Затянутый в водоворот собственного труда, Платонов писатель оказывается вне политики, социума, идеологий и рождает прообразы - первоначала, диктуемые ему голым языком, обнаруживая открытость и физическую обнаженность героев, пронизанных непрерывными постулатами быта - любовью, силой духа и физическими усилиями, смертью. Большинство художественных текстов Платонова описывает происходящие действия в открытом пространстве, а «Чевенгур» - путешествие с открытым сердцем. Язык персонажей романа походит на шум ветра, воды и падения камней, лепет. Непонятный зародыш смысла жизни в их телах так и остается незавершенным, и единственная возможная их участь это принадлежность их тел могиле, от которой веет холодным непрерывным веянием. «Платонов - удивительно однообразный писатель. «Однообразный» в прямом смысле слова: он настойчиво воспроизводит один и тот же набор исходных образов-мотивов... в мире Платонова удивляет отсутствие смеха, в «Чевенгуре» почти тотальное». Карасев Л. Движение по склону (пустота и вещество в мире А. Платонова) // "Страна философов" А. Платонова: проблемы творчества. Вып.2.М.1995. - с.17 Образы - тела в действующих сюжетах «Котлована» и «Чевенгура» не только носители «дремлющего зрения», но и обладатели «осязания» неизбывной могилы, которую эти тела призваны сами устроить. Там же. - с.22 Дефицит видения, света, тотальная слепота, тьма, мгла достаточно четко, но неожиданно поясняют значительную роль запахов, причем как правило одинаковых, с удивительным постоянством встречаются в описаниях Платонова.

Отсутствие всех напрасно погибших, мертвых, без которых нет вечного роста и движения сил природы, нет единого потока жизни, нет величайшего метаболизма тел, благодаря которому тела способны быть в невидимом и видимом, приводит к господству отрицательной силы невидимого - притяжению смертью всех живых тел, опустошение человеческих пространств». Подорога В. А. Евнух души: Позиция чтения и мир Платонова // Вопросы философии. 1989. № 3. - с. 66 «Выхваченное» будущее (послесмертие) полностью зомбирует настоящее, тела-образы которого восстанавливают покинутый, но не забытый храм смерти. Беспрерывное движение вспять оборачивается хаосом градостроения (движущиеся сады, дома в Чевенгуре).

Не существует доступных источников, которые бы оригинально толковали название города, однако существует анаграмма, Ругневич, что означает обреченность на неизбывный конфликт. «В минуты сознания Дванов лежал пустой и засохший, он чувствовал только свою кожу и прижимал себя к постели, ему казалось, что он может полететь, как летят сухие трупики пауков». Инверсивное письмо как бы показывает нам обратное двидение времени: тела подвержены эксгумации («сухие трупы») и обязаны попробовать погибнуть второй раз. «Некрофилию Платонова следует понимать как своего рода попытку выработать новое понимание человеческого времени: лишь благодаря любовному чувству к мертвому мы можем сближаться с мертвым, забытым временем, с тем временем, которого нам недостает, ибо оно ушло от нас в мертвых телах близких; одухотворять, втягивать его в настоящее и самим изменяться, помогать мертвому сблизиться с живым».

Уста всех героев произведений Платонова охвачены общей стилистикой, общим коллективным голосом, как будто кто-то один шевелит их языки в одном ритме, как будто их губы открываются в одном темпе. Локализация источника этого «радиовещания», как это ни странно и не парадоксально, находит свой исток от проблемы наблюдения над образами в текстовом пространстве произведений и нахождения объединяющего их состояния. Платонов ярко выделяет близость смерти и воспринимает ее как освобождение от бренной тяжести нелепой жизни персонажей: «дети сами заранее умерли», «отмучался, родимый», «Бобыль умер без испуга», «рыбак тосковал о смерти».

«Отвратительна бывает жестокость диких врагов, но страшно нападение трупов. Однако трупы на свете долго не живут, но истинный человек может существовать даже в окружении трупов». Платонов А. Чевенгур. М., 1991. - с. 102 Огромное скопление больных, напряженных до предела тел, увечных, превратившихся в прах, разлагающихся как муравейник населяет «Котлован» и «Чевенгур». «Действующие тела» произведений не персонифицированны и безлики, у них нет имен, они практически никогда не имеют индивидуальных черт, либо о них сказано поверхностно: подчас внешность представлена только возрастом.

Уродливое и убогое, как категория безобразного у писателя не является предметом разоблачения, а значит ни о какой социальной роли и функциях произведений нельзя вести речь. Разрушенные наполовину тела не в состоянии поддерживать нарождающуюся, молодую жизнь. Погибель детей - это финальные сцены повести и пьесы, ключевой такая сцена является и в «Чевенгуре». Ужасающе и гнетуще действуют на сознание читателя фразы автора «маленький Дванов прилег к телу мертвого отца» Там же. - с. 196, «Саша любит могилы и без крестов» Там же. - с. 209, «скоро Саша умрет к отцу» Там же. - с. 209, «Саша прокрался к могиле отца и спит там» Там же. - с. 218. Однако жизнь не может существовать только в идее, она обязана постоянно реализовываться в живом человеке. Обладая онтологическим статусом, жизнь, тем не менее, не может вести свое существование только в качестве идеи. Она должна постоянно реализовываться в живом, в первую очередь в человеке. Герой романа «Чевенгур» Александр Дванов представляет «внутри своего тела пустоту, куда непрестанно, ежедневно входит, а потом выходит жизнь, не задерживаясь. Однако, соединяясь с человеком, жизнь не сливается с ним». Дмитровская М. Переживание жизни: //О некоторых особенностях языка А.Платонова. - М.,1990. - с.110

Описания окружающей природы и обстановки вокруг персонажей в романе емки, лаконичны и наполнены чувством тревоги и тоски. Некому созерцать пейзажи, даже Александр Дванов убежден, что «природа все-таки деловое событие». Тем не менее, изображения пространства и природы в «Чевенгуре» часто встречаются то в виде «пейзажей-обзоров», то как авторские ремарки, комментирующие ход событий или душевное состояние персонажей, то как образы-символы «вечной жизни», не запачканной существованием людей. Интересное название пришедших в Чевенгур странников «прочими» отсылает читателя к Евангелию, чему уделила в своих трудах внимание М. Любушкина. Любушкина М. Библия в романе «Чевенгур» // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 6. М., 2005. - с. 257-258 Подчас автор несколькими фразами дает общее понятие читателю о трагизме существующего состояния мира в сложную для народа эпоху: «Коний жир горел в черепушке языками ада из уездных картин; по улице шли люди в брошенные места окрестностей. Гражданская война лежала там осколками народного достояния - мертвыми лошадьми, повозками, зипунами бандитов и подушками». Платонов А. Чевенгур. М., 1991. - с. 22 По мнению В.Вьюгина «Текст «Чевенгура» в результате выходит за собственные пределы. Слово в нем значит больше, чем им, казалось бы, сказано». Вьюгин В. «Чевенгур» и «Котлован»: Становление стиля Платонова в свете текстологии // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 4. Юбилейный. М., 2000. - с. 609

Коммунизм в «Чевенгуре» был обречен на гибель, поскольку в основе его зиждились одни лишь выдуманные абстракции, напрочь оторванные от реальности. Пафосная критика Платонова проявилась в стремлении задать комические черты активистам Чевенгура, живущим по прямо понятым лозунгам. Подчас позиция Платонова находит свое отражение в речи его героев. Большинство персонажей, в том числе и активный борец за социализм Копенкин, "за которого все однажды решила Роза Люксембург", начинают активно сомневаться в верно выбранном пути и правильности жизни. После смерти ребенка Копенкин напрочь усомнился к своей вере в коммунизм: "Какой же это коммунизм?.. От него ребенок ни разу не мог вздохнуть, при нем человек явился и умер. Тут зараза, а не коммунизм". Итак, тема Чевенгура в романе Платонова тесным образом увязана с мотивом смерти и жизни, одним из наиважнейших в литературном творчестве прозаика. Чевенгур становится символом мертвой жизни, черпающий свои истоки в примитивном усвоении необразованным народом философии социализма.

Зaключeниe

Тема жизни, смерти и бессмертия вo вce вpeмeнa пpивлeкaли внимaниe философов и пиcaтeлeй. Тeмa жизни, смерти и бессмертия шиpoкo пpeдcтaвлeнa в фoльклope и литepaтуpe paзныx вpeмeн и нapoдoв. И наряду с описанием эпохи в произведениях появляются темы вечные, существующие вне времени. Часто и авторы таких произведений объявляются «вне времени» настоящего, но обретают бессмертие в будущем. К таким «почти юродивым», после смерти обреченным на славу святых, сейчас относят А.П. Платонова.

Повесть «Котлован» и роман «Чевенгур» привлечены мной к анализу по раскрытию темы жизни, смерти и бессмертия как центральные произведения в творчестве Андрея Платонова.

Таким образом, тело живого человека у Платонова - это наблюдательный пункт за смертью. Тела или прах умерших - временно живые свидетели непосредственного будущего. Ни к чему лукавить, как только язык принимает форму оплота свободы, то в нем же обнаруживается необходимость для смерти. Погибнуть свободным в этом смысле, значит определить смерть, сделать ее своей, а не только исчезнуть, это значит прежде распознать смерть, познакомиться с ней и не потерять при этом дар речи, говорить с ней на одном языке. Пока мы медленно беседуем со смертью, живем, готовимся к смерти, завоевываем право быть мертвыми. Умереть свободным означает узнать, что наше тело есть определенная граница преодоления. Означает это лишь одно, что предавая свое тело смерти, Платонов считал, что ее, смерти, не существует.

В течение всего творчества Платонов старался подвести материальную почву под духовные понятия, обладающие на его взгляд спасительной ценностью, свой язык и художественную форму произведений он использовал, чтобы проповедовать базовые, основополагающие истины, с древности сопровождающие человечество на нелегком жизненном пути.

Несмотря на то, что анализ жизненной ситуации автором был в духе современности, был логичен и не лишен разумности, это оценили не все. Некоторые узрели в его произведениях мистическую составляющую, иные осуждали его в примитивизме представлений о жизни, смерти, подвиге и смысле жизни.

Лебедев заявлял, что персонажи Платонова: «отрицают смерть не в том смысле, что они, как и все люди, не хотят смерти и, понимая ее разумом, не принимают, не верят в нее чувством. И не в том высоком смысле, что дело жизни, за которое умирает человек, преодолевает и самую смерть, делает ее оправданной в своей необходимости, хоть и трагической, неизбежностью. Нет. Герои А. Платонова отрицают смерть буквально».

Платонов через свои произведения показывает нам силу и величие человеческих чувств, значимость жизни отдельно взятого человека, учит жить, а не существовать, учит быть человеком с большой буквы. Необходимо всегда оставаться, прежде всего, человеком, а не “машиной”, следовать принципам гуманности и преданности тому, чему мы обязаны всем тем, что имеем. Нeдooцeнeнный cвoими coвpeмeнникaми, Платонов искренне вepил и paccчитывaл нa пoнимaниe и любoвь пoтoмкoв, кoтopыe будут жить в инoм, пpocвeтлeннoм, преображенном миpe.

Спиcoк иcпoльзoвaннoй литepaтуpы:

1. Платонов Андрей. Избранные произведения. В двух томах. М.: Художественная литература, 1978.

2. Платонов А. Чевенгур. М., 1991

3. Гумилевский Л. Судьба и жизнь / Андрей Платонов: Воспоминания современников. М., 1994

4. Семенова С. "В усилии к будущему времени..." Философия Андрея Платонова // Семенова С. Преодоление трагедии: "Вечные вопросы" в литературе. - М., 1989.

5. Елфимова Н.М. Русский космизм о природе жизни и смерти (Н. Федоров, К. Циолковский, А. Платонов). - М., 2005

6. Кондаков Н.И. Логический словарь-справочник. М., 1976.

7. Замятин Е.И. Избр. произв.: В 2 т. М., 1990.

8. Бродский И. Послесловие к «Котловану» А. Платонова // Бродский И. Сочинения. Том 4.- СПб.: Издательство «Пушкинский фонд», 1995

9. Гейне Г. Собр. соч.: В 10-ти томах, Т. 7. М., 1958.

10. Подорога В.А. Евнух души: Позиция чтения и мир Платонова // Вопросы философии. №3. 1989.

11. Баршт К.А. Поэтика прозы Андрея Платонова - 2-е изд., доп. - СПб.: Филол. фак. С.-Петерб. гос. ун-та, 2005.

12. Флоренский П. Имена. [Б. м.] 1993.

13. Булыгин А.К., Гущин А.Г. Плач об умершем боге. Повесть-притча Андрея Платонова «Котлован».- Санкт- Петербург, 1997.

14. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни, М.: Товарищество типографии А.И. Мамонтова, 1914.

15. Харитонов А.А. Способы выражения авторской позиции в повести Андрея Платонова "Котлован": Дис. ... канд. филол. наук: 10.01.03 СПб., 1993.

16. Толстая-Сегал Е.Д. Идеологические контексты Платонова // Russian Literature, Amsterdam, 1981.

17. Левин Ю.И. Избранные труды: Поэтика. Семиотика. - М., 1998.

18. Ершов Л.Ф. История русской советской литературы. М., 1982.

19. Павловский А. Яма: О художественно-философской концепции повести Андрея Платонова «Котлован» // Вопросы литературы. №1. 1991.

20. Карасев Л. Движение по склону (пустота и вещество в мире А. Платонова) // "Страна философов" А. Платонова: проблемы творчества. Вып.2.М.1995.

21. Дмитровская М. Переживание жизни: //О некоторых особенностях языка А.Платонова. - М.,1990.

22. Любушкина М. Библия в романе «Чевенгур» // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 6. М., 2005.

23. «...Живя главной жизнью» // Волга. 1975. № 9.

24. Вьюгин В. «Чевенгур» и «Котлован»: Становление стиля Платонова в свете текстологии // «Страна философов» Андрея Платонова: Проблемы творчества. Вып. 4. Юбилейный. М., 2000.

25. Шошин В.А. Из писем к Андрею Платонову (по материалам Рукописного отдела Пушкинского Дома // Творчество Андрея Платонова. Исследования и материалы. Библиография. СПб., 1995.

Размещено на Allbest.ru