Гражданское общество в России - проблемы становления и развития

Третьим направлением взаимодействия социально-правового государства и ГО в Западной Европе и Северной Америке в социально-экономической сфере выступает разработка антимонопольного законодательства. Основным средством сохранения государством конкуренции служит антиомнопольное законодательство, которое проводят в жизнь спецтализированные государственные структуры - Федеральная комиссия и антитрестовский отдел министерства юстиции США, Федеральное ведомтсво по картелям в Германии и т.д. Эти ведомства прежде всего контролирует механизм и практику ценообразования в целях защиты интересов потребителей, предприятий-аутсайдеров и конкуренции как таковой.

Известно, что антитрестовская политика представляет собой комплекс законодательных и иных мер по защите и усилению конкуренции путем создания препятствий для возникновения, использования монопольной власти или ее защиты. Конечной целью любого антитрестовского (антимонопольного) мероприятия является эффективное противодействие попыткам какой-либо организации, фирмы (корпорации, или группы предприятий) подчинить или поставить под контроль определенный сегмент рынка. Другое дело, что эта цель достигается далеко не всегда.

Наконец, еще одно, четвертое, направление исследуемого взаимодействия социально-правового государства и ГО в западных странах представлено выработкой «правил игры» между субъектами рынка. Значение роли определения и обеспечения государством «правил игры» между субъектами рыночных отношений определяется прежде всего тем, что в хозяйственной деятельности принимает участие большое количество субъектов, имеюх различные экономические интересы. Поэтому весьма важно, чтобы государство приняло четкие и ясно сформулированные и выполнимые законы и создало необходимые условия, регулирующие как отношения между производителями, так и между ними в целом и потребителями.

Поэтому «правила игры» должны не только стимулировать предпринимательскую деятельность, но и в должной мере учитывать интересы личности и общества и способствовать охране окружающей среды. Эти принципиальны подходы к формированию «правил игры» выступают как «магический треугольник»: принцип экономической целесообразности, принцип гуманности, принцип сохранения окружающей среды. В рамках этого магического треугольника государство осуществляет контроль за хозяйственной деятельностью и, опираясь на законодательство, призвано выполнять роль арбитра при разрешении проблем, возникающих между различными субъектами этой деятельности. В случае нарушения законодательства государство, естественно, вправе применить соответствующие санкции в отношении нечестных участнкиов рыночных отношений, хотя этим правом оно пользуется далеко не в должной мере.

Резюмируя сказанное о взаимодействии на сегодняшнем Западе социально-правового государства и ГО можно сделать два следующих обобщения. Первое - основной смысл и содержание этого взаимодействия заключается в стремлении к установлению и обеспечению государством общих правил поведения (деятельности) субъектов общественных отношений и корректировке их в зависимости от изменяющихся условий. Второе - данное взаимодействие во многой влияет на социальную деятельность социально-правового государства, которая также регулируется действующим конституционным и международным правом.

Таким образом, имеется достаточно оснований для общего заключения о том, что социальная деятельность государства возводит социальные, экономические и культурные права в ранг прав и свобод человека, признаваемых Конституцией. Это значит, что социальное начало социально-правового государства достаточно надежно гарантировано его конституцией. В этом сомнения нет. Сомнения вызывает, во всяком случае у многих западных и отечественных правоведов, другое, а именно: соответствует ли праву, а следовательно и конституционному принципу сама социальная деятельность государства, а следовательно, та часть конституции, которая регулирует эту социальную деятельность или, иначе, является ли правовыми соответствующие «социальные» статьи основного закона, и особенно те, в которых речь идет о пособиях по безработице и вообще о помощи тем, кто физически способен трудиться, но по разным причинам не делает этого. Не означает ли социальная деятельность государства ограничения естественных прав человека, прав того, кто платит налоги, т.е. правового принципа во взаимоотношения государства и гражданского.

Ответов на этот принципиальный вопрос современная европейская и российская юридическая мысль дает самые разнообразные.

2.2 Социальная деятельность государства и его взаимодействие с гражданским обществом с точки зрения права

Если попытаться подвергнуть простейшей классификации ответы на вопросы о том, находится ли социальная деятельность государства в правовом поле, то можно получить три наиболее типичных.

Первый ответ заключается в том, что в социально-правовом государстве право социального обеспечения является конституционным правом, но правом особого рода - социализированным, рационализированным правом, переставшим быть выражением отношений частной собственности, следствием базисных производственных отношений частнособственнического общества. Лучше всех эту мысль сформулировал М.Вебер в своем фундаментальном социологическом исследовании «Хозяйство и общество». Он решительно возражал против рассмотрения права как функции или совокупности функций экономических отношений, против различных идеологических интерпретаций правового мышления. Он требовал самого тщательного, конкретного исследования тех неизбежных идеологических «примесей» в праве, которые обусловлены самой природой человеческой ментальности. Он видел в праве инструмент объединения противоположных социальных «интересов» Weber M. Wirtschaft und Gesellschaft. - II Bd. - Tubingen, 1956. - XVIII, 1033 S..

С одной стороны, право, по М.Веберу, есть «инструмент господства и принуждения», а с другой - «инструмент низов для борьбы против этого господства». В связи с этим право предоставляется ему некой «плавающей основой», на которой можно возвести любое социальное здание. История древнейших цивилизаций, и в особенности западной, согласно М.Веберу, является постепенной «социализацией» или «рационализацией» права, т.е. превращением его в «нейтральный» (в силу своей формальности) элемент социального строительства и развития. Одновременно с рационализацией права (т.е. формальной объективацией) происходит постепенное устранение из права индивидуализирующего принципа, идеи господства частной собственности. Все это в полной мере относится и к современному социально-правовому государству и его законодательству.

Право, говорил М.Вебер, возникает благодаря социализации индивидуальных инициатив. Но индивидуальные интересы становятся затем единственным источником развития права благодаря свободе заключения контрактов, свободе предпринимательства и формализации полномочий. В то же время М. Вебер подчеркивает значение огосударствления права: с усилением автономии союзов, плюрализма групп и узурпацией группами политического волеизъявления появляется необходимость в средстве уравнивания противоположных интересов. Государство, по М.Веберу, вызвано к жизни потребностью в общественном компромиссе как факторе социальной эволюции Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Wissenschaftslehre. - 2. durchges. U. Erg. Aufl. besorgt von Winkelfmann J.- Tubingen, 1951. - VII, 688 S..

Социальная жизнь с неизбежностью должна достичь такого рубежа, когда далее уже невозможно обойтись без внешних правовых гарантий, правоохранительных процедур, карательных органов и т.п. В целом отношения между правом и хозяйством, основанным на частной собственности, представляется М.Веберу следующим образом. Право, и прежде всего конституционное, гарантирует не одни только политические и экономические, но самые различные интересы, начиная с «элементарных» (охрана личной безопасности) вплоть до чисто идеальных благ вроде «собственного достоинства», не только гражданские права члена ГО, но и разнообразные социальные и культурные права. Оно гарантирует политические, церковные, семейные и другие «авторитетные позиции», а также любые «социальные преимущества, завоеванные в классовой борьбе.

Такое радикальное изменение роли и места права в современном обществе, его радикальная «социализация», т.е. ослабление связи с его частнособственническими корнями, а значит, и определенное ограничение естественных прав человека как субъекта ГО (о чем достаточно подробено говорилось в первой главе диссертации), М.Вебер объяснял особенностями этого общества и его права. Он, как известно, отнюдь не был апологетом современного ему капитализма. Напротив, он заострял противоречие между рациональностью капиталистической системы - формальной рационализацией капиталистического предпринимательства и рациональностью индивидуального бытия - удовлетворением стремления к реализации личной свободы в рамках существующих экономико-правовых структур. Свобода, предполагаемая классической концепцией права, не реализуется в капиталистическом обществе.

В соответствии с ней формальное право рабочего, писал М.Вебер, заключать трудовой договор любого содержания с любым предпринимателем практически не дает безработному даже минимальной свободы выбора условий своего труда. Напротив, по М.Веберу, это право прежде всего означает реальную возможность более сильного субъекта рыночных отношений, т.е. предпринимателя, устанавливать эти условия по своему усмотрению и навязывать эти условия ищущему работу Weber M. Gesammelte Aufsatze zur Religionssoziologie. - Tubingen , 1932-1934. Bd I - III. S.41-42.. Только набирающая силу социализация права способна покончить с таким положением вещей и заставить право, а значит, и социально-правовое государство, служить не только собственникам средств производства, но и неимущим, живущим продажей своей рабочей силы, а также тем, кто временно не может найти покупателя своей рабочей силы, т.е. безработным.

Примерно также отвечает на поставленный выше вопрос о соответствии праву современного социального законодательства Ю. Хабермас. Он тоже считает «социализацию» права и ограничение естественных прав человека объективным процессом. Однако этот процесс, по его мнению, происходит в ситуации дальнейшей юридизации общественных отношений. А поскольку последняя совершается в условиях государственного интервенционизма, то она расценивается как деструктивный процесс: выход правового (законодательного) регулирования за пределы принципа господства права, охраняющего определенные области общественных отношений. Программы регулирования, принимаемые социально-правовым государством, вступают в конфликт с внутренней логикой существующих отношений, дезинтегрируя сферу регулирования. Эффективность такого регулирования достигается ценой утраты эффективности социальных процессов экономического и культурного воспроизводства Law as medium and law as institution // Delemmas of law in the welfare state. Ed. by Teubner G. - Berlin; N.Y.: De Gruyter, 1986. - P. 203-220..

Буржуазное государство, отмечает Ю.Хабермас, создало политический порядок, в рамках которого происходила трансформация. С одной стороны, происходило выделение сферы договорных отношений товаровладельцев, частной сферы, регулируемой гражданским правом. Правопорядок закреплял гарантии свободы и собственности частных лиц. С другой стороны, публичное право закрепило суверенитет государства в области правотворчества, его монополию на принуждение к исполнению юридических предписаний.

Социально-правовое государство проделало в сфере экономики важную работу: закрепило гарантии трудящихся против произвола предпринимателей. Правовые нормы, призванные сдерживать классовые конфликты и закрепляющие институты социального государства, имеют характер гарантий прав человека труда, его свободы. Это относится ко всем формам правового регулирования в «государстве благоденствия» и в том числе касающихся безработных как неизбежный продукт функционирования капитала. Но данный процесс не касается класса собственников, их прав и свобод, т.е. по существу в известном смысле он подрывает основы ГО. Это не побочный результат, а закономерный итог исторического процесса юридизации. Сначала этот процесс сопровождался установлением гарантий от разрушения «жизненного мира» индивида, а в итоге вылился в стремление к рационализации «жизненного мира» юридическими средствами.

По мнению ученого, необходимо различать право как средство социального управления и как институт. Социально-правовое государство может использовать право как средство социального управления, устанавливая любые новые правоотношения, но не там, где уже существуют материально организованные отношения См. Law as medium ... S.201..

Хабермас пытается усовершенствовать административный процесс как часть общего процесса «социализации» права, включая правовые нормы, регулирующие социальную помощь во всех ее формах. Он отказывается признавать, что существует сфера частного, которая может быть в оппозиции к интересам целого. Смешение частного и общественного (социального) Хабермас рассматривает не только как желаемое, но и как все более необходимое с эмпирической точки зрения. Либерал может усмотреть в этом ущемление свободы. Для лиц, боящихся вторжения в кажущиеся частными области, Хабермас рекомендует демократическое участие. Он утверждает, что автономность не может быть реализована частным образом. Если ты желаешь сохранить свои личные права, тебе придется использовать права гражданина государства. Права не существуют в вакууме, они вырастают из повседневной практики. Эффективное же социальное взаимодействие порождает социальные права, а не декларация социальных прав порождает это взаимодействие См.: там же. С.42..

Таким образом, существо первого ответа на вопрос о том, является ли правом, закрепленное в Конституциях современное социальное законодательство западных социально-правовых государств, в том числе нормы о пособиях по безработице, сводится к положительному ответу, но с принципиальной оговоркой, заключающейся в том, что это - новое социализированное право. Как пишет один из наиболее известных на Западе правоведов А. Фердросс такое право - результат двойственной природы человека - социальной и нравственно-духовной.

Эти две «природы» человека обусловливают «двойную задачу» права: во-первых, защищать права человека, коренящиеся в его неповторимой индивидуальности, во-вторых - создавать такие «социальные предпосылки», которые необходимы, чтобы человек мог вести «достойную» жизнь Verdross A. Abendlandische Rechtsphilosophie: Ihre Grundlagen und Hauptprobleme in geschichtlichen Schau. -2.Aufl. - Wien, 1963. - XI. - (Rechts - und Staatswissenschaften; 16). S.42.. Поэтому рядом с личными правами и свободами стоят «социальные основные права», поощрение и развертывание которых поручены обществу. Посредством данного поручения общество, а вместе с ним и право, базирующееся на социальном авторитете, получает «рационально объяснимую онтологическую основу». И свобода индивида, и его обязанности, подчеркивает автор, вытекают из его двух «природ». Они (свобода и обязанности) имеют, так сказать, естественно-правовой базис.

Второй ответ на вопрос, поставленный современной западной юридической мыслью о том, соответствует ли критериям подлинного права разделы и статьи европейских конституций о социальных правах человека, состоит в том, что последние относятся к публичному праву.

Такая формулировка ответа имеет принципиальное значение. В современном западном обществе и социально-правовом государстве личность в значительной мере лишена той сферы безграничной личной свободы, которая в классическом буржуазном обществе создается гражданским правом, но которой могут пользоваться по преимуществу лишь имущие. Но ограничение этой безграничной личной свободы не означает превращения общества в казарму. Этот упрек постоянно выдвигается против социал-демократов консерваторами. Он потерял, однако, всякую силу, как только социалисты ясно выставили на своем знамени социальные права как завершение системы субъективных публичных прав. Ясно, что сфера свободы, которая создавалась частными правами личности, не исчезает, но дополняется той сферой, которая создается социальными публичными правами личности.

И действительно. В современной правовой культуре трудно представить серьезные социальные изменения, которые осуществляются помимо права или которые не производят значительных изменений в праве.

Но в современном понимании «право» означает также статутное конституционное право, административные правила и декреты исполнительных органов социально-правового государства, акты планирования и регулирования. Суды в социоправовых изменениях играют в целом минимальную роль. И это естественно, считает профессор права Стенфордского университета Л.Фридмен, т.к. в англоамериканском мире имела место своеобразная естественно-правовая традиция, не способствовавшая правовым изменениям. В современном обществе изменения воспринимаются как нечто естественное. Любая правовая система находится в состоянии эквилибриума, реализуя требования, предъявляемые к обществу, государству и праву.

Право, понимаемое в широком смысле, включает в себя различные инструментарии, институты, процессы и формы (парламенты, суды, исполнительные органы, полицию, адвокатуру, бюрократов,

администраторов и т.п.). Таким образом, термин «право» становится синонимом термина «управление», а в связи с этим существенные изменения в современном обществе принято рассматривать сквозь призму права. «В эпоху активации права нужно ожидать, что правительство присутствует везде, и право протягивает свои руки во все социальные процессы» Friedman L.M. Law and society: An introd. - Englewood Cliffs (N.J.): Prentice Hall, 1977. - XII, 156-157 p.. Активизация государства и его публичного права - «всемирное» явление.

Негативной стороной такой активности социально-правового государства является «тирания». Позитивной стороной - публичные реформы. Ведь большая часть социальных и правовых реформ, считает автор, проводится по инициативе и усилиями правительства. Эти реформы не могут быть объяснены просто в терминах групп давления или естественной динамики бюрократизации. Правительство само является гигантской «группой давления». Это связано с тем, что современный мир основывается на планировании. В правовой сфере кодификация и особенно кодификация социальных прав, является специфической формой планирования. Планирование стало неотъемлемым элементом современного мышления.

По мнению Л.Фридмена, для современного «постлиберального общества» характерны две основные тенденции правового развития. Первая - это тенденция к «обществу благоденствия», которая, признавая законодательство о социальном обеспечении в качестве публичного права, начинает разрушать принципы норм права, прежде принимавшиеся как определенные формы законности, базирующиеся на общезначимом и автономном праве. И хотя автономия и полновластие правопорядка в либеральном обществе никогда не становились полной реальностью, все же отход от этих принципов символизировал коренной поворот к новой постлиберальной структуре. Современные социально-правовые государства стараются обеспечить некоторый минимальный уровень жизни и прибыли для всех членов общества. Публичное право в «обществе благосостояния» становится важным социальным фактором.

Л. Фридмен утверждает, что в ХХв. идея благосостояния поднимается на национальный уровень и является тенденцией, присущей всем правовым системам современности Fridman L.M. The legal system: A social science perspective. - N.Y., 1975. - 338 p..

Второй тенденцией является корпоративизм, оказывающий еще более драматическое влияние на право, чем тенденция к «обществу благосостояния». Если последняя вызывает дезинтеграцию принципа rule of law, то первая ведет к более универсальным и элементарным феноменам бюрократического права, публичного и позитивного по своему характеру Unger R.V. Law in modern society: Toward a criticism of social theory. - N.Y. , 1976. - IX, 309p. - Bibliogr.: p.200.. Усилия корпоративизма направлены в первую очередь на организацию и осмысление границ между социально-правовым государством и правом, а в этой связи и между публичным и частным правом, правовым и социальным началами.

Влияние второй тенденции на право сказывается в быстром росте организационных управленческих форм, разрушающих традиционную границу между публичным и частным правом, следовательно, между правовым и социальным принципами. Так, развитие административного, трудового права и законов о корпорациях в рамках так называемого социального права (применительно к структуре публично-частных организаций) свидетельствует, по мнению другого американского ученого Ф. Селзника о росте этой тенденции Selznick Ph. Law, society and industrial justice. - N.Y., 1960. - XI, p.244-250.. Эту позицию разделяют и другие западные правоведы. Институты социального права, говорит, например, Р.Унгер, представляют собой право, сформированное государственно-властными правилами и частным регулированием и практикой, - двумя элементами, которые в наше время все труднее различать Unger R.V. Law in modern society: Toward a criticism of social theory. - N.Y., 1976. - IX, 309p. -Bibliogr.: p.203..

Таким образом, на сегодняшнем Западе многие известные ученые-юристы исходят из того, что сфера социального обеспечения в социально- правовом государстве регулируется в первую очередь публичным правом. В современном праве ими отмечается возрождение бюрократического права с его публичными и позитивистскими характеристиками, заменяющего систему rule of law с ее стремлением к общности и автономности правовых норм. Именно этому способствуют тенденции к обществу благосостояния и корпоративизма. Тем самым подготавливается путь для возвращения к обособленности каждой социальной группы как основного и исключительного инструмента социального порядка.

Такое развитие может иметь решающее влияние на мораль, право и политику социально-правового государства. Система принципа rule of law непосредственно связана с идеей индивидуальной свободы, хотя и не может окончательно решить этой проблемы. Бюрократическое же публичное право опирается на концепции, с точки зрения которых социальная среда может быть осмыслена и трансформирована усилием воли. Закат rale of law способен угрожать разрушением индивидуальных свобод. Однако угроза отводится возвратом к публичному праву, рассматривающему существующий социальный порядок и положение в нем общественных групп по аналогии с законами природы.

По мнению профессора Зальцбургского университета (Австрия) Т. Майнера-Малы, сегодня никто не хочет прослыть консерватором. Поэтому не только социал-демократическое мировоззрение ориентировано сегодня на изменение общества с помощью публичного права. Социал-демократия уже давно отбросила идею объективно-автоматического общественного прогресса через смену исторических формаций (рабовладельческое общество, феодализм и т.д. вплоть до бесклассового общества) и предпочитает совершенствование существующего общества здесь и сегодня. Ставка в этом деле на законодательство привела к неограниченному нормотворчеству и прежде всего в сфере социального обеспечения. Нормотворческий поток в этой сфере не меньше и в некоторых государствах с чисто «буржуазными» правительствами. И либерализм, и консерватизм, и социал-демократия широко используют в наше время публично-правовые нормы и институты как эффективный инструмент обеспечения прав человека не только второго и третьего поколений, но также и традиционных гражданских и политических прав первого поколения Rechtsidee-Rechtswissenschaft-Rechtspolitik // Recht und Rechtsbesinnung: Gedachtnisschrift fur Gunter Kuchenhoff (1907-1993)/ Hrsg. von Just M. et al. - В.: Duncker u. Humblot, 1997. - S. 141-148.. А это, естественно, не может не означать постепенного превращения естественных прав человека в своеобразную шагреневую кожу, так или иначе сокращающуюся, но не исчезающую с каждым новым шагом поступательного развития социально-правового государства.

Третий ответ на поставленный выше вопрос о правовой природе «социальных» разделов и статей современных западных конституций и вообще социального законодательства прямо противоположен первым двум ответам. Целый ряд западных и российских ученых дает в целом хорошо аргументированный отрицательный ответ на вопросы: является ли вообще правом современное социальное законодательство Esping-Andersen G. The three worlds of welfare capitalism. Oxford. 1990; Goodwin R.E., Heady В., Milfels R.,Driven HJ. The real world of welfare capitalism. Cambridge. 1999; Четвертин В.А. Государство: сущность, понятие, структура, функции. // В кн.: Проблемы общей теории права и государства. М, 1999; Мамут Л.С.Социальное государство с точки зрения права / Государство и право. 2001. С.7., можно ли считать правовой социальную деятельность государства?

Так, известный российский правовед Л.С. Мамут полагает, что в современном социально-правовом государстве поток благ идет только в одном направлении - к их получателям (потребителям). Аналогичное по содержанию и адекватное по масштабу движение благ в сторону их отправителей (создателей) на этой «улице» не предусмотрено. Процесса взаимодействия в рамках социальной деятельности современного государства не происходит. Черты обоюдности, взаимности ей не присущи. Об отсутствии в ее рамках эквивалентного обмена и говорить не приходится. Только одной такой констатации довольно для признания того, что подобные формы социальной помощи существуют вне сферы права, несущей конструкцией которого является как раз принцип эквивалентности.

Внеправовой характер данной деятельности отчетливо проявляется, по мнению ученого, также в том, что те блага, которые в ходе ее осуществления государственно-организованное общество предоставляет своим гражданам (как их получателям, потребителям), поступают к ним на безвозмездной - по логике попечения - основе. Отмеченную безвозмездность составители хартий, пактов, конституций о социальных, экономических, культурных правах человека перекрестили в бесплатность. Поколения людей воспитываются в твердом убеждении, искренней вере, что в государстве положено быть «бесплатному образованию», «бесплатному медицинскому обслуживанию», «бесплатным пособиям», «бесплатному жилью», «бесплатному отдыху» и т.д. У их получателей от этого сплошь и рядом рождается ощущение, будто подобные блага вообще даровые, лишены всякого стоимостного измерения.

Социальных благ, появляющихся из воздуха, создаваемых без всяких затрат, реальный социум, справедливо полагает ученый, не знает. Производство же и перераспределение социальных благ, вплоть до минимальнейших, требует расходов. Эти блага не могут не иметь стоимостей. Государство в процессе социальной деятельности может их предоставлять (и оно их предоставляет) соответствующим получателям безвозмездно. Данным получателем они достаются бесплатно либо без эквивалентного возмещения. Отсюда вывод: такая деятельность лежит по другую сторону права.

Говоря вообще, этот вывод правилен. Но на наш взгляд он верен только в отношении частного права, а не права вообще. Именно частное право, а не право вообще порождается обменными отношениями и поэтому ему присущи названные автором черты: взаимность, эквивалентность, наличие не только права получать, но и обязанности отдавать и т.д.

Бескомпромиссно отстаивая свою хорошо аргументированную позицию, А.С. Мамут, вместе с тем понимает ее определенную уязвимость и сам предоставляет аргументы для своих оппонентов. У того, кто не разделяет изложенную точку зрения относительно внеправового характера социальной деятельности государства, справедливо отмечает он, есть определенная возможность опереться на позицию авторов Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах. По убеждению этих авторов, государства сами добровольно возлагают на себя обязанность заниматься социальной деятельностью. Осуществлять ее как свою обязанность государства побуждает признание ими того, что в людях исконно заложено право на «бесплатное» получение от государства некоего набора «продуктов» этой деятельности (жилище, образование, медицинское обслуживание и др.).

Думается, российский ученый убедителен не во всех своих аргументах, адресованных авторам пакта, для которых действительно аксиомой является тезис: право на пособие по безработице вытекает «из присущего человеческой личности достоинства». По существу им отвергается научное значение категории достоинства. «Достоинство» -категория, слишком трудно поддающаяся конкретизации, стабильной и однозначной трактовке, - полагает он. Потому в чистом виде (как отмечалось правоведами еще с десяток лет назад), «до сих пор не выработано достаточно четкой и удобной формулировки относительно того, как следует понимать достоинство человека». При этом он ссылается на труды немецких правоведов и в частности П. Хаберле Хаберле П. Достоинство человека как основа демократической государственности. // В кн.: Государственное право Германии. Т.1. М.,1994. С. 14..

По нашему мнению, более обоснованным является подход к этому вопросу профессора права Центрального Европейского Университета (Будапешт) академика Венгерской академии наук Андраша Шайо. Он исходит из того, что принцип достоинства личности не случайно зафиксирован в европейских конституциях и международно-правовых актах и что порождаемые этим принципом социальное законодательство обладает всеми признаками права. С его точки зрения, чтобы понять возможное влияние принципа достоинства личности на социальные права, необходимо провести различие между социальным подходом к достоинству личности и классическим либеральным подходом. Под социальным подходом к достоинству личности он понимает концепцию, которая а) предполагает, что уровень бедности таков, что лишает человека его человеческого достоинства и б) утверждает, что именно государство обязано устранять обстоятельства, лишающие человека достоинства. Классические либеральные представления заключаются в том, что государство само по себе не должно лишь умалять достоинства личности. Если государство предоставляет услуги, оно должно уважать достоинство человека, т.е. воспринимать человека как цель, а не как средство, не лишать человека права выбора, отражающего принцип равенства (в достоинстве).

Социальный подход к достоинству личности предполагает, что государство должно создавать условия, которые дадут человеку возможность принимать основополагающие жизненные решения. Вероятно, ни один из этих подходов не учитывает в должной мере ситуацию, когда нехватка фундаментальных благ (еды, жилья и т.п.) наносит реальный вред, как это часто происходит в менее развитых странах в условиях нищеты. Элемент равноправия (как равенство права на достоинство) присутствует при любом подходе к принципу достоинства личности. Если преобладающий подход конституционных судов к социальным правам состоит в недопустимости ухудшения положения граждан в интересах социальной справедливости (с учетом ожиданий в отношении социального обеспечения), то более деятельный подход требует решительных шагов государства по обеспечению социальных прав в той мере, в какой это необходимо для поддержания достойного уровня жизни граждан.

Примечательно, что достоинство личности - центральный принцип конституционной юстиции в Германии, и Федеральный конституционный суд выработал ряд связанных с достоинством личности минимальных социальных требований, которые касаются налога на пособия для детей Андраш Шайо. Социальные права в Венгрии // Сравнительное конституционное обозрение. 2005. №1.с.202.. Поэтому трудно согласиться с общим выводом Л.С. Мамута: если нет ясного знания того, какова субстанция «достоинства», свойственного «человеческой личности», то навряд ли возможно с толком размышлять о тех «правах», которые возникают из этой непонятной субстанции, об их основании и содержании.

С точки зрения диссертанта, совершенно не случайным является тот факт, что едва ли не самым распространенным обоснованием правовой природы социальных прав является именно то, что они диктуются принципом достоинства человека в социально-правовом государстве. Сторонники государства такого рода приводят весьма существенный аргумент, согласно которому в условиях нужды у человека нет достоинства и пребывание в постоянной нужде не просто нарушает достоинство личности, а делает излишним и бессмысленным сам разговор о естественных правах человека. Причем, например, либеральная конституционная теория рассматривает достоинство личности ис политической точки зрения, показывая, что оно может способствовать проведению социальной политики на конституционном уровне даже в США с их традиционной опорой на индивидуальную инициативу и предпринимательский дух человека.

Вот как об этом пишет американский государствовед Л.Трайб: «Людей, у которых нет средств, чтобы купить хлеба, невозможно убедить в том, что они едят пироги; маловероятно, что люди, согнутые под тяжестью нищеты, будут бороться за свои конституционные права. Более того, Конституцию невозможно так легко истолковать как налагающую на государство позитивно выраженную обязанность поддерживать доходы граждан на должном уровне. Попытка определить, в чем состоят «необходимые условия открытого общества», таким образом, оказывается неотделимой от гораздо более важной задачи - определить составляющие статуса человеческой личности и решить, какие из этих составляющих должны полностью защищать политики, а какие подлежат защите в судебном порядке ... Разделение между экономическими и личными правами должно исчезнуть ... На основе общего принципа, закрепленного в пятой и четырнадцатой поправках, за каждым человеком будет признано конституционное право на должный уровень позитивной защиты со стороны государства основных потребностей человека, таких как физическое выживание и безопасность, здоровье и жилище, работа и образование...» Tribe L. American Constitutional Law. 2^nd ed. 1988. P.778-779..

Нелегко безоговорочно принять и ответ Л.С. Мамута на поставленый им самим нижеследующий вопоос. То, что принято именовать «экономическими, социальными и культурными правами», доказывает он, тоже происходит вовсе не из трудноуловимой субстанции «достоинства» как отдельного индивида. Они («права») суть специфические проявления деятельности социально-правового государства (публично-властным образом организованного общества). Задача заключается в том, чтобы установить следующее: является ли предоставляемая «человеческой личности» и гарантируемая государством возможность получать от него безвозмездно некий набор жизненных благ правом в собственном смысле слова, несмотря на то, что экономические, социальные и культурные права - притязания базируются на законе. В нем - их источник, из него они «вытекают». Социально-правовым государством (через его органы публичной власти) они официально провозглашаются и признаются, легализируются

Но если социальное законодательство и социальные статьи и разделы конституции не право, то что же это? Позиция диссертанта заключается в том, что коль скоро при осуществлении государством определенной социальной поддержки людей трудоспособных действуют в точности те самые факторы, что «работают» при оказании «коллективным гражданином» помощи специальным категориям лиц (детям, престарелым, инвалидам) и эти нравственные, исторические, общественно-политические, цивилизационные факторы, как правило, получают выражение и закрепление в социальном законодательстве, то последнее не случайно квалифицируется в мировой конституционной практике, так же как международных пактах и конвенциях, как право (либо как рациональное, либо как позитивное, либо как публичное).

Точка зрения автора близка к последней из трех приведенных квалификаций социального права - ее интерпритации как публичного права. В современных условиях действительно нет непреодолимой стены между частным и публичным правом. Совершенно прав уже цитированный профессор Стендфордского университета Л.Фридмен, аргументирующий в своих многочисленных трудах тезис о том, что сегодня стираются традиционные различия публичным и частным правом.

Главным, но далеко не единственным аргументом в пользу такой позиции является ее общепризнанность. На ней стоят не только большинство западных правоведов, но авторы названных конституций и международно-правовых документов. Достаточно обратиться, например, к Европейской социальной хартии от 18 октября 1991г. (Турин), открытой для подписаниями в Протоколах к которой члены Совета Европы согласились обеспечить своему населению социальные права, указанные в этих документах, в целях повышения их уровня жизни и социального благополучия.

Конференция министров по правам человека, состоявшаяся в Риме 5 ноября 1990г., подчеркнула необходимость, с одной стороны, сохранить неделимый характер прав человека - гражданских, политических, экономических, социальных и культурных - и, с другой стороны, дать новый импульс Европейской социальной хартии. 21-22 октября 1991г. в Турине конференция министров решила обновить и уточнить основное содержание социальной хартии с тем, чтобы учесть существенные социальные изменения, которые произошли со времени принятия Хартии. 3 мая 1996г. в Страсбурге принята пересмотренная Европейская социальная хартия.

Не менее красноречиво в пользу вывода о правовом характере социального законодательства социально-правовых государств Европы и США говорят, например, нормативно-правовые акты Международной организации труда (МОТ). Наиболее важная функция МОТ, как известно, -принятие конвенций и рекомендаций, устанавливающих социальные права трудящихся и международные трудовые нормы. Конвенции обязательны к ратификации всеми государствами - членами МОТ. С этими документами сверяются многие положения трудовых норм в конкретных государствах.

Назовем лишь некоторые из этих конвенций в качестве важнейших документов, имеющих непосредственное отношение к социальной деятельности современного западного социально-правового государства:

Конвенции МОТ, касающиеся вопросов социального партнерства, социальной политики и социальной защиты;

Конвенция о социальной политике на территориях вне метрополии;

Конвенция об упразднении принудительного труда;

Конвенция об основных целях и нормах социальной политики;

Конвенция о защите прав представителей трудящихся на предприятии и предоставляемых им возможностях;

Конвенция о регулировании вопросов труда: роль, функции и организация;

Рекомендация о жилищном строительстве для трудящихся. Исключительно важно то, что к приоритетным социальным идеям, положенным в основу названных международно-правовых документов относятся следующие приницпы.

Труд не является товаром;

Нищета в любом месте является угрозой для общего благосостояния;

Все люди, независимо от расы, веры и пола, имеют право на материальное благосостояние и духовное развитие в условиях свободы и достоинства, экономической устойчивости и равных возможностей;

Нормы международной социальной политики и программ, направленных на улучшение условий труда и жизни трудящихся, обязательны для участников конвенций;

Защита социальных интересов и прав трудящихся путем регламентации рабочего времени; борьба с безработицей;

Установление прочих социальных гарантий, включая уровень заработной платы и признание принципа равной оплаты за равный труд.

Таков лишь один довод за признание действующего социального законодательства в рассматриваемых государствах в качестве полноценного права, каким и является позитивное публичное право. Но даже этот единственный довод позволяет сделать следующий общий вывод.

В целом приведенный материал свидетельствует о том, что в ранг конституционного и международно-правового принципа возведены оба начала, оба компонента рассматриваемого социально-правового государства правовой и социальный - т.е. оба они получили признание как в национальном законодательстве, так и международном праве. И все дело в том, чтобы определить какое из этих двух начал доминирует, кому из них принадлежит приоритет, каковы их соотношение и пропорции.

Социально-правовое государство придает естественно сложившимся и способствующим целостности общества правилам поведения в социальной сфере, так сказать, дополнительный статус, формулируя их, делая писаными,, проводя их через законодательные органы и превращая тем самым в нормы, как бы исходящие от государства, но отвечающие всем критериям права как возведенной в закон воли среднего класса, его свободы, воплощенной в праве, все более соответствующей своей идее -справедливости, нравственности.

Фактически социально-правовое государство работает на будущее социальных прав человека, на его права второго и третьего поколений, а в перспективе и четвертого поколения. Его правотворческая деятельность в целом правильно отражает закономерности и тенденции социальной эволюции. Оно получает возможность создавать юридические нормы, соответствующие не только уже окончательно сложившимся отношениям, но и тем, которое еще только намечаются, формируются, обнаруживают себя как тенденция и общественная потенция. В этом случае законы, публичное право, стимулируют реализацию того, что пока еще не полностью проявилось, остается скрытым, но должно рано или поздно проявиться.

Даже Ф.Хайек, этот ярый сторонник либерализма, считавший, что нужно «как можно больше использовать силы общества и как можно меньше прибегать к принуждению», никогда не отрицал полностью возможность положительного влияния государства на социальные отношения, и в том числе через разработку социального законодательства. Задача, по его мнению, состоит в том, чтобы способствовать естественным силам, а где надо - и подталкивать их» Хайек Ф.А. Дорога к рабству. М.,1992. с.34-36. .

По его твердому убеждению «вполне совместима также конкуренция с широкой сетью социальных услуг (образование, жилищное строительство, здравоохранение и пр.)» Хайек Ф.А. Дорога к рабству. М.,1992. с.35.. Поэтому, делает вывод автор, государство имеет право контролировать эти сферы, в том числе и законодательными средствами. Перечень сфер, где возможно, а иногда и необходимо государственное регулирование на основе публичного права, конечно, может быть продлен.

Вопрос о возможности государства творить право, создавая социальное законодательство, - лишь одна сторона более общего вопроса о роли субъективного фактора в историческом процессе. Роль эта исторически изменчива. По мере познания мира, роста богатства, развития техники и т.д. способность общества влиять на собственное развитие увеличивается. Государство, как и право, - лишь сторона общества и, следовательно, его влияние на социальные процессы, на развитие права есть, в конечном счете, воздействие общества на самого себя. Именно об этом свидетельствует конституционный принцип функционирования социально-правового государства. Он же свидетельствует о том, что другой принципиальной основы взаимодействия социально-правового государства и современного ГО просто не существует.

Все изложенное выше позволяет сформулировать следующие обощающие выводы по настоящей главе диссертации.

1 .Институты ГО всегда находятся в состоянии диалога с властью как актуальной формой взаимодействия общества и государства. Это может быть конструктивное взаимодействие, конфронтация, взаимный контроль, но в любом случае это будет, учитывая природу сегодняшнего ГО, -взаимодействие на основе взаимной оппозиции. Для социально-правового государства оппозиционные отношения власти и сегодняшнего ГО выступают как условие развития его социальных функций и фактор эффективности социальной политики. Это, по сути, обратная связь, оценка эффективности деятельности властных структур. ГО формирует по отношению к государству определенные ожидания, предъявляет требования, предлагает решения, дает оценку его действий.

2. Создавая систему социальных прав, современное ГО непосредственно формирует социальную политику государства как по его целям, так и по механизмам. Требования отдельных социальных групп закрепляются в виде отдельных социальных норм, порождая у государства соответствующую ответственность и функции, реализация которых вызывает необходимость развития социальных институтов, механизмов, организационных структур и финансирования. В этой связи правомерно считать институты современного ГО, т.е. индустриального, постэкономического, информационного, постбуржуазного общества, наиболее активными субъектами государственной социальной политики.

3. Борьба двух рассмотренных начал в социально-правовом государстве Запада - правового и социального - будет носить постоянный характер и, безусловно, иметь место в обозримом будущем. Это обусловлено тем, что, как показывает исторический опыт, полная победа одного из них над другим практически невозможна. Вся история западной цивилизации нового и новейшего времени может быть интерпретирована как опасное путешествие между двумя этими принципами: между Сциллой естественного состояния войны всех против всех, когда господствует ничем не ограниченное право частных собственников, т.е. право в его исконном смысле, и Харибдой государственного тоталитаризма, который доводит до абсурда социализацию государства, т.е. его социальное начало.

4. Государство, которое не является правовым, т.е. не опирается на ГО, и не сдерживается им, столь же опасно, как и ГО, которое не преодолевается не «снимается» социальным государством, не объединяется им в новую - нравственную - общественную целостность. Соответственно: в современном обществе социальное государство, которое не базируется на праве и индивидуальной морали и не корректируется ими, так же разрушительно, как правовое государство, которое не поднимается до коллективисткой морали, не дополняется ею и требует полной десоциализация государства и общества.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Коренные преобразования общественной и государственно-правовой жизни России и Запада за последние полстолетия своим итоговым результатом имеют смену классического гражданского общества XVIII - середины ХХ вв. современным гражданским обществом начала третьего тысячелетия.

Это уже не общество традиционных буржуазных ценностей, а постиндустриальное, постэкономическое, информационное, посткапиталистическое общество. Фактически сегодняшнее гражданское общество - это результат диалектического отрицания прежнего классического гражданского общества в результате указанных ранее процессов. Это дает западным и отечественным ученым основание для заключения о преодолении этого общества, а не его дальнейшем укреплении в том классическом виде, каким он был в истекшем столетии. Но речь идет именно о «снятии» этого общества, т.е. его отрицании с удержанием всех его исторических достижений.

Главные выводы по выполненному исследованию состоят в следующем.

Из того многообразия подходов, которые существуют, предпочтение следует отдать тому, согласно которому гражданское общество рассматривается как сфера внегосударственных институтов и отношений. Важно отметить при этом, что самостоятельность субъектов гражданского общества, их независимость от государства обеспечивается наличием системы развитых отношений собственности, думается, что такая интерпретация имеет ряд преимуществ с точки зрения соответствия поставленным целям и задачам исследования. Этим предполагается наличие у гражданского общества собственного содержания: само понятие получает адекватный реальности смысл, отличный от других понятий. При таком подходе, возможно, ставить вопросы о специфическом составе гражданского общества, его структуре и функциях. Наконец, такая трактовка выдвигает в центр внимания вопрос об отношениях гражданского общества и государства, важнейший вопрос, от решения которого во многом зависели и зависят судьбы демократии и самого гражданского общества.

Понятие гражданского общества принадлежит к числу понятий, которые имеют не только теоретическое, но и практическое значение. Оно прошло достаточно долгий путь развития. Понятие гражданского общества в системе римского права обозначало совокупность субъектов гражданского права. В работах мыслителей Нового времени появился термин «гражданское общество», принципиально отличный от предыдущего понятия. Начиная с XVIII века термин «гражданский» используется для характеристики общественных явлений, конфликтов и противостояний, таких как, «гражданская война», «гражданский мир», «гражданское согласие». Эти понятия характеризуют гражданское общество как автономную общественную силу, способную разрушить устоявшийся социальный порядок или его сохранить. В настоящее время термином «гражданское общество» обозначают различные общественные движения и организации, которые существуют наряду с институтом государства или политическими партиями. Представленные выше оценки современного изучения гражданского общества естественно, не могут претендовать на то, чтобы поставить точку в более чем двухсотлетней дискуссии о гражданском обществе. Более того, кажется, что она будет поставлена (если это вообще может случиться) еще очень нескоро.

3. Сущность современного западного гражданского общества можно выразить следующими двумя дефинициями. В широком смысле западное гражданское общество на рубеже ХХ-ХХ1вв. - это современное буржуазное общество, с одной стороны, определяемое господствующим сегодня на Западе и во всем мире глобальным корпоративным капиталом и наднациональными институтами регулирования (ВТО, МВФ) корпоративных структур, а с другой стороны, осуществляющее нарастающее сопротивление этим силам, опираясь на разнообразные антиглобалистские и левые движения. В узком смысле сегодняшнее западное гражданское общество можно определить как совокупность не государственных и неполитических структур, образующих особую сферу специфических интересов формально свободных и равных индивидов-собственников и их объединений, действующих в условиях глобального господства корпоративного капитала, опирающегося на государственную мощь США и его европейских партнеров.
Резюмируя сказанное о взаимодействии на сегодняшнем Западе социально-правового государства и ГО можно сделать два следующих обобщения. Первое - основной смысл и содержание этого взаимодействия заключается в стремлении к установлению и обеспечению государством общих правил поведения (деятельности) субъектов общественных отношений и корректировке их в зависимости от изменяющихся условий. Второе - данное взаимодействие во многой влияет на социальную деятельность социально-правового государства, которая также регулируется действующим конституционным и международным правом.