Особенности механизма уголовно-процессуального регулирования

По нашему мнению, в рамках реализации существующих принципов уголовного судопроизводства, на стадии возбуждения уголовного дела возможно было бы допустимо право правоохранительных органов на истребование материалов сводного характера (акты ревизий, справки о движении товаров и т.п.) или единичных документов, но не всех материалов первичного бухгалтерского учета. Такой вывод вытекает из задач стадии возбуждения уголовного дела, к которым, прежде всего, следует отнести выяснение наличия оснований для начала предварительного расследования и принятие об этом своевременного решения. Для выполнения этих задач изъятие в тех объемах, в которых ныне изымается соответствующая документация, не требуется. Фактически происходит перенос элементов расследования в стадию возбуждения уголовного дела, что не допустимо с точки зрения принципов уголовного судопроизводства.

Еще одной традиционной проблемой стадии возбуждения уголовного дела отечественного уголовного процесса являлась ограниченность средств проверки заявлений и сообщений о преступлении, невозможность принять с их помощью обоснованное решение о возбуждении (отказе в возбуждении) уголовного дела. Ограничения в выборе способов получения необходимой доказательственной информации в стадии возбуждения уголовного дела препятствовали получению отвечающих требованиям УПК доказательств. Не имея возможности провести следственные действия, практические работники вынуждены были сами «изобретать» способы закрепления доказательственной информации (данных, подтверждающих наличие оснований для возбуждения (отказа в возбуждении) дела). Отсюда, как отмечается в литературе, появлялись «акты судебно-медицинского освидетельствования», протоколы «добровольной выдачи», «изъятия» и т.д Корнуков В.М., Лазарев В.А., Холоденко В.Д. Возбуждение уголовного дела в системе уголовно-процессуальной деятельности. Саратов, 2002. С. 37..

Новое уголовно-процессуальное законодательство предусмотрело возможность производства в рассматриваемой стадии таких следственных действия, как осмотр места происшествия, освидетельствование и назначение судебной экспертизы в тех случаях, когда они необходимы для закрепления следов преступления и установления лица, его совершившего. Это несколько расширило возможности дознавателя и следователя при проверке достаточности оснований для возбуждения дела. Однако Федеральным законом от 5 июня 2007 года была изменена и данная редакция УПК РФ, предусмотрев возможность проведения до возбуждения уголовного дела только осмотр места происшествия. Федеральным законом от 2 декабря 2008 года № 226-ФЗ, законодатель возвращается на некоторые предыдущие позиции и допускает возможность, в случаях, не терпящих отлагательства, производить до возбуждения уголовного дела осмотр трупа и освидетельствование. Однако этим он ограничивается и на сегодняшний день. Такое законодательное решение этого вопроса трудно признать удачным. Более того, УПК РФ предусматривает право следователя и дознавателя на производство указанных следственных действий не в норме, регламентирующей содержательную сторону проверки достаточности оснований для возбуждения уголовного дела (подобная норма вообще отсутствует в законе), а в статьях Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих основания производства следственного осмотра, осмотра трупа и освидетельствования.

Вышесказанное подтверждает то, что рассматриваемая стадия уголовного судопроизводства в ее нынешней регламентации далека от совершенства. Так же как и ранее, фактические сведения, информация, полученная на стадии возбуждения уголовного дела, в последующем добывается, подтверждается вторично уже следственным путем. Это сопровождается многочисленными повторными вызовами свидетелей и потерпевших и нередко выглядит противоречиво и нелогично, по существу, как обычная волокита, часто вызывающая у граждан, да и у сотрудников правоохранительных органов непонимание и неприятие. Тем не менее и крайние рассуждения об отказе от стадии возбуждения уголовного дела представляются неприемлемыми.

По нашему мнению, в законе должна содержаться четкая формулировка о том, что в тех случаях, когда из анализа имеющихся фактических данных очевиден вывод о достаточности основания для возбуждения уголовного дела, решение об этом должно приниматься незамедлительно (имеется в виду день получения заявления или сообщения о преступлении). Мы разделяем мнение о том, что проверка заявлений и сообщений о преступлениях проводится во всех случаях: и тогда, когда необходимо собрать дополнительные материалы, подтверждающие наличие (или отсутствие) признаков преступления, и тогда, когда следователь просто анализирует информацию, содержащуюся в поводе и в приложенных к нему материалах (если таковые имеются); при этом различаются лишь способы проверки. Однако на практике, о чем свидетельствуют результаты проведенного исследования, работники органов дознания и следователи нередко принимают решение о возбуждении уголовного дела на второй или третий день после поступления первичной информации о преступлении, несмотря на то, что ни одного проверочного мероприятия ими в это время не совершается Науменко О.А. Гарантии прав подозреваемого, обвиняемого при производстве дознания // Российский юридический журнал. 2012. №3. С. 36.

Требование же закона о принятии немедленного решения о возбуждении уголовного дела позволило бы расширить круг следственных действий, необходимых для обеспечения практической возможности выполнения задач, стоящих перед рассматриваемой стадией процесса. Если пресечь преступление невозможно без задержания подозреваемого, следовало бы законодательно допустить производство этого и некоторых других следственных действий до возбуждения уголовного дела. Гарантией же обеспечения законности принудительной процессуальной деятельности и прав граждан, интересы которых затрагиваются (и в чем-то ущемляются), как раз и будет указание в законе на то, что в этих случаях возбуждение уголовного дела происходит немедленно после проведения любого из допустимых следственных действий. Отказ в возбуждении уголовного дела в данном случае должен влечь право гражданина на реабилитацию.

2.2 Проблемы реализации механизма уголовно-процессуального регулирования на этапе осуществления уголовно-процессуальных правоотношений

Наиболее актуальные, значимые с точки зрения соблюдения закона проблемы реализации механизма уголовно-процессуального регулирования на этапе осуществления уголовно-процессуальных правоотношений связаны, по нашему мнению, с несовершенством правоприменительной практики. Причинами несовершенной деятельности субъектов уголовного преследования и судей выступают множественные факторы, в том числе не связанные с несовершенством законодательства. Однако в рамках предмета настоящей работы целесообразно рассмотреть причины процессуального характера. Наиболее значимые недостатки деятельности сотрудников правоохранительных органов в сфере уголовно-процессуальных отношений связаны с отступлениями от конституционного принципа презумпции невиновности и нарушениями прав и свобод участников уголовного судопроизводства.

Первопричиной данных нарушений, думается, является ложное представление о цели деятельности, выраженное в желании сотрудника органа внутренних дел доказать виновность лица и привлечь его к уголовной ответственности, руководствуясь субъективным выводом о причастности данного лица к преступлению.

Принцип презумпции невиновности основан на уважении неприкосновенности личности. Он презюмирует правило о том, что человек невиновен в совершении преступления до тех пор, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ст. 49 Конституции РФ и ст. 14 УПК РФ). Это положение Конституции РФ является процессуальной основой права обвиняемого на защиту и определяет начала его участия в процессе доказывания.

Нарушение права подозреваемого, обвиняемого на защиту всегда связано с нарушением принципа презумпции невиновности, с отождествлением обвиняемого с виновным. Мы солидарны с утверждением о том, что «право обвиняемого на защиту реально лишь в условиях такой уголовно-процессуальной системы, которая признает презумпцию невиновности, и наоборот, исторически доказано, что непризнание презумпции невиновности неизбежно связано с отрицанием права на защиту» Элькинд П.С. Право обвиняемого на защиту в советском уголовном процессе (общие вопросы) // Вопросы защиты по уголовным делам. Л., 1967. С. 23..

Признание социальной ценности презумпции невиновности должно быть естественным для правосознания профессиональных участников процесса. Обвиняемый имеет право на объективное и гуманное отношение к себе, и отношение к нему судей, прокурора, следователя, адвоката должно быть в высшей степени тактичным, исключающим какое-либо высокомерие, раздражение и озлобление.

Значение данного принципа особо было отмечено в Заключительном акте Общеевропейского совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе закреплением обязательства выполнять международные пакты о правах человека и действовать в соответствии с целями и принципами Всеобщей декларации прав человека 1948 г., которая в ст. 11 провозглашает: «Каждый человек, обвиняемый в совершении преступления, имеет право считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты» Там же. С. 23..

В отечественной правовой науке существуют как минимум две точки зрения относительно принципа презумпции невиновности. Сторонники первой из них (С.А. Голунский, М.А. Чельцов, К.А. Мокичев, Е.Г. Мартынчик и др.) отрицают само существование презумпции невиновности. Споры между первыми и вторыми вызывали вопросы признания презумпции невиновности общим или отраслевым (уголовно-процессуальным) принципом, действия презумпции невиновности на разных стадиях уголовного процесса. Дискуссионными являются и вопросы пределов действия презумпции невиновности и соотношения презумпции невиновности с гарантиями прав участников уголовного судопроизводства. Тем не менее не вызывает сомнения, что презумпция невиновности распространяется на все виды ответственности, в силу общеправового характера данного принципа.

Общеправовой характер принципа презумпции невиновности объясняет ее распространение на все «процессуальные отношения, будь то дисциплинарное или административное расследование, ведь по существу она означает, что прежде чем налагать какое-либо взыскание за правонарушение, надо доказать, что оно совершено именно этим лицом» Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. М.: Юридическая литература, 1982. С. 251..

Решения о виновности либо невиновности лица и его уголовном наказании, хотя и относятся к сфере исключительной компетенции судей в уголовном судопроизводстве, однако вопросы о виновности, как уже было отмечено, возникают и имеют существенное значение при рассмотрении не только уголовных, но гражданских и других категорий дел. Подчеркнем, что ограничение действия конституционного принципа презумпции невиновности и распространение его содержания лишь на уголовный процесс, а в самом процессе - только на судебные стадии, вряд ли соответствуют задаче защиты прав и охраняемых законом интересов личности в демократическом обществе.

В досудебных стадиях уголовного судопроизводства и на судебном следствии виновность обвиняемого подлежит доказыванию. Обязанность по выявлению оправдывающих обвиняемого обстоятельств, разрешению ходатайств и жалоб призвана подчеркнуть тот факт, что виновность обвиняемого еще не доказана. Перспектива исследования судом всех материалов дела должна повышать эффективность работы органов следствия и дознания, качество работы судей, которое соответственно проверяется наличием в законе процедур обжалования принятых судебных актов в вышестоящих судебных инстанциях.

Однако действующий уголовно-процессуальный закон исключает возможность и необходимость устанавливать истину в стадии судебного разбирательства Шурухнов Н.Г. Средства проверки сообщения о совершенном или готовящемся преступлении. М., 2002. С. 112.. Суды, рассматривая уголовные дела, нацелены в своей деятельности на оценку достаточности и проверку законности исключительно тех доказательств, которые предоставлены суду стороной обвинения для того, чтобы сделать категоричный вывод о причастности и виновности либо невиновности лица в совершенном преступлении. Такая целевая направленность выражается в том, что суды в рамках судебного следствия имеют право не проводить судебные действия, направленные на восполнение неполноты проведенного дознания или предварительного следствия, то есть те действия, которые бы позволили получить новые доказательства. Суд лишь проверяет выводы, сделанные на следствии или дознании, используя при этом возможности судебного следствия.

Другими словами, если для установления того или иного значимого обстоятельства по делу возникнет острая необходимость в проведении, например, судебной экспертизы, суд не обязан ее проводить. Вывод о доказанности данного обстоятельства будет сделан исходя из имеющихся в материалах уголовного дела доказательств. Суд либо признает данное обстоятельство доказанным, либо нет, что существенно может повлиять на исход дела в целом.

Данная позиция законодателя вынуждает отказаться от сформированной годами убежденности в заинтересованности суда устанавливать истину по делу, отказаться от ожидания и даже требования от суда позиции активного участника доказывания.

Тем не менее, проведенное исследование подтвердило, что на практике следователи, дознаватели, прокуроры вопреки вероятностно прагматическим установкам действующего УПК, все-таки стремятся и будут стремиться к установлению именно объективной истины в силу универсального действия объективных диалектических закономерностей, поскольку всему познанию человека вообще свойственна диалектика.

Другой задачей, которая не ставится в настоящее время перед уголовным судопроизводством, является задача раскрытия преступления. По существу, данная задача есть одна из форм проявления процесса поиска истины в практике правоохранительной деятельности. И здесь также следует заметить, что умолчание в УПК РФ об этом виде деятельности вовсе не означает полного отказа от него. Регламентации порядка и правил проведения этого вида деятельности отчасти посвящено законодательство об оперативно-розыскной деятельности. Понятно, что данная деятельность вовсе не выведена за пределы правового пространства. Однако эта деятельность частично (оперативно-розыскная деятельность) все же выведена за пределы уголовного судопроизводства, так как достигаемые в результате ее проведения результаты не могут непосредственным образом быть использованы в уголовном судопроизводстве. Это обусловлено тем, что в результате проведения оперативно-розыскных мероприятий получают лишь информацию, которая хотя и оказывает влияние на ход расследования, но использоваться в качестве доказательств не может. И это несмотря на то, что УПК РФ включает в себя статью 89, которая озаглавлена как «Использование в доказывании результатов оперативно розыскной деятельности». Но анализ данной статьи позволяет прийти к выводу о том, что вместо разрешения использования информации, полученной в результате проведения оперативно-розыскной деятельности, в ней в скрытой форме содержится запрет на ее использование в качестве доказательств. И этот факт подтверждает то, что оперативно-розыскная деятельность как одна из составных частей деятельности по раскрытию преступлений выведена за пределы уголовного судопроизводства.

К сожалению, именно непонимание того, что же является действительной, а не мнимой ценностью для ныне существующего уголовного судопроизводства, влечет за собой критику действующего УПК РФ в целом как законодательно определенной системы, призванной обеспечивать правосудие в нашей стране.

По нашему мнению, действующий уголовно-процессуальный закон с точки зрения тех задач и целей, которые ставит пред уголовным судопроизводством любое правовое демократическое государство, соответствует высоким требованиям. В соответствии с принципом преемственности УПК РФ полностью не отказывается от категории истины в уголовном процессе, задачи раскрытия преступлений и требования всесторонности, полноты и объективности расследования. Данные понятия и процессы по-прежнему важны для судопроизводства, однако значение их несколько изменилось. Изменения эти коснулись того, что отныне они занимает иное, чем раньше, место в механизме уголовного судопроизводства. Они трансформировались из универсальных ценностей во вполне прикладные категории, ориентированные на решение прикладных задач уголовного судопроизводства. Такое положение в механизме судопроизводства не вызывает необходимости упоминания их в законе, но отнюдь не запрещает ориентироваться на них в процессе реализации правоприменительной деятельности органами следствия и суда. Такое положение дел полностью согласуется с назначением уголовного судопроизводства, которое законодатель устанавливает для существующего механизма уголовного судопроизводства.

Гуманность правовой системы страны, а также эффективность реализации механизма уголовно-процессуального регулирования в значительной степени определяются масштабами и характером применяемых мер процессуального принуждения. В этой связи возникает вопрос: как уголовно-процессуальное принуждение согласуется с презумпцией невиновности? Во многом этот вопрос относится к применению мер пресечения, так как они сопряжены со значительным и фактически невосполнимым ограничением прав для подозреваемого, обвиняемого, которых закон (до вынесения судом приговора) считает невиновным.

Анализ положений действующего УПК позволяет сделать вывод, что вряд ли возможно прибегать к применению мер пресечения лишь по мотиву исключения побега подозреваемого, совершения им преступления и устранения препятствий для установления истины. Необходимо законодательное урегулирование оптимальности мер принуждения, которое определяло бы необходимость избрания любой из мер пресечения.

Одной из основных отличительных особенностей мер пресечения, определяющих их центральное место в системе мер процессуального принуждения, связано с возложением на них особой роли в уголовном процессе. Думается, что среди всех тех общих целей, которые уголовно-процессуальный закон ставит перед институтом процессуального принуждения вообще, меры пресечения, прежде всего, должны обеспечить устранение обоснованно предполагаемого и прерывание уже начатого противоправного поведения или иных незаконных действий со стороны обвиняемого, подозреваемого, противодействующих предварительному расследованию и рассмотрению уголовного дела в суде.

Это согласуется с трактовкой глагола пресечь с точки зрения семантики - «прекратить сразу, остановить резким вмешательством» Булыко А.Н. Толковый словарь русского языка. М., 2007. С. 544. .

Определенным подтверждением этого является то, что в качестве оснований для избрания меры пресечения УПК РФ выделяет наличие достаточных данных, позволяющих полагать, что обвиняемый, подозреваемый: скроется от дознания, предварительного следствия или суда; может продолжать заниматься преступной деятельностью; может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу. Кроме этого мера пресечения может избираться также для обеспечения исполнения приговора.

Представляется, что именно такое понимание приоритетной цели мер пресечения и должно определять их суть, назначение и особый порядок применения при расследовании и рассмотрении дел в суде.

Считаем, что заключение под стражу должно быть исключительной мерой пресечения, назначаемой при невозможности избрания иной меры. Практический опыт подтверждает весьма высокую степень эффективности подписки о невыезде и надлежащем поведении и других мер процессуального принуждения, не связанных с предварительным заключением. Как правило, эти меры обеспечивают надлежащее поведение обвиняемого и в то же время гораздо меньше, чем заключение под стражу, ограничивают права человека.

Вместе с тем в соответствии со ст. 108 УПК РФ заключение под стражу в качестве меры пресечения применяется по судебному решению в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в виде лишения свободы на срок свыше двух лет при невозможности применения иной, более мягкой, меры пресечения. Как исключение эта мера пресечения может применяться в отношении подозреваемого или обвиняемого в совершении преступления, за которое предусмотрено лишение свободы до двух лет, когда не установлена личность подозреваемого или обвиняемого, или нарушена ранее избранная мера пресечения, или лицо скрылось от органов предварительного расследования или от суда. При этом в соответствии со ст. 97 УПК РФ общим основанием для избрания меры пресечения, в том числе и заключения под стражу, является наличие достаточных оснований полагать, что обвиняемый:

1) скроется от дознания, предварительного следствия или суда;

2) может продолжать заниматься преступной деятельностью;

3) может угрожать свидетелю, иным участникам уголовного судопроизводства, уничтожить доказательства либо иным путем воспрепятствовать производству по уголовному делу.

Основания для избрания меры пресечения, предусмотренные в УПК РФ, не отражают демократическую направленность действующего уголовно-процессуального законодательства. Однако самая главная проблема, по нашему мнению, заключена не в формулировке закона, а в сформированном и устоявшемся правосознании сотрудника правоохранительного органа, применяющего данный закон, использующего формулировку закона для достижения целей, обусловленных задачами правоохранительной деятельности, имеющей явно выраженный обвинительный уклон.

И хотя существующий порядок избрания меры пресечения в виде заключения под стражу обвиняемых и подозреваемых наложил определенный отпечаток на сознание следователей, которые по сложившейся традиции чрезмерно широко, зачастую шаблонно использовали право на применение меры пресечения в виде заключения под стражу, ситуация в корне, о чем свидетельствуют данные некоторых исследований, не изменилась. Следователи воспринимают отказ судей в удовлетворении ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу скорее как недостаток действующего уголовного судопроизводства, препятствующий эффективному решению стоящих перед следствием задач. По нашему мнению, данная проблема искаженного правосознания сотрудников следственных подразделений и органов внутренних дел в целом представляет собой существенный барьер на пути реализации механизма уголовно-процессуального регулирования и нуждается в скорейшей корректировке, которая может быть реализована благодаря грамотной уголовно-процессуальной политике государства.

Тем не менее, в современных условиях, когда прерогатива в решении вопроса о предварительном заключении под стражу принадлежит не прокурору, а суду, следователи вынуждены более взвешенно подходить к решению этого вопроса. Исследования подтвердили, что судебный контроль над применением следователем мер пресечения к обвиняемым в значительной степени дисциплинирует его процессуальную деятельность, обязывает к строгому соблюдению всех предусмотренных в законе требований, в частности требований к основаниям избрания мер пресечения.

Согласно статистическим данным, после вступления в силу нового УПК РФ количество лиц, заключенных под стражу в качестве меры пресечения, резко сократилось. Причин этого несколько. Одна из них указана выше. Вторая - суды далеко не всегда удовлетворяют даже те ходатайства о заключении под стражу, которые, по мнению органов расследования, отвечают современным требованиям и правовой ситуации. Несмотря на то, что мнения практических работников по поводу целесообразности и эффективности новой процедуры разделились, безусловно одно - судебный порядок решения вопроса об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу - одна из важнейших особенностей и достижений действующего уголовно-процессуального законодательства России.

Необходимо также отметить, что одним из эффективных средств решения проблемы «обвинительного» правосознания сотрудников ОВД является единообразная судебная практика по вопросу избрания меры пресечения, которая, к сожалению, до настоящего времени так и не сложилась. Определенные надежды в этом направлении можно возложить на Европейский Суд по правам человека. Например, в качестве ориентира для предотвращения случаев произвольного ареста может служить его решение от 18 января 1978 г. по делу «Ирландия против Соединенного Королевства», в котором указано на недопустимость ареста или задержания лица в целях получения от него информации, касающейся других лиц, если отсутствуют другие основания для ареста или задержания Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: Опыт Совета Европы. М., 1997. С. 161 - 162..

Ярко выраженная тенденция к отказу в удовлетворении необоснованных ходатайств об избрании ареста и к избранию в качестве меры пресечения залога, подписки о невыезде и др. прослеживается в последние годы в судебной практике города Липецка. В то же время анализ следственной практики отдельных городов и районных центров Липецкой области свидетельствует о том, что заключение под стражу в настоящее время применяется чуть ли не в каждом случае, когда для этого есть формальные основания, предусмотренные действующим законодательством.

С позиций презумпции невиновности также очень важна проблема продолжительности предварительного заключения. Поскольку «никто не может быть назван преступником, пока не вынесен обвинительный приговор, и предварительное заключение по существу есть наказание, то оно должно быть как можно менее продолжительно и как можно менее сурово», - писал в середине XVIII века Чезаре Беккариа. Обратимся к практике европейского права. Так, по шотландскому праву никто не может содержаться в предварительном заключении, даже если обвиняется в совершении особо тяжких преступлений, свыше 110 дней. Этот период может продлеваться высшим уголовным судом по предложению прокурора, причем только в том случае, если доказано, что достаточная причина такой задержки происходит не по вине стороны, осуществляющей преследование. Для сравнения можно обратиться к УПК Франции 1958 г.: «К аресту или предварительному заключению следственный судья прибегает в том случае, если существуют серьезные предположения о виновности подозреваемого, а также если существует опасение, что обвиняемый, находясь на свободе, будет злоупотреблять своим положением». Кодекс не установил твердых сроков предварительного заключения. Правда, в ст. 139 УПК закреплено, что предварительное заключение не может превышать двух месяцев. Однако здесь же имеется и многозначительная оговорка о том, что следственный судья вправе продлить этот срок, если заключение по-прежнему необходимо. При этом закон уже не ограничивает временем продление срока. Требуется только одно - чтобы каждое продление не превышало двух месяцев. Хотя УПК Франции 1958 г. и предоставил обвиняемому право ходатайствовать о временном освобождении из заключения (ст. 141, 142), его предоставление было сопряжено с рядом ограничений и обязательств. Одним из существенных условий для временного освобождения является значительная сумма залога (ст. 144), посильная только обеспеченным слоям населения. Внесенный залог гарантирует: 1) присутствие обвиняемого при всех процессуальных действиях и при исполнении приговора и 2) уплату расходов, понесенных гражданским истцом и государством, погашение штрафов и покрытие реституции и убытков. Предела для суммы залога закон не установил.

Другим препятствием на пути к временному освобождению является давление прокурора, который в любой момент может навязать свое решение следственному судье. В силу ст. 139 прокурор вправе требовать продления предварительного заключения, а в силу ст. 185 - опротестовать постановление о временном освобождении обвиняемого перед обвинительной камерой апелляционного суда. Поскольку протест прокурора приостанавливает действие временного освобождения, обвиняемый не может им воспользоваться в интересах своей защиты в нужный для себя момент, даже если ему удастся внести сумму залога.

Разумеется, говорить о том, что можно вообще отказаться от применения задержаний и арестов, нереально, скорее необходимо думать о том, что нужно применять и другие меры пресечения, предусмотренные законом, а не ограничиваться лишь применением заключения под стражу в качестве меры пресечения. По мнению З.З. Зинатуллина, причина неприменения в соответствующих случаях других мер пресечения, например личного поручительства общественной организации, состоит в недостаточном внимании к ним со стороны практических работников, а порой и в недобросовестном отношении их к выполнению своих служебных обязанностей Зинатуллин З.З. Эффективность мер процессуального принуждения. Казань, 1974. С. 12..

Еще в Декларации прав человека и гражданина 1789 г. говорилось: «Так как каждый человек предполагается невиновным, пока его не объявят (по суду) виновным, то в случае необходимости его ареста всякая строгость, которая не является необходимой для обеспечения (за судом) его личности, должна быть строго караема законом» (ст. 9). Это решение противостояло средневековой инквизиции с ее неограниченным сроком заключения под стражу и жестоким обращением с обвиняемыми. В то время всякому уголовному преследованию сопутствовало заключение под стражу в связи с тем, что действовало правило: «кто не начинает с задержания преступника, тот его теряет». Н.Н. Полянский отмечал, что в теории уголовного процесса, сложившейся после Французской буржуазной революции 1789 г., институт «предварительной свободы» связывался с презумпцией невиновности: если обвиняемый предполагается невиновным до тех пор, пока не представлены решающие доказательства противного, то оставление обвиняемого на свободе должно быть правилом, отступления от которого допустимы лишь при исключительных условиях Полянский Н.Н. Судьба процессуальных гарантий личной свободы во Франции. М., 1946. С. 47..

В США на протяжении столетий считалось, что обвиняемые не явятся в суд, если не будут арестованы или освобождены под залог. Признавая ненормальность такого положения, Рамсей Кларк (бывший министр юстиции США) писал, что «обвиняемые, ожидающие суда, должны освобождаться из-под стражи. Ведь мы заявляем, что они презюмируются невиновными, и эту презумпцию надлежит уважать». Эта презумпция означает, продолжал он, что человека «нельзя заключать в тюрьму на основании подозрения, равно как и держать в ней в ожидании расследования и суда только из-за того, что он беден или даже заслуживает презрения». По свидетельству Э.Ф. Джинджер, в 60-х годах XX века многие органы США пересмотрели свое отношение к освобождению арестованных обвиняемых. В США «поощряется» освобождение обвиняемых под обещание как на федеральном, так и на местном уровне Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: Опыт Совета Европы. М., 1997. С. 164 - 165..

Такая практика, если она повсеместно сложится в уголовном судопроизводстве России, будет своего рода «лакмусовой бумагой», показателем установившейся демократии в стране и существенно повысит эффективность реализации механизма уголовно-процессуального регулирования.

Еще одной схожей проблемой реализации механизма уголовно-процессуального регулирования на этапе осуществления уголовно-процессуальных правоотношений является проблема законности принятия решений о производстве принудительных следственных действий.

Часть 5 ст. 165 УПК предусматривает, что в исключительных случаях, когда производство осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, а также личного обыска не терпит отлагательства, указанные следственные действия могут быть произведены на основании постановления следователя с последующим уведомлением судьи. Цель судейской проверки - установление законности решения о проведении следственного действия. Вместе с тем очевидно, что неотъемлемой частью судебной проверки является оценка также и обоснованности следственного действия. Наличие оснований для ограничения конституционных прав граждан проведением следственного действия - вот что должно интересовать судью в первую очередь и вот что может существенно препятствовать реализации механизма уголовно-процессуального регулирования.

Возникает вопрос: принимая решение о законности или незаконности проведения следственного действия, какие данные должен принимать в расчет суд: существовавшие на момент принятия этого судебного решения или полученные в результате проведения самого следственного действия? Представляется, что правильным является первый вариант. Если оценка обоснованности вхождения в жилище или ограничения личной неприкосновенности будет производиться по принципу «цель оправдывает средства», то очень скоро сложится порочная практика, которая станет считать «исключительными» все новые случаи проведения следственных действий, появится ничем не ограниченная возможность входить в жилище и при отсутствии проверяемых оснований. Фактическая результативность таких действий скорее всего возрастет, поскольку оперативные подразделения, как правило, располагают негласной вероятностной информацией об обстоятельствах, связанных с преступлением. Едва ли, однако, такой подход соответствует провозглашенному назначению уголовного судопроизводства. С другой стороны, судье очень трудно не принять во внимание уже полученные доказательства. Представим себе, что в ходе обыска в квартире обнаружены похищенные ценности, и эти доказательства аннулируются - по той лишь причине, что не было процессуальных оснований входить в квартиру. Думается, что правосознание подавляющего числа российских граждан, в том числе и очень многих юристов, едва ли допускает подобное формально - идеальное применение права.

Тем не менее, практика, как мы считаем, должна формироваться исключительно на требовании закона, который должен защищать граждан от произвола и беззакония властей.

Таким образом, основная проблема реализации механизма уголовно-процессуального регулирования в стадии осуществления уголовно-процессуальных правоотношений заложена в правосознании лиц, осуществляющих уголовное преследование, которое находит свое выражение в стремлении доказать виновность лица, зачастую пренебрегая при этом принципами презумпции невиновности, неприкосновенности личности, жилища и т.д.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Уголовно-процессуальное право, как и право вообще, имеет волевую природу. Это предопределяет наличие в нем целевых установок, в которых выражаются объективные интересы государства, общества в наиболее оптимальной процедуре рассмотрения и разрешения уголовных дел. Реализация же закрепленных в нормах уголовно-процессуального права задач и целей невозможна без соответствующих правовых средств, взаимодействующих в механизме уголовно-процессуального регулирования.

Исследование вопросов реализации механизма уголовно-процессуального регулирования, выполненное в данной дипломной работе позволило сформулировать следующие выводы:

1. Механизм уголовно-процессуального регулирования - это система юридических средств (элементов), организованных наиболее последовательным образом в целях упорядочения общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства, а также содействия удовлетворению интересов участников уголовного процесса при расследовании и рассмотрении уголовных дел в суде.

Цель механизма уголовно-процессуального регулирования - обеспечить упорядочение общественных отношений в сфере уголовного судопроизводства, гарантировать справедливое удовлетворение интересов участников уголовного процесса.

2. Норма уголовно-процессуального права - это установленное в уголовно-процессуальном законе обязательное правило, обеспечивающее регулирование общественных отношений, возникающих в связи с расследованием и рассмотрением уголовных дел в суде. Содержанием уголовно-процессуальной нормы является основания и условия ее применения, права и обязанности субъектов регулируемых отношений, санкции за неисполнение обязанностей или за нарушение запретов.

В силу особенностей предмета правового регулирования большинство уголовно-процессуальных норм относятся к императивным, предписывающим совершение определенного поведения.

3. Уголовно-процессуальное право регулирует осуществление уголовно-процессуальной деятельности не иначе как в форме уголовно-процессуальных отношений, в которых субъекты наделены правами и обязанностями.

Содержанием уголовно-процессуальных отношений являются процессуальные действия, а внутренней формой - права и обязанности субъектов правоотношений, которые определяют масштабы должного или возможного (допустимого) поведения, то есть рамки правоотношений.

Одной из немаловажных особенностей уголовно-процессуальных правовых отношений является наличие характерной для них процессуальной формы, под которой принято понимать порядок производства по делу в целом или отдельных процессуальных действий.

Уголовно-процессуальная форма основана на системе принципов процесса, разделении процессуальных функций и обеспечивает их реализацию в надлежащей правовой процедуре. Ее ценность состоит в том, что она создает детально урегулированный, устойчивый, юридически определенный, строго обязательный, стабильный правовой порядок производства по уголовному делу, отвечающий назначению судопроизводства и его принципам. Поэтому недопустимы отклонения от требований процессуального закона, а неукоснительное соблюдение процессуального порядка является непременным условием законности действий и решений по делу.

Сложность и детальность уголовно-процессуальной формы, выделяющие ее из всех иных юрисдикционных процессов (например, наложение штрафа за административное правонарушение), обусловлены спецификой задач уголовного процесса, в том числе сложностью деятельности по установлению фактических обстоятельств уголовного дела, необходимостью создания максимальных гарантий прав личности в уголовном процессе, законности и обоснованности всех уголовно-процессуальных действий и решений.

4. Одной из наиболее актуальных проблем реализации механизма уголовно-процессуального регулирования на этапе формулирования уголовно-процессуальной правовой нормы является проблема законодательной регламентации стадии возбуждения уголовного дела.

По нашему мнению, в законе должна содержаться четкая формулировка о том, что в тех случаях, когда из анализа имеющихся фактических данных очевиден вывод о достаточности основания для возбуждения уголовного дела, решение об этом должно приниматься незамедлительно (имеется в виду день получения заявления или сообщения о преступлении). Мы разделяем мнение о том, что проверка заявлений и сообщений о преступлениях проводится во всех случаях: и тогда, когда необходимо собрать дополнительные материалы, подтверждающие наличие (или отсутствие) признаков преступления, и тогда, когда следователь просто анализирует информацию, содержащуюся в поводе и в приложенных к нему материалах (если таковые имеются); при этом различаются лишь способы проверки.

Требование закона о принятии немедленного решения о возбуждении уголовного дела позволило бы расширить круг следственных действий, необходимых для обеспечения практической возможности выполнения задач, стоящих перед рассматриваемой стадией процесса. Если пресечь преступление невозможно без задержания подозреваемого, следовало бы законодательно допустить производство этого и некоторых других следственных действий до возбуждения уголовного дела. Гарантией же обеспечения законности принудительной процессуальной деятельности и прав граждан, интересы которых затрагиваются (и в чем-то ущемляются), как раз и будет указание в законе на то, что в этих случаях возбуждение уголовного дела происходит немедленно после проведения любого из допустимых следственных действий. Отказ в возбуждении уголовного дела в данном случае должен влечь право гражданина на реабилитацию.

5. Наиболее актуальные проблемы реализации механизма уголовно-процессуального регулирования на этапе осуществления уголовно-процессуальных правоотношений связаны, по нашему мнению, с несовершенством правоприменительной практики. Наиболее значимые недостатки деятельности сотрудников правоохранительных органов в сфере уголовно-процессуальных отношений связаны с отступлениями от конституционного принципа презумпции невиновности и нарушениями прав и свобод участников уголовного судопроизводства.

Первопричиной данных нарушений, думается, является ложное представление о цели деятельности, выраженное в желании сотрудника органа внутренних дел доказать виновность лица и привлечь его к уголовной ответственности, руководствуясь субъективным выводом о причастности данного лица к преступлению.

Действующий уголовно-процессуальный закон исключает возможность и необходимость устанавливать истину в стадии судебного разбирательства. Суды, рассматривая уголовные дела, нацелены в своей деятельности на оценку достаточности и проверку законности исключительно тех доказательств, которые предоставлены суду стороной обвинения для того, чтобы сделать категоричный вывод о причастности и виновности либо невиновности лица в совершенном преступлении.

Эффективность реализации механизма уголовно-процессуального регулирования в значительной степени определяются масштабами и характером применяемых мер процессуального принуждения.

Анализ положений действующего УПК позволяет сделать вывод, что вряд ли возможно прибегать к применению мер пресечения лишь по мотиву исключения побега подозреваемого, совершения им преступления и устранения препятствий для установления истины. Необходимо законодательное урегулирование оптимальности мер принуждения, которое определяло бы необходимость избрания любой из мер пресечения.

Одной из основных отличительных особенностей мер пресечения, определяющих их центральное место в системе мер процессуального принуждения, связано с возложением на них особой роли в уголовном процессе. Думается, что среди всех тех общих целей, которые уголовно-процессуальный закон ставит перед институтом процессуального принуждения вообще, меры пресечения, прежде всего, должны обеспечить устранение обоснованно предполагаемого и прерывание уже начатого противоправного поведения или иных незаконных действий со стороны обвиняемого, подозреваемого, противодействующих предварительному расследованию и рассмотрению уголовного дела в суде.

Представляется, что именно такое понимание приоритетной цели мер пресечения и должно определять их суть, назначение и особый порядок применения при расследовании и рассмотрении дел в суде.

Считаем, что заключение под стражу должно быть исключительной мерой пресечения, назначаемой при невозможности избрания иной меры.

Еще одной схожей проблемой реализации механизма уголовно-процессуального регулирования на стадии осуществления уголовно-процессуальных правоотношений является проблема законности принятия решений о производстве принудительных следственных действий.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Нормативные правовые акты

1. Конституция Российской Федерации [Текст]. - М.: Омега-Л, 2012. - 40 с.

2. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации с постатейными приложениями опубликованных материалов судебной практики [Текст] - М.: Проспект Велби, 2013. - 336 с.

3. Уголовный кодекс Российской Федерации Текст - М.: Юркнига, 2013.- 160 с.

4. Всеобщая декларация прав человека // Российская газета, 1998 - 10 декабря.

5. Декларация о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания [Текст] // Департамент общественной информации ООН. Нью-Йорк, 1990. - 20 с.

6. Международный пакт о гражданских и политических правах [Текст] // Принят резолюцией 2200 А (XXI) Генеральной Ассамблеи ООН от 16 декабря 1966 г.

7. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод [Текст] // Российская газета, 1995. - 5 апреля.

8. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Комментарий к статьям 5 и 6 [Текст]. - М., НОРМА, 1997. - 160 с.

9.Европейская конвенция по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания [Текст] // Российская газета, 1995. - 5 апреля.

10. О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений. Федеральный закон РФ от 15 июля 1995 г. № 103-ФЗ, с изменениями и дополнениями [Текст] - М.: Издательство деловой и учебной литературы, 2006. - 70 с.

11. О применении судами норм уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации [Электронный ресурс]: постановление Пленума Верховного Суда РФ № 1 от 05.03.2004 г. // КонсультантПлюс. Высшая школа. - 2013.

12. По делу о проверке конституционности положений части 1 статьи 47 и части 2 статьи 51 УПК РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова [Электронный ресурс]: постановление Конституционного Суда РФ № 11-П от 27.06.2000 г. // КонсультантПлюс. Высшая школа. - 2013.

13. По делу о проверке конституционности ряда положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих порядок и сроки применения в качестве меры пресечения заключения под стражу на стадиях уголовного судопроизводства, следующих за окончанием предварительного расследования и направлением уголовного дела в суд, в связи с жалобами ряда граждан [Электронный ресурс]: постановление Конституционного Суда РФ № 4-П от 22.03.2005 г. // КонсультантПлюс. Высшая школа. - 2013.

14. О едином учете преступлений Текст: Приказ Генпрокуратуры РФ от 29 декабря 2005 г. № 39 // Справочная система «Консультант Плюс». 2013.

15. Об утверждении инструкции о порядке приема, регистрации и разрешения в ОВД заявлений о происшествиях Текст: Приказ МВД России от 01 декабря 2005 г. № 985 // Справочная система «Консультант Плюс». 2013.

Учебники, учебные пособия

16. Алексеев С.С. Теория права. [Текст] / С. С. Алексеев. - М.: Юридическая литература, 1993. - С. 150.

17. Безлепкин Б.Т. Уголовный процесс России [Текст] / Б.Т. Безлепкин. - М. : Юристъ, 2006. - 730 с.

18. Белоносов В.О. Уголовный процесс [Текст] / В. О. Белоносов, Н. А. Громов, И. В. Новичков. - М.: Приор, 2007. - 256 с.

19. Белозеров Ю.Н. Особенности прав и законных интересов личности в стадии возбуждения уголовного дела Текст / Ю.Н. Белозеров, П.Г. Марфицин. - М.: Профлит, 2004. - 78 с.

20. Божьев В.П. Уголовный процесс [Текст] / В.П. Божьев. - М.: Высшее образование, 2007. - 524 с.

21. Братусь С.Н. Юридическая ответственность и законность [Текст] / С.Н. Братусь. - М.: Юридическая литература, 1976. - 113 с.

22. Булыко А.Н. Толковый словарь русского языка [Текст] / А.Н. Булыко. - М. : Попурри, 2007. - 544 с.

23. Верин, В. П. Практика применения уголовно-процессуального кодекса РФ. Практическое пособие [Текст] / В.П. Верин. - М. : Юрайт, 2007. - 589 с.

24. Зинатуллин З.З. Эффективность мер процессуального принуждения. [Текст] / З.З. Зинатуллин.- Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1974. - 229 с.

25. Корнуков В.М. Возбуждение уголовного дела в системе уголовно-процессуальной деятельности [Текст] / В.М. Корнуков, В.А. Лазарев, В.Д. Холоденко. - Саратов: Изд-во Саратовского гос. ун-та, 2002. - 270 с.

26. Кудрявцев В.Н. Правовое поведение: норма и патология. [Текст] / В.Н. Кудрявцев. - М.: Норма, 1982. - 251 с.

27. Международная защита прав человека с использованием некоторых международно-правовых механизмов: Научно-практическое исследование Центра содействия международной защите [Текст] / Под общ. ред. К.А. Москаленко. - М.: Международная защита, 2001. - 204 с.

28. Петрухин И.Л. Свобода личности и уголовно-процессуальное принуждение [Текст] / И. Л. Петрухин. М.: Наука, 1985. - 240 с.

29. Рыжаков А. П. Уголовный процесс [Текст] / А. П. Рыжаков. - М. : Экзамен, 2011. - 479 с.

30. Трунов И.Л. Защита прав личности в уголовном процессе Текст / И.Л. Трунов. - М. : Юриспруденция, 2005. - 285 с.

31. Уголовно-процессуальное право Российской Федерации. Учебник. Текст / Под ред. П.А. Лупинской. - М.: Юрист, 2005. - 412 с.

32. Уголовный процесс [Электронный ресурс]: электронное учебное пособие / под ред. Е.В. Ендольцевой, И.И. Сыдорука. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: ЮНИТИ-ДАНА: Закон и право, 2011.

33. Уголовный процесс [Текст]: учебник: рек. М-вом образ. РФ / Е.В. Рябцева. - М. : Книжный мир, 2009. - 527 с.

34. Уголовный процесс. Общая часть [Текст] : учебник : доп. МВД РФ / МВД РФ, Департамент кадрового обеспечения ; под ред. А.В. Гриненко. - М.: ЦОКР МВД России, 2008. - 408 с.

35. Шумилин С.Ф. Меры процессуального принуждения на стадии предварительного расследования (комментарий законодательства) [Текст] / С.Ф. Шумилин, Б.Д. Завидов. - М.: НОРМА, 2010. - 167 с.

36. Энтин М.Л. Международные гарантии прав человека: Опыт Совета Европы [Текст] / М.Л. Энтин. - М., 1997. - 262 с.

Монографии, научные статьи, диссертации

37. Божьев В.П. Определение сферы действия УПК РФ [Текст] / В.П. Божьев / Законность. - 2005. - № 1. - С. 34-37.

38. Газетдинов Н.И. Реализация принципа презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве [Текст] / Н.И. Газетдинов // Российский следователь. - 2012. №6. - С. 16-19.

39. Захаров С.С. Проблемы реализации международных стандартов при задержании и применении меры пресечения «заключение под стражу» [Текст] / С.С. Захаров, Ю.И. Панин // Международное публичное и частное право. - 2010. №3. - С. 75-78.

40. Лисицин Р.Д. Требуют ли нормы международного права согласия подозреваемого или обвиняемого на применение меры пресечения, не связанной с лишением свободы? [Текст] / Р.Д. Лисицин // Адвокат. - 2013. №1. - С. 87-90.

41. Манова Н.С., Францифоров Ю.В. Проблемные аспекты стадии возбуждения уголовного дела по новому УПК РФ [Текст] / Н.С. Манова, Ю.В. Францифоров // Законность. - 2008. - № 5. - С. 49-51.

42. Маслов И. Судебный порядок заключения под стражу [Текст] / И. Маслов // Российская юстиция. - 2010.- №4. - С. 30-34.

43. Науменко О.А. Гарантии прав подозреваемого, обвиняемого при производстве дознания [Текст] / О.А. Науменко // Российский юридический журнал. - 2012. №3. - С. 32-36.

44. Овчинников Ю.Г. Разъяснение подозреваемому, обвиняемому сущности прав и обязанностей на досудебном производстве [Текст] / Ю.Г. Овчинников // Адвокатская практика. - 2012. №3. - С. 130-134.