В литературе уже обращалось внимание на различную характеристику причиняемого при задержании вреда обычными гражданами и сотрудниками правоохранительных органов.

Как отмечает Л. Н. Смирнова, вред, причиняемый задерживаемому гражданами, является необходимым в том смысле, что без его причинения задержание становится невозможным.

Вред, причиняемый специально уполномоченными на задержание лицами, является вынужденным, так как связан с их обязанностью задержать лицо, совершившее преступление, и невозможностью избежать этого вреда вследствие противодействия задерживаемого Смирнова Л. Н. Теория и практика задержания лица, совершившего преступление. М., 2008. С. 15.. Автор также справедливо обращает внимание на то, что нормативные акты не уголовно-правового характера, фактически регламентирующие вопросы причинения вреда при задержании в той части, в которой они затрагивают вопросы преступности или непреступности содеянного, должны быть приведены в соответствие с УК РФ Там же. С. 11, 13, 16, 21..

Можно заметить также, что прежде всего подобный нормативный материал должен быть перенесен в УК РФ (или, по крайней мере, он не должен противоречить ему) и только в рамках данного нормативного правового акта он должен определять уголовную правомерность или противоправность причинения вреда при задержании.

Итак, для применения положений ст. 38 УК РФ, необходима совокупность ряда условий, а именно:

- вред причиняется только лицу, совершившему преступление, а не иным лицам;

- крайняя вынужденность причинения вреда, и именно только в тех случаях, когда иными способами, не связанными с причинением вреда, задержать преступника было невозможно;

- меры, предпринимаемые при задержании преступника должны соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления и обстоятельствам задержания.

преступность деяние задержание правомерный

§ 2. Особенности уголовно-правовой квалификации правомерного причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление

Требуется рассмотреть проблемы, возникающие на практике в связи с уголовно-правовой квалификация правомерного причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

Закон требует, чтобы уголовно-правовое задержание осуществлялось только в отношении лица, совершившего преступление, а не иное правонарушение. Комментаторы добавляют и обоснованно: насильственный характер такого задержания предполагает наличие у субъекта задержания твердой уверенности в том, что именно данное лицо совершило преступление. Закон лишен такой императивности в определении данных требований, однако совершенно очевидно, что если бы она и присутствовала в тексте ст. 38 УК РФ, то выполнить эти два - изначальных для уголовно-правового задержания - требования не всегда реально даже лицами, обладающими специальными познаниями и навыками.

Вряд ли способен субъект задержания, не сведущий в юриспруденции, отличить, например, уголовно наказуемое хулиганство от хулиганства, наказуемого в административном порядке.

Даже специальный субъект задержания не всегда способен при очевидном для него убийстве определить возраст, вменяемость лица, совершившего данное деяние. Именно поэтому вслед за другими авторами можно настаивать на изменении формулировки «лица, совершившего преступление» на формулировку «лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом».

И именно этим обстоятельством, как представляется, объясняется ситуация, при которой основание необходимой обороны, определяемое в законе просто как общественно опасное посягательство, вполне адекватно может быть оценено не только специальными субъектами, но и обычными гражданами; оно не требует от последних нереального осознания уголовной противоправности конкретных деяний, способных повлечь за собой ответную на них защитную реакцию.

Предположим, что лицо стало свидетелем очевидного для него факта совершения преступления. С точки зрения уголовного закона данное лицо может приступить к задержанию, дождаться возникновения реальной опасности уклонения задерживаемого от ответственности за содеянное, а также подумать, с какой целью оно будет проводить акт задержания (или, решив применить насилие в отношении задерживаемого, соотнести реализацию данного решения с целями, обозначенными в ч. 1 ст. 38 УК РФ). Анализируя ч. 1 ст. 38 УК РФ можно сделать вывод о том, что лишь то задержание, сопряженное с причинением вреда, правомерно, которое преследует цели доставить задерживаемого органам власти и пресечь возможность совершения им новых преступлений. Причем обе эти цели выступают как самостоятельные. За редким исключением, комментаторы закона не ставят под сомнение обоснованность такой законодательной конструкции. Между тем, основания для них, образно говоря, «лежат на поверхности».

Во-первых, остается неясным, для чего необходимо причинять вред в данном случае: для задержания лица, совершившего преступление; для доставления его органам власти; для пресечения возможности совершения им новых преступлений. В специальной литературе повсеместно утверждается, что необходимость (вынужденность) причинения вреда продиктована только одним - необходимостью задержания такого лица. И такие утверждения в принципе согласуются с законом, в котором говорится: «...если иными (т. е. «безвредными») средствами задержать такое лицо не представлялось возможным....», «превышением мер, необходимых для задержания...».

Однако в этом же самом законе называются, и называются именно как цели, и два других планируемых результата, названных выше. Кроме того, следует признать, что вред, причиняемый «просто» для задержания, может не совпадать по характеру и объему с тем вредом, который необходим для достижения других целей: вред, достаточный для задержания, вполне может быть недостаточным для пресечения возможности совершения задерживаемым в дальнейшем новых преступлений. В этой связи представляется целесообразным в тексте ст. 38 УК РФ говорить о причинении вреда в увязке его только с актом задержания, в свою очередь, устанавливая при необходимости дополнительные для уголовно-правового задержания цели.

Во-вторых, представляется недостаточно обоснованным то многообразие целей задержания, которое имеет место в ст. 38 УК РФ.

Нельзя не заметить, что из четырех деяний, преступность которых исключается, регламентированных в гл. 8 УК РФ с прямым (ст. 38, 39, 41 УК РФ) или косвенным (ст. 37 УК РФ) указанием на цели их совершения, только в данном случае перед субъектом ставится не одна, а несколько целей.

Примечательно и другое: цели причинения вреда при необходимой обороне, крайней необходимости и обоснованном риске представляют собой не только единственные, но и ближайшие, а не отдаленные для такого вреда планируемые результаты. При всей сомнительности одновременного осознания субъектом задержания всех целей, о которых идет речь в ст. 38 УК РФ (а только в этом случае акт задержания с формальной точки зрения можно считать правомерным), сомнительно и реальное достижение этих целей.

Не случайно Л. Н. Смирнова предлагает одну из них (доставить лицо, совершившее преступление, органам власти) считать «обязательным признаком, без которого действия, причинившие вред, не могут быть оправданы с точки зрения уголовного закона и могут рассматриваться в зависимости от последствий как преступление», а другую (пресечь возможность совершения задерживаемым новых преступлений) факультативным - «факультативной целью» Смирнова Л. Н. Теория и практика задержания лица, совершившего преступление. С. 17..

При этом об акте задержания как цели причинения вреда речь вообще не идет. Между тем, именно это обстоятельство, как представляется, оправдывает необходимость и целесообразность регламентации института задержания в уголовном законе, и только оно реально оценивается субъектом задержания в момент причинения вреда лицу, совершившему преступление, не исключая, конечно, возможных размышлений и о том, что делать с задерживаемым после этого. Естественно, что такого же рода размышления могут иметь место и после совершения акта необходимой обороны и в других подобных случаях, но их правовая оценка если и уместна, то лишь в аспекте подтверждения «искренности» целенаправленности основного акта, и не более того. Рассуждая здраво, потенциальный субъект задержания не приступит к акту задержания, связанному с необходимостью причинения вреда, зная о том, что при этом его действия обязательно должны быть подчинены еще и цели пресечения возможности совершения задерживаемым новых преступлений.

Что же касается цели доставления задержанного органам власти, то, несмотря на желаемую необходимую взаимосвязь между актами причинения вреда для задержания и доставления задержанного в соответствующие органы, ставить ее хотя бы даже в качестве цели уголовно-правового задержания вряд ли обоснованно, по крайней мере, для каждого субъекта задержания.

При всем известном общем нежелании населения «связываться» с правоохранительными органами вовсе не исключена ситуация, когда субъект задержания, причинив вред лицу, совершившему, например, разбойное нападение и убегавшему с места преступления, связывает его и этим ограничивается. В ходе же расследования, не зная тонкостей юриспруденции, по «простоте душевной» этот субъект дает показания о том, что задержал преступника всего лишь для того, чтобы «другим неповадно было». Можно привести следующий пример из судебной практики.

М. признан виновным в том, что в ходе задержания несовершеннолетнего К. после совершения последним разбойного нападения на сторожа воскресной школы, превышая меры, необходимые для задержания, умышленно причинил К. тяжкий вред здоровью.

Судебная коллегия приговор суда в отношении М. отменила, уголовное дело прекратила на основании п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ за отсутствием в деянии состава преступления, указав следующее.

Превышением мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление, признается их явное несоответствие характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, когда лицу без необходимости причиняется явно чрезмерный, не вызываемый обстановкой вред.

Несовершеннолетние К. и Т. в ночное время совершили особо тяжкое преступление - разбойное нападение с применением насилия, опасного для жизни и здоровья, группой лиц по предварительному сговору, с незаконным проникновением в жилище и помещение. В ходе разбойного нападения было похищено имущество на сумму 17552 рубля, уничтожено и повреждено имущество на сумму 5322 рубля, сторожу И. причинен вред здоровью средней тяжести.

Действия М. были направлены как на пресечение совершаемого преступления, так и на задержание лиц, совершивших данное преступление, хотя задержанные М. лица не были доставлены им в милицию.

Судом установлено, что, узнав о нападении на сторожа и прибыв в воскресную школу, М. ничего не было известно о количестве напавших на сторожа лиц.

При указанных обстоятельствах, с учетом обстановки, суд не мог сделать вывод о том, что принятые М. меры явно не соответствуют характеру и степени общественной опасности совершаемого задерживаемыми лицами преступления, совершенного с насилием, опасным для жизни сторожа школы В соответствии со ст. 38 УК РФ, не является преступлением причинение вреда лицу, совершившему преступление, при его задержании для доставления органам власти и пресечения возможности совершения им новых преступлений, если при этом не было допущено необходимых для этого мер: судебная практика за 1-й квартал 2004 года Верховного Суда Республики Карелия // Бюллетень Верховного Суда Республики Карелия. 2004. № 2. С. 11..

Не обоснованна, как представляется, постановка цели доставления задерживаемого органам власти в рамках УК РФ и с точки зрения юридической сущности происходящего в данном случае. Можно предположить, что эта цель была перенесена в уголовный закон автоматически, будучи заимствованной, перенесенной из законодательства о задержании и практики его применения, не знавших до 1996 года дифференциации нормативного материала по различным отраслям.

Это предположение основано на том, что с точки зрения действующего законодательства о задержании доставление лица, совершившего преступление, органам власти - предмет регулирования не уголовного, а уголовно-процессуального законодательства.

Для того чтобы документально оформить задержание лица, совершившего преступление, и тем самым зафиксировать его процессуальное положение, а также обеспечить проведение дальнейших следственных и судебных действий, такое лицо необходимо доставить в соответствующие органы, а это удел не уголовного права, не уголовно-правового задержания, включающего в себя, пользуясь терминологией Л. Н. Смирновой, лишь оценку правомерности «фактического задержания лица, совершившего преступление», а точнее - причиненного при этом вреда. Поэтому сохранение в ст. 38 УК РФ оговорки «для доставления органам власти» если и уместно, то лишь в отношении специальных субъектов задержания, для которых и акт задержания, и акт такого доставления являются юридической обязанностью.

Закон оправдывает причинение вреда при задержании лишь тогда, когда иных, «безвредных» мер задержания не было. Комментаторы добавляют и опять же обоснованно: причинение вреда при задержании правомерно лишь при наличии реальной опасности уклонения задерживаемого от уголовной ответственности (о чем могут свидетельствовать такие обстоятельства, как невыполнение требований следовать в милицию, попытка скрыться, оказать ненасильственное сопротивление и т. п.).

Данное требование само по себе, пожалуй, выполнимо. Но дело в том, что оно одновременно дополняется другим, не менее обязательным: если при этом не было допущено превышения мер, необходимых для задержания, т. е. их (мер) «явного несоответствия характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым лицом преступления и обстоятельствам задержания, когда лицу без необходимости причиняется явно чрезмерный, не вызываемый обстановкой вред» (ч. 2 ст. 38 УК РФ).

По-видимому, суть приведенной формулировки фокусируется в констатации чрезмерности вреда, а за словом «обстановка» подразумеваются «обстоятельства задержания».

Можно также предположить, что именно к чрезмерности вреда сводится и само понятие превышения мер, необходимых для задержания, хотя ни с точки зрения русского языка, ни в плане принятого толкования понятий вреда и мер задержания они не равнозначны.

Так, может быть, об этом - о причинении чрезмерного вреда в сопоставлении его с совершенным преступлением и обстановкой задержания и следовало говорить в тексте закона, преследуя прежде всего цель его реализации, а лишь затем - облегчение участи правоприменителя, ее (реализацию) оценивающего.

Выступая, по сути, вторым из числа основных требований к правомерности причинения вреда при задержании при наличии для этого основания (факта совершения преступления), требование о непревышении мер задержания оформлено в УК РФ несколько неудачно и неопределенно, что вполне объясняет наличие в практике применения института уголовно-правового задержания двух типичных ситуаций: этот институт либо вообще не применяется, либо применяется, как правило, только специальными субъектами.

Не случайно в подавляющей части примеров, приводимых в литературе и демонстрирующих ошибки в применении данного института, фигурируют не простые граждане, а специально уполномоченные на задержание лица, выступающие в этих примерах либо в качестве субъекта задержания, либо в качестве субъекта, оценивающего правомерность действий по причинению вреда при задержании.

А поскольку уголовный закон несовершенен в этой части, условия правомерности причинения вреда специальными субъектами гораздо более четко сформулированы в нормативных актах не уголовно-правового характера, постольку деятельность и таких субъектов вызывает неудовлетворенность: у специалистов - тем, что она противоречит ст. 38 УК РФ, у населения - тем, что правоохранительные органы, знающие об этом противоречии, бездействуют при охране общественного порядка.

Таким образом, представляется необходимым подвести итоги проведенного анализа.

Во-первых, при безусловной заинтересованности государства и общества в своевременной реализации идеи неотвратимости ответственности за совершенное преступление, в решении связанных с этим других задач и учитывая отечественные традиции вовлекать в дело борьбы с преступностью обычных граждан, право на задержание лица, совершившего преступление, должно быть сохранено за каждым.

По большому счету, как это сделано в отношении права личной обороны, право на задержание должно быть закреплено в Конституции РФ как в акте не только наиболее доступном для каждого, но и имеющем высшую юридическую силу, выступающим нормативным основанием для закрепления конкретных гарантий реализации данного права в отдельных отраслях законодательства.

В настоящее же время этот вопрос целесообразно решить в рамках ст. 38 УК РФ в нормативном установлении примерно следующего содержания:

Статья 38. Причинение вреда при задержании лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотренное уголовным законом

«1. Каждый, кто находится на территории действия настоящего Кодекса, независимо от возраста и гражданства, профессионального или служебного положения, имеет право на задержание лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотренное Особенной частью настоящего Кодекса».

Во-вторых, с предоставлением права на задержание каждому, право на причинение вреда, необходимого для задержания, как представляется, следует предоставить только специально уполномоченным на задержание лицам. С принятием такого решения интересы обычных граждан не будут ущемлены, поскольку за ними сохранится не только право на задержание (а именно эта цель в данном случае является доминирующей), но и на случай насильственного сопротивления со стороны задерживаемого - право на причинение ему ответного вреда, оцениваемого по правилам необходимой обороны.

Более того, реализация данного предложения, как представляется, избавит обычных граждан от необходимости доказывать в большинстве случаев ими недоказуемое: что при насильственном конфликте с задерживаемым у них не было ненасильственных средств решения этого конфликта, что при этом они преследовали те специфические, в сравнении с необходимой обороной, цели, о которых идет речь в ст. 38 УК РФ.

Для государства и общества, действительно обеспокоенных тем, чтобы не превращать в преступников законопослушных граждан, стремящихся внести свой вклад в дело борьбы с преступностью при отсутствии каких-либо необходимых для этого специальных навыков, будет честнее и полезнее ограничить их участие в этом процессе.

С учетом этих, а также предыдущих замечаний по поводу существующей редакции ст. 38 УК РФ, вышеприведенное положение следует дополнить следующим:

«2. Вред, необходимый для задержания лица, совершившего общественно опасное деяние, предусмотренное Особенной частью настоящего Кодекса, правомерен лишь тогда, когда он вынужденно причиняется лицами, на которых в установленном законом порядке возложена обязанность по задержанию и доставлению задержанного органам власти, и не является чрезмерным.

3. Вред, необходимый для задержания, признается чрезмерным, если имеет место очевидное для всех несоответствие такого вреда характеру и степени общественной опасности совершенного задерживаемым деяния и обстановке задержания.

4. Уголовная ответственность за причинение чрезмерного вреда наступает только как за умышленное преступление в случаях; специально предусмотренных Особенной частью настоящего Кодекса. За причинение вреда задерживаемому по неосторожности уголовная ответственность исключается».

Принимая во внимание возможность оказания задерживаемым сопротивления, связанного с применением силы в отношении субъекта задержания, а также существующие в литературе и в судебной практике разногласия в оценке такой ситуации, предлагается учесть зарубежный опыт решения этой проблемы и в качестве возможного варианта часть вторую приведенной редакции ст. 38 УК РФ предварить нормативным установлением следующего содержания:

«При оказании задерживаемым сопротивления, связанного с применением силы в отношении лица, осуществляющего задержание, такое лицо имеет право на причинение вреда задерживаемому с соблюдением условий, предусмотренных статьей 37 настоящего Кодекса».

В заключение обратим внимание еще на два обстоятельства, заслуживающих обсуждения при регламентации института задержания в уголовном законе.

По мнению Л. Н. Смирновой, одной из немногих исследователей рассматриваемой проблемы предложившей «свою» редакцию ст. 38 УК РФ, в ней необходимо отразить временные пределы, в рамках которых допустимо причинять вред задерживаемому, и дать понятие лица, в отношении которого может быть применено насильственное задержание.

При этом автор, предлагая решение первого вопроса, акцентирует внимание на сроках давности уголовного преследования, а при решении второго - на уголовно-процессуальном статусе задерживаемого.

Не лишена своеобразия эта позиция и в другом аспекте: если давностные сроки в представлении автора должны увязываться с актами задержания, осуществляемыми только специальными субъектами, то понятие лица, которому допускается причинение вреда при задержании, дается на все случаи жизни, т. е. применительно к любому субъекту задержания, включая и общего, и специального субъекта Смирнова Л. Н. Теория и практика задержания лица, совершившего преступление... С. 20..

При всей практической важности поставленных вопросов они, как представляется, могут быть объединены одним решением, исключающим оперирование в тексте уголовного закона процессуальными понятиями.

Принимая во внимание то обстоятельство, предлагается ограничить круг субъектов причинения вреда при задержании только лицами, специально уполномоченными на задержание, можно было бы предусмотреть следующее положение, дополнив им часть вторую предложенной редакции ст. 38 УК РФ:

«Причинение вреда, необходимого для задержания, допустимо лишь в пределах сроков давности уголовного преследования, предусмотренных статьей 78 настоящего Кодекса, а также в период исполнения приговора суда в части основного наказания за преступление, в связи с совершением которого осуществляется акт задержания».

Вряд ли обоснованно в последнем случае говорить только о наказании в виде лишения свободы, как это предлагает Л. Н. Смирнова, поскольку далеко не всегда сама по себе тяжесть (категория - ст. 15 УК РФ) преступления напрямую коррелирует с видом наказания, фактически назначенного за его совершение.

С учетом предложенной замены понятия превышения мер, необходимых для задержания, на понятие чрезмерного вреда, а также с учетом корректировок понятия превышения пределов необходимой обороны, название ст. 108 УК РФ, а соответственно и содержание ч. 2 данной статьи, могут быть изложены в следующей редакции:

Статья 108. Убийство при превышении предела обороны либо в связи с причинением чрезмерного вреда задерживаемому

«2. Убийство в связи с причинением чрезмерного вреда задерживаемому - ...»

ГЛАВА 3. ПРОБЛЕМЫ УГОЛОВНО-ПРАВОВОЙ КВАЛИФИКАЦИИ ПРАВОМЕРНОГО ПРИЧИНЕНИЯ ВРЕДА В СОСТОЯНИИ КРАЙНЕЙ НЕОБХОДИМОСТИ

§ 1. Понятие и условия правомерности причинения вреда в состоянии крайней необходимости

Крайняя необходимость также относится к обстоятельствам, исключающим преступность деяния. Согласно ст. 39 УК РФ «не является преступлением причинение вреда охраняемым уголовным законом интересам в состоянии крайней необходимости, т.е. для устранения опасности, непосредственно угрожающей личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемым законом интересам общества или государства, если эта опасность не могла быть устранена иными средствами и при этом не было допущено превышение пределов крайней необходимости».

При крайней необходимости предполагается устранение опасности, непосредственно угрожающей личности и ее правам, интересам других лиц, общества и государства путем причинения вреда охраняемым уголовным законом иным интересам, если эта опасность не могла быть устранена другими средствами (способами).

Что же порождает состояние крайней необходимости?

Прежде всего это могут быть: а) поведение людей; б) физиологическое состояние организма лица, находящегося в экстремальных условиях; в) агрессия животных; г) неисправное состояние действующих машин, механизмов; д) чрезвычайные происшествия природного, техногенного и иного характера.

Поведение лиц, ставящее других людей в состояние крайней необходимости, можно проиллюстрировать действиями участников дорожного движения на следующем примере: нарушитель Правил дорожного движения на грузовой автомашине совершает в опасной близости от двигающегося навстречу автобуса обгон и выезжает для этого на полосу встречного движения. Чтобы избежать лобового столкновения, которое заведомо приведет к тяжким последствиям, водитель автобуса поворачивает вправо, в результате чего автобус опрокидывается в кювет, в результате некоторым пассажирам причиняется вред здоровью. В данном случае водитель грузовика поставил в состояние крайней необходимости водителя автобуса и последний действовал правильно, исходя из сложившейся ситуации, поскольку устранить в этих условиях опасность иными способами, как установили эксперты, он не мог.

Физиологическое состояние организма лица, находящегося в экстремальных условиях, связано с неблагоприятными воздействиями внешней среды, другого человека, собственных действий, приведших лицо в такое состояние, например ранение человека, которого необходимо срочно доставить в больницу. Правомерно в этих условиях использовать личную автомашину без согласия хозяина или вопреки его несогласию, если иной возможности в этот момент для спасения раненого нет.

Агрессия животных связана с нападением диких или домашних животных на людей. Нанесение им любого вреда в этих условиях правомерно, как и причинение в этих условиях вреда третьим лицам, например при проникновении на дачу (выломав дверь, окно) для спасения от нападающего животного.

Неисправное состояние действующих машин, механизмов как основание крайней необходимости может иметь место тогда, когда машины и механизмы угрожают жизни, здоровью людей, могут грозить серьезным материальным ущербом и т.п. Например, сажая самолет при невыпускающихся шасси, летчик действует в состоянии крайней необходимости, поскольку в случае катастрофы самолета вред (жертвы, потеря самолета) будет гораздо значительнее, чем в случае посадки в условиях указанной внештатной ситуации.

Чрезвычайные происшествия природного, техногенного и иного характера связаны с тем, что в результате как действия стихийных сил природы (наводнения, землетрясения, оползней, схода лавин и др.), так и техногенных процессов (пожары, химические выбросы в атмосферу и др.) может быть вызвано состояние крайней необходимости.

Применительно к оценке социально-правовой природы положений о крайней необходимости имеются две точки зрения, высказанные в юридической литературе. Первая состоит в том, что действия в состоянии крайней необходимости не являются общественно опасными; вторая - в том, что происходит столкновение (коллизия) охраняемых законом общественных отношений и при крайней необходимости за счет причинения меньшего вреда спасается (защищается) большее. Вторая точка зрения, как представляется, более обоснована.

Действия при крайней необходимости являются правом всех граждан. Для отдельных категорий: сотрудников органов внутренних дел, спасателей, работников пожарной охраны и т.д., действия по устранению опасности являются обязанностью, невыполнение которой может влечь ответственность.

Поскольку крайняя необходимость связана с причинением вреда охраняемым интересам, как правило, третьих лиц, не причастных к возникновению данной ситуации, эти действия могут считаться правомерными при наличии ряда условий, относящихся как к опасности, так и к ее устранению.

Условия, порождающие опасность, и оценка ее лицом, устраняющим опасность. Как и применительно к иным обстоятельствам, опасность при крайней необходимости должна быть наличной, т.е. неминуемой (возникшей, но еще не устраненной). Опасность также должна быть действительной, реально существующей, а не мнимой. Грозящая опасность личности и правам данного лица или иных лиц, охраняемых законом интересов общества или государства не могла быть устранена иными способами (без причинения вреда) - в этом и выражается свойство крайней необходимости.

Применительно к условиям правомерности, относящимся к устранению опасности, выделяются следующие признаки. При устранении опасности вред причиняется иным правам и интересам, охраняемым уголовным законом. Это может быть вред личности и имущественный вред, а также вред природе, производству, общественному порядку и безопасности.

Можно привести следующий пример из судебной практики.

Мировым судьей судебного участка № 126 в Туруханском районе Красноярского края рассмотрено уголовное дело в отношении Ж., обвиняемого в незаконной рубке лесных насаждений, совершенной с использованием своего служебного положения, в особо крупном размере, то есть в совершении преступления, предусмотренного ч. 3 ст. 260 УК РФ.

Приговором мирового судьи судебного участка № 126 в Туруханском районе Красноярского края от 20.12.2010 года Ж. был оправдан в совершении инкриминируемого ему преступления ввиду отсутствия в его действиях состава преступления. Выводы мирового судьи обоснованы тем, что стороной обвинения не представлено достаточных доказательств, с достоверностью подтверждающих виновность Ж. в совершении указанного преступления, а доводы последнего о вырубке леса и заготовке дров для населения п. Келлог в зимнее время года, в отсутствие соответствующего разрешения, как социально полезных действиях, направленных на защиту более значимых охраняемых законом интересах - жизни и здоровья людей и предотвращения более опасных последствий, стороной обвинения не опровергнуты. Ссылаясь на ст. 41 УК РФ мировая судья в приговоре указала, что оправданный Ж., причиняя вред охраняемым уголовным законом интересам, действовал при обоснованном риске для достижения общественно полезной цели, поскольку эта цель не могла быть достигнута иначе, и он предпринял достаточные меры для предотвращения вреда охраняемым уголовным законом интересам. Не согласившись с приговором, государственным обвинителем было подано апелляционное представление, в котором он просил отменить приговор мирового судьи, ссылаясь на несоответствие выводов суда фактическим обстоятельствам дела. Кроме того, государственный обвинитель указал, что применение судьей положений ст. 41 УК РФ об обоснованном риске, является неправомерным, поскольку, производя незаконную рубку леса, Ж. причинял вред другим охраняемым законом интересам - экологической безопасности, следовательно, риск не мог считаться обоснованным. Апелляционным постановлением Туруханского районного суда Красноярского края от 19.09.2011 года приговор мирового судьи судебного участка № 126 в Туруханском районе от 20.12.2010 года в отношении Ж. судом апелляционной инстанции был оставлен без изменения, а апелляционное представление прокурора без удовлетворения. При этом суд апелляционной инстанции указал, что мировым судьей были ошибочно применены положения ст. 41 УК РФ, в качестве обстоятельства, исключающего преступность деяния, поскольку для достижения общественно полезной цели Ж. действовал без риска. В судебном заседании было установлено, что возглавляемый Ж. участок являлся единственным производственным предприятием, у которого были силы и средства для заготовки дров населению. В феврале 2008 года в п. Келлог сложилась ситуация, когда обеспечение жителей дровами на законных основаниях было невозможно в силу обнаружения пробела в Лесном кодексе РФ и для устранения опасности, угрожающей их жизни и здоровью, необходимо было преступить уголовный закон, запрещающий рубку лесных насаждений без соблюдения действующего законодательства, регулирующего данные правоотношения, иным способом эта опасность устранена быть не могла.

Таким образом, Ж. находился в состоянии крайней необходимости, что также исключает преступность деяния. При этом Ж. не было допущено превышение пределов крайней необходимости Обобщение практики применения судами Красноярского края норм о необходимой обороне и иных обстоятельствах, исключающих преступность деяния (статьи 37-42 УК РФ), по делам, рассмотренным в 2009 - первом полугодии 2011 года // Вестник Красноярского краевого суда. 2011. № 10. С. 45..

Следующее условие правомерности действий их своевременность, ограниченная отрезком времени от момента возникновения угрозы до устранения опасности. Будущая опасность, равно как и миновавшая, и опасность мнимая не образуют состояние крайней необходимости, а ущерб, носящий умышленный характер, в этом случае влечет наступление уголовной ответственности.

Условием правомерности является также то, что опасность при данных обстоятельствах не могла быть устранена иными средствами, т.е. без причинения вреда охраняемым интересам. Вред, причиняемый в данном случае, выступает средством устранения другого более значимого вреда.

Обязательным условием правомерности крайней необходимости является недопустимость превышения ее пределов. Превышение пределов крайней необходимости в соответствии с ч. 2 ст. 39 УК РФ признается как причинение вреда, явно не соответствующего характеру и степени угрожающей опасности и обстоятельствам, при которых опасность устранялась. При этом охраняемым интересам был причинен вред, равный или более значимый, чем предотвращенный. Такое превышение влечет уголовную ответственность только в случаях умышленного причинения вреда. Законодатель в данном случае превышение пределов крайней необходимости связывает с явным (видимым) несоответствием вреда характеру и степени угрожающей опасности и обстоятельствам, при которых она устранялась. Превышение пределов - это всегда несоответствие явное, видимое для окружающих и лица, находящегося в условиях крайней необходимости. Такое несоответствие проявляется между причиняемым вредом и грозящей опасностью, и как результат такого несоответствия - причинение равного или более значительного вреда, чем предотвращенный вред. При превышении пределов крайней необходимости утрачивается социальный смысл действий по устранению вреда, что устраняет саму необходимость причинения вреда, а значит, и его правомерность.

Если причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление, образно говоря, «вышло из необходимой обороны», то крайняя необходимость, будучи несколько «моложе» последней, практически всегда юридически автономно соседствовала с ней. В Основных началах уголовного законодательства СССР и Союзных республик 1924 г. необходимая оборона и крайняя необходимость при соблюдении такой автономии регламентировались даже в рамках одной статьи (9.2) Винокуров В. Н. Правомерное причинение вреда в состоянии крайней необходимости. М., 2010. С. 8..

Как и другие деяния, преступность которых исключается в силу социальной полезности и необходимости, крайняя необходимость, имеет сложную межотраслевую нормативно-правовую основу.

Как и другие деяния, преступность которых исключается, крайняя необходимость попадает в поле зрения уголовного закона лишь в связи с причинением в этом состоянии вреда охраняемым уголовным законом интересам. Вместе с тем социально-правовая сущность этого обстоятельства все-таки специфична: она лишена той социально-правовой направленности, тех стимулирующих к социально активному поведению начал, которые в известном смысле объединяют необходимую оборону и задержание «преступника». По-видимому, именно это обстоятельство в сочетании с однородной юридической природой последних деяний, преступность которых исключается, предопределило расположение нормативного материала в рамках ст. 37-39 УК РФ.

Если изначально институт крайней необходимости формировался исходя исключительно из идеи инстинкта самосохранения, оправдывая в большинстве своем поступки лица, совершенные для достижения этой цели, то и по кругу охраняемых интересов, по способам и субъектам их охраны современное его звучание несколько иное.

Лицо, действующее в состоянии крайней необходимости, всегда должно из двух зол выбирать меньшее.

Как отмечается в литературе, сущность института крайней необходимости заключается в предоставлении права любому физическому лицу, находящемуся на территории действия уголовного законодательства РФ, на причинение вреда одним правоохраняемым интересам в целях предотвращения опасности причинения более значительного вреда другим правоохраняемым интересам.

Именно в этом смысле защита одних социальных благ «за счет» причинения вреда другим является необходимой, вынужденной, а потому и непреступной. Причинение вреда в данном случае - это единственное, крайнее средство устранения опасности наступления более тяжких последствий Уголовное право Российской Федерации: В 2 т. Т. 1: Общая часть: Учебник / Под ред Л. В. Иногамовой-Хегай. С. 235. или ее минимизации Наумов А. В. Основные концепции современного уголовного права. М., 2008. С. 350-352..

В сравнении с необходимой обороной, мерами по задержанию лица, совершившего преступление, к крайней необходимости закон предъявляет более жесткие требования.

Это объясняется обычно тем, что при крайней необходимости вред причиняется не посягающему или задерживаемому, а интересам невиновных третьих лиц или, как отмечают некоторые авторы, интересам лиц, не связанным с созданием опасности Орешкина Т. Крайняя необходимость как обстоятельство, исключающее преступность деяния. М., 2007. С. 16-17.. Более обстоятельное объяснение повышенной жесткости уголовно-правовой регламентации данного деяния, преступность которого исключается, приводит С. Г. Келина, когда говорит о специфике крайней необходимости: «здесь нет нападения, нет, как правило, никакого противоправного поведения со стороны потерпевшего, а есть объективное стечение обстоятельств, столкновение двух правоохраняемых интересов - лица, попавшего в состояние крайней необходимости и вышедшего из этого состояния путем причинения вреда интересам другого лица, хотя оно не было виновато в возникновении опасности».

Крайняя необходимость отличается от необходимой обороны и мер по задержанию лица, совершившего преступление, по следующим признакам:

1) по основаниям возникновения права на причинение вреда: общественно опасное или преступное поведение человека - при необходимой обороне и при применении мер задержания; угроза причинения вреда правоохраняемым интересам, порождаемая любыми факторами, - при крайней необходимости;

2) по характеру и направленности причиняемого вреда: при необходимой обороне и задержании лица, совершившего преступление, допускается превышение причиняемого вреда над угрожающим или уже имеющим место, в то время как при крайней необходимости вред должен быть только меньшим в сравнении с предотвращенным; в первом случае вред причиняется виновному лицу (посягающему или задерживаемому), во-втором - невиновным третьим лицам;

3) по характеру гражданско-правовых последствий: вред, причиненный в состоянии необходимой обороны, при задержании, признанный правомерным, возмещению не подлежит; при крайней необходимости - такая обязанность сохраняется (ст. 1066, 1067 ГК РФ Гражданский кодекс Российской Федерации. Часть 2: Федеральный закон № 14-ФЗ от 26 января 1996 года // Российская газета. 1996. 6 февраля.).

Представляется необходимым рассмотреть соотношение крайней необходимости и обстоятельств, влекущих освобождение от уголовной ответственности при уклонениях от военной службы.

УК РФ предусматривает возможность освобождения от уголовной ответственности за дезертирство и уклонение от военной службы, совершенные путем самовольного оставления части или места службы. В примечании к ст. 337 УК РФ говорится: «Военнослужащий, впервые совершивший деяния, предусмотренные настоящей статьей, может быть освобожден от уголовной ответственности, если самовольное оставление части явилось следствием стечения тяжелых обстоятельств». Аналогичное примечание имеется и в ст. 338 УК РФ.

Вместе с тем некоторые нормы УК РФ содержат ряд смежных с указанными примечаниями, в том числе сходных по названию, положений, влияющих на привлечение к уголовной ответственности и назначение наказания. Речь, прежде всего, идет о крайней необходимости и физическом или психическом принуждении как обстоятельствах, исключающих преступность деяния (ст. ст. 39 и 40 УК РФ). Кроме того, обязательным элементом состава неявки в срок на службу (ст. 337 УК РФ) является отсутствие уважительных причин, а п. «д» ч. 1 ст. 61 УК РФ предусмотрено такое смягчающее наказание обстоятельство, как «совершение преступления в силу стечения тяжелых жизненных обстоятельств» Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими // Обзоры судебной практики военных судов Российской Федерации по уголовным делам (1996 - 2001 гг.). М., 2002. С. 55.. В практическом отношении сложность представляет лишь соотношение крайней необходимости, «уважительных причин» и «стечения тяжелых обстоятельств».

В теории военно-уголовного законодательства единых критериев оценки и разграничения названных обстоятельств, влияющих на привлечение к уголовной ответственности при уклонениях от военной службы, не выработано, а в ряде случаев фактически признается их идентичность.

Отмечается, в частности, что отличие уважительных причин в диспозиции ст. 337 УК РФ и тяжелых обстоятельств в примечании к данной статье заключается лишь в том, что первые применимы только к бездействию неявке в срок из отпуска, командировки и т.п., а вторые к действию - самовольному оставлению части или места службы Антонов Ю. И., Шопинский В. И. Уголовная ответственность за самовольное оставление части или места службы по законодательству России и стран СНГ. М., 2005. С. 40-41..

Некоторые ученые говорят о нахождении лица в состоянии крайней необходимости как об уважительной причине его несвоевременной явки в часть или к месту службы Бражник Ф. С. Преступления против военной службы: Учебное пособие. М., 2009. С. 53; Военно-уголовное законодательство Российской Федерации: Научно-практический комментарий / Под общ. ред. Н. А. Петухова. М., 2004. С. 156; Военно-уголовное право: Учебник. М., 2008. С. 186., тогда как другие полагают, что самовольное оставление части (места службы) при крайней необходимости может считаться совершенным вследствие стечения тяжелых обстоятельств Куцев А. А. Уголовная ответственность военнослужащих, проходящих военную службу по контракту, за уклонение от военной службы: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 112-113..

В правоприменительной практике рассматриваемый вопрос также не нашел окончательного решения. В Обзоре судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими (2001 г.) Обзор судебной практики по делам о преступлениях против военной службы и некоторых должностных преступлениях, совершаемых военнослужащими. С. 55., хотя и дан достаточно четкий критерий разграничения стечения тяжелых обстоятельств относительно крайней необходимости и уважительных причин, последние как бы «уравнены» между собой.

А в п. 18 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 3 апреля 2008 года «О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы» отмечается, что «самовольное оставление части (места службы) вследствие стечения тяжелых обстоятельств может совершаться В состоянии крайней необходимости» О практике рассмотрения судами уголовных дел об уклонении от призыва на военную службу и от прохождения военной или альтернативной гражданской службы: Постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации № 6 от 3 апреля 2008 года // Российская газета. 2008. 6 апреля..

Между крайней необходимостью, уважительными причинами и стечением тяжелых обстоятельств ставить знак равенства нельзя. Данные институты (юридико-технические конструкции) имеют различную социально-правовую природу и влекут отличные друг от друга последствия.

Так, уклонения от военной службы, совершаемые в состоянии крайней необходимости, характеризуются столкновением двух правоохраняемых интересов, одним из которых во всех случаях является стремление государства обеспечить достаточную укомплектованность личным составом Вооруженные Силы, другие войска и воинские формирования.

Безусловно, даже кратковременное отсутствие военнослужащего на службе способно отрицательно повлиять на выполнение повседневных задач боевой подготовки, ставит под угрозу поддержание высокой боеготовности военных кораблей, воинских частей и подразделений. Вместе с тем в ряде случаев могут возникать обстоятельства, представляющие реальную и неустранимую в конкретной ситуации угрозу для жизни или здоровья, иных наиболее значимых прав военнослужащего или других лиц, не вытекающие непосредственно из выполняемых ими обязанностей.

К таким ситуациям относятся, в частности, неуставные действия, систематическое ненадлежащее обеспечение продовольствием, отсутствие необходимой медицинской помощи и т.п. В таких случаях защиту интересов военнослужащих, чьим законным правам и интересам угрожает опасность (физическая расправа сослуживцев, голод, холод, ухудшение здоровья в результате неоказания медицинской помощи и т.п.), можно признать приоритетной по отношению к указанным интересам военной службы.

Такая защита осуществляется посредством самовольного оставления военнослужащим части либо неявки в срок на службу, т.е. путем временного неисполнения им обязанностей военной службы. В теории уголовного права вопрос о допустимости бездействия для устранения грозящей опасности решается положительно Орешкина Т. Ю. Крайняя необходимость как обстоятельство, исключающее преступность деяния // Уголовное право. 2009. № 3. С. 15..

Вместе с тем необходимо соблюдение всех условий правомерности крайней необходимости, вытекающих из положений ст. 39 УК РФ: должна существовать общественно опасная, наличная, действительная, неотвратимая иным путем, кроме как посредством самовольного оставления части (места службы) или неявки в срок, угроза причинения вреда названным интересам. Уклонение от военной службы должно быть вынужденным, т.е. существующая опасность должна достичь критического состояния. В каждом конкретном случае вопрос о наличии крайней необходимости (так же, как уважительных причин и тяжелых обстоятельств) должен решаться индивидуально, с учетом конкретных обстоятельств дела. Не исключены ситуации, когда одни и те же факторы при разных условиях будут оцениваться по-разному.

Если же сравнивать крайнюю необходимость при уклонениях от военной службы и стечение тяжелых обстоятельств в примечаниях к ст. 337 и ст. 338 УК РФ, отличия между ними можно сформулировать так:

1) ключевым критерием разграничения является природа данных институтов. Если причинение вреда в состоянии крайней необходимости исключает преступность деяния, влечет за собой отсутствие состава преступления, то наличие стечения тяжелых обстоятельств, повлекших за собой уклонение от военной службы, позволяет лишь освободить военнослужащего от уголовной ответственности. Таким образом, примечания к ст. 337 и ст. 338 УК РФ выступают в качестве специальных оснований освобождения от уголовной ответственности Головко Л. Классификация оснований освобождения от уголовной ответственности // Законность. 2008. № 11. С. 37-40.. Обстоятельства, исключающие преступность деяния, следует отличать от тех положений уголовного закона, которые исключают ответственность лица, в том числе от предусмотренных в примечаниях к ряду статей Особенной части УК РФ Уголовное право России. Части Общая и Особенная: Учебник / Под ред. А. И. Рарога. 6-е изд., перераб. и доп. М., 2007. С. 157.. В целом отличие данных уголовно-правовых институтов достаточно хорошо изучено в теории уголовного права Слуцкий И. И. Обстоятельства, исключающие уголовную ответственность. Л., 1956. С. 22-40.;

2) крайняя необходимость объективно лишает военнослужащего возможности продолжить прохождение военной службы, тогда как стечение тяжелых обстоятельств, не являясь абсолютным препятствием для прохождения военной службы, лишь существенно затрудняет ее несение;

3) уклонение от военной службы в силу наличия состояния крайней необходимости должно безусловно признаваться непреступным, тогда как принятие решения о применении к военнослужащему примечания к ст. 337 или ст. 338 УК РФ зависит от правоприменителя;

4) военнослужащий может быть освобожден от уголовной ответственности на основании примечаний к ст. 337 или ст. 338 УК РФ только при условии совершения им данных преступлений впервые. Каких-либо ограничений на этот счет для крайней необходимости не существует.

Что же касается отличий между собой крайней необходимости и уважительных причин, упоминаемых в диспозиции ст. 337 УК РФ, они таковы:

1) и состояние крайней необходимости, и наличие уважительных причин как основания уклонения от военной службы объективно лишают военнослужащего возможности продолжать прохождение военной службы. Вместе с тем основания этого различны. При крайней необходимости, как было отмечено, это обусловлено потребностью сохранить жизнь, здоровье военнослужащего, другие охраняемые законом интересы от грозящей опасности. В ситуациях же, которые должны рассматриваться в качестве уважительных причин, подобной коллизии нет, но налицо объективные основания отсутствия возможности для военнослужащего своевременно прибыть в часть (к месту службы) и продолжить непосредственное исполнение своих обязанностей. В качестве последних могут рассматриваться, в частности, случаи ограничения свободы военнослужащего правоохранительными органами в связи с совершением им правонарушения либо незаконного ограничения его свободы; заболевание или увечье военнослужащего, не позволяющее самостоятельно передвигаться; отсутствие воинских перевозочных документов или денег для оплаты проезда, полное прекращение транспортного сообщения при отсутствии других возможностей для возвращения на службу и т.п.;

2) с процессуальной стороны и состояние крайней необходимости, и наличие уважительных причин неявки на службу влечет за собой прекращение уголовного преследования (или отказ от него - на стадии доследственной проверки). Основанием для этого в обоих случаях является п. 2 ч. 1 ст. 24 УПК РФ, т.е. «отсутствие в деянии состава преступления». Однако с точки зрения теории уголовного права состава преступления не будет только при наличии уважительных причин, потому что, во-первых, с субъективной стороны такое уклонение совершается невиновно, а во-вторых, отсутствие уважительных причин является обязательным элементом объективной стороны в ст. 337 УК РФ. При крайней же необходимости нет преступления как такового, а не состава преступления;.