Мифологические архетипы в романах В.О. Пелевина

В основе романа лежит один из самых древних мифов - о «времени сновидений» австралийских аборигенов. Эта идея проявляется во многих философских концепциях и наиболее лаконично выражается фразой «жизнь есть сон».

В доисторический период начало активно формироваться подсознательное мышление. Кроме этого, в романе прослеживается следующие философские идеи, связанные с праобразом истока.

Один из самых ярких русских национальных архетипов (концепция Соловьева и Бердяева) выражен теорией изначального единства всего.

Собственно идея архетипов, подробно описанная в первой главе этой работы. Понятия «хунь» и «сюань».

Идея открытого знания, в котором вопросы преобладают над ответами (Ясперс). Борхесовский «Сад расходящихся тропок» и открытая отсылка кэтому произведению в начале романа Пелевина, когда он перечисляет его альтернативные названия («Сад расходящихся Петек»).

Исток всего. Петр думает, что дети, по малости жизненного опыта, наиболее близки к «неосознанному воспоминанию о великом источнике всего существующего».

Изначальные воды. Река Урал - условная река абсолютной любви, в которую прыгают герои, является и сознанием, и бессознательным, и пустотой, и ничем.

Рождение мира из пустоты. Этот сюжет обыгрывается Пелевиным - пустота и подсознание (а точнее осознание пустоты) сливаясь, образуют ничто (Внутренняя Монголия). И пока ничто не понимает этого, оно создает мир со всеми его проблемами, по другой версии - мир создается скучающей пустотой. Понятию пустоты сопутствует темнота.

Смерть как возвращение к истоку. Осознание пустоты.

Музыка. Любая мелодия имеет свой точный смысл. Петр видит в фуге Моцарта метафорический символ невозможности самоубийства. «Все мы - всего лишь звуки, летящие из-под пальцев неведомого пианиста, просто короткие терции, плавные сексты и диссонирующие септимы в грандиозной симфонии, которую никому из нас не дано услышать целиком» (некуда и некому умирать).

Иногда Петру кажется, что он «часть мира, находящегося на самом дне сточной канавы бытия».

Творящая мысль - первообраз Неба.

Творящая роль слова и мысли. Весь мир находится в сознании, которое в свою очередь находится нигде.

Поиск невидимого и неведомого. Володин рассказывает своим охранникам о «вечном кайфе», в который одновременно невозможно и просто погрузиться. Путь к нему табуирован, и попытка поведать о нем несет за собой смерть от тех, кто спекулирует различными веществами временного действия.

Религиозно-философское представление идеального и материального. Володин объясняет Марии суть платоновской идеи на примере идеального божественного автомобиля, содержащего в себе все идей и образы автомобильности, по сравнению с ним все остальные машины лишь его несовершенные проекции (тени); затем он говорит об Аристотеле, выделившем понятие формы, в которую эти тени выливаются (материя). Понятие свободы и простора, характерное для русского и азиатского менталитета.

Связь неба с образом птицы. Сердюк ассоциирует себя с журавлем, почти во всех мифологиях этот символ имеет положительную коннотацию: спутники богов солнца, символы долголетия и чистоты. И лишь в индийской мифологии они являются олицетворением предательства, лжи, измены и коварства.

Сердюк знаком с этим образом по известной песне Расула Гамзатова

«Журавли», в которой эти птицы являются душами умерших воинов. В моменте, когда Семен безостановочно складывает бумажных журавликов - присутствует миф о том, что если человек сложит тысячу этих фигур - он излечится от недуга.

Небесный свет. Ясный свет, слепящий глаза - последний уровень просветления, открывается тогда, когда перестают действовать грубые уровни ума. Петр наблюдает как Игнат, один из верных воинов барона Юнкерна, исчезает на огромном белом слоне с шестью бивнями (вероятно, Пелевин имеет в виду слона Айравату, по одной из версий бывшего средством перемещений Индры, по другой - Ганеше принадлежит именно его голова, по третьей - он явился во сне царице Майе, что стало причиной зачатия Будды) во вспышке света (Ясный свет).

Небо/ небесный бог, создающий пространство и свет. Мир - коллективная галлюцинация. Коллектив - галлюцинация мира.

Память и судьба - первообраз своей Земли и предков.

Мифы о золотом веке как начале времен. Врач психиатрической больницы Тимур Тимурович, беседуя с Петром о причине его болезни, в одной из реплик упоминает идею золотого века. Человек начинает воспринимать свое прошлое как потерянный рай, и любое движение вперед считает деградацией.

Связанные с данной группой мифологических архетипов концепции национального сознания в романе представлены западными и восточным мировоззрениями (Россия по духу восточная, но постоянно стремится к Западу). Смерть как высшее свершение - осознание своего изначального несуществования.

Цикличность времени. С этим мотивом связан миф о вечном возвращении (Элиаде), переделанном Пелевиным на буддийский манер, своеобразная игра с уже знакомым понятием, придающая ему противоположное значение («Монгольский миф о Вечном Невозвращении»).

Общество и религия - первообраз Бога-царя и Громовержца.

Черты громовержца можно найти в фигуре барона Юнгерна - он является судьей и правителем в своем мире. И три «Ордена октябрьской звезды» отсылают нас к трем звездам созвездия охотника Ориона. Он щедр, и может выполнить любое желание, если о нем просит достойный человек.

Потенциал к преобразованию - первообраз смерти и подземного мира.

Боги разрушения как правители царства мертвых. Барон кажется похожим на Шиву, но если попытаться собрать, относящиеся к нему разбросанные по тексту эпитеты (черный барон, в каждой из шести рук по мечу, три глаза, красное лицо, ожерелье с черепами, танцует возле костров, сопровождающая его тьма), перед нами возникает образ Кали - темного аспекта Шивы, богини-матери и богини разрушения.

Подземный мир - труднодоступное и мрачное царство смерти. Царство Юнгерна не для всех умерших, а только для настоящих воинов, другими словами германо-скандинавская Вальхалла.

Река, преграждающая путь в царство мертвых. Пелевин использует эпизод, который практически без изменений повторится в романе «t» (2009). Петр идет по ледяному бульвару и думает о том, что русский человек проходит в царство теней не по горящей реке, ему «суждено пересекать Стикс, когда тот замерзнет, и монету получает не паромщик, а некто в сером, дающий напрокат пару коньков», далее он представляет себе бегущего по льду Толстого в черном трико и неуспевающего за ним цербера.

Загробный суд. Юнгерн как лесник ходит между кострами и проверяет, не попалили ли сюда случайно обычные бандиты и воры, он допрашивает подозрительных лиц, и если они оказываются ненастоящими воинами, ликвидирует их из своих владений (превращая их в быков).

Награда в царстве смерти. Юнгерн каждый вечер задает своим воинам вопрос, если кто-то из них на него отвечает, то он переводит его в Особый Полк Тибетских Казаков.

Этому мифологическому архетипу близки философские идеи, которыми интересовался Петр в юности: «ничто» Хайдеггера как подлинное бытие, пограничные состояния Камю, Ясперса, Сартра.

Культура - первообраз божественного кузнеца и законодателя.

Образ кузнеца. В каком-то смысле кузнецом можно назвать Чапаева, он борется с силами зла (разгневанными ткачами во главе с Фурмановым), способен отсрочить смерть (хотя в его понимании смерти нет), обладает волшебными предметами (глиняный пулемет), помогает барону (которому, как уже было сказано выше, присущи черты громовержца), способен создавать големов (башкир Батый).

Обслуживание кузнецом темных сил. Ткачи в вагонах поезда, следующего в Сибирь, поют песню, в которой Петру слышатся слова: «мы кузнецы - и дух наш Молох», Анна объясняет, что там звучит слово «молот». В этой фразе, акцентированной Пелевиным, ткачи, поющие о себе как о кузнецах, являются воплощением той разрушительной силы именуемой Молохом (бог войны). Да и сам вагон сравнивается с молотом тора, летящим вслед за героями.

Деятельность и порядок - первообраз кормилицы-Земли и смены времен года.

Образ самопожертвования и добровольной гибели ради исполнения долга.

История Семена Сердюка и его алхимического брака с востоком, окончилась для него так же печально, как и аналогичная ситуация у Марии. Попав в контору непонятной японской фирмы, напившись саке, отпустив воображаемых лошадей на свободу, Сердюк дает обещание пожертвовать жизнью ради клана, в которой его только что посвятили.

Ждать удобного момента пришлось недолго, после «представления» Кавабаты, он узнает, что ему необходимо совершить сэппуку в знак верности своем даймё, так как фирму японцев купил человек другого клана, отказаться от нее он не может, не запятнав своей чести.

Сомневающийся Семен, вспоминает свою жизнь и понимает, что в ней был только один ценный день - сегодня. Не желая «предавать <…> ту секунду, когда они, привязав лошадей к веткам дерева, читали друг другу стихи <…> которых, если вдуматься, на самом деле не было, все же эта секунда была настоящей» и ради нее он совершает харакири.

Самобытность и совершенство - первообраз Солнца и легендарных героев.

Солнце. Образ солнца в романе проявляется весьма своеобразно. Мария зациклен на западной культуре, как и все молодое поколение 90-х. Оригинальные родители, давшие ему такое имя, травмировали Марии психику (по версии Володина), его вторая личность - женщина. Ему кажется, для того, чтобы все были счастливы, России необходимо вступить в алхимический брак с Западом.

Но женщина, с которой отождествляет себя Мария, не является русской. Проекцией образа России в представлении всего русского телезрителя является главная героиня популярного мексиканского сериала «Просто Мария».

Запад воплощается в собирательном образе киногероев, которых играет Арнольд Шварценеггер, облаченный в типичный наряд нового русского. Итог этого «брака» - Мария погибает, Шварценеггер беремен - «в его животе яростно сверкает солнце».

Колесница солнца. Образ солнца прослеживается в фигуре Котовского, обладавшего экипажем с двумя рысаками - колесницей, которую он, впрочем, обменял у Петра на кокаин; подобно Солнцу он убежал с востока на запад (в Париж). Как мы уже говорили выше, колесница является праобразом всех колесных средств передвижения.

В романе есть еще два ярких примера этого образа. Первый - Броневик Чапаева, «косые смотровые щели которого похожи на полузакрытые глаза Будды»; второй - похожее на гуннскую боевую колесницу ландо, впряженное четверкой вороных, но котором перевозились три пулемета

«Льюис».

Победа громовержца над солнечным богом. Барон-громовержец убивает Котовского-солнце, так как тот никак не хотел понимать, что такое ум (действие происходит в другом измерении), после этого события Котовский убегает.

Преемственность жизни и материнство - первообраз Луны.

Заяц. На саблях Чапаева и барона Юнгерна изображены зайцы внутри круга - символ Луны - лунный заяц - означающий бессмертие.

Противопоставление солнца и луны как внешнего и внутреннего. В романе прослеживается четкая грань между западным и восточным мышлением. Направление западного - от себя - ориентация на материальные ценности, восточного - в себя - сосредоточение на внутреннем мире.

Измена месяца. Кавабата обманывает Сердюка, заставляя того совершить ритуальное самоубийство.

Концепция перевоплощений/ кармы. Китайский коммунист Цзе Чжуан говорил, что на самом деле он - красная бабочка, которой снится сон, тем самым снимая с себя ответственность за все поступки, совершенный в обличье человека. Барон разбудил бабочку, расстреляв Чжуана.

Философские идеи: концепция монад Лейбница, которую использует Петр, чтобы объяснить Чапаеву индивидуальность судьбы своей души (безуспешно).

Интеллектуальная функция - первообраз божественных Близнецов и трикстера, бога речи, счета и письма.

Близнецы. Моряки Жербунов и Барболин, пришедшие в квартиру только что убитого Петром Фанерного, в «реальной» жизни Пустоты являются санитарами психиатрической больницы. Можно трактовать это явление как обычное воспроизведение бессознательным виденных в реальной жизни объектов, но тогда возникает вопрос: почему повторяются только они - персонажи второстепенные? Акцентированные Пелевиным в конце книги наколки «БАЛТФЛОТ» на руках одного из санитаров мало что проясняю в этом вопросе.

Разрушительность экспериментального интеллекта. Наевшись грибов, Володин со своими охранниками Коляном и Шуриком, пытаются пробраться в недоступное простым смертным место. В итоге барон наказывает их, на некоторое время помещая в пустоту.

Магия слова. Чапаев произносит «Огонь! Вода! Земля! Пространство!

Воздух!» перед тем как использовать глиняный пулемет.

Бог интеллектуальной функции как проводник в другой мир. Такими богами можно назвать и Юнгерна, и Чапаева, открывающих Петру новые измерения/ пустоту.

Косвенные связи с подземным миром. Мы до конца не понимаем, кто такой Чапаев, имеющий способность читать мысли и связанный таинственными узами с правителем царства мертвых.

Интеллект как отрицающее начало. Чапаев постоянно подвергает сомнению существование этого мира.

Природа и созидающая роль чувств - первообраз богини любви и красоты.

Звезда. Орден Октябрьской Звезды - орден который никому не давали, люди сами понимали, что достигли того момента, когда его можно носить. Октябрьская звезда символизирует просветление/ пробуждение.

Зеленый тоннель, через который проезжали к баронугерои, был похож на колодец - символический мост между двумя реальностями.

Богиня любви и войны как главное женское божеств. Пулеметчица Анна, без колебаний уничтожающая реальность, «естественное, осознающее себя совершенство, рядом с которым похоть становится скучна и пошла, как патриотизм городового» - воплощение этого образа. Возникшей между Петром и Анной страсти способствует война. Кроме того, в начале романа Петр рассуждает о «женственной природе всех революций».

Идея любви как одухотворяющей силы. Петр постоянно говорит Анне, что смысл его жизни - она. Он пытается завоевать ее своими эпатажными поступками.

Воля, личность и идеал - первообраз воина и пастыря.

Бог войны - многорукость/ многоголовость военных богов. Как уже было сказано, выше барон Юргерн имел шесть рук, в каждой из которых, находилась сабля.

Голова. Ум - лошадь, впряженная в коляску тела. Он находится в голове, и если человек не сможет справиться со своим умом, то он теряет гармонию и связь с подсознательным.

Петухи. Крики петухов используются Пелевиным в качестве предвестников появления потусторонних сил, а не наоборот, как в традиционном мифологическом сознании - с первыми криками петухов уходят ночные духи.

Бог огня как пастух/ проводник. Мир, в котором правит барон не совсем подземный, он находится как бы в другом измерении. Петр видит там тьму и сидящих у костров людей. Вместе с кострами они образуют нечто похожее на звездное небо. Добраться до кажущегося близким костра невозможно так же, как и до ближайшей звезды.

Одежда барона, а именно черная ряса, похожая на шинель, и способность перемещаться во времени, позволяет допустить мысль о возможности связи этого героя с проводником из романа «Омон Ра».

Костер, расположенный над пентаграммой (октябрьской звездой) - вечный огонь милосердия Будды. Идея просветленной личности. Петр достигает просветления в конце романа, освободившись от двух реальностей и уйдя во «Внутреннюю Монголию» - симулякр нирваны/ Парадиза.

В романе ярко выражено влияние дзен-буддийской философии.

2.4 Псевдомифологическое и надмифологическое в романе«Generation «П»»

Мифологизм четвертого романа Пелевина «Generation «П»» (1999), кажется, лежит на поверхности, переплетаясь с рекламными слоганами, галлюцинациями от различных веществ и соответствующей этому времени действительностью. Даже имя главного героя созвучно древнему городу Вавилону.

Но фрагменты, найденной Вавиленом в детстве и благополучно заброшенной подальше диссертации по истории Вавилона, не что иное, как мистификация, прикрытая шумеро-аккадскими мифологическими сюжетами и героями. Это касается и упоминаемых автором древних барельефов.

Мастерство Пелевина заключается в том, что люди поверили в его мифы, как в настоящие древние легенды. Его мистификации - краткое содержание романа, читатель воспринимает их как нечто несущественное, но когда он доходит до подобной ситуации в «реальной жизни» героя происходит эффект узнавания.

Наша работа посвящается обнаружению глубинных надмифологических понятий, мы не будем подробно описывать, что и откуда взято автором, а рассмотрим конкретные мифологические архетипы.

Исток - первообраз изначальных Вод.

Море-мать. АккадскаяТиамат (является первой владелицей таблиц судеб ме). В романе Татарский читает отрывки диссертации по истории Вавилона, находящиеся в папке «Тихамат-2», в которой Тихамат является божеством моря и хаоса, породившим все живое.

Смерть как возврат к истоку. По одной из пелевинских мистификаций1 - муж (Энки) подарил своей жене (Иштар) радужные четки, когда она сидела на берегу канала, ее сморило летнее солнце, и она выронила четки в воду. Бусины рассыпались по дну и решили, что они люди.

Тогда Энки создал из глины рыбака Энкиду (в аккадско-шумерской мифологии бог-рыбак и возлюбленный богини Иштар Таммуз (Димузи)), который должен бы эти бусины собрать, он дал ему золотую леску и веретено. По одной из представленных в романе версий, Энкиду собирал души умерших.

Безобразность пучины/ морские чудовища. Паразитирующее на теле человечества существо, находящееся много ниже человека на лестнице эволюции (питающееся и испражняющееся пустотой), можно сказать, что оно чем-то родственно Тиамат. Сознание человека-потребителя является клеткой этого организма, а ее нервные импульсы представлены телеэкранами (в последующих произведениях к ним добавятся экраны компьютеров и гаджеты). Но сам полип является частью человеческого сознания.

Бог моря, устраивающий мятежи. В одном из эпизодов романа Энкиду описывается как Ваал - разрушающая сила.

Море - хранитель тайн. Татарский на протяжении всего повествования пытаться обнаружить смысл мироздания.

Философские идеи: изначальное единство всего, изначальная воля, коллективное бессознательное, представление о Хаосе как основе всего, рождение мира из пустоты, преобладание в знании вопросов над ответами.

Творящая мысль - первообраз Неба.

Птицы. В романе упоминается птица Симург, и связанная с ней легенда от тридцати птицах. Кроме того, Татарскому, находящемуся в измененном состоянии под действием мухоморов/ кислоты, постоянно чудится сирруф, аккадский аналог иранского Симурга (и греческого грифона) - фантастическое животное, изображавшееся на барельефах посвященных богине Иштар.

Сирруф похож на огромную собаку с узкой головой, вертикальной шеей, крыльями и покрытую переливающейся чешуей (дракон). Он охраняет вход вавилонской башни и имеет черты трикстера.

Птицы встречаются и в мифе о Энкиду, собирающем людей на золотую нитку, они заполняют свободное пространство между ними.

Оживляющая способность духа. Энки создает из глины Энкиду.

Небо/небесный бог, создающий пространство и свет. Существует версия мифа, в котором Иштар является женой Ану - верховного бога, бога неба, «отца богов». Зачастую Ану является пассивным божеством. В романе есть отсылка к этому богу: Иштар напоила своего мужа любовным напитком, и он уснул - весь мир (яркая полоса света/ золотое мерцание) лишь его сон.

Философские идеи: Понятие свободы как простора, характерное для русского менталитета.

Память и судьба - первообраз своей Земли и предков.

Родная земля - центр мира. В каком-то смысле Россия им является, так как хромой пес с пятью лапами, с пробуждением которого наступит конец всему, спит именно в ней. Одновременно этот пес является хранителем страны - от ситуации в стране зависит судьба всего мира, а также его можно назвать первопредком поколения «П».

Сотворение людей богом земледелия и наделения их судьбой. В аккадской мифологии Энки творит людей из глины, Мардук является хранителем глиняных таблиц ме. В своем рассказе «Лотерея в Вавилоне» Борхес дает своеобразную интерпретацию этих таблиц, сводя их происхождение к лотерее. Пелевин объединяет богов в образ Энкиду и немного изменяет борхесовскую идею - в итоге получается предание о трех халдейских загадках (трех загадках Иштар).

В этой Великой Лотерее мог поучаствовать любой человек, желающий стать богатым и могущественным. Согласно первой версии, представленной в романе, глиняные таблички с ответами на эти загадки можно было купить у жрецов храма Энкиду. По второй, что вопросы были яркими жизненными ситуациями, кардинально поменявшими жизнь героя. По третьей версии ответы на загадки Иштар содержались в текстах «рыночных песен» исполнявшихся на вавилонском базаре. Судьба Татарского доказывает, что три эти версии верны.

Образ мировой оси используется автором в эпизоде, когда Вавилен, находясь под действием мухоморов, подходит к зиккурату: «На ногах он удержался только потому, что ось вращения земли проходила точно сквозь его макушку».

Аналогия времени с осью веретена, нити судьбы. На барельефе Энкиду держит в каждой руке по нескольку золотых нитей/ лесок, заканчивающихся колесом, в центре которого расположен треугольник с плохо прорисованным глазом. Этот символ, встречающийся на долларовой купюре, и есть веретено времени. Между ним и Энкиду как рыбы на леску насажены люди.Леска проходит сквозь их рот и выходит через зад - символизируя оральный и анальный вау-импульсы. Чем выше человек находится к божеству, тем успешнее в жизни.

Образ золотой нити и бусин обыгрывается в конце романа, когда Азадовского после ритуал душат золотыми прыгалками, а затем кладут его тело в зеленый шар - потеряв душу, он снова стал бусиной.

Миф о золотом веке как начале времен. Наше время обозначено писателем как темное.

Философские идеи: Активность сознания, возникающего в процессе творения мира, а не его отражения (Кант); и диаметрально противоположная идея Кассирера, заключающаяся в том, что самосознание возникает в процессе творения мира и проецирования себя в нем.

Общество и религия - первообраз Бога-царя и Громовержца.

Вершина горы, ассоциирующаяся с социальным превосходством и славой. Халдей, добравшийся до вершины вавилонской башни и разгадавший загадки - наделялся небывалым могуществом. Упоминается путешествие Азадовского в Вавилон.

С восхождением на гору связано обретение истины. Татарский находит в заброшенном здании, похожем на зиккурат три ответа/ указания на значимые в его жизни события.

Город связи неба и земли - Вавилон.

Сравнивая Энкиду с Ваалом/ Балу, Пелевин наделяет его чертами бога- громовержца.

Образ мирового древа как схема организации мироздания. Мировое древо не случайно кажется Татарскому плотоядным растением (росянкой). У него три корня, вау-импульсов тоже три, из чего можно вывести предположение, что древо - это описанный выше организм, поддерживаемый поглощаемыми и вырабатываемыми людьми вау-импульсами.

Потенциал к преобразованию - первообраз смерти и подземного мира.

Река забвения Лета. Герой Татарского использует выражение «всплыла из Леты», когда вспоминает Маньку из своего последнего стихотворения.

Смерть как испытание. Инициация Татарского оборачивается смертью Азадовского.

Антибог, противостоящий главному богу. Хромой пес с пятью лапами - отделившаяся часть Иштар - является ее смертью. По воле богов они заключили мирный договор - Иштар потеряла телесность, оставшись в виде идеи, а пес должен был вечно спать в стране снегов. Если он проснется всему придет конец.

Пелевин сравнивает Энкиду с паромщиком, переносящим на золотых нитях души умерших людей в подземное царство.

Философские концепции: психоаналитическая идея скрытых инстинктов Фрейда. Понятие «ничто».

Культура - первообраз божественного кузнеца и законодателя.

Фантастические образы прирученных животных помощников. Сирруф выступает в роли мудрого советчика, советуя Татарскому прекратить употреблять наркотические вещества.

Идеи: мирное сосуществование.

Деятельность и порядок - первообраз кормилицы-Земли и смены времен года.

Неотвратимость закона в образах богинь-мстительниц. Иштар меняет ритуального мужа на Татарского, так как союз с Азадовским принимает характер мезальянса.

Инициация Татарского, после которой он становится новым ритуальным мужем Иштар.

Философские идеи: Психоаналитическое понимание инициации как перехода от смерти к возрождению, его необходимость для восстановления целостности жизни (Кэмпбелл).

Самобытность и совершенство - первообраз Солнца и легендарных героев.

Энкиду с сияющим пирамидальным шлемом на голове, отождествляемым с горящим телеэкраном, погружает людей в коллективное небытие. Образ Энкиду-солнца, в сиянии которого отражается мир.

Колесо-солнце. Золотая леска наматывалась Энкиду на веретено времени, находящееся в центре колеса.

Всеведение солнца/ солнце как глаз. Символ глаза в треугольнике/ он же веретено времени. Пелевин пишет о том, что являясь органом простейшего существа/ паразита, этот глаз слеп. Ассоциация блеска солнечных лучей с золотом. Золотые нити, на которые насажены люди, исходят от двух объектов символизирующих солнце (одно из них является отражением другого) и похожи на его лучи.

Сюжет наказания за гордость и дерзость. Азадовский, не выполняющий своих обязанностей и возомнивший себя богом, наказывается богиней.

Восьмилучевая звезда - символ Иштар, изображенный на баральефах.

Философские идеи: перемещение центра собственной индивидуальности в объекты - наделение их смыслом (символичность человеческой реальности у Кассирера), неизбежный конфликт индивидуальности и общества.

Преемственность жизни и материнство - первообраз Луны.

Идеи: теория кармы, меняющей линии судьбы (Великая Лотерея).

Боги речи - вестники богов. Халдеи - создатели рекламы (источника «божественного» слова), держатели акций Великой Лотереи, своеобразные современные жрецы.

Боги языка, мудрости и знания, создатели системы счета и письма, авторы священных книг, покровители литературы. Вся человеческая культура создана ради выработки вау-имульсов.

«Боги» рекламы непосредственно связаны с богами торговли, но Пелевин делает вторых зависимыми от первых, меняя привычный ход вещей. Торговля необходима для создания рекламы, эта мысль высказывается Гиреевым: «рекламируются не вещи, а простое человеческое счастье. Всегда показывают одинаково счастливых людей, только в разных случаях это счастье вызвано разными приобретениями. Поэтому человек идет в магазин не за вещами, а за этим счастьем, а там его не продают».

Трикстер-животное представлено сирруфом.

Разрушительность экспериментального интеллекта. Употребление Татарским различных веществ, с точки зрения сил, находящихся по другую сторону/ стороны реальности, означает вызов - он хочет быть чем-то большим, чем человек, раз рискнут стремиться увидеть нечто недоступное людям, однако пережить открывшиеся тайны мира под силу не всем.

Каждый раз за несбыточной идеей блаженства, следует наказание в виде тяжелого состояния, но человек вытесняет из сознания факт того, что ничего блаженного с ним, кроме галлюцинаций не случается и снова возвращается к наркотикам.

Магия слова и языка. Убеждающая сила рекламы, направленная в подсознание, оперирующая архетипами, поэтому так сильно действующая на общество.

Священность записанного знания. Таблицы с ответами на загадки Иштар.

Мухоморов Татарский, начинает терять навыки связной речи. Дисфункция проявляется, когда он пытается с кем-то заговорить (в его мыслях речь звучит правильно). Язык будто разделился на слоги и перемешался. Никто из встреченных Вавиленом людей не смог понять, о чем он говорит. Эта странность привела эго к мысли о Вавилонском столпотворении и «смешении языка».

Бог интеллектуальной функции как проводник в потусторонний мир. Такими проводниками в романе являются дух Че Гевары, вызванный Татарским с помощью планшетки, и объясняющий Вавилену реальные цели и задачи рекламы, и сирруф, растолковывающий ему его наркотические галлюцинации.

Гиреев предоставляет собой своеобразного шамана-буддиста. И выглядит он подобающе, Татарский видит его одетого в синюю рясу, поверх которой надета непальская жилетка, а в руках предмет, напоминающий кофемолку с тибетскими буквами и цветными лентами. Вавилен сравнивает его с призраком ушедшей цивилизации (бродячим тибетским астрологом).

Идеи: современное понятие виртуальной реальности.

Природа и созидающая роль чувств - первообраз богини любви и красоты.

Звезда. На барельефе рядом с богиней Иштар изображены звезды. Татарский, подходя к «зиккурату», видит на самой его вершине красный огонек, кажущийся ему зажженным тысячи лет назад (на вершине башни героев ждала богиня).

Богиня любви как главное женское божество. Иштар в романе представлена не только как главное женское божество, от нее зависит все человеческое существование.

Древо жизни. Татарский видит изображение, в котором рядом с богиней Иштар находится нечто похожее на росянку (плотоядное растение). Фарсейкин объясняет Вавилену, что это не росянка, а древо жизни - символ и ипостась богини. Это древо расцветает в душах людей. У него есть имя, но узнать его можно лишь достигнув высокой стадии просвещение в обществе халдеев.

(В некоторых акадскихмифах олицетворением мирового древа является Таммуз, возлюбленный Иштар, вместо нее находящийся в царстве смерти). Халдеи - садовники, заботящиеся о дереве, тем самым сохраняя жизнь богини.

Исполнение желаний. Выбранный богиней в качестве ритуального мужа человек, наделяется могуществом и властью. Однако Иштар непостоянна и жестока, все ее дары могут улетучиться вместе с жизнью ее мужа в самый неожиданный момент. Это происходит с Азадовским.

Символом данного мифологического архетипа является зеркало (значок Венеры), но в романе оно является ритуальным атрибутом наравне с золотой маской. У Борхеса есть рассказ «Зеркало и маска» о поэте и царе, поручившем ему задание написать стихотворение, которое дало бы им бессмертие. В первый раз за свою работу он получает зеркало, во второй раз маску, а в третий - кинжал, после чего совершает самоубийство. Третье стихотворение, пришедшее поэту на заре, выражалось одной строкой и несло в себе нечто прекрасное и запретное для людей.

Пелевин называет еще один символ Иштар - мухомор. Писатель сравнивает его со звездным небом, и относит к негативной стороне Иштар (в противоположность золоту тела - отсылкой к мифологическому архетипу солнца).

Идеи: искусство и культура как воспроизводство жизни, перерабатывается Пелевиным в идею жизни как воспроизводства «посредственной» культуры и искусства, тиражируемой телевидением и навязываемой рекламой.

Воля, личность и идеал - первообраз воина и пастыря.

Огонь как обожествление энергии разрушения. Сирруф называет телевизор местом жертвенного сожжения, геенной огненной страшного суда уже давно начавшегося в нашем мире. Вавилен является представителем обслуживающего персонала огня потребления.

Неистовство военных богов и их контроль над стихией. И. Азадовский, и Татарский, получив власть, становятся неуправляемыми, ликвидируя не нужных им людей. В то же время они справляются с обязанностями рекламщиков, не давая проснуться псу.

Выход эпического героя за пределы цивилизации и его возврат в прежний мир в новом качестве. Вавилен несколько раз выходит за границы человеческого мира, то, что он там видит, меняет его и направляет.

Смена царя/вождя на более праведного/ мудрого. Азадовского меняют на Татарского, более подходящего тайному обществу халдеев. Смена это происходит не во время ритуала, а задолго до этого, когда на священном гадании в Атланте оракул предсказал, что у нового ритуального мужа Иштар будет имя города (Вавилен-Вавилон).

Необходимо добавить, что в этом романе присутствует герой, сочетающий в себе все мифологические архетип - Энкиду. Используя имя героя одного из древнейших и величайших произведений культуры, Пелевин наделяет его чертами других божеств. Получившееся существо воплощает в себе все этапы человеческого развития. Можно сказать, что он является всем.

Заключение

мифологический литературный пелевин архетип

В первой главе данного исследования был осуществлен анализ основных трудов в области литературоведения, философии и психологии, связанных с проблемой актуализации категории «мифологический архетип». Сопоставив различные точки зрения на пути решения этой проблемы, мы можем сделать следующие выводы.

1. В современном литературоведении до сих пор не решен вопрос дифференциации понятий «архетип», «универсалия» и «вечный образ». Находясь в единой системе значений, они часто взаимозаменяют друг друга.

2. Понятие «архетип», появившись в гуманитарном знании в эпоху Античности, стало предметом научной рефлексии только в начале XX века. Его содержание трансформировалось от эйдосов у Платона до архетипов коллективного бессознательного у Юнга.

За это время архетип имел следующие значения: божественный Абсолют, общечеловеческая мудрость, идея/ коллективное представление, первообраз, праобраз, априорный элемент чистого мышления, трансцедентальная идея, изначальная форма всех вещей, определенная философская традиция, элемент и форма праязыка, слово, высший разум, первооснова сущего, первичный акт мышления и др.

Юнг дает архетипу новое обоснование, видя в нем основу становления человеческой психики. Основываясь на его концепции мы вывели следующее определение архетипа. Архетип - аккумулировавшийся в коллективном бессознательном на протяжении миллионов лет общечеловеческий первообраз, способный наследоваться и репрезентироваться с помощью культурных кодов.

3. Популярность категории привела к ее распространению в различных областях гуманитарного знания. В качестве иллюстративного материала Юнг использовал мифологию, что явилось причиной увеличения применения метода архетипов при анализе художественных произведений в литературоведении.

Архетип трактуется исследователями как некая глубинная схема, лежащая в основе мифологического сознания. И так как сам Юнг не давал однозначного определения архетипа и характера его отношений с мифом, все чаще стали появляться новые понятия (ритуальный архетип, литературный архетип, культурный архетип, расовый архетип). Архетип становится собственным омонимом - настолько различны его определения в работах исследователей.

4. Одним из таких понятий (словосочетание использовалось и Юнгом), значительно отличающимся от архетипов аналитической психологии, является «мифологический архетип». Исследователи обращаются к мифологии на протяжении многих веков, она не теряет своей жизненности и значительности. Мифология является первой попыткой человека осмыслить окружающую его действительность.

Мифологический архетип - древнейшее и общекультурно-универсальное понятие, приобретающее в ходе развития истории новые значения. Мифологемы,восходящие к определенному архетипу, могут иметь несколько вариантов в различных культурах, но все они входят в единую семантическую группу.

Алгоритмы, по которым человеческое мышление двигалось в первобытную эпоху, еще не оформились в конкретные мифы. Эти конструкции являются общими для всего человечества. Мифологические архетипы еще не мифы, необходимо избегать их смешения с мифологическими образами и сюжетами. Не синонимичны они и понятию мифологемы, имея более широкое значение.

5. Но без мифов и их сопоставления невозможно говорить о мифологических архетипах. Анализируя мифологию с помощью метода аналогий, эмоционально погружаясь в образы, избегая логики бинарных оппозиций, учитывая разность версий, исключая субъектно-объектные отношения внутри мифа, прослеживая онтологию мифа с помощью генетического метода, не забывая об аналитическом подходе, структурно-семантическом и аксиологическом методах и нравственных принципах, исследователь получает возможность классификации мифологических архетипов.

6. Каждый мифологический архетип содержит в себе признаки предыдущего и отражает все этапы развития человеческого мышления. В нашей работе представлена классификация, состоящая и двенадцати глубинных групп мотивов, расположенных в порядке их актуализации в человеческом сознании и развитии.

Во второй главе нами были проанализированы четыре романа В.О. Пелевина. Выбор творчества этого писателя не является случайным. Пелевин - культовый российский автор, известный и за рубежом. Каждое его новое произведение вызывает бурные дискуссии и отклики. Он активно пользуется мифоархетипическими кодами для создания своих произведений.

В проанализированных романах Пелевина содержатся все, входящие в выведенную в конце первой главы классификацию, мифологические архетипы. Данный факт подтверждает выдвинутую в начале этого исследования гипотезу. Наиболее ярко в произведениях Пелевина представлен мифологический архетип Луны. Мечты о полете на Луну Омона («Омон Ра»), стремление к ее отражающему свету мотылька Мити («Жизнь насекомых»), алхимический брак с Луной (Востоком) Сердюка («Чапаев и Пустота»), теория кармы и меняющейся линии судьбы (Generation «П»), предпочтение Пелевиным лунной/ восточной философии создают впечатление, что все романы писателя - история какого-то лунного культа, настолько масштабного, что ни один простой человек не способен его заметить.

Еще одним важнейшим мифологическим архетипом в романах Пелевина является праобраз Истока, который заключает в себе понятие пустоты.

Некоторые мотивы содержат в себе черты нескольких групп глубинных архетипов, в результате чего образы приобретают новые значения. Интерпретировать произведения Пелевина можно бесконечно, каждый раз выявляя все новые смыслы. В данной работе мы попытались показать самые яркие из них.

Все поставленные задачи были решены в рамках этого исследования.

Перспективной представляется написание масштабной работы по обнаружению мифологических архетипов во всех произведениях Пелевина (включая и малую прозу) для более объективного понимания творчества писателя и иллюстрации его творческой эволюции/ инволюции.

Литература

1. Аверинцев С.С. «Аналитическая психология» К.Г. Юнга и закономерности творческой фантазии // Вопросы литературы. 1970. № 3. С. 113-143

2. Архетипы и архетипическое в культуре и социальных отношениях: материалы международной научно-практической конференции 5-6 марта 2010 года/ под ред. Б.А. Дорошина. Пенза: Социосфера. 2010. 182с.

3. Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М.: ПРОГРЕСС. 1989. 616с.

4. Бердяев Н. Смысл истории. М.: Мысль. 1990. 176с.

5. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. М.: Институт философии. 1964. 546с.

6. Белоконева А.О. Миф, имя, судьба героя в эстетике постмодернизма (на материале произведений В.О. Пелевина) // Вестник Кемеровского государственного университет. № 3. Том 4. 2012 С. 65-69.

7. Бир Р. Тибетские буддийские символы. М.: Ориенталия. 2013. 336 с.

8. Большакова А.Ю. Архетип, миф и память литературы // Архетипы, мифологемы символы в художественной картине мира писателя: материалы Международной заочной научной конференции (г. Астрахань, 19-24 апреля 2010 г.) / под ред. Г.Г. Исаева. Астрахань: Астраханский университет. 2010. С. 5-14

9. Борхес Х.Л. Лабиринты. М.: АСТ. 2016. 400с.

10. Веселовский А.Н. Историческая поэтика. М.: Педагогика. 1984. 352 с.

11. Воглер К. Путешествие писателя. Мифологические структуры в литературе и кино. М.: Альпина нон-фикшн. 2015. 476с.

12. Володина Н.В. Концепты, универсалии, стереотипы в сфере литературоведения: монография. М.: Флинта: Наука. 2010. 256с.

Размещено на Allbest.ru