Соотношение виндикации со смежными институтами гражданского права

В проблему сохранности истребуемой вещи в натуре могут быть отнесены вопросы разного рода ее изменений. Например, в результате перестройки отдельно стоящего здания на месте его фундамента возведено совершенно новое строение, иной этажности, с другим расположением наружных и внутренних стен. В этом случае будет иметь место возникновение нового объекта гражданских прав с индивидуально-определенными признаками, а потому виндикация здесь исключена, так как в случае удовлетворения виндикационного иска истцу будет присуждена не та вещь, которая ранее выбыла из его владения.

2.3 Особенности применения срока исковой давности в виндикации

Время - это неправовое явление и не может подлежать юридической регламентации. Течение времени не зависит от человеческой воли и сознания. Однако продолжительное временное существование человеческого общества и отношений внутри него с необходимостью обусловило придание юридической значимости истечению того или иного промежутка времени в гражданских правоотношениях. Обществом было признано влияние времени на осуществление, возникновение, прекращение, защиту прав: «Время в некоторых случаях создает правовую защиту фактическому положению, превращает факт в право, создает право, но оно же и погашает право. Время дает право одному и отнимает у другого».[20. С. 89].

Вместе с тем в качестве самостоятельного правового института давность не утвердилась ни в позитивном праве, ни в юридической науке. Это обусловлено тем, что само по себе истечение любого временного периода не может дать правового результата. Возникновение или прекращение права обставлялось наличием других условий помимо истечения определенного срока, которые только в совокупности могли привести к юридически значимому результату.

Исковая давность и ее применение при рассмотрении виндикационного иска порождают ряд вопросов, как-то: В чем цель и назначение исковой давности по спорам о собственности? Что именно погашается применением исковой давности? каково правовое положение имущества при отказе в виндикации по причине пропуска срока исковой давности? Когда начинается течение срока исковой давности при виндикации? Эти вопросы были предметом исследования не одного поколения российских цивилистов как в дореволюционное время, так и в советский период. Теоретическая актуальность и практическая потребность разрешения этих вопросов сохраняются и в настоящее время.

В гражданском праве различают сроки осуществления прав и сроки защиты прав. Действующее законодательство определяет исковую давность как срок для защиты права по иску лица, право которого нарушено (ст. 195 ГК РФ). Требования к краткости законодательных формулировок не позволили в данном случае в полной мере раскрыть содержание и назначение этого института.

Можно представить исковую давность как установленную законом возможность неосуществления в судебном порядке права, для защиты которого предъявлен иск.

В данном определении акцент необходимо делать именно на возможности неосуществления права в принудительном порядке (т.е. через суд), поскольку применяется исковая давность только по заявлению противоположной стороны в споре (ст. 199 ГК РФ). Следовательно, если ответчик не заявит об истечении срока исковой давности, то судебное разбирательство будет продолжаться до рассмотрения спора по существу, в результате чего право истца может быть подтверждено судебным актом.

Удаление суда от разрешения вопроса, применять исковую давность или нет, полностью устраняет "карательный" элемент в предназначении этого института и одновременно усиливает его значение как средства защиты.

Из сформулированного нами определения следует, что исковая давность не ограничивает во времени возможность обращения к судебной защите нарушенного права.

Правила об исковой давности относятся к общей части гражданского законодательства. Учитывая, что в соответствующих нормах закона (ст. 195, 199, 200 ГК РФ) речь идет о нарушениях прав, то положения этих статей в равной мере применимы к относительным (обязательственным) и к абсолютным (в том числе праву собственности правам), а это значит, что названные выше цели исковой давности имеют место и при рассмотрении в суде виндикационного иска. Однако специфика вещно-правовых отношений придает исковой давности ряд особенностей.

Первая из этих особенностей заключается в ответе на вопрос: что же, собственно, погашается исковой давностью при рассмотрении виндикационного иска? При этом под погашением в юридической литературе, посвященной исследованиям исковой давности, понималось прекращение права.

В связи с изложенным возникает вопрос: какое право прекращается применением исковой давности при виндикации?

Согласно ст. 199 ГК РФ истечение срока исковой давности, о применении которой заявлено стороной в споре, является основанием для вынесения судом решения об отказе в иске. Как видно, норма закона не указывает на прекращение какого-либо права.

В соответствии с общими положениями гражданского законодательства (ст. 1, 11 ГК РФ) обладателю права собственности, как и других гражданских прав, гарантировано право на судебную защиту, притом последняя реализуется в исковой форме, которая заключается в праве на иск заинтересованного лица. Право на иск представляет собой установленную законом возможность лица, чье право нарушено или оспаривается, обратиться в суд за рассмотрением и разрешением возникшего спора.

Особенностью исковой формы судебной защиты, в том числе виндикационного иска, является разграничение в праве на иск - право на предъявление иска и право на удовлетворение иска. Исковая давность воздействует на право на удовлетворение иска, так как с истечением установленного законом срока и с подачей заявления об этом ответчиком для истца "закрывается" возможность получить удовлетворение требования к ответчику в судебном (т.е. принудительном) порядке. При виндикации это будет означать отказ суда в удовлетворении требования к ответчику о выдаче спорного имущества.

Большинство современных исследователей приходит к выводу о том, что с истечением срока исковой давности материальное право не погашается, а продолжает существовать, хотя и не может быть реализовано в принудительном порядке. Эти доводы опираются на точку зрения о самостоятельном существовании материального права и права на судебную защиту любого нарушенного гражданского права (т.е. права на иск). Сторонники этой позиции считают ее наиболее убедительной «как в наибольшей степени согласующуюся с правилами, установленными действующим законодательством» [10. С. 376].

На наш взгляд, верной представляется точка зрения, согласно которой в подобной ситуации сохраняется материальное право. К аргументам упомянутых авторов в пользу этой позиции можно добавить следующие доводы.

Исковая давность воздействует лишь на право на удовлетворение иска и не влияет на сущность защищаемого материального права (его возникновение, действительность, прекращение и пр.). Сторонники противоположной точки зрения вольно или невольно отождествляли материальное право с правом на иск (правом на его удовлетворение). Материальное право (в данном случае право собственности) продолжает существовать еще и потому, что одно лишь истечение известного промежутка времени не может служить основанием прекращения права. Взять хотя бы право на удовлетворение иска. Для его прекращения (погашения) требуется заявление противоположной стороны в споре. Если же такого заявления не последует, то право на удовлетворение иска не погашается, а спор о материальном праве (собственности) разрешается по существу.

Следовательно, материальное право и право на иск не равнозначны и не представляют собой составные части одного целого. Право на иск (иначе - установленная законом возможность судебной защиты нарушенных прав) присуще каждому участнику гражданских правоотношений, обладателем какого бы права он не являлся: относительного или абсолютного, имущественного или неимущественного. Здесь не следует смешивать возможность субъекта, свободного своей волей и в своем интересе приобретать и осуществлять гражданские права, с гарантированной законом возможностью судебной защиты этих прав.

На практике встречаются ситуации, когда ответчик соответствует требованиям, предъявленным законом к добросовестному приобретателю (ст. 302 ГК РФ), и по этим основаниям вполне может отразить притязания истца и добиться отказа в иске. Вместе с тем ничто не мешает этому добросовестному приобретателю заявить о применении исковой давности при истечении соответствующего срока и получить тот же результат (отказ в иске), не вдаваясь в выяснение добросовестности своего приобретения. В данном случае его положение ничем не будет отличаться от положения ответчика, который не являлся добросовестным приобретателем, но также заявил о применении исковой давности.

Противоречивость подобной ситуации очевидна. С одной стороны, посылка о сохранении материального права говорит в пользу истца, а с другой - оставление истребуемого имущества у ответчика (в связи с отказом в иске) и отсутствие законных оснований для принудительного изъятия имущества (не говоря уже об отказе ответчика от добровольного возврата имущества) свидетельствуют в пользу ответчика. Получается, что субъективное право оказывается "оторванным" от объекта. Подобная ситуация юридически невыгодна ни ее участникам, ни обществу в целом.

Если для разрешения этого противоречия обратиться к действующему законодательству, то получается следующая картина. После отказа в удовлетворении виндикационного иска в связи с истечением срока исковой давности можно полагать, что ответчик обретает статус лица, владеющего по давности (ст. 234 ГК РФ). В связи с чем право собственности у истца прекратится лишь после истечения срока приобретательной давности с одновременным возникновением права собственности у ответчика на это же имущество. Казалось бы, все ясно и ответ на интересующий вопрос получен. Однако проблемы остаются, и связаны они как раз с правовым положением спорного имущества после отказа в виндикации.

Точка зрения, согласно которой имеет место попадание имущества в режим давностного владения после отказа в его виндикации по мотивам пропуска исковой давности, встречает возражения среди цивилистов. Попробуем разобраться почему.

Очевидно, что правила ст. 302 ГК РФ не регулируют приобретение собственности, так же как не регламентируют правовой режим имущества, оставшегося у ответчика. Обозначить положение имущества как бесхозяйной вещи оснований не имеется, так как квалифицирующим признаком бесхозяйных вещей по ст. 225 ГК РФ является отсутствие у них собственника (в том числе в связи с отказом от права собственности). При виндикации истец вполне может быть действительным собственником спорного имущества.

В то же время нахождение имущества в режиме бесхозяйной вещи не исключает возникновения права собственности в силу приобретательной давности (п. 2 ст. 225 ГК РФ). Но только в отношении движимых вещей. Поэтому давностное владение представляется соответствующей (адекватной) юридической характеристикой положения имущества в подобной ситуации. Причем акцент следует делать на том, что оставление имущества у ответчика при отказе в виндикации по причине пропуска срока исковой давности отнюдь не единственный случай давностного владения.

Владение по давности - незаконно, в его основе нет права. Здесь отчетливо видно, что наличие добросовестности свидетельствует об отсутствии права на вещь. Поэтому добросовестный приобретатель имущества у несобственника (при отсутствии в законе нормы, предусматривающей такой способ приобретения права собственности) не защищен от виндикации в пределах срока исковой давности. Взаимосвязь существующих правил о виндикации и норм о приобретении права собственности указывает, что отказ в иске в связи с пропуском срока исковой давности служит началом владения по давности.

Поскольку имущество находится у лица, не являющегося собственником, то вовлечение его в оборот довольно проблематично, так как имущественный оборот - это гражданские правоотношения собственников. При этом закономерно возникают вопросы финансового порядка, в том числе такой: если собственником продолжает считаться истец, то кто будет уплачивать налоги с имущества и нести бремя по его содержанию? Неопределенность этих отношений будет довольно продолжительной: для недвижимого имущества - 15 лет, для движимостей - пять лет. В этой ситуации, очевидно, неудобства испытывают обе стороны. С раскрепощением имущественного оборота в нашей стране подобные неопределенности лишь сдерживают развитие гражданских правоотношений.

В качестве выхода из сложившейся ситуации можно предложить уравнять сроки исковой и приобретательной давности, а для движимых вещей срок приобретательной давности уменьшить до одного года. Тогда уменьшится временная продолжительность неопределенности правового положения имущества. Одновременно возрастет оборотоспособность имущества в целом.

3. Проблемы соотношения виндикации со смежными институтами гражданского права

3.1 Проблемы соотношения институтов виндикации и реституции

Связь виндикационного иска с требованием о применении последствий недействительности сделки в предшествующие периоды развития отечественного гражданского права носила скорее теоретический характер, чем практический. Данное обстоятельство было обусловлено преобладанием права государственной собственности на большинство объектов гражданского права с прерогативой в защите и довольно слаборазвитым имущественным оборотом между гражданами. Ни практика, ни теория того периода не выделяли каких-либо серьезных противоречий между названными исками в вопросах защиты права собственности.

С принятием нового ГК РФ возросла тенденция практической взаимосвязи этих правовых институтов, что особенно ярко проявляется в судебной практике, тогда как теоретические исследования данной проблемы только начинаются. В этой связи можно выделить работы В.В. Витрянского, К.И. Скловского, Д.О. Тузова.[8. С. 653, 23. С. 105, 25.С. 14].

Чем же вызвано сближение этих, казалось бы, довольно отдаленных друг от друга в системе гражданского права юридических явлений? Во-первых, в гражданском законодательстве утверждается официальное представление о том, что «существует лишь одно право собственности с единым, одинаковым для всех набором правомочий (содержанием), у которого могут быть лишь различные субъекты...» [16. С. 273]. Во-вторых, законодатель установил равенство всех участников гражданского оборота, в том числе в вопросах охраны права собственности. В-третьих, имеет место признание позитивным правом приобретательной давности в качестве способа приобретения права собственности. В-четвертых, применение последствий недействительности сделки является одним из способов защиты гражданских прав. Это положительные аспекты рассматриваемого процесса.

С другой стороны, такому сближению способствуют имеющиеся отдельные «неурегулированности» в гражданском законодательстве. В частности, продолжающееся игнорирование законодателем самостоятельной владельческой защиты, законодательная неопределенность правового режима принадлежности имущества при отказе в его виндикации по ст. 302 ГК РФ, временной разрыв между сроками исковой и приобретательной давности, длительное отсутствие в законодательстве такого условия возникновения права собственности, как добросовестное приобретение имущества от несобственника.

На этом фоне возник ряд проблемных вопросов: вправе ли собственник восстановить утраченное владение посредством предъявления иска о применении последствий недействительности сделки? означает ли это наличие конкуренции между виндикацией и реституцией? каково значение добросовестности приобретателя при реституции?

Рассмотрение этих вопросов позволит упрочить представление о виндикации и реституции в системе охраны гражданских прав.

Исследование соотношения виндикации и реституции следует провести через установление различий и совпадений этих институтов по их целям и правовой направленности, условиям предъявления соответствующих требований и их удовлетворения, составу участников спора.

В предыдущих главах настоящей работы был рассмотрен виндикационный иск по названным критериям. Поэтому при исследовании соотношения виндикации и реституции необходимо дать краткую характеристику последней.

Термин «реституция» в ГК РФ не употребляется. В отечественной гражданско-правовой науке и юридической литературе начиная с XIX в. под реституцией принято понимать возвращение контрагенту всего полученного по сделке как последствие ее недействительности. Современным российским законодательством данное юридическое явление заимствовано из римского права и, конечно же, не без изменений. В римском праве под реституцией понималось восстановление в прежнее положение как в процессуальных, так и в материальных правоотношениях, насколько они были различимы в то время [19. С. 129]. Притом такое восстановление осуществлялось при помощи преторских эдиктов и только в определенных ситуациях, т.е. носило исключительный характер и происходило от публичной власти, хотя и в сфере индивидуальных (частноправовых) интересов. Вот почему реституция еще именуется восстановлением в первоначальное положение.

В действующем российском законодательстве нормы о реституции расположены в § 2 «Недействительность сделок» гл. 9 ГК РФ о сделках. Содержание ст. 167 Кодекса дает однозначное представление о реституции как о юридическом последствии недействительной сделки, предписывающем в императивной форме сторонам недействительной сделки возвратить друг другу все полученное по этой сделке. Принимая во внимание то, что объектом недействительной сделки, конечно же, может быть имущество, в том числе индивидуально-определенная вещь, обратное получение имущества стороной в сделке в порядке реституции некоторым образом напоминает возвращение собственнику имущества из чужого незаконного владения по виндикационному иску, в связи с чем можно говорить о некоторой схожести целей при виндикации и реституции.

Однако это совпадение целей весьма приблизительное по следующим причинам. При виндикации добиваться конечного результата в виде возврата утраченного имущества - право собственника (ст. 301 ГК РФ), и этому праву не корреспондирует обязанность незаконного владельца по возврату имущества прежнему собственнику, ибо такую норму закон не предусматривает. В то же время правилами о реституции установлена двусторонняя (встречная) обязанность участников сделки по возврату всего полученного. Оставим за пределами обсуждения последствие недействительности сделки в виде взыскания полученного по сделке в доход государства в отношении сделки, совершенной с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ).

При достижении конечной цели - возврата имущества - собственник опирается на правовое основание принадлежности ему истребуемого имущества - право собственности, тогда как основанием возвращения имущества при реституции (помимо недействительности сделки) служит факт нахождения имущества у контрагента до совершения сделки. Закон не связывает обязанность возврата имущества другой стороне по сделке с наличием юридического титула на данное имущество до ее совершения.

Отмеченная видимость совпадения целей возврата имущества при виндикации и реституции во многом и послужила почвой для возникновения вопроса о возможности собственника восстановить утраченное владение при помощи реституции. Насколько такая постановка вопроса опирается на действующее законодательство, можно установить путем сопоставления правовой направленности этих юридических институтов.

Виндикационный иск предназначен для защиты права собственности, т.е. виндикация в гражданском праве направлена на охрану вещных правоотношений. Необходимым условием применения виндикации является отсутствие обязательственных отношений по поводу истребуемого имущества между собственником и незаконным владельцем.

По смыслу правил о реституции (ст. 167 ГК РФ) ее применению предшествовало наличие обязательственных отношений между участниками сделки по поводу имущества, подлежащего возврату одной стороной контрагенту по этой сделке. Установление недействительности сделки либо по решению суда, либо без такового по причине ее ничтожности будет означать отсутствие между ее участниками обязательственно-правовых отношений по поводу взаимного предоставления каких-либо материальных благ. Иначе говоря, следствием недействительности сделки является прекращение обязательственных отношений, порожденных этой сделкой, о чем свидетельствует формулировка законодателя: «Недействительная сделка... недействительна с момента ее совершения». Следовательно, совершенные участниками сделки действия по ее исполнению законодатель не признает юридически действительными по причине несоответствия сделки закону.

Утрата этой обязательственной связи влечет возникновение между этими же лицами другой обязательственной связи вследствие недействительности сделки. Только эта связь уже не зависит от воли участников сделки, поскольку обязанность по возврату всего полученного установлена законом в императивной форме. Как справедливо отмечает К.И. Скловский, «недействительная сделка порождает свои собственные последствия (прежде всего реституцию), не входившие в намерения сторон...» [23. С. 317].

Установленные законом основания недействительности сделок и обязанность сторон возвратить друг другу все полученное по ним (взаимная или двусторонняя реституция) однозначно указывают на правовую направленность правил о реституции на охрану имущественных интересов участников гражданского оборота.

В этой связи представляется необходимым рассмотреть соотношение виндикации и реституции по условиям предъявления и удовлетворения требований и составу участников спора.

Право предъявления виндикационного иска принадлежит собственнику имущества, утратившему владение помимо своей воли, причем собственник должен являться таковым не только на момент утраты имущества, но и к моменту подачи и рассмотрения иска. Ответчиком по данному требованию является незаконный владелец, т.е. лицо, чье владение не опирается на норму закона или условия договора (беститульное владение). Хотя, как уже выше отмечалось, не каждый незаконный владелец может отвечать по виндикационному иску и не всякое титульное владение будет законным по отношению к собственнику.

Предпосылки предъявления виндикационного требования следующие: отсутствие обязательственных правоотношений между собственником и незаконным владельцем по поводу спорного имущества; наличие именно у ответчика истребуемого имущества и его индивидуальная определенность. К условиям рассмотрения виндикационного иска по существу относятся: условия выбытия имущества из владения собственника (по его воле или ей вопреки); условия приобретения ответчиком спорного имущества (добросовестность, возмездность или отсутствие таковых).

Условием, определяющим возможность предъявления требования о реституции, служит недействительность сделки. Из этой основной предпосылки реституции вытекают и другие ее условия. Требования о возврате всего полученного по недействительной сделке могут быть заявлены сторонами этой сделки. Поскольку при двусторонней реституции требования являются взаимными, то каждая из сторон может выступать как истцом, так и ответчиком.

Очевиден принудительный характер возникающих по реституции обязанностей (здесь под принудительностью понимается обязательность возвращения всего полученного в силу нормы закона), так как после установления недействительности сделки ее участники против своей воли, подчиняясь требованию закона, обязаны возвратить друг другу все полученное.

При буквальном прочтении правил о реституции, где определено, что при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой стороне все полученное по сделке (ст. 167 ГК РФ), можно проследить, как обязанности одной стороны по возвращению всего полученного корреспондирует право другой стороны предъявить требование о возврате всего предоставленного по сделке, хотя в самой статье Кодекса об этом прямо не сказано. Общеизвестно, что отличительной чертой обязательственных отношений в гражданском праве является личный характер связи между субъектами, когда установленная в законе обязанность одного лица предполагает наличие права у другого лица потребовать исполнения этой обязанности. Однако личная обязательственная связь по реституции возникает не по свободному волеизъявлению субъектов, а в силу императивного предписания закона.

Предусмотренное в ст. 166 ГК РФ право суда применить последствия недействительности сделки по собственной инициативе отнюдь не перечеркивает обязательственный характер отношений из реституции. Суд, применяя такие последствия, не вправе расширить очерченный законом круг лиц, между которыми должна быть произведена реституция. Только в исключительных случаях допускается обращение в доход государства причитающегося по сделке или его стоимости в деньгах. Кроме того, суд вправе самостоятельно применить названные последствия в отношении лишь ничтожной сделки, а не оспоримой.

На наш взгляд, подобная инициатива суда не должна превалировать над волеизъявлением участников сделки. Если при рассмотрении иска о признании сделки недействительной не заявлено требование о применении последствий недействительности сделки, суд может воспользоваться этим правом в случае установления обстоятельств совершения сделки с целью, противной основам правопорядка и нравственности (ст. 169 ГК РФ).

Из смысла и содержания норм о реституции усматривается, что единственным правовым основанием получения имущества от другой стороны по сделке является предшествующая установлению недействительности сделки передача этого же имущества контрагенту. Стало быть, факт нахождения имущества во владении лица до совершения сделки служит основанием к его обратному получению этим же лицом.

Требование о возврате полученного по недействительной сделке обязательственное по правовой природе, так как опирается на заложенную в законе обязанность. К тому же обязательственным было отношение, предшествующее реституции. Вполне возможно, что сторона, требующая от контрагента возвращения имущества, являлась его собственником до совершения сделки. Однако требования такого собственника не становятся виндикационными, как указывал в свое время Ю.К. Толстой,[24. С.115] поскольку для подобного вывода и в действующем законодательстве не содержится правовых оснований, впрочем, как не имелось их в ГК 1922 г.и в ГК РСФСР 1964 г.

Как видим, собственник, являясь участником недействительной сделки, с помощью реституции может восстановить утраченное владение имуществом. Однако и в этой ситуации собственнику не удастся восстановить владение в случае потребления, уничтожения имущества контрагентом либо отчуждения его другому лицу, так как далее требования к контрагенту по сделке действие реституции не распространяется, что подтверждается практикой.

В Арбитражный суд обратился коммерческий банк с иском к товариществу с ограниченной ответственностью о признании недействительным соглашения о предоставлении отступного и применении последствий недействительности сделки. Истец требовал обязать ответчика возвратить переданное по оспариваемому соглашению недвижимое имущество (комплекс зданий и сооружений). В качестве третьего лица к участию в деле привлечен Департамент муниципальных ресурсов города. При разбирательстве дела Суд установил несоответствие закону соглашения об отступном. Однако возвратить указанный комплекс зданий банку с помощью реституции не представлялось возможным, так как у товарищества с ограниченной ответственностью спорного имущества уже не имелось в наличии, поскольку товарищество произвело отчуждение спорных зданий и сооружений в собственность муниципального образования. В данном случае в соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ Суд взыскал с ответчика в пользу истца стоимость имущества, подлежащего возврату в порядке реституции [30].

При существующем в России представлении о виндикации: в науке, законодательстве и правоприменительной практике, будет неверным квалифицировать в качестве виндикационного иска требование собственника о возврате имущества, переданного им контрагенту по недействительной сделке. Во-первых, потому, что имущество выбыло из владения собственника по его воле (далеко не всегда пороки воли признаются основанием недействительности сделки). Во-вторых, ответчик в подобной ситуации всегда будет недобросовестным согласно нормам ст. 302 ГК РФ, тогда придется изменять правила о виндикации, сосредоточенные в этой статье. Неизвестно, насколько благоприятно скажутся такие изменения на защите права собственности вообще. К этому можно добавить, что в существующем виде виндикационный иск собственник вправе использовать не только в ситуации, предусмотренной в п. 1 ст. 302 ГК РФ, но и в других случаях незаконного владения чужим имуществом.

3.2 Проблемы соотношения институтов виндикации и кондикции

Помимо рассмотренных в настоящей работе правил о виндикации, реституции в гражданском законодательстве существует еще одна группа норм, предписывающих одному лицу возвратить или передать находящееся у него имущество другому лицу. Это правила, регламентирующие обязательства вследствие неосновательного обогащения (гл. 60 ГК РФ).

В этих правилах установлено соотношение требований о возврате неосновательного обогащения с другими требованиями о защите гражданских прав (ст. 1103 ГК РФ), в том числе с истребованием имущества собственником из чужого незаконного владения, т.е. виндикационным иском. Прямое указание закона о соотносимости этих требований вызывает необходимость провести их совместное теоретическое исследование. Даже когда такого прямого указания в позитивном праве не существовало, довольно часто в работах, посвященных гражданско-правовым способам защиты права собственности, а также при изучении обязательств из неосновательного обогащения авторы сопоставляли эти два института.

Совместное рассмотрение виндикации и кондикции (принятое среди юристов наименование иска вследствие неосновательного обогащения - от латинского condictio) не только укрепит сложившееся представление о виндикационном иске, но и позволит глубже уяснить его особенности.

Официального определения неосновательного обогащения в законе не приводится. Тем не менее из контекста ст. 1102 ГК РФ можно установить, что неосновательное обогащение имеет место в случае приобретения или сбережения имущества одним лицом за счет другого лица без каких-либо юридических оснований, под которыми следует понимать закон, иные нормативно-правовые акты или сделку. Согласно п. 2. ст. 1102 ГК РФ возникновение неосновательного обогащения не поставлено в безусловную зависимость от поведения (в том числе виновного, противоправного) обогатившегося лица, потерпевшего или других участников гражданского оборота.

Неосновательное обогащение, как и многие институты и категории гражданского права, своим появлением обязано римским юристам. В античную эпоху имущественный оборот достиг высокого уровня развития, в чем немалая заслуга римского права, строго регламентировавшего перемещение вещей между участниками гражданского оборота. Исходя из этого, в римском праве издревле сформировалось представление о том, что имущество, «оказавшееся у кого-либо в силу неправомерного основания, может быть истребовано путем кондикции...» [12. С. 99].

Именно как разновидность обязательственных правоотношений, неосновательное обогащение в качестве самостоятельного правового института вошло в последующие гражданские кодификации, в том числе в отечественном праве. «Неосновательное обогащение есть в сущности льготное правило закона, по коему в интересах материальной правды, торжества права над формальной правдой, лицо, обогатившее без основания (sine causa) другое, вправе потребовать от обогащенного полученное им или стоимость в размере сохранившегося обогащения, сделанного сбережения» [22. С. 479].

В современном представлении данный институт сформировался в ГК 1922 г., где был представлен в отдельной главе в разделе, содержащем нормы об обязательственном праве. В действующем законодательстве суть правил о неосновательном обогащении осталась неизменной, несмотря на облечение в новые формулировки и уточнение некоторых характеристик.

Для удобства сравнительного анализа с правилами о виндикации определим основные черты, характеризующие неосновательное обогащение.

Во-первых, имущество, составляющее обогащение и находящееся у обогатившегося лица, приобретено или сохранено последним вне рамок оснований, установленных законом для перемещения имуществ между участниками гражданских правоотношений.

Во-вторых, еще одной чертой, характеризующей неосновательность обогащения, является приобретение или сбережение имущества за счет другого лица, что «означает увеличение объема имущества у одного лица и одновременное уменьшение его объема у другого» [9. С. 414]. Высказана точка зрения, согласно которой при обогащении за чужой счет совсем необязательно, чтобы «уменьшение имущества потерпевшего по величине должно равняться его увеличению у приобретателя» [15. С. 960]. В то же время действующее законодательство допускает возможность обогащения одного лица за счет другого. К таким случаям можно отнести получение имущества в порядке наследования, дарения. Кроме того, при получении вещи в безвозмездное пользование (гл. 36 ГК РФ) пользователь имеет возможность оставить за собой извлекаемые доходы в порядке ст. 136 ГК РФ. В описанных ситуациях обогащение за счет другого лица очевидно, однако с юридической точки зрения такое обогащение правомерно, так как прямо предусмотрено законом.

В-третьих, правоотношение из неосновательного обогащения возникает между обогатившимся лицом и тем субъектом, за счет которого произошло приобретение или сбережение имущества, т.е. данное правоотношение характеризует неразрывную связь этих лиц через утрату и получение (сохранение) имущества.

В-четвертых, обогащение за счет другого лица всегда означает получение или сохранение имущества без встречного имущественного предоставления. В данном случае оказывается нарушенным одно из основополагающих положений гражданского законодательства об эквивалентно-возмездном характере имущественных гражданских правоотношений.

Учитывая многообразие складывающихся в имущественном обороте правоотношений, в нормах закона невозможно поместить все случаи неосновательного обогащения. Исходя из этого, законодатель в гл. 60 ГК РФ указал определяющие признаки данного правоотношения (упомянутые выше) и в ст. 1103 ГК РФ обозначил гражданские правоотношения, где может возникнуть неосновательное обогащение.

В качестве примера возникновения неосновательного обогащения можно привести спор, рассмотренный в Арбитражном суде. Индивидуальный предприниматель обратился с иском к акционерному обществу о взыскании стоимости капитального ремонта нежилого помещения и выполненных в нем неотделимых улучшений. Суд первой инстанции отказал в иске, так как посчитал, что нежилое помещение не принадлежит ответчику на праве собственности и потому последний не является приобретателем неосновательно полученного или сбереженного имущества в виде произведенных истцом улучшений.

При рассмотрении дела в апелляционной инстанции суд установил факт принадлежности нежилого помещения ответчику и пришел к выводу о том, что договор аренды этого помещения между сторонами является незаключенным. Исходя из этого, суд посчитал возможным действия истца по производству неотделимых улучшений спорного объекта квалифицировать как действия в чужом интересе без поручения (гл. 50 ГК РФ).

В данном случае истец, осуществляя улучшения нежилого помещения, ошибочно предполагал, что действует в своем интересе как арендатор (пользователь имущества). Хотя в действительности его действия оказались направленными на обеспечение интересов ответчика как собственника спорного объекта.

Суд установил, что в период нахождения истца в нежилом помещении ответчик не осуществлял материальных вложений в этот объект. Поскольку в настоящее время данный объект находится у ответчика, то действия истца по производству ремонта и улучшений спорного помещения привели к неосновательному обогащению ответчика (ст. 987 ГК РФ) в виде стоимости затрат на эти улучшения. Поэтому у последнего в силу норм ст. 1102 ГК РФ возникла обязанность возместить истцу стоимость понесенных затрат, причем возможность применения в этом случае правил гл. 60 ГК РФ законодатель не обусловливает наличием или отсутствием одобрения заинтересованным лицом (ответчиком) действий в его интересе, осуществленных другим лицом (истцом).

Приведенная правовая квалификация спорного правоотношения не противоречит положениям п. 3 ст. 623 ГК РФ (хотя между сторонами отсутствуют договорные арендные отношения), так как установленный данной нормой запрет на возмещение арендатору стоимости произведенных неотделимых улучшений арендованного имущества, выполненных без согласия арендодателя, действует, если иное не предусмотрено законом. А закон не допускает неосновательного обогащения одного лица за счет другого, поэтому истец правомерно основывает свои требования на положениях гл. 60 ГК РФ.

Заявленная в иске сумма представляет собой сумму фактически понесенных истцом затрат на выполнение ремонта и улучшение спорного объекта и подлежит взысканию в полном объеме, так как соответствует действительной стоимости неосновательного обогащения, устанавливаемой по правилам ст. 1105 ГК РФ. По изложенным правовым мотивам исковые требования были удовлетворены, а решение суда первой инстанции отменено [31]

Опираясь на изложенное представление о кондикции и содержащуюся в настоящей работе характеристику виндикации, проведем детальное сравнение этих институтов с тем, чтобы определить: взаимоисключают они друг друга, дополняют или конкурируют между собой.

Если к имуществу, определяемому родовыми признаками, присоединяется имущество того же рода, то происходит их физическое смешивание, а при отсутствии правовых оснований на получение присоединенного имущества на стороне получившего лица имеет место неосновательное приобретение, в результате чего лицо, за счет которого произошло приобретение, не имеет ни физической, ни юридической возможности возвратить себе именно это имущество.

Здесь можно говорить об утрате вещного права на то же самое имущество и возникновении права требования возврата такого же количества имущества того же рода от обогатившегося лица. В свою очередь получение имущества без правовых к тому оснований влечет возникновение обязанности по встречному предоставлению за приобретенное имущество в силу эквивалентно-возмездного характера имущественных гражданских правоотношений. В данном случае между названными субъектами возникают обязательственные отношения, в рамках которых осуществляется защита имущественных интересов потерпевшего, а своеобразным инструментом этой защиты выступает кондикционный иск, обязательственный по юридической природе.

Таким образом, можно прийти к выводу о некотором совпадении виндикации и кондикции по целевой правовой направленности, которая заключается в охране имущественных интересов истца, а также о различной юридической природе этих исков: вещно-правовом характере виндикации и обязательственной природе кондикции.

Проведенное сравнение выявило различие данных институтов по объектам, подлежащим возврату. С помощью виндикации собственнику возвращается то же самое имущество, которое ранее выбыло из его владения. Подобное возможно в случае индивидуальной определенности истребуемого имущества. Когда по кондикционному иску передается имущество в том же объеме и того же рода, как и ранее утраченное, нет оснований утверждать, что происходит возвращение имущества собственнику, поскольку это будет другое имущество.

Кроме названных особенностей сравниваемые иски отличаются по условиям их предъявления и удовлетворения. Для виндикации обязательными условиями предъявления иска (которые, конечно же, повлияют и на результат его рассмотрения) являются сохранность индивидуально-определенного имущества в натуре и отсутствие обязательственных отношений между истцом и ответчиком по поводу спорной вещи.

Для предъявления кондикционного иска важен сам факт безвозмездного перехода имущества от одного лица к другому или сбережения имущества одним лицом за счет другого при отсутствии к тому правовых оснований. Одним из случаев неосновательного обогащения является получение имущества по недействительной сделке. Имеется в виду ситуация, когда первоначальное получение имущества было правомерным, например, по договору, который впоследствии признан недействительным, а значит, имущество, ставшее объектом кондикционного иска, было объектом обязательственных отношений между теми же лицами.

Рассмотрение и удовлетворение исков также различно для этих институтов. В виндикационном процессе в предмет доказывания по делу в обязательном порядке входит выяснение условий выбытия имущества из владения собственника (по его воле или ей вопреки), а также установление обстоятельств поступления имущества к ответчику (возмездность или безвозмездность приобретения, управомоченность отчуждателя, добросовестность приобретателя). Сюда также следует отнести подтверждение права собственности истца на истребуемое имущество. Некоторые из этих обстоятельств в отдельности либо в сочетании с другими могут привести к отказу или удовлетворению виндикационных притязаний собственника.

Для кондикционного иска необходимыми обстоятельствами, подлежащими установлению в ходе судебного разбирательства, являются отсутствие правовых оснований для получения или сохранения имущества, обогащение за счет имущества истца, отсутствие какого-либо встречного имущественного предоставления за приобретенное (сбереженное) имущество. Как видим, для кондикции ни условия выбытия имущества, ни управомоченность отчуждателя юридического значения не имеют.

Несмотря на отсутствие термина «добросовестность» в правилах гл. 60 ГК РФ о неосновательном обогащении, смысл соответствующих норм, регулирующих ответственность обогатившегося лица за недостатки или ухудшения спорного имущества, порядок возмещения стоимости неосновательного обогащения, а также вопросы возмещения доходов и затрат на спорное имущество, однозначно указывают на добросовестность поведения обогатившегося лица в момент приобретения или сбережения имущества. Здесь добросовестность будет означать неосведомленность об отсутствии юридических оснований к обогащению.

Иначе говоря, лицо не совершило противоправных действий при поступлении к нему имущества и не нарушило возложенных на него законом или договором обязанностей, не передав своего имущества иному лицу.

Если этих обстоятельств не имелось, то налицо действия, совершенные во вред другому лицу, либо нарушение обязательств. И в том и в другом случае отпадают основания для применения кондикционного иска, а ущемленные имущественные интересы подлежат защите посредством требования об убытках или иска, вытекающего из соответствующего обязательственного отношения.

Таким образом, добросовестность при виндикации и неосведомленность в правилах о неосновательном обогащении - понятия юридически неравнозначные, хотя в части производства расчетов между сторонами они некоторым образом сходны по правовым последствиям.

О субсидиарном характере кондикционного иска по отношению к виндикации говорит одно из дел, рассмотренных ВАС РФ. Малое частное предприятие "Медицина-Технология-Сервис" обратилось в Арбитражный суд г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области с иском к администрации г. Шлиссельбурга о взыскании 1 571 983 руб. 10 коп. - неосновательного обогащения, связанного с удержанием здания по адресу: г. Шлиссельбург, Малоневский канал, д. 9.

При разбирательстве дела установлено, что вступившим в законную силу решением Арбитражного суда г. Санкт-Петербурга и Ленинградской области от 18 июля 1996 г. по другому делу истец признан собственником указанного здания. Однако ответчик продолжал пользоваться принадлежащим истцу помещением без соответствующей оплаты и не поддерживал данное помещение в надлежащем состоянии, что и привело к дополнительным расходам.

Спорное правоотношение ВАС РФ справедливо квалифицировал как неосновательное обогащение по ст. 1105 ГК РФ. Здесь также налицо неправомерность владения, что может служить основанием для виндикации. Данный пример свидетельствует о реальной возможности раздельного предъявления и рассмотрения этих исков.

Сходную оценку соотношения виндикации и кондикции можно найти в упоминавшемся исследовании В.В. Ровного, который полагает, что «кондикционный иск никогда не конкурирует с виндикационным (п. 2 ст. 1103 ГК РФ), так как возможные объекты исковых требований здесь взаимоисключают друг друга. Поэтому кондиционный иск может лишь субсидиарно дополнять виндикацию» [21 .С. 29].

Еще одним ярким мазком в палитре характеристик соотношения виндикации и кондикции является вывод К.И. Скловского о том, что «кондикция только восполняет виндикацию, следуя за ней, и не может приводить к отличным от нее результатам» [23. С. 351].Безвозмездное приобретение имущества при виндикации во всех случаях служит основанием удовлетворения иска и возврата имущества собственнику. Аналогичная картина наблюдается при кондикции. Не основанное на законе безвозмездное приобретение имущества с неизбежностью ведет к образованию неосновательного обогащения, а значит, кондикционные притязания потерпевшего подлежат удовлетворению.

Заключение

Завершая исследование, можно отметить, что виндикация до настоящего времени не утратила значения самостоятельного гражданско-правового института. Обновление российского гражданского законодательства служит тому подтверждением. В гражданском праве прочно утвердилось представление о едином праве собственности на имущество, субъекты которого могут изменяться. Действующее законодательство России предоставляет равные возможности всем участникам гражданского оборота в вопросах защиты права собственности.

Нарастающие темпы имущественного оборота нередко приводят к спорам, для разрешения которых собственники прибегают к виндикационному иску. Оживление гражданского оборота и судебно-арбитражная правоприменительная практика выявляют те пробелы и противоречия в законодательстве, которые на первый взгляд невидимы.

Увеличивающаяся оборотоспособность имущества с необходимостью требует наличия быстрого и надежного гражданско-правового средства охраны владения, поскольку защита владения виндикационным иском - процедура юридически сложная и к тому же не обеспечивающая охрану фактического владения.

Предложенная самостоятельная норма о владельческой защите в случае принятия освободит виндикацию от не свойственных ей функций. Одновременно владение несобственника (титульное и фактическое) обретет самостоятельное средство защиты. Здесь центральной должна стать идея охраны личности в имущественных отношениях, а не защита вещи от владельца.

Презумпция добросовестности не может в полной мере защитить гражданский оборот от различных случайностей и злоупотреблений. Представляется возможным на законодательном уровне конкретнее сформулировать условия получения имущества владельцем по давности в ст. 234 Гражданского кодекса Российской Федерации, четко разграничив добросовестность при поступлении к нему имущества и последующее добросовестное владение, либо ввести приобретательную давность для недобросовестного владения имуществом, в том числе для недобросовестного приобретателя, отразившего виндикационные притязания с помощью исковой давности. В действующем законодательстве данная ситуация прямо не урегулирована, поэтому вольно или невольно законодатель соглашается с приобретением в собственность имущества недобросовестным лицом либо выбытием этого имущества из гражданского оборота.

В правилах о виндикации добросовестность как «продукт» имущественного оборота представляет собой неосведомленность лица о неправомерности приобретения имущества (по не зависящим от него причинам). В данном случае не имеется оснований квалифицировать добросовестность как составляющий элемент возникновения права собственности по причине отсутствия прямого указания об этом в законе. В то же время предусмотренные ГК РФ последствия недействительности сделки не учитывают добросовестность ее участников при приобретении имущества. По нашему мнению, системная взаимосвязь положений гражданского законодательства, регулирующих вещные и обязательственные правоотношения, требует наличия нормы о приобретении добросовестным участником оборота в собственность движимого имущества от несобственника, а также сужения круга лиц, имеющих право требовать применения последствий недействительности сделки, в которой они не участвовали.

Приведенные и другие предложения по совершенствованию законодательства явились результатом детальной теоретической проработки виндикационного иска. Сопоставление данного иска с другими требованиями, направленными на получение имущества в натуре (возмещение ущерба, реституция, кондикция), показывает, что виндикация занимает самостоятельное место среди способов защиты гражданских прав, так как предназначена для охраны вещно-правовых отношений между участниками имущественного оборота.

Проблемность рассмотренных в настоящей работе вопросов обозначилась судебной арбитражной практикой, которая всегда служила основой для дальнейших теоретических исследований и совершенствования законодательства.

В проблеме соотношения виндикации и реституции вновь находит свое проявление противостояние индивидуальных и общественных интересов, публичного и частного в праве. Устремлению собственника любыми правовыми средствами возвратить свое имущество противостоит стремление добросовестного участника оборота узаконить принадлежность приобретенного имущества. Без взаимного учета названных интересов попытки разрешения этого противостояния будут безуспешными. Скорее всего, законодательные изменения должны быть направлены на ограничение действия реституции и применение к данной ситуации возмещения убытков в качестве правового средства уравновешивания имущественных интересов собственника и добросовестного приобретателя.