Соучастие как совместность действий лиц при совершении преступлений

Если у соисполнителя под влиянием знания мотивов действий соучастника возникнут аналогичные мотивы, которыми в дальнейшем он будет руководствоваться при совершении преступления, то это означает, что он действует с умыслом, конструктивным признаком которого являются несколько мотивов: первоначально возникший и вновь приобретенный. Если же новый мотив является обязательным элементом состава преступления, то необходима квалификация действий соисполнителя по совокупности соответствующих статей уголовного законодательства как совершенных с прямым умыслом.

Если мотив одного соисполнителя глубоко безразличен и даже неприемлем для другого, то это не окажет влияния на уголовную ответственность субъекта, лишь при его отказе от совершения преступления в соучастии. Но если он хотел отказаться, но не сделал этого, то должен нести ответственность за все содеянное как соисполнитель. Вместе с тем это может быть учтено судом при назначении меры наказания как сугубо внутренний психологический процесс.

Таким образом, во всех случаях, когда соисполнители руководствуются различными мотивами и взаимно осведомлены об этом, вся их совокупность должна быть вменена каждому участнику преступления. Указанные положения в полной мере относятся и к другим субъективным и объективным квалифицирующим признакам преступлений, совершенных в соисполнительстве.

Квалифицировать же содеянное в каждом конкретном случае необходимо с учетом правил квалификации при конкуренции норм и совокупности преступлений.

Под конкуренцией уголовно-правовых норм в уголовном праве понимается такое положение, когда совершено одно преступление, которое одновременно содержит признаки двух (и более) уголовно-правовых норм. При этом одна норма может быть общей, а другая - специальной.

При соисполнительстве могут конкурировать квалифицирующие признаки, в частности мотивы, имеющиеся на стороне отдельных соучастников. В этом случае действия каждого должны квалифицироваться только по статье (или пункту статьи), предусматривающей ответственность за более тяжкий квалифицирующий мотив. Если же они по тяжести равноценны, то квалификация совершенного каждым соучастником должна отразить всю совокупность мотивов.

Иначе решается вопрос о квалификации совершенного соисполнителями, если в действиях каждого из них имеется состав самостоятельного преступления (совокупность преступлений). Необходимость в этом может возникнуть, если наличие мотива, цели или еще какого-либо признака в действиях отдельных соисполнителей не квалифицирует, а превращает содеянное ими в самостоятельное преступление.

В этом случае каждое преступление подлежит самостоятельной квалификации. Поскольку же при соисполнительстве все содеянное вменяется всем соучастникам в полном объеме, то действия каждого из них должны быть квалифицированы по совокупности статей, предусматривающих составы всех совершенных преступлений.

Вместе с тем иногда совокупность преступлений (оба ее вида) может быть квалифицирована по одной статье уголовного закона. Это бывает в случаях, когда преступление, состав которого имеется в действиях одного соисполнителя, малозначительно по сравнению с преступлением другого участника посягательства; если действие одного виновного является условием выполнения общего преступления; если разнородные действия каждого соисполнителя направлены на один объект и характеризуются единством времени их совершения, единством умысла, а также единым характером содеянного. Во всех этих случаях действия каждого соисполнителя подлежат квалификации только по статье, предусматривающей ответственность за более тяжкое или основное преступление.

Рассмотренные признаки умысла соисполнителей в принципе аналогичны признакам умысла других соучастников - организаторов, подстрекателей и пособников. Вместе с тем умысел соисполнителя имеет некоторые специфические, только ему присущие свойства. Так, единый результат соисполнитель осознает как причиненный совместными действиями всех непосредственных участников преступления. В его сознании находит отражение то обстоятельство, что преступление совершено благодаря совокупности действий, каждое из которых, взятое в отдельности, в данном конкретном случае может оказаться недостаточным для того, чтобы обеспечить наступление желаемых последствий. Но при отсутствии хотя бы одного из них, эти последствия вообще могут не наступить или наступление их окажется сомнительным. Следовательно, соисполнителем осознается факт дробления на составные части единого процесса совершения преступления. Это дробление, однако, воспринимается им не как уничтожение целого (объективной стороны), а как разделение ролей между участниками в рамках этого целого, которое сохраняет свои самостоятельность и индивидуальность и отличается, в конечном счете, от любой из составляющих его частей.

Однако это различие проявляется главным образом как различие в сознании соучастников характера и степени своего участия в преступлении. Например, как подстрекатель, так и пособник сознают, что они совместно с исполнителем совершают преступление. В этом смысле признаки их субъективной стороны тождественны. В то же время не может быть и речи о полном совпадении субъективной стороны подстрекательства и пособничества, поскольку подстрекатель сознает, что его участие заключается в склонении другого лица к совершению преступления, в то время как пособник сознает, что он оказывает исполнителю ту или иную помощь.

Сознание лицом совместной преступной деятельности в лучшем случае может послужить основанием (субъективного порядка) для выяснения вопроса о возможности признания его соучастником. Однако это ничего не дает для определения конкретного вида соучастия, в частности для признания его соисполнителем.

Для этого необходим о, чтобы у каждого соучастника, кроме сознания совместности преступной деятельности, имелось также сознание того, что его деятельность, в чем бы она объективно не выражалась, является актом непосредственного участия в выполнении объективной стороны преступления. В его сознании личная деятельность, независимо от ее объема, имеет удельный вес, необходимый в данных конкретных условиях для достижения общего результата. Такой соучастник сознает себя одним из непосредственных исполнителей (соисполнителем) еще и потому, что свои действия он воспринимает как вплетенные в единый процесс выполнения описанного в законе состава преступления. Эта черта, на наш взгляд, является наиболее характерной и специфической для умысла соисполнителя.

Необходимо подчеркнуть, что установление этого на практике сопряжено со значительными трудностями. В частности, нельзя исходить исключительно из оценки виновным характера своего участия в преступлении. Здесь возможны различные отклонения от подлинных обстоятельств дела: лицо, явившееся, по существу, второстепенным участником, может считать себя одним из главных исполнителей. Не исключено и обратное. Поэтому установление указанного элемента субъективной стороны деяния соисполнителя должно опираться на изучение всей совокупности объективных обстоятельств преступления. В частности, должны быть исследованы направленность и содержание сговора (предварительного или на месте преступления) между виновными, характер их взаимного общения до совершения преступления и т.д.

Отсюда вытекает исключительно важное значение субъективной стороны для обоснования ответственности всех соисполнителей за совершение одного и того же преступления. Как отмечалось, фактическое содержание действий соисполнителя может не соответствовать указанным в законе признакам объективной стороны (действия) совершаемого преступления. Субъективная же сторона не может быть распределена между соисполнителями. Поэтому каждый из них сознает, что выполненная совместными усилиями объективная сторона (в части действия), а также наступивший результат (при материальном составе преступления) являются общими для всех участников. Можно сделать вывод, что благодаря таким особенностям вины и умысла для ответственности каждого из соисполнителей не имеет принципиального значения то обстоятельство, что фактические действия, выполнение одним из них, в ряде случаев по своему объему могут составлять лишь часть объективной стороны преступления. Соисполнитель, осознающий свое участие в преступлении как непосредственное его выполнение, действия других участников считает в равной степени относящимися к себе лично. Деятельность всех соисполнителей является, таким образом, личной деятельностью каждого из них, поскольку все они желают ее осуществления и предвидят единый преступный результат.

3.2 Волевой элемент умысла соисполнителей

Волевой элемент умысла по уголовному праву заключается в волевом отношении субъекта к общественно опасным последствиям своих действий. Именно по характеру волевого отношения лица к последствиям в уголовном праве различают два вида умысла - прямой и косвенный. Для прямого умысла характерно желание наступления общественно опасных последствий, а для косвенного - их сознательное допущение.

Определение характеристики волевого элемента умысла соисполнителей, в конечном счете, сводится к решению вопроса о том, могут ли они действовать с прямым или с косвенным умыслом.

В связи с этим представляет интерес выяснение содержания понятий «желание» и «сознательное допущение».

Оба эти понятия психологические. Желание содержит некоторую совокупность психических процессов, образующих стремление субъекта, направленное на определенный объект. Поэтому наличие желания всегда имеет своим основанием постановку той или иной цели.

Таким образом, желание наступления общественно опасных последствий налицо, прежде всего тогда, когда они являются конечной целью действий виновного. Поэтому во всех случаях, когда лицо стремиться причинить какие-либо последствия, оно действует с прямым умыслом по отношению к ним.

Лицо желает также наступления любых последствий, которые предшествуют конечной цели его действий и являются, с точки зрения виновного, необходимыми для наступления этой цели. О желании наступления общественно опасного последствия как признаке прямого умысла можно говорить в случае, когда это последствие, будучи элементом состава, является для виновного необходимым средством достижения конечной цели, преступной или непреступной. Такое последствие является средством достижения цели тогда, когда его наступление «открывает дорогу» наступлению желаемого результата, т.е. является способом или устраняет препятствия его наступления. Точно также виновный относится к промежуточному результату, если он был для него необходимым этапом достижения конечной цели. При наличии хотя бы одного из указанных вариантов последствие причинено с прямым умыслом.

Сознательное допущение - это волевое отношение лица к последствиям своих действий, характеризуемое отсутствием стремления к достижению этих последствий, которые, независимо от того, наступили или не наступили, не являются его целью. Подобное отношение виновного возможно только к побочным последствиям. В этом случае действие виновного направлено на достижение иной преступной или непреступной цели.

В связи с тем, что такие побочные последствия не нужны виновному, он может не желать их наступления, относиться к ним безразлично или отрицательно. Однако если это отношение не воплотилось в соответствующие действия лица по их недопущению или предотвращению, то оно не изменяет содержания умысла.

Наличие подобного психического отношения лица к побочным последствиям своих действий в соответствии с законом является достаточным для признания косвенного умысла в совершенном преступлении. Поэтому не имеет значения, возможным или неизбежным было наступление побочных последствий.

С учетом сказанного есть все основания сделать вывод о бесспорной возможности соисполнительства с прямым умыслом. По общему правилу, лица, совместно и непосредственно осуществляющие посягательство на общий объект, желают причинить ему тот или иной вред.

Менее ясен вопрос о косвенном умысле при соисполнительстве. Правильное решение этого вопроса предполагает выяснение того, насколько объективные и субъективные признаки соучастия (его отдельных видов) допускают возможность характерного для косвенного умысла психического отношения соучастников к результатам своих действий.

Представляется, что вполне возможен косвенный умысел у организатора, подстрекателя и пособника. Соучастник может организовать преступление, побудить исполнителя на его совершение или оказать ему помощь, не желая этого, но сознательно допуская.

Как отмечалось, о желании наступления общественно опасного последствия как признаке прямого умысла можно говорить, если оно является конечной целью действий виновного, необходимым средством и определенным этапом ее достижения. Поэтому нельзя в этих случаях говорить о соучастии с косвенным умыслом.

В то же время вполне возможен косвенный умысел соучастников по отношению к побочным последствиям своих действий, направленных на достижение иной конечной цели.

Известно, что деятельность человека способна повлечь наступление не только тех последствий, ради которых она осуществляется, но и иных, непредвиденных, ненужных. Эти последствия могут наступить как в предметной сфере, так и в сфере психического состояния субъекта (мотивы) и сознательного поведения других людей, и иметь при этом различное социальное значение (быть общественно полезными или вредными).

Применительно к соучастию это означает, что преступная (и даже непреступная) деятельность одного лица может стать причиной (условием) возникновения одновременно нескольких последствий, в том числе преступной решимости и соответствующей общественно опасной деятельности второго. При этом с точки зрения развития цепи причинности, не имеет значения психическое, интеллектуальное и волевое отношение причинителя к последствиям.

Последнее, однако, небезразлично для обоснования его уголовной ответственности. В частности, необходимо определить, во-первых, может ли вообще лицо реально сознавать факт возникновения или укрепления решимости у другого лица на совершение преступления как побочное последствие собственных действий, направленных на достижение другой цели; во-вторых, может ли соучастник иметь иные цели и намерения, нежели исполнитель.

Нет принципиальных основании отрицать возможность сознания лицом любых побочных последствий своей деятельности в пределах, указанных в законе: их сущности, наиболее важных структурных особенностей и т.п. Иными словами, интеллектуальное отношение лица к побочным последствиям такое же, как и в случаях, когда они являются его прямой целью, необходимым средством или этапом ее достижения.

Далее, если с позиций косвенного умысла рассматривать возможное волевое отношение лица к побочным последствиям, то следует признать, что оно может не желать их наступления, но сознательно допускает это. Такие последствия не вытекают из мотивов действий виновного и не определяются ими. Но хотя они не нужны и он их не желает, виновный не отказывается от совершения своих действий (преступных или непреступных), добиваясь удовлетворения личных интересов за счет интересов общества или отдельных его членов.

Точно также при соучастии не обязательна общность цели и намерений соучастников и исполнителя. Организуя преступление, склоняя к нему исполнителя или помогая в его осуществлении, соучастники нередко действуют по мотивам и преследуют цели, совершенно отличные от мотивов и целей исполнителя.

Приговором Алтайского краевого суда М. была осуждена за подстрекательство к убийству по ст. 17 и п. «А» ст. 102 УК РСФСР. Этим же приговором Е. и В. осуждены по п. «А» ст. 102 УК РСФСР.

М. признана виновной в том, что решив на почве личной неприязни отомстить Т., она в течение месяца спаивала Е. и В. и уговаривала их убить его, обещав за это деньги. В результате Е. и В. совершили преступление.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РСФСР признала обвинение М. в подстрекательстве к убийству из корысти правильным, хотя и отметила, что действовала М. из других, нежели исполнители, побуждений [31. С. 4-5].

Практически в ряде случаев бывает сложно правильно определить действительное отношение соучастников к наступившим последствиям. Это особенно характерно для деятельности организатора, в связи с чем, в теории и на практике существуют большие сомнения относительно возможности у него косвенного умысла. При организаторской деятельности такой вопрос вообще не возникает, так как представить себе организатора преступления, не стремящегося к какой-либо четко определенной преступной цели, нельзя.

Представляется, что организатор может действовать с косвенным умыслом. Однако необходимо учитывать, что этот вид умысла возможен у него лишь при наличии определенных условий. Так, совершенно очевидно, что по отношению к преступлению исполнителя, организация которого является целью соучастника, последний может действовать только с прямым умыслом. Практически невозможно организовать такое преступление или руководить его совершением, не воздействуя активно на сознание и волю исполнителей, не добиваясь их определенного поведения, не указывая им пути и средства достижения поставленных целей.

Однако косвенный умысел у организатора возможен по отношению к преступлениям, явившимся побочным результатом его деятельности. Организация преступления, как и другие виды соучастия, может повлечь наступление как желаемых последствий, так и последствий, которые организатору не нужны. Так, прямым следствием его действий может быть совершение исполнителем не только преступления, которое явилось целью организатора, но и преступления, в котором он не был заинтересован. Собственно говоря, все преступления исполнителей, выходившие за рамки организованного, но находящиеся в причинной связи с деятельностью организатора, с его точки зрения являются побочными последствиями, к которым у него возникает различное психическое отношение.

Если, например, организатор, узнав о начавшемся самостоятельном преступлении исполнителей, одобряет их инициативу, принимает на себя руководство, то он подлежит ответственности за организацию (или руководство) с прямым умыслом всей совокупности совершенных ими деяний.

Однако организатор, зная о совершении другого, помимо организованного, преступления (находящегося в причинной связи с деятельностью организатора) и имея возможность предотвратить его, может, тем не менее, сознательно не сделать этого. Подобное психическое отношение не устраняет ответственности лица за организацию всех преступлений, совершенных исполнителем. Однако если одно из них он организует с прямым умыслом, то по отношению к побочным его умысел будет косвенным.

Разработка проблемы косвенного умысла имеет большое практическое значение, особенно для определения объема ответственности организаторов преступных групп и сообществ. Как показывает практика, участники таких групп, используя преимущества сплоченного и организованного коллектива, часто выходят за рамки первоначального плана и совершают деяния, не охватываемые первоначальной целью. При их расследовании, как правило, возникают вопросы о том, знал ли организатор обо всех преступлениях, совершенных группой, а если знал, то, как он относился к этому. В ряде случаев оказывается, что зная об инициативе исполнителей, он относился к ней пассивно.

Практика последовательно идет по пути вменения организатору как основанного, так и побочного результата результатов деятельности. Эта позиция совершенно правильная. Но подобное решение вопроса можно признать обоснованным лишь при условии, если согласиться с возможностью косвенного умысла при организации преступления.

Сказанное полностью относится к соисполнительству. Лица, каждое из которых действует с косвенным умыслом по отношению к побочному результату своих действий, должны быть признаны соисполнителями одного и того же преступления в том случае, если при его совершении реальная обстановка позволяла им совместно и непосредственно выполнять объективную сторону (в том числе путем разделения ролей), а также осознавать оба указанных обстоятельства. Иными словами, наличие косвенного умысла у соисполнителей не является препятствием для формирования в условиях конкретной ситуации необходимых объективных и субъективных признаков. Например, два лица по предварительному сговору снимают верхнюю одежду с пьяного человека и оставляют его на сильном морозе, сознавая, что потерпевший замерзнет. Потерпевший действительно замерзает.

Очевидно, что эти соучастники должны быть признаны соисполнителями кражи личного имущества. Это преступление они совершают с прямым умыслом. Наряду с этим оба осознают, что раздетый ими пьяный человек, оставленный на сильном морозе, должен замерзнуть. Таким образом, у каждого из соучастников имеется косвенный умысел на убийство: смерть потерпевшего не входила в их планы, они не желали ее наступления, однако исходя из реальной обстановки сознательно допускали указанные последствия. Очевидно, также, что смерть потерпевшего в данном случае причинно связана с совместными непосредственными действиями соисполнителей кражи; это обстоятельство сознается ими. Следовательно, указанные соучастники должны быть признаны соисполнителями убийства, совершенного с косвенным умыслом.

Из возможности соисполнительства преступлений с косвенным умыслом исходит Пленум Верховного суда СССР, признавший правильным осуждение Д. и С. по пп. «Б» и «Г» ст. 102 УК РСФСР за умышленное убийство из хулиганских побуждений и с особой жестокостью.

С., Д., Т., Н., А. и другие организовали совместное распитие спиртных напитков. Т., находящейся в сильной степени опьянения, стал требовать у Д. и С. документы. На этой почве между ними произошла ссора. С. и Д., свалив Т. на пол, стали избивать его ногами, обутыми в кирзовые сапоги и металлическими подковами, нанося удары по лицу, шее и верхней части груди. Затем они вынесли его на улицу, бросили в снег и ушли. Через несколько минут Т. умер в результате повреждений в области шеи, головы и от сдавления дыхательных путей.

Председатель Верховного суда СССР внес протест, предлагая квалифицировать действия С. и Д. по ч. 2 ст. 108 УК на том основании, что они не имели умысел на убийство и не предвидели возможности смертельного исхода.

Пленум отклонил протест, указав, что осужденные, исходя из характера избиения, тяжести повреждений и последующих их действий «хотя и сомневались в конечном результате», однако «допускали наступление смерти, то есть совершили убийство с косвенным умыслом» [32. С. 6-7].

Представляется, что соисполнительство возможно и в случае, когда один из соучастников действует с прямым, а другой - с косвенным умыслом. Различное волевое отношение к преступному результату также не препятствует установлению между ними объективных и субъективных связей, характерных для соисполнительства. Так, если в приведенном выше примере один из соучастников, оставляющих раздетого человека на безлюдной улице, сознает возможность наступления смерти и желает этого, а другой не желает, но сознательно допускает такие последствия, то здесь имеются все основания для признания их соисполнителями убийства.

Разработка проблемы косвенного умысла при соучастии имеет большое значение. Практика показывает, что в ряде случаев незаконная деятельность должностных лиц (выражающееся, например, в злоупотреблении служебным положением) способствует совершению другими лицами тяжких преступлений, в частности хищений. Представляется, что в случаях, когда эти должностные лица сознавали и, не желая, допускали указанные последствия своей деятельности, то независимо от привлечения к ответственности за должностное преступление, они виновны в пособничестве хищению с косвенным умыслом.

На практике, однако, вопрос о привлечении к ответственности за соучастие с косвенным умыслом обычно не ставиться. Одна из причин этого заключается, безусловно, в том, что существует известная трудность в выявлении, и особенно в процессуальном доказывании, косвенного умысла соучастника. Это прежде всего относится к подстрекательству, когда даже при прямом умысле в ряде случаев бывает затруднительно доказать, что лицо склонило исполнителя к совершению преступления.

Но это все не означает, что косвенный умысел в действиях соучастников невозможно доказать. Более глубокое исследование обстоятельств преступления обычно позволяет выявить объективную связь действий соучастников с результатом и свойственное для косвенного умысла их психическое отношение к деянию исполнителя и наступившим последствием.

Наличие субъективной связи между несколькими лицами по уголовному праву является одним из обязательных условий привлечения виновных к ответственности за соисполнительство преступления. Поэтому имеет большое практическое значение вопрос о способах и времени формирования этой связи.

Решающее значение здесь имеют способы формирования основного элемента субъективной связи - осведомленности каждого соисполнителя о его присоединении к определенной общественно опасной деятельности другого лица. Эта осведомленность обеспечивается, как правило, путем взаимного соглашения (в различных его видах) или в результате непосредственного восприятия, осознавая и оценки деятельности одних участников преступления другими.

В настоящее время в уголовном праве является общепризнанной возможность соучастия как по соглашению (сговору), так и без него. Этот вывод представляется вполне обоснованным. При этом неправильно относить соглашение к признакам субъективной стороны соучастия. Это, бесспорно, объективный признак (а в некоторых составах преступлений квалифицирующий), являющийся не субъективным выражением совместности, а объективным способом установления субъективной связи между соучастниками.

Применительно к соисполнительству оба способа установления объективной связи характеризуются некоторыми специфическими признаками. Здесь, наиболее распространенным способом является взаимное соглашение виновных о непосредственном участии в преступлении (за исключением соисполнительства отдельных преступлений, например, хулиганства).

Это соглашение (сговор) может проявиться в самых различных видах и формах. Оно может состояться задолго до самого преступления и сопровождаться детальным обсуждением всех его подробностей. В таких случаях, соглашение по своим внешним признакам выступает обычно в форме, соответствующей подлинному значению самого понятия этого слова: соисполнители собираются вместе, высказывают мнения, ведут переговоры и т.п.

Наличие такой усложненной формы, как правило, не обуславливается видом совершаемого преступления. Иначе говоря, любое преступление, в котором возможно соучастие, может быть совершено по предварительному соглашению, отличающемуся большой тщательностью.

Но понятие «соглашение» (сговор) весьма обширно. С равным основанием о наличии такового можно говорить, когда оно характеризуется подробностью и тщательностью (между соучастниками согласованы все детали преступления, распределены роли по его выполнению) и когда проявляется в форме различного рода сигналов, конклюдентных действий, жестов.

Для совершения большинства преступлений в соисполнительстве необязательно, чтобы между соучастниками установилась прочная субъективная связь. Чтобы признать их соисполнителями, достаточно лишь осознания ими факта совместного непосредственного совершения одного преступления и причинение общего результата. Без сомнения, любая форма соглашения вполне обеспечивает это условие. Практика показывает, что эффективность соглашения в форме конклюдентных действий во многом зависит от обстановки совершения преступления, общности социально-психологической характеристики виновных, их образа жизни, привычек, наклонностей.

Большое значение в этом плане играют взаимоотношения соучастников до совершения преступления. Длительное и тесное общение нескольких лиц в обыденной жизни способствует установлению между ними более тесных объективных и субъективных контактов, основанных на взаимном знании привычек, склонностей, на наличии общих интересов и стремлений. Благодаря длительному общению у них формируется также представление о возможном поведении близких им лиц в определенной жизненной ситуации. Как правило, это предположительное представление оказывается тем более верным, чем глубже знание друг друга, крепче субъективная, психическая близость между ними.

Сказанное целиком относиться к взаимному общению лиц, совместно подготавливающих и совершающих преступления. При исследовании процесса осуществления сговора ни в коем случае нельзя игнорировать возможные психологические особенности поведения договаривающихся лиц, обусловленные их длительным взаимным общением. В живом непосредственном общении речь обычно носит характер диалога - цепи реплик и реакций, всегда предполагающих знание участниками разговора предмета беседы. Зрительное восприятие собеседника (мимика, жесты, интонация), вплетение разговора в конкретную ситуацию обуславливает целый ряд сокращений и недомолвок. При этом одинаковая направленность сознания и психическая близость позволяют собеседникам понять друг друга с намека и делают излишними подробные объяснения. Предпринимая очередную преступную операцию, сообщники редко вступают в сговор в семантическом значении этого слова, ибо им все ясно и без слов в силу прошлой общности мыслей, побуждений и действий. Достаточным бывает какой-либо жест, напоминание прошлых событий.

Соглашение между соисполнителями о совместном непосредственном участии в преступлении осуществляется, как правило, заблаговременно. Однако оно не исключается и во время его совершения, вплоть до момента фактического окончания.

Вместе с тем необходимо иметь в виду, что о соглашении как признаке, квалифицирующем некоторые преступления (кражи, грабежи, разбои и др.), можно говорить лишь при условии, если оно было предварительным. Но продолжительность времени между сговором и началом совершения преступления для квалификации содеянного значения не имеет.

Осознание несколькими непосредственными исполнителями преступного результата как причиненного совместными преступными действиями может иметь место не только при наличии соглашения между ними, но и в случае отсутствия такового.

Если подобное осознание имеется, то безразлично, каким путем оно было обеспечено; при наличии всех прочих объективных и субъективных элементов деятельности соучастники должны быть признаны соисполнителями.

Для соисполнительства без соглашения характерно отсутствие предварительного знания одного исполнителя о последующем участии в преступлении другого. Разумеется, здесь предварительный сговор между ними невозможен. В этом случае соисполнители включаются в уже начавшееся преступление исполнителя, поскольку кроме действий исполнителя у них нет, по существу, никаких реальных оснований для того, чтобы составить верное представление о его преступных намерениях, характере и объекте будущего посягательства.

Но в самом процессе совершения посягательства, индивидуально действующие исполнители (или присоединившиеся) могут сознательно объединить свои усилия. Результатом этого будет превращение их самостоятельных действий в одно общее для всех преступление. При этом все они становятся соисполнителями, а наступивший результат вменяется им в вину в полном объеме, независимо от того, какая его часть объективно была причинена действиями каждого из них.

Необходимо, однако, отметить, что рассматривая дела о преступлениях, совершенных несколькими лицами, суды в ряде случаев занимают непоследовательную позицию, отказываясь признать виновных соисполнителями только на том основании, что между ними не было предварительного сговора. При этом не принимается во внимание, что наличие необходимых субъективных элементов соисполнительства бывает обусловлено знанием участниками преступления конкретной обстановки и деталей его совершения.

В заключении следует обратить внимание на некоторую зависимость между объемом деятельности соучастников и способом установления субъективной связи между ними, объективно существующую, по нашему мнению, при соисполнительстве. В общих чертах эта зависимость выражается в том, что чем менее четко выражено соглашение, менее детально и подробно, тем в большей степени признаки действий каждого соисполнителя соответствуют описанным в законе признакам объективной стороны совершаемого преступления. Другими словами, соисполнительство с разделением ролей возможно, как правило, лишь при наличии между соучастниками предварительного соглашения. Минимальный предварительный сговор (а тем более отсутствие его) не дает, по общему правилу, полного представления соисполнителям о характере и содержании деятельности каждого из них. В этих условиях о признании соучастников соисполнителями можно говорить утвердительно лишь в случае, когда каждый выполняет в полном объеме действия, образующие объективную сторону совершаемого преступления. Если же при этом наблюдается разделение ролей, то действия того соучастника, который не осуществляет непосредственного посягательства на объект, как правило, должны квалифицироваться как подстрекательство или пособничество.

Заключение

Подводя итог исследованной темы выпускной квалификационной работы «Понятие соисполнительства в уголовном праве», мы определили следующие выводы.

Несколько человек могут совершить преступление таким образом, что каждый из них примет непосредственное участие в выполнении общественно опасного деяния, содержащего состав преступления, описанного в соответствующей статье Особенной части Уголовного Кодекса Российской Федерации. В этом случае речь будет идти о соисполнительстве, т.е. когда соучастники выступают в качестве одного «обобщенного» причинителя преступного результата, а каждый в отдельности является в равной мере исполнителем.

Уголовный Кодекс РФ дает четкое определение понятия соучастия и делит его на четыре вида: исполнение преступления, организаторская деятельность, подстрекательство и пособничество.

Самого определения соисполнительства закон не дает, лишь упоминает о соисполнителях.

Изучив судебно-следственную практику, труды ученых-правоведов мы предлагаем внести в ст. 32 УК РФ дополнение в виде понятия соисполнительства, что в дальнейшем упростит работу при квалификации действий соисполнителей, отграничение соисполнительства от других форм соучастия.

Итак, соисполнительство можно определить как непосредственное совместное совершение двумя и более лицами, действующими в соучастии, одного и того же умышленного преступления, при этом все соучастники выступают в качестве одного причинителя преступного результата, а каждый в отдельности является в равной мере исполнителем.

В работе мы рассмотрели признаки соисполнительства, такие как объективные и субъективные.

Объективными признаками являются действие и преступный результат.

Действие. Соисполнителями являются соучастники, непосредственно участвующие в совершении единого деяния. Действия соисполнителей связаны между собой так, что каждое из них в данном конкретном случае является условием выполнения всех остальных действий. Во взаимосвязи они образуют единый процесс выполнения объективной стороны преступления.

Преступный результат. Преступление соисполнителей всегда причиняет вред тому или иному общественному отношению, охраняемому уголовным законом. Для ответственности необходимо наступление преступных последствий, т.е. причинение ущерба объекту в объеме, предусмотренном соответствующей уголовно-правовой нормой. Характер последствий посягательства соисполнителей указан в статьях Особенной части уголовного законодательства. В этом плане особенность соисполнительства, его отличие от других видов соучастия, заключается в объеме ответственности за причиненный результат. Каждый соисполнитель отвечает за все наступившие последствия так, если бы он один непосредственно совершил преступление и причинил эти последствия.

Субъективными признаками являются интеллектуальный элемент умысла соисполнителей и волевой элемент умысла соисполнителей.

Интеллектуальный элемент умысла соисполнителей характеризует объем и характер знаний и представлений субъекта о совершенном деянии. Соисполнительство, возможно только в умышленных преступлениях. Поэтому при соисполнительстве интеллектуальный элемент характеризуется осознанием виновным всех необходимых элементов объективной стороны данного вида соучастия. Прежде всего, это осознание им фактического содержания своего деяния. Оно заключается в осмыслении соисполнителем того обстоятельства, что им выполняется некоторый комплекс обладающих конкретной структурой действий (или не выполняются ожидаемые действия).

Соисполнитель сознает также, что его действия в данном конкретном случае способны обеспечить (в совокупности с действиями других лиц) совершение преступления, что они причиняют вред или ставят под угрозу охраняемые уголовным правом общественные отношения. Именно это лежит в основе осознания соисполнителем общественно опасного характера своей деятельности.

Волевой элемент умысла соисполнителей предполагает наличие у всех соисполнителей желания наступления общественно опасных последствий либо безразличного отношения к ним, т.е. они могут действовать как с прямым, так и с косвенным умыслом.

Таким образом, при квалификации действий соисполнителей необходимо помнить об указанных выше признаках и использовать их в практической деятельности.

Список литературы

1. Бурчак Ф.Г. Учение о соучастии по советскому уголовному праву. - М., 1969. - 350 с.

2. Галиакбаров Р.Р. Борьба с групповой преступностью. - Краснодар, 2000. - 250 с.

3. Гришаев Г.А., Кригер Г.А. Соучастие по советскому уголовному праву. - М., 1964. - 125 с.

4. Дурманов Н.Д. Стадии совершения преступления по советскому уголовному праву. - М., 1955. - 144 с.

5. Зайнутдинова А.Р. Ответственность за организованные формы соучастия в преступлении по российскому уголовному праву. - Казань, 2001. - 105 с.

6. Ковалев М.И. Соучастие в преступлении. - Екатеринбург, 1999. - 103 с.

7. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. - Красноярск, 2000. - 130 с.

8. Кругликов Л.Л. Группа лиц как квалифицирующее обстоятельство. - Ярославль, 1999. - с. 160

9. Кудрявцев В.Н. Механизм преступного поведения. - М., 1981. - 55 с.

10. Наумов А.В. Практика применения уголовного кодекса Российской Федерации: комментарий судебной практики и доктринальное толкование. - М., 2005. - 295 с.

11. Наумов А.В. Российское уголовное право. Общая часть. - М., 2000. - 325 с.

12. Пионтковский А.А. Учение о преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1961. - 184 с.

13. Полозов А.А. Борьба с преступлениями, совершенными в соучастии. - Краснодар, 2000. - 167 с.

14. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР и РСФСР (РФ) по уголовным делам. - М., 1995. - 325 с.

15. Сборник постановлений Пленума и определений Коллегии Верховного Суда СССР по уголовным делам 1959-1971 гг. / под редакцией профессора Анашкина Г.З. - М., 1973. - 438 с.

16. Сборник постановлений Пленума Верховного Суда СССР (1924-1970). - М., 1970. - 506 с.

17. Судебная практика к уголовному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.М. Лебедева. М.: Спартак, 2005. - 625 с.

18. Солнарж В. Соучастие по уголовному праву Чехословацкой Социалистической Республики. - М., 1962. - 114 сю

19. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Часть общая. Т.1. - СПб., 1902. - 105 с.

20. Трайнин А.Н. Учение о соучастии. - М., 1941. - 160 с.

39. Уголовное право РФ. Общая часть. Учебник / Ответственный редактор Здравомыслов Б.В. - М., 1998. - 365 с.

21. Уголовное право РФ. Общая часть. Учебник / под редакцией Рарога А.И. - М., 1999. - 345 с.

22. Шеслер А.В. Групповая преступность: криминологические и уголовно-правовые аспекты, Екатеринбург, 2001. - 108 с.

23. Шнейдер М.А. Соучастие в преступлении по советскому уголовному праву. - М., 1958. - 98 с.

24. Артюнов А.А. «Психология соучастия» // Законность. - 2003. - №8. - С. 13-17

25. Безбородов Д.А. «Совместное преступное деяние как категория уголовного права» // Российская юстиция. - 2005. - №11. - С. 25-27

26. Прохоров В.С. Вопросы теории соучастия в советской уголовно-правовой литературе // «Правоведение». - 1962. - №2. - с. 26-28

27. Шаргородский М.Д. «Некоторые вопросы общего учения о соучастии». // Правоведение». - 1960. - №1. - с. 88-89

28. Дело С. и Г. Приговор Волгоградского областного суда // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 1969. - №1. - с. 8-9

29. Дело Ю. Определение Судебной коллегии Верховного Суда РСФСР // Советская юстиция. - 1959. - №3. - с. 9

30. Дело Б. и С. Постановление Пленума Верховного Суда СССР // Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1969. - №4. - с. 14-16

31. Дело М., Е. и В. Приговор Алтайского краевого суда // Бюллетень Верховного Суда РСФСР. - 1970. - №2. - с. 4-5

32. Дело С. и Д. Решение Пленума Верховного суда СССР // Бюллетень Верховного Суда СССР. - 1968. - №3. - с. 6-7

33. Дело №1-504/02 Федерального суда общей юрисдикции Центрального района г. Новосибирска от 20 ноября 2002 года

34. Дело №1-240/02 Федерального суда общей юрисдикции Центрального района г. Новосибирска от 14 февраля 2002 года

35. Дело №1-409/02 Федерального суда общей юрисдикции Центрального района г. Новосибирска от 22 марта 2002 года

36. Дело №1-253/2003 Федерального суда общей юрисдикции Центрального района г. Новосибирска от 14 февраля 2003 года