Уголовно-правовая характеристика вины

Аномальные состояния определяются относительным постоянством психофизиологических реакций. К ним относятся крайние типы характеров -- холерический (преобладание возбуждения над торможением проявляется в раздражительности, вспыльчивости, эмоциональной несдержанности) и меланхолический (преобладание процессов торможения над процессами возбуждения выражается в пониженной активности, медлительности, замкнутости, депрессивности). К аномальным состояниям относятся неврозы и психопатии, а также различные акцентуации характера, которые представляют собой усиление отдельных черт характера до такой степени, при которой приспособительные возможности субъекта значительно снижаются в условиях эмоционально-напряженной ситуации.

В отличие от аномальных состояний, аномальные процессы носят временный, непостоянный характер и зависят от определенных биологических факторов. Некоторые из аномальных процессов нашли отражение в законодательном перечне обстоятельств, смягчающих наказание (ст.61 УК РФ). Это, например, беременность, при которой женщина зачастую бывает чрезмерно агрессивна; противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для совершения преступления.

По мнению некоторых ученых, «схема психологического анализа влияния на уголовную ответственность психических расстройств в рамках вменяемости пригодна и для оценки значения состояния опьянения в момент деяния, запрещенного уголовным законом». Однако, благодаря ст. 23 УК РФ, влияние опьянения на состояние психической деятельности лица, совершающего общественно опасное деяние, не подвергается специальному исследованию со стороны правоохранительных органов. Более того, состояние алкогольного, наркотического или иного опьянения не только презюмирует полную вменяемость, но и обычно рассматривается обвинением в качестве обстоятельства, отягчающего ответственность.

Резюмируя вышеизложенное, хотелось бы еще раз подчеркнуть, что между субъектом преступления и виной существует неразрывная связь. И одно, и другое понятия носят субъективно-объективный характер. Обязательные признаки субъекта преступления, так же как и обязательные составляющие вины, с одной стороны, характеризуют внутренние сознательно-волевые качества человека, совершающего общественно опасное деяние, с другой - подлежат обязательной социально-правовой оценке со стороны общества и государства. Принимая во внимание, что наличие вины может быть установлено только в деянии лица, обладающего признаками субъекта преступления, можно признать возрастную и психическую вменяемость обязательными предпосылками виновной ответственности. Однако следует учитывать, что вменяемость субъекта должна присутствовать не только до, но и во время совершения общественно опасного деяния, поэтому вменяемость должна выступать не только предпосылкой, но и обязательным условием наличия вины. Более того, ограниченная степень вменяемости как следствие психических аномалий либо случаев неосознанного или недобровольного опьянения должна, на мой взгляд, влиять на социально-правовую оценку обществом и государством противоправного поведения виновного в сторону смягчения уголовного наказания за содеянное.

2.2 Вина и виновность

Правильному уяснению сущности вины, на мой взгляд, в определенной мере может способствовать анализ соотношения данного уголовно-правового феномена с другим юридическим термином, сходным с виной и по смыслу, и по содержанию - «виновность».

Преступление Веры Засулич, обвинявшейся в покушении на убийство петербургского градоначальника генерала Трепова, квалифицировалось как умышленное, с заранее обдуманным намерением. Несмотря на наличие в ее деянии состава преступления, суд присяжных признал ее невиновной. Примеры, подобные этому, которых и в современной судебной практике достаточно много, наглядно показывают, что объем и содержание таких активно используемых в уголовном праве и процессе юридических терминов, как «вина» и «виновность», далеко не совпадают.

Однако на протяжении достаточно большого периода времени данные понятия использовались и продолжают использоваться в качестве синонимов на страницах многих научных изданий. Видимо, причиной этого является не только их терминологическое сходство, но и далеко не однозначное употребление в тексте уголовного закона.

В части 1 ст. 24 УК РФ сказано, что «виновным в преступлении признается лицо, совершившее деяние умышленно или по неосторожности». Однако, исходя из того, что «виновно совершенное деяние» и «виновное лицо» -- это различные понятия, данная формулировка также не позволяет признать вину и виновность синонимами.

Как указано в ст.49 Конституции Российской Федерации, виновность должна устанавливаться вступившим в законную силу приговором суда. Следовательно, виновность, в отличие от вины, подразумевает не только психическое отношение лица к совершаемому им деянию, не только негативную оценку обществом правонарушающего поведения, но и признание этого отношения достаточным основанием для назначения лицу тягот и лишений, предусмотренных уголовным законом в качестве наказания. Иначе как объяснить тот факт, что далеко не все случаи причинения (умышленно или по неосторожности) существенного вреда охраняемым уголовным законом отношениям (применительно к ч. 2 ст. 14 УК РФ) влекут за собой осуждение со стороны общества и кару со стороны государства.

Виновность есть совокупность объективных и субъективных обстоятельств, обосновывающих осуждение лица с применением к нему конкретного наказания за совершенное преступление. Объективные и субъективные обстоятельства относятся к общему основанию уголовной ответственности как части к целому; отсутствие хотя бы одного из обстоятельств (объективного или субъективного основания) влечет и отсутствие целого, т.е. виновности.

Для виновности недостаточно лишь субъективных элементов состава преступления. Необходимо устанавливать и наличие признаков, характеризующих объективные элементы инкриминируемого преступления.

Виновность отражает доказанность участия лица в совершении преступления и символизирует собой высокую степень достоверности доказательств, определяющих объективность внутреннего убеждения следственно-судебных органов в том, что именно данное лицо совершило преступление. Кроме того, понятие виновности имеет и иную составляющую. Помимо степени оценки государством достоверности собранных доказательств по делу, это еще и факт признания либо непризнания лицом своего участия в совершении преступления.

Аналогичное понимание термина «виновность» дается и в Сборнике постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР. Так, народный суд, возвращая к доследованию уголовное дело И., указал на то, что из показаний ряда свидетелей видно, что в хищении вместе с И. участвовали и другие лица. Виновность последних, однако, не проверялась, вопрос об их ответственности не рассматривался. Тем самым, не достаточно полно исследованы обстоятельства о роли и степени виновности И. в совершенном преступлении. Виновность лица в совершении преступления подлежит доказыванию с такой же достоверностью, как и событие преступления. Достоверность выводов об этих обстоятельствах может базироваться только на доказательствах, не вызывающих сомнений [41].

Таким образом, признавая человека виновным в совершении преступления, суд дает оценку достоверности объективных и субъективных признаков состава преступления с точки зрения норм уголовного закона и, исходя из этой оценки, соответствующим образом квалифицирует его преступление по надлежащей статье Уголовного кодекса.

Соблюдая принцип объективности при предъявлении обвинения и составлении обвинительного заключения, следователи должны отражать действительную сущность признания виновности, а не вины. Таким образом возможно будет установить, в чем на самом деле обвиняемый признает себя виновным, а что он отрицает.

Резюмируя вышеизложенное, можно сделать следующий вывод. Понятия вины и виновности существенно различаются. Виновность, на мой взгляд, более широкая категория, которая, наряду с виной как психическим отношением субъекта к совершаемому им деянию и причиняемым последствиям и негативным отношением общества и государства, в первую очередь в лице правоохранительных органов, к тому, что и как совершил данный субъект, включает в свое содержание и определенный процедурный элемент, который подразумевает процессуальное закрепление вины лица в совершенном деянии.

Такое понимание виновности, на мой взгляд, полностью соответствует положениям действующей Конституции Российской Федерации (ст.49). Более того, именно такое объективно-субъективное понимание виновности позволит на законных основаниях не привлекать к уголовной ответственности лиц при наличии у них вины в совершенном преступлении. Речь в данном случае идет не только о малозначительности деяния (ч. 2 ст. 14 УК РФ), но и о различных видах иммунитета в уголовном праве: дипломатическом (ч. 4 ст. 11 УК РФ), президентском (ст. 93 Конституции РФ), депутатском (ст. 98 Конституции РФ), судейском (ст. 122 Конституции РФ), свидетельском (ч. 1 ст. 51 Конституции РФ и примечания к ст.ст. 308 и 316 УК РФ).

Единообразное понимание виновности не только в уголовном праве, но и в уголовном процессе позволит правильно определить сущность и содержание данного социально-правового феномена, а также поможет правоприменителям сократить количество ошибок, допускаемых в процессе привлечения к уголовной ответственности виновных и освобождения от уголовной ответственности невиновных.

Кроме того, правильное понимание содержания виновности позволит отграничить данное уголовно-правовое понятие от исследуемого нами феномена вины, сущностью которого, на мои взгляд, является негативное осуждающее отношение общества и государства к противоправному поведению лица, совершившего общественно опасное деяние.

2.3 Вина и осознание своего деяния

В отечественной уголовно-правовой литературе при анализе содержания вины общепризнанным является выделение двух основных компонентов: интеллектуального и волевого. Причем одни авторы данные составляющие именуют («моментами», другие -- «элементами», третьи -- «признаками» и даже «факторами»). Взяв за основу философское понимание содержания как определенным образом упорядоченную совокупность элементов и процессов, образующих предмет или явление, считаю более правильным вести речь об интеллектуальном и волевом содержании вины, составляющими которого, в свою очередь, являются элементы и процессы их взаимосвязи.

Подобная позиция позволяет говорить о двух психических элементах интеллектуального содержания вины: сознании и предвидении.

Для того чтобы постигнуть природу человеческого сознания, необходимо проанализировать его структуру, анализ которой издавна принято начинать с созерцания, т.е. с ощущений и восприятий. Ощущение -- это отражение отдельных свойств предметов объективного мира во время их непосредственного воздействия на органы чувств; это элементарное, далее психологически неразложимое, не имеющее структуры познавательное явление. Восприятие -- это уже структурированный образ, состоящий из комплекса ощущений.

Сущность и особенности сознания как побудителя и регулятора деятельности состоят в том, что оно есть соотнесение лица с объективной реальностью в процессе предметной деятельности человека. Применительно к конкретному акту поведения сознание представляет собой мысленное (интеллектуальное) соотнесение побудительных факторов с целью действия, самими актами деятельности, их социальной и правовой значимостью и теми последствиями, которые наступили или могли наступить как результат этой деятельности. Но соотнесение лица с объективной реальностью в процессе деятельности есть не только выделение его из окружающей среды, не только отражение мира в определенных образах, но и отношение (желание, переживание, внутреннее стремление к чему-то) лица к действительности.

При конструировании уголовно-правовых норм о видах умышленной вины (чч.2 и 3 ст.25 УК РФ) законодатель использует термин «осознание». Несмотря на терминологическое сходство данного термина с термином «сознание», между ними существуют определенные отличия. По заслуживающему внимания мнению В. Д. Филимонова, «осознание лицом объективной действительности означает возникновение в его сознании того или иного представления о сложившихся в данных условиях общественных отношениях, т.е. представления о социальном содержании объективной действительности» [50].

Субъект не только осознает предметы и явления окружающего мира сами по себе, их структуру, свойства и взаимосвязи, но и определяет значимость, ценность данных предметов и явлений для себя или для других людей. Таким образом, оценка выступает моментом взаимодействия познающего субъекта и объекта, актом осознания ценности предметов, явлений, событий, их свойств и отношений. Оценка отражает объект в его бытии для субъекта и предполагает сравнение объектов познания с ранее сложившимися нормами, идеалами, представлениями о желаемом и должном, которые выполняют в процессе оценки функцию основания, критерия, ценностного эквивалента [4].

Принимая во внимание, что субъект любого преступления (умышленного либо неосторожного) должен привлекаться к уголовной ответственности лишь за те деяния и тот вред, который так или иначе охватывался его сознанием, следует заключить, что сознание является обязательным и неотъемлемым признаком интеллектуального момента виновного поведения. Однако в зависимости от формы психического отношения субъекта сознание в конкретном преступном деянии может варьироваться от осознания, включающего личностную оценку происходящего и будущего, до простой возможности при должной внимательности предвидеть последствия своего деяния.

Несмотря на бесспорность позиции о необходимости привлечения к ответственности лишь лиц, действующих сознательно, в теории отечественного уголовного права долгое время большие разногласия вызывал и вызывает вопрос о предмете сознания преступника. Так, А.Н. Трайнин указывал, что «осуждение поведения лица немыслимо, если в психике этого лица не было сознания общественной опасности своего поведения, это сознание является одним из признаков вины, как элемента состава и как основания уголовной ответственности» [46]. Б.С. Маньковский пришел к выводу, что «исходя из сущности виновности, следует признать, что сознание противоправности является одним из моментов понятия вины» [22]. А.И. Рарог считает, что «предметом сознания как элемента умысла является: 1) общественная опасность деяния, т.е. характеристика (хотя бы в общих чертах) объекта преступления, фактическое содержание и социальные свойства всех составных элементов действия или бездействия; 2) противоправность совершаемого деяния, т.е. его противоречие советскому социалистическому правопорядку» [34]. Такой же позиции придерживается А.И. Марцев: «Осознание общественной опасности своего деяния предполагает осознание противоправности (запрещенности) деяния, поскольку противоправность выступает юридическим выражением общественной опасности» [23].

Уголовный закон (ст.ст.25, 26 и 28 УК РФ) попытался решить данные разногласия путем прямого указания на необходимость сознавать общественно опасный характер действий либо общественно опасный характер неизбежных или возможных последствий. Исходя из того, что противоправность является на основании ст. 14 УК РФ юридическим выражением общественной опасности преступления, можно заключить, что преступник, сознавая общественную опасность совершаемого им деяния, должен в полном либо усеченном объеме сознавать и его противоправность.

Однако в судебно-следственной практике дело обстоит далеко не так гладко. Проблема состоит не только в том, что дать понятие термина «общественная опасность» затрудняются даже многие сотрудники правоохранительных органов, не говоря уже о лицах, не обладающих специальными познаниями в области юриспруденции.

Нет единства мнений в понимании общественной опасности и в теории уголовного права. В юридической литературе общественная опасность обозначается как раскрывающий содержание, объективный, важнейший признак, а также как определяющее свойство правонарушения, особая высшая ступень общественной вредности деяния, определенное антисоциальное состояние преступления , особое качество поступка, важнейшая социальная характеристика преступления.

М.И. Ковалев считает, что общественную опасность следует искать за пределами уголовного права, в социальной действительности. По мнению В.В. Мальцева, в основе общественной опасности преступления как угрозы наступления неблагоприятных последствий для человека, общества или государства лежит ее природная способность к изменению окружающего мира. П. А. Фефелов считает, что основу общественной опасности составляет то, что преступное поведение или деятельность, обладая свойствами прецедента, создают угрозу повторения подобных преступлений в будущем. Некоторые ученые ставят знак равенства между общественной опасностью и общественной вредностью. Так, Н.Ф. Кузнецова пишет, что «общественная опасность, вредность деяния выражается в причинении либо создании угрозы причинения ущерба охраняемым УК интересам». А.И. Марцев, критикуя данную позицию, справедливо отмечает, что объединять две совершенно различные категории в одну абсолютно не оправдано. По его мнению, «общественную опасность следует рассматривать в качестве вторичного последствия преступного поведения или преступной деятельности. При этом последствия первого порядка с социальной точки зрения могут быть охарактеризованы категорией «общественная вредность». Подобные последствия сами по себе уже могут нести определенный заряд общественной опасности, предопределять ее» [23].

В ходе анкетирования сотрудников правоохранительных органов было установлено, что большинство следователей (56,6%) считают, что даже при совершении умышленного преступления виновное лицо далеко не во всех случаях реально осознает общественную опасность своих действий. Более того, многие лица, совершающие преступления, не только не осознают общественной опасности своих деяний, но, наоборот, уверены в общественной полезности своего поведения. Примерами подобных преступлений могут выступить и самоуправство (ст.330 УК РФ), и так называемое убийство из сострадания или по просьбе потерпевшего (ч.1 ст.105 УК РФ).

Таким образом, вопрос о предмете сознания имеет, на мой взгляд, очень важное практическое значение, так как от его решения зависит и комплекс требований, предъявляемых государством и обществом своим членам по соблюдению предписаний закона, и, соответственно, величина упрека или негативной реакции властных структур в случае нарушения данных предписаний.

Мне видится наиболее эффективным следующий путь решения этой проблемы. Принимая во внимание, что любое преступление, как уже было отмечено выше, по своей социальной сути представляет собой конфликт интересов (преступника и жертвы, преступника и государства), считаю вполне допустимым со стороны государства и общества требование о сознании либо осознании (при умысле) того, что деяние лица, нарушающего уголовно-правовой запрет, вступает в конфликт с чьим-то интересом. Причем совсем не обязательно, чтобы данное лицо осознавало, что посягает на охраняемый законом интерес. Достаточно сознания лицом того, что подвергнувшемуся преступному воздействию интересу может быть причинен какой-либо ущерб. Для того чтобы это положение получило законодательное закрепление, также совсем не обязательно в тексте закона использовать термин «конфликт интересов», вполне достаточно, на мой взгляд, заменить в ст. 25 УК РФ слово «опасность» на слово «значимость», которое в самом общем смысле и означает непосредственное затрагивание тех или иных интересов членов социума. Такой подход, на мой взгляд, позволит сделать требования уголовного законодательства более доступными для лиц, не обладающих специальными юридическими познаниями, а также облегчить работу правоприменителей по установлению и доказыванию субъективной стороны состава преступления.

Резюмируя вышеизложенное, следует еще раз отметить, что сознание является неотъемлемой частью содержания вины субъекта в совершении преступления. Государство и общество вправе привлекать к ответственности и наказывать нарушившее уголовно-правовой запрет лицо, если будет установлено, что предметом сознания данного лица является конфликт совершаемого деяния с чьим-либо интересом, которое, в свою очередь, может варьироваться от осознания (формирования личностной оценки к происходящему) общественной значимости совершаемого до отсутствия должной и требуемой от вменяемого лица мобилизации сознания и воли. Именно такой подход, на мой взгляд, позволит избежать разночтений при установлении наличия и особенностей психического отношения субъекта к совершаемому им деянию.

2.4 Вина и предвидение общественно опасных последствий

В теории уголовного права при характеристике интеллектуального содержания вины, наряду с сознанием общественно опасного характера совершаемого деяния, достаточно много внимания уделялось и продолжает уделяться рассмотрению еще одного обязательного элемента виновного отношения к совершаемому преступлению -- предвидения общественно опасных последствий.

Особенно бурная научная дискуссия развернулась по определению соотношения сознания и предвидения лица, совершающего преступление. Так, А.И. Санталов, выступая на научной конференции, отметил: «Под психологическим аспектом вины понимается психическая сторона деяния, характеризующая предвидение субъектом последствий и отношение к ним. Под социально-правовым аспектом вины понимается сознание или возможность сознания общественно опасного (или уголовно-противоправного) характера деяния и его последствий» [39]. К.Ф. Тихонов, называя выделение социально-правового аспекта вины искусственным, считает, что «сознание общественно опасного характера совершенного деяния (и возможность такого сознания), так же как и предвидение общественно опасных последствий, представляет собой необходимый элемент психической стороны деяния, элемент психического отношения к деянию» [45].

Возможно, результатом всех этих научных исследований явилось то, что действующее уголовное законодательство (ст.ст. 25, 26 УК РФ) считает предвидение обязательным признаком не только умышленной, но и неосторожной формы вины и требует от правоприменителей во всех, без исключения, случаях установления: либо реального предвидения, либо обязанности («лицо должно было»), либо возможности («лицо могло») предвидеть общественно опасные последствия своих действий.

Достижения современной психологии позволяют с уверенностью говорить, что предвидение будущего осуществляется конкретным человеком с помощью такого психического процесса, как воображение, под которым понимается образно-информационное моделирование действительности на основе рекомбинации образов памяти. Именно воображение обеспечивает опережающее отражение действительности, при котором прошлое экстраполируется в будущее. Благодаря воображению, в котором объединяются чувственная, рациональная и мнемическая сферы психики человека, становится возможной специфическая операция мышления -- абстракция.

К сожалению, абстрактное мышление не только служит творческим и созидательным целям, не только приносит пользу для общества, но и довольно часто способствует совершению различных преступлений. Так, данная мыслительная операция помогает квартирному вору быстро и безошибочно определять места хранения особо ценных предметов.

Воображение подразделяется на непроизвольное и произвольное, реконструктивное (воссоздающее) и творческое. Все эти виды так или иначе имеют место и при нарушении уголовно-правовых запретов.

Непроизвольное воображение, являющееся наиболее простым видом и возникающее непреднамеренно, помимо воли человека и в связи с теми или иными восприятиями, наиболее характерно для преступлений, совершаемых ситуативно, с внезапно возникшим умыслом. Например, 6 апреля 2000 г. Д., находясь в своей квартире в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры нанес удар ножом в область живота сожительнице К., причинив ей по заключению судебно-медицинской экспертизы телесные повреждения в виде колото-резаной раны передней брюшной стенки слева, проникающей в брюшную полость с повреждением левой доли печени, сопровождающейся внутренним кровотечением, опасные для жизни и повлекшие тяжкий вред здоровью [57].Нанося удар ножом в область живота, Д. как человек, не имеющий отклонений в умственном развитии, благодаря непроизвольному воображению хотя и в общем виде, но реально представлял себе тяжесть возможных последствий своих противоправных действий.

Произвольное воображение представляет собой преднамеренное, целенаправленное использование человеком соответствующих элементов своего или чужого опыта и реконструкцию их в новых образах. Так, в ночь на 9 февраля 1999 г. гражданин Р. проник на территорию ОАО «Апрес» и обрезал силовой кабель длиной 100 метров и стоимостью 22 рубля за 1 погонный метр, который затем освободил от изоляции и сдал в пункт приема цветных металлов [55]. В данном примере именно произвольное воображение, благодаря которому Р. предварительно взял с собой пилу по металлу и санки, позволило преступнику совершить хищение.

Воссоздающее (реконструктивное) воображение формирует новые образы на основе описания или условного изображения и дает возможность представить и познать то, что в данный момент непосредственно не воспринимается. На основе воссоздающего воображения формируется ожидание наступающих событий и соответствующее отношение к ним. Применительно к криминальной среде, наиболее распространенными примерами использования данного вида воображения выступают заказные убийства, квартирные кражи и другие виды хищения чужого имущества, совершаемые «по наводке».

Творческое воображение представляет собой создание совершенно новых образов, которое становится возможным благодаря глубокому проникновению в сущность отображаемых сторон действительности и акцентированию ее наиболее важных сторон. Мошенники получают деньги за заведомо ложное обещание установить телефон, другие -- путем установления и использования доверительных отношений с потерпевшими завладевают их правами на жилую площадь.

В уголовно-правовой литературе неоднократно высказывалось мнение, что предвидение не имеет степеней, поскольку «нельзя предвидеть больше

или меньше». Однако предвидение преступных последствий совершенного деяния может носить различную степень определенности, потому что «виновный может предвидеть преступные последствия как необходимый результат своей деятельности либо считать его возможным в большей или меньшей степени» [34].

На это обстоятельство обращает внимание и действующее уголовное законодательство: при прямом умысле (ч.2 ст.25 УК РФ) лицо предвидит «возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий», при косвенном умысле (ч.3 ст.25) -- лишь «возможность наступления общественно опасных последствий».

Слово «неизбежность» в русском языке означает неотвратимость, то, что предстоит неминуемо, то, чего невозможно избежать или предотвратить.

Что касается возможности, то, в самых общих чертах, «это то, чего не существует в данном качестве, но что может возникнуть и существовать, стать действительностью при соответствующих условиях».

Вполне естественно, что отражение в сознании лица, совершающего преступление, степени вероятности наступления неблагоприятных последствий может быть различной. По мнению А.И. Рарога, эта степень вероятности может колебаться в диапазоне от предвидения «реальной возможности» до предвидения «абстрактной возможности», при которой субъект понимает закономерность наступления опасных последствий в сходных ситуациях, но не распространяет эту закономерность на данный конкретный случаи.

Изучение судебной практики показывает, что в одних ситуациях (в основном, при совершении преступлений с прямым умыслом) виновное лицо предвидит почти 100-процентную вероятность наступления неблагоприятных последствий, т. е. уверено в их неизбежности. Например, в ночь на 28 мая 2000 г. гражданин П., находясь в состоянии алкогольного опьянения, в ходе ссоры со своим отцом повалил его на пол и нанес пять ударов гирей по голове и более двадцати ударов ножом в область груди и шеи, от которых потерпевший скончался на месте [58]. Количество и характер наносимых ударов свидетельствуют о предвидении виновным неизбежности наступления смерти.

В других случаях (речь идет о преступлениях с косвенным умыслом) доля вероятности наступления возможных преступных последствий значительно ниже и выражена примерно в такой формуле: «общественно опасные последствия могут наступить, а могут и не наступить». Так, гражданин А. в процессе ссоры нанес один удар рукой по правому плечу своей жене, а затем

толкнул ее руками в грудь, отчего потерпевшая упала, ударившись левым боком о деревянную спинку дивана. По заключению судебно-медицинской экспертизы жене гражданина А. причинены телесные повреждения в виде ушиба грудной клетки слева, закрытой травмы живота с разрывом селезенки, кровоизлиянием в область малого сальника, под капсулу левой доли печени, повлекшие причинение тяжкого вреда здоровью [56]. Вряд ли гражданин А., совершая данные противоправные действия в отношении своей супруги, мог в полном объеме предвидеть тяжесть возможных преступных последствий.

Достаточно распространенными в судебной практике являются и те ситуации, когда отраженная в сознании субъекта степень вероятности причинения вреда охраняемым законом интересам минимальна. Например, гражданин Г., управляя автомобилем «Опель», при пересечении перекрестка двух центральных улиц г. Омска не убедился в безопасности маневра и выехал на полосу встречного движения, где допустил столкновение с автомобилем «Рено». В результате дорожно-транспортного происшествия пассажиру автомобиля «Рено» был причинен перелом правой плечевой кости, который по заключению судебно-медицинской экспертизы относится к вреду здоровью средней степени тяжести [54]. В ходе судебного рассмотрения данного уголовного дела было лишь констатировано наличие у виновного возможности предвидеть в самых общих чертах преступные последствия совершаемых им действий.

Резюмируя все вышеизложенное, хотелось бы отметить следующее. Предвидение, наряду с сознанием, является обязательным элементом интеллектуального содержания умышленной вины. Вместе с тем законодательная формула характера и предмета предвидения нуждается, на мой взгляд, в совершенствовании. Во-первых, учитывая отмеченный выше вероятностный характер знания о будущем, необходимо в ч.2 ст.25 УК РФ отказаться от термина «неизбежность», оставив в законодательной формуле лишь слово «возможность», предполагая при этом, что при прямом умысле виновное лицо предвидит высокую степень реализации этой возможности, приближающуюся по своему характеру к неизбежности.

Во-вторых, предметом предвидения при совершении умышленных преступлений должна выступать не «общественная опасность последствий», а «возможность причинения вреда чьим-либо интересам». Подобный подход позволит, на мой взгляд, избавить правоприменителей от необходимости установления того, что ни они, ни тем более лица, совершающие преступления, далеко не всегда могут понять и оценить, а также максимально конкретизировать юридические элементы интеллектуального содержания умысла. Кроме того, замена слова «последствия» на термин «причинение вреда» призвана положить конец многолетним теоретическим спорам о возможности предвидения общественно опасных последствий в преступлениях с формальным составом, которые, в свою очередь, не требуют для признания их оконченными наступления каких-либо последствий. Юридическое содержание термина «причинение вреда» распространяется не только на преступный результат, но и на пути его достижения, т.е. на преступные действия или бездействие, поэтому, благодаря предлагаемому уточнению предмета предвидения, в преступлениях с формальным составом предвидение также станет бесспорным элементом умышленной вины.

2.5 Вина и желание наступления общественно опасных последствий

Н.С. Таганцев установил, что «лицо, обладающее способностью ко вменению, только тогда учиняет преступное и наказуемое деяние, когда оно в этом деянии проявляет или имеет возможность проявить эту способность, когда совершенное посягательство состоит в известном соотношении с сознанием действующего, с его психической работой, предшествовавшей деятельности, проявляет его хотение и волю. Воля и составляет сущность виновности, т.к. всякая виновность заключает в себе порочность или недостаток, дефект нашей воли, нашего самонаправления к деятельности» [44].

В современной психологии под волей обычно понимают сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, выраженное в умении преодолевать внутренние и внешние трудности при совершении целенаправленных поступков.

В современной юридической литературе высказываются предложения о целесообразности введения понятия правовой свободы, т. е. свободы, ограничиваемой нормами права. Так, Л. Рассказов и И. Упоров, применительно к сфере права, предлагают следующую дефиницию: «Свобода представляет собой деятельность, поведение, действия человека, совершаемые им по желанному выбору, исходя из собственных убеждений, интересов, потребностей, без принуждения, угрожающего жизни и другим наиболее важным для человека ценностям, в соответствии с установленными нормами права и приносящие своими результатами определенное удовлетворение» [35].

На основе анализа философских концепций можно сделать вывод, что волю не следует сводить лишь к процессам возбуждения и торможения: она неразрывно связана с высшими проявлениями целостности человеческой личности. Если эмоции определяют темперамент человека, а мыслительные процессы -- его интеллект, то воле отводится роль фактора, определяющего личность в целом.

Для того чтобы понять неразрывную связь философской проблемы свободы воли и уголовно-правовой категории вины, важно учесть следующие моменты. Уголовное право, по общему правилу, основано на необходимости применения наказания (кары) к нарушителям установленных и охраняемых государством запретов. Еще два-три века назад принуждение, выражающееся в применении мер, связанных с лишением человека жизни или свободы, не нуждалось в рациональном объяснении. Существовало право силы, которое вполне соответствовало образу жизни средневекового жителя, да и иррационального объяснения (связанного с религиозными верованиями) вполне хватало. Начиная с Чезаре Беккариа, стало пробивать себе дорогу представление о том, что уголовное право и справедливость -- это понятия тесно взаимосвязанные. Уголовное право без справедливости не может быть правом как таковым. Поэтому возникла необходимость в объяснении, почему государство (монарх) может наказывать подданных. В связи с этим в уголовном праве появляется понятие свободы воли, означающее, что человек в своем поведении не зависит от любых внешних и внутренних причин и самостоятельно выбирает свое поведение из нескольких возможных вариантов. Именно за самостоятельный выбор индивидом преступного поведения у государства и возникает моральное право для наказания субъекта, сделавшего неправомерный выбор.

Все волевые действия принято подразделять на простые, обычно не связанные со значительными волевыми усилиями и реализующиеся в основном в форме навыков, и сложные, имеющие более развернутую структуру. Компоненты простого действия: сенсорный (восприятие), центральный (мыслительный), моторный (двигательный) и контрольно-корректирующий. Те движения, в которых ведущими являются сенсорный и моторный компоненты, называют сенеомоторными реакциями. Наиболее распространенными примерами простого волевого действия, применительно к рассматриваемой сфере, могут служить неосторожные преступления.

Начало сложного волевого акта обычно связано с возникновением желания, определяемого психологами как мотивационное состояние, при котором потребности сопоставляются с конкретным предметом их удовлетворения; определенный этап вызревания потребности, соотнесение ее с целью и планом действия. По мнению С. Л. Рубинштейна, «желание -- это опредмеченное стремление, оно направлено на определенный предмет» [38]. Спорно утверждение B.C. Волкова о том, что «без желания не совершается ни одного человеческого действия» [6], однако его с уверенностью можно распространить на все разновидности сознательно-волевого поведения, а соответственно, и на умышленные преступления.

Следующая стадия сложного волевого действия состоит в принятии решения, которое заключается в выборе оптимального (с точки зрения данной личности) варианта удовлетворения потребности. Различают пять основных типов принятия решений: 1) импульсивные -- процессы построения гипотез резко преобладают над процессами контроля; 2) решения с риском; 3) уравновешенные; 4) осторожные; 5) инертные -- контрольные процессы резко преобладают над процессами построения гипотез, протекающими неуверенно и медленно. Принимая решение, человек обычно стремится к максимальному успеху при минимальных потерях.

Принятие решения завершается формированием цели действия (психической модели его будущего результата), которая выступает своеобразным системообразующим фактором всех средств удовлетворения потребности. Принимая во внимание, что любая человеческая, в том числе и противоправная, деятельность протекает в определенных условиях и зависит от них, выбор способов действия также связан с более или менее значительной борьбой мотивов. Это объясняется прежде всего тем, что одни способы могут быть доступными, но противоречащими правовым или моральным нормам, другие -- социально одобренными, но лично неприемлемыми.

Созревшее решение, по мнению психологов, как бы «материализуется» физиологическими процессами на двух уровнях; включение непроизвольных (обеспечивающих) физиологических процессов (вегетативные функции, обмен веществ и др.); включение произвольных двигательных актов скелетной мускулатуры в форме целенаправленных движений, из которых складываются действия.

Сложное волевое действие обычно завершается достижением результата и его итоговой оценкой. Результат деятельности в основном оценивается не формальным достижением цели, а тем, насколько он удовлетворяет соответствующую потребность и мотивы деятельности. Если достигнутый результат не совпадает с желаниями и стремлениями человека, тогда совершается другое волевое действие.

Таким образом, с учетом рассмотренного в предыдущих параграфах интеллектуального содержания вины, ее волевое содержание должно, на мой взгляд, состоять в следующем. При прямом умысле преступная воля проявляет себя в желании вступить в конфликт с чьим-либо интересом и стремлении причинить вред его владельцу. При косвенном - в нежелании или сознательном допущении возможности причинения этого вреда, а равно в безразличном к нему отношении. Причем нежелание также следует рассматривать в качестве проявления преступной воли, так как нежелание одного, как правило, означает осознанное стремление к чему-либо другому. Что касается безразличного отношения, то и здесь, на мой взгляд, имеет место волевой момент. Например, при совершении выстрела в толпу виновный, не стремясь причинить вред здоровью нескольких потерпевших и относясь к этим последствиям как к побочным, в то же время совершает волевое действие, и воля в данной ситуации, безусловно, заслуживает упрека со стороны общества.

Резюмируя все вышеизложенное, можно заключить, что волевое содержание умышленной вины, во-первых, не может рассматриваться в отрыве от ее интеллектуального содержания, во-вторых, состоит в стремлении вступить в конфликт с чьим-либо интересом путем причинения вреда его обладателю либо в нежелании или безразличном отношении к возможности причинения такого вреда.

ГЛАВА 3. Формы вины

3.1 Вина и ее формы

Вина как уголовно-правовое явление всегда представляет собой единство формы и содержания. В отечественной теории «совершенно основательно подчеркивается это единство, поскольку содержание вины немыслимо вне определенной формы, а в свою очередь форма не имеет никакой цены, если она не есть форма содержания» [45].

Применительно к вине форма традиционно определяется соотношением психических элементов (сознания и воли), образующих содержание вины, конкретным наполнением этих элементов. Форма вины указывает на способ интеллектуального и волевого взаимодействия субъекта с объективными обстоятельствами, составляющими юридическую характеристику деяния.

В связи с этим нельзя недооценивать юридическое значение формы вины, которое является весьма многообразным. Во-первых, форма вины выступает субъективной границей, отделяющей преступное поведение от непреступного. Во-вторых, форма вины способна влиять на квалификацию преступления. Она позволяет принимать правильные решения в случаях конкуренции составов с одинаковыми признаками объективной стороны. В-третьих, форма вины является основанием дифференциации уголовной ответственности и наказания, а также способна влиять на определение режимов отбывания наказания, сроки условно-досрочного освобождения от его дальнейшего отбывания (ст.79 УК), признание рецидива опасным или особо опасным (ст. 18 УК). Кроме того, форма вины в соответствии со ст. 15 УК выступает одним из критериев деления преступлений на различные категории.

Действующее уголовное законодательство Российской Федерации устанавливает две формы вины; умысел и неосторожность. Согласно ст. 25 УК преступление признается совершенным умышленно, если лицо, его совершившее, осознавало общественную опасность своих действий (бездействия), предвидело возможность или неизбежность наступления общественно опасных последствий и желало их наступления либо сознательно допускало наступление этих последствий, либо относилось к ним безразлично. Преступлением, совершенным по неосторожности, в соответствии со ст. 26 УК признается деяние, при котором лицо, его совершившее, предвидело возможность наступления общественно опасных последствий своего действия или бездействия, но без достаточных к тому оснований самонадеянно рассчитывало на их предотвращение либо не предвидело возможности наступления таких последствий, хотя при необходимой внимательности и предусмотрительности должно было и могло их предвидеть.

Вопросу разграничения форм вины в отечественном уголовном праве уделяли внимание многие ученые, однако и в теории он до сих пор окончательно не решен. Разграничение умысла и неосторожности в основном сводится к установлению общих и особенных признаков, характеризующих косвенный умысел и преступное легкомыслие.

Некоторые авторы полагают провести отличие этих двух проявлений виновного отношения по характеру и степени предвидения общественно опасных последствий. В основе этой позиции лежит вывод Н.С. Таганцева, сделанный им еще более ста лет назад: при легкомыслии виновный «представляет себе ту последовательность явлений, которая затем оказалась в его поступке, но не предполагает этого соотношения конкретно, т.е. при той обстановке, при которой он действовал в данном случае».

Другие ученые основное отличие преступного легкомыслия от косвенного умысла видят в их волевом содержании. При легкомыслии субъект, предвидя возможность наступления неблагоприятных последствий, самонадеянно рассчитывает на их предотвращение, тогда как у субъекта, действующего с косвенным умыслом, такого расчета нет.

Г.Н. Назаренко считает, что в основе деления вины на формы, а в пределах одной и той же формы вины - на виды лежит различное взаимоотношение сознания и воли между собой. По этому пути идет и действующее уголовное законодательство (ст.ст. 25,26 УК РФ). Слабость данной позиции в том, что на основании одного критерия проводится деление вины и на формы, и на виды.

Одним из противников деления вины на умысел и неосторожность в советский период выступил М. Чельцов. Данное деление, по его мнению, является неудовлетворительным с практической точки зрения, так как оно не позволяет судам определить четкую грань между эвентуальным (косвенным) умыслом и преступной самонадеянностью (легкомыслием). Он предложил вместо двух форм вины выделять три: умысел, заведомость (объединяющая эвентуальный умысел и преступную самонадеянность) и небрежность. Однако его позиция оказалась недостаточно аргументирована, подверглась серьезной критике и не была учтена при совершенствовании законодательной регламентации виновного вменения.

Первой и основной формой вины выступает сознательно-волевая или умышленная вина, содержание которой составляют сознательные и волевые элементы. В зависимости от соотношения этих элементов данную форму вины можно разделить на три вида: прямой умысел, косвенный умысел и легкомыслие.

Содержание прямого умысла должно включать: 1) осознание общественной значимости (конфликтности с чьим-либо интересом) совершаемого действия (бездействия); 2) предвидение возможности причинения какого-либо вреда; 3) желание причинить данный вред. Эту разновидность умышленной вины можно с уверенностью назвать наиболее опасной для правопорядка, что должно, на мой взгляд, получить соответствующее отражение при определении меры ответственности виновного лица и характера применяемых к нему тягот и лишений.

Содержание косвенного умысла: 1) осознание общественной значимости совершаемого действия (бездействия); 2) предвидение возможности причинения какого-либо вреда; 3) нежелание, но сознательное допущение данного вреда либо безразличное к нему отношение.

Содержание легкомыслия: 1) осознание общественной значимости совершаемого действия (бездействия); 2) предвидение возможности причинения какого-либо вреда; 3) желание предотвратить причинение вреда.

Выделение различных видов умысла и определение возможности их влияния на меру ответственности лица, совершившего преступление непосредственно связано с таким юридическим термином, как «степень вины». Уголовный закон не содержит указания на степень вины, однако это понятие активно используется в практике судебных органов, которые при назначении наказания делают ссылки на степень вины подсудимого. Проведенное Г.В. Назаренко анкетирование судей показало, что они не имеют единого представления о данном юридическом понятии. 30% считают, что степень вины - это степень предвидения вредных последствий преступного деяния; 25% уверены, что степень вины зависит от отягчающих и смягчающих обстоятельств; 15% определяют степень вины с учетом всех обстоятельств дела; 10% отождествляют степень вины со степенью участия в преступлении; 5% связывают этот показатель со стремлением загладить причиненный преступлением вред; 15% судей отрицают данное понятие как несущественное для юриста либо затрудняются дать ему определение [24].

В отечественной теории уголовного права понятие «степень вины» также трактуется неодинаково. Одни ученые отождествляют степень вины с частью вины отдельного совиновника или соучастника, которая непосредственно связана с его ролью и активностью в совместно совершенном преступлении. Другие авторы рассматривают степень вины как «тяжесть совершенного преступления», связывая ее с формами вины. Третьи - под степенью вины понимают «количественную характеристику вины, выражающую ее сравнительную тяжесть, сравнительный размер». Некоторые ученые считают, что «степень вины определяется тяжестью провинности лица перед обществом и зависит от обстоятельств, как относящихся к составу преступления, так и находящихся за его пределами, а также от степени осознанности всех этих обстоятельств и характера мотивации поведения лица». Есть такие, которые предлагают под степенью вины понимать «количественную характеристику социальной сущности вины, которая определяется единством формы и содержания вины с учетом всех особенностей психического отношения лица к объективным обстоятельствам преступления и его субъективных, психологических причин». В учебной литературе закреплено положение, согласно которому «степень вины определяется характером и степенью общественной опасности деяния, видом умысла либо неосторожности, мотивами и целью преступления и другими обстоятельствами, предусмотренными в законе».

Второй формой вины видится вина презюмируемая или неосторожная, которая отличается от умышленной отсутствием у лица, совершающего преступление, реального сознательно- волевого отношения к совершаемому и наличием презюмируемой обязанности вести себя в определенных (специально обозначенных в статьях Особенной части УК) ситуациях соответствующим образом. Именно эта обязанность в совокупности с соответствующей возможностью (имеется в виду отсутствие каких-либо объективных и непреодолимых препятствий) вести себя должным образом и составляет содержание неосторожной вины, и, соответственно, нарушение данной обязанности влечет возможность привлечения виновного лица к уголовной ответственности.

Подводя итог изложенному, хотелось бы отметить следующее. Содержание и форма в каждом явлении представляют собой неразрывное единство. Не существует таких явлений, которые имели бы содержание, но не имели бы формы или, наоборот, имели бы форму, но не имели бы содержания. Однако их единство следует отличать от соответствия между ними, которое имеет место далеко не во всех случаях. Любые качественные изменения содержания в обязательном порядке влекут за собой существенные коррективы во внутренней структуре связей и взаимодействий элементов и процессов, образующих предмет или явление. В то же время изменения формы существования и выражения явления не могут не сказаться и на его содержании. Более того, форма явления, не соответствующая его содержанию, способна существенно тормозить прогрессивное развитие. Задача науки состоит не только в том, чтобы установить единство содержания и формы явления, но и в том, чтобы найти для измененного содержания оптимальную форму существования.

3.2 Вина умышленная

Науке уголовного права известно достаточно много весьма различных и противоречивых определений умысла. Умысел - положительная злая воля, сознающая возможность наступления преступного результата от деяния; решимость воли на преступление с сознанием противоправности деяния (Фейербах); решимость на осуществление своей цели с сознанием противоправности (Грольман); равновесие между деянием и волей (Бернер); настроение преступной воли, которая предвидит и желает наступления преступных последствий (Спасович); намерение совершить противозаконное действие для достижения известной цели путем наступления противозаконных последствий (Кистяковский); волевая деятельность, сознающая условия состава преступления (Лист) и т.д.