ОГЛАВЛЕНИЕ

ВВЕДЕНИЕ

ГЛАВА 1 Исторические аспекты развития Российского законодательства об уголовной ответственности за кражу

1.1 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в дореволюционный период

1.2 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в советский период

ГЛАВА 2 Уголовно-правовая характеристика кражи

2.1 Объективные признаки кражи

2.2 Субъективные признаки кражи

2.3 Квалифицирующие признаки кражи

ГЛАВА 3 Проблемы уголовной ответственности за кражу в Российском законодательстве

3.1 Проблемы разграничения уголовной и административной ответственности за кражу

3.2 Проблемы разграничения кражи и находки в российском законодательстве

3.3 Проблемы судебной практики по делам о кражах

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ

ПРИЛОЖЕНИЕ А Понятие и квалифицирующие признаки кражи по Уголовным кодексам 1922,1926,1960 и 1996 гг.

ВВЕДЕНИЕ

Рыночные отношения, многообразие форм собственности и свобода предпринимательства в значительной мере влияют на активность людей не только в дозволяемых формах, но и в рамках криминальных способов бизнеса и обогащения. В условиях экономической и правовой нестабильности ущерб от экономических преступлений исчисляется миллиардами рублей. Экономические преступления видоизменяются, приобретают качественно новые, порой еще неизведанные, формы. Это целиком относится и к краже.

Тема «Кража как форма хищения» является особенно актуальной. Уголовно-правовая охрана собственности остается в настоящее время одной из важнейших функций государства. Изучение практики борьбы с преступлениями против собственности показывает, что они преобладают в структуре ежегодно регистрируемой преступности. Так, в 2008 г. кражи составили 36,7% от общего массива зарегистрированных преступлений, грабеж и разбой - 8,5%, менее распространены оказались мошенничество - 2,7%, присвоение или растрата - 1,9% [33, с. 40].

В настоящей работе поставлена цель подробного уголовно-правового анализа кражи как вида преступлений против собственности, выделение проблем правового регулирования и предложение путей их решения.

Сообразно цели, в работе были выделены следующие задачи:

1) рассмотреть историю уголовной ответственности за кражу;

2) исследовать состав преступления кражи;

3) изучить квалифицирующие признаки кражи;

4) проанализировать проблемы уголовной ответственности за кражу в российском уголовном законодательстве.

Объектом исследования, проведенного в настоящей работе, являются общественные отношения, возникающие при совершении кражи.

Предметом исследования является уголовное законодательство об ответственности за кражу.

Теоретическую основу работы составили научные материалы в области уголовного права. При написании работы использовались правовые (в первую очередь, законодательные) акты Российской Федерации, постановления Конституционного Суда Российской Федерации, Пленумов Верховных Судов СССР и Российской Федерации.

Методологическую основу исследования работы составляют формально-логический, исторический, сравнительно-правовой, системно-структурный и статистический методы научного познания.

Эмпирическая основа исследования - материалы уголовных дел, изученных в архиве федерального суда общей юрисдикции Кировского района г. Новосибирска. Изучение уголовных дел позволило составить представление о субъектном составе, о способах, при помощи которых тайно похищается имущество собственников, о тех целях, к достижению которых стремятся лица, совершающие кражи.

Поставленные цели и задачи определили структуру работы, которая представлена в виде введения, трех глав, заключения и списка литературы.

ГЛАВА 1 Исторические аспекты развития Российского законодательства об уголовной ответственности за кражу

1.1 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в дореволюционный период

Российское уголовное право прошло многовековой, длительный путь развития и становления. Его история тесно связана с историей государственности нашей страны. В настоящее время в правовой литературе выделяют три периода в развитии российского уголовного законодательства: уголовное право досоветского периода (до октября 1917 г.); советское социалистическое уголовное право; постсоциалистическое уголовное право. При этом уголовное право всегда четко отражало специфику политического и экономического содержания основных государственно-правовых институтов определенного периода.

В различные исторические периоды существования Российского государства от курса законодательной политики менялось правовое регулирование отношений собственности. Частые колебания уголовной политики в вопросах криминализации и декриминализации деяний во многом объясняются политическими соображениями. Для истории российского законодательства характерны значительная неопределенность в регламентации ответственности за однородные и тождественные посягательства на любые формы собственности; отсутствие стабильного правоприменения, предоставление юрисдикционным органам широкого произвола в рассмотрении указанных дел [20, с. 103 - 105].

Общее понятие хищения в истории российского законодательства появляется довольно-таки поздно, в начале XX в. До этого момента существует традиционная система имущественных преступлений, в которой предусматривается ответственность за посягательства на чужое имущество и дается законодательное определение «похищения» применительно к краже, грабежу и разбою.

Первое упоминание о краже как виде преступления содержат Договоры Руси с Византией 911 и 944 гг. Субъектами кражи являлись в равной степени как житель Византии - «хрестиан», так и Русского государства - «русин». Примечательно, что Договоры содержат ссылку о наказании виновных также по «греческому обычаю и по уставу», то есть по писаному праву и по «закону русскому». Таким образом, закон Киевской Руси использовался как источник права наряду с законами Византийской империи.

Русская Правда [28, с. 34] предусматривала наказание за имущественные преступления, не выделяя в самостоятельное правовое явление незначительные хищения. Она содержит общее положение о наказании за кражу (3 гривны штрафа) и требование о безусловном возврате похищенного. Более квалифицированные составы - о похищении пчел, бобров, хлеба из гумна, напротив, усиливают ответственность в силу особой значимости объекта посягательства для хозяйства. Основанием дифференциации ответственности за данные преступления выступают натурально-экономические свойства вещи, а не стоимостные. Поэтому предмет посягательства строго конкретизировался в законе [36, с. 123].

Однако известно, что основной идеей всех традиционных систем права (в том числе и древнерусских норм) была идея примирения, восстановления справедливости, суждения прежде всего "по правде". Поэтому "тать" и потерпевший от небольшого хищения могли поладить между собой, не прибегая к достаточно крупным штрафам. Община в таких случаях способствовала примирению своих участников. Аналогичным образом локальные правовые источники - Псковская и Новгородская судные грамоты выносили на "княжий суд" наиболее опасные составы хищений (кражи со взломом, скота, сена, из церкви, коня и др.), многое оставляя на откуп местным "органам правопорядка" либо самой общине. Сходные нормы содержатся и в Судебнике 1497 г. "Великого князя Ивана Васильевича" [28, с. 275].

Следующим этапом в развитии русского уголовного права является период объединения русских земель вокруг Москвы и создания централизованного государства. Изменения в области уголовного права были зафиксированы в Судебниках 1497 и 1550 гг. Для обозначения преступления в них используется термин «лихое дело», под которым понималось тяжелое преступное деяние с ущербом для интересов государства. Следовательно, понятия «обида» (преступление, причиняющее ущерб интересам частного лица) в русском уголовном праве XV в. уже не существовало.

Первая четверть XVIII в. была временем бурных изменений не только в российском обществе, но и в правовой сфере. В 1715г. издается Артикул воинский, названный в литературе первым военно-уголовным кодексом России. Нормы Артикула об ответственности за многие общеуголовные преступления широко применялись на практике, так как зачастую это был единственный закон, на который суды могли сослаться. Впервые в истории русского уголовного права Артикул вводит понятие преступления, которое, однако, не разъяснено в самом законе. В литературе под преступлением по законодательству Петра I понимают нарушение закона, царской воли.

Среди источников уголовного права XVIII в. следует выделить Указ Сената «О суде и наказании за воровство разных родов и о заведении рабочих домов», изданный 3 апреля 1781 г. В этом указе впервые в русском уголовном праве сделана попытка выработать точную терминологию преступлений против собственности.

В уголовном законодательстве Российской Империи XIX в. важное место занимает Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Уложение претерпело несколько изменений - в 1857, 1866 и 1885 гг. и действовало вплоть до революции октября 1917 г. По мнению Н.С. Таганцева, «это уложение несравненно более походило на свод, чем на кодекс, систематически построенный на едином общем начале». Современные исследователи отмечают, что Уложение о наказаниях не представляло собой достаточно четкого, юридически точно разработанного уголовного кодекса, однако система преступлений в нем стала более четкой и соответствующей объектам посягательства.

Следующим важным источником уголовного права в истории России был Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями, утвержденный 20 ноября 1864 г. императором Александром П. Глава XII Устава «О проступках против чужой собственности» содержала отделение III «О краже». Понятие кражи в Уставе не раскрывалось.

Тенденция к унификации русского уголовного законодательства проявилась в начале XX в. с утверждением 22 марта 1903 г. Уголовного уложения. Она была обусловлена использованием судами как Уложения о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., так и Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями 1864 г. В правовой литературе их справедливо назвали составленными на совершенно разных основаниях уголовными кодексами.

Относительное развитие юридической техники, позволяющее вести количественные критерии для определения размера общественной опасности хищения, мы видим лишь в Воинском артикуле 1715 г. Если артикул 191 предусматривает смертную казнь для лица, "укравшего ценою более 20 рублей", то артикул 189 устанавливает шкалу менее строгих телесных наказаний для лиц, если "число краденого ими 20 рублев не превзойдет" [36, с. 196]. Кроме того, "наказание обыкновенно весьма умаляется или откладывается, если кто из голодной нужды... что невеликой цены украдет", т.е. наряду со "стечением тяжелых жизненных обстоятельств" предусматривается и количественный критерий умаления наказания - фактически отделяется мелкое хищение из "голодной нужды" [28, с. 279].

В начале XX в. в России действовало несколько крупных уголовных кодексов: Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г., в редакции 1885 г.), Устав о наказаниях, налагаемых мировыми судьями (1864 г.), и Уголовное уложение, утвержденное 22 марта 1903 г.

Так, в Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. были даны формальные определения имущественных преступлений. Кража определялась как "всякое... но в тайне... похищение чужих вещей, денег, иного движимого имущества" (ст. 1644) [35, с. 896 - 897].

Уложение о наказаниях содержало нормы о тяжких преступлениях, подлежащих рассмотрению общими судебными местами. Устав, напротив, должен был применяться единолично мировыми судьями. Уголовное уложение было введено в действие не полностью: действовали общие постановления о преступлениях и наказаниях, статьи о религиозных и государственных преступлениях, о противодействии правосудию и некоторые другие.

Достаточно большое число статей Уложения о наказаниях было посвящено имущественным преступлениям. В России имущественные преступления были наиболее распространенными. Так, в 1904 г. общими судами было осуждено только за кражу 33 тыс. преступников [14, с. 102]. В конце XIX - начале XX вв. в России среди криминалистов получает распространение социологическое учение. Сторонники его обращали внимание на то, что число имущественных преступлений находится в прямой зависимости от ряда экономических факторов и прежде всего от благосостояния народа, цен на продукты и пр. Однако на русском уголовном законодательстве эти взгляды не отразились.

Необходимая оборона и крайняя необходимость по Уголовному уложению возможны были при защите всех прав, как своих, так и чужих, тем самым значительно расширялись рамки применения этих институтов по сравнению с Уложением о наказаниях. Крайней необходимостью признавалось и состояние голода, в связи с чем в случае кражи для утоления голода допускалась ссылка на крайнюю необходимость.

Практически все централизованные законодательные источники досоветского времени юридически не дифференцируют ответственность за хищение в зависимости от стоимости похищенного, т.е. не выделяют в самостоятельный состав деликта мелкое хищение.

Лишь наказание за данное правонарушение может быть дифференцировано по усмотрению правоприменителя - эта новелла относится ко времени появления "Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями" 1864 г. и Проекта Уголовного уложения Российской империи 1903 г. Применив ч. 3 ст. 171 "Устава о наказаниях, налагаемых мировыми судьями", а хищения относились к компетенции именно мировых судей, правоприменитель по конкретному делу мог уменьшить наказание за хищение вполовину, если похищенное имущество оценивалось в размере не свыше 30 копеек.

То есть по современной юридической терминологии здесь можно видеть не обособленный и фиксированный состав некоего малозначительного правонарушения, отделяемого от прочих, а юрисдикционное умаление санкции за общее правонарушение вследствие "малозначительности содеянного".

Исследовав состав кражи по уголовному праву дореволюционной России, мы можем сделать следующие выводы.

В рассматриваемый исторический период охрана собственности от преступных посягательств являлась одной из важных задач уголовного права.

К началу XX в. законодательство об ответственности за преступления против собственности было значительно усовершенствовано. В уголовном праве Российской Империи выделялась качественно однородная группа посягательств на чужое имущество. В их число включались кража, мошенничество, грабеж и разбой. В Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. и Уголовном уложении 1903 г. законодатель объединял эти деяния при помощи родового понятия «похищение».

Для русского уголовного права было характерно понимание кражи как тайного хищения чужого имущества. Создателями Уголовного уложения 1903 г. была сделана попытка объединить составы кражи и грабежа в едином составе воровства как тайного или открытого похищения чужого движимого имущества. Однако эта новелла так и не была апробирована в связи с изменением общественного строя и правовой системы России в 1917г.

1.2 Уголовное законодательство об ответственности за кражу в советский период

Анализ первых законов советской власти, направленных на борьбу с посягательствами на социалистическую собственность, свидетельствует о том, что хищения социалистического имущества относились к тяжким преступлениям. Имущественные преступления в годы советской власти предполагают строгое разграничение ответственности в зависимости от того, кто является субъектом права собственности. Назначаемые за хищения социалистической собственности наказания были приравнены к наказаниям за умышленные убийства в соответствии с «принятым курсом на усиление охраны социалистической собственности» [28, с. 89].

Несмотря на смену экономического и социального строя в октябре 1917 года, новой власти пришлось решать задачу охраны собственности, в том числе при помощи уголовно-правовых средств. Нравственная и правовая оценка посягательств на чужое имущество и лиц, их совершающих, в этот период не изменилась. Преступления против собственности неизменно относились к числу наиболее опасных для общества деяний. За их совершение была установлена повышенная уголовная ответственность, вплоть до смертной казни. Не претерпели существенных изменений составы «классических» преступлений против собственности, в частности кражи. При их конструировании использовались некоторые квалифицирующие признаки, ранее содержавшиеся в Уложениях 1845 и 1903 гг. Создавая собственное уголовное законодательство, новая власть использовала многие достижения теории дореволюционного русского уголовного права

Большое число законодательных актов было посвящено вопросам борьбы с хищениями. Так, за период с ноября 1917 по май 1922 гг. ВЦИК и СНК РСФСР были приняты шесть декретов, предусматривающих ответственность за хищения. В каждом из них констатировалось усиление хищений государственного и общественного имущества, провозглашалась необходимость борьбы с ними. Таким образом, уголовно-правовое нормотворчество Советской власти носило «запаздывающий» характер, характер реагирования на уже происшедшие события. В значительной степени такие тенденции нормативного реагирования были обусловлены сложными политическими процессами в России рассматриваемого периода.

Уголовный кодекс РСФСР вступил в действие 1 июня 1922 г. Нормы главы VI УК РСФСР «Имущественные преступления» предусматривали ответственность за посягательства на государственное или общественное имущество, а также на имущество граждан. Помимо кражи (ст. 180) был предусмотрен состав хищения (ст. 180-а).

Что касается описания признаков посягательств, охватываемых термином «похищение», то советский законодатель увязал с ним только составы кражи, грабежа и разбоя, в трактовке которых сначала пошел по пути Уложения о наказаниях уголовных и исправительных: согласно УК РСФСР 1922 г. кража есть «тайное похищение имущества, находящегося в обладании, пользовании или ведении другого лица или учреждения»; разбой - «открытое, с целью похищения имущества, нападение отдельного лица на кого-либо, соединенное с физическим или психическим насилием, грозящим смертью или увечьем».

Уголовный кодекс РСФСР 1926 г. в ст. 162 в целом воспроизводил положения ст. 180 УК РСФСР 1922 г. Так, было уточнено понятие кражи - «тайное похищение чужого имущества». Термина «хищение» и нормы, аналогичной ст. 180-а, новый кодекс не содержал.

Важно отметить, что УК РСФСР 1922 и 1926 гг. предусматривали повышенную ответственность за кражи «из государственных или общественных учреждений и складов». Эти нормы служили «охране и укреплению социалистической собственности, борьбе с преступными методами развития частного капитала в период новой экономической политики». Однако очень важно, что законодатель указал на принадлежность государству хранилища, а не находящегося в нем имущества (принадлежащего, например, товариществу и поступившего на государственный склад по договору хранения).

Закон «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности» был принят ЦИК и СНК СССР 7 августа 1932 г. В преамбуле данного закона провозглашалось, что «общественная собственность (государственная, колхозная, кооперативная) является основой советского строя, она священна и неприкосновенна».

В годы Великой Отечественной войны в законодательстве об охране собственности сохранялись отмеченные разночтения. По делам о хищении социалистической собственности еще более широкое распространение получил Закон от 07.08.1932. Нормы УК РСФСР об уголовной ответственности за имущественные преступления по таким делам практически не применялись.

Пленум Верховного Суда СССР в Постановлении от 08.01.1942 признал, что кражи имущества граждан во время воздушных налетов врага, при оставлении населенного пункта в связи с появлением или приближением врага, а также кража личного имущества эвакуированных как в пути, так и оставленных в прежнем месте жительства являются кражами с отягчающими обстоятельствами, по своему характеру и по повышенной опасности подпадают под признаки кражи, совершенной во время пожара, наводнения или иного общественного бедствия, и должны поэтому квалифицироваться по п. «г» ст. 162 УК РСФСР. Если подобные кражи совершены группой лиц либо неоднократно или лицами, ранее судившимися за кражи, а также при особо отягчающих обстоятельствах, они должны квалифицироваться как бандитизм по ст. 593 УК РСФСР.

Президиумом Верховного Совета СССР 4 июня 1947 г. были изданы Указы «Об уголовной ответственности за хищение государственного и общественного имущества» и «Об усилении охраны личной собственности граждан». Указы были изданы в целях установления единства законодательства об уголовной ответственности за хищения государственного и общественного имущества.

Существенные изменения ответственности за посягательства на собственность произошли с принятием УК РСФСР 1960 г. Кодекс предусматривал ответственность за эти преступления в двух главах Особенной части - глава II «Преступления против социалистической собственности» и глава V «Преступления против личной собственности».

Наиболее существенной отличительной особенностью УК РСФСР 1960 г. являлось то, что он долгое время различал посягательства на социалистическое (государственное, общественное) и личное имущество граждан. Такой подход не был случайным, ибо в основе его лежала идея необходимости обеспечить повышенную охрану социалистической собственности. Эта идея нашла свое отражение не только при конструировании пределов уголовно-правовых санкций, но и при формулировке оснований ответственности.

Закрепив одну из тенденций принимаемых актов 20 - 50-х гг. - обособление ответственности за посягательства на социалистическую собственность, УК РСФСР 1960 г. не воспринял другую идею: переосмысление понятия и способов хищения. Не давая общего определения преступлениям такого вида, этот Уголовный кодекс достаточно последовательно исходил из того, что способами их совершения являются кража, грабеж, разбой, присвоение, растрата, злоупотребление служебным положением и мошенничество.

Кража является традиционным преступлением для уголовного законодательства России. Так, ст. 180 УК РСФСР 1922 г. признавала кражей тайное похищение имущества, находящегося в обладании, пользовании или ведении другого лица или учреждения. УК РСФСР 1926 и 1960 гг. также делали акцент на тайном характере этого преступления, но УК 1960 г. разделял хищения государственного и общественного, а также личного имущества в разные главы (вплоть до 1994 г., когда глава о преступлениях против государственной и общественной собственности была исключена). УК РФ в качестве предмета всех преступлений против собственности указывает чужое имущество.

Для примера эволюции квалифицирующих признаков хищений в уголовном законодательстве России XX в. приведем данные о понятии и квалифицирующих признаках кражи по Уголовным кодексам РСФСР и РФ. Квалифицирующие признаки других хищений, а также вымогательства во многом совпадают с установленными для краж (Приложение А).

Как и следовало ожидать, подготовка соответствующего раздела нового уголовного законодательства вызвала немало предложений. Некоторые были учтены в проекте УК, но при его принятии -- исключены. Такая судьба постигла, в частности, взгляд авторов данного проекта [18, с. 413] на необходимость восстановить уголовно-правовую оценку приобретения или сбыта имущества, заведомо добытого преступным путем, как одного из посягательств против собственности (в УК РФ это деяние в конечном счете было включено в главу «Преступления в сфере экономической деятельности»). Не была воспринята также идея о дифференцированном подходе к криминализации деяний с учетом их направленности на имущество движимое и недвижимое. Реально возникающая опасность сужения понятия хищения, предметом которого мыслится только движимое имущество, и сложности в практическом отграничении этого преступления от предлагаемого состава «завладение чужим недвижимым имуществом из корыстных целей» побудили законодателя отказаться от деления посягательств по данному признаку. Не получили поддержки и нововведения, непосредственно касающиеся формулировок того или иного способа хищения.

Приоритет отдавался охране социалистической собственности. Это решение соответствовало положениям Конституции СССР 1977 г., ст. 10 которой провозглашала: «Основу экономической системы СССР составляет социалистическая собственность на средства производства». Следствием такого подхода явилось то, что в Особенной части УК РСФСР нормы об охране социалистической собственности стояли перед нормами главы III «Преступления против жизни, здоровья, свободы и достоинства личности».

Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от 03.12.1982 последний из перечисленных квалифицирующих признаков был отменен. Вместо него в ст. ст. 89 и 144 УК РСФСР были введены новые квалифицирующие признаки - «с проникновением в помещение или иное хранилище» и «с проникновением в жилище».

Последние крупные изменения в УК РСФСР были внесены Федеральным законом от 01.07.1994 «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР». Так, в соответствии с положениями ч. 2 ст. 8 Конституции РФ 1993 г. из УК РСФСР была исключена глава П. Ответственность за преступления против собственности, вне зависимости от ее формы, была установлена в нормах главы V УК РСФСР. Статья 144 в новой редакции определяла кражу как «тайное хищение чужого имущества». В примечании к этой статье было раскрыто понятие хищения. Оно аналогично тому, которое содержится в примечании 1 к ст. 158 УК РФ - «совершенное с корыстной целью противоправное безвозмездное изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, причинившее ущерб собственнику или иному владельцу этого имущества». Была дополнена и система квалифицирующих признаков кражи: с проникновением в жилище, помещение либо иное хранилище; совершенная организованной группой.

Итак, мы можем видеть:

1) до принятия Федерального закона от 1 июля 1994 г. ни уголовное, ни административное законодательство не содержало легального определения хищения, что влекло затруднения в установлении самих признаков регламентируемых УК и КоАП деяний. В теории уголовного права предпринимались попытки дать хищению научно обоснованное определение, но ни одно из толкований не получило всеобщего признания;

2) действующее законодательство не устанавливало четких критериев квалификации деяния как мелкого хищения. Административно-правовые нормы помимо формального стоимостного критерия устанавливали зависимость квалификации деликта от количества похищенного в натуре, его веса, объема и значимости для народного хозяйства. Оценка такого рода была произвольной, и администрация предприятия, народный суд и другие юрисдикции имели все правовые основания для произвольного отнесения правонарушения в разряд уголовно или административно наказуемых;

3) кроме того, решение вопроса о применении того или иного вида ответственности зависело и от "учета обстоятельств дела и личности" виновного. Такая расплывчатая формулировка закона (ст. 96 УК РСФСР) предполагала еще большую свободу действий, как со стороны потерпевшей организации, так и со стороны правоприменителя. Виновное лицо полностью попадало в зависимость от субъективного решения лиц, реализующих ответственность или характеризующих его по месту работы. Закон не устанавливал даже каких-то опорных критериев, которыми должны были руководствоваться принимающие решение лица.

ГЛАВА 2 Уголовно-правовая характеристика кражи

2.1 Объективные признаки кражи

Как и для любой формы хищения родовым объектом кражи, следует признать собственность, а непосредственным объектом - отношения конкретной формы собственности, определяемой принадлежностью похищаемого имущества, которое выступает как предмет кражи.

Ответственность за кражу предусмотрена в нормах, содержащимися в главе 21 УК РФ «Преступления против собственности». Исходя из этого объектом кражи выступает собственность. В современном уголовном праве России собственность признается одним из важных правоохраняемых объектов, поставленных в перечне социальных благ, интересов и ценностей на второе место сразу после прав и свобод человека и гражданина. Охрана собственности от преступных посягательств провозглашена одной из задач Уголовного кодекса РФ (ч. 1 ст. 2).

В рамках учения о «преступлениях против собственности» сложились три взгляда на собственность как основной объект соответствующей разновидности посягательств:

1) собственность как экономическое отношение [37, с. 341 - 344];

2) собственность как правовая ценность (право собственности в субъективном смысле) [30, с. 134];

3) собственность как экономическое отношение и право собственности [19, с. 81 - 82].

Собственность как экономическая категория охватывает довольно широкий круг общественных отношений, закономерно складывающихся в сфере экономики в связи с ограниченностью экономических ресурсов и воспроизводящихся в деятельности конкретных лиц по поводу использования этих ресурсов. Современная экономическая теория не связывает объект собственности исключительно с предметами материального мира, имеющими "статус" вещей. Она исходит из понимания собственности как отношения по поводу использования "вещественных" и "невещественных", "материальных" и "нематериальных" благ. В экономическом смысле объект собственности имеет весьма широкое определение, которое включает в себя предметы природы, вещество, энергию, информацию, материальные и нематериальные результаты работ и услуг, отдельные права, интеллектуальные ценности и все то, что в условиях экономического оборота может обладать признаком товара [23, с. 302 - 303].

Отсюда экономическое понимание собственности как правоохраняемого объекта чрезмерно увеличивает сферу уголовно-правовой охраны, включая в нее всю систему экономических отношений собственности, в том числе те из них, которые закономерно складываются в области экономики независимо от воли и сознания людей и не требуют юридического признания и правовой защиты. Экономическая трактовка собственности как объекта преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ, существенно расширяет круг общественных отношений, составляющих объект названных посягательств, и в том смысле, что позволяет относить к ним волевые экономические отношения по поводу самых различных экономических благ (природных ресурсов, вещества, энергии, информации, материальных и нематериальных результатов работ и услуг, интеллектуальных ценностей и пр.) [10, с. 37].

Отождествление собственности как объекта кражи и субъективного права собственности приводит к недопустимому ограничению действия уголовного закона в области охраны имущественных и иных экономических прав и свобод. Понимание объекта кражи, предусмотренной в главе 21 УК РФ, как экономического отношения и одновременно как субъективного права собственности не соответствует тому положению, что собственность как экономическая категория не совпадает с понятием права собственности, в котором экономические отношения собственности получают юридическое выражение [12, с. 259]. Не каждое экономическое отношение собственности находит свое выражение в виде абсолютного субъективного права собственности, и правовая регламентация таких отношений может осуществляться посредством иных институтов, в том числе с помощью обязательственного права.

Наличие нескольких подходов к пониманию собственности не является случайным и обусловлено сложностью как самого явления собственности, характеризующегося многосторонностью, так и его связей с другими явлениями и процессами действительности.

В настоящее время происходит переосмысление существующего понимания объекта преступлений, предусмотренных главой 21 УК РФ. В частности, И.А. Клепицкий указывает, что доктрина преступлений против собственности отвечала потребностям и характеру имущественных отношений того времени, когда она возникла и развивалась, и сегодня эта доктрина неприемлема как с теоретической, так и с практической точки зрения. И.А. Клепицкий приходит к выводу, что объектом указанных посягательств выступают «имущественные права и интересы в их многообразии» [15, с. 82].

Исходя из того что объектом преступления выступают общественные отношения, урегулированные или обеспеченные правом, можно сказать, что объектом кражи выступают общественные отношения, складывающиеся по поводу материальных благ, имущества.

В связи с этим представляется предпочтительной точка зрения по определению объекта рассматриваемого преступления, высказанная А.Г. Безверховым, который обозначает таковой как имущественные отношения [9, с. 37]. Имущественные отношения определяются как волевые отношения, в которых производственные отношения находят выражение в общественной жизни как отношения между конкретными лицами по поводу принадлежности или перехода имущественных благ. Как правоохраняемый объект имущественные отношения - это особая область экономических связей, в которой находят непосредственное выражение права и интересы не только собственников, но и многих других участников имущественных отношений - лиц, не являющихся собственниками используемого ими имущества. Данные отношения складываются по поводу имущества, которое и выступает в качестве предмета хищения.

Согласно ст. 128 ГК РФ в понятие имущества включаются вещи, в том числе деньги и ценные бумаги, а также имущественные права, однако в связи с отсутствием легального определения понятия имущества в гражданском праве данное понятие может применяться для обозначения: 1) совокупности вещей и материальных ценностей, состоящих в собственности лица или в отношении которых у него есть иное вещное право; 2) совокупности вещей и имущественных прав на получение вещей или иного имущества от других лиц; 3) совокупности вещей, имущественных прав и обязанностей, которые характеризуют имущественное положение их носителя.

В уголовном праве применительно к хищениям под имуществом понимаются вещи и права на имущество. При этом предмет хищения характеризуется с физической стороны как предмет материального внешнего по отношению к человеку мира, доступный благодаря своей материальной субстанции чувственному восприятию; с экономической стороны - как предмет, обладающий экономическим свойством меновой стоимости; с юридической стороны - как объект вещного права, не изъятый из гражданского оборота и являющийся чужим для виновного [11, с. 110 - 151].

Представляется, что в качестве предмета кражи можно рассматривать не только вещи, но и имущественные права, т.е. те объекты, которые обладают потребительской стоимостью, способностью удовлетворять те или иные человеческие потребности. Что касается имущественных обязанностей, то вряд ли можно представить себе их изъятие или обращение в пользу виновного или других лиц.

Весьма спорным представляется положение, что предмет кражи должен обладать материальным свойством, т.е., иначе говоря, быть вещью в физическом понимании. В связи с этим следует обратить внимание, что объективная сторона хищения, как следует из законодательного определения его понятия, слагается из двух действий: изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц. Союзы "и" и "или", заложенные законодателем в понятие хищения, позволяют предположить, что указанные действия могут осуществляться виновным как альтернативно, так и совместно. Отсюда следует, что хищение с объективной стороны может совершаться путем: изъятия чужого имущества, обращения его в пользу виновного или других лиц, изъятия и обращения этого имущества в пользу виновного или других лиц.

Так, если в процессе завладения имуществом собственнику предоставляется возмещение в полном объеме, то такие действия нельзя считать хищением, поскольку они не причиняют имущественного ущерба (уменьшения имущественных фондов не происходит). Частичное же возмещение стоимости изъятого имущества не означает отсутствия состава хищения, но может быть учтено при определении размера хищения [47, с. 8 - 10]. Вопрос о том, было ли предоставленное возмещение эквивалентным, решается судом на основе анализа конкретных обстоятельств дела, с учетом в необходимых случаях мнения потерпевшего.

Как справедливо указывает С. Скляров, кража, исходя из смысла закона, фактически представляет собой обращение чужого имущества в пользу виновного или других лиц, которое может осуществляться как с изъятием имущества, так и без такового [32, с. 21]. Без изъятия имущества как такового может происходить завладение правом на имущество, что может иметь место в отношении недвижимого имущества, которое не может быть перемещено в пространстве без ущерба его назначению, и в таком случае завладение может выражаться в оформлении прав на недвижимость, в результате чего потерпевший лишается возможности осуществлять свои правомочия по владению, пользованию и распоряжению этим имуществом.

Завладение имущественным правом также может происходить в случае посягательства на безналичные денежные средства, находящиеся на счетах в кредитных организациях, используемые для осуществления расчетов между различными субъектами. В отношении таких средств владелец счета имеет не право собственности, не вещное право, а право обязательственного характера. Противоправное завладение такими безналичными денежными средствами представляет собой, по нашему мнению, именно хищение, а не самостоятельный способ совершения имущественных преступлений, так как оно подпадает под признаки законодательно определенного понятия хищения, и в случае обращения таких средств в пользу виновного или других лиц он приобретает возможность распорядиться ими по своему усмотрению, в том числе и для осуществления расчетов с другими лицами, а потерпевший - владелец счета опять же лишается возможности реализовывать над этими средствами свою власть и волю.

В практике имеются случаи, когда при возникновении спора кредитор ссылается на то, что исполнение им не получено, а отпуск товара произведен по украденным у него бланкам доверенностей. Представляется, что в подобных случаях добросовестность должника, который не знал и не мог знать о факте похищения бланков доверенностей, препятствует вменению ему в вину исполнения обязательства ненадлежащему лицу, поскольку налицо вина кредитора (ст. 404 ГК РФ).

Таким образом, под имуществом как предметом кражи следует понимать вещи и имущественные права, причем не только вещного, но и обязательственного характера.

Объективная сторона кражи заключается в тайном хищении чужого имущества.

Понятие кражи дано в п. 2 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г.: «Как тайное хищение чужого имущества (кража) следует квалифицировать действия лица, совершившего незаконное изъятие имущества в отсутствие собственника или иного владельца этого имущества, или посторонних лиц либо хотя и в их присутствии, но незаметно для них. В тех случаях, когда указанные лица видели, что совершается хищение, однако виновный, исходя из окружающей обстановки, полагал, что действует тайно, содеянное также является тайным хищением чужого имущества» [42, с. 22].

Состав преступления сформулирован как материальный и включает в себя три обязательных элемента: деяние - хищение чужого имущества, совершенное тайным способом, последствие - имущественный ущерб и причинную связь между деянием и последствием.

Обязательный признак хищения - незаконный характер изъятия чужого имущества, т.е. его перевод в фактическое обладание виновного без каких-либо законных оснований для этого и без согласия собственника или иного владельца.

Существенным признаком хищения служит безвозмездность изъятия чужого имущества. Изъятие считается безвозмездным, если оно производится без соответствующего возмещения, т.е. бесплатно или с символическим либо неадекватным возмещением. Так, является хищением завладение имуществом путем замены его заведомо менее ценным.

Завладение чужим имуществом с предоставлением надлежащего возмещения не может квалифицироваться как хищение.

Само понятие хищения в краже какой-либо спецификой не обладает. Специфику кражи составляет ее способ, присущий только ей, тайный способ изъятия имущества.

В науке принято выделять объективный и субъективный критерии тайного и открытого способов хищения.

Объективный критерий тайного способа означает, что хищение осуществляется незаметно для окружающих или в их отсутствие. Объективный критерий, таким образом, характеризуется обстоятельствами, внешними по отношению к виновному.

Об объективном критерии свидетельствует наличие хотя бы одного из следующих возможных факторов осуществления хищения:

1) в отсутствие на месте совершения преступления кого-либо - в отсутствие очевидцев;

2) в отсутствие на месте совершения преступления посторонних;

3) в присутствии на месте совершения преступления посторонних, которые, однако, не наблюдают факт хищения;

4) в присутствии на месте совершения преступления посторонних, которые, однако, не расценивают происходящее как хищение или не осознают его;

5) факт совершения хищения наблюдается посторонними людьми, однако они не обнаруживают себя виновному.

П. районным судом признан виновным в открытом похищении чужого имущества и грабеже. П. пришел в киоск, чтобы купить хлеб. Воспользовавшись тем, что продавщица Б. отвернулась к лоткам с хлебом, он похитил лежавший на прилавке возле окошечка калькулятор, принадлежащий Б., и скрылся. Заместитель председателя Верховного Суда РФ в протесте поставил вопрос о переквалификации его действий с грабежа на кражу. Президиум Верховного Суда Республики Бурятия протест удовлетворил, указав следующее.

Как следует из материалов дела, П. и в ходе предварительного следствия, и в судебном заседании утверждал, что взял калькулятор с прилавка в тот момент, когда продавщица отвернулась и не видела его действий, после этого сразу ушел, никаких окликов не слышал. Потерпевшая Б. показала, что калькулятор был похищен, когда она отвернулась к лоткам с хлебом. Она окликнула П., но он скрылся. Таким образом, объективных доказательств того, что П. знал, что потерпевшая видела его действия, по делу не имеется. Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации все сомнения, устранить которые не представляется возможным, толкуются в пользу обвиняемого. Согласно закону виновный при грабеже сознает, что изъятие имущества происходит открыто. Если субъект преступления ошибочно считает, что совершает хищение тайно, хотя в действительности был замечен потерпевшим или посторонними лицами, то содеянное нельзя считать грабежом. Изъятие имущества при таких обстоятельствах квалифицируется как кража. Поэтому действия П. следует квалифицировать как тайное хищение чужого имущества [52, с. 14].

Хищение осуществляется в отсутствие очевидцев, когда факт хищения никто не наблюдает, поскольку никого, кроме виновного, нет на месте совершения преступления. Этим характеризуются, например, квартирные кражи, совершенные в отсутствие хозяев, кражи в зимнее время из пустующих дачных домиков, кражи в ночное время из автомобилей, стоящих во дворе дома, и т.п. Как кража квалифицируется и изъятие имущества у убитого, если умысел на хищение возник после совершения убийства, а оно совершено не по корыстным, а по каким-либо другим мотивам [34, с. 694 - 695].

При хищении в отсутствие на месте совершения преступления посторонних на месте совершения хищения нет не просто каких-либо очевидцев, а только посторонних виновному. В п. 4 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. подчеркивается: "Если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо... является близким родственником виновного, который рассчитывает в связи с этим на то, что в ходе изъятия имущества он не встретит противодействия со стороны указанного лица, содеянное следует квалифицировать как кражу чужого имущества. Если перечисленные лица принимали меры к пресечению хищения чужого имущества (например, требовали прекратить эти противоправные действия), то ответственность виновного за содеянное наступает по статье 161 УК РФ".

К посторонним для виновного лицам следует относить прежде всего потерпевшего - собственника или законного владельца имущества. К ним также относятся широкие категории людей, начиная от лиц, охраняющих имущество, и заканчивая абсолютно незнакомыми виновному лицами, для которых понятен его преступный характер действий.

Соответственно, под непосторонними для виновного лицами следует понимать лиц, на молчание которых он со всеми основаниями объективно может рассчитывать. Представляется, что Пленум излишне сузил круг тех лиц, присутствующих при изъятии чужого имущества, на молчание которых может полагаться виновный. Так, в числе этих лиц не назван супруг (супруга). Мотивы, которыми руководствовался Пленум Верховного Суда РФ в общем понятны: в ст. 5 УПК РФ к числу близких родственников отнесены "супруг, супруга, родители, дети, усыновители, усыновленные, родные братья и родные сестры, дедушка, бабушка, внуки". Однако в этой же статье уголовно-процессуального закона подчеркнуто, что речь идет о понятиях, употребляемых "в настоящем Кодексе". Уголовный же закон к числу близких родственников супруга (супругу) не относит, отдельно называя их в примечаниях к ст. ст. 308, 316 УК РФ.

Кроме того, есть и другие лица, на молчание которых виновный может рассчитывать со всеми основаниями: жених или невеста, друзья, лица, с которыми он ранее совершал преступления или отбывал наказание, и т.п. Едва ли хищение, совершенное в присутствии только этих лиц, можно считать открытым; степень его опасности значительно ниже степени общественной опасности грабежа. Собственно, и сам Верховный Суд РФ ранее стоял на такой позиции. По конкретному делу, например, не была признана посторонним человеком приятельница виновного.

Суть этого дела такова. Южноуральским городским народным судом Челябинской области Захарищев был осужден за грабеж. Он признан виновным в том, что в нетрезвом состоянии вместе со своей знакомой Макеевой пришел в комнату, где ранее бывал с разрешения знакомой Ляпиной, и похитил стереомагнитолу с четырьмя кассетами. Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ, рассматривая это дело по протесту, указала следующее. Органы следствия и суд квалифицировали действия Захарищева как открытое хищение личного имущества в присутствии других лиц - знакомой Макеевой. Однако по смыслу закона открытым похищением является такое хищение, которое совершается в присутствии потерпевшего либо посторонних лиц, когда виновный сознает, что присутствующие понимают характер его действий, но игнорирует данное обстоятельство. Как видно из материалов дела, Макеева - знакомая Захарищева. Договорившись между собой, они пришли в комнату, где раньше бывал Захарищев, с целью распить спиртное и остались там ночевать. Захарищев, увидев под кроватью магнитолу, предложил Макеевой совершить кражу, но она отказалась и впоследствии безразлично отнеслась к его преступным действиям. Таким образом, к свидетелю Макеевой не относится понятие постороннего или другого лица, в присутствии которого совершена кража личного имущества. Захарищев сознавал, что Макеева для него близкий человек, и был уверен в сохранении тайны похищения. Поэтому действия Захарищева подлежат квалификации как кража [49, с. 8].

Хищение является тайным, если осуществляется в присутствии на месте совершения преступления посторонних лиц, не наблюдающих, однако, факт хищения в силу различных обстоятельств (например, в силу давки в транспорте, где совершается карманная кража, в силу сна, в том числе в результате алкогольного или наркотического опьянения, или нахождения в обмороке и т.д.). При этом внимание присутствующих может быть отвлечено и специально лицом, действующим заодно с виновным.

Имеет место кража и тогда, когда хищение осуществляется в присутствии на месте совершения преступления посторонних, однако они не расценивают происходящее как хищение или не осознают его. При указанном обстоятельстве, в отличие от предыдущего, присутствующие при совершении хищения лица наблюдают факт изъятия имущества, однако в силу разных причин не понимают происходящее правильно, как хищение. В настоящее время на это специально указано в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. в положении, сформулированном в п. 4. Согласно ему кража имеет место в том случае, если присутствующее при незаконном изъятии чужого имущества лицо не сознает противоправность этих действий. Действительно, при наличии перечисленных обстоятельств есть все признаки тайного хищения: факт хищения не понимается присутствующим при нем человеком, что, в свою очередь, используется виновным.

К таким ситуациям следует отнести: хищение у неспящих пьяных, которые в силу высокой степени опьянения не осознают характера производимых с ними действий; хищение имущества в присутствии малолетних детей или невменяемых; изъятие имущества на глазах у многих людей, воспринимающих действия виновного как совершенно правомерные и расценивающие его самого как хозяина (владельца) имущества (например, завладение чужой автомашиной на улице города путем открытия ее ключом), и т.д.

Открытое похищение совершается в присутствии потерпевшего, лиц, в ведении или под охраной которых находится имущество, либо посторонних, когда виновный сознает, что эти лица понимают характер его преступных действий, но игнорирует данное обстоятельство.

Пример, в котором виновного в хищении принимали за владельца изымаемых вещей, приводит Г.Н. Борзенков: «С., ехавший в электричке, заметил, что сидящий с ним на одной лавочке пассажир уснул. Над головой С. висела сумка пассажира. Решив похитить сумку, он снял ее с крючка и перешел в другой вагон. Факт кражи наблюдался многими посторонними людьми, которые, однако, были уверены, что С. берет свою сумку, на что последний и рассчитывал. При таких обстоятельствах С. был верно осужден за тайное хищение» [21, с. 421].

Тайное хищение имеет место и тогда, когда факт совершения хищения наблюдается посторонними людьми, однако они не обнаруживают себя виновному. В этой ситуации есть посторонний очевидец хищения, правильно понимающий происходящее. Но в силу каких-либо причин он предпочитает остаться незамеченным (например, из-за страха расправы над ним виновного).

Кража считается оконченной, когда имущество изъято и виновный имеет реальную возможность им пользоваться или распоряжаться по своему усмотрению (например, обратить похищенное имущество в свою пользу или в пользу других лиц, распорядиться им с корыстной целью иным образом).