Опосредованная характеристика героя представляет именно этот тончайший литературный пласт. Понимание данного термина, а в особенности определение «опосредованный» толкуется как «существование или получение чего-либо посредством (с помощью) другого - опосредующего».56 То есть, принимая во внимание изучаемый нами образ героя-иностранца и перенося это определение в рамки нужной нам темы исследования, можно прийти к выводу, что в таких характеристиках чужеземец предстает перед нами лишь иллюзорно, в формах его мысленного проявления другими. Будь то отношение к иностранцам русского человека, или подражательные манеры соотечественников на чужеземный лад - все проявляет в себе образ такого героя, совершенно не упоминая его прямо. Следовательно, в рассматриваемых нами в дальнейшем произведениях писателей XIX века, мы обратимся именно к этим завуалированным деталям их творчества, через которые и были переданы образы иностранцев.

Русская литература XIX века стала одним из ярчайших периодов в творчестве авторов, подарившим миру бессмертные фигуры классиков, чей литературный гений стал всенародным достоянием и в то же время памятником мастерства отечественной поэтической и прозаической лиры. И, конечно же, было бы невозможным представить анализ этого столетия без обращения к А.С. Пушкину, виртуозность и талант которого не нашли достойных соперников и по сей день.

Происходивший из дворянской помещичьей семьи, А.С. Пушкин провел свои детские годы под чутким началом няни Арины Родионовны и бабушки Марии Алексеевны, обучаясь грамоте, истории и знакомясь с широтой русского народного эпоса. Перейдя по уже сложившейся в светском обществе того времени традиции в руки иностранцев-гувернеров, юный Александр столкнулся на собственном опыте с хаотичным, весьма неструктурным обучением, которое в дальнейшем отражали многие творцы XIX века на страницах своих произведений. Французский же язык, являвшийся, по сути, отличительной чертой человека высшего света в эпоху классика, давался юному А.С. Пушкину легко, и как отмечает А.М. Скабичевский, будущий гений русской литературы изъяснялся на нем словно на родном.57 Конечно, о становлении А.С. Пушкина можно рассуждать бесконечно, вспоминая и его лицейские годы, и первые пробы пера, и время службы. Однако, говоря об интересующих нас тенденциях в развитии образа героя-иностранца, перейдем к анализу его творчества, лишь мимолетно обращая внимание на биографические факты жизни классика, если те будут должным подспорьем в понимании мыслей и идей автора. Запомним лишь описанные выше детали детских лет А.С. Пушкина, ведь именно они уже в реалиях жизни выступают опосредованными характеристиками иностранцев пушкинских времен.

Для дальнейшего анализа образа героя-иностранца в творчестве классика, рассмотрим ниже роман в стихах «Евгений Онегин». Как писал В.Г. Белинский, именно «Евгений Онегин» стал отражением Пушкина, передавая всю полноту его личностного и художественного начал. Не умолял критик и его общенационального исторического значения для нас, говоря о поэме как о первом опыте пробуждения общественного самосознания. Изобразив в строках своего творения, казалось бы, обыденный быт современников, А.С. Пушкину удалось создать поистине исторический труд, не дополнив его при этом и единым историческим лицом как персонажем. Более того, как отмечает В.Г. Белинский, именно роман в стихах стал национальной поэмой своего времени. Пусть и герои его во фраках и корсетах, пусть эпиграф и речь пестрит французскими экзотизмами, однако именно отношение ко всему зарубежному, всему чуждому, на которое и будем опираться мы при анализе героев в дальнейшем, отражает истинное русское начало. Вот та опосредованная характеристика, которая, не меняя номинации, повествует о столь разном.58

Переходя от обширных рассуждений к конкретным персонажам, обратимся к главному герою поэмы, к Евгению Онегину. Будучи представителем того «самого европеизированного сословия»59 современной А.С. Пушкину России, Евгений был выходцем из особого социального класса, который чаще всего подвергался нападкам ярых Славянофилов за его любовь к подражательству Западу. Так читатель, начиная свое знакомство с юношей, в описании героя буквально с первых строф встречает множество иностранных калек, так глубоко осевших в основы светского общества тех времен. Юный Евгений провел свое детство с небезызвестными нам уже нянями, французами-гувернерами, в окружении пышности балов, которые давал его дядя. Освоив в совершенстве французский язык, «…остриженный по последней моде <…> как денди лондонский одет…»60, Евгений ведет привычный для каждого представителя высшего образованного света весьма праздный образ жизни. Бесконечность балов, вереница обедов, посещение театров и оперетт - все калейдоскопом событий сливается в буднях юного героя, представляя собой бушующую смесь всевозможных европейских заимствований. Даже блюда, украшающие изобилующий стол на одном из таких вечеров, как замечает нам А.С. Пушкин, были лучшими созданиями французской кухни, шедеврами кулинарии, а неподражаемые продукты французского Прованса дополняли его, соседствуя с экзотичным ананасом. Однако не только в свете был наш Евгений столь чуток к иностранным манерам, не только внешние его проявления, отражали моду тех времен. Внутреннее убранство его личного кабинета пестрило бесконечными английскими украшениями, будто представляя собой все возможности легкой промышленности королевства. Дополненные французскими безделушками, как пишет классик, они были в основном бесполезным украшательством, данью современной Онегину моде, а не жизненной, практической потребностью его быта.

«Янтарь на трубках Цареграда, Фарфор и бронза на столе,

И, чувств изнеженных отрада, Духи в граненом хрустале; Гребенки, пилочки стальные, Прямые ножницы, кривые

И щетки тридцати родов

И для ногтей и для зубов».

Безусловно, невозможным было бы оставить без внимания костюм главного героя романа в стихах. Очень интересно представляет нам А.С. Пушкин его описание, приходя к выводу о том, что предметы туалета Евгения настолько чужды традиционной Руси, что даже нет им должных номинаций в составе русского языка, и лишь опираясь на помощь заимствований, сможем мы рассказать о предметах одежды Онегина.62

Едва соприкоснувшись с поэмой, мы встретим в ее строках десятки примеров того, как подражателен был образ жизни главного героя. От пафоса французской речи до гигиенического ухода за собой - все было в Евгении чуждо национальным особенностям быта русского человека. А значит в системе изучаемых нами образов он выступил в роли того самого героя- иностранца, чьи нравы и поведенческие характеристики, внешний вид, культурные представления, устройство быта разнились с исконной отечественной действительностью. Однако, что особенно интересно нам, так это именно тот опосредованный подход, который избрал А.С. Пушкин для описания реалий современной ему России, а именно для создания Евгения Онегина. Как мы видим, классик даже не упоминает, не намекает читателю или же не говорит прямо, что главный герой романа в стихах был представителем иной национальности. Более того, в произведении видим мы и действительных чужеземцев, например учителя француза l'Abbe, чье происхождение подчеркивается Пушкиным и никак не вуалируется. Тоже касается и реальных исторических фигур, в большинстве своем признанных философов и литературоведов зарубежья. Их происхождение не скрыто, что позволяет нам, в свою очередь, признать Евгения все же русским человеком, русским персонажем. Видится должным отметить именно эту неоспоримую принадлежность Онегина к русской национальности, чтобы заметить на противопоставлении с уже изученным ранее Андреем Штольцем, что никаких внутренних, генетических предпосылок к развитию нашего героя как иностранца не было. Не было у него отца немца, не было внутреннего чужеземного начала. Лишь общество формировало его таким, какой он есть. Общество установило нормы поведения, выбрав языком высококультурного, этического общения французский, а приличным платьем английский фрак. Подводя некий краткий итог, заметим, что именно опосредованная характеристика выходит в поэме на первый план. Другими словами, даже самый незаинтересованный читатель, сравнив костюм Евгения, декоративное убранство его кабинета и познакомившись с литературной полкой его дома, с уверенностью сможет рассказать, какой была Англия или Франция в годы А.С. Пушкина, и какое было отношение у русского человека к этим странам. На примере деревенского русского быта, встречаемого нами дальше по ходу фабулы повествования, сможет даже сопоставить эти признаки чужеземного и родного, словно И.А. Гончаров, совершивший кругосветное путешествие. Возвращаясь же к предмету нашего анализа, можно сделать вывод, что для создания образа героя-иностранца в романе в стихах «Евгений Онегин» А.С. Пушкин использует опосредованную описательную характеристику как средство, как прием его изображения. Вновь уходя от прямой номинации чужеземца подданным другого государства, а в данном случае, даже не давая должного чужеземного происхождения своему герою. Однако, дабы не быть односторонними в своем исследовании, рассмотрим и других персонажей поэмы.

Владимир Ленский, как звали его «полурусский сосед»63, вернувшийся в свое деревенское поместье после странствий по Германии, встречается нам следующим на страницах романа в стихах. Горяч душой, горяч сердцем. Он предстает перед нами вдохновленным пиитом, романтиком, чье пребывание в Европе, пусть и не столь ярко как это проявляется у Евгения, но все же оставило свой след на его видении окружающего мира. Страстный до наук и философии, зачитывающийся зарубежными классиками, он становится чуть более скромным, однако все тем же опосредованным образом иностранца, ведь именно путешествие за пределы России, взросление на философских взглядах всемирной литературы привнесли в его жизнь новые чужеземные мысли и новаторские идеи. Интересен контраст здесь и между действительно побывавшим в Германии Ленским и лишь завсегдатаем светского Петербурга Онегиным. В силу разности уровней своего образования, разности сословного происхождения, воспитания, окружающего их быта, герои и различно отразили в себе зарубежную действительность. Конечно, Ленский явно уступал здесь своему оппоненту. И с чего можно заключить, что столь ярко было влияние общества на умы молодежи во времена А.С. Пушкина, что, даже не видя воочию чужой стороны, человек мог быть еще более европеизирован, чем путешественник. При этом нельзя не отметить и начало ассимилятивного процесса внедрения иностранных черт в жизнь Владимира. Женские же образы, деревенские русские девушки, описанные нам А.С. Пушкиным, оказались еще дальше от центра этого чужеземного засилья, если рассматривать влияние запада как некую систему, то героини «Евгения Онегина» находятся на ее периферии. И вновь, несмотря на все поведенческие признаки истинно русского человека, на сформировавшиеся в условиях простого деревенского быта сознания, даже Татьяне присущи были черты новомодных веяний. Как увлечена мечтательным романтизмом зарубежной классики она, как вдохновлено ее чувство к Евгению, в чьем лице собрано столько нетривиальных для ее жизненного уклада свойств. И даже маменька Татьяны, чья жизненная история, история любви, подчиненная суровым традициям ее времени, вынудившим героиню переехать в деревню, следила в юности за модой не менее страстно. Так же читала иностранную литературу, так как это одобрялось в свете. Так же носила тугой корсет и произносила носовые согласные на французский манер.

Множество схожих характеристик встретим мы в «Евгении Онегине», и в большинстве своем выступают они именно на контрасте с национальным, весьма монолитным устройством русского традиционного быта. Таким образом, можно сказать, что чуть ли не каждый герой романа в стихах передан автором через опосредованные черты иностранца его времени, а значит и выделить данный прием как средство создания образа чужеземца, видится верным.

На почве отмеченной ранее особенности поэмы в современном А.С. Пушкину литературном обществе разразилась полемика, упомянутая и разрешенная В.Г. Белинским. Так в упрек А.С. Пушкину критики замечали невозможность принадлежности «Евгения Онегина» к национальному историческому повествованию, ведь все его герои пестрили чертами чужой стороны. Как отмечали участники дискуссии, только русский человек в иностранной стране ассимилирует настолько, что теряет свою самобытность и привносит в свои манеры, внешний вид, образ жизни чужеродные особенности. В.Г. Белинский же, напротив, видел в этом непревзойденное преимущество русского человека перед Западом. Более того, описанные пером А.С. Пушкина традиции быта XIX века были плодами его реальных наблюдений, зеркально отражая происходящее, и здесь просто неверно было бы опускать захватившие свет пристрастия ко всему европейскому. Иным же спорным аспектом выступал вопрос о происхождении Евгения из образованных высших кругов социума, где засилье экзотизмами было особенно выражено. Многие склоны были полагать, что лишь национальный быт деревенского человека, простота, а в чем-то и узость его взглядов, малограмотность, не желание просвещаться, представления о книгах и науках как всеобъемлющем зле - вот истинные черты русского человека, а значит, им и должно было отдать предпочтение, как говорилось выше, при создании национального труда. И здесь, все с теми же аргументами вступил великий критик, напоминая о роли поэта как гласа современности. И не может быть честна и истинна та литература, где в угоду себе автор искажает действительность: «Они не понимают, что тайна национальности каждого народа заключается не в его одежде и кухне, а в его, так сказать, манере понимать вещи. Чтоб верно изображать какое-нибудь общество, надо сперва постигнуть его сущность, его особность, - а этого нельзя иначе сделать, как узнав фактически и оценив философски ту сумму правил, которыми держится общество».64

Именно на внутреннем понимании мира своими героями и базируется поэтический труд А.С. Пушкина. Именно через опосредованные характеристики, отношение к иностранному можем увидеть мы то начало, которое руководит жизненными мотивами каждого. А значит, и опускать пусть не собственно русские элементы быта современников невозможно.65

О романе в стихах «Евгений Онегин» можно было бы рассуждать бесконечно, как и о его непревзойденном авторе. Резюмируя же проанализированные нами выше особенности поэмы, можно с уверенностью говорить о том, что А.С. Пушкин показал в своих лирических строках прием опосредованной характеристики героя-иностранца, построив уникальный образ чужестранца в пространстве души и ментальности русского человека. Передав через этих скрытых иностранцев свои идеи читателю, А.С. Пушкин создал «эпопею народной жизни»66 России, облачив ее в поэзию душевных мелодий персонажей, обнажив реальное национальное начало современного ему общества.

Однако, говоря об опосредованной характеристики героя-иностранца в русской литературе XIX века, было бы ошибкой не вспомнить и еще одного скрытого иностранца драматургии золотого столетия. Героя, чьи взгляды на мир вокруг него, новаторские идеи, стремление к прогрессивной деятельности, просвещению, уходу от пережитков старины, не просто сделали его чужеземцем в глазах апатичной тривиальной общественности, а даже окрестили в свете «сумасшедшим», в буквальном смысле поставив некое клеймо на человеческой личности только по причине взаимного несовпадения мировоззренческих взглядов. Речь ниже пойдет об Александре Андреевиче Чацком, главном герое комедии «Горе от ума» А.С. Грибоедова.

Будучи дипломатом, переводчиком, статским советником автор бессмертной комедии, А.С. Грибоедов, не понаслышке знал, что же такое иная, чужеземная ментальность и более того, прекрасно понимал, как различен и сложен подход к каждому иностранцу в угоду индивидуальных особенностей национальных традиций. Родившись в дворянской московской семье, писатель и сам был представителем такого иностранца в современной ему России. Имея польские корни, обучаясь по воли матери на примерах новаторских, немного европеизированных взглядов, А.С. Грибоедов уже с ранних лет был отдан на воспитание иностранцам. Просвещение в целом, должная дидактическая литература, частное домашнее обучение, зарубежные классики и конечно выходы в свет для знакомства с «сильными мира сего», знатными и влиятельными личностями высшего общества - вот те незыблемые основы, которые прямолинейно диктовались родителями А.С. Грибоедова в его юные годы. Дальше университет. Встреча с профессором Буле, открывшим мир драматического искусства Грибоедову- студенту. Осмысление Мольера, анализ окружающей его действительности, друзья «плебеи», как говорила маменька, стараясь оградить сына от бесполезных знакомств и опасных суждений молодости.

По сути, еще задолго до идеи бессмертной комедии, автор сам был тем самым Чацким в Фамусовском обществе своих родителей. Задыхаясь от постоянной опеки, не понимая этих надуманных правил общественной жизни, А.С. Грибоедов жаждал лишь избавления от них, поэтому даже опасность быть убитым во время военных операций не смущала его. Ради свободы, ради воли своего духа, полета мысли и чувства, классик вступил в полк, собираемый графом Салтыковым против армии Наполеона Бонапарта, пусть и сражению не суждено было сбыться. Далекая Белоруссия и праздные три года жизни под эгидой бунтарства, нигилизма и вседозволенности - вот лишь малая толика примеров из биографии автора, нашедших отражение в будущей проблематике «Горя от ума».68 Однако для более внимательного анализа обратимся все же к литературному герою А.С. Грибоедова, в ком воплотил писатель не только собственное «я», но и стал гласом всего русского общества.

Как вспоминает В.Г. Белинский, комедия «Горе от ума» была весьма критично встречена литературным обществом. Не умоляя таланта автора, невозможным было смириться этим приверженцам французского классицизма, блюстителям морали, правильной дидактической старины, национальных ценностей и опыта предков, со столь новомодным веянием, свежим взглядом на их устаревшую, изжившую себя действительность. Как смешны они, как противоречивы в своей форме и выражении в строках драматического произведения А.С. Грибоедова. Осмеяны, обнажены все их пороки: пошлость нравов, мнимая научность, псевдо образованность. Более того, в комедии отсутствуют жанровые литературные нормы, которым должен был следовать классик. Ни пятистопный ямб, ни высокий штиль не встретит читатель на страницах пьесы. И, конечно же, главный герой, апогей всего действа - Александр Андреевич Чацкий.69

Свое детство, как и большинство героев пьесы, Александр провел в том самом Фамусовском обществе, с которым в дальнейшем и разразится жаркая полемика героя. Однако, по примеру большинства опосредованных героев- иностранцев, после путешествий по Европе, обучению за рубежом, юноша возвращается в родную Россию совершенно иным человеком с весьма прямыми и критическими взглядами на происходящее вокруг него. Жаркие споры о ценностях личности, вопрос о службе, долге, науках, искусстве - все затронули диалоги Чацкого с тем или иным выходцем старого света, вызывая обоюдное осуждение сторон. Однако если опустить бесспорную противоречивость образа Александра, двойственность поступков персонажа, его самого как идеалиста нового времени, за пышностью фраз спрятаны весьма достойные мысли о проблемах современной России. Буквально начиная с появления героя в доме Фамусова, вспоминает Александр и о пугающем постоянстве, аморфности жизни Москвы, где бал сменяет бал как календарный день обязательно приходит на смену предшественнику. Или же неповторимый монолог, где практически все сферы общественной жизни анализируются персонажем. Будь то лицемерное заискивание перед «чинами», бесчестие и праздность, невозможность принять новое. Будь то вопросы ценности человеческой личности, вопрос противоборствующих общественных классов, унижение, бесправность и беззащитность одних перед другими.70 Не вызывает сомнений, что такое поведение, подкрепленное в данном герое еще и силой темперамента, необузданностью эмоций и чувств молодости, чуждо окружающим его действующим лицам комедии. Его слова поистине пугающие, его поступки опасны. Он как дикий зверь, загнанный в клетку нравственных устоев и стереотипов, завораживает своей самобытностью, непохожестью на остальных и при этом внушает страх собравшимся. Отчасти и поэтому так тонко вброшенное слово Софьи о сумасшествии героя, пусть и по причине своих романтических терзаний, легко и быстро принимается всеми, а главное признается верным. И что особенно интересно, аргументами, поддерживающими данную теорию, являются уже отнюдь не затронутые струны души героя, а именно огонь его речей.

Подводя некий краткий итог, можно сделать вывод, что А.С. Грибоедов продолжает линию опосредованной характеристики героя как средства создания образа иностранца, а скорее именно чужеземца, человека иного мира. На контрасте с Онегиным, Чацкий представляется нам как противник подражательств западу, говоря о светских традициях высшего общества, костюме по моде и засилье варваризмов в повседневной речи. Однако стремление персонажа в этих вопросах к некой консервативности разбивается о новаторский идейный пласт в отношении все тех же чиновников и судей, господ и слуг, умников и глупцов. А.С. Грибоедов передает нам мировоззрение, мироощущение человека, который вступил в весьма бессмысленный бой, как отмечал В.Г. Белинский, личности и общества. Передает то непонимание, то неприятие, которое сопровождает героя в каждом госте дома Фамусова.71 Одиночество, гнев, досада - этот не прекращаемый круговорот чувств и эмоций буквально поглощает Чацкого. И уже по негласной традиции классиков XIX века герой на своей родине чувствует себя словно на чужбине. Не называя прямо его таковым, писатель создает мир, где персонаж больше не может быть своим ни для соотечественников, ни по понятным причинам для иностранцев. Многое здесь восходит и к идеям о лишнем человеке, и о романтическом герое маргинале. В тоже время, что остается неизменным, так это та способность дифференциальных характеристик литературных героев лишь по признаку принадлежности к тому или иному государству, стране, царству передать всю глубину замысла писателя. Выразить свои взгляды на действительность, изобразить натуралистские реалии современности и помочь найти тот единственно верный, правильный, достойный путь для России. Чацкий был и остается очень спорной фигурой в творчестве А.С. Грибоедова. Многие критики отмечают, что и весьма молодой, то есть созданной еще в пору становления литературного гения автора. Однако, к сожалению, в творческом пути А.С. Грибоедова больше не было никаких работ после комедии «Горе от ума», а значит, и о появлении более зрелого персонажа на страницах его книг говорить было бы неверным. Важно уже то, что Чацкий стал примером сумасшедшего без действительных на то медицинских причин. Сумасшедшим поневоле. По мысли других. И только потому, что был, вел себя, рассуждал иначе. Только потому, что оказался для своей родины заезжим туристом, чуждым человеком. Опосредованным героем- иностранцем.

Вывод глава 2