Нормативное содержание принципов международного уголовного права

3. Виновным в преступлении признается лишь лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности.

4. Деяние, совершенное по неосторожности, признается преступлением только в том случае, когда это специально предусмотрено соответствующей статьей Особенной части Кодекса" (ст. 19 УК РК).

При этом, по смыслу уголовного права, преступлением, совершенным умышленно, признается "деяние, совершенное с прямым или косвенным умыслом". Прямой умысел имеет место тогда, когда лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность общественно опасных последствий и желало их наступления. Косвенный же умысел имеет место тогда, когда лицо осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность наступления общественно опасных последствий, не желало, но сознательно допускало наступление этих последствий либо относилось к ним безразлично (ст. 20 УК РК).

Преступлением, совершенным по неосторожности, в соответствии со статьей 21 УК РК признается деяние, совершенное по:

1) самонадеянности, когда лицо предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), но без достаточных к тому оснований легкомысленно рассчитывало на предотвращение этих последствий;

2) небрежности, когда лицо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий своих действий (бездействия), хотя при должной внимательности и предусмотрительности должно было и могло предвидеть эти последствия.

Если в результате совершения умышленного преступления причиняются тяжкие последствия, которые по закону влекут более строгое наказание и которые не охватывались умыслом лица, уголовная ответственность за такие последствия наступает только в случае, если лицо предвидело возможность их наступления, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение, или в случае, если лицо не предвидело, но должно и могло предвидеть возможность наступления этих последствий. В целом такое преступление признается совершенным умышленно (ст. 22 УК РК).

Особенностью принципа вины в международном уголовном праве, на наш взгляд, можно признать то, что вина является обязательным субъективным свойством международного противоправного деяния. По своему содержанию вина представляет собой психическое отношение субъекта преступления к общественно опасному действию (бездействию) и к общественно опасным последствиям такового. Без вины не может быть ни преступления, ни наказания (Nullum crimen, nulla poena sine culpa).

Как правило, уголовное право употребляет термины "вина" и "виновность" как синонимы, выражающие только психическое отношение лица к содеянному в виде умысла либо неосторожности. По мнению Н.Н. Полянского, понятия "вина" и "виновность" представляют собой не наименование двух различных институтов, а только различные термины для выражения единого понятия… "Различение понятия "вины" и "виновности" в итоге приводит к социалистическому различению материально-правового и процессуального понятия, обозначаемого или термином "вина" или термином "виновность", что решительно противоречит практически целесообразному требованию, чтобы каждое понятие использовалось по возможности в одном и том же значении как в теории, так и в практике его применения" [40].

Требование виновного совершения объективно общественно опасного деяния носит принципиальный характер. Без умысла либо неосторожности объективно вредное поведение человека оказывается сродни действию природных сил или агрессии животных. Минуя виновную осознанность лица, детерминантами ущерба становятся внешние силы. Невиновное причинение вреда в уголовном праве называется "случаем" или "казусом". Вина включена в основание уголовной ответственности как обязательная подсистема таковой [25].

В соответствии со статьей 23 Уголовного кодекса Республики Казахстан деяние признается совершенным невиновно, если действия (бездействие) и наступившие общественно опасные последствия не охватывались умыслом лица, его совершившего, а уголовная ответственность за совершение такого деяния и причинение общественно опасных последствий по неосторожности Уголовным кодексом не предусмотрена. Деяние признается совершенным невиновно, если лицо, его совершившее, не осознавало и по обстоятельствам дела не могло осознавать общественной опасности своих действий (бездействия) либо не предвидело возможности наступления общественно опасных последствий, и по обстоятельствам дела не должно было или не могло их предвидеть. Деяние признается также совершенным невиновно, если лицо, предвидевшее при его совершении наступление общественно опасных последствий, рассчитывало на их предотвращение с достаточными на то основаниями либо не могло предотвратить эти последствия в силу несоответствия своих психофизиологических качеств требованиям экстремальных условий или нервно-психическим перегрузкам.

Нужно заметить, что в словарях энциклопедических, этимологических, современного русского языка вина толкуется, по меньшей мере, трояко. Уголовно-правовое значение, при котором вина и виновность синонимы, являет собой родовое понятие умысла и неосторожности. Используемый уголовно-процессуальным законодательством термин "виновность" означает наличие в деянии лица состава преступления. На таком понимании виновности покоится принцип презумпции невиновности [25].

Нужно в этой связи привести положения, предусматривающие принцип презумпции невиновности, закрепленные в основных международно-правовых актах в области прав человека. Так, в соответствии с Всеобщей декларацией прав человека "каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты" (ст. 11, ч. 1) [8]. В данном случае вина понимается как констатация совершения преступления, наличия в действиях лица не только вины, но и всего состава преступления в целом. Аналогичное положение с вердиктом присяжных: "да, виновен", что равносильно "да, преступен, совершил преступление"; "нет, не виновен", то есть "не преступен, не совершил преступление" [25].

Полисемичность слова "вина" привела в 50-х годах к бурной дискуссии на страницах юридических журналов и в научной литературе, а также на научно-практических конференциях. Одни диспутанты связывали вину исключительно с родовым понятием умысла и неосторожности. Другие понимали ее в смысле виновности (виноватости) в совершении преступления. Третьи полагали виновность основанием индивидуализации наказания. Наконец, четвертые трактовали вину как общее основание уголовной ответственности. Выступление профессора из Грузии Т.В. Церетели могло бы положить конец спорам, если бы в пылу полемики обратили на него должное внимание. Она высказывала искреннее недоумение по поводу предмета дебатов. В грузинском языке нет слова "виновен", и вина употребляется только в уголовно-правовом понимании. Вместо русского слова "виновность" грузинские коллеги и законодатель говорят "преступен", "совершил преступление", "наличествует состав преступления" [25].

Нельзя не привести в связи с вышеизложенным и мнение А.Я. Вышинского, который полагает, что вина - это причинная связь между совершившим преступление и объектом совершенного преступления, каковым является действие или бездействие, признаваемое по закону общественно опасным.

В.С. Нерсесянц при этом подмечает, что общественная вредность - это специально-юридическая оценка (квалификация) противоправного поведения субъекта права, а не просто эмпирическая характеристика того или иного фактического поведения. Виновность как юридическое определение противоправного поведения выражает его осознанно-волевой характер [37].

По мнению А.В. Наумова, "вина в совершении преступления (как умысел, так и неосторожность) объективно существует вне сознания правоприменителя (судьи, следователи). Она входит в предмет доказывания при производстве предварительного расследования и судебного разбирательства" [41].

Заметим, что еще в советской науке уголовного права именно проблемным вопросам характеристики вины уделялось оправданно повышенное внимание. "Учение о вине, - по мнению известного советского криминалиста А.А. Пионтковского, - является одной из важнейших частей теории советского уголовного права" [42].

В еще более ранних работах по уголовному праву понятие вины определялось менее конкретно. Так, в одном из таких трудов вина понималась как психическое отношение лица к учиненному им преступлению в форме умысла или неосторожности.

Сочетание формально-психологических признаков вины с материальными признаками можно обнаружить в очередном определении вины: "Вина есть психическое отношение субъекта к своим действиям и их последствиям и вместе с тем общественная оценка его поведения[25].

Заметим, что в международных договорах, определяющих состав серьезных международных преступлений, в большей степени встречается такое определение, как "преднамеренное действие". Так, к примеру, в соответствии со статьей 50 Женевской конвенции об улучшении участи раненых и больных в действующих армиях от 12 августа 1949 года, к серьезным нарушениям данной Конвенции отнесены нарушения, "связанные с одним из следующих действий, в том числе, если эти действия направлены против лиц или имущества, пользующихся покровительством настоящее Конвенции: преднамеренное убийство, пытки и бесчеловечное обращение, включая биологические эксперименты, преднамеренное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья, нанесение ущерба здоровью, незаконное, произвольное и проводимое в большом масштабе разрушение и присвоение имущества, не вызываемые военной необходимостью".

Таким образом, понятно, что такие действия просто не могут быть совершенными по неосторожности, без прямого или косвенного умысла. Такие действия являются целенаправленно совершаемыми, осознанными и умышленными действиями по своему характеру.

Что же представляет из себя принцип вины в международном уголовном праве? Начнем с того, что виновным в преступлении может быть признано лицо, совершившее международно-противоправное и уголовно-наказуемое деяние умышленно или по неосторожности. При этом, как правило, учитывая особый характер и отличительные особенности состава преступления по международному праву, а именно тот факт, что, к примеру, субъектом международного преступления, в первую очередь, является государство или иной признанный субъект международного права в целом, большая часть таких преступлений все же совершается с прямым или косвенным умыслом.

Нужно заметить, что в принятом резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН (56/589 от 12 декабря 2001 г.) документе "Ответственность государств за международно-противоправные деяния" отсутствует собственно само понятие "международное преступление государства", что в определенной мере ставит под сомнение положение о признании государства в качестве основного субъекта международного преступления. Такое положение, на наш взгляд, объективно приводит к признанию следующих новых возможных принципиальных изменений:

- основным и единственным субъектом ответственности за преступления по международному праву теперь следует признавать только физическое лицо, так как речь идет об уголовной ответственности по международному праву, тогда как не может быть "уголовной" по своему характеру ответственность государств и юридических лиц;

- международно-противоправное деяние государства, не признаваемое международным преступлением, теперь представляет собой только нарушение международно-правового обязательства и влечет только политическую и материальную ответственность такого государства;

- теряет смысл существующая система разделения преступлений по международному праву на:

1) международные преступления;

2) преступления международного характера.

Разработчики указанного документа, отказавшись, таким образом, от определения "международное преступление государства", установили такое понятие, как "серьезное нарушение государством обязательства", если "оно сопряжено с грубым или систематическим невыполнением обязательства ответственным государством" (ст. 40) [43].

В этом же документе (Глава III. Серьезные нарушения обязательств, вытекающих из императивных норм общего международного права) определено, что:

"1. Государства должны сотрудничать с тем, чтобы правомерными средствами положить конец серьезному нарушению по смыслу статьи 40.

2. Ни одно государство не должно признавать правомерным положение, сложившееся в результате серьезного нарушения по смыслу статьи 40, и не оказывать помощь или содействие в сохранении такого положения…" (ст. 41) [40].

А что же предлагается понимать под нарушением международного обязательства в цитируемом документе? Обращает на себя внимание тот факт, что по этому вопросу в данном документе наличие нарушения международного обязательства выражено несколько в упрощенном, наш взгляд, виде. Так, установлено, что "нарушение государством международно-правового обязательства имеет место в том случае, когда деяние данного государства не соответствует тому, что требовало от него указанное обязательство, независимо от его происхождения или характера" (ст. 12) [43].

Определяя время, в течение которого длится нарушение международного обязательства, разработчики проекта Статей об ответственности государств установили следующее:

"1. Нарушение международного обязательства деянием государства, не имеющим длительного характера, имеет место в момент, когда деяние совершено, даже если его последствия сохраняются.

2. Нарушение международного обязательства деянием государства, носящим длящийся характер, продолжается в течение всего периода, во время которого данное деяние продолжается и остается не соответствующим международному обязательству.

3. Нарушение международного обязательства, требующего от государства предотвратить определенное событие, происходит и продолжается в течение всего периода, во время которого событие продолжается и остается не соответствующим этому обязательству" (ст. 14) [43].

В рассматриваемом документе несколько оригинальным образом решаются вопросы имплементации международной ответственности государств (часть 3). Так, устанавливается право потерпевшего государства призвать к ответственности другое государство, если нарушенное обязательство является обязательством в отношении:

а) этого государства в отдельности; или

b) группы государств, включающей это государство, или международного сообщества в целом, и нарушение этого обязательства:

i) особо затрагивает это государство; или

ii) носит такой характер, что коренным образом меняет положение всех других государств, в отношении которых существует обязательство, в том, что касается дальнейшего выполнения этого обязательства (ст. 42).

Непонятным, в данном случае, представляется следующее. В случае совершения такого серьезного международного преступления, как геноцид, о каком призвании к ответственности можно говорить? Общепризнанный международно-противоправный характер и повышенная степень общественной опасности данного деяния определены в Конвенции о предупреждении преступления геноцида и наказании за него, и при этом однозначно установлено, что геноцид как преступление представляет собой целенаправленную государственную политику и, соответственно, без участия государства данное преступление совершаться не может и о никакой международной уголовной ответственности виновных лиц также говорить не придется. То есть, первоначально необходимо установить факт причастности самого государства и затем уже определять степень вины каждого отдельного физического лица, непосредственно реализовывавшего преступную государственную политику геноцида.

Таким образом, мы приходим к заключению, что содержание принципа вины, как принципа международного уголовного права, на вышеприведенном примере, сводится к тому, что с одной стороны, не признать факт международной уголовной правосубъектности государства мы не можем, так как серьезные международные преступления без прямого либо косвенного участия государства не совершаются. С другой стороны, посредством привлечения к международной уголовной ответственности конкретных виновных физических лиц, воплощавших в жизнь преступную политику своего государства, в определенной мере и реализуется международная уголовная ответственность такого государства. То есть, "уголовной" ее можно обозначить исходя из того, что к таковой ответственности привлекаются, во-первых, так называемые "первые лица", начиная собственно с главы государства или правительства и иными официальными лицами из высшего руководства страны, и, во-вторых, непосредственные исполнители таких преступлений (офицерский состав и военнослужащие, выполнявшие приказы высшего руководства).

О том, что в рассматриваемом документе разработчики вообще всячески пытались избегать даже малейшего упоминания о характере и природе международного преступления государства как такового, свидетельствует и глава II этого документа, озаглавленная как "Контрмеры". Так, в соответствии со статьей 49 выходит, что:

"1. Потерпевшее государство может принимать только контрмеры против государства, которое несет ответственность за международно-противоправное деяние, с целью побудить это государство выполнять свои обязательства согласно Части второй.

2. Контрмеры ограничены временным невыполнением международных обязательств государства, предпринимающего такие меры в отношении несущего ответственность государства.

3. Контрмеры должны, по возможности, предприниматься таким образом, чтобы позволить возобновление выполнения соответствующих обязательств" [43].

Самое интересное, что в статье 51 рассматриваемого документа определено, что "контрмеры должны быть соразмерны причиненному вреду с учетом тяжести международно-противоправного деяния и затронутых прав" [43]. Если, в данном случае, опять взять в качестве примера преступление геноцида, то получается, что согласно этой норме у пострадавшего государства появляется право применять в отношении совершившего геноцид государства соразмерные действия, то есть на геноцид отвечать геноцидом. При этом, положение статьи 50 о том, что контрмеры не должны затрагивать обязательства по защите основных прав человека, никоим образом не "спасает" ситуацию, а наоборот, ее усугубляет.

И самое последнее положение цитируемого документа, которое, по нашему убеждению, окончательно разрывает какую-либо признаваемую ранее связь между международным преступлением государства и индивида и, соответственно, связь между международной правовой ответственностью государства и индивида, установлено в статье 58 "Индивидуальная ответственность": "настоящие Статьи не затрагивают вопросов индивидуальной ответственности по международному праву любого лица, действующего от имени государства". То есть, с одной стороны, ответственность по международному праву лиц, действующих от имени государства, признается возможной и, с другой стороны, само государство при этом субъектом международного преступления признаваться не будет. В этом и заключается, по нашему мнению, некий парадокс и осознанно созданная путаница в вопросах международной ответственности государств и индивидов за преступления против международного права.

Также следует добавить к вышеизложенному, что уже в официальных комментариях к рассмотренному выше проекту статей об ответственности государств было оговорено, что Международные военные трибуналы в Нюрнберге и Токио, международные уголовные трибуналы "ad hoc" по бывшей Югославии и Руанде рассматривали дела только отдельных лиц и не объявляли преступными целые государства. Так, к примеру, в решении по делу Бласкича Апелляционная камера Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии объявила, что государства по определению не могут быть объектом уголовных санкций наподобие тех, которые предусмотрены в национальных уголовных системах [45].

Помимо этого, с 2002 года Комиссия международного права ООН в рамках темы "Ответственность международных организаций" рассматривает вопрос об ответственности государств за противоправное с точки зрения международного права поведение международных организаций, в которых или в противоправном поведении которых государства участвуют [45]. В практике различных международных судебных учреждений в последнее время наметилась тенденция косвенного признания такого института ответственности, как как они мотивировали свой отказ рассматривать соответствующие требования истцов к государствам-членам НАТО сугубо процессуальными вопросами. Так, 12 декабря 2001 года Европейский Суд по правам человека вынес определение о неприемлемости жалобы Банковичей и других граждан Югославии против 17 европейских государств-членов НАТО в связи с бомбардировками Югославии в 1999 г. по мотиву отсутствия "юрисдикционной связи", так как заявители и их погибшие близкие не находились под юрисдикцией этих семнадцати государств. Международный суд ООН вынес 15 декабря 2004 года определения о неприемлемости заявлений Сербии и Черногории против 8 государств-членов НАТО, участвовавших в бомбардировках Югославии, поскольку с точки зрения международного сообщества на момент подачи заявлений заявитель не был участником Статута этого Суда, без чего невозможно распространение юрисдикции суда на правовые споры между государствами [46].

Мы несколько не согласны с вышеизложенными позициями и решениями по следующим основным причинам.

Во-первых, дело о военном вмешательстве сил НАТО в югославский конфликт, который носил характер немеждународного вооруженного конфликта и по факту серьезных нарушений международного гуманитарного права в период этого конфликта Советом Безопасности ООН был учрежден специальный международный уголовный трибунал, изначально правительствами государств-членов НАТО было переквалифицировано из разряда "международно уголовно наказуемых" в разряд "политических".

Во-вторых, мы убеждены, что действия НАТО против Югославии с точки зрения международного права могут быть расценены не иначе, как прямая агрессия в нарушение Устава ООН и без соответствующей санкции этой организации.

В-третьих, юридический механизм и практическая возможность привлечения высокопоставленных натовских руководителей и конкретных исполнителей преступлений против мирного населения Югославии заложен уже в самом Уставе Международного уголовного трибунала по бывшей Югославии:

1) по составу преступлений: натовские силы причастны к совершению, по крайней мере, следующих основных преступлений, подпадающих под юрисдикцию указанного трибунала: умышленное убийство (п. а) ст.2 Устава); умышленное причинение тяжелых страданий или серьезного увечья или нанесение ущерба здоровью (п.с) ст.2 Устава); нападение на незащищенные города, деревни, жилища или здания либо их обстрел с применением каких бы то ни было средств (п. с) ст.3 Устава);

2) по территориальной и временной юрисдикции: территориальная юрисдикция Международного трибунала распространяется на территорию бывшей Социалистической Федеративной Республики Югославии, включая ее сухопутную территорию, воздушное пространство и территориальные воды. Временная юрисдикция Международного трибунала распространяется на период, начинающийся с 1 января 1991 года (ст. 8 Устава);

3) по факту действия договорных обязательств по международному гуманитарному праву в отношении государств-членов НАТО: все государства-члены этой организации на момент совершения агрессии против Югославии были связаны договорными обязательствами по Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 года.

Уместно, на наш взгляд, привести мнение Л.А. Моджоряна, который полагает, что государство может нести ответственность, если "деликвентом выступают его законодательные, исполнительные, судебные органы власти и управления или официальные органы внешних сношений" [47]. "Государство, - как отмечает далее Л.А. Моджорян, - несет косвенную ответственность в случае, когда преступные действия в отношении иностранного государства совершаются отдельными физическими лицами или их группами и организациями, но при явном попустительстве или хотя бы преступном бездействии государственных властей" [47].

По мнению И.И. Лукашука и А.В. Наумова, несмотря на то, что ответственность порождается нарушением норм международного уголовного права, ответственность государства является международно-правовой, а не уголовно-правовой: "При нарушении любых норм международного права государство может быть субъектом только международно-правовой ответственности" [48].

Мы согласны с тем, что нормы международного права не предусматривают международной уголовной ответственности государства как таковой. Мы лишь придерживаемся в этом вопросе той позиции, что помимо возможной политической и материальной ответственности государства-правонарушителя, в качестве наказания в отношении такого государства выступает именно уголовная ответственность главных должностных лиц такого государства и иных лиц, совершавших международные преступления от имени государства, в интересах своего государства, по приказу своего государства. В данном случае уже получила признание норма и практика изъятия из под суверенной власти такого государства ее должностных и иных лиц, виновных в совершении международных преступлений, и их передача под юрисдикцию "международную", например, под юрисдикцию Международного уголовного суда или специально созданного трибунала.

Следует в этом вопросе также согласиться с мнением Ю.М. Рыбакова о том, что общепризнанный в настоящее время в международном праве принцип международной уголовной ответственности индивидов за преступления против мира и безопасности человечества является важным и необходимым дополнением института международной ответственности государства за агрессию как тяжкое международное преступление. Мы бы при этом еще добавили, что указанный принцип, во-первых, вытекает из содержания принципа вины, так как речь идет об установлении вины и виновности конкретных субъектов по международному праву, а, во-вторых, указанный принцип международной уголовной ответственности индивидов является дополнением ответственности государства не только за агрессию, но и за все другие не менее тяжкие международные преступления, совершаемые государствами (геноцид, исключительно серьезные нарушения международного гуманитарного права, экоцид и др.).

По справедливому замечанию Р.А. Адельханяна, отказ от исключительно цивилистического понимания международной ответственности государств и невозможность с помощью одного института международной уголовной ответственности индивида предупредить совершение международных преступлений приводят к тому, что идея особого режима международной ответственности государства за совершение международных преступлений и создания международного юрисдикционного органа для ее реализации продолжает оставаться актуальной. Критериями установления видов и форм ответственности государства являются характер и объем ущерба, наносимого его противоправным поведением. При совершении военных и других международных преступлений наносится тяжелейший материальный ущерб, огромный урон всему мировому правопорядку, что должно учитываться при определении ответственности государства-правонарушителя [49].

В целом, говоря о понятии вины, следует особо отметить тот факт, что в международном уголовном праве действует презумпция вменяемости физических лиц. Заметим, что в специальных международных договорах в области борьбы с международной преступностью данный принцип специально не выделяется. Тем не менее, наличие данного принципа можно обнаружить в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 года:

"1. Никто не может быть признан виновным в совершении какого-либо уголовного преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое, согласно действовавшему в момент его совершения внутригосударственному законодательству или международному праву, не являлось уголовным преступлением. Равным образом не может назначаться более тяжкое наказание, чем то, которое подлежало применению в момент совершения уголовного преступления. Если после совершения преступления законом устанавливается более легкое наказание, действие этого закона распространяется на данного преступника.

2. Ничто в настоящей статье не препятствует преданию суду и наказанию любого лица за любое деяние или упущение, которые в момент совершения являлись уголовным преступлением согласно общим принципам права, признанным международным сообществом" [8].

Именно в международном уголовном праве присутствует специальный субъект международного преступления, который отличается особыми дополнительными юридически значимыми признаками. К примеру, согласно статье 28 Статута Международного уголовного суда "военный командир или лицо, эффективно действующее в качестве военного командира, подлежит уголовной ответственности за преступления, подпадающие под юрисдикцию Суда, совершенные силами, находящимися под его эффективным командованием и контролем либо, в зависимости от обстоятельств, под его эффективной властью и контролем в результате неосуществления им контроля надлежащим образом над такими силами, когда:

а) такой военный командир или такое лицо либо знало, либо в сложившихся на тот момент обстоятельствах, должно было знать, что эти силы совершали или намеревались совершить такие преступления; и

b) такой военный командир или такое лицо не приняло всех необходимых и разумных мер в рамках его полномочий для предотвращения или пресечения их совершения либо для передачи данного вопроса к компетентные органы для расследования и уголовного преследования" [9].

Следует указать и на положения нашего уголовного законодательства, в части, касающейся исполнения приказа или распоряжения. Так, в соответствии со статьей 37 Уголовного Кодекса Республики Казахстан:

"1. Не является преступлением причинение вреда охраняемым настоящим Кодексом интересам лицом, действовавшим во исполнение обязательного для него приказа или распоряжения. Уголовную ответственность за причинение такого вреда несет лицо, отдавшее незаконный приказ или распоряжение.

2. Лицо, совершившее умышленное преступление во исполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения, несет уголовную ответственность на общих основаниях. Неисполнение заведомо незаконного приказа или распоряжения исключает уголовную ответственность" [21].

В соответствии со статьей 91 Дополнительного протокола 1977 года к Женевским конвенциям о защите жертв войны 1949 года сторона, находящаяся в конфликте, которая нарушает положения Женевских конвенций или настоящего Протокола, должна возместить причиненные убытки, если к тому есть основание. Она несет ответственность за все действия, совершаемые лицами, входящими в состав ее вооруженных сил.

Подытоживая все вышеизложенное, считаем необходимым выделить некоторые наиболее важные заключения и выводы.

Принцип вины в международном уголовном праве по своему содержанию представляется схожим с аналогичным принципом, известным национальному уголовному праву. Но при этом в международном уголовном праве данный принцип все же обладает некоторыми отличительными особенностями, исходя из положений о субъектах преступлений по международному праву, когда преступные действия и, следовательно, вина конкретного индивида связаны с деятельностью своего государства: его решениями, официальной политикой, поддержкой, поощрением и т.д. То есть, виновность конкретного индивида не снимает с повестки вопрос о виновности самого государства, преступную, с точки зрения международного права, волю которого исполнял конкретный индивид.

Ответственность виновного в совершении международного преступления государства может носить форму политической, материальной и уголовной ответственности. При этом последняя реализуется посредством привлечения к международной уголовной ответственности всех тех лиц государства-правонарушителя, которые причастны к реализации преступных замыслов своего государства или правительства. Для целей реализации международной уголовной ответственности граждане-правонарушители изымаются из под суверенной юрисдикции своего государства и попадают под прямое действие и под юрисдикцию международного права, когда в соответствии с последним специально для целей наказания создаются специальные международные юрисдикционные органы.

В действующих международных договорах, посвященных борьбе с международными преступлениями, проблема ответственности государств не нашла своего решения, что является существенным недостатком международного договорного права в целом.

Заключение

Анализ научно-теоретических положений, действующих норм международного уголовного права и уголовного законодательства Республики Казахстан и некоторых других зарубежных стран, практики межгосударственного сотрудничества в области борьбы с преступностью позволил сформулировать следующие заключительные положения и выводы, касающиеся проблемных вопросов нормативного содержания и систематизации принципов международного уголовного права.

1. Общеизвестный тезис Нюрнбергского процесса о том, что "Преступления против международного права совершаются не абстрактными категориями, а конкретными индивидами и только путем привлечения виновных лиц к международной уголовной ответственности могут быть соблюдены установления международного права", следует рассматривать в качестве правовой основы формирования системы принципов международного уголовного права.

2. Принцип "Pacta sunt servanda" следует рассматривать в качестве основополагающего в международном уголовном праве. Именно нарушение данного принципа и остальных общепризнанных принципов международного права образует первоначальный состав международных преступлений против мира и безопасности человечества. В данном контексте актуализируются положения о недопустимости преступных посягательств на общепризнанные нормы и принципы международного права, от должного соблюдения которых и неукоснительного следования которым напрямую зависит международный мир и безопасность, непоколебимость основных и признанных прав и свобод человека и общечеловеческих ценностей. В этой связи именно нормы и принципы международного уголовного права являются основой и гарантом, способными восстановить всеобщую справедливость, предупредить и пресечь дальнейшие преступные посягательства на международный правопорядок.

3. Нами обосновывается тезис о том, что без признания принципов законности, справедливости, гуманизма и вины и их включения в систему международного уголовного права само международное уголовное право не сможет полноценно развиваться в качестве отрасли публичного международного права, не может быть осуществлена кодификация этой отрасли, а это, в свою очередь, не позволит международному уголовному праву обеспечить достижение своей главной цели - обеспечения международного правопорядка и безопасности путем предупреждения, пресечения и наказания преступлений против международного права в целом. 4. Сделан вывод о неприменимости на территории Республики Казахстан непосредственно признанных международных договорных норм в области борьбы с преступностью, так как единственным основанием уголовной ответственности является, по смыслу статьи 3 Уголовного кодекса Республики, совершение преступления, то есть деяния, содержащего все признаки состава преступления, предусмотренного именно Кодексом.

5. Делается заключение о том, что Казахстаном не выполнены в полной мере на внутригосударственном правовом уровне обязательства по международным договорам, устанавливающим ответственность за преступления против мира и безопасности человечества, поскольку состав преступлений, включенных в Главу 4 Уголовного кодекса Республики, не является полным и отвечающим нормативным требованиям признанных Казахстаном международных договоров в этой области. Таким образом, обосновано предложение о дополнении указанной главы Уголовного кодекса составом преступлений, определяемых как "серьезные нарушения международного гуманитарного права" по смыслу Женевских конвенций о защите жертв войны 1949 года и двух Дополнительных протоколов к ним 1977 года. В этих целях делается вывод о необходимости принятия отдельного национального нормативного акта - Закона Республики Казахстан о преступлениях против мира и безопасности человечества.

Список использованной литературы

1 Лунеев В.В. Преступность ХХ века. Мировые, региональные и российские тенденции. Изд. 2-е, перераб. и доп. -- М.: Волтерс Клувер, 2005. - 912 с.

2 Дориа Ж. Незаконное обогащение государственных должностных лиц - новый преступления международного характера //Вестник Российского Университета дружбы народов. Серия "Юридические науки". - 1998. - №1. - С.87-88.

3 Панов В.П. Международное уголовное право. Учебное пособие. - М.: ИНФРА-М, 1997. - 320 с. 19

4 Материалы к истории литературы международного права в России (1647 - 1917) / Грабарь В.Э.; Науч. ред.: Батлер У.Э.; Отв. ред. и предисл.: Томсинов В.А. - М.: Зерцало, 2005. - 888 c.

5 Алексеев С.С. Общая теория права. Т.2. - М.: Юридическая литература, 1982. - 415 c.

6 Сборник документов по международному праву. Т.1. /Под общ. ред. К.К. Токаева.- Алматы: САК, 1998. - 576 с. 25

7 Гроций Г. О праве войны и мира. Репринт с изд. 1956 г. - М.: Ладомир, 1994. - 868 с.

8 Международное публичное право. Сборник документов. В 2 ч. Ч.1 /Сост. и авт. вступ. статьи К.А. Бекяшев, Д.К. Бекяшев. - М.: Изд-во Проспект (ТК Велби), 2009. - 1200 с.

9 Международное уголовное право в документах. В 3 т. Т.1. /Сост. М.Б. Кудайбергенов. - Алматы: Данекер, 1999. - 264 с. 13

10 Кудайбергенов М.Б. Международное уголовное право. - Алматы: Данекер, 1999. - 362 c.

11 Сборник важнейших документов по международному праву. Часть 1. Общая /Составитель, автор предисловия и комментариев М.В. Филимонова. - М.: Институт международного права и экономики, 1996. - 496 с.

12 Материалы мониторинга соблюдения Республикой Казахстан Международной Конвенции ООН о ликвидации всех форм расовой дискриминации. - Алматы: Рабочая группа по мониторингу соблюдения Республикой Казахстан Международной конвенции ООН о ликвидации всех форм расовой дискриминации, 2005. - 233 с.

13 Закон Республики Казахстан "О международных договорах Республики Казахстан" от 30 мая 2005 г. №54-III ЗРК (с изменениями и дополнениями по состоянию на 30.01.2014 г.) //Информационная система Параграф, http://online.zakon.kz.

14 Талалаев А.Н. Право международных договоров. Общие вопросы /Отв. ред. Л.Н. Шестаков. - М.: Зерцало, 2011. - 280 c.

15 Лукашук И.И. Современное право международных договоров. В 2 т. Т.1. Заключение международных договоров. - М.: Волтерс Клувер, 2004. - 672 с.

16 Лисовский В.И. Международное право. - М.: Высшая школа, 1970. - 438 с.

17 Бастрыкин А.И. Взаимодействие советского уголовно-процессуального и международного права. - Л., 1986. - 321 c.

18 Марышева Н.И. Международная правовая помощь по гражданским и уголовным делам. Дисс. … докт. юрид. наук: 12.00.10 (в форме научного доклада). - М., 1996. - С. 29-40

19 Акпарова Р.Н. Международное сотрудничество Республики Казахстан по вопросам оказания правовой помощи по уголовным делам. Действующая практика и перспективы. - Караганда: OTI PRINT, 2006. -200с

20 Малиновский А.А. Уголовное право зарубежных государств. Учебное пособие. - М.: Новый Юрист, 1998. - 128 с.

21 Уголовный кодекс Республики Казахстан - общая характеристика (в сравнении с УК Казахской ССР). Практическое пособие /Под ред. Рогова И.И. Алматы, 1999. - 224 с.

22 Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекция. Часть общая: В 2 т. - М., 1994. - 476 c.

23 Уголовное право. Общая часть: Учебник /Под ред. В.Н. Петрашева. - М.: ПРИОР, 1999. - 544 с.

24 Преступление и наказание в Англии, США, Франции, ФРГ, Японии. Общая часть уголовного права /Отв. ред. Н.Ф. Кузнецова - М.: Юрид. лит., 1991. - 322 c.

25 Тяжкова И.М., Кузнецова Н.Ф. Курс уголовного права. Общая часть. Т. 1: Учение о преступлении. Учебник для вузов. - М.: ЗЕРЦАЛО, 2002. - 624 с.

26 Додонов В.Н., Панов В.П., Румянцев О.Г. Международное право. Словарь-справочник /Под общ. ред. В.Н. Трофимова. - М.: ИНФРА-М, 1998. - 368 с

27 Якупов Р.Х. Уголовный процесс. Учебник для вузов. - М.: ЗЕРЦАЛО, 1998. - 448 с.

28 Волеводз А.Г. Правовое регулирование новых направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса. - М.: Юрлитинформ, 2002. - 528 с

29 Костенко Н.И. Международное уголовное право: современные теоретические проблемы. - М.: Юрлитинформ, 2004. - 448 с.

30 Лукашук И.И. Международное право. Общая часть: Учебник для студентов юридических факультетов и вузов. - М.: Вольтерс Клувер, 2005. - 432 с.

31 Курс международного права. В 7 т. Т. 2. Основные принципы международного права /Отв. ред. И.И. Лукашук. - М., 1989. - 239 c.

32 Лихачев В.Н. Установление пробелов в современном международном праве. - Казань, 1989. - 135 c.

33 Байгелди Г.С. Международно-правовые основы внешней политики Республики Казахстан. Дисс. … канд. юрид. наук: 12.00.10. - Алматы, 2005

34 Токаев К. Преодоление. Дипломатические очерки. - Алматы: ОАО "САК" - НП ПИК "GAUHAR", 2003. - 656 с.

35 Международное публичное право. Сборник документов: в 2 ч. Ч.2. /Сост. К.А. Бекяшев, Д.К. Бекяшев. - М.: Велби, Изд-во Проспект, 2006.-1456

36 Тегеран-Ялта-Потсдам: Сборник документов /Сост. Ш.П. Санаков, Б.Л. Цыбулевский. - М.: Международные отношения, 1970. - 378 c.

37 Нерсесянц В.С. Общая теория права и государства. Учебник для юридических вузов и факультетов. - М.: НОРМА-ИНФРА. М., 1999. - 552 с.

38 Уголовный кодекс Республики Казахстан. (с изменениями и дополнениями по состоянию на 17.01.2014 г.) //Информационная система Параграф, http://online.zakon.kz.

39 Тер-Акопов А.А. Безопасность человека: теоретические основы социально-правовой концепции. - М. Изд-во МНЭПУ, 1998. - 196 c.

40 Полянский Н.Н. Вопросы теории советского уголовного процесса. - М.: МГУ, 1956. - 280 c.

41 Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. Курс лекций. - М.: Юридическая литература, 2004. - 496 c.

42 Пионтковский А.А. Учение о преступлении. - М.: Госюриздат, 1961.

43 Лукашук И.И. Право международной ответственности. - М.: Волтерс Клувер, 2004. - 432 с.

44 Документы ООН // http://www.un.org/ru/documents/

45 Доклад Рабочей группы по вопросу об ответственности международных организаций// Документы ООН: А/СN.4/L.622. www.un.org.

46 Рачков И.В. Ответственность государства за международно-противоправные деяния международной организации //Международное частное и публичное право. - 2005. - № 3 (24). - С. 7-8.

47 Моджорян Л.А. Основные права и обязанности государств. - М., 1965.

48 Лукашук И.И., Наумов А.В. Международное уголовное право. - М., 1999. - 287 c.

49 Адельханян Р.А. Военные преступления в современном праве. - М.: Научная книга, 2006. - 320 с.

Размещено на Allbest.ru