюю под названием законодательной власти, первую -- под названием власти исполнительной. Ничто в нем не делается или не должно делаться без их участия.

О ПРАВИТЕЛЬСТВЕ ВООБЩЕ

Мы видели, что законодательная власть принадлежит народу и может принадлежать только ему. ...Исполнительная власть, напротив, не может принадлежать всей массе народа как законодательнице или суверену, так как эта власть выражается лишь в актах частного характера, которые вообще не относятся к области Закона, ни, следовательно, к компетенции суверена...

Что же такое Правительство? Посредствующий организм, установленный для сношений между подданными и сувереном, уполномоченный проводить в исполнение законы и поддерживать свободу как гражданскую, так и политическую.

...Разные виды или формы Правительства различают по числу членов, которые их составляют...

РАЗДЕЛЕНИЕ ПРАВЛЕНИЙ

Суверен может, во-первых, вручить Правление всему народу или большей его части. ...Этой форме Правления дают название демократии.

Или же он может сосредоточить Правление в руках малого числа... и такая форма носит название аристократии.

Наконец, он может сконцентрировать все правление в руках единственного... Эта форма наиболее обычна и называется монархией или королевским Правлением... .Из сочетания этих трех форм может возникнуть множество форм смешанных, из которых каждая способна дать новые, сочетаясь с простыми формами. ...

Собственно говоря, отдельные виды Правления в чистом виде не существуют. ...Не всякая форма правления пригодна для всякой страны. ...Правление, при котором народ уменьшается в числе и оскудевает, есть худшее. Счетчики, теперь дело за вами: считайте, измеряйте, сравнивайте.

Политический организм, так же, как и организм человека, начинает умирать с самого своего рождения и несет в себе самом причины своего разрушения. Но и тот и другой могут иметь сложение более или менее крепкое и способное сохранить этот организм на более или менее длительный срок. Организм человека__

это произведение природы; устройство Государства -- это произведение искусства. От людей не зависит продление срока их жизни; от них зависит продлить жизнь Государства настолько, сколь еще возможно, дав ему наилучшее устройство, какое только оно может иметь.

О ДЕМОКРАТИИ

Тот, кто создает Закон, знает лучше всех, как этот Закон должен приводиться в исполнение и истолковываться. Итак, казалось бы, не может быть лучшего государственного устройства, чем то, в котором власть исполнительная соединена с законодательной. Но именно это и делает такое Правление в некоторых отношениях непригодным, так как при этом вещи, которые должны быть разделяемы, не разделяются, и государь и суверен, будучи одним и тем же лицом, образуют, так сказать. Правление без Правительства.

Неправильно, чтобы тот, кто создает законы, их исполнял или чтобы народ как целое отвлекал свое внимание от общих целей, дабы обращать его на предметы частные. Ничего нет опаснее, как влияние частных интересов на общественные дела, и злоупотребления, допускаемые Правительством при применении законов,__

это беда меньшая, нежели подкуп законодателя -- это неизбежное последствие существования частных расчетов. (...)

Если брать этот термин в точном его значении, то никогда не существовала подлинная демократия и никогда таковой не будет. Противно естественному порядку вещей, чтобы большое число управляло, а малое было управляемым. Нельзя себе представить, чтобы народ все свое время проводил в собраниях, занимаясь общественными делами, и легко видеть, что он не мог бы учредить для этого какие-либо комиссии, чтобы не изменилась и форма управления. (...)

КАК ПОДДЕРЖИВАЕТСЯ ВЕРХОВНАЯ ВЛАСТЬ СУВЕРЕНА

Суверен, не имея другой силы, кроме власти законодательной, действует только посредством законов; а так как законы суть лишь подлинные акты общей воли, то суверен может действовать лишь тогда, когда народ в собраньи. Народ в собраньи, скажут мне,-- какая химера! Это химера сегодня, но не так было две тысячи лет тому назад. Изменилась ли природа людей? (...)

ПРОДОЛЖЕНИЕ

Как только весь народ на законном основании собрался в качестве суверена, всякая юрисдикция Правительства прерывается, исполнитель- ная власть временно отрешается, и личность последнего гражданина становится столь же священной и неприкосновенной, как личность первого магистрата, ибо там, где находится представляемый, нет более представителей. (...)

Но между властью суверена и самовластным Правительством иногда встает посредствующая власть, о которой надо сказать отдельно.

О ДЕПУТАТАХ ИЛИ ПРЕДСТАВИТЕЛЯХ

(...) Охлаждение любви к отечеству, непрерывное действие частных интересов, огромность Государств, завоевания, злоупотребление Властью натолкнули на мысль о Депутатах, или Представителях народа в собраниях нации. Это то, что в некоторых странах смеют называть Третьим сословием. Таким образом, частные интересы двух сословий поставлены на первое и второе места; интересы всего общества--лишь на третьем.

Суверенитет не может быть представляем по той причине, по которой он не может быть отчуждаем. Он заключается, в сущности, в общей воле, а воля никак не может быть представляема; или это она, или это другая воля, среднего не бывает. Депутаты народа, следовательно, не являются и не могут являться его представителями; они лишь его уполномоченные; они ничего не могут постановлять окончательно. Всякий закон, если народ не утвердил его непосредственно сам, недействителен; это вообще не закон. Английский народ считает себя свободным: он жестоко ошибается. Он свободен только во время выборов членов Парламента: как только они избраны -- он раб, он ничто. Судя по тому применению, которое он дает своей свободе в краткие мгновения обладания ею, он вполне заслуживает того, чтобы он ее лишился.

Понятие о Представителях принадлежит новым временам; оно досталось нам от феодального правления, от этого вида Правления, несправедливого и нелепого, при котором род человеческий пришел в упадок, а звание человека было опозорено. В древних Республиках и даже в монархиях народ никогда не имел Представителей; само это слово было неизвестно. (...)

СПОСОБЫ ПРЕДУПРЕЖДАТЬ ЗАХВАТ ВЛАСТИ

(...) Периодические собрания, о которых я говорил выше, способны предупредить или отсрочить это несчастье, особенно когда не требуется каких-либо формальностей для их созыва; ибо тогда государь не может им воспрепятствовать, не показав себя открыто нарушителем законов и врагом Государства.

Открытие этих собраний, которые имеют целью лишь поддержание Общественного договора, всегда должно производиться посредством двух предложений, которые нельзя никогда опускать и которые ставятся на голосование в отдельности.

Первое: Угодно ли суверену сохранить настоящую форму Правления.

Второе: Угодно ли народу оставить управление в руках тех, на кого оно в настоящее время возложено.

Я предполагаю здесь то, что, думаю, уже доказал, именно: не существует в Государстве никакого основного закона, который не может быть отменен, не исключая даже и общественного соглашения. Ибо если бы все граждане собрались, чтобы расторгнуть это соглашение с общего согласия, то можно не сомневаться, что оно было бы вполне законным образом расторгнуто. (...)

Чезаре Беккаріа

О преступлениях и наказаниях (1764) Беккариа Ч. О преступлениях и наказаниях //Антология мировой правовой мысли. Т. III.-С. 154-164.

ВВЕДЕНИЕ

(...) Вчитываясь в историю, мы убеждаемся, что законы, хотя они по существу не что иное как договоры свободных людей или по крайней мере должны быть таковыми, служат в основном инструментом выполнения желаний ничтожного меньшинства или же удовлетворения случайной и преходящей потребности. Но никогда еще законы не были результатом объективного исследования человеческой природы, что позволило бы сконцентрировать с их помощью усилия большинства людей для достижения единой цели и рассматривать эту цель исключительно как наивысшее счастье для максимально большего числа людей. (...)

§ I. ПРОИСХОЖДЕНИЕ НАКАЗАНИЙ

Законы суть условия, на которых люди, существовавшие до того независимо и изолированно друг от друга, объединились в общество. Устав воевать и радоваться бесполезной и хрупкой свободе, прочность которой никто не гарантировал, они поступились частью ее, чтобы пользоваться ею сообща, спокойно и безопасно. Совокупность всех частей свободы, пожертвованных на общее благо, составила верховную власть народа, а суверен стал законным ее хранителем и распорядителем. (...)

§ II. ПРАВО НАКАЗАНИЯ

Любое наказание, не продиктованное крайней необходимостью, является, по словам великого Монтескье, актом насилия. Данное утверждение может быть выражено в более общей форме следующим образом: всякое проявление власти человека над человеком, которое не вызвано крайней необходимостью,--тирания. Таким образом, право верховной власти наказывать за преступления основано на необходимости защищать вверенное ей общественное благо от узурпации его частными лицами. И чем больше обеспечивается священное и нерушимое право на безопасность, чем надежнее гарантия свободы граждан со стороны государства, тем наказание справедливее. И если мы обратимся к природе человека, то обнаружим, что в ней заложены те же основные принципы, которые подтверждают неотъемлемость права верховной власти наказывать за преступления. Нельзя надеяться на существенное улучшение морали, если политика, проводимая в нравственной сфере, не опирается на вечные чувства, присущие человеческой природе. И любой закон, идущий вразрез с этими чувствами, неизбежно столкнется с противодействием, которое в конце концов окажется сильнее. (...)

§ III. ВЫВОДЫ

Первый вывод заключается в том, что наказания за преступления могут быть установлены только законом. Назначать их правомочен лишь законодатель, который олицетворяет собой все общество, объединенное общественным договором. Ни один судья (являясь членом данного общества) не может в соответствии с принципом справедливости самолично выносить решения о наказании другого члена того же общества. Наказание более суровое, чем предписанное законом, справедливо, но это уже другое наказание. И, следовательно, судья не может, даже под предлогом ревностного служения общественному благу, увеличивать меру установленного в законе наказания гражданину, нарушившему этот закон.

Второй вывод состоит в том, что каждый член общества связан с этим обществом. А оно в свою очередь равным образом связано с каждым из своих членов договором, обязывающим в силу своей природы обе стороны. (...)

Третий вывод касается жестокости наказаний. Если бы даже удалось доказать, что жестокость наказаний не противоречит непосредственно общественному благу и самой цели предупреждения преступлений, что она лишь бесполезна, то и в этом случае жестокость не только явилась бы отрицанием завоеваний в области морали просвещенного разума, предпочитающего царить среди свободных людей, а не скопища рабов, жестокосердие которых увековечено постоянным страхом, но и справедливости, и самой сути общественного договора.

§ IV. ТОЛКОВАНИЕ ЗАКОНОВ

Четвертый вывод. Судьям не может принадлежать право толковать уголовные законы исключительно в силу того, что они не являются законодателями. Судьи не получили законы в наследство от наших предков как традицию или завет, которые не оставляют потомкам ничего другого, кроме повиновения. Наоборот, они получают их от живого общества или суверена, его представляющего, как хранителя результатов всеобщего волеизъявления своих современников. (...)

Кто же, таким образом, наделен правом толковать законы? Суверен, как хранитель совокупной воли подданных. (...)

По поводу всякого преступления судья должен построить правильный силлогизм, в котором большой посылкой служит общий закон, а малой -- конкретный поступок, противоречащий или соответствующий закону; заключение--оправдание или наказание.

Если же судья по принуждению или по собственной воле построит не один, а два силлогизма, то тем самым он откроет лазейку неопределенности.

Нет ничего опаснее банальной истины, предписывающей руководствоваться духом закона, что является иллюзорной преградой на пути потока мнений. (...) Каждый человек имеет свою личную точку зрения, которая меняется со временем. Так что дух закона был бы подвержен, следовательно, влиянию хорошей или дурной логики судьи, нормальной или плохой работе его желудка, зависел бы от силы обуревающих его страстей, от его слабостей и от его отношения к потерпевшему. Словом, от малейших причин, способных вызвать в человеческой душе, подверженной постоянным колебаниям, искаженный образ любого исследуемого предмета. Поэтому-то мы видим, как судьба играет человеком при рассмотрении его дела различными судами. И жизнь несчастного приносится в жертву из-за ошибочных выводов или мимолетных капризов судьи, который уверен в правомерности принимаемого им решения на основе хаотичных представлений, витающих в его мозгу. Поэтому-то мы видим, что одни и те же преступления в тех же самых судах по-разному наказываются в разное время. Причина этого заключается в том, что судьи не прислушиваются к постоянному и отчетливому гласу закона, а идут на поводу у толкования, ошибающегося и непостоянного. Недостатки, связанные с точным следованием букве уголовного закона, ничтожны по сравнению с недостатками, называемыми толкованием. (...)

Строго соблюдая закон, граждане обретают личную безопасность, что справедливо, поскольку ради этого люди объединяются в общество; и полезно, поскольку в этом случае предоставляется возможность точно просчитать неудобства противоправного поведения. (...)

§ V. ТЕМНОТА ЗАКОНОВ

Если толкование законов--зло, то их темнота, заставляющая прибегать к толкованию, не меньшее зло. И это зло будет гораздо опаснее, если законы написаны на языке, чуждом народу. Будучи не в состоянии судить о степени своей свободы или свободы своих сограждан, гражданин попадает в зависимость от кучки посвященных, поскольку такой язык законов, непонятный народу, превращает кодекс из книги, всеми почитаемой и всем доступной, в книгу, квазичастную и доступную лишь для узкого круга лиц. (...)

Чем больше будет число понимающих и читающих священную книгу законов, тем меньше будет преступлений, поскольку совершенно очевидно: невежество и отсутствие ясного представления о наказаниях способствуют необузданности страстей. (...)

§ VI. СОРАЗМЕРНОСТЬ МЕЖДУ ПРЕСТУПЛЕНИЯМИ И НАКАЗАНИЯМИ

В интересах всего общества не только добиться прекращения совершения преступлений вообще, но и свести к минимуму совершение наиболее тяжких из них. Поэтому эффективность мер, препятствующих совершению преступлений, должна быть тем выше, чем опаснее преступление для общественного блага и чем сильнее побудительные мотивы к совершению преступления. Следовательно, суровость наказания должна зависеть от тяжести преступления. (...)

Расширение государственных границ сопровождается усилением хаоса в той же мере, в которой происходит ослабление национального чувства. Отсутствие порядка в обществе стимулирует также и преступность в той мере, в какой это выгодно частным интересам, что является причиной постоянного роста потребности и ужесточении наказаний. (...)

На первом месте стоят нарушения, наносящие вред непосредственно обществу, а на последнем--самые незначительные нарушения прав частного лица. (...)

Если одно и то же наказание предусмотрено в отношении двух преступлений, наносящих различный вред обществу, то ничто не буде!

(...) Настоящим мерилом преступлений является вред, причиненный ими обществу.

(...) Некоторые преступления чреваты уничтожением непосредственно самого общества или того, кто это общество олицетворяет. Другие являются посягательством на личную безопасность граждан, их имущество или честь. Третьи представляют собой противоправные действия или воздержание от действий, которые закон запрещает гражданам ввиду того, что эти действия или бездействия представляют угрозу для общественного блага. Первые из упомянутых преступлений наиболее опасны, так как наносят наибольший вред. Я называю их «оскорблением величества».

(...) Затем следуют преступления против личности. Поскольку гарантия безопасности частных лиц является первоочередной

272

задачей любой законно созданной ассоциации, то нарушение неотъемлемого права каждого гражданина на безопасность не может не повлечь за собой одного из самых суровых наказаний, установленных законом.

(...) Посягательство на жизнь и свободу граждан является одним из тягчайших преступлений. В этом же ряду стоят убийства и кражи, совершаемые не только простолюдинами, но и лицами высших сословий, а также самими властями, поскольку их влияние обладает значительно большей силой воздействия и охватывает более широкий круг людей. И если преступления такого рода, совершаемые высшими сословиями и власть имущими, остаются безнаказанными, то это убивает в подданных чувство справедливости и чувство долга. Их заменяет вера в право сильного, что одинаково опасно как для тех, кто такое право применяет, так и для тех, кто от него страдает. (...)

§ XI. ОБ ОБЩЕСТВЕННОМ СПОКОЙСТВИИ

(...) К третьему виду преступлений относятся нарушения общественного спокойствия граждан, такие, как шум и драки в общественных местах и на улицах, предназначенных для торговли и передвижения граждан, подстрекательские речи, возбуждающие страсти любопытной толпы, которая воспламеняется тем легче, чем многочисленнее аудитория.

(...) Ночное освещение за государственный счет, стража в различных городских кварталах, простые и нравственные религиозные проповеди в безмолвии и тиши храмов, охраняемых государством, речи в поддержку частных и общественных интересов в народных собраниях, парламентах или в резиденции высшего лица в государстве -- все это действенные средства для предупреждения опасных волнений народных страстей. Они являются основной охранительной функцией властей государства. (...)

Если бы я, защищая права людей и необозримой истины, помог бы спасти от мучительной и ужасной смерти хоть одну несчастную жертву тирании или столь же пагубного невежества, то благословение и слезы радости лишь одного невинного служили бы мне утешением за людское презрение.

§ XII. ЦЕЛЬ НАКАЗАНИЙ

(...) Целью наказания является не истязание и доставление мучений человеку и не стремление признать несовершившимся преступление, которое уже совершено.... Цель наказания заключается только в том, чтобы воспрепятствовать виновному вновь нанести вред обществу и удержать других от совершения того же. Поэтому следует употреблять только такие наказания, которые при сохранении соразмерности с преступлениями производили бы наиболее сильное и наиболее длительное впечатление на душу людей и были бы наименее мучительными для тела преступника.

§ XIII. О СВИДЕТЕЛЯХ

(...) Доверие свидетелю уменьшается в прямой зависимости от враждебных, дружеских или иных отношений между свидетелем и обвиняемым в преступлении. Необходимо иметь более одного свидетеля, так как если один утверждает что-либо, а другой то же самое отрицает, то нет ничего достоверного. И в этом случае следует отдать предпочтение правилу, согласно которому в отношении каждого действует презумпция невиновности.

§ XVI. О ПЫТКЕ

(...) Никто не может быть назван преступником до вынесения при говора суда. Общество также не может лишить его своей защиты до тех пор, пока не принято решение о том, что он нарушил условия, которые ему эту защиту гарантировали. Таким образом, какое другое право, кроме права силы, наделяет судью властью наказывать гражданина до того, как установлен факт его виновности или невиновности? Не нова следующая дилемма: доказано преступление или нет. Если доказано, то оно подлежит наказанию исключительно в соответствии с законом и пытки излишни, так как признание обвиняемого уже не требуется. В случае если нет твердой уверенности в том, что преступление совершено, нельзя подвергать пытке невиновного, ибо, согласно закону, таковым считается человек, преступления которого не доказаны. Кроме того, было бы нарушением всех норм требовать от человека, чтобы он был одновременно и обвинителем самому себе, и обвиняемым, чтобы истина добывалась с помощью физической боли, как будто она коренится в мускулах и жилах несчастного. Такой подход -- верное средство оправдать физически крепких злоумышленников и осудить слабых невиновных. Таковы роковые недостатки этого так называемого критерия истины, достойного каннибалов, который даже римляне, сами варвары во многих отношениях, применяли только к рабам, жертвам чрезвычайно превозносимой, но жестокой воинской доблести.

(...) Пытка отменена в Швеции. Она отменена и одним из мудрейших монархов Европы. Он возвел философию на престол и стал другом-законодателем для своих подданных. Он сделал их равными и свободными, зависящими только от законов. И это единственный вид равенства и свободы, которых разумные люди могут требовать при настоящем положении вещей.

§ XIX. НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНОСТЬ НАКАЗАНИЙ

Чем быстрее следует наказание за совершенное преступление и чем ближе оно к нему, тем оно будет справедливее и эффективнее. Я говорю справедливее, так как это избавляет обвиняемого от бесплодных и жестоких мучений, связанных с неопределенностью ожидания, которое усиливается воображением и ощущением собственного бессилия что-либо предпринять. Справедливее еще и потому, что лишение свободы, будучи само по себе наказанием, не может предшествовать приговору, если только это не продиктовано необходимостью. Предварительное заключение, следовательно, является лишь простым задержанием гражданина до признания его судом виновным, и, поскольку такое задержание является по сути наказанием, оно должно быть непродолжительным и максимально легким. Минимальные сроки задержания определяются временем рассмотрения дела и очередностью. (...) В целом суровость наказания и последствия преступления должны производить наиболее сильное впечатление на других и в минимальной степени отражаться на обвиняемом, ибо общество не может называться правовым, если оно не признает незыблемого принципа: люди решили объединиться, чтобы избавить себя в максимальной степени от страданий. (...)

Наказание должно в максимальной степени соответствовать природе преступления. Это соответствие позволяет довольно легко соотнести побудительные мотивы к свершению преступления с отвращающим эффектом наказания. В результате душа отдаляется от преступления и направляется к цели, противоположной той, к которой его влекла соблазнительная мысль о нарушении закона.

§ XX. НАСИЛИЯ

Одни преступления являются преступлениями против личности, другие--против имущества. Первые подлежат наказаниям телесным: и ни знатный, ни богатый не должны иметь возможности откупиться деньгами за преступления против людей незнатных и бедных. Иначе богатство, которое благодаря защите законов стало наградой за трудолюбие, превратилось бы в питательную среду тирании. Свобода кончается там, где законы допускают, что в ряде случаев человек перестает быть личностью и становится вещью: там оказывается, что влиятельные люди прилагают энергичные усилия, чтобы из всей совокупности гражданских правоотношений приоритет получили те, которые закон регулирует в их интересах. (...)

§ XXI. НАКАЗАНИЯ ДЛЯ ДВОРЯН

(...) Наказания должны быть одинаковы как для первого, так и для последнего из граждан. Всякое различие по сословному признаку или по богатству предполагает для своего узаконения существование предварительного равенства, основанного на законах, одинаковых для всех подданных. Нам следует исходить из предположений, что люди, отрекшись от своего врожденного стремления к единовластию, заявили: «Пусть более трудолюбивый будет пользоваться большими почестями, а его потомки будут купаться в лучах его славы; но более счастливый или более заслуженный и почитаемый, хотя и лелеет надежду на получение большего, должен бояться, как и другие, нарушить те договоры, которые возвысили его над другими». Правда, такого рода решения не исходили от какого- либо законодательного собрания всего рода человеческого, но они коренятся в вечной и неизменной природе вещей. (...) Тому, кто скажет мне, что одно и то же наказание для дворянина и простолюдина в действительности не является таковым, как по причине различий в воспитании, так и в связи с бесчестием, бросающим тень на знатную семью, я отвечу, что не утонченность виновного, а ущерб, нанесенный им обществу, служит критерием для наказания. Причем ущерб, нанесенный обществу, значительнее, если он нанесен лицом более привилегированным. (...)

§ XXII. КРАЖИ

Кражи, совершаемые без применения насилия, должны караться денежным штрафом. Кто хочет обогащаться за счет других, должен отдать часть своего. Но так как кражи обычно являются следствием нищеты и отчаяния, это преступление распространено главным образом среди той несчастной части человечества, которой право собственности (ужасное и, может быть, не необходимое право) не оставило в жизни ничего иного, кроме нищенского существования. Но подвергнутых денежным штрафом больше действительно виновных в совершении преступлений. И, следовательно, лишаются также куска хлеба и невиновные, чтобы отдать его злоумышленникам. Поэтому наиболее целесообразным наказанием за кражу был бы тот единственный вид лишения свободы, который можно назвать справедливым, а именно -- временное лишение свободы лица, совершившего кражу, и передача как его самого, так и его мускульной силы в распоряжение общества, чтобы вознаградить это последнее полной от него зависимостью за противоправное нарушение в одностороннем порядке общественного договора. (...)