Специфика категории хронотопа в жанре фэнтези

Деревья в Вековечном Лесу “шепчутся, судачат на непонятном языке” [2,103].

В романе широко представлена система пространственных оппозиций:

· свое - чужое:

Народы Средиземья разноплановы, каждому из них отведена своя территория, выход за ее пределы расценивается как проникновение в чужие земли и, следовательно, представляет опасность.

· вертикаль - горизонталь:

Данная оппозиция отражает структуру Средиземья: на условной вертикали расположены лес Кветлориэн и Мордор, которые являются центрами светлых и темных сил соответственно. В горизонтальной проекции Средиземье разделено на четыре части света и со всех сторон окружено морем.

· верх - низ:

Как правило, в подземельях, пещерах обитают прислужники Черного Властелина, Саурона: орки, волколаки, барлог, гигантская паучиха Шелоб.

Помогают Хранителям жители горных вершин орлы, они появляются в решающие минуты.

· запад - восток:

На Заокраинном Западе расположен Благословенный Край Валинор, а на востоке находится Мордор.

· север - юг:

Север, как правило, ассоциируется в романе с благородством и мужеством, юг - с невежеством и предательством.

Во всех индоевропейских мифологиях оппозиции запад-восток, север-юг, верх-низ имеют коннотативную окраску и сводятся в конечном итоге к противопоставлению добра и зла.

Роман “Властелин Колец” исследователи часто и не безосновательно сравнивают с волшебной сказкой (Т.Чернухина [79], Н.Мамаева [40] и другие). При конструировании пространства автором использованы такие фольклорно-сказочные пространственные образы:

· дом

Пространство дома - это “свое” пространство, освоенное и защищенное, отгороженное от “чужого” опасного мира. Все народы Средиземья тщательно обустраивают свое пространство, отгораживая его от внешнего мира. Так, хоббиты из всех народов живут крайне замкнуто, воздерживаясь от общения с чужаками. Понятие дома чрезвычайно важно для хоббитов. В прологе автор подробно описывает жилище хоббитов, им “требовались длинные, низкие и уютные строения. Самые старинные из них походили на выползшие из-под земли смиалы, крытые сеном, соломой или торфяными пластами. ...Главной особенностью хоббитских строений остались круглые окна и даже круглые двери” [2, 11]. Близость к земле - непременное условие для комфорта этих существ.

· река

Образ водной стихии - один из наиболее древних мифологических образов, связанный с вечным движением, изменением, обозначением границы между мирами.

Река в романе чаще всего является границей. Например, река Брендидуим (Brandywine) - хоббитанская восточная граница, отделяющая Хоббитанию от остального мира. “Паром тихо подплывал к чужому (здесь и далее в цитатах - курсив мой - А.М.) берегу. … и ему [Сэму] казалось, что речные струи отделяют его от былой жизни, оставшейся в тумане: впереди зияла черная неизвестность” [2,91]. Река может играть роль временнуй границы: “Над Ворожеей ему [Фродо] вдруг почудилось, что он уходит из сегодняшнего мира, как будто шаткий мостик был перекинут через три эпохи и вел к минувшим Предначальным Дням” [2, 324].

Река наделена также функцией очищения: “Фродо вступил в прохладную воду и ощутил, что уныние, грусть, усталость, память о потерях и страх перед будущим, как по волшебству оставили его” [2, 315]. Поворачивая русло реки, онты затапливают Изенгард, очищая его от орков и механических изобретений Сарумана.

Река становится преградой для прислужников Черного Властелина, которые преследуют Фродо на пути к Раздолу (Rivendell): “когда враги подступают к Раздолу, река, по велению Элронда, разливается, и все живое гибнет в волнах” [2,197].

· море

Море опоясывает Средиземье, это бескрайнее пространство, ассоциирующееся с бесконечным, с хаосом, в центре которого находится космос (Средиземье). С морем связаны два в данном случае противоположных мотива: страха и тоски. Так, хоббиты испытывают страх даже при упоминании Моря, они слишком привязаны к своей земле, к дому (недаром Сэм - один из главных действующих персонажей - садовник): “Indeed, few Hobbits had ever seen or sailed upon the Sea, and fewer still had ever returned to report it. …and the Sea became a word of fear among them, and a token of death, and they turned their faces away from the hills in the west” “Конечно, некоторые хоббиты видели или даже плавали по Морю, но мало кто из них возвращался, чтобы рассказать о нем. …и Море стало среди них страшным словом, символом смерти, и они отвернули свой взор от западных холмов” (перевод - мой А.М. В основном, при цитировании текста романа мы опираемся на перевод В.Муравьева и А.Кистяковского, однако в тех случаях, когда он, на наш взгляд, не вполне адекватно передает содержание романа, мы используем собственный перевод). [3, 9]. Море ассоциировалось у хоббитов с эльфами, поэтому они старались избегать с ними контактов. Эльфы, напротив, не боятся моря, а испытывают тоску, глядя на него, ведь их прародина расположена на сокрытых морем островах. Их судьба неразрывно связана с Морем. Владычица Галадриэль предрекает эльфу Леголасу:

…long under tree

In joy thou hast lived. Beware of the Sea!

If thou hearest the cry of the gull on the shore,

Thy heart shall then rest in the forest no more “…долго ты в радости жил под сенью лесной.

Остерегайся же Моря!

Лишь только услышишь крик чайки,

Навек потеряешь покой!” (перевод - мой А.М.). [3, 678]

· лес

Лес - непременный компонент образной системы волшебной сказки. Как правило, он ассоциируется с “чужим”, враждебным пространством. В романе система персонажей представлена довольно разнообразно. Так, для некоторых из них лес сохраняет негативные коннотации: “страшнее Вековечного Леса (Old Forest) ничего и на свете нет, а что о нем рассказывают, лучше даже не слушать” [2, 100]; “Всё в нем какое-то настороженное, не то что в Хоббитании. Деревья здесь чужаков не любят и следят-следят за ними… ”[2, 102]; “Выбраться из Лориэнского Леса нелегко, а выбраться таким же, как был, невозможно… он тоже опасен!” [2, 314]; Фангорн-Лес опасен - особенно для тех, кто размахивает топорами” [2, 464]. Однако для эльфов лес - “свое” пространство. Поэтому они становятся проводниками при “общении” с Лесом для других персонажей.

Тем не менее первоначальные страхи впоследствие оказываются ложными, Лес только внешне оказывается “чужим”, и именно в лесу герои находят защиту и помощь. В Вековечном Лесу хоббитам приходит на помощь Том Бомбадил, спасая их от Старого Вяза (Old Willow) и позже помогает выбраться из Могильников. Лес Кветлориэн огражден от орков невидимой границей, в нем Хранители спасаются от их погони. Там же они получают от Владычицы Галадриэль подарки, которые не раз помогут в пути и даже спасут Хранителям жизнь. Попадая в Фангорн-Лес, Мерри и Пин встречают онта Древня, Фангорна-Стража, и побуждают онтов вступить в бой с Саруманом. Лесное воинство в результате разгромило Изенгард.

Леса Средиземья имеют своего Хозяина-Хранителя. Для Вековечного леса таковым является Том Бомбадил: “он здесь всюду хозяин: ему подвластны леса и воды, холмы и долы… Он знает наперечет все неведомые тропы и тайные броды, разгуливает по лесу и пляшет на холмах средь бела дня и темной ночи, никто и ни в чём ему не помеха…он здесь извечный хозяин” [2, 114]. Эльфы называют его “Охранитель Заповедного Края”, “Йарвен Бен-Адар, Безотчий Отец Заповедных Земель”, “когда мир Средиземья был юн и прекрасен, он уже казался древним, как Море” [2, 241]. В Кветлориэне владычествуют Галадриэль и Селербэрн: “Владыки Лориэна были высокими …, а широкие …мантии не скрывали их юношеской стройности. На плечи им ниспадали длинные волосы - серебряные у Владыки и золотистые у Владычицы. Возраст по лицам не угадывался, и только глаза, глубокие, словно Море, но острые, как лучи Вечерней Звезды, говорили об их глубочайшей памяти и опыте древнейших мудрецов Средиземья” [2, 329]. Галадриэли доверено одно из трех Эльфийских Колец Нэнья (Nenya) - Кольцо Воды. Фангорн - страж, хранитель одноименного леса, “главный здешний лесовод, извечный обитатель Средиземья” [2, 463]; “Длинная его голова плотно вросла в кряжистый торс. То ли его серо-зеленое облачение было под цвет древесной коры, то ли это кора и была - трудно было сказать, однако на руках ни складок, ни морщин, гладкая коричневая кожа. … А лицо необыкновеннейшее, в длинной окладистой бороде, у подбородка чуть не ветвившейся, книзу мохнатой и пышной. …Огромные глаза, карие с прозеленью: …вроде как заглянул в бездонный колодезь, переполненный памятью несчетных веков и долгим, медленным, спокойным раздумьем” [2, 428].

Каждый из лесов обладает своим характером, наделен в тексте специфическими функциями. Так, “Вековечный Лес недаром так назывался: он был последним лоскутком древнего, некогда сплошного покрова земли. Праотцы нынешних деревьев набирали в нем силу, старея, подобно горам; им еще помнились времена их безраздельного владычества над землею. И не было из них опаснее Старого Вяза с гнилой серцевиной, но богатырской, нерастраченной мощью: он был жесток и хитер, он повелевал ветрами и властвовал по обе стороны реки” [2, 119].

Кветлориэн неразрывно связан с понятием безвозвратно ушедшего прошлого. Лориэнский Лес является тем звеном, которое связывает Предначальную (идеальную) эпоху с эпохой, в которой происходят описываемые события. “В Раздоле все напоминало о прошлом, а здесь [в Лориэне] оно было живым и реальным, ... Лориэн жил так, будто зло еще не родилось” [2, 324].

Попадая в лес, герои переосмысливают “чужой мир”, обычно благодаря объяснениям Лесных Хозяев: “Они [хоббиты] слушали - и Лес представлялся им совсем по-иному, чем прежде, а себя они видели в нем назойливыми, незваными чужаками” [2, 119].

· горы

Чаще всего играют роль преграды, препятствия; они, как правило, наделены отрицательной коннотацией: “Видно, горы злобствовали, отдувая чужаков от своих каменных тайн…” [2, 666]. Неслучайно, Мордор со всех сторон окружен горной грядой. Центром его является гора Ородруин, уничтожить Кольцо можно, только бросив его в кратер этой горы.

Исследуя связи фольклорной волшебной сказки и литературы, Е. Неёлов отмечал, что “состояние сказочного мира и героя взаимосвязаны” [50]. Такая взаимосвязь наблюдается и в романе “Властелин Колец”. По мере приближения Фродо к Мордору его физическое состояние ухудшается, более того, Сэм замечает, что его хозяин стареет. Мордор - центр зла, неосвоенная, чужая территория. Естественно, что, попав в него, Фродо реагирует на дисгармоничное состояние “чужого” ему мира.

Важную роль в структуре пространства Средиземья играет образ башни. С одной стороны, башня, как правило, сопряжена с опасностью для героев и, таким образом, противопоставляется мирному пространству дома. Башни появились в Средиземьи вместе с войнами. Именно поэтому они чужды хоббитам: “чего в хоббитах не было, так это воинственности, и между собой они никогда не враждовали” [2, 9], “они любят тишину и покой”[2, 5]. Вторая часть “Властелина Колец” получила название “Две Твердыни” (“Two Towers”), с этой части в романе начинаются описания битв. Таким образом обозначены два противоборствующих центра: башни Минас-Тирит (Minas Tirith) и Барад-Дур (Barad-dur). С другой стороны, Башни носили оборонительную функцию: “Горделивые замки гондорских рыцарей, крепости на суше и укрепленные порты славились далеко за пределами княжества. Столица Гондора, Звездная Цитадель - или, по-нуменорски, город Осгилиат - была построена в излучине Андуина. ….К востоку от столицы …возвышалась Крепость Восходящей Луны, или Минас-Итил по-нумернорски, а к западу - Минас-Анор, или Крепость Восходящего Солнца. …Темные Силы… захватили Крепость Восходящей Луны и перебили все окрестное население, и Минас-Итил стал Минас-Моргулом, или Крепостью Темных Сил. Люди Гондора отступили на запад и засели в Крепости Заходящего Солнца, с грустью назвав ее Минас-Тиритом, что значит Крепость Последней Надежды. Между крепостями началась война, и город Осгилиат был разрушен до основания” [2, 218-219]. Башня Барад-Дур (“Черная Башня”) - крепость Саурона в Мордоре.

Башни также могут выполнять функцию оповещения в случае опасности. Для этого в них устанавливались палантиры (дословно “видящие издалека”) - камни, которые предназначались для того, чтобы “видеть незримое очами и беззвучно разговаривать издали. ... Камни водрузили в Минас-Аноре, в Минас-Итиле и в нерушимом Ортханке, посреди неприступного Изенгарда. Но главенствовал над ними Камень в Звездной Цитадели Осгилиата, ныне лежащего в руинах. ...главный Камень, Камень самого Элендила, - на Подбашенных горах, откуда виден Митлонд и серебристые корабли в Полумесячном заливе.” [2, 559]. Важную роль играет в романе крепость Изенгард: “Могучей и дивной крепостью был Изенгард, и многие тысячи лет хранил он великолепие; обитали здесь и великие воеводы …и мудрецы-звездочеты. Но Саруман медленно и упорно перестраивал его в угоду своим злокозненным планам. …строил он не что иное, как раболепную копию, игрушечное подобие Барад-Дура, великой Черной Твердыни с ее бастионами, оружейнями, темницами и огнедышащими горнилами” [2, 517]. На ее примере Толкиен показывает, к чему может привести стремление “перестроить” природу, механизировать труд: “Некогда росли меж аллей фруктовые рощи и журчали ручьи, стекавшие с гор в озерцо. Но к концу владычества Сарумана зелени не осталось и в помине. Аллеи замостили черным плитняком, вдоль них вместо деревьев тянулись ровными рядами мраморные, медные, железные столбы; их сковывали тяжелые цепи. …Непрестанно содрогалась земля; винтовые лестницы уходили вглубь, к сокровищницам, складам, оружейням, кузницам и горнилам. Вращались железные маховики, неумолчно стучали молоты. Скважины изрыгали дымные струи и клубы в красных, синих, ядовито-зеленых отсветах.” [2, 516-517]. Толкиен не раз акцентировал внимание на том, что необходимо различать магию эльфов и магию Врага. Галадриэль в романе упрекает хоббитов, что они именуют “волшебством и те уловки, которыми пользуется Враг” [2, 337]. “ Враг же, который возрождается всякий раз в новом обличье, помышляет, естественно, лишь о Власти, а посему является властелином магии и машин”, - пишет Дж.Р.Р.Толкиен в письме М.Уолдмену [27,135]. Таким образом, машины, сложные механизмы вообще ассоциируются у автора с жаждой обретения власти, они уничтожают все естественное, и потому являются происками Врага. Но Толкиен на примере романа демонстрирует, что природа может в любой момент уничтожить то, что сделано с помощью механизмов. На борьбу с Саруманом встают онты: “Фангрон очнулся от вековой дремы и выслал на горный хребет [Изенгард] древесное воинство.”[2, 452]. В результате Изенгард оказывается затопленным: “Онты подбавляли и подбавляли воды, чтобы загасить все огни и залить все подземные пещеры. Туман прибывал, густел… Вечером над восточным взгорьем опрокинулась исполинская радуга, и потом хлынул такой грязный ливень, что и заката не было видно. …Ночью онты остановили наводнение и пустили Изен [река] по старому руслу” [2, 533].

Образ башни, с которой видно море, Толкиен использовал в качестве аллегории в своем эссе “Профессор и чудовища” (“The Monsters and the Critics”), сопоставляя эмоционально-чувственное и аналитическое восприятие реконструируемого прошлого; в романе “Властелин Колец” этот образ появляется еще в прологе: “С незапамятного века виднелись на Подбашенных горах за пограничными западными топями три эльфийские башни. ...Самая высокая была дальше всех: она одиноко высилась на зеленом кургане. Хоббиты из Западного удела говорили, будто с вершины этой башни видно Море; но, насколько известно, на вершине башни ни один хоббит не бывал” [2, 10-11]. Эту башню Фродо видит во сне: “Фродо поднял глаза и увидел высокую белую башню на крутой скале. Ему хотелось взобраться туда, чтобы поглядеть на Море, он стал карабкаться по склону, но вдруг небо озарилось молнией и грянул гром” [2, 101]. Толкиен наделяет башню парадоксальным значением: несмотря на то, что функция ее состоит в защите, персонажи, как правило, находясь в ней, ощущают страх. Жители Минас-Тирита, даже зная, что их крепость - одна из самых укрепленных, испытывают боязнь перед предстоящим сражением и теряют надежду на его благополучный исход. Гэндальф оказывается в изоляции в башне Ортханк, и его спасает орел. Таким образом, какой бы высокой ни была башня, безопасности она не гарантирует.

Особое место в структуре текста занимают географические карты. Они были составлены самим автором, однако в печатное издание вошли варианты карт сына Дж.Р.Р. Толкиена Кристофера. Он помогал отцу вносить дополнения и уточнения в роман. Благодаря ему уже после смерти писателя были изданы приложения к роману - “История Средиземья”, “Неоконченные сказания”. В приложение “Властелину Колец” вошло 7 карт: общая карта той части Средиземья, где разворачиваются события романа, и подробные карты областей Средиземья. Создание карт вымышленных миров является одной из составляющих фэнтезийного канона. Этой традиции следуют большинство писателей жанра фэнтези: Ник Перумов, М. Семенова, Макс Фрай, Ф. Пулман, Дж. Маккен, Д. Эддингс и др. Известный писатель и литературовед А. Сапковский весьма иронично относится к созданию карт в фэнтези-произведениях, считая их штампом, при этом, однако, замечает: “В книге фэнтези карта является обязательным элементом, условием sine qua non ” [59, 43]. Картографирование - один из способов создать целостную, упорядоченную картину мира.

Одной из характерных черт фэнтези является двоемирие. В Средиземьи присутствует несколько параллельных миров: Призрачный Мир, который подчиняется власти Черного Властелина, и лес Кветлориэн, который можно расценивать как отдельный мир, поскольку в нем действуют иные законы времени и пространства. Отдельными признаками параллельного мира (деформация пространства и времени) обладают Раздол (эльфийский город-крепость) и дом Тома Бомбадила. Том рассказывает хоббитам историю мира, и она будто оживает на глазах, при этом они теряют счет времени: “Том все брел и брел в прошлое, под древними звездами звучал его напев - были тогда эльфы, а больше никого не было. ... Миновало ли утро, настал ли вечер, прошел ли день или много дней - этого Фродо не понимал: усталость и голод словно бы отступили перед его изумлением” [2, 120].

Время в романе Толкиена создано по линейно-циклической модели, которая характеризуется соединением историзма с мифом о “вечном возвращении”. При этом мифологическое и историческое время в романе Толкиена функционирует как расчленено, так и нерасчлененно. Так, черты собственно мифологического времени в романе можно обнаружить при описании леса Кветлориэн, где время ориентировано в идеальное прошлое, когда мир только начинал свое развитие: “ …время там не старит, а целит… ” [2, 467].

Цикличность мифологического времени прослеживается также в смене исторических эпох. Каждая Эпоха представляет собой отдельный цикл, который заканчивается битвой добра и зла. Победа светлых сил воспроизводит миф о творении (освоение необжитого пространства, превращение хаоса в космос) в широком смысле и повторяет подвиги предков, которые также сражались со злом, в узком смысле. Победа над темными силами ознаменовала приход новой Эпохи, начало нового цикла развития мира Средиземья: “Если же Кольцо будет уничтожено, то Саурон сгинет - и сгинет столь бесследно, что до конца времён, должно быть, не восстанет. Ибо он утратит всю силу, которой владел изначально, и разрушится всё, что было создано его властью, а он пребудет во тьме кромешной безобразным исчадием мрака, будет грызть самого себя от бессилия воплотиться. И великое зло исчезнет из мира. Неминуемо явится в мир иное зло, может статься, еще большее: ведь Саурон всего лишь прислужник, предуготовитель” [2, 825]. Таким образом, хронотоп произведения ориентирован в будущее.

В романе также присутствует обрядовое время, которое “разрывает” будничное, земное время и прорывается в сакральное, вечное: “…они возложили Боромира на погребальную ладью. Серая скатка - эльфийский плащ с капюшоном - стала его изголовьем. Они причесали его длинные темные волосы: расчесанные пряди ровно легли ему на плечи. Золотая пряжка Лориэна стягивала эльфийский пояс. Шлем лежал у виска, на грудь витязю положили расколотый рог и сломанный меч, а в ноги - мечи врагов. …Печально отпустили они ладью на юг по волнам Андуина; неистовый Боромир возлежал, навек упокоившись, в своем плавучем гробу. Поток подхватил его. …Он проплыл мимо них, черный очерк ладьи медленно терялся в золотистом сиянии вдруг совсем исчез. …Великая Река приняла в лоно свое Боромира, сына Денэтора…” [2, 383].

Ритуал похорон Боромира сопровождается похоронным песнопением: герои поочередно они исполняют песни, в которых ведется диалог с Западным, Южным и Северным Ветром, к ним обращаются с просьбой рассказать что-либо о Боромире, но в этом мире его уже нет, он перешел черту земель, откуда нет возврата.

Историческое (линейное) время зафиксировано в хрониках, которые являются частью произведения Дж.Р.Р. Толкиена. Они обрамляют роман и содержат сведения о народах Средиземья. Хроники (Алая Книга Западных Пределов) по замыслу автора являются первичным текстом, на основе которого создается роман “Властелин Колец”. В связи с этим мы сталкиваемся с явлением множественности авторов.

Алая Книга Западных Пределов (The Red Book of Westmarch) вызывает ассоциации с валлийской Гергестской Красной Книгой, которая является самая большая по объему из “Четырех древних валлийских книг”. Она была написана в 14-15 вв. Содержит переводы на валлийский язык различных британских хроник, немало триад - стихов, воспевающих выдающихся героев, королей или просто занимательные вещи или события, старинные поэмы, приписываемые перу Лливарх Хена, и “Мабиноги”, благодаря которым значительные фрагменты общего корпуса мифологии валлийских кельтов были переработаны и стали типичными средневековыми романами. Тремя другими древними валлийскими являются Книга Аневрина, Карматенская Книга и Книга Талиесина.

Сюжетная организация событий в тексте не совпадает с последовательностью фабульного времени. Со второй части романа (“Две Твердыни”) одна сюжетная линия распадается на несколько, при этом они движутся независимо друг от друга, в разных направлениях и с разной скоростью.

Дж.Р.Р. Толкиен использует прогностическое время. Проникновение в будущее может происходить в момент визионерства или во сне: “Мало-помалу он погрузился в смутный сон, и казалось ему, что он смотрит сверху из окна, в лесную темень, а у корней деревьев ползают, принюхиваясь, какие-то твари - наверняка до него доберутся. Издалека донесся шум: ветер, наверно, пробежал по листьям. Нет, понял он, это не ветер, это дальнее Море, а шума волн он никогда наяву не слышал - только во сне” [2, 101]. Море видится Фродо довольно часто. В итоге оно станет для него местом, где он обретет исцеление души и тела. Фродо сам понимает, что для него нет возврата в прежнюю жизнь: “Боюсь, для меня нет возврата: доберусь до Хоббитании, а она совсем другая, потому что я уже не тот. Я отравлен и изувечен …и меня изнурило неизбывное бремя. Где ж найду я покой?” [2, 925]. Арвен в конце повествования уступит Фродо свое место на корабле, который отправится за Море: “Быть может, раны твои нестерпимо заноют или надавит страшным бременем память - что ж, тогда плыви на Запад, где раны твои исцелятся, и усталость исчезнет” [2, 910].

Боромир прибыл к Элронду с просьбой растолковать сон, который приснился ему и его брату Фарамиру:

“I heard a voice…

Seek for the Sword that was broken:

In Imladris it dwells;

There shall be counsels taken

Stronger than Morgul-spells.

There shall be shown a token

That Doom is near at hand,

For Isildur's Bane shall waken,

And the Halfling forth shall stand В Имладрисе ты найдешь меч,

Что сломан был когда-то.

Там совет получишь ты,

Что сильнее чар проклятых,

Там тебе покажут знак Рока,

Что навис над нами.

Ведь Проклятье Исилдура

Вновь проснулось, с ним в борьбу

Вступит тот, кто ростом мал.(построчный перевод мой - А.М.).[3, 322]

На Совете, который собрал Элронд в Имладрисе (эльфийское название Раздола), Боромир действительно увидел сломанный меч, Проклятье Исилдура (так называют Кольцо Всевластья), на этом же Совете хоббит Фродо (жители Средиземья называют хоббитов невысокликами) вызвался нести Кольцо в Мордор. Сам Боромир становится одним из членов отряда Хранителей Кольца.

Будущее также открывается при использовании волшебных предметов. Так, в Зеркале Галадриэли Сэму открываются бедствия, которые настигнут Хоббитанию во время его отсутствия: “…там, где стояла Старая Мельница, строится уродливый кирпичный дом, а рядом со стройкой вздымается в небо закопченная красно-кирпичная труба. Клубы дыма, быстро сгущаясь, черной завесой затягивали Зеркало” [2, 338].

Отметим, что прогностическое время доступно только избранным героям.

Важная роль в романе отведена предсказаниям, которые, несомненно, связаны с прогностическим временем. Предсказания отражают специфические отношения со временем. Возможность знать несвершившееся будущее отрицает концепцию линейного времени, согласно которой время однонаправленно и необратимо. Практически все предсказания в романе имеют эсхатологический оттенок и связаны с тем, как будет развиваться мир после окончания Третьей эпохи: “Предначальная Эпоха миновала... . Средняя тоже подходит к концу. Начинается совершено новая эпоха. Годы эльфов на земле сочтены; наступает время Большого Народа Большим Народом (Big Folk) называют людей....” [2, 235]. Неутешительно звучит пророчество эльфа Элронда о том, что с уничтожением Кольца Всевластья “...чудесная магия нынешнего мира сохранится лишь в сказочных преданиях о прошлом...”[2, 246]. Эпоху людей кратко и четко охарактеризовал маг Саруман, говоря о приходе “Новой Силы” и ее конечной цели, - “Всезнание, Самовластие и Порядок” [2, 235]. Эти конечные цели, по мнению автора, приведут человечество к необратимым бедствиям. Большинство предсказаний зафиксированы в преданиях и легендах, которые являются частью текста: “Есть ведь старинное речение: “В руках Государя целебная сила”. Так и распознается истинный Государь” [1,807-808]. Или:

Древнее золото редко блестит,

Древний клинок - ярый.

Выйдет на битву король-следопыт:

Зрелый - не значит старый.

Позарастают беды быльем,

Вспыхнет клинок снова.

И короля назовут королем

В честь короля иного. [2, 222]

Предсказания индивидуальной судьбы нередко оказываются связанными с общей судьбой: “От слабых невысокликов [хоббитов] из мирной Хоббитании зависит судьба средиземного мира - перед ними падут могучие крепости, а Великие придут к ним просить совета...” [2, 247-248].

Ретроспективное время наблюдается при смене точек зрения или смене повествователя. Так, например, в первой главе “Долгожданное угощение” (“A Long-expected Party”) Бильбо исчезает на глазах у всех, и повествователь рассказывает, как реагирует гости на его исчезновение, затем происходит возврат во времени, и эта же ситуация излагается с позиции самого Бильбо.

В тексте используется прием ретардации, который применяется при описании ритуалов (похороны), праздников (пира), сцен сражения.

Переключение точек зрения - один из основных нарративных приемов романа. Он используется для создания всеобъемлющей, целостной картины событий в романе: “Он взглянул на юг, ведь к югу он вышел из логова Шелоб, на юг, а не на запад. А на западе близился к полудню четырнадцатый мартовский день по хоббитскому счислению, и Арагорн вел черную армаду от Пеларгира, Мери ехал с мустангримцами по Каменоломной долине, в Минас-Тирите бушевали пожары, и Пин испугался безумного взора Денэтора.” [2, 839-840], для объективизации повествования, уравновешивания действующих персонажей: “Фродо нес Кольцо на юг, а на север двигались стяги обреченного войска” [2, 873].

В мире Средиземья существует своя система летоисчисления, при этом, как становится известно читателю из приложения к роману, каждый из народов имеет свой календарь и летоисчисление. Так, например, повествование в романе “Властелин Колец”, события которого отражены в “Алой Книге Западных Пределов”, ведется по хоббитанскому летоисчислению. Хоббиты ведут отсчет лет относительно времени заселения своего края. Разница между хоббитским календарем и календарем эльфов и людей составляет 1600 лет. Хоббиты делят год на 12 лунных месяцев, каждый месяц состоит из тридцати дней.

Календарь эльдар (эльфов), у которых времени было в избытке, вели счет йенами (это квенийское Один из эльфийских языков, созданных Толкиеном, назывался квенья. Этот язык стал языком науки, магии, искусства и в жизни не употреблялся. слово переводится как “год”); в одном йене 144 человеческих лет. Насколько известно, эльдары предпочитали считать шестерками и дюжинами, поэтому йен кратен двенадцати. День у эльдаров продолжался от заката до заката и назывался рэ; в йене было 52 596 рэ. Кроме того, у эльдаров была обрядовая шестидневная неделя -- энкуиэ, и в йене насчитывалось 8766 этих недель. Кроме того, в Средиземье эльдары ввели в свой календарь солнечный год -- коранар; впрочем, чаще его называли лоа (“рост”), потому что смена времен года связывалась, по обычаям эльфов, с поведением растений.

Персонажи Толкиена обладают внутренним ощущением времени. Так, эльфы покидают Средиземье, потому что “пришло их время”. Фродо предчувствует близость путешествия, но ждет, пока придет время: “И порою, особенно по осени [именно осенью Фродо отправится в свое опасное путешествие], ему грезились дикие, неизведанные края, виделись горы, в которых он никогда не бывал… Он начал сам себе повторять: “Возьму однажды и уйду за Реку”. И тут же внутренний голос говорил ему: “Еще не время”.” [2, 42]. Причем беспокойство Фродо возрастает по мере того, как начинают распространяться слухи о Мордоре: “Фродо забеспокоился, любимые тропы ему надоели. Он разглядывал карты, где Хоббитания была окружена белыми пятнами.” [2, 42]. Это объясняется тем, что его судьба связана с судьбой мира, которая зависит от успеха похода Фродо. А. Гуревич отмечал, что “герой перед лицом Судьбы - центральная тема героических песен. Обычно герой осведомлен о своей участи: либо он одарен способностью проникать в будущее, либо ему кто-то открыл его. …знание судьбы не повергает героя в фаталистическую апатию и не побуждает его уклониться от грозящей ему гибели; напротив, будучи уверен в том, что выпавшее ему в удел неотвратимо, смело принимает его…” [16, 9]. В романе Толкиена герои также знают свою судьбу: на Арагорне, Фродо, Эовин лежит знак избранности, и когда приходит время, они начинают осуществлять свое предназначение.

Хронотоп в романе “Властелин Колец” строится на основе синтеза нескольких его форм: мифопоэтического, эпического, авантюрного, идиллического (М. Бахтин [6], В. Топоров [68]).

Мифологическое время и пространство тесно связаны между собой. Время не мыслится абстрактно, оно заключено в людях, в конкретных вещах, которые наполняют пространство. Так, гибель Черного Властелина становится следствием уничтожения Кольца, в котором заключена его сила. В данном случае сила равна жизненной силе, а значит, сроку жизни.

Символом новой эпохи людей в романе становится Белое Древо. Срок жизни этого дерева определит сроки властвования в Средиземье людей. Этот символ, безусловно, связан с образом Мирового Древа, которое определяет срок существования мира в скандинавской мифологии. В Гондоре после победы светлых сил в Войне Кольца произрастет росток Белого дерева Нуменора. Толкиен создает два вида деревьев: Золотое и Белое (Серебряное) деревья Валинора (эльфийские). Белое дерево Нуменора (растет во владениях людей) - саженец Белого Древа Валинора. Символизируя течение жизни, неслучайно, что они гибнут во время войн. При этом чрезвычайно интересна цветовая символика: золотой - цвет солнца, следовательно, цвет жизни, дня, серебряный - цвет луны (по аналогии с золотым), обратная сторона жизни, ночь. Золотой и серебряный вместе - это цвета жизни и смерти, то есть поток времени.

Золотые деревья растут в эльфийском Кветлориене (Лориене). Там нет Серебряных деревьев, так как эльфы бессмертны. Серебряный цвет символизирует смертность, все человеческое. Именно поэтому в Гондоре цветет Белое Древо, которое становится символом эпохи людей.

А.Я. Гуревич писал: “…эпос давал законченную и всеобъемлющую картину мира, объяснял его происхождение и дальнейшие судьбы, включая и самое отдаленное будущее, учил отличать добро и зло, наставлял в том, как жить и как умирать. Эпос вмещал в себя древнюю мудрость, знание его считалось необходимым для каждого члена общества”.[16, 6]

Целью Толкиена отчасти было создание эпоса, истории, которая разворачивалась бы на “грандиозном фоне”. “Властелин Колец” вырос из историй, составивших “Сильмариллион”, как развитие последних отрывков его эпического повествования, и воспринял его эпическую форму, которая отразилась и на уровне пространственно-временной организации текста. Так, события романа происходят во время переломного момента в истории Средиземья, когда решается судьба всего мира. Зависит она от того, насколько успешным будет путешествие Фродо в страну зла Мордор, сможет ли он, преодолев все препятствия и опасности пути, уничтожить Кольцо Всевластья и спасти мир от темных сил.

Элементы авантюрного времени также присутствуют в романе “Властелин Колец”. Так, случай часто определяет ход дальнейшего повествования и в конце романа решает его исход.

Характерные особенности идиллического хронотопа можно обнаружить применительно к Хоббитании, в изображении быта и нравов ее жителей: хоббиты живут замкнуто, изолировано от внешнего мира, крайне привязаны к своей земле, предаются веселью и празднествам: “Во дни мира и благоденствия хоббиты жили как жилось -- а жилось весело.… искусные пальцы хоббитов мастерили очень полезные, а главное -- превосходные вещи. Смеялись до упаду, пили и ели всласть, шутки были незатейливые, еда по шесть раз на день (было бы что есть). Радушные хоббиты очень любили принимать гостей и получать подарки -- и сами в долгу не оставались… Так, никем не замеченные, хоббиты жили себе в Средиземье долгие века. … и привыкли считать, что покой и довольство - обыденная судьба обитателей Средиземья” [2, 6]”. Имеет место также и разрушение идиллии с последующим ее восстановлением. По возвращении домой хоббиты находят Хоббитанию “оскверненной”: “всё выше торчала перед ними огромная труба, … они увидели сараи по обе стороны дороги и новую мельницу, унылую и мерзкую: большое кирпичное строение, которое оседлало реку и извергало в нее дымные и смрадные отходы. Все деревья вдоль Приречного Тракта были срублены. …Наконец-то вернулись они в знакомый, любимый дом. Сада не стало; на его месте выросли … хибары и сараи, заслонявшие белый свет” [2, 942].

Рассмотрим виды хронотопа Разграничивая формы и виды хронотопа, мы следуем за М.Бахтиным, который, выделяя формы хронотопа (авантюрный, фольклорный, идиллический и др.), подчеркивал жанрообразующую функцию последних. Виды хронотопа (хронотоп дороги, пира, порога и т.п.) имеют сюжетообразующую функцию., представленные в романе “Властелин Колец”:

Хронотоп пира

С него, согласно эпической традиции, начинается повествование в романе “Властелин Колец”. Он характеризуется широким фоном (“пир на весь мир”): “Бильбо обещал всего-навсего Угощение, а на самом деле устроил великое пиршество. Ближайших соседей пригласил от первого до последнего. …Многие были призваны из дальних уделов Хоббитании, а некоторые даже из-за границы” [2, 26-27], ретардацией. Это время праздника, которое разрывает линейность повествования.

Хронотоп пути-дороги

В.Н. Топоров отмечал: “ Путь - образ связи между двумя отмеченными точками пространства в мифопоэтической и религиозной моделях мира. В пути выделяется начало (исходный пункт), конец пути (цель пути), кульминационный момент пути и некоторые участники пути” [68, 257]. При этом он выделял два вида пути: “путь к сакральному центру, строящийся как овладение всё более и более сакральными концентрическими зонами с находящимися в них объектами, вплоть до совмещения себя с этим сакральным центром, обозначающим полноту благодати, причастия, освященности; и путь к чужой и страшной периферии, …этот путь ведёт из укрытого, защищённого, надёжного "малого" центра … в царство всё возрастающей неопределённости, негарантированности, опасности” [68, 259].

Путь-дорога - один из наиболее важных образов романа, его можно рассматривать как в прямом, так и в метафорическом плане. В основу композиции “Властелина Колец” положена мифологема пути: “На свете всего одна Дорога, она как большая река: истоки ее у каждой двери и любая тропка - ее проток” [2, 83]. Центральный образ романа - герой, осуществляющий трудный путь, миссию, от успеха выполнения которой зависит не только его жизнь, но и дальнейшая судьба мира. Дорога для главных героев всегда непредсказуема и связана с опасностью. С этим образом связаны мотивы встречи, преследования, выбора дороги. Метафорический план позволяет рассматривать путь более широко, прежде всего, как жизненный путь, на протяжении которого герои претерпевают эволюцию, раскрывают свои моральные качества. Понятие дороги оказывается тождественным понятию судьбы. М. Бахтин писал: “…дорога в фольклоре никогда не бывает просто дорогой, но всегда либо всем, либо частью жизненного пути; выбор дороги -- выбор жизненного пути; перекресток -- всегда поворотный пункт жизни фольклорного человека; выход из родного дома на дорогу с возвращением на родину -- обычно возрастные этапы жизни (выходит юноша, возвращается муж); дорожные приметы -- приметы судьбы и проч. Поэтому романный хронотоп дороги так конкретен, органичен, так глубоко проникнут фольклорными мотивами” [6]. Так, например, Фродо начинает свой путь юношей, а возвращается возращение домой.

Помимо этого возникает мотив осуществления предназначения: каждый герой реализует свою судьбу, от этого также зависит общая судьба мира. Идея взаимосвязи индивидуальной и общей судьбы пронизывает все произведение: “Где-то там Хранитель Кольца? Тонок же тот волосок, на котором повисла общая судьба!” [2, 480]. “От слабых невысокликов [хоббитов] из мирной Хоббитании зависит судьба средиземного мира - перед ними падут могучие крепости, а Великие придут к ним просить совета...” [2,247-248].

Хронотоп пути-дороги характеризуется, прежде всего, динамичностью, события, произошедшие на дороге, являются решающими.

Хронотоп битвы

Толкиен изображает несколько сцен боя, которые сконцентрированы во второй и третьей части романа. Время в них замедляется: “Ночь эта длится словно многолетнее заточение. Что так медлит день?” [2, 500], описания становятся более детальными. Сцены сражений насыщены апокалиптическими картинами: “и вдруг раздался яростный, оглушительный рев. Тучей налетели вражеские всадники. Струи слились в огненный поток - толпа за толпой валили орки с факелами, озверелые южане с красными знаменами; все они дико орали, обгоняя, окружая отступающих. Но даже их ор заглушили пронзительные вопли из темного поднебесья: крылатые призраки, назгулы, устремились вниз - убивать” [2, 769-770]. Саурону прислуживают Девять Черных Всадников Назгулов, которые некогда были людьми, впоследствии подчинившиеся власти Колец: “Снова налетели назгулы, и страшнее стали их пронзительные вопли - отзвуки смертоносной злобы торжествующего Черного Властелина . Они кружили над городом, как стервятники, ожидающие мертвечины. …везде и всюду слышался их леденящий вой… . Даже закаленные воины кидались ничком, словно прячась от нависшей угрозы, …им хотелось лишь уползти, где-нибудь укрыться и скорее умереть ” [2, 773].

Для того чтобы показать масштаб сражения, точка зрения нередко перемещается и фиксируется над полем боя, повествование ведется с высоты птичьего полета: “Все яростнее разгоралась битва на Пеленнорской равнине …У южной стены города пешее гондорское воинство билось с моргульцами… Конница вся поскакала на восток. …Сражаться пришлось еще долго, и жестокое было сражение: суровые, отважные южане дрались отчаянно, да и дюжие воины-бородачи с востока пощады не просили. У обгорелых усадьб и амбаров, на холмах и пригорках, за стенами и в открытом поле - повсюду скапливались они и везде отбивались, покуда хватало сил. [2, 794-796]

Хронотоп Иного мира

Большинство кельтских мифов базируется на представлениях об Ином мире (Оtherworld), которые, с одной стороны, уходят корнями в архаические мифы о заселении Ирландии Племенем Богини Дану (Tuatha De Danann). Так именуется “дочеловеческая” божественная раса обитателей Ирландии, сонм общекельтских и ирландских божеств. После прихода в Ирландию Сыновей Миля Сыновья Миля в ирландских мифах - предки ирландцев Племя Богини Дану стало Народом Сидов Сиды - волшебные холмы в ирландской традиции и их одноименные жители, оставив людям поверхность земли, а частью было вынуждено уйти в изгнание за море, в потусторонний Иной мир, или Страну Обетованную, Страну Юности. С другой стороны, ирландские мифы о сидах стали базой для создания страны фей и эльфов в европейской мифологии.

Древнеирландские представления об Ином мире оказали большое влияние на творчество Толкиена. Двойственная судьба Племени Богини Дану, ассоциируясь с судьбой эльфов, нашла отражение в романе “Властелин Колец”, В Средиземье имеется скрытый, недоступный для простых обывателей, аналог Иного мира - лес Кветлориэн. Кроме того, в географии Арды существует Заокраинный край, западные острова, куда ушли “в изгнание” все, кто был причастен Третьей эпохе.

Одной из наиболее распространенных тем ирландских саг и сказаний является путешествие героя в Иной мир. Контакт смертного героя с Иным миром выступает как явление исключительное. Происходит он в ограниченном сакральном пространстве и времени и неизменно влечет за собой изменение сознания героя. Время для жителей Иного мира течет по своим законам. Целая жизнь, прожитая в Ином мире, может оказаться мгновением земной жизни. Так, по дороге в лес Кветлориэн, герой романа Толкиена, переходя через реку, наблюдает временную трансформацию: “Над Ворожеей [название реки] ему [Фродо] вдруг почудилось, что он уходит из сегодняшнего мира, как будто шаткий мостик был перекинут через три эпохи и вел к минувшим Предначальным Дням. ...Фродо не мог отделаться от мысли, что вокруг него оживает прошлое. ...Он [Фродо] смотрел на канувший в прошлое мир, освещенный навеки исчезнувшим светом, и этот поразительно древний мир, открываясь его изумленному взгляду, как бы на его же глазах и рождался. …Тут нельзя было летом сожалеть о весне или мечтать зимою о лете - в неизменной жизни Благословенного Края прошлое и будущее сливались воедино” [2,324-326].

Переход через границу Иного мира связан также и с пространственной трансформацией. “Все ?же смыкалась черная теснина. Потом вдруг расступилась, и перед ним [Фродо] возникли два громадных каменных зубца. Наверно, проход, только непонятно, откуда они взялись...Фродо с разгона прошел между зубцами - и на него словно обрушилась темнота...Он упал наземь, а поднявшись, обнаружил, что он один: друзья исчезли”[2, 125-126].

К кельтскому наследию в творчестве Толкиена относятся и представления о западных островах, сокрытых морями. Здесь необходимо вспомнить ряд легенд об острове Авалон В кельтской мифологии - райский остров в западных морях. В Артуровских легендах - место, куда переносится Артур, получив смертельную рану.. Доступ на эти острова дан лишь избранным. В конце романа “Властелин Колец” все герои, причастные Магическим Кольцам, отплывают за Море, в Заокраинный Край. В описании пересечения границы миров Толкиен вторит кельтским сказаниям: “Корабль вышел в отрытое море, ушел на запад, и в сырой, дождливой ночи Фродо почуял нежное благоухание и услышал песенный отзвук за громадами вод. И точно во сне... серый полог дождя превратился в серебряный занавес; занавес раздвинулся, и он увидел светлый берег и дальний зеленый край, осиянный зарею” [2, 968].

В романе “Властелин Колец” существует еще один параллельный мир, однако он подчиняется Саурону, Черному Властелину, - Призрачный мир. При переходе в него также наблюдается пространственная и временная трансформации: “Всё переменилось, и за один миг пролетел словно бы час. Слух его обострился, а зрение помутилось. Кругом стало не черно, а серо.” [2, 688]. Доступ в этот мир открывает Кольцо Всевластья. Его выковал Саурон, Черный Властелин, “в него вложена часть его древней силы” [2, 50]. С помощью Кольца он манипулирует волей его временного владельца или хранителя: заставляет принимать те или иные решения, лгать. Кольцо при этом как бы одушевлено: оно может потеряться, менять размеры, вес. Однако одна из самых существенных его особенностей - это способность влиять на пространство и время. Надев Кольцо на палец, его владелец становится невидимым для смертных, но видимым для Черного Властелина и Назгулов: “Он себя невидимкой не чувствовал: наоборот, ему чудилось, будто его видно отовсюду, и всевидящее Око, он знал, жадно ищет его” [2, 688].

Вместе с этим, Кольцо удлиняет жизнь своему владельцу, лишая его свойства смертности, то есть время для него начинает идти по-другому.

Кольцо также является источником сверхзнания, открывая хранителю или владельцу то, что скрыто от глаз других. Так, Кольцо позволяет Фродо увидеть всё, что происходит в Средиземье, сверху. “Сначала ничего не увидел он, кроме призрачно туманных теней… . А потом тени вдруг обрели резкость и стали картинами неоглядного мира, будто хоббит, как птица, вознесся в небо…” [2, 370]. Поэтому Галадриэль, Владычица Лориэна, напутствует Фродо: “Если ты будешь распоряжаться Кольцом, не сделавшись истинно могучим и мудрым, то рано или поздно Всеобщий Враг сумеет подчинить тебя своей воле и ты, незаметно для себя самого, начнешь выполнять все его повеления.” [2, 342]

Совершая переход между мирами, герои преодолевают пространственную и временную границу, разделяющую два мира. В роли такой границы в случаях с Иным миром эльфов и Призрачным миром выступают река и Кольцо соответственно. Река является частью естественного природного ландшафта. Однако по повелению эльфов она может не пропустить врагов: “Когда враги подступают к Раздолу, река, по велению Элронда, разливается…” [2, 197]. Отметим, что именно умение вступать в диалог с природой эльфы называют волшебством.

В Призрачный мир можно проникнуть с помощью Кольца. Оно было создано Сауроном с целью покорения народов Средиземья, то есть если бы он достиг своей цели, то весь мир бы покрылся тенью, стал сумеречным, “призрачным”.

Причем переход в Иной мир всегда сопряжен с опасностью: “Вы побывали в Сокрытой Стране, но, кажется, чары ее остались для вас непостижимы. Смертным опасно покидать наш подлунный мир: вернутся они уже не теми, что прежде. Так гласят легенды.”[2, 626]

Перерождение Гэндальфа можно считать следствием путешествия в Иной мир. Путь Хранителей пролегает через пещеры Мории. Именно там происходит поединок Гэндальфа с Барлогом, древним хтоническим существом, обитающим в недрах земли. Место для проведения поединка не случайно - мост, который становится своеобразной границей между мирами. С моста Гэндальф падает в бездну, но возвращается из нее перерожденным. Таким образом, Барлог может являться хранителем древнего пути обретения тайного знания. А. Платов отмечает, что “мифологема Поединка-на-Грани (как и сам образ Стража) присутствует в любой индоевропейской Традиции. Нередко мифологические сюжеты, раскрывающие данную мифологему, называют даже “центральным мифом индоевропейцев”, подразумевая под этим поединок светлого бога-громовержца (славянский Перун, скандинавский Тор и т.д.) с темным хтоническим (подземным) Змеем” [55, 84]. Поединок Гэндальфа с Барлогом вполне укладывается в эту схему: маг управляет стихией созидающего огня, света, а Барлог - стихией подземного, разрушающего огня: “Темная туча с огненными проблесками, окутывающая темную фигуру Барлога, неспешно подползла к узкому мосту. В середине моста, опираясь на Жезл, … стоял Гэндальф. Барлог …замер; его косматая мантия уплотнилась и раздалась в стороны, как два крыла; огненный хлыст со многими хвостами щелкнул, рассыпая багровые искры; клинок раскаленного, но темного пламени обрел форму изогнутого меча. Однако Гэндальф не сдвинулся с места. …“Уходи, - …проговорил он [Гэндальф]. …Я служитель вечного солнечного пламени …и повелитель светлого пламени Анора. …Гэндальф поднял Магический Жезл и, когда он засверкал, как маленькое солнце, резко, наискось, опустил его вниз, словно бы перечеркивая мост перед Барлогом. Вспыхнул сноп серебристого пламени. Магический Жезл сломался пополам, а мост под Барлогом обрушился в пропасть. …Увлекаемый в пропасть под тяжестью Барлога, Гэндальф …не удержался…” [2, 307]. Вернувшись, Гэндальф предстает перед Хранителями в измененном облике: “Я не тот, кого вы знали. Я сгорел в черном пламени, захлебнулся в ледяных подземных водах. Забылось многое из того, что было мне ведомо прежде, и многое ведомо заново - из того, что было забыто” [2, 459]. Об изменении сути свидетельствует также смена имени: “Гэндальф, - повторил старец, как бы припоминая забытое имя. - Да, так меня звали. Я был Гэндальфом”. [2, 459]

О новом имени героям, как и читателю, не сообщается. Для людей с мифологическим типом мышления имя неразрывно связывалось с сутью человека или любого предмета. Узнать имя - означало познать суть, то есть обрести власть над кем-либо или чем-либо.

Таким образом, пространственно-временная организация Иных миров Средиземья отличается от обычной. Переходя через границу между реальным и Иным миром, персонажи наблюдают временную и пространственную трансформацию. В Иных мирах присутствует особый хронотоп: время в нем обратимо, оно может изменять скорость и направление движения, пространство также качественно меняется, приобретает новые характеристики, становится многослойным.

Зеркало реализует особую форму пространственно-временных отношений. Оно является посредником между человеком и неким абсолютным знанием. Этим объясняется тесная связь образа зеркала с понятием судьбы. Оно расположено в сакральном центре Средиземья Лориэнском лесу и принадлежит его Владычице Галадриэль. Однако Зеркало здесь предстает перед нами несколько непривычно: “По поляне струился неглубокий ручей, вытекающий из фонтана у жилища Владык ...возле гладкой как зеркало заводи, хоббиты увидели серебряную чашу на низком постаменте из белого мрамора. Возле чаши стоял серебряный кувшин. Владычица... взяла кувшин и наполнила чашу водой из ручья. Потом легонько дохнула на воду, дождалась, когда рябь успокоится, и сказала: “Перед вами Зеркало Владычицы Лориэна.”[2, 336] В этом эпизоде Толкиен использует очень архаичные элементы, присутствующие как в кельтских, так и в германских мифах. “Неглубокий ручей” вызывает непосредственные ассоциации с источником Урд, проистекающего из-под корня ясеня Иггдрасиль: “Под ясенем у источника стоит прекрасный чертог, и из него выходят три девы. Зовут их Урд, Верданди и Скульд - Судьба, Становление и Долг. Эти девы судят людям судьбы, их называют норнами” [45, 191]. В ирландских мифах упоминается Источник Коннла (Сегайс), который располагался в потустороннем мире, и вокруг него рос орешник. Орехи, падая в источник, вызывали в нем “пузыри мудрости”. Источником тайного знания считались и сами орехи. Если смертному удавалось достать их, он немедленно превращался в провидца и филида Филиды (барды) выполняли функции поэтов, прорицателей и советников короля.. Серебро же, как в северной, так и в большинстве других традиций, считается самым волшебным из всех других металлов. Итак, образ источника, ручья, текучей воды связан с понятием судьбы. Магическое зеркало отражает знание того, кто в него заглянул, о своей собственной судьбе. В нем можно увидеть события прошлого, настоящего и будущего, время в нем, таким образом, обратимо. “Когда Магическое Зеркало прояснилось, Фродо по внезапному озарению осознал, что перед ним, чередой разрозненных видений, мелькают вехи великой Истории, в которую и его вовлекла судьба” [2, 339]. Фродо открывается несколько видений из настоящего и будущего: он увидел Гэндальфа, которого считал погибшим; Бильбо, дописывающего в Раздоле свои сочинения; Море, которое никогда прежде не видел; многолюдный Минас-Тирит; корабль, на котором Арагорн впоследствии подплывет к потерявшему надежду на спасение городу; наконец “серебристый корабль”, на котором Фродо покинет Средиземье. Последнее его видение - огненный Глаз Черного Властелина. Однако весь смысл открывшихся видений Фродо не ясен, ведь понять смысл события можно, только пережив его. “Зеркало часто открывает события, для которых время еще не настало и, весьма вероятно, никогда не настанет - если тот, кому оно их открыло, не свернет с выбранной им однажды дороги, чтобы предотвратить возможное будущее” [2,338]. Полученные знания о будущем проверяют твердость намерений героев идти вперед, к намеченной цели. “...видения Зеркала не принимай за советы, ибо, случайно узнав о событиях, которые способны изменить нашу жизнь, мы рискуем отказаться от того, что задумали, и навеки предать собственную судьбу. Случайные знания очень опасны, хотя иногда помогают в борьбе...” [2, 338].