Гражданское общество в России - проблемы становления и развития

1) неблагоприятная экономическая ситуация, отсутствие среднего
класса;

2) этнические проблемы;

3) отсутствие соответствующей политической культуры у русского
народа;

патерналистское сознание как наследие авторитарного режима;

разрыв между обществом и властью.

Не менее значимым вопросом современных исследований является изучение понятия «гражданское общество». Одни авторы используют его для характеристики определенного состояния общества в целом, отождествляя при этом государство и гражданское общество. Другие обозначают им определенную сферу социума, сферу внегосударственных отношений, структур и институтов.

«Гражданское общество, - отмечает сторонник первого направления И.И. Кравченко, - это не только сознательный, обеспеченный правами гражданин, это - общество, которое мыслит категорией отдельного человека, своего гражданина» Кравченко И.И. Концепция гражданского общества в философском развитии. // Полис. - 1991. - №5. - С. 128.. «Гражданское общество, как нечто более высокое, нежели просто человеческое общество, формируется в процессе превращения подданных в граждан» - утверждает В.П.Ступишин Ступишин В.П. Гражданское общество и демократическое государство.// Общественные науки. - 1990. - № 1. С.92..

Согласно такой трактовке, гражданское общество, во-первых, оказывается, по своему реальному объему и содержанию, тождественным государству как социальной общности. В этом качестве оно идентифицируется с государством и по функциям как «правотворящее гражданское общество» Там же. - С.93.. Однако, согласно такому подходу, оно может идентифицироваться не со всяким государством, а лишь с таким, которое характеризуется широтой юридически обеспеченных и политически защищенных прав и свобод личности, и в силу этого может считаться «цивилизованнм, т.е. гражданским обществом».

Вторая принципиальная интерпретация гражданского общества рассматривает последнее как особой сферы социума широко и многообразно представлена в нашей литературе. Гражданское общество, отмечает Л.Карпов, есть «совокупность независимых от государства производителей, а также саморегулирующихся организаций, вроде профсоюзов, политических партий, культурных организаций, научных ассоциаций, а также семьи и церкви» Карпов Л. Россия и правовое государство. // Свободная мысль. - 1992. - №9. - С.24.. Согласно В.Г. Смолькову, гражданское общество есть «совокупность всех негосударственных общественных взаимоотношений и институтов, выражающая разнообразие ценностей, интересов и потребностей людей» Смольков В.Г. Гражданское общество и государство. / Гражданское общество. - М., 1993. - С.21.. Е.Н.Гуренко и О.И. Шкаратан говорят о гражданском обществе как о «системе общественных институтов», особой сфере социального общения, сплачивающей людей в сообщество на основе добровольных связей» Гуренко Е.Н., Шкаратан О.И. От этатизма к становлению гражданского общества. / Рабочий класс и современный мир. - 1990. - №3. - С. 154.. К.С. Гаджиев пишет: «Гражданское общество - это система обеспечения социокультурной, духовкой сфер, их воспроизводства от поколения к поколению, система самостоятельных и независимых от государства общественных институтов и отношений, которые призваны обеспечить условия для самореализации отдельных индивидов и коллективов, реализации частных интересов и потребностей, будь то индивидуальные или коллективные» Гаджиев К.С. Концепция гражданского общества: идейные истоки и основные вехи формирования.// Вопросы философии. - 1991. - №7. - С.30.. И, наконец, определение гражданского общества в «Философском словаре» 1990 г. издания, где впервые для справочных изданий было снят запрет на рассмотрения этой категории: «совокупность неполитических отношений в обществе: экономических, социальных, нравственных, религиозных, национальных и т.д. Это сфера самопроявления свободных граждан и добровольно сформировавшихся ассоциаций, огражденных соответствующими законами от прямого вмешательства государства и произвольной регламентации деятельности этих граждан и организаций со стороны государственной власти».

Выделение гражданского общества как особой сферы, конечно, не означает разделения социального пространства на два тщательно отгороженных друг от друга поля и понимания независимости гражданских институтов как их полного отрыва от государственных механизмов. Общество есть единое целое, между различными его сферами существуют необходимые взаимосвязь и взаимодействие. Государство в силу присущей ему функции структуирования социальных отношений, неизбежно влияет на жизнь автономной частной сферы уже тем, что создает те или иные, благоприятные или неблагоприятные условия для ее развития и функционирования. Гражданское общество, с другой стороны, выполняет функцию интеграции социума, соединения частного и всеобщего интереса, посредничества между личностью и государством. Оно является полем, на котором развертывается борьба между разнонаправленными интересами и осуществляется компромисс между ними.

В периоды, переходные от тоталитарных и авторитарных режимов к демократии, в отношениях гражданского общества к государству на первый план выступает момент противоборства и стремления к высвобождению из-под его контроля. В этой ситуации гражданское общество представляется как антитеза государству; противоборство между ними рассматривается как норма в их взаимоотношениях. Однако, очевидно, что это момент преходящий. Его не следует преувеличивать, ибо здесь речь идет не о закономерностях отношений гражданского общества и государства вообще, а о природе отношений данного, сдавленного тисками государства, гражданского общества именно с данным, авторитарным или тоталитарным режимом. И само их противоборство есть этап в процессе изменения режима, становления и развития свободного гражданского общества, достижения естественного в условиях демократии состояния плодотворного взаимодействия гражданского общества и государства.

Из того многообразия подходов, которые существуют, все же предпочтение, следует отдать тому, согласно которому гражданское общество рассматривается как сфера внегосударственных институтов и отношений. Важно отметить при этом, что самостоятельность субъектов гражданского общества, их независимость от государства обеспечивается наличием системы развитых отношений собственности, думается, что такая интерпретация имеет ряд преимуществ с точки зрения соответствия поставленным целям и задачам исследования. Этим предполагается наличие у гражданского общества собственного содержания: само понятие получает адекватный реальности смысл, отличный от других понятий. При таком подходе, возможно, ставить вопросы о специфическом составе гражданского общества, его структуре и функциях. Наконец, такая трактовка выдвигает в центр внимания вопрос об отношениях гражданского общества и государства, важнейший вопрос, от решения которого во многом зависели и зависят судьбы демократии и самого гражданского общества.

В заключение хочется подчеркнуть, что понятие гражданского общества принадлежит к числу понятий, которые имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Оно прошло достаточно долгий путь развития. Понятие гражданского общества в системе римского права обозначало совокупность субъектов гражданского права. В работах мыслителей Нового времени появился термин «гражданское общество», принципиально отличный от предыдущего понятия. В этот период он употребляется уже в двух значениях. В широком смысле оно характеризует конкретно историческое состояние общества. В концепциях «естественного права» и «общественного договора», оно рассматривается как политическое общество, как общество - государство, основанное путем общественного договора и противопоставляемое догосударственному состоянию, формой которых является «борьба всех против всех». В узком смысле слова «гражданское общество» выражает сферу той общественной жизни, понимание которой во многом зависит от характеристики термина «гражданский». Как известно, термин «гражданский» происходит от латинского слова «civilis». Начиная с XVIII века термин «гражданский» используется для характеристики общественных явлений, конфликтов и противостояний, таких как, «гражданская война», «гражданский мир», «гражданское согласие». Эти понятия характеризуют гражданское общество как автономную общественную силу, способную разрушить устоявшийся социальный порядок или его сохранить.

В настоящее время термином «гражданское общество» обозначают различные общественные движения и организации, которые существуют наряду с институтом государства или политическими партиями. Представленные выше оценки современного изучения гражданского общества естественно, не могут претендовать на то, чтобы поставить точку в более чем двухсотлетней дискуссии о гражданском обществе. Более того, кажется, что она будет поставлена (если это вообще может случиться) еще очень нескоро.

Если же говорить о новых противоречиях западного ГО, возникших непосредственно на рубеже второго и третьего тысячелетий, о ГО в постиндустриальную, информационную, технотронную эпоху, то, прежде всего, следует констатировать следующее. В рамках развитых обществ Запада нарастают новые социальные противоречия, возможно гораздо более опасные, нежели известные ранее.

Начнем с того, что с одной стороны, часть граждан, добившихся высокого уровня благосостояния, получивших хорошее образование, нашедших свое место в наиболее высокотехнологичных секторах материального производства и сферы услуг, все более сосредоточивается на целях собственного духовного и интеллектуального роста. Р. Ингельгард и его последователи называют носителей подобной ценностной ориентации постматериалистами. С другой стороны, им противостоит большая часть населения, сосредоточенного на удовлетворении своих материальных потребностей в жестких конкурентных условиях, не рассматривающую образование и собственное саморазвитие как высшую ценность и занятую главным образом в отраслях массового производства, не требующих творческих способностей Inglehart R.Culture Shift inAdvanced Industrial Society.Princeton (N.J) 1990.P.96..

Более зримо и рельефно данное противоречие выступает как конфликт двух социальных групп с совершенно разными доходами. Реальная заработная плата в период с начала 90-х прошлого века и до настоящего времени у рабочих средней квалификации фактически не увеличивается, тогда как доходы высококвалифицированных работников, индивидуально занятых программистов, дизайнеров, ученых, не говоря уже о менеджерах и управляющих, постоянно растут.

В мире в целом это противоречие еще более очевидно, и основой его оказывается, как и в первом случае, экспансия информационной экономики в развитых странах. Став фактическими монополистами в производстве высоких технологий (в начале 90-х члены «клуба семи» обладали 80,4 процента мировой компьютерной техники и обеспечивали 90,5 процента высокотехнологичного производства), западные державы создали невиданный по эффективности инструмент перераспределения в свою пользу мирового валового продукта. Сегодня разрыв в среднедушевом ВНП между гражданами постиндустриального мира и остальной частью человечества достиг 15,4 тыс. долл., увеличившись с 1960г. почти втрое. В результате наиболее состоятельная пятая часть человечества присваивает в 61 раз больше богатств, нежели низшая одна пятая The Economist. 2000. Р.90..

Чрезвычайно важно с точки зрения настоящего исследования указать на антиномии, имеющие своим источником сегодняшнее западное право. Целый букет социальных антиномий порождает действующий в европейском и американском ГО принцип «не запрещенное законом дозволено». К сожалению, он имеет не только очевидное достоинство, не только громадные плюсы, но и существенные минусы. Побочные деструктивные последствия его применения далеко не безобидны, ибо он способен открыть шлюзы для своеволия, эгоизма, корысти, злоупотреблений. Связано это с тем, что данный принцип был воспринят определенными субъектами на западе как своего рода приглашение к вседозволенности - «теперь все можно».

Дело в том, что лозунг «разрешено все, что не запрещено» предполагает высокий уровень политической и правовой культуры, правосознания, юридической информированности, грамотности; развитую правовую систему; умение соотносить свой личный интерес с общественным, соблюдать общепринятые социальные нормы поведения и т.д. В Европе и Америке хотя и сложилась многовековая традиция законопослушания, она систематически дает сбой, что особенно ярко продемонстирировал в августе 2005г. ураган «Катрин» в США.

Право, как известно, запрещает далеко не все общественно вредные действия, а лишь наиболее опасные. Поэтому возникает немало ситуаций, когда определенное поведение индивида правом не запрещается, но с точки зрения иных социальных норм явно предосудительно, ибо мера допустимого с позиций морали и закона не одинакова: право требует от человека гораздо меньшего, ибо оно есть лишь минимум нравственности. Даже самые лучшие побуждения, которыми руководствуется субъект, выходя за рамки правовых императивов, могут, как показывает западная практика, привести к отрицательным результатам. Это создает весьма серьезную проблему для ГО.

Внутренние противоречия ГО существенно влияют на его внешние противоречия, обусловливают, в частности, формирование антагонизма между «золотым миллиардом» и оставшимися пятью миллиардами в странах Азии, Африки и Латинской Америки. В конце концов проявлением этого антагонизма является антагонизм сил международного терроризма и их жертв.

Наличие указанных конфликтов западного ГО - свидетельство того, что в нем по большому счету остаются нерешенными большинство фундаментальных противоречий человеческого общества, выступающих предметом, прежде всего философского дискурса. Речь идет о таких противоречиях, как конфликт между человеком и природой, человеком и обществом, сущностью человека и его существованием, необходимостью и свободой, правами и обязанностями, отчуждением и присвоением, опредмечиванием и самоутверждением и т.д.

Разрешить противоречие означает, как известно, не уничтожить одну из его сторон, а «снять» ее и, преобразовав, удержать как свою для другой стороны противоречия. Короче, речь идет не только о борьбе, но и непосредственном единстве таких противоположностей, как, например, правовой и социальный принцип развития общества и государства. Это значит, что индивид в результате преодоления своего противоречия с обществом будет видеть в обществе не чуждую для себя силу, не внешнюю необходимость, а самого себя, понимать, что «находится у себя» и потому свободен. Другими словами, все внешние для человека феномены предстают как его собственные проявления.

Сегодняшнее западное ГО не нашло пока способов разрешения этих вечных антимоний. Причин тому много. Не последняя среди них та, что противоречива, как известно, и сама свобода -- альфа и омега либерализма. Ее главный внутренний конфликт - между освобождением из пут родоплеменных, первобытнообщинных, кровнородственных связей и страхом одиночества, неудержимым стремлением к свободе и стремлением к безопасности и в конечном счете между инстинктом самосохранения и инстинктом разрушения и даже саморазрушения. Иначе говоря, это -конфликт между зарождением индивидуальности и страхом одиночества.

Таковы основные противоречия ГО в развитых странах Европы и Америки на рубеже XX - ХХІвв., раскрывающие в своей совокупности его сущность и порождающие хорошо известное явление отчуждения.

Исторические перспективы гражданского общества.

Многочисленные ответы на вопрос о ближайшем и далеком будущем ГО, который задают себе большинство западных политологов и юристов сегодня на заре третьего тысячелетия по-прежнему, как и сто лет назад, сводятся к двум основным - либеральному (неолиберальному) и марксистскому (неомарксисткому). Либеральный ответ предельно лаконично можно сформулировать следующим образом.

На смену классическому буржуазному ГО приходит постиндустриальное, технотронное, информационное, постэкономическое, постсовременное, посткапиталистическое общество, где будут в основном разрешены рассмотренные ранее противоречия, имеющие своим истоком частную собственность, разделение труда, рынок, эксплуатацию и т.д. Как выглядит это общество и как оно освещается в сегодняшней западной литературе, уже было показано при анализе третьего этапа развития ГО.

Сейчас отметим лишь следующее. Будущий социум с либеральной точки зрения принципиально отличается от ГО по всем параметрам и, прежде всего, своей экономической основой - ролью и местом частной собственности. Сторонники постиндустриальной и иных названных теорий не устают подчеркивать, что «сегодня собственность остается только юридической фикцией» Bell D. The coming of Post-Industrial Society. N.Y., 1976.P.294., а главным путем преодоления воздействия частной собственности на экономику является не ее рассредоточение среди мелких собственников, а формирование собственности на информацию и знания, которые «нераздельно связаны с теми, кто их производит», в результате чего «отделение капитала от труда становится невозможным» Sakaiya Т. The Knowledge-Value Revolution or History of the Future. Токіо - N.Y.,1991.P.270..

Это обстоятельство представляется исключительно важным. Как пишет Т.Сакайя, «главным отличием современного общества от индустриального является тенденция к соединению труда и средств производства» Там же. С.66.. П.Дракер также отмечает это обстоятельство, добавляя, что в сегодняшних условиях работник еще не полностью свободен от корпорации, так как существует необходимость приобретать дорогостоящее оборудование и технические средства, но современная информационная революция способна снять эту проблему в ближайшие годы Drucker P.F. Post-Capitalist Society. N.Y.,1993. P. 64..

Вместе с тем современные адепты либеральной модели ГО вовсе не убеждены в том, что идущие на смену либерально-капиталистическому ГО «постобщества» движутся по социалистическому азимуту. Нет, по их мнению, эти общества, хотя и будут постэкономическими, пострыночными, посткапиталистическими, тем не менее, не станут социалистическими. Иначе говоря, они не будут ни капиталистическими, ни социалистическими.

Именно это и вызывает критику данных доктрин сторонниками марксистской модели ГО - представителями современной западной марксистской мысли - и неомарксистской, и ортодоксальной. Как убежденные поборники марксистской концепции ГО, они убеждены, что постэкономическое, формационное, сетевое, посткапиталистическое и т.д. общества - это разные обозначения социума переходного к социализму. Ничего, кроме него, не может служить альтернативой капитализму, а значит, и ГО. «Поэтому для тех, - пишет, например, известный во Франции правовед марксистской ориентации Франсуа Утар, - кто мыслит будущее как социализм, очевидно, что альтернативы ГО должны заключаться в вытеснении капитализма, а не в его переустройстве. Именно в этом смысле мы говорим о посткапитализме» Houtar  F. and F. Polet (eds), The Other Davos: The Globalization of Resistance to the World Economic System. L., 2001. P. 29..

В своей критике современного мирового порядка и возможностей перерастания ГО в принципиально новый социум в начале ХХІв. западные левые и последователи марксистского учения приходят к новым принципиальным выводам. Для них по сути дела знамением эпохи, наступившей после 11 сентября 2001 г., стала способность именно одной супер-державы совместно с ее сателлитами решать такие геополитические проблемы, как мир, война, агрессия или ее прекращение. И эта способность уже реализуется в усилиях сил по созданию новой мировой империи под своей эгидой под прикрытием борьбы с международным терроризмом, за демократию и права человека Hobsbawn E.J. The Age of Extremes, History of the Short 20^th Century, 1914-1991. L., 1994; Gemdev, Mondialisation - Les mots et choses. Paris,1999; Reich R. The work of nations preparing ourselves for the 21st century. Paperback, 1992; Stiglitz J.E. Globalization and its Discontents. N.Y., 2002. .

Подлинную и единственную альтернативу ГО западные сторонники его марксистской интерпретации видят в создании на основе завоеваний научно-технической революции общества, где критерием его развития станет существование условий для всестороннего развития человека, то есть социализма. Эпоха неолиберального реванша, начавшаяся в 80-е гг. прошлого столетия, создала, по их мнению, новые материальные предпосылки для преодоления ГО. Однако глобализация на американский манер тормозит возникновение соответствующих социально-политических условий и прежде всего субъективного фактора. Тем не менее этот фактор постепенно складывается в мире в лице в первую очередь так называемых альтерглобалистов, то есть разнообразных альтернативных социальных движений и неправительственных организаций, выступающих против рождения глобальной империи во главе с хозяевами ТНК и бюрократией США и Западной Европы.

В подобной интерпретации современной ситуации в мире и перспектив развития ГО безусловно содержится крупное рациональное зерно. Истина, по-видимому, должна родиться в том или ином синтезе неолиберального и марксистского подходов к этим феноменам.

Таковы основные противоречия и тенденции эволюции западного ГО на переломе тысячелетий, как они выявлены современной западной неолиберальной и неомарксисткой мыслью. Они дают определенную надежду на то, что рассмотренные противоречивые тенденции уже в ближайшей исторической перспективе приведут к радикальной прогрессивной трансформации ГО на современном Западе. Залогом тому являются рассмотренные выше объективные тенденции возникновения на Западе нового общества, о которых во многом одинаково говорят и неолибералы и неомарксисты. Это общество, в котором многие, причем важнейшие, черты классического капитализма (частная собственность, рынок, товарное производство, эксплуатация, наемный труд) действительно постепенно превращаются в свою противоположность.

В заключение проделанного анализа и суммируя все изложенное выше, можно сделать следующие общие выводы.

1. Производительные силы и производственные отношения современного западного ГО как экономический фундамент социально-правового государства в целом определяются самой сутью техногенной цивилизации. Эта суть состоит в том, что в ее развитии решающую роль играет постоянный поиск и применение новых технологий, причем не только производственных технологий, обеспечивающих экономический рост, но и технологий социального управления, социальных коммуникаций и политико-правовой нормативной регуляции. Наука, образование, технологический прогресс и расширяющийся рынок порождают как новый образ мышления и жизни, так и новый тип государственно-правовой регуляции, преобразуя традиционные культуры и все ГО в целом. Результатом экспансии техногенной цивилизации, которая внедряется в различные регионы мира, выступает процесс глобализации. Современное ГО имеет множество достижений и особенно в политико-правовой сфере. Научно-технологический прогресс и экономический рост, породившие западное ГО, фактически создали к началу XXI объективные условия для нового качества жизни, нового уровня защиты прав и свобод человека, новой разновидности социально-правового государства.

Вместе с тем именно техногенная цивилизация породила во второй половине ХХв. глубокие противоречия ГО, а вместе с ними глобальные кризисы и проблемы, в том числе социально-политические, дальнейшее обострение которых может привести к самоуничтожению человечества. Здесь же одна из причин глубоко отчуждения политико-правовых форм общественной жизни от рядового члена ГО как субъекта права. Короче, в ГО Запада на рубеже тысячелетий сохраняются многие традиционные противоречия капиталистического общества и возникают новые -экономические, социальные, политико-правовые, идеологические. Их более или менее удовлетворительное разрешение невозможно в рамках классического ГО XIV-XXbb., несмотря на создание для этого всех необходимых материальных предпосылок и возникновение принципиально новых тенденций его развития, отмечаемых ниже.

Вот почему современная политико-правовая мысль ставит вопрос о переходе ГО в принципиально новое состояние. Известные западные футурологи Д. Белл, О. Тоффлер, Л. Туроу, У. Валлерстайн, и другие характеризуют эту грядущую общественно-политическую систему как постсовременную, постэкономическую, посткапиталистическую. В ней кардинально меняется все фундаментальные параметры ГО, включая, разумеется, и политико-правовые. Суть этих перемен в усилении следующих тенденций. Главным видом собственности становится информация. Работник соединяется с этой собственностью непосредственно, без посредника-капиталиста, что во многом снимает классовое противоречие труда и капитала. Сам труд принимает творческий характер. Эксплуатация в этой ситуации практически должна исчезнуть, в крайнем случае, превратиться в самоэксплуатацию. Капитал и рынок все больше обретают социальную ориентацию. Социально-классовая структура ГО меняется за счет резкого возрастания людей, занятых в новых информационных технологиях и составляющих большую часть среднего класса. Возникает новая политико-правовая надстройка в виде новой разновидности социально-правового государства.

Все это дает основания для вывода о нарастающем процессе диалектического отрицания классического ГО как буржуазного и правового, его превращения в информационное, постэкономическое, посткапиталистическое общество. Причем необходимо иметь ввиду, что разрешить противоречие означает, как известно, не уничтожить одну из его сторон, а «снять» ее и, преобразовав, удержать как свою для другой стороны противоречия. Короче, речь идет не только о борьбе, но и непосредственном единстве таких противоположностей, как, например, правовой и социальный принципы развития общества и государства.

Наконец, в свете всего сказанного выше сущность современного западного ГО можно выразить следующими двумя дефинициями. В широком смысле западное ГО на рубеже ХХ-ХХ1вв. - это современное буржуазное общество, с одной стороны, определяемое господствующим сегодня на Западе и во всем мире глобальным корпоративным капиталом и наднациональными институтами регулирования (ВТО, МВФ) корпоративных структур, а с другой стороны, осуществляющее нарастающее сопротивление этим силам, опираясь на разнообразные антиглобалистские и левые движения. В узком смысле сегодняшнее западное ГО можно определить как совокупность не государственных и неполитических структур, образующих особую сферу специфических интересов формально свободных и равных индивидов-собственников и их объединений, действующих в условиях глобального господства корпоративного капитала, опирающегося на государственную мощь США и его европейских партнеров.

Такая природа рассматриваемого ГО означает, с одной стороны, нерешенность его указанных выше объективных противоречий несмотря на наличие всех материальных предпосылок их разрешения, а с другой, его постепенное превращение в качественно новое общество - постиндустриальное, информационное, постэкономическое и постбуржуазное - в результате его диалектического «снятия», что подразумевает сохранение всех исторических завоеваний ГО, главными из которых являются подлинные, а не формально-юридические свобода и равенство человека и возможность его всестороннего развития.

правовой гражданский общество столетие

2. ПРАВОВЫЕ ОСНОВЫ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ ГОСУДАРСТВА И ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ

2.1 Конституционный принцип функционирования государства и его взаимодействия с гражданским обществом

Процесс становления и функционирования правового государства можно анализировать на нескольких уровнях. На первом уровне - как идею и ее развитие в ряде концепций. На втором - как реальную политику деятельности государственных институтов по решению социальных проблем общества. На третьем - как конституцонный принцип, закрепленный в основных законах все возрастающего числа стран на всех континентах. Остановимся на последнем уровне, причем имея ввиду, что это -- одновременно и принцип взаимодействия правового государства с современным ГО.

Правовое государство как конституционный принцип. Сегодня в мире действительно нет ни одного государства, чей социально-правовой характер не был бы зафиксирован конституционно. Если взять, например, Германию, то после эпохи Бисмарка, когда началось формирование социального законодательства, послевоенная Германия вновь возвратилась к идее и ценностям социально-правового государства. В ст.23 Конституции ФРГ в 1949г. записано, что «для создания объединенной Европы Федеративная Республика Германия участвует в развитии Европейского Союза, который привержен принципам демократии, правового, социального и федеративного государства». Понятие социально-правового государства упоминается и в других статьях, в частности, в ст.28 -«конституционный строй в землях должен соответствовать принципам социального правового государства» Основной закон Федеративной Республики Германия. Бонн, 1998..

С 1958г., согласно ст.1 Конституции, «Франция является неделимой, светской, социальной, правовой, демократической Республикой»; с 1978г. Испания по Конституции стала «правовым, демократическим, социальным государством» и др. В опосредованной форме положение о социально-правовом государстве закреплено в Конституции Италии 1948г. В соответствии со ст.2 «Республика признает и гарантирует неотъемлемые права человека - как частного лица и как члена общественных объединений, в которых проявляется его личность, - и требует выполнения непреложных обязанностей, вытекающих из политической, экономической и социальной солидарности» Конституции государств Европейского Союза. М.,1997. С.187..

Практика закрепления статуса социально-правового государства конституцией страны получила дальнейшее распространение в 70-е гг. Испания после свержения диктаторских режимов и установления демократии в 1978г. провозгласила себя правовым демократическим социальным государством. Португалия в 1975г. стала суверенной республикой, ставящей своей целью построение правового, справедливого и солидарного общества. Социальные функции и обязанности государства в области обеспечения благосостояния граждан прописаны в Конституции Швеции. Сегодня все европейские страны независимо от наличия в их конституциях положений о принадлежности к социальному государству, де-факто проводят свою социально-экономическую политику как социально-правовые государства Там же. С.701..

Таким образом, характеристика современного западного государства как социально-правового означает его оценку не просто как правового и социального, но и как конституционного. Причем последнее далеко не полностью исчерпывает правовой компонент рассматриваемого явления, хотя и играет в нем решающую роль. Наиболее удачно это отражено в ч.З ст.20 германского Основного закона, согласно которой «законодательство связано конституционным строем, исполнительная власть и правосудие -законом и правом». Отсюда следует, что принципы конституционного строя превыше всего. Даже законодатель, который правомочен изменять конституцию, не вправе действовать при этом произвольно: в конституцию нельзя вносить такие изменения, которые противоречат социальному характеру государства, изменяют конституционный строй (например, сводят на нет права человека и гражданина, ликвидируют или искажают разделение властей и т.п.). В ч.З ст.79 Основного закона содержится прямое запрещение вносить в него в любые поправки, противоречащие обязанности государства уважать и защищать достоинство и социальные права человека, гарантировать принцип народовластия и право немцев на сопротивление попыткам устранить конституционный строй.

Приведенные положения - дополнительное свидетельство того, что социальное начало государство, так же как правовое, безоговорочно и полностью фиксируется в качестве конституционного принципа функционирования социально-правового государства, а следовательно, и его взаимодействия с ГО в конце второго - начале третьего тысячелетия. Характеристика данного государства в европейских конституциях не только как правового, но и как социального означает, что государство служит этому обществу и стремится исключить или минимизировать неоправданные социальные различия. Процитируем в этой связи еще раз ч. 2 ст.З Конституции Итальянской Республики 1947г., которая провозглашает: «Задача Республики - устранять препятствия экономического и социального порядка, которые, ограничивая свободу и равенство граждан, мешают полному развитию человеческой личности и действительному эффективному участию всех трудящихся в политической, экономической и социальной организации страны».

Вот как, например, истолковал социальный аспект социально-правового государства в ряде своих решений Федеральный конституционный суд ФРГ. Это понятие не означает учреждения тотального государства благосостояния и не предполагает экономической системы, полностью управляемой и организуемой государством. Государство стремиться лишь к приблизительно равномерному распределению тягот. Это означает, что социальные права человека, как и весь социальный компонент социально-правового государства, возводятся на уровень конституционного принципа. А этим в свою очередь обусловлено следующее:

право человека требовать от государства обеспечения прожиточного минимума;

обязанность государства обеспечивать человеку нормальные условия существования, хотя бы не бесплатно (коммунальные услуги, здравоохранение, образование, трудоустройство и пр.);

возможные ограничения свободы договоров (например, меры по регулированию цен);

принудительное социальное страхование определенных групп;

требование социальной налоговой политики (в ФРГ, как отмечали в 1990г. авторы комментария к Основному закону, необозримое и порой непонятное налоговое законодательство не всегда отвечало этому требованию, а налоговая реформа все откладывалась) Hesselberger D. unter Mitarbeit von Norenberg H. Das Grandgesetz. Kommentar fur die politische Bildung. Bonn: Bundeszentrale fur politische Bildung, 1990, S.163 f..

Уже один этот перечень дает определенное основание для широких обобщений. Если окинуть мысленным взором всю мировую конституционную историю, начавшуюся в конце XVIII века, то не трудно заметить несколько четко выявившихся тенденций, которые характеризуют развитие конституционно-правового регулирования сферы социальных отношений. Эти тенденции относятся, прежде всего, к содержанию юридических конституций - основных законов, официально признаваемых таковыми, но также и к содержанию остальных источников конституционного права, конкретизирующих, развивающих и дополняющих конституции либо заменяющих их.

Чтобы выявить эти тенденции, надо обратиться к исходной точке развития, которой служат конституционные акты XVIII века, и провести сопоставление с современным периодом, с конституциями, принимаемыми в наши дни, пытаясь в то же время установить, когда возникли существенные различия между обеими точками развития.

Главной среди этих тенденций является тенденция социализации конституций и конституционного права вообще. На заре конституционного строя конституционно-правовые отношения между человеком, обществом и государством ограничивались, как правило, политической сферой. Конституции декларировали гражданские (т.е. личные) и политические (публичные) права и свободы человека, прежде всего как члена ГО и лишь затем как гражданина.

Усиление социально-классовых конфликтов в XX веке привело к тому, что конституции стали в той или иной мере регулировать экономическую, социальную и духовно-культурную подсистемы ГО, обязывая государство проводить в этих сферах политику, способствовавшую созданию и укреплению общественно приемлемого баланса социальных интересов. Каталог конституционных прав и свобод пополняется социально-экономическими и социально-культурными правами и свободами (то же относится и к обязанностям), субъектами которых преимущественно становятся «трудящиеся», а точнее говоря, работники наемного труда.

Упрочению в мировой конституционной практике рассматриваемой тенденции немало способствовали социалистические конституции, в первую очередь советские. Именно в этих конституциях социальные вопросы стали регулироваться более или менее целостным образом, и именно эти конституции, начиная со сталинской Конституции СССР 1936 года, в перечне конституционных прав и свобод основной упор делали на социально-экономических правах и особенно на основное из них - право на труд как право на получение гарантированной работы с оплатой труда по его количеству и качеству.

Поэтому учредительная власть в демократических странах уже не могла, как прежде, игнорировать социально-классовые отношения и социальные проблемы. Само существование социалистических государств, возникших на почве обоснованного социального протеста трудящихся, показало миру ту грозную опасность, которой чреваты ограничение демократического государства ролью «ночного сторожа», упование на стихийное рыночное регулирование общественных отношений, включая отношения межклассовые. Потребовались конституционные способы перераспределения общественного богатства с целью недопущения кричащей социальной несправедливости, порождаемой стихийным действием рынка.

Конституции, принятые вскоре после Второй мировой войны и позднее в странах, вступивших или вернувшихся на путь демократического развития, уже уделяют значительное место регулированию социальных отношений в широком и узком смысле. Например, часть I Конституции Итальянской Республики содержит главы, посвященные соответственно этико-социальным отношениям (права, свободы и гарантии трудящихся, отношения собственности), политическим отношениям (политические права, свободы и гарантии).

Очень четко процесс законодательного признания и возведения социального начала рассматриваемого государства на конституционный уровень виден на примере не только конституционного, но и международно-правового оформления социальных, экономических и культурных прав и свобод человека. Западные и отечественные теоретики права выделяют три волны (поколения) развития указанного процесса.

Первая волна восходит к истокам конституционализма. В первых конституционных актах фиксировались, как правило, две группы прав и свобод, обусловленные дуализмом гражданского и политического общества. Это соответственно гражданские права и свободы, которые у нас принято именовать личными, - прежде всего неприкосновенность личности с ее процессуальными гарантиями (Хабеас корпус, неприкосновенность жилища и др.), и права и свободы политические - избирательное право, свобода слова, печати и т.п.

Вторая волна, проявившаяся в первой половине и особенно в середине XX века, характеризуется главным образом широким включением в конституции социально-экономических прав и свобод, гарантирующих интересы, прежде всего тех, кто работает по найму, - права на труд и связанных с ним гарантий, включая социальное обеспечение трудящихся, а также прав и свобод социально-культурного характера, в конституционном гарантировании которых заинтересованы также преимущественно наемные работники, - права на образование, на доступ к достижениям науки и культуры и т.п.

Третья волна обусловлена обострением во второй половине XX и начале XXI вв. глобальных проблем, среди которых на одно из первых мест выходит экологическая, и вступлением наиболее развитых стран в эпоху информатизации. Отсюда такие права, как правило на здоровую окружающую среду, право на информацию и т.п.

Развитие именно этих социально-экономических, культурных и экологических прав и свобод составляет основное содержание тенденций дальнейшей социализации конституционного права в западном мире. Этот же процесс еще раз убедительно говорит о том, что на уровень конституционного принципа функционирования социально-правового государства возведены оба его начала - правовое и социальное.

О том, какую роль играют Конституции в усилении социальной компоненты социально-правового государства, и соответственно в относительном ослаблении правовой, очень ярко свидетельствует тот факт, что в конституциях, принятых после Первой мировой войны, собственность более не является священной. Упор отныне делается на то, что ей изначально свойственна общественная функция; провозглашается тезис о возможности социализации собственности. Собственность может быть экспроприирована, основой возможного отчуждения стала ее «социальная польза», «общий интерес» и т.п. Тем самым принципу священной частной собственности, а вместе с ней и принципу господства права нанесен весьма чувствительный удар, а отсюда и неизбежное ограничение принципа индивидуальной свободы.

В конституциях периода после Второй мировой войны и сегодняшних заметны существенные новеллы, обусловленные усилением регулирующей роли государства в экономике и социальной жизни, а также распространением, хотя далеко не всеобщим, в западноевропейских странах социалистических идей. Помимо всего прочего, здесь сказались влияние победы СССР над гитлеровским фашизмом и усиление западноевропейских коммунистических партий, активно участвовавших в антифашистской борьбе и создании новых конституций.

Сегодня мы снова наблюдаем в конституциях положения о допустимости национализации частной собственности применительно к целым отраслям, что и имело место на практике, положения о планировании развития народного хозяйства и т.п. Например, ст.43 итальянской Конституции установила, что в целях общей пользы закон может первоначально резервировать или же посредством экспроприации при условии возмещения передать государству, публичным учреждениям или сообществам работников либо пользователей определенные предприятия или категории предприятий, относящиеся к основным публичным службам или к источникам энергии либо находящиеся в монопольном положении и представляющие важный общий интерес.

Согласно включенной в 1969 году в Конституцию Швейцарской Конфедерации 1874 года ст. 22 «в пределах своих конституционных полномочий Конфедерация и кантоны могут законодательным путем по мотивам публичного интереса предусмотреть экспроприацию и ограничения собственности» (ч.2) с тем, что «при экспроприации и равноценных экспроприации ограничениях собственности обязательно полное возмещение» (ч.З).

Не менее ярко факт известного ограничения основополагающих естетсвенных прав человека необходимого для конституционной защиты и регуляции социальной составляющей социально-правового государства проявляется в решении за счет частных собственников - работодателей вопроса о труде и связанных с ним социальных правах и свободах. Право на труд запечатлено на страницах практически всех конституций западных стран. Один из основных законов Финляндии - Форма правления Финляндии 1919 года - гласит в части второй параграфа 6: «Право граждан находится под особой защитой государства. Задачей государственной власти является предоставление в случае необходимости гражданину Финляндии возможности работать, если законом не установлено иное».

В конституции Италии право на труд записано не в части I «Права и обязанности граждан», а во вводной части «Основные принципы», где содержатся, в частности, такие нормы-принципы и нормы-цели, как: «Италия демократическая республика, основанная на труде» (часть первая ст.1); «Задача республики - устранять препятствия экономического и социального порядка, которые, фактически ограничивая свободу и равенство граждан, мешают полному развитию человеческой личности и эффективному участию всех трудящихся в политической и социальной организации страны» (часть вторая ст.З). В этом контексте и записана норма части первой ст.4 о праве на труд: «Республика признает за всеми гражданами право на труд и способствует созданию условий, которые делают это право эффективным».

В Испании, где положения конституции конструировались с учетом Международных пактов о правах человека 1966 года, содержащих взвешенные формулировки, ч.1 ст.35, помещенной среди прочих статей о правах и обязанностях, гласит: «Все испанцы обязаны трудиться и имеют право на труд, на свободный выбор профессии или занятия, на продвижение посредством труда и на вознаграждение, достаточное для удовлетворения своих потребностей и потребностей своей семьи, причем ни в каком случае не может осуществляться дискриминация по признаку пола». Впрочем, несмотря на такую категорическую формулировку, безработица в Испании приобрела довольно значительные масштабы.

Конституционный трибунал в 1981г. указал, что право на труд не затрагивает свободы трудиться, но предполагает также рабочее место и как таковое имеет индивидуальный и коллективный аспекты. В индивидуальном плане, отраженном в ч.1 ст.35, право на труд конкретизируется в равном праве всех на определенное рабочее место при условии соответствия требованиям и в праве продолжать или сохранять свое занятие и не может быть несправедливо уволенным. В коллективном плане, отраженном в ч.1 ст.40, которая находится в главе о руководящих принципах экономической и социальной политики, чьи положения непосредственно не подлежат судебной защите, право на труд означает поручение публичным властям обеспечит полную занятость, ибо в противном случае осуществление права на труд одной частью населения означало бы отрицание этого права для другой части.

Таким образом, исходное социальное право - право на труд -признается и может пониматься либо как право на получение гарантированной оплачиваемой работы, но оно трудно реализуемо (если не считать пособий по безработице), либо как право на сохранение своего уже существующего рабочего места, т.е. адресованный частным предпринимателям запрет произвольного увольнения. Государство имеет в своем распоряжении определенные экономические рычаги, принуждающие предпринимателей сохранять рабочие места и увеличивать их количество. Административные методы здесь, могут также применяться даже если влекут отток капиталов. В отдельных конституциях, особенно в постсоциалистических, можно встретить такие права, как право на здоровые и безопасные условия труда, право на отдых или на ограниченное рабочее время и т.п. Эти права защитимы юридически. Все это не может не означать определенное ограничение прав частных собственников, частных предпринимателей, а значит и определенное ослабление правового принципа во взаимодействии государства с ГО.

Наконец, особый интерес представляет то, что многими конституциями на государство возлагается такая задача, как защита социально слабых общественных групп, что является предметом одживленных дискуссий среди как западных, так и российских государствоведов и правоведов. Например, действующая ныне преамбула французской Конституции 1946г. устанавливает, что нация «гарантирует всем, в частности ребенку, матери и престарелым трудящимся, охрану здоровья, материальное обеспечение, отдых и досуг. Всякое человеческое существо, лишенное возможности трудиться по своему возрасту, физическому или умственному состоянию или экономическому положению, имеет право получать от коллектива средства, необходимые для существования».

Чрезвычайно важно обратить внимание именно на социальное обеспечение лиц, по тем или иным причинам лишенных возможности зарабатывать себе на достойную человека жизнь и не имеющих иного источника дохода, ибо именно его правовая природа остается до сих пор не до конца выясненной в западной и российской литературе. Хорошо известно, что социальное обеспечение существует обычно в двух формах. Это социальное страхование и социальная помощь.

Социальное страхование осуществляется, как правило, работодателем и самим работником, которые платят в соответствующие фонды обязательные взносы. Из этих фондов выплачиваются пенсии и пособия. Лицо может прибегнуть также к добровольному социальному страхованию, и в этом случае оно имеет право на дополнительные пенсии и пособия. Что же касается социальной помощи, то она оказывается государством или местным территориальным коллективом (городом, общиной и т.п.) лицам, которые оказались в бедственном положении, не имея права на обеспечение по социальному страхованию, либо которые получают из фондов социального страхования столь малые суммы, что не могут нормально существовать.

Все сказанное выше, безусловно, меняет характер взаимодействия современного западного социально-правового общества с ГО по всем основным направлениям этого взаимодействия. Оно так или иначе регулируются действующими Конституциями и охватывается сторого очерченными правовыми рамками. Назовем главные из этих направлений и прежде всего в интересующей нас социально-экономической сфере жизни ГО.

Первое - гарантированное обеспечение конкурентной среды. Значение конкуренции для становления и функционирования рыночной экономики, для целей реализации потенциальных возможностей людей, для социального прогресса и экономического роста несомненно. Конкуренция представляет собой эффективное средство для достижения благосостояния. Она одна дает как минимум двум третям общества пользоваться хозяйственным прогрессом, в особенности в роли потребителей.

С интересующей нас правовой точки зрения чрезвычайно важно то, что конкуренция «уничтожает все привилегии, не являющиеся непосредственным результатом повышения производительности труда» Эрхард Л. Благосостояние всех. - М., 1991. - С. 13.. Конкуренция создает необходимые условия для экономической свободы большинства потребителей, реализуемых множеством торговых фирм, обеспечивает приоритет (суверенитет) потребителя. Именно конкуренция объективно, даже помимо желания производителей подталкивает их к необходжимости снижения издержек производства, а следовательно, и к использованию достижений начно-технического прогресса. Тем самым конкуренция выступает в качестве его ведущей движущей силы. Вместе с тем она же вызывает, как известно, разрушительные экономические кризисы.

Второе направление взаимодействия современного западного социально-правового государства и ГО - нормативно-правовое обеспечение функционирования рыночной системы. Это направление реализуется путем правового обеспечения беспрепятственной реализации принципов этой системы. В качестве важнейших функций правового обеспечения выступают: 1) создание соотвествующей правовой базы для поддержания основных условий функционирования рыночной системы: экономической свободы и ценовой конкуренции; 2) определение и обеспечение «правил игры» между субъектами рыночных отношений.

Ядро содержания данного направления взаимодействия исследуемых феноменов составляет правовая защита производителей и потребителей. Одновременно это - одна из основополагающих функций государства. Экономическая свобода большинства, как производителей, так и потребителей, наиболее эффективным образом обеспечивается институтом частной собственности. Ее незвыблемость (в качестве принципа, но не повседневной практики) гарантируется основным законом страны. В статье 14\1 Конституции ФРГ говорится: «Собственность и право наследования гарантируется. Содержание и пределы их устанавливаются».