Толкование норм гражданского права

Если норма гражданского права содержит в себе правило, которое участники гражданского оборота не могут изменять по своему усмотрению, то данная норма является императивной. Если же норма гражданского права содержит в себе правило, которое участники гражданского оборота могут менять по своему усмотрению, то такая норма является диспозитивной. В силу специфики регулируемых гражданским законодательством общественных отношений большинство норм гражданского права носит диспозитивный характер.

Расплывчатость гражданско-правового регулирования вызывает у участников гражданских правоотношений, органов правоприменения относительно содержания (действия) гражданско-правовых норм неопределенность. Это приводит к противоречиям в процессе реализации актов гражданского законодательства, а так же отсутствию конкретной правовой нормы, которая соответствует определенной жизненной ситуации. Таким образом, возникают проблемы в праве, неопределенность правового регулирования.

Необходимость толкования возникает тогда, когда форма выражения воли непонятна и неясен ее смысл или он вызывает существенные сомнения

Указанные противоречия зачастую носят языковой характер. Неоднозначность языка, который используется сторонами при заключении договора, является объективной предпосылкой для возникновения вопросов толкования не только в праве, но и во всех других областях гуманитарного знания.

Неопределенность договора как объективную предпосылку для возникновения спора о толковании правильнее было бы рассматривать как ситуацию, когда условие договора в равной мере допускает возможность существования двух и более значений, являющихся предметом доказывания сторон процесса. Это дополнение важно для понимания того, когда языковая неопределенность приобретает собственно юридический характер.

При этом в основе разногласий сторон по вопросу о содержании договора лежит не только вопрос объективной многозначности языка спорного условия, но и проблема распознаваемости волеизъявлений сторон. Этот аспект проблемы наиболее глубоко исследован в немецкой доктрине, где неопределенность условия договора традиционно связывают с различием в понимании, возникающим между автором волеизъявления и его адресатом.

Современные российские юристы определяют правовые пробелы по разному. Одни из них связывают данную категорию с отсутствием нормативных актов либо их неполнотой (В.В. Лазарев)18, другие пробелом считают отсутствие нормативного акта, отдельной правовой нормы, ее части, отдельного нормативно-правового предписания (В.Н. Карташов), третьи определяют пробел как полное либо частичное отсутствие правового регулирования той сферы отношений, которая объективно требует регламентации (A.C. Пиголкин).

Следует согласится с мнением Слюсарева А.В. о том, что гражданско- правовой пробел означает прежде всего отсутствие гражданско-правового регулирования в виде конкретного нормативного предписания, рассчитанного на определенное отношение, при условии, что указанная жизненная ситуация является элементом предметом гражданско-правового регулирования. Во-вторых, правовой пробел отсутствует, как специальная юридическая категория, когда законодатель намеренно исключает правовое регулирование определенных общественных отношений.

Наличие гражданско-правового пробела является основанием для применения гражданского законодательства по аналогии (ст. 6 ГК), вместе с тем предпосылкой (условием) указанной правоприменительной конкретизации права может выступать также использование определенных приемов (способов) толкования для уяснения по крайней мере трех важнейших вопросов: о намеренности законодателя исключить правовое регулирование определенных общественных отношений; о соответствии существу спорных отношений гражданского законодательства, регулирующего сходные отношения; о невозможности использования аналогии закона.

Неясность (противоречивость) нормативных предписаний в литературе подразделяется на "темноту, неточность, неполноту и двусмысленность" Исходя из того, что нормативные предписания должны отвечать определенным языковым, логическим и собственно-юридическим требованиям, в работе предлагается также классифицировать неясность (противоречивость) на языковую, логическую и собственно-юридическую. Указанная неясность (противоречивость) нормативных предписаний - основание для их толкования, преодоления противоречий.

При этом предметом толкования выступает лишь правовое предписание с элементами неопределенности. Началом толкования является установленная неопределенность гражданско-правового предписания, заключительным действием - устранение этой неопределенности, достижение ясности по вопросам содержания и действия правовых норм. В связи с этим толкование гражданско-правовых норм определяется как установление содержания и действия неопределенного гражданско-правового предписания.

В ряде случаев, помимо уяснения нормативного предписания (установления, его содержания и действия), в конструкцию толкования включают категорию "разъяснения" а нередко и "акта толкования".

Между тем, разъяснение правовых норм, на наш взгляд, является следующим за толкованием элементом механизма правоприменения, имеющим свое содержание и форму. Для него характерным является прежде всего то, что информация о результатах толкования по установленным правилам доводится до сведения неопределенного круга лиц, основное значение здесь приобретают вопросы формы изложения данной информации, ее характера и обязательности. Что касается оценки акта толкования, то в работе разделяется высказанный в литературе взгляд что он представляет собой лишь внешнюю форму разъяснения и как отдельный, обособленный элемент толкования рассматриваться не может.

Однако в гражданском законодательстве встречаются и императивные нормы. Так, ст. 198 ГК предусматривает, что сроки исковой давности и порядок их исчисления не могут быть изменены соглашением сторон. Это означает, что правила ст. 196-204 ГК носят императивный характер. В большинстве случаев определить диспозитивный или императивный характер той или иной гражданско-правовой нормы не составляет особого труда. В статьях, содержащих диспозитивные нормы гражданского права, обычно имеется оговорка «если иное не предусмотрено договором». На императивный характер нормы указывают содержащиеся в соответствующих статьях правовых актов запреты типа «не допускается», «не могут», «недействительна» и т. п. В том случае, если в статьях нормативных актов гражданского законодательства отсутствуют какие либо ориентиры, позволяющие выявить характер правовой нормы, последний определяется исходя из применимых к ней способов толкования.

Итак, для уяснения смысла содержание гражданско-паровой нормы следует применять определённые способы толкования права.

2.2 Специально-юридическое толкование норм гражданского права

Рассматривая правила, по которым устраняется неопределенность гражданско-правового регулирования, что базовым является языковой способ толкования, когда при установлении смысла отдельных слов и предложений учитываются соответствующие лексические, синтаксические, стилистические и подобные требования.

Специально-юридическое толкование оперирует не принципами права или конкретной его отрасли, концептуально регулирующими содержание тех или иных правоотношений, а выработанными теорией (доктриной) права технико-юридическими принципами, правилами и подходами. Определяющее значение при специально-юридическом толковании имеет не понятие системы нормативных актов, места и роли в ней отдельных ее элементов (правовых отраслей, институтов, норм права, правовых предписаний), а особенности юридической формы отражения действительности, специфической юридической «логики», часто расходящейся с формально-логическими представлениями.

С практической точки зрения логический способ толкования, при котором определенность понимания нормативного предписания достигается использованием таких приемов как логическое преобразование, выведение, выводы из умозаключений, понятий, от противного, доведение до абсурда и другие.

При необходимости смысл правовой нормы может уточняться исходя из исторических условий (поводов, мотивов, целей) ее принятия (историческое толкование) Особое значение в современных условиях имеет сравнительный прием исторического способа толкования.

Следует отметить, что в современной юридической литературе выделяется категория функционального толкования как интерпретация правовых норм с учетом аргументов морали, политики, практики, имея ввиду, что большинство актуальных вопросов в указываемом аспекте возможно и целесообразно решать в рамках иных юридических конструкций - судебного усмотрения и прецедента.

Рассматривая понятие специально-юридического толкования, следует подчеркнуть неоднозначность его оценки в юридической литературе. По мнению одних специально-юридическое толкование не является самостоятельным видом толкования, поскольку его отдельные примеры являются той или иной разновидностью общепризнанных способов толкования. По мнению других специально-юридическое толкование использует приемы осмысления и учета регулятивно-правового значения специальных юридических понятий, терминов, категорий, определений, конструкций, иных юридико-технических средств, используемых в тексте толкуемых нормативных актов.

Более широкой является позиция, согласно которой специально-юридическое толкование - это уяснение содержания и действия правовой нормы с использованием юридических знаний. что историко-политическое и систематическое толкования "смыкаются" ("продолжают") специально-юридическое толкование.

Рассмотренные положения, а также потребности судебно-арбитражной практики позволили сделать следующие выводы и предложения. Специально-юридическое толкование означает уяснение содержания и действия правовых норм с использованием юридических знаний о содержании и форме права, является необходимым элементом комплексного процесса (механизма) интерпретации правовых норм. В данном механизме оно выполняет несколько функций. Одна из них заключается в уяснении содержания и действия нормативных предписаний с помощью юридических знаний о средствах юридической техники (терминах, конструкциях, характере нормативности предписаний и др.), и в этом смысле специально-юридическое толкование выступает как бы обособившейся стороной традиционных способов толкования (языкового, системно-функционального, логического и др.).

Другая функция специально-юридического толкования связана с использование юридических знаний о закономерностях права, общих началах и смысле гражданского законодательства. Эти знания в ряде случаев используются при уяснении гражданско-правовых предписаний как таковые, однако основное значение они имеют для осуществления "критериального" толкования, имея ввиду сопоставление полученных посредством традиционных способов толкования результатов с общими началами и смыслом гражданского законодательства.

Следует привести примеры специального юридического толкования в правоприменительной практике Высшего Арбитражного суда РФ, как способы устранения неопределенности гражданско-правового регулирования.

Так, анализ транспортного законодательства показал, что отдельные предписания, установленные Уставом автомобильного транспорта, не соответствуют как характеру общественных отношений, сложившихся в данной сфере и на данный момент (предмету гражданско-правового регулирования), так и способам этого воздействия (методу гражданско-правового регулирования). Судебно-арбитражная практика внесла определенность в сложившуюся правовую ситуацию, признав соответствующие предписания не подлежащими применению как противоречащие предмету и методу гражданского права.

В ст. 395 ГК РФ "Ответственность за неисполнение денежного обязательства" установлено положение, согласно которому за пользование чужими денежными средствами вследствие их неправомерного удержания, уклонения от их возврата, иной просрочки в их уплате либо неосновательного получения или сбережения за счет другого лица подлежат уплате проценты на сумму этих средств. Если убытки, причиненные кредитору неправомерным пользованием его денежными средствами превышают сумму процентов, причитающихся ему, он вправе требовать от должника возмещения убытков в части, превышающей эту сумму.

Между тем открытым остался вопрос о возможности одновременного взыскания процентов и неустойки (пени). Некоторые суды, исходя из того, что в ГК РФ нет конкретного запрета, допускали удовлетворение исков о взыскании одновременно и пени и процентов.

При рассмотрении конкретных споров Высший Арбитражный Суд РФ разъяснял, что исходя из общих принципов (смысла) гражданского законодательства за одно и то же правонарушение не могут применяться две меры гражданско-правовой ответственности. Аналогичный вывод, без ссылки на общие принципы (начала) гражданского законодательства, содержится в п. 6 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 8 октября 1998 г. № 13/14 "О практике применения положений Гражданского кодекса Российской Федерации о процентах за пользование чужими денежными средствами": суду следует исходить из того, что кредитор вправе предъявить требование о применении одной из этих мер, не доказывая факта и размера убытков, понесенных им при неисполнении денежного обязательства, если иное прямо не предусмотрено законом или договором.

Подобное толкование ст. 395 ГК РФ базируется, на наш взгляд, на трех гражданско-правовых принципах, сформулированных в ст. 1 ГК: необходимости беспрепятственного осуществления гражданских прав, обеспечения восстановления нарушенных прав и свободы договора.

"Удвоение" ответственности, кроме случаев, особо установленных законом или договором, недопустимо, поскольку по противоречит восстановительно - компенсационному принципу гражданского права.

Для судебно-арбитражной практики остается актуальной проблема о применения ст. 333 ГК РФ, согласие которой суд вправе уменьшить неустойку, если она явно несоразмерна последствиям нарушения обязательства. Помимо других, при применении данной статьи возник вопрос о размере (пределах) уменьшения взыскиваемой неустойки. Суды в одних случаях снижали неустойку до суммы основного долга, в других - до размера убытков кредитора, указанные мотивировки могли и комбинироваться.

На наш взгляд, учитывая восстановительно-компенсационную направленность мер защиты в гражданском праве, определяющую содержание охранительной функции гражданского права, размер взыскиваемой неустойки должен судом снижаться до суммы убытков кредитора. Если последний в процессе рассмотрения спора данных о причиненных убытках не представит, суд может с учетом всех обстоятельств дела (незначительности суммы основного долга, краткосрочности нарушения обязательств и т.п.) максимально снизить размер взыскиваемых санкций.

Юридико-технического толкование, с учетом высказанных в литературе положений (С.С. Алексеев) дифференцируется на "нормативное", "конструктивное", "отраслевое", "терминологическое" и иное, имея ввиду, что в процессе реального толкования его разновидности могут в той или иной мере сочетаться.

Характер нормативности предписания (управомоченность, долженствование, запрет) и производных от него ситуаций (например, правомерность или противоправность поведения, оспоримость или ничтожность сделок и др.), имеют не столько языковую, сколько специально- юридическую направленность.

В качестве одного из проявлений данной проблемы следует рассмотреть вопрос о ничтожных и оспоримых сделках, имея ввиду прежде всего "запрещенность" ничтожных сделок и "управомоченность" сторон по оспоримым сделкам не требовать признания их недействительными. С указанных позиций анализируется практика применения ст. 79 ФЗ "Об акционерных обществах" (с учетом изменения ее редакции, в соответствии с ФЗ от 7 августа 2001 г.).

На основе буквального толкования ст. 168 ГК РФ и устанавливаемой ею презумпции ничтожности сделок, не соответствующих закону или иным правовым актам, судебно-арбитражная практика исходила из ничтожности крупной сделки, заключенной без необходимого решения совета директоров (наблюдательного совета) или общего собрания акционеров. В действующей редакции закон содержит положение о том, что крупная сделка, совершенная с нарушением требований указанной статьи, может быть признана недействительной по иску общества или акционера.

Следует согласиться с мнением А.В. Слюсарева, что решающим в указанной трансформации закона явился принцип недопустимости произвольного вмешательства кого-либо в частные дела. По новой редакции закона следует, что позиция общества или акционера в связи с несоблюдением порядка совершения крупной сделки, установленного в их же интересах, имеет решающее значение для сохранения юридически- позитивного значения этой сделки. Между тем указанный принцип учитывался судебно-арбитражной практикой и ранее. В п. 14 постановления Пленума Верховного Суда РФ и Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 02.04.97 № 4/8 "О некоторых вопросах применения Федерального закона "Об акционерных обществах" суды были правильно ориентированы на то, что данная сделка могла быть признана судом имеющей юридическую силу и создающей для общества права и обязанности, если при рассмотрении спора будет установлено, что впоследствии данная сделка была одобрена, соответственно, советом директоров (наблюдательным советом), либо общим собранием акционеров.

Иная ситуация сложилась при толковании ст. 166 ГК РФ о возможности заявления в суд требований о признании ничтожной сделки недействительной. В п. 32 постановления Пленумов Верховного Суда РФ и Высшего Арбитражного Суда РФ от 01.07.96 № 6/8 "О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" указано на допустимость предъявления таких исков. Таким образом, было признано, в порядке юридического толкования, что отсутствие нормативных предписаний по рассматриваемому вопросу является непреднамеренным, а отсюда сделан вывод о допустимости правоприменительно восполнения указанного пробела.

Автор согласен с мнением исследователя А.В. Слюсарева, что подобное решение вопроса противоречит принципу недопустимости злоупотребления правом, что и происходит, когда признание сделки ничтожной происходит в ситуации фактического сохранения в силе последствий оспариваемых правоотношений. В связи с этим соответствующее разъяснение предлагается уточнить, связать необходимость удовлетворения указанного требования с юридически значимыми для него имущественными последствиями такого признания (отказа исполнить недействительную сделку, возвратить полученное по этой сделке).

Отраслевое специально-юридическое толкование в литературе связывается с установлением отраслевой принадлежности тех или иных предписаний (С.С. Алексеев) и по существу определяет пределы допустимости применения инструментария одной отрасли к отношениям, составляющим предмет другой отрасли.

Так, в судебно-арбитражной практике проблемными являлись вопросы применения ст. 395 ГК РФ к отношениям, не входящим в состав предмета гражданско-правового регулирования. Возникают сложности с применением ст. 333 ГК РФ к отношениям, регулирование которых содержит значительный, обычно не свойственный гражданскому праву публичный.

Специально-юридическое терминологическое толкование связано с уяснением содержания правового регулирования, в механизме которого используются юридические понятия, так или иначе определяемые в гражданском законодательстве. К их числу относятся, например, понятия "предпринимательской деятельности" и "морального вреда".

В ст. 2 ГК РФ дано легальное определение предпринимательской деятельности как самостоятельной, осуществляемой за свой риск деятельности, направленной на систематическое получение прибыли от пользования имуществом, продажи товаров, выполнения работ или оказания услуг лицами, зарегистрированными в этом качестве в установленном законом порядке.

Это определение лежит в основе специального правового режима, вводимого нормами ГК РФ применительно к предпринимательской деятельности как таковой либо к лицам, имеющим статус коммерческой организации или индивидуального предпринимателя. В некоторых случаях применение указанных положений в судебно-арбитражной практике вызывает определенные сложности. Это касается прежде всего возможности распространения рассматриваемого правового режима на отношения с участием некоммерческих организаций. Например, в ст. 298 ГК РФ говорится о праве учреждений осуществлять, в соответствии с учредительными документами, приносящую доходы деятельность.

Возникает, таким образом, вопрос о возможности отнесения деятельности учреждений, в той части, в которой оно приносит доход, к предпринимательской, имея ввиду, что одним из легальных признаков предпринимательской деятельности является получение прибыли (а не дохода). Положительно решая этот вопрос, в частности отмечается, что систематическое получение прибыли - признак предпринимательской деятельности, показывающий на внутренний источник финансирования (самофинансирование) соответствующей организации. Различие между прибылью и доходом в этом смысле не носит принципиального характера. Поэтому указанные категории могут рассматриваться в гражданских отношениях как тождественные со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Весьма острым в судебной практике является вопрос о денежном возмещении морального вреда, когда соответствующий иск предъявляет юридическое лицо. Анализ судебно-арбитражной практики показывает, что указанные требования отклоняются со ссылкой на то, что из смысла ст. 151 ГК РФ моральный вред (физические и нравственные страдания) может быть причинен гражданину, но не юридическому лицу.

Верховный Суд РФ в постановлении Пленума от 20.12.94 г. № 10 "Некоторые вопросы применения законодательства о компенсации морального вреда" признал за юридическим лицом право на такую компенсацию. Аналогичную позицию занимают и некоторые авторы со ссылкой на практику Европейского суда по правам человека (Т.Н. Нешатаева).

Легальное определение морального вреда в гражданском законодательстве РФ исключает распространение этого института на отношения с участием юридических лиц. В то же время вопросы превенции посягательств на деловую репутацию юридических лиц могут потребовать изменения гражданского законодательства путем включения в него таких средств защиты компенсационного порядка при причинении потерпевшему неимущественного вреда, которые применяются независимо от того, является оно физическим или юридическим лицом и независимо от того, "страдает" ли оно от посягательства на его нематериальные блага (интересы).

Под специально-юридическим конструктивным толкованием понимается уяснение содержания и действия нормативных предписаний, излагаемых с помощью гражданско-правовых конструкций (типа, вида и иных особенностей договора; способа защиты нарушенного права; презумпций и фикций и др.) Так, не являлась единообразной судебная практика в том случае, когда требование о применении последствий ничтожной сделки заявлялось лицом, не являющимся стороной по сделке, участником которой является ответчик. Некоторые суды в этой ситуации указанные иски удовлетворяли, другие исходили из того, что изъять имущество у третьих лиц в рассматриваемых случаях можно с учетом правил ст. 302 ГК РФ. Последняя позиция нашла свое выражение в п. 25 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ от 25.02.98 № 8 "О некоторых вопросах практики разрешения споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав", постановлении Конституционного Суда РФ от 21 апреля 2003 г. № 6-П "По делу о проверке конституционности положений пунктов 1 и 2 статьи 167 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан О.М. Мариничевой, A.B. Немировской, 3. А. Скляновой, P.M. Скляновой и В.М. Ширяева".

В диссертации указанный подход обосновывается также с позиции конструктивного толкования - уяснения механизма действия такой конструкции как "двусторонняя реституция". Содержание ст. 167 ГК РФ свидетельствует, что двусторонняя реституция применяется лишь относительно сторон недействительной сделки, и в этом смысле указанная норма является специальной. Что касается положения п. 2 ст. 166 ГК РФ о том, что требование о применении последствий недействительности ничтожной сделки может быть предъявлено любым заинтересованным лицом, то сфера его применения определяется с учетом указанной выше специальной нормы. Иначе говоря, нормативные предписания, изложенные в указанной статье, на отношения по двусторонней реституции не распространяются.

2.3 Методы толкования норм гражданского права

Грамматическое толкование, которое определяет содержание нормы, исходя из ее речевой формы, подчиняется следующим правилам:

• Предпочтение следует отдавать тому смыслу нормы, который более правилен по своей грамматической форме.

• Семантическому значению слова следует отдавать предпочтение перед этимологическим в случае их коллизии.

• Широкому смыслу слова принадлежит преимущество перед узким. Однако специально-юридическому значению слова должно отдаваться предпочтение перед обыденным.

• Для достоверного вывода о содержании закона грамматическое толкование должно быть выверено толкованием логическим и систематическим. Когда же это не представляется возможным, предпочтение может быть отдано другим видам толкования, основывающимся на внешних источниках, при условии, если это ведет к более вероятным выводам о содержании нормы.

Логическое толкование должно отвечать следующим правилам:

• Если в юридической норме содержится определение некоего предмета, то при логическом толковании оно должно быть перенесено на другой предмет, оказавшийся по своим признакам тождественным с первым.

• Законодатель предполагается мыслящим непротиворечиво, поэтому в случае логической коллизионности правовых норм толкователь, по возможности, должен либо разграничивать сферы действия каждой из них, либо одну из них считать общим правилом, а другую -- исключением из него.

• Из двух контрадикторных суждений или одно, или другое является истинным, и поэтому исключается возможность истинности третьего, среднего суждения. Однако при этом следует иметь в виду, что в реальной юридической практике подобное исключающее отношение противоположностей может иметь место только при определенных обстоятельствах и лишь на определенной фазе развития явления, а именно, при поляризации противоположностей в реальной действительности.

• Для всякого суждения должно быть приведено достаточное основание его истинности, доказательство того, почему именно дело обстоит так, а не иначе (принцип достаточности основания).

Если закон допускает несколько толкований, из который одно приводит к абсурду, а другое нет, приоритет надо отдан, последнему, т. е. более рациональному толкованию, соответствующему естественному порядку вещей («золотое правило - толкования). Однако «золотое правило» толкования правовых норм не следует понимать слишком буквально, в том смысле, что выбор толкователя ограничен лишь двумя крайностями рациональность -- абсурд. Во внимание может приниматься и весь промежуточный спектр между этими противоположностями, и из нескольких возможных объяснений основания нормы должно быть избрано наиболее рациональное.

Из двух одинаково возможных и рациональных смыслов нормы следует предпочесть тот, при котором норма представляется более справедливой.

Если все возможные варианты толкования одинаково рациональны и справедливы, следует избрать тот из них, который представляется наиболее милостивым.

Систематическое толкование выясняет действительное содержание правовых норм путем исследования их места в той или иной правовой системе. Оно должно соответствовать таким правилам:

1. Норме придается тот смысл, который соответствует ее положению в системе права, установленному законодателем.

2. Специальная норма, как правило, имеет преимущество перед нормой общего характера, однако принципы-максимы всегда имеют преимущество перед специальными нормами. В целях определения приоритетности толкования необходимо разграничивать между собой специальные, профилирующие и комплексные правовые отрасли. Специальные отрасли имеют дело с тем же самым предметом регулирования, что и про- филирующие, но не в полном объеме, а только с определенной (специальной) его частью. Если норма принадлежит к профилирующей отрасли, то в случае коллизии ее с нормой специальной отрасли приоритет должно отдавать норме специальной. Комплексной следует считать только такую отрасль законодательства, которая одновременно, но в особом ракурсе регулирует предметы нескольких профилирующих отраслей. Если норма профилирующей отрасли вступает в конфликт с нормой соответствующей комплексной отрасли, приоритет остается за нормой «первородной» профилирующей отрасли.

3. Приоритет отдается нормам источника права, обладающего большей юридической силой. В частности:

— кодифицированные нормативные акты имеют приоритет над актами некодифицированными, поскольку кодификация -- высшая форма систематизации права, она отражает особое внимание законодателя к данной сфере общественных отношений;

— общепризнанные нормы международного права, которые касаются прав человека и гражданина (так же как и межгосударственные договоры), имеют приоритет над внутренними законами и являются непосредственно действующими.

Правила исторического толкования:

• Норма, содержащаяся в позднейшем по времени законодательном акте, имеет преимущество перед той, которая была установлена предыдущим актом, регулировавшим такие же общественные отношения, если иное не установлено законом.

• Если из нормы законодателем были исключены либо, наоборот, она была пополнена теми или иными условиями или признаками, то нельзя толковать ее так, будто она все еще подразумевает прежнее содержание (правило уважения законодательных новаций).

• При толковании норм права должны приниматься во внимание те исторические условия и обстоятельства, в которых они действуют и которые воздействуют на понимание их содержания субъектами правореализации. Толкование норм права обязано учитывать функционально-исторический аспект их понимания и действия. В этой связи можно говорить об историко- социологической разновидности толкования.

Следует выделить несколько видов доктринального толкования:

а) догматическое доктринальное толкование, отличающееся метафизическим стремлением установить и использовать неизменные понятия и основополагающие элементы права;

б) реальное доктринальное толкование, которое, в отличие от догматического толкования, исходит из представлений об изменчивости права, отражающего результирующий вектор потребностей и направлений развития общества;

в) специально-юридическое толкование правовых норм.

Социологическое толкование направлено на выявление содержания правовой нормы исходя из предположения о той практической цели, которую мог преследовать законодатель при ее установлении. Оно всегда имеет форму толкования телеологического. Основанием для такого способа толкования является либо практический опыт, либо данные социологических исследований, т. е. внешние по отношению к закону источники.

Буквальное толкование есть наиболее неустойчивый вид интерпретации правовых норм. Если оно не дает немедленного достоверного вывода, а логическое, систематическое, доктринальное, историческое толкование указывают на иной результат, то именно этим видам должно быть отдано предпочтение.

Норма может подвергаться исправляющему, или коррекционному, толкованию, когда порок нормы заключается в том, что слова законодателя выражают совершенно другую мысль, чем та, которую он намеревался вложить или должен был вложить в данную норму, либо когда норма превратилась в очевидный анахронизм. Можно выделить четыре разновидности коррекционного толкования:

а) технико-коррекционное толкование, исправляющее очевидные редакционные промахи в тексте закона;

б) рационально-коррекционное толкование «от абсурда», исправляющее явные смысловые несообразности интерпретируемой нормы, поскольку слова законодателя выражают другую мысль, чем та, которую он пытался вложить в эту норму;

в) легитимно-коррекционное толкование, трансформирующее содержание нормы в соответствие с нормой, имеющей большую юридическую силу;

г) модернизационное коррекционное толкование, приводящее содержание нормы права в соответствие с изменившимся смыслом регулируемых ею общественных отношений, выявляющее ее объективный правовой смысл в настоящих социальных условиях.

Модернизационное исправляющее толкование правовых норм будет правомерным лишь в случае соответствия его «ос посылки для них уже естественно сложились, и эти нормы объективно стали общеобязательными в силу назревших потребностей общества. Момент для этого настает, когда общественные потребности опредмечиваются в общественных ожиданиях. Судья, действуя в соответствии с общественными ожиданиями, использует дискреционное эвристическое толкование объективного правового положения.

Вопрос о том, является ли сформулированное вновь положение правом либо это юридическая ошибка, всегда остается в той или иной степени открытым. В этой связи приобретает большое значение характер процесса, в рамках которого происходит толкование. Он должен быть обставлен достаточными гарантиями достижения истины и обеспечивать вынесение гласного, обоснованного и мотивированного решения. Отсюда следует, что дискреционное эвристическое толкование при применении аналогии права есть принадлежность лишь официального (судебного) толкования.

Для того чтобы открытое таким путем правоположение приобрело статус именно юридической нормы, т. е. общеобязательного правила поведения, необходимо соблюдение еще одного условия: помимо внутренней нормативной формы, которой является юридическая формулировка (конструкция), оно должно иметь и внешнюю нормативную форму, в качестве которой выступает источник права. Только в этом случае можно говорить о толковании собственно нормы права, а не просто открытого судьей правоположения как «вещи в себе». Таким источником права может служить судебный прецедент (например, содержащиеся в решениях Конституционного Суда РФ) или юридический обычай. В случае если правовой обычай еще не сформировался, правоприменитель, конструируя по своему дискреционному усмотрению новую норму, должен действовать объективно, т. е. так, чтобы избранный им вариант поведения не вызывал, по его мнению, споров в профессиональном сообществе судей либо в целом в общественном мнении, то есть гипотетически был бы способен стать правовым обычаем.

Таким образом, толкование норм права является важным условием эффективной реализации норм права и обеспечивает правильное, единообразное понимание и применение норм права на всей территории страны, способствует устранению пробелов в и других изъянов действующего законодательства.



ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В результате проведенного исследования автор пришел к следующим выводам

Толкование правовых норм -- это уяснение их подлинного содержания, раскрытие внутреннего юридического смысла. Это не просто извлечение из правового текста воли законодателя, но познавательная деятельность, нацеленная на выявление динамического объективного смысла, заключенного в норме правового явления, определяемого современными потребностями общественного развития.

Потребность в толковании вытекает не только и не столько из технического несовершенства некоторых правовых норм, их неясности или двусмысленности, но, главным образом, из самого существа правореализации. Текст правовой нормы часто недостаточен для извлечения всей содержащейся в ней информации, которая поэтому должна быть раскрыта иными средствами, в частности посредством интерпретации, или толкования.

Гражданско-правовая норма устанавливает общеобязательное правило поведения, действуя в совокупности в иными предписаниями, включенными в механизм правового регулирования, изложение ее содержания в языковой, логической и собственно юридической форме должно обеспечивать единообразное понимание, реализацию и применение права.

Высокая степень абстрактности правовых норм, сложность как системообразующих связей нормативных предписаний, так и формы их изложения в той или иной мере предопределяют возможность ситуации неопределенности гражданско-правового регулирования, устраняемую (преодолеваемую) как в законодательном, так и правоприменительном порядке.

Пробел в гражданском праве определяется как отсутствие правового регулирования соответствующей жизненной ситуации, которая объективно требует регламентации в виде конкретного нормативного предписания.

Помимо правовых пробелов, ситуацию неопределенности (неясности) в механизме правового регулирования вызывают и другие причины - двусмысленность, неполнота, неразумность и т.п. норм гражданского права.

Наличие гражданско-правового пробела является основанием для применения гражданского законодательства по аналогии, если с использованием средств специально-юридического толкования будет установлено отсутствие намеренности законодателя исключить правовое регулирование определенных общественных отношений и соответствие существа спорных отношений "сходным" (аналогия гражданского закона) либо "иным" отношениям, входящим в предмет гражданско-правового регулирования (аналогия гражданского права).

Неясность нормативных предписаний, которые должны отвечать определенным требованиям, возможно классифицировать на языковую, логическую и собственно-юридическую, что на наш взгляд предопределяет соответствующие особенности их толкования.

Исходным началом (основой) толкования является" установленная неопределенность гражданско-правового предписания, финальным моментом (целью) - устранение (преодоление) этой неопределенности, достижение ясности по вопросам содержания и действия правовых норм.

Специально-юридическое толкование как уяснение правовых норм с использованием юридических знаний о содержании и форме прав а рассматривается как необходимый элемент комплексного процесса (механизма) толкования правовых норм. Способствуя уяснению содержания нормативных предписаний, изложенных с помощью средств юридической техники (терминов, конструкций и т.п.), специально-юридическое толкование по сути является обособившейся стороной (моментом) традиционных способов толкования.

В системе способов толкования базовым является языковой ("буквальный"), когда при установлении смысла отдельных слов и предложений учитываются соответствующие лексические, синтаксические, стилистические и подобные требования. Вместе с тем, языковые неясности правовых норм, помимо общих методов, устраняются приемами, носящими специально-юридический характер.

Установление подлинного смысла норм в ряде случаев невозможно без использования логического способа толкования, при котором наличие определенности нормативного предписания проверяется через призму логических правил. Анализ опубликованной практики Высшего Арбитражного Суда РФ показал, что наиболее частым приемом логического толкования является ссылка на юридическую абсурдность "буквального" толкования.

Анализ рассмотрения экономических споров показал, что исторический, телеологический, систематический, функциональный и иные аспекты толкования права для судебно-арбитражной практики имеют значение, как правило, лишь постольку, поскольку они неразрывно связаны с использованием в процессе интерпретационной деятельности знаний о содержании и действии права как такового. В силу этого первостепенным становится специально-юридическое толкование, направленное на уяснение содержания и действия правовых норм с использованием юридических знаний о праве.

Являясь необходимым элементом комплексного процесса (механизма) интерпретации правовых норм, специально-юридическое толкование выполняет несколько функций. Одна из них заключается в уяснении содержания и действия нормативных предписаний с помощью юридических знаний о средствах юридической техники (терминах, конструкциях, характере нормативности предписаний и др.), и в этом смысле специально- юридическое толкование в ряде случаев выступает как бы обособившейся стороной традиционных способов толкования. Другая функция связана с использование юридических знаний о закономерностях права, общих началах и смысле гражданского законодательства. Здесь толкование является "критериальным", имея ввиду необходимость сопоставления результатов.

Существует определенная иерархия различных видов юридического толкования. Так, официальное толкование имеет преимущество перед неофициальным. Грамматический, логический и систематический виды толкования (текстуальные виды) являются наиболее достоверными, и если с их помощью удается выяснить действительный смысл нормы, им следует отдавать предпочтение перед результатами всех других, не текстуальных видов толкования. Систематическое толкование обычно уступает логическому по своей силе и очередности, поэтому систематическое толкование используется, как правило, только тогда, когда логическое оказалось неэффективным. В то же время систематическому толкованию может быть от дано предпочтение перед толкованием грамматическим. Исторический, доктринальный, социологический и специально-юридический виды толкования имеют своим основанием данные, находящиеся за пределами действующего законодательства, поэтому их результат, как правило, имеет вероятностный, вспомогательный характер. Социологическое толкование, так же как доктринальное, всегда дает лишь вероятностный результат и играет вспомогательную роль по отношению к логическому, систематическому, историческому видам толкования.

Таким образом, основные способы толкования гражданско-правовых норм можно соотнести с теми способами толкования, которые приняты в общей теории права. При толковании гражданско-правовых норм наиболее часто применяются грамматические, логические, систематические, буквальное, распространительное способы толкования. Специально- юридическое толкование состоит в том, что полученные с помощью традиционных способов толкования результаты необходимо сопоставлять с основными началами и смыслом гражданского законодательства, используя тем самым для уяснения нормативных предписаний юридические знания о закономерностях правового регулирования общественных отношений.



ЛИТЕРАТУРА

1. Нормативно-правовые акты

1. Конституция Российской Федерации 12 декабря 1993 г.М. 2015.

2. Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ.

3. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации от 14 ноября 2002 г. № 137-ФЗ.

4. Земельный кодекс Российской Федерации от 25 октября 2001 г. № 136-ФЗ.

5. Жилищный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 2004 г. № 188-ФЗ.

6. Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. № 195-ФЗ.

7. Семейный кодекс Российской Федерации от 29 декабря 1995 г. № 223-ФЗ.

8. Трудовой кодекс Российской Федерации от 30 декабря 2001 г. № 197-ФЗ.

9. Сборник постановлений Президиума и определений Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда РСФСР (1974--1979). М.. 1981.

10. Постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда РФ, принятые с апреля 1992 г. по ноябрь 2000 г. // Библиотечка журнала «Вестник Высшего Арбитражного Суда РФ». Специальное приложение к № 1. 2001.

2. Научная и учебная литература

11. Алексеев С. С. Общая теория права: в 2 т. М.: Юридическая литература, 2001. Т. ТТ. 359 с,

12. Баглай М. В. Конституционное право Российской Федерации. М.: Норма-ИНФРА-М, 2015. 760 с.

13. Барак А. Судейское усмотрение / пер. с англ. М.: Норма, 2009. 363 с.

14. Белов В.А. Денежные обязательства. М., АО "Центр ЮрИнфоР", 2011.- 136 с.

15. Белов В.А. Гражданское право. Общая и особенная части. Учебник. М: АО "Центр ЮрИнфоР", 2013.

16. Березина Е.А. Толкование договора как вид юридического толкования. Автореф. канд. дис. Екатеринбург, 2012.

17. Брагинский М. И., Випрянский В. В. Договорное право. Общие положения. М.: Статут, 2012. 671 с.

18. Васьковский Е. В. Руководство к толкованию и применение законов. М.: Юридическое бюро -Городеда. 2014. 128 с.

19. Вопленко Н. Н. Официальное толкование норм права. М„ 1976. 196 с.

20. Гражданское право: учеб.: в 2-х ч. / пол ред. А. П. Сергеева и Ю. К. Толстого. Ч. 1. 596 с.

21. Жуйков В. М. Судебная зашита прав граждан и юридических лиц. М.: Юридическое бюро «Городец», 2015. 309 с.

22. . Калмыков Ю.Х. Понятие применения гражданско-правовых норм// Избранное: Труды. Статьи. Выступления. М., Статут, 1998.

23. Калмыков Ю.Х. Вопросы толкования и применения гражданско- правовых норм //Избранное: Труды. Статьи. Выступления". М.: Статут, 1998.

24. Карташов В.Н. Применение права. Ярославль, изд-во Яр. ун-та, 1980.

25. Курс гражданского процесса: субъекты и объекты процесса, процессуальные отношения и действия. Т. 1. Васьковский Е. В. М.: Бр. Башмаковы, 1913. 586 с.

26. Лазарев В. В. Общая теория государства и права. М., 2014. 337 с.

27. Лазарев В. В. Применение советского права. Казань: Издательство Казанского университета, 1972. 302 с.

28. Лившиц Р. 3. Теория права. М.: БЕК, 2014. 208 с.

29. Лукашук И. И. Нормы международною права в правовой системе России. М.: Спарк, 2012.

30. Насырова Т. Я, Телеологическое (целевое) толкование советского закона. Казань: Издательство Казанского университета, 1988. 196 с.

31. Нерсесянц В. С. История политических и правовых учений. М.: Норма- ИНФРА-М. 2013. 727 с.

32. Нерсесянц В. С, Философия права. М.: Норма-ИНФРА-М, 2007.

33. Пиголкин А. С. Общая теория права. М., 2012. 483 с.

34. Пиголкин А. С. Толкование нормативных актов в СССР. М., 1962. 210 с.

35. Пишина С. Г. Право интерпретационные ошибки. Проблемы теории и практики: автореф. канд. дис. Нижний Новгород, 2007. 19 с.

36. Речицкии В. В. Свобода и государство, Харьков: Фолио, 2008. 144 с.

37. Смирнов А. В., Каяновский К, Б. Уголовный процесс: учеб. СПб.: Питер, 2004. 698 с.

38. Смирнов А. В. Состязательный процесс. СПб.: Альфа, 2012. 316 с.

39. Смирнов А.В., Манукян А.Г. Толкование норм права. М., 2010. -144 с.

40. Спасов Б. П. Закон и его толкование. М., 1986. 169 с.

41. Черданцев А. Ф. Толкование права и договора. М.: Юнити-Дана, 2003. 381 с.

42. Черданцев А. Ф. Толкование советского права. М., I979. 325 с.

43. Черданцев А. Ф. Вопросы толкования советского права. Свердловск, I972. 246 с.

44. Черданцев А. Ф. Толкование права и договора. 2013. 321 с.

45. Шляпочников А. С. Толкование уголовного закона. М.: Юридическая литература, 2008. 246 с.

46. Эрделевский А. М. Компенсация морального вреда: анализ и комментарий законодательства и судебной практики. М.: Форум, 2007. 239 с.

47. Янев Я. Г. Правила социалистического общежития: их функции при применении правовых норм. М., 1980. 287 с.



ПРИЛОЖЕНИЯ



Размещено на Allbest.ru