Немаловажен вопрос о соотношении общественного и индивидуального сознания. С.Л. Рубинштейн постулирует неразрывную связанность общественного и индивидуального сознания человека. Человек - общественное существо, его деятельность - общественная деятельность, и сознание его - в первую очередь общественное сознание. [24]. Социальная детерминация сознания, по словам Б.Г. Ананьева, осуществляется путем взаимодействия человека с материальными и культурными условиями жизни, и в этом смысле человек с его сознанием есть продукт конкретно-исторической социальной среды. Проблема социальной детерминации сознания включает в себя характеристику человека как субъекта деятельности, в процессе осуществления которой изменяется и социальная среда. Одним из главнейших эффектов социальной детерминации индивидуально-психического развития человека является то, что человек как объект общественных воздействий в той или иной форме (направленных или ненаправленных обстоятельств жизни или средств воспитания, и так далее) становится субъектом этих воздействий в результате собственной деятельности. Функционирование и само становление сознания понятно только как характеристика регулирования деятельности, практического взаимодействия человека с внешним миром. Сознание как активное отражение объективной действительности есть регулирование практической деятельности человека в окружающем его мире. [4]

В свою очередь, общественное сознание отражает основные черты и закономерности общественного бытия в тех или иных формах, присущих объединениям людей. Общественное сознание на его различных уровнях и в различных формах не только познает предметный мир, оценивает его явления, активно воздействует на общественные отношения, но в процессе этого воздействия регулирует взаимоотношения людей. Эта регуляция проистекает из того обстоятельства, что сознание отражает существующие объективные связи и отношения в обществе. Под регулятивной функцией общественного сознания следует понимать его целесообразные воздействия на деятельность людей в определенном направлении, что находит свое отражение в их практике, формирует их мировоззрение, идеалы, заставляя их действовать в жизни соответствующим образом. Регулятивная функция общественного сознания создает необходимые условия функционирования и развития общества.

Общественное сознание отнюдь не представляет конгломерата индивидуальных сознаний, хотя именно в них оно и имеет свою реальную основу и источник. Вбирая в себя содержание индивидуальных сознаний, общественное сознание не является простым их итогом. Общественное сознание отражает наиболее общее, основное, решающее, что содержится во множестве индивидуальных сознаний. Индивидуальное сознание само по себе не может охватить всю совокупность всех связей и опосредований, существующих в обществе, выделить главное и существенное. На него неизбежно воздействует общественное сознание, которое отличается от него глубиной отражения действительности, масштабом понимания исторических событий, широким охватом общественных явлений, предвидением исторических процессов. Сознание индивида невозможно без связи, взаимодействия с общественным сознанием. [31]

Для общественного сознания характерно такое отражение общественного бытия, в котором дано самое основное, существенное в нем, стремление открыть законообразное в общественных явлениях. В нем находят свое выражение потребности и главные интересы общества на данном этапе исторического развития. Процесс отражения действительности индивидом возможен только в результате выработанных обществом форм и средств отражения, создания учений, теоретических принципов, усвоения духовной культуры прошлого, взаимодействия идеологических отношений людей. Сложнейший механизм общества можно познать в результате творческих усилий многих поколений людей. Общественное сознание - это сознание определенной исторической эпохи. Индивидуальное сознание возникает на базе общественного сознания, в главном и решающем определяется им. В общественном сознании закреплен исторический путь культуры человечества в различных областях общественных отношений людей. [27].

1.3 Индивидуальное и общественное правовое сознание как специфический способ регуляции социальных отношений. Развитие индивидуального правового сознания

Согласно В.И. Букрееву и И.Н. Римской, правовое сознание входит в систему общественного сознания и является одной из его форм. Оно представляет собой систему правовых взглядов, теорий, идей, представлений, убеждений, оценок, настроений, чувств, в которых выражается отношение индивидов, социальных групп, всего общества к существующему и желаемому праву, к правовым явлениям, к поведению людей в сфере права.

Будучи специфической формой сознания, правосознание имеет свой особый предмет отражения и объект воздействия. Предметом отражения правосознания авторы называют реальные общественные отношения, требующие правильного регулирования, само право, его функционирование, поступки людей в сфере права, а также правовые явления, возникающие в связи с действием правовых норм. Причем это отражение обладает той спецификой, что оно происходит на фоне сложившихся в обществе правовых реалий, на основе действующих юридических понятий о правах и обязанностях членов общества и так далее. Все они в совокупности подвергаются анализу и оценке. Следовательно, правосознание не только отражает юридическую действительность, поведение людей в сфере права, но и участвует в регулировании поведения, а также в определении тех отношений общественной жизни, которые объективно нуждаются в правовой регламентации.

По мнению В.И. Букреева и И.Н. Римской, правосознание предполагает:

· осмысление и ощущение права;

· оценку права;

· осознание необходимости создания развитой системы законодательства;

· осмысление потребности в изменении и дополнении действующих нормативных актов;

· восприятие процесса и результатов реализации права;

· соотнесение правовых ценностей с иными (моральными, политическими и так далее). [7]

Правовое сознание, будучи специфической формой именно сознания, выполняет аналогичные функции. Основные функции правосознания - это познавательная, оценочная и регулятивная. Все другие практически охватываются этими тремя функциями, например, информативная или прогностическая.

Познавательной функции соответствует определенная сумма юридических знаний (идей, категорий, взглядов, представлений), являющихся результатом интеллектуальной (мыслительной) деятельности, и выражающихся в понятии «правовая подготовка». Значения всегда вызывают у человека определенное отношение, то есть они оцениваются. [30]

Важной для рассматриваемой в работе темы является оценочная функция сознания по причине ее тесной связи с регулятивной функцией. Степень освоенности тех или иных норм в качестве средств регуляции деятельности индивида и, соответственно, эффективность регуляции на основе этих норм определяется отношением индивида к ним. Н.Л. Гранат описывает оценочную функцию правосознания как вызывающую к жизни определенное эмоциональное отношение личности к разным сторонам и явлениям правовой жизни на основе опыта и правовой практики.

Это эмоциональное отношение, по его мнению, выражается в определении значимости полученных знаний в конкретной ситуации или для будущего с точки зрения индивида, группы, общества. Ценным признается то, что служит объектом желания и целью деятельности, что подвергается выбору и предпочтению в ряду других явлений.

В содержание правосознания Н.Л. Гранат включает четыре вида оценочных отношений: к праву (его принципам, нормам, институтам); к правовому поведению окружающих и к объектам деятельности (преступности, преступлениям, преступникам или правонарушителям); к правоохранительным органам и их деятельности (прокуратуре, адвокатуре, суду, юстиции, органам внутренних дел); к своему правовому поведению (правовая самооценка). [13].

Роль оценочной функции правосознания в освоении правовой нормы как универсального регулятора поведения И.Б. Хаконова описывает через понятие правовой установки и, далее, - правовой ориентации. В результате практической реализации ценностного отношения с участием воли, выполняющей роль энергетического двигателя, возникает новое образование - интеллектуально-эмоционально-волевое, или правовая установка. В своей совокупности установки организуются в систему ценностных ориентаций, основанных на системе убеждений. Доминирующие установки определяют направленность личности, ее жизненную позицию и характеризуют содержательную сторону ценностных ориентаций. Соответственно, правовая ориентация - это совокупность правовых установок индивида или общности (группы, коллектива), непосредственно формирующих внутренний план, программу деятельности в юридически значимых ситуациях.

Под установкой понимается тенденция или предрасположенность личности определенным образом воспринимать и оценивать информацию, процессы, явления и готовность действовать в соответствии с этой оценкой. Регулятивная функция правосознания осуществляется посредством правовых установок и ценностно-правовых ориентаций, синтезирующих в себе все иные источники правовой активности. Результат этой регуляции - поведенческая реакция в виде правомерного или противоправного поведения. Это позволяет определить в целом роль правосознания как внутреннего, личностного механизма регулирования поведения (деятельности) людей в юридически значимых ситуациях. [30]

В.В. Лазарев замечает, что правовое сознание оказывает воздействие на поведение людей вместе с нормами права, наряду с ними, а иногда и вопреки им. Это зависит оттого, насколько существующая норма одобряется правосознанием, и насколько полно она регулирует общественные отношения.

С некоторой долей условности можно утверждать, что для большого числа людей нормативом поведения служит именно правосознание, поскольку они не знают конкретных нормативно-правовых предписаний, никогда не сталкивались с правовыми актами.

В.В. Лазарев описывает правосознание как сложную структуру мыслительных, эмоциональных, волевых процессов на уровне индивидов, социальных групп, общества в целом. Причем эти процессы могут, как восходить к теоретическим обобщениям, формировать правовые идеи общества, идеологию соответствующих социальных групп, так и находиться на уровне правовых чувств, эмоций и др. Это предопределяет возможность деления правосознания на различные виды. В зависимости от уровня, глубины знания права, его особенностей как регулятора общественных отношений правосознание можно классифицировать на обыденное (эмпирическое), научное (теоретическое) и профессиональное.

Обыденное правосознание, по В.В. Лазареву складывается под влиянием непосредственных жизненных обстоятельств, стихийно, на основе конкретных условий жизни человека, его жизненного опыта, повседневных факторов. Нередко оно носит характер довольно упрощенных, поверхностных суждений о праве и отражает непосредственно житейски-воспринимаемые конкретные правовые явления. Наибольшую роль в обыденном правосознании играют психологические элементы - чувства, эмоции, переживания.

Научное (теоретическое) правосознание, в отличие от обыденного, формируется на основе глубоких исследований социальной действительности, широких правовых обобщений. Оно представляет собой теоретическое осмысление права и правовых явлений. Именно научное правосознание является непосредственным источником правотворчества, служит совершенствованию юридической практики. Содержание научного правосознания составляют в основном правовая идеология, система теоретических правовых знаний.

Профессиональное правосознание представляет собой специализированное правосознание юристов. Для юриста умение научно мыслить о праве является его профессиональным отличием. Особенности профессионального правосознания проявляются в восприятии данной профессиональной группой ценностей права в комплексе, в умении анализировать правовую действительность на уровне теоретических обобщений, принимать правильные решения и грамотно осуществлять реализацию права, активно влиять на позитивное восприятие другими гражданами права, правового регулирования и так далее. [19]

1.4 Взаимосвязь права и морали. Соотношение морального и правового сознания

Вопрос о взаимосвязи права и нравственности в сфере регулирования общественных отношений рассматривается в русле философии права. Определяя предмет этики права, В.И. Букреев и И.Н. Римская описывают сферу, объединяющую мораль и право, следующим образом:

· онтология права,

· основные ценности,

· нормы,

· практика реализации этого содержания в различных правовых условиях или системах. [7]

Они же приводят мнение А.А. Гусейнова об особенностях морали:

а) мораль характеризует способность человека жить сообща и представляет форму отношений между людьми;

б) она не подчинена закону причинности и принципу полезности;

в) нравственный закон не допускает разведение субъекта и объекта действия (что означает неразрывность прокламации моральных принципов и следования им);

г) она - тяжелый груз, взваливаемый человеком на себя добровольно.

Указывая на сходство морали и права как феноменов культуры, авторы, упрощая, объясняют отличие так: моральный закон принимается в качестве нормы (и, следовательно - регулятора) поведения добровольно; закон юридический же, как форма выражения права обладает признаками принудительности, обязательности даже при условии неприятия его индивидом.

Рождению общественной системы нравственных ценностей предшествуют две ступени становления общественного сознания. На первой ступени, именуемой авторами ступенью культа, регуляция общественных взаимоотношений осуществляется на основе табу, ритуалов, обычаев. Вторая ступень знаменуется формированием естественных норм отношений, называемых нами нравственностью, формируются основные нравственные ценности, категории. На третьей ступени, ступени социума, нравственные ценности трансформируются в социальные категории (например, категорию долга), приближаясь в своем содержании к правовым нормам; при этом их нравственное начало постепенно отмирает. [7]

С.С. Алексеев обсуждает вопрос о становлении права через его общественное признание, основанное на морали. Несмотря на то, что правые средства в своем развитии освобождаются от иных средств регуляции отношений, моральные критерии остаются основой оценки права. Это связано с тем, что мораль выступает не только как регулятор, но и, одновременно, в качестве высоких духовных идеалов и ценностей. Суть парадокса, отмеченного С.С. Алексеевым, в том, что мораль, в немалой степени отторгаемая правом на уровне регуляции внешних отношений на основании своей внутренней логики, дает праву максимально высокую социальную оценку, высокую духовную значимость. Обоснование этому положению автор находит в анализе категории, выражающей моральную оценку права - правового долга в том роде, в котором ее разрабатывал И. Кант. [3] Рассматривая взгляды Иммануила Канта на долженствование права, С.С. Алексеев отмечает, что в работах философа речь идет не о праве вообще, а о праве человека - той безусловной свободе, которая присуща человеку как разумному существу, как личности. Естественным разумным ограничителем этой свободы является свобода другого; человек вправе (и в праве) выстраивать свою активность таким образом, чтобы его свобода не стала препятствием для другого. Это - безусловный долг любого человека - долг, реализуя свое право, охранять право другого. [2] Это - яркая точка пересечения, или даже совпадения сфер применения права и морали. При этом глубокий смысл для автора имеет тот факт, что такое понимание и применение понятия «правовой долг» возможно лишь в гражданском обществе, где право становится целью общественной жизни, вводя в ее (общественной жизни) центр человека, его достоинство, высший статус и неотъемлемые права: «мораль, выраженная в правовом долге, в безусловном и категорическом уважении права людей, есть мораль гражданского общества - высшая мораль, мораль-максима» [1].

Е.Н. Трубецкой, описывая теоретические построения И. Канта, разграничивает его взгляды на мораль и право следующим образом. Право рассматривает человеческие действия безотносительно мотивов, вызвавших эти действия. Нравственность, в свою очередь, смотрит на человеческие отношения с внутренней стороны. Право требует законности поступков; нравственность требует, чтобы законопослушное поведение обуславливалось соблюдением нравственного закона, а не являлось способом достижения корыстных целей. То есть, право требует только того, чтобы деятельность человека совмещалась со свободой других лиц. Отсюда вытекает кантовское определение права: право есть совокупность всех условий, при которых произвол каждого лица может быть совмещен с произволом других лиц в общих рамках закона. В свою очередь, такой произвол (в позитивном понимании термина) в кантовской нравственной системе детерминирован моральными установками каждого человека, выстраивающего свою деятельность в соответствии с категорическим императивом. Великий философ признавал, что это - пока недостижимый идеал развития общественного нравственного сознания; нравственно-правовая система Канта носит характер идеальной модели гражданского общества.

Взгляды самого Е.Н. Трубецкого относительно сущности права схожи со взглядами И. Канта. Содержанием права он называет исключительно внешнюю свободу человека, правила и нормы, которые ее ограничивают или предоставляют, безотносительно того, нравственны они или нет. Область нравственного, тем временем определена несколько конкретнее: Е.Н. Трубецкой включает в нее вообще все нормы и правила, предписывающие осуществлять добро, независимо от того, имеют ли эти предписания правовое значение, или касаются только внутренней сферы действий человека. С одной стороны, нравственные предписания включают в себя часть права; с другой стороны, правовые нормы содержат в себе некоторое нравственное начало. Одновременно, существует множество таких нравственных требований, которые не имеют правового значения, равно как и существует большое количество таких правовых норм, которые не имеют прямого нравственного содержания, или даже безнравственны напрямую. Взаимоотношения нравственности и права Е.Н. Трубецкой сравнивает с двумя пересекающимися окружностями, в сфере пересечения которых предписания морали и права совпадают, а в двух отделенных друг от друга областях частично не сходятся друг с другом, или даже прямо друг другу противоречат. [27]

В.С. Соловьев отмечает наличие коренной внутренней связи между правом и нравственностью, зафиксированное во многих языках мира. Семантическая связь между понятиями обязанности и права очевидна. Автор в качестве аргумента приводит следующие пары примеров: «Я обязан по мере сил помогать своим ближним - то есть, ближние и целое общество имеют право на мою помощь и службу; я сознаю свою обязанность воздерживаться от всего постыдного - то есть, признаю за человеческим достоинством право на мое уважение; наконец, я обязан согласовывать свою волю с тем, что считаю безусловно высшим - или, другими словами, это безусловно высшее имеет право на религиозное отношение с моей стороны». Другим весомым аргументом является выражение многих нравственных и правовых понятий одинаковыми или производными от одного корня словами. Сама традиция употребления выражений «нравственное право», «моральное право» упраздняет мысль о коренной противоположности права и морали. Взаимоотношения этих сфер регулирования общественных отношений В.С. Соловьев описывает так: 1) право (то, что требуется юридическим законом) есть низший предел или некоторый минимум нравственности, для всех обязательный. 2) Несмотря на то, что нравственные требования не предписывают заранее определенных внешних действий, а юридический закон имеет своим предметом реально определенные внешние действия, противоречия между сферами их приложения не возникает. Нравственность не только не исключает внешних поступков, но выражается в них естественным образом, хотя ими и не исчерпывается. Юридическое же предписание ли запрещение определенных действий предполагает одобрение или осуждение соответствующих внутренних состояний. Дополняя определение права как известного минимума нравственности, автор описывает его как требование непременной реализации этого наименьшего нравственного содержания. Предельной целью права для В.С. Соловьева является обеспеченное осуществление в действительности определенного минимального добра, или же действительное устранение известной доли зла. Подытоживая, В.С. Соловьев дает следующее определение права в его отношении к нравственности: «право есть принудительное требование реализации определенного минимального добра, или такого порядка, который не допускает известных крайних проявлений зла». [26]

В диссертационном исследовании А.А. Гирько о влиянии менталитета на правовое сознание граждан России высказывается мысль о различении в российской цивилизации закона, как государственного внешнего регулятора общественных отношений, и права, как внутреннего духовно-правового регулятора. Цитируя Т.Б. Сазонову и, опосредовано, И.А. Ильина [25], А.А. Гирько характеризует это качество российского правосознания как этикоцентризм правового сознания, то есть восприятие права с помощью более высоких нравственных ценностей. Для российского сознания право имеет духовно-нравственную ценность, а не собственно юридическую. Описывая взгляды видных ученых в области философии права (включая уже упомянутых С.С. Алексеева, Е.Н. Трубецкого, В.С. Соловьева), автор отмечает, что для отечественной культурной традиции характерно понимание зависимости права не от каких-либо материальных начал, а от высших духовных ценностей, нашедших свое отражение в русской культуре. [12]

Такой способ соотнесения морали и права в купе изложенными ранее позициями относительно взаимоотношений правового и нравственного способа регулирования поведения дает основания предполагать, что в общественном сознании категории моральной и правовой норм поведения неразрывно связаны, а освоение этих типов норм находится в неразрывной связи друг с другом. То обстоятельство, что моральные нормы, будучи введены в жизнь человека семьей, в сознании ребенка первичны относительно по отношению к правовым нормам, а также сходный характер функционирования и тесная содержательная связь нравственных и правовых норм позволяют предположить, что освоение правовых норм в онтогенезе происходит с опорой на уже освоенные моральные нормы.

И.С. Кон называет проблему усвоения социальных норм одной из узловых проблем изучения нормативной регуляции поведения людей. В процессе усвоения механизмы социального контроля превращаются во внутренние императивы индивидуального сознания. Одним из аспектов этой проблемы является вопрос о природе и степени эффективности сознательной саморегуляции индивидуального поведения, основанной, в отличие от регуляции ситуативно-приспособительного поведения, на усвоенных и выработанных личностью моральных принципах.

В культурно-историческом плане речь идет об эволюции форм социального контроля: насколько обобщенными являются те нормы, соблюдения которых требует от своих членов общество, насколько велика самостоятельность индивида в принятии соответствующих решений, является ли он активным субъектом или только исполнителем и какое значение придает данная культура внутренней, мотивационной стороне поведения.

В индивидуально-психологическом плане речь идет формировании внутренних моральных «инстанций» личности, а именно: какова степень общности, осознанности и интериоризированности тех норм и принципов, которым индивид подчиняет или с которыми соотносит свое поведение на разных этапах своего развития.

В философской и психологической литературе общепринято выделять три главных уровня развития морального сознания личности: 1) доморальный уровень, когда ребенок руководствуется своими эгоистическими побуждениями, 2) уровень конвенциональной морали, для которого характерна ориентация на заданные извне нормы и требования, и, наконец, 3) уровень автономной морали, то есть ориентации на интернализованную внутреннюю систему принципов.

В целом эти уровни морального сознания совпадают с культурологической типологией регулятивных механизмов: на «доморальном» уровне послушание обеспечивается страхом возможного наказания, ожиданием и желанием поощрения, на уровне «конвенциональной морали» - потребностью в одобрении со стороны значимых других и стыдом перед их осуждением, «автономная мораль» обеспечивается совестью и чувством вины. Общая линия интернализации моральных норм довольно подробно прослежена в психологической литературе. Однако соотношение поведенческих, эмотивных и когнитивных аспектов и индикаторов этого процесса, равно как и «заземление» стадий морального развития на определенный хронологический возраст, представляется проблематичным. [16]

Культурно обоснованным является предположение о тесной связи морального и нравственного развития личности и процессов воспитания и обучения. Е.Е. Витрук условно разделяет этот процесс на два два взаимосвязанных и взаимообусловленных этапа: этап нравственного воспитания и этап самовоспитания. Этап нравственного воспитания состоит из нескольких уровней, основные из которых: этический, уровень вежливости, воспитанности и собственно нравственный уровень.

Первый уровень нравственного воспитания - это в основном воздействие взрослых на ребенка и взаимодействие с ним. Нравственное развитие личности начинается с освоения этического уровня как самого простого для понимания и усвоения элементарных правил поведения. Этический уровень условно можно разделить на теоретический: знаю, как необходимо вести себя; и исполнительский: делаю так, как принято. Надо отметить, что на первоначальном уровне нравственного развития этикет хотя и является основой, фундаментом, началом этого развития, однако имеет чисто внешнюю, часто оторванную от своего нравственного содержания форму.

Освоение этого уровня начинается, согласно Е.Е. Витрук, с информации, знаний теоретических основ (правил) этического поведения, то есть необходимо знать, как нужно себя вести. Этот уровень нравственного воспитания можно назвать этическим просвещением. Освоение данного уровня, с точки зрения теории вопроса, является достаточно простым и доступно «...любому сколько-нибудь умственно развитому ребенку (любому человеку)» [9].

Результатом этического просвещения является реальное поведение человека в соответствии с этическими правилами, нормами и законами. Большое значение в качественном освоении этического уровня имеет реакция человека на свое собственное действие и поведение. Если реакция вызывает положительные чувства, то эти чувства способны «регулировать» интеллектуальную сферу человека, то есть определять, «что такое хорошо, что такое плохо» в реальной жизни человека.

Следующий уровень - уровень вежливости. Согласно Е.Е. Витрук, в содержательном плане он мало, чем отличается от этического уровня, а в обыденном сознании они практически идентичны, но качественное отличие наблюдается. Внешне все те же нормы и правила, но это уже не формальное следование им, а качественно новое, личностное, субъективное, индивидуальное отношение (они приняты, поняты, переработаны и соответственно этому действуют), это новое внутреннее состояние человека к другому. Вежливость, являясь качественно новым в сравнении с этическим уровнем, становится началом и фундаментом для успешного освоения уровня воспитанности.

Основная задача уровня воспитанности - превратить (перевести) количественный набор правил и норм поведения в качественное преобразование личности. Переход вежливости, учтивости в воспитанность - есть переход количества в качество.

Е.Е. Витрук так описывает уровень воспитанности: на этом уровне человек уже не думает, где, когда, с кем, в какой мере использовать нормы и правила, этические нормы и правила вошли «в кровь и плоть» человека, а потому он всюду и везде, всегда и со всеми вежлив и воспитан, то есть ведет себя подобающим образом в любой ситуации.

Такой уровень развития личности является предпосылкой, условием нравственного поведения личности: соответствие нравственных знаний и нравственного поведения свидетельствует о высоком нравственном развитии личности.

Личность с высоким уровнем нравственного сознания способна регулировать, корректировать естественные влечения, придавать им человеческий характер; при наличии нравственного сознания бессознательное находится под контролем сознательного, безответственность контролируется ответственностью.

Наконец, нравственный уровень развития, по Е.Е. Витрук, характеризуется нравственной зрелостью личности, и, достигнув данного уровня нравственного развития, личность способна:

1. Нести ответственность за свои поступки, действия, мысли, слова и, что очень важно, понимать, предвидеть, представлять их последствия.

2. Знать, осознавать и следовать золотому правилу нравственности: «Поступай с другими так, как ты хотел, чтобы поступали с тобой», «Не делай другому того, что ты не хотел, чтобы делали тебе», «Относись к другим так, как желаешь, чтобы другие относились к тебе» и так далее.

3. Устоять от многочисленных и разнообразных соблазнов и искушений, а на более высоком уровне и противостоять им. На этом уровне формируется и закрепляется нравственная устойчивость личности, которая более всего проявляется в воздержанности. [9]

С.И. Гессен, определяя развитие внутренней свободы как самозаконности, то есть способности определять границы собственного действия в соответствии с внутренними представлениями о должном, правильном и уместном, как цель нравственного образования, выстраивал ступени нравственного образования в следующем порядке: аномия - гетерономия - автономия.

На ступени аномии существование человека определяется как произвольное, характеризующееся отсутствием сознания норм. Оно подчиняется лишь природным законом жизнедеятельности организма, оно естественно и непосредственно. Нормы поведения как таковые еще не являются средствами регуляции действий; поведение подчиняется лишь тем правилам, которые диктует природа, объективное окружение и собственный организм, - потому ребенок так часто выражает свое возмущение попытками ограничить его жизнедеятельность со стороны старших.

На ступени гетерономии, когда другие индивиды уже находят непосредственное отражение в сознании человеческого существа, ребенок принимает долженствование, долженствующий характер общих норм действования. Эта ступень потому названа гетерономной, что эти общие нормы поведения прилагаются ко всем без исключения индивидам, и эта неизбирательность действия норм явлена ребенку. Однако правила поведения до сих пор имеют силу принуждения, обеспечиваемому беспрекословным авторитетом старших - авторитетных потому, что они обладают способами и ресурсами для разворачивания такой деятельности, какая ребенку еще недоступна.

Наконец, ступень автономии предполагает внутренность этих правил и принятие их в первую очередь как внутренних норм поведения в силу осознания причин появления этих норм в человеческом обществе, способов реализации этих норм, появления внутренней оценки этих норм, а осознания возможности личного нормотворчества - установления для себя таких норм действования, которые, будучи приложены к деятельности, позволяют добиваться лучшего, общественно более полезного ее результата. Так моральные и правовые нормы из внешнего, принуждающего правила становятся правилом внутренним и оттого универсальным. [11]

В психологической науке изучение соотношения морального сознания и морального действия постоянно приводило к противоречивым результатам: во многих случаях оказывалось, что не только дети, но и взрослые, хорошо знающие нормы нравственности и уверенные в необходимости их соблюдать, попадая в нетривиальные обстоятельства, ведут себя не в соответствии с этими нормами и оправдывают аморальное поведение других людей. В то же время действия субъектов, воспринимавшиеся окружающими как нравственные, при ближайшем рассмотрении оказывались лишенными морального содержания. [6]

Значительный вклад в решение данной проблемы внес Лоуренс Колберг. Его теорию морального развития И.С. Кон называет самой детальной и методически разработанной [17] Развивая высказанную Ж. Пиаже и поддержанную Л.С. Выготским идею о том, что развитие морального сознания ребенка идет параллельно его умственному развитию, Колберг доказывает, что в своем сформировавшемся виде система нравственных "операций" обладает такими же свойствами обратимости и уравновешенности, которые свойственны логико-математическим и физическим суждениям (или операциям). Обратимость моральных "операций" достигается в результате развития у субъекта способности становиться на точку зрения других участников морального конфликта. Поэтому в психологическом плане справедливость определяется Колбергом в виде структуры межличностных интеракций. По словам Колберга, его концепция требует, чтобы человек систематически принимал позицию каждого другого до тех пор пока решение не возникнет как полностью справедливо сбалансированное. [34] Анализируя рассуждения, обоснования, мотивацию высказываемых респондентами, принявшими участие в его исследовании, умозаключений, Колберг приходит к выводу, что они представляют собой не отдельные ответы на поставленные в дилеммах вопросы, а целостную базальную психологическую организацию. В ее составе одни "операции" уже находятся в согласовании друг с другом, другие рассогласованы. Чем выше стадия развития, тем более согласованной становится моральная система личности.

Уровень I. Доконвенциональная мораль.

Стадия 1. Дети считают моральные нормы неизменными установлениями или правилами, созданными авторитетами. Предписаниям нужно подчиняться, так как неповиновение влечет за собой наказание, а за соблюдением правил следуют одобрение, похвала.

Стадия. 2. Дети ориентируются на реальные последствия поступков, независимо от того, намеренно или ненамеренно совершено действие. За неумышленно нанесенный большой ущерб должно следовать наказание. Сам малыш при этом переживает сильное чувство вины.

Согласно когнитивному подходу, на этих двух доконвенциональных стадиях еще не сформировалась обратимость моральных "операций". Дети не могут принять на себя роль другого, встать на его точку зрения. Реципрокность здесь выступает в форме взаимного обмена одобрениями или упреками.

Уровень II. Конвенциональная мораль.

Стадия 3. Индивиды ориентируются на поддержание хороших межличностных отношений. Они учитывают мотивы своих поступков. Неумышленные поступки или действия, совершенные из добрых побуждений, но вызвавшие дурные последствия, не осуждаются. Однако, на этой стадии еще не выработалось отношение к целостной общественной системе и к ее нормам, касающимся всех сфер социальной жизни человека.