Размещено на http://www.allbest.ru/

Повесть «Призраки» в контексте творчества Тургенева: историко- культурный и психиатрический аспект

ВВЕДЕНИЕ

Иван Сергеевич Тургенев - классик русской литературы XIX века, внесший весомый вклад в ее развитие. Многие литературоведы обращались в своих исследованиях к творчеству Тургенева, однако до сих пор некоторые аспекты его творческой личности не раскрыты до конца.

Тургенев был очень плодовитым писателем, всегда точно попадавшим в сердца читателей, освещая актуальные для общества темы в своих произведениях. Его перу принадлежит большое количество повестей, рассказов, романов, стихотворений в прозе, во многом ставших ориентиром для других писателей как в русской, так и в зарубежной литературе.

Среди фундаментальных исследовательских работ, посвященных Тургеневу, следует отметить труды А.И. Батюто «Тургенев-романист», Г.А. Бялого «Тургенев и русский реализм», Б.К. Зайцева «Жизнь Тургенева», статьи Л.В. Пумпянского в книге «Классическая традиция. Собрание трудов по истории русской литературы», книгу В.Н. Топорова «Странный Тургенев: Четыре главы». В этих исследованиях крайне мало внимания уделяется «таинственной» повести «Призраки», хотя, безусловно, литературоведы дают широкую картину жанрового многообразия творчества Тургенева в связи с эпохой, в которую он жил и в которую создавал свои гениальные произведения. Почти все исследователи подробно разбирают, каким образом историческая эпоха отразилась в текстах Тургенева, немало внимания уделяется и его биографии. Однако, как правило, биография автора рассматривается вне связи с «внутренней биографией» писателя, частью которой как раз, по определению академика Топорова, впервые затронувшего тему «внутренней жизни» Тургенева, и являются «темные», «ночные» проявления психики Тургенева. Также следует упомянуть опубликованную в 1920 г. Статью Ч. Ветринского «Муза-вампир», которая стала первой попыткой приблизиться к содержательным глубинам повести «Призраки».

Цель данной работы проанализировать «таинственную» повесть Тургенева «Призраки» в историко-культурном аспекте на фоне и в соотношении с другими произведениями писателя и раскрыть ее особенности в психиатрическом ракурсе.

Задачи:

1. Изучить историю создания и публикации повести «Призраки»;

2. раскрыть жанровое своеобразие повести;

3. выявить специфику изображения любовного конфликта в «Призраках» в сопоставлении с раскрытием темы любви в цикле любовных повестей писателя;

4. исследовать историческую эпоху, в которую создавалась произведение, и выявить особенности ее отражения в нем в сопоставлении с формами изображения данного конкретного периода русской истории в других произведениях писателя;

5. выявить конкретные философские концепции, легшие в основу тургеневских философских воззрений, отразившихся в повести.

6. проанализировать содержательное наполнение повести через обращение к медицинско-психиатрической литературе, рассматривающей повесть с точки зрения отражения в ней конституционных особенностей психики писателя.

Методы. Исследование проводилось на основе биографического, сравнительно-сопоставительного и культурно-исторического метода.

Научно-теоретической основой исследования стали труды литературоведов В.Н. Топорова, А.И. Батюто, Б.К. Зайцева, Г.А. Бялого, Л.В. Пумпянского и психиатров В. Гиндина, В.И. Руднева.

Актуальность и новизна данного исследования заключаются в том, что повесть «Призраки» 1) впервые становится объектом специального исследования; 2) с максимальной полнотой рассматривается с точки зрения отложившейся в ней общественно-политической, философской и эстетической позиции писателя; 3) исследуется в сопоставлении и соотнесении с другими, так или иначе близкими ей по проблематике произведениями писателя; 4) анализируется как текст, отражающий «внутреннюю биографию» писателя в ее психиатрическом ракурсе, который прежде практически никогда не становился объектом пристального внимания исследователей.

Предметом исследования является повесть Тургенева «Призраки» в ее сопоставлении с другими, так или иначе соотносящимися с ней по проблематике произведениями писателя.

Практическая значимость исследования заключается в возможности использовании полученных результатов в спецкурсах по творчеству Тургенева в средней школе и ВУЗе.

Работа состоит из Введения, шести глав, Заключения, списка литературы, включающего 57 источников.

ГЛАВА 1. ИСТОРИЯ СОЗДАНИЯ И ПУБЛИКАЦИИ ПОВЕСТИ «ПРИЗРАКИ»

Многие литературоведы предполагают, что основой для сюжета «Призраков» стал сон Тургенева. Этот сон описан в одном из писем к Полине Виардо. Писателю приснилась белая фигура, назвавшаяся его братом Анатолием (из биографии Тургенева мы знаем, что Анатолия не существовало): он сам и его «брат» превратились в птиц и летали над океаном.

По воспоминаниям А.В. Половцева, Тургенев создал «Призраков» случайно. «У меня набрался ряд картин, эскизов, пейзажей. Сперва я хотел сделать картинную галерею, по которой проходит художник, рассматривая отдельные картины, но выходило сухо. Поэтому я выбрал ту форму, в которой и появились «Призраки ».

Сюжетная задумка появилась около 1855 года, и Тургенев уже пообещал эту повесть редактору «Русского вестника» М.Н. Каткову. Однако Тургенев, еще не приступив к «Призракам», написал повесть «Фауст» и напечатал ее в «Современнике». М.Н. Катков был этим крайне недоволен, уверяя, что «Фауст» - это переделанные «Призраки», а сюжет обещался ему. Тургенев в силу своего характера решил поступить назло редактору журнала - намеренно, против собственной воли, закончить «прескверную повесть» и напечатать ее теперь уже в «Современнике», чтобы доказать Каткову, что «Призраки» - не «Фауст». Однако работа продвигалась с трудом, а более или менее структурированный и понятный план повести был составлен только по завершении Тургеневым романа «Отцы и дети». К этому времени злоба на Каткова угасла, а отношения с Ф.М. Достоевским укрепились, и повесть была обещана братьям Достоевским и их журналу «Время».

Первоначально повествование велось от третьего лица, а не как в окончательном варианте - от первого. На одном из листов чернового варианта Тургенев перечислил эпизоды, вошедшие в повесть, в той последовательности, которая пошла в беловой вариант:

В письме к Достоевскому Тургенев сообщал: «Повесть, назначенная для «Времени», не подвинулась в эти последние дни, много других мыслей (не литературных) вертелось у меня в голове... Но я либо ничего не буду писать, или напишу эту вещь для Вас. А писать ее хочется»2.

В 1861 году, в декабре, Тургенев все же приступает к написанию текста «Призраков», но работа идет медленно, с большими перерывами, хотя, каждый раз возвращаясь к этому тексту, Тургенев обещает закончить его быстро, но «проклятая повесть» не движется. Черновой автограф включает в себя огромное количество вариантов, исправлений. Поскольку редакция «Призраков» совершалась прямо в черновом автографе, от беловой рукописи он мало отличается.

Первым, кому Тургенев в 1863 году отправил готовый вариант с просьбой показать рукопись в литературных кругах, стал П.В. Анненков, один из старых литературных друзей Тургенева, к мнению которого писатель неизменно прислушивался. Единовременно с этим, будучи в Баден-Бадене, в Париже, Тургенев знакомил с рукописью своих знакомых. Многие увещевали писателя не печатать эту рукопись, прочтенную, ее возвращали с пометами и замечаниями, критиковали и осуждали. Тургенев заметно волновался, в своем письме к Анненкову отмечал, что, видимо, зря появился этот продукт его музы, что повесть неуместна, просил Анненкова убедить Достоевского не печатать рукопись до своего приезда из заграницы.

Поправки, которые были сделаны после многочисленных замечаний, не отразились в черновом варианте. Их Тургенев записал на отдельных листах и послал с письмом к Анненкову с просьбой, в случае одобрения со стороны Анненкова, продержать корректуру.

Основной вариант отличается от автографа значительным количеством сокращений, в результате чего образ Эллис стал еще более фантастическим и неясным. Возможно, что изменения, коснувшиеся конкретно образа Эллис, были сделаны под влиянием критики Достоевского.

Достоевский считал, что беловой автограф недостаточно фантастичен, а если добавить чуть больше мистики, то тогда бы «смелости больше было»3.

Когда Анненков получил поправки от Тургенева, он послал ответное письмо писателю с просьбой убрать из повести место, в котором Эллис указывает на дорогу, где ходят треугольные люди. Анненков аргументировал это тем, что фантастическое не может быть бессмысленным. Тургенев принял поправку Анненкова.

Писатель сомневался в надобности публиковать такое странное творение, не похожее ни на что, что создавалось им прежде. Но все сомнения развеяли Анненков и Достоевский, настаивавшие на публикации. Произведение, написанное в мистическом ключе, должно было пробудить в обществе интерес к «поэтической правде», по мнению Достоевского. Он также подчеркивал, что, несмотря на фантастичность повести, в произведении очень много реального: «Это реальное есть тоска развитого и сознающего существа, живущего в наше время, уловленная тоска. Этой тоской наполнены все «Призраки» (письмо от 23 декабря 1863 года).

В конце марта 1864 года в двух номерах журнала братьев Достоевских «Эпоха» «Призраки» были наконец опубликованы.

Первая публикация открывалась небольшим вступлением, «Словом от автора», в котором Тургенев писал, что художественные произведения должны быть написаны таким образом, чтобы потом не возникало необходимости дополнительно толковать их. Однако «Призраки» вызывали опасения у писателя: смогут ли читатели понять эту повесть? Поэтому в Предисловии Тургенев обращается к читателям, привыкшим ожидать от писателя серьезных вещей, с просьбой не искать в повести никаких аллегорий и скрытых смыслов. «Призраки», по словам Тургенева, - это «просто ряд картин».

В последующих публикациях «Вместо предисловия» не печатали. Литературными источниками «Призраков» принято считать «Страшную месть» и «Вия» Гоголя и «Сильфиду» Одоевского.

После публикации критические отзывы о повести были неоднозначны. Были те, кто воспринял этот ряд картин как нечто прелестное, но тем не менее образ Эллис для многих оставался непонятен.

М.А. Антонович, критик журнала «Современник», писал, что картины настолько не связаны друг с другом и разнохарактерны, что вся повесть в целом не производит ясного впечатления, все слишком неопределенно. Д.И. Писарев назвал «Призраки» пустяком, а анонимный рецензент «Книжного вестника» заявил, что «Призраки» - просто каприз художника, эффектный, но никакой пользы обществу не приносящий. 4

Многие сочли «Призраки» знаком упадка тургеневского таланта. Сатирические журналы высмеивали полеты героя с Эллис, изображая героев повести в карикатурах и пародиях.

По этому поводу Тургенев писал Анненкову: «По всем известиям,

«Призраки» потерпели общее фиаско. А все-таки мне сдается, недурной человек был покойник».

Вскоре после публикации «Призраки» были переведены на немецкий, французский, датский и шведский языки. Перевод на немецкий язык (Фридрих Боденштедт, 1865г.) был дважды редактирован самим Тургеневым. А французский перевод (П. Мериме, 1866г.) был настолько несовершенен, что писатель внес большое количество корректировок перед публикацией. Тургенев уделил большое внимание правке переводов, чтобы избежать неточностей и непонимания.

Литературоведы предполагают, что писатель создал три редакции «Призраков», каждая из которых впоследствии превратилась в самостоятельное полноценное произведение: «Фауст», «Призраки» и «Довольно». Однако изучение автографов опровергает эти мнения.

любовный повесть тургенев жанровый

ГЛАВА 2. ЖАНРОВАЯ ПРИРОДА ПОВЕСТИ

Литература XIX века все реже использовала жестко регламентированные жанровые структуры, - тенденция, которая продолжилась и в XX веке. Писатели стремились синтезировать различные формы повествования, в результате чего стала наблюдаться так называемая атрофия жанров.

«Призраки» - наиболее сложное произведение Тургенева среди всех его «таинственных» повестей. Жанр произведения с трудом поддается определению и вызывает множество вопросов и споров у литературоведов. Учитывая этот факт, правильней было бы, с нашей точки зрения, определить «Призраки» не как произведение какого-то одного конкретного жанра, а как синтез разных жанров. Сам Тургенев колебался в определении жанра вещи, которую он создает. В письмах писатель именует «Призраки» то «прескверной повестью», то «фантазией» (в окончательном варианте рукописи в подзаголовке стоит именно слово «фантазия»).

Внутреннее состояние Тургенева в это время оставляет желать лучшего, он не верит в себя, не верит, что способен создавать большие серьезные вещи и признается в одном из писем, что теперь может писать только «сказки», «личные, как бы лирические шутки, вроде «Первой любви». Показательно, что в эпиграфе к повести появляется обозначение ее жанра как сказки: Миг один, и нет волшебной сказки - И душа опять полна возможным. (А. Фет)

И в самом деле, читателя на протяжении всего повествования не покидает ощущение невероятности происходящего. «Сказка» находится на грани реальности и вымысла, и точно так же в повести, как и в сказке, нет рационального объяснения полетам героя с призраком. Казалось бы, это все сон, но дворовая Марфа опровергает «сновидческую» версию: «…в сумеречки из дома вышел, а в спальне каблучищами-то за полночь стукал», и значит, «летанье не подлежит сомнению».

В произведении присутствуют романтические настроения: романтический герой, обращение к фантастической, экзотической образности, идея самоценности человеческой личности. Эти романтические оттенки и нюансы в повести заставляют вспомнить о творчестве романтика Жуковского. Тургенева и Жуковского сближает интерес к психологии человека в так называемых пограничных состояниях, а также использование такого приема, как мотив сна. У Тургенева происходит «расширение пространства» (Англия, Франция, Германия, Италия, Россия) и исчезают временные рамки (Цезарь с его легионами, эпоха Степана Разина). «Призраки» сближаются также с романтическими элегиями Жуковского, что позволяет отметить присутствие элегического начала в повести.

Тот факт, что череда картин в повести вводится через мотив путешествия главного героя по различным временам и пространствам, позволяет говорить об использовании черт жанра путешествия. Основа жанра путешествия - описание героем-путешественником точных фактов, касающихся тех странах, которые он посетил.

Документальность, художественность и фольклор объединяются в повести образом рассказчика, что также характерно для литературы путешествий и конкретно для жанра путевых записок или очерков. И там и там герой выступает с позиции наблюдателя - он пристально наблюдает за чужим миром с его характерными особенностями. Формообразующим фактором жанра путешествия всегда является противостояние «своего» и «чужого» миров.

К такой форме повествования, как путевые очерки, близки такие жанровые образования, как автобиографический, исторический и философский очерк.

Г.Н. Поспелов отличает очерк от других эпических форм в силу отсутствия в нем единого конфликта и высокой степени описательности5. Сам Тургенев отмечал, что основную цель в его повести составляют именно картины, описания. «Я кончил недавно небольшую вещь - и представьте - фантастическую! - скорее описательную», - сообщал он Е.Е. Ламберт.

Очерк обладает большим познавательно-информационным спектром, однако не затрагивает проблемы становления личности, конфликта человека с обществом.

Социолог М.М. Ковалевский, знакомый Тургенева и поклонник его таланта, воспринимал «Призраки» как исторический очерк. Задачей Тургенева, по его мнению, было описать не конкретные исторические события или же лица, а проиллюстрировать психологию читателей. В этой повести, по мнению Ковалевского, Тургенев развернул панораму всей истории человечества в ее переломные моменты.6 Идеолог народничества П.Л. Лавров усматривал за мистическими образами повести размышления автора над историей человечества и ее перспективами.7

Тургенев считал, что гармонию человек находит в чистой красоте природы, окружающего мира, возвышенного искусства. И автор, и герой повести верят в вечную ценность Красоты, в ее спасительную функцию. Грязный, смрадный Париж, его женщин с букетами «ярких поддельных цветов» и «выскребленными ногтями вроде когтей», страшных своей искусственностью и некой хищностью, его мужчин, грубых, «бегущих дрянной припрыжкой за продажной куклой», подражающих «лучшим» манерам гарсонов Вефура, подобострастничающих, выслуживающихся, писатель противопоставляет прекрасному Шварцвальду в Германии. Где- то недалеко виднеется восхитительный замок рококо, лебедь спит на одном из прудов, «горят алмазами» светлячки. Вся природа будто утопает в ласковом лунном свете. Описание пространства, противопоставленного чаду Парижа, дополнятся статуями сатиров, нимф, как бы расширяя его и мифологизируя. В этом месте повести сон и реальность соприкасаются, образуя причудливый синтетичный мир (бродят сны). Герою здесь «легко и как-то возвышенно спокойно и грустно», гармония царит в этом месте. Оказавшись над кишащим людьми муравейником Парижа, герой умоляет Эллис унести его из этого ужасного места, его охватывает паника, отвращение и страх. Лишь попадая в «страну легенд», герой обретает покой. Такое противопоставление позволяет Тургеневу наглядно показать свое отношение к искусственности, грязи и ничтожности человеческого городского мира того времени.

Вся повесть пронизана ощущением ничтожности человечества («чувство омерзения охватило меня»). Сомнения, отчаяние и неуверенность героя вместе с его желанием объяснить происходящее, одолеть неведомые хаотичные силы выходят на первый план в повести, формируя философскую, а также эстетическую концепцию произведения. Эстетическая концепция, предполагающая противопоставление ничтожного мира людей и гармонического мира природы и искусства, заявляет о наличии в повести жанра эстетического манифеста.

В «Призраках» совершенно явно отразились и философские взгляды Тургенева. Его философия, основывающаяся на учении Шопенгауэра и других философов, образует призму, через которую писатель смотрит на события, описываемые в повести. Повесть «Призраки» является одним из ярких примеров, иллюстрирующих философские воззрения писателя, что дополнительно позволяет увидеть в произведении элементы жанра философского очерка.

Как уже говорилось выше, первым, кто прочитал «Призраков», был П.В. Анненков. В своем письме к писателю Анненков так определяет жанр повести: «Не фантазией следовало бы назвать Вашу статью, а элегией. Нет уразуметь этого автобиографического очерка» (письмо от 25 сентября (по старому стилю) 1863 года)8.

В ответ Тургенев только подтверждает высказанное Анненковым предположение, отдавая должное проницательности своего друга: «Я даже дрогнул, прочтя слово «автобиография», и невольно подумал, что когда у доброго легавого пса нос чуток, то ни один тетерев от него не укроется, в какую бы он чащу ни забился».

Этот обмен мнениями в письмах позволяет нам утверждать, что одним из жанровых истоков «Призраков» является автобиографический очерк.

Исследователи тургеневского творчества нередко отмечают сходство ряда картин в «Призраках» с кругом личных впечатлений Тургенева. К примеру, усадьба героя в точности воспроизводит строение усадьбы Тургенева в Спасском-Лутовинове, а глава о Степане Разине является переработкой семейного предания Тургеневых. В этой связи также важно отметить, что суждения Тургенева о политике вошли в повесть практически дословными цитатами из его писем.

А.Б. Муратов отмечает, что автобиографические подтексты можно увидеть в описаниях пейзажей Италии, российской усадьбы, Парижа и его жителей, Швецингенского сада и гор Шварцвальда, ночей в Петербурге и др. Эпизод с появлением Цезаря возникает по причине того, что во Франции в это время правил Наполеон III, боготворивший Цезаря, а появление Степана Разина в тексте явно связано с преданиями семьи Тургеневых и интересом писателя к исследованию Н.И Костомарова «Бунт Стеньки Разина».

Таким образом, мы можем утверждать, что в «Призраках» сочетаются такие жанры, как повесть, фантазия, сказка, элегия, эстетический манифест и автобиография как специфический жанр.

ГЛАВА 3. Любовная проблематика в «Призраках» и цикле любовных повестей Тургенева

Тема любви присутствует во всех произведения Тургенева, где-то выходя на первый план, где-то сопутствуя основной социально- исторической проблематике текста. Исходя из текстов Тургенева, можно с уверенностью утверждать, что, по его мнению, существует четыре типа любви: любовь-страсть, пожирающая, испепеляющая и жестокая, любовь спокойная, семейная, любовь-наслаждение и любовь-жертва.

Первый тип - это любовь Литвинова к Ирине («Дым»), Базарова к Одинцовой («Отцы и дети»). Любовь-страсть способна захватить любого человека, сильного и слабого, революционера, нигилиста, человека потерянного, несчастного и счастливого. И, овладев им, любовь-страсть уничтожает все, к чему тянулась его душа раньше, заставляет совершать странные и безумные поступки, подчас полностью меняет его личность.

Трагическая любовь-страсть - это злой рок. После такой любви человек не остается прежним. Либо он погибает, либо, униженный и израненный, возвращается в свою прошлую жизнь чужаком. В таких любовных отношениях всегда один - господин, а другой - раб. В произведениях Тургенева эти роли исполняют попеременно то мужчина, то женщина, но чаще всего рабом предстает перед читателями именно мужчина.

Тургенева всегда пугала невозможность объяснить иррациональные вещи, а любовь как раз не поддается объективному анализу, она сулит гибель, привносит хаос в существование. В итоге человек становится игрушкой в руках пробудившейся иррациональной силы.

В произведениях, отразивших роковую любовь, конечно, очень много автобиографического. Неудавшаяся личная жизнь, маниакальная зависимость писателя от Полины Виардо и постоянные поражения в битве за счастье заставляли его снова и снова обращаться к сюжету о роковой любви, с тем чтобы объяснить себе, почему певица имеет над ним такую власть, от которой он не в состоянии освободиться. В реальной жизни писатель всякий раз убеждался, что не находит в себе сил порвать эту связь.

Второй тип любви - это Аркадий и Катя («Отцы и дети»), спокойная любовь-дружба, способная создать крепкую семью. Такой тип любви не порождает конфликта, не заставляет героев меняться.

Любовь-жертва для Тургенева, отраженная почти во всех его любовных повестях, - это величайшая сила, способная преодолеть любые препятствия. «Фанатики идеи, часто нелепой и безрассудной, - писал Тургенев, - тоже не жалеют головы своей»10 и делают все ради того, во что верят. Писатель считал, что жить без любви-жертвы, низко и подло предаваясь удовлетворению эгоистических нужд в любви-наслаждении, значит жить впустую. Только любовь-жертва позволяет человеку преобразиться.

Такая любовь окрыляет, вдохновляет на подвиг. Женщины в произведениях Тургенева, подпавшие под власть любви-жертвы, принимают немыслимые решения. Подобно пушкинской Татьяне тургеневские героини идут навстречу своей любви, невзирая ни на какие общественные условности.

Квинтэссенцией развития любовного конфликта стал цикл любовных повестей, создававшихся Тургеневым в 1850-70-е годы: «Затишье» (1854), «Яков Пасынков» (1855), «Переписка» (1856), «Фауст» (1856), «Ася» (1859), «Первая любовь» (1860), «Вешние воды» (1872).

Как правило, герой принадлежит интеллигентному дворянскому сословию, он образован, осведомлен в философских тенденциях светского общества, рефлексивен, слаб и чувствует себя бессильным перед хаосом любовных чувств.

Структурно повести чаще всего строятся на временной оппозиции: далекое прошлое, в котором герой упустил настоящую любовь, и настоящее, олицетворяющее старость, горечь потерь и пессимистические настроения, вызванные разочарованием, сознанием бессмысленно прошедшей жизни. Прекрасное прошлое сталкивается с драматическим настоящим, в котором утомленный жизнью старик переосмысливает собственную жизнь («Ася», «Первая любовь», «Вешние воды»).

Любовные конфликты, представленные в повестях, никогда не разрешаются в пользу влюбленных. Любовь в произведениях Тургенева - сила, разрушающая судьбы героев. Ася в одноименной повести, открывающая свои чувства Н.Н., не встречает ответного порыва, на смену детской веселости приходит мысль о смерти. Брак Джеммы с человеком, который мог бы спасти положение ее разорившейся семьи, расстроенный разбившим ее сердце главным героем в «Вешних водах», смерть отдавшейся чувству Веры в «Фаусте» - олицетворяют неминуемую трагичность и мучительный исход любовного влечения.

Главными героями любовных повестей формально считаются молодые чистые мужчины, однако внимание читателя с неизбежностью сосредотачивается на женщине. Это и воздушные пушкинские татьяны, жертвенные и сострадательные (Джемма в «Вешних водах», Ася в одноименной повести), и дьявольские создания, жестокие и вероломные (Марья Николаева в «Вешних водах», в известной мере Зинаида в «Первой любви»).

В нашем исследовании для более глубокого понимания любовного конфликта в «Призраках» мы проведем сравнительный анализ образа женщины в «Первой любви» (1860) и в «Призраках», так как именно

«Первая любовь», по нашему мнению, из всех любовных повестей Тургенева наиболее близка «Призракам». Примечательно, что повести писались и задумывались в одно время, в период очередного мучительного расставания с Полиной Виардо.

Как уже было сказано выше, любовь-страсть чаще всего предполагает у Тургенева такую любовную пару: слабый мужчина-раб и властвующая над ним женщина. Героиня «Первой любви», Зинаида, представляет собой женщину в цветущей красоте, властвующую судьбами окружающих ее мужчин. Она молода и прекрасна, собирает вокруг себя многочисленных страдающих поклонников, завораживает их какой-то скрытой глубоко внутри тайной и манящим светом, исходящим от нее. Она ведет себя ветрено, глупо, по-ребячески. Играет в фанты, втыкает булавку одному из своих поклонников в руку, просто так, ради интереса, просит Володю, юношу, впервые полюбившего, (от лица которого ведется рассказ) спрыгнуть со стены. Первое время каждый новый поклонник - это азарт, воодушевление от безоговорочной победы. Зинаида растирала в пыль каждого, кто обращал на нее свой порабощенный взор. Она ждала другого, того, кто подчинит ее своей воле, кто будет психологически сильнее, чем она. Именно такой поворот и происходит в сюжете. Все переворачивается с ног на голову, когда Зинаида теряет свободу, становясь рабой своего неодолимого чувства к отцу Володи.

Сцена, в которой отец Володи в гневе ударяет хлыстом Зинаиду по руке, а она целует эту рану, благодаря своего «властелина», зеркально отображает жестокость Зинаиды по отношению к своим поклонникам (рука Зинаиды - рука поклонника, в которую она втыкает булавку ради потехи).

Зинаида находится в тяжелейшем внутреннем противоречии, она благодарна за то, что ее подчинили, и бунтует против неволи. Сильный и ясный ум, гордость и независимость уничтожены, развеяны по ветру. Зинаида, потешаясь над другими, сама же не выдерживает испытание роковой любовью и умирает молодой.

Прототипом Зинаиды Засекиной стала поэтесса Екатерина Шаховская, в которую был влюблен 15-летний Тургенев. Как и многие произведения писателя, «Первая любовь» написана на реальной основе. Екатерина Шаховская - первое разочарование молодого Тургенева.

Последнее и самое сильное разочарование в значительной мере отразилось в повести «Призраки».

В центре сюжета повести «Призраки» - образ Эллис, один из самых непонятных в творчестве писателя. «Что такое Эллис в самом деле? Привидение, скитающаяся душа, злой дух, сильфида, вампир, наконец? Иногда мне опять казалось, что Эллис - женщина, которую я когда-то знал». Она является герою каждую ночь, вместе с Эллис рассказчик летает сквозь пространство и время. Эллис сравнивается с птицей, и, казалось бы, это красивый, вдохновляющий душу образ, однако как сильно меняются и Эллис, и герой после их совместных полетов. Из рассказчика будто уходит жизнь, перетекая в бесплотный доселе призрак. С каждым полетом, обретая плоть и кровь, Эллис приобретает и более явные индивидуальные черты: кольцо на пальце, смуглое нерусское лицо. Она не объясняет, зачем приходит каждую ночь за героем, но делает это с неукоснительной регулярностью. Нам представляется, что такое описание женщины- вампира в не самый светлый период жизни Тургенева - это явная отсылка к Полине Виардо.

В.П. Боткин считал, что в образе Эллис скрыта аллегория. Тем не менее эта аллегория не разгадана. Неясность образа Эллис Боткин сравнивает с неразрешенным аккордом, что, как нам кажется, является очень точным сравнением впечатления, производимого в целом этой повестью на читателя11.

Однако сам Тургенев отвечал Боткину в письме, что в «Призраках» «решительно нет никакой аллегории». Тургенев сам не понимал Эллис. Исследователь Ч. Ветринский считает, что ее образ сходится с образом музы писателя, однако почему прекрасная муза с каждым полетом лишает своего художника жизненных сил? Обычно творчество представляется как акт исключительно радостный, приносящий высшее творческое удовлетворение, но у гениев этот процесс имеет и оборотную сторону. Одни писатели (Гоголь, Достоевский, Глеб Успенский) для создания живых образов жертвуют собственной душой, через ее «горение» открывают людям новые миры. Другие заняты переработкой впечатлений, полученных из внешнего мира (Пушкин, Тургенев, Толстой). Но оба типа похожи в том, что всю в своей жизни они воспринимают как материал для творчества. И это часто оказывается трагедией для писателей12. Чехов в пьесе «Чайка» вложил в уста Тригорина объяснение этого явления. Тригорин говорит о том, что каждую секунду писатель пытается запереть в «кладовую творчества» каждое мгновение радости или печали, фразы прохожих или же друзей, чтобы весь этот материал использовать когда- нибудь для написания новых произведений, и при этом ни на мгновение не останавливается в этом постоянном подборе материала, не имея возможности насладиться собственной жизнью сполна: «для меда, который я отдаю кому-то в пространство, я обираю пыль с лучших своих цветов, рву самые цветы и топчу их корни».

Культ писательства как призвания в обществе угасал со временем, но для Тургенева он всегда оставался магистральным, главным. Муза Тургенева была «вампиром», так как отрывала его от настоящей жизни. По мнению Ч. Ветринского, Эллис изображена иностранкой, и это намек на тургеневское западничество. Нам это соображение кажется неубедительным. Эллис в его статье «Муза-вампир» представляется существом, соединяющим в себе, соответственно, и музу, и вампира. Она дарит герою полеты во времени и пространстве, однако забирает в обмен на это его жизненную силу. Предположение, что Эллис - это муза, по нашему мнению, никак не подтверждается текстом повести. Герой в

«Призраках» не описан как писатель или же художник какого-либо рода, мы в принципе мало знаем о его личности и сфере его деятельности. Поэтому данное заявление исследователя представляется нам излишне смелым.

Однако совершенно очевидно, что отношения героя и Эллис близки к любовным. Призрак ревнует героя к живым женщинам, целует его и прямым текстом, хотя и несколько равнодушно, говорит, что любит его.

В «Призраках» практически буквально отражена разрушительная сила любви-страсти. Герой вверяет Эллис свое тело и душу, разрешает «взять» их, при этом сознавая, что Эллис опасна (в описании призрака много настораживающего - поцелуй, как жало; странный блеск в глазах и др.), и в итоге он оказывается неспособным прекратить эти отношения.

Иррациональные силы, управляющие героями во время их роковых влюбленностей, пугают своей разрушительностью. В произведениях Тургенева любовный конфликт всегда связан с понятием рока в жизни человека. Любовь в большинстве произведениях автора не может быть простой и рациональной, ее нельзя объяснить или же «обуздать».

ГЛАВА 4. Общественно-политические аспекты повести. «Призраки» в соотношении с циклом «Записки охотника» и романом «Дым»

Произведения Тургенева чаще всего синтезируют две сюжетные линии: остросоциальную и лирически-любовную. Тургенев всегда в своем творчестве наибольшее место уделял раскрытию общественных проблем, социально-политическая позиция автора была ярко выражена во всех произведениях и в последующие годы, за исключением любовных повестей, некоторых стихотворений в прозе и «таинственных» повестей (в них политическая тема не является магистральной).

Характеристику общей социально-политической позиции Тургенева, особого восприятия им общественного устройства мы начнем с его цикла

«Записки охотника». В 1847 году публикуется первый очерк из этого цикла - «Хорь и Калиныч», который становится отражением политических взглядов как самого Тургенева, так и круга литераторов журнала

«Современник» (Белинский, Герцен, Некрасов и др.). Их общественная позиция формировалась на основе западнического либерализма, который провозглашал необходимость для России следовать за Западной Европой в своем развитии как духовном, так и политическом, экономическом и культурном. Россия, по мнению русских западников-либералов, сильно отставала от своих западных собратьев, и главным камнем преткновения было крепостное право.

Именно этот социальный институт был раскритикован Тургеневым в «Записках охотника». Приблизительно половина очерков цикла строится по определенной схеме: деспотичный, жестокий помещик играючи разрушает жизни беззащитных крестьян, которые находятся в абсолютной зависимости от своих тиранов-хозяев, в узаконенном рабстве. В то время как западные державы, если и имели рабов, то это были другие неразвитые народы, Россия превращает в рабов собственных сынов, равных своим господам по крови. В цикле Тургенева настойчиво подчеркивается, что при крепостном праве нарушаются права людей, данные им природой. Дворовая девушка Арина («Ермолай и мельничиха») лишена возможности быть с любимым человеком, а ее попытки защитить собственное право на любовь приводят к гневу барина и полнейшему краху еще теплившихся надежд. Старик Сучок из «Льгова», который отзывается на любое имя, дрожит от страха перед любым барским окриком, окончательно потерял свою личность. Такой тип крестьянина, без собственного «я», без мнения, без целей и мечтаний, без всего, что делает человека личностью, часто появляется в произведениях Тургенева. Беспомощность и потерянность подчиненного перед вышестоящими, безмолвие народа - самая трагичная сторона истории России, по мнению Тургенева. В стихотворении в прозе

«Повесить его!» также отражена беззащитность слабых в своем безвластии людей. Тучный генерал с маслеными пальцами, только что плотно покушавший, который отдает приказ повесить своего солдата, оклеветанного местной склочной бабой из-за пары-тройки кур, и честный солдат, человек слова и дела, не имеющий прав на этой земле, - вот та схема общества, которая была распространена в России, вот то, о чем Тургенев откровенно высказывался и против чего боролся.

Понятие прав человека принадлежит эпохе великих европейских революций XVII - XVIII века. В основе провозглашенных в 1789 году принципов Великой французской революции лежало два понятия: независимость личности и договор. Эти два понятия возникли в результате определенной траектории развития общества, фундаментом которого к тому времени стала торговля, а торговля предполагает обмен, в котором участники должны быть равны, свободны и являться собственниками. Поэтому базовыми принципами 1789 года стали равенство, собственность, всеобщность, договор, личность.

Впервые понятие прав человека было сформулировано в 1640 году во время Английской революции левелерами (уравнителями) в их борьбе против коалиции Сити и джентри. С тех пор лозунг прав человека стал программой всех либеральных партий.

Но не только потерявших личность крестьян изображал Тургенев.

«Записки охотника» полны портретов крестьян как личностей цельных, готовых к реформам, преобразованиям, личностей гуманных, находящихся даже ближе к продвинутому Западу, чем помещики, владеющие ими.

Хорь в очерке «Хорь и Калиныч» обладает удивительной практической хваткой, разумно ведет хозяйство, интересуется устройством европейского государства. Тургенев на примере Хоря показывает, что в России тоже может зародиться «некий русский эквивалент представителей европейского третьего сословия - честных и предприимчивых бюргеров, преобразивших экономическое лицо Европы» (Тихомиров). Павлуша из очерка «Бежин луг», не похожий на других крестьянских мальчиков, героев очерка, своей смелостью, рационализмом, - это тот новый человек, который способен бросать вызов Судьбе. С.В. Тихомиров видит в нем параллель образу «необыкновенного» человека Андрея Колосова из одноименной повести Тургенева, а также байроновским героям14. Частое сравнение героев цикла с великими деятелями и «вечными образами» мировой литературы позволяет Тургеневу уравнять героев-помещиков и героев-крестьян, как бы иллюстрируя универсальную справедливость либеральных принципов 1789 года (Хорь - Сократ, Лукерья из «Живых мощей» - Жанна д'Арк, дворянин из «Гамлета Щигровского уезда» - воплощение русского Гамлета).

В цикле «Записки охотника» писатель подчеркивает, что крестьяне с их, казалось бы, абсолютной необразованностью, невежественностью в области культуры, обладают природной духовной культурой. Между тем дворяне, считая духовную культуру признаком своей сословной идентичности, не замечают, что крестьяне подчас обладают более глубокими и тонкими душами.

В «Записках охотника» встречаются герои не только откровенно западной направленности (Хорь и Павлуша), но и, как удачно выразился по этому поводу Б.М. Эйхенбаум, «восточной». Основой личности такого героя будет отказ от личности как таковой и слияние с природой, с миром вообще. Такой отказ от своего «я» был бы немыслим для героя западнического типа, восточный же тип обретает в этом отказе невероятную силу. Таков, например, певец Яшка Турка из очерка

«Певцы», побеждающий профессионально поющего городского жителя. Судья в этом состязании отдает пальму первенства именно Яшке, потому что он пел, «без оглядки на других, на то, какое он производит впечатление, пел, забывая самого себя»15.

Интерес к «восточным» характерам бросает тень на приверженность Тургенева к западническим идеалам. В среде мыслящей русской интеллигенции в 40-е гг. XIX века возникает два враждебных друг другу направления: западничество и славянофильство. Западники провозглашали ориентацию на Запад, а славянофилы на Россию самобытную, допетровскую, восточно-религиозную. «Записки охотника» стали своеобразным соединением этих противоположных идейных установок: наряду с либеральными мыслями в очерках явно отвоевывают почетное место герои с «восточной» душой. Кротость русской христианской души никак не совпадала с горделивым рациональным строем западного мышления. Многие современники при таком противоречии стали относить Тургенева к сторонникам славянофильства, однако сам писатель строго отрицал причастность к славянофильскому кругу воззрений.

И западники, и славянофилы были рьяными патриотами, верили в светлую будущность страны, в ее великое предназначение. Оба течения резко отрицали институт крепостного права в России и критиковали николаевский режим.

Славянофилы отстаивали индивидуальность и самобытность России. По их мнению, Россия противостоит Западу своей особенной религиозностью, кротким и жертвенным народом - идеалом православного видения мира. Русский человек особо относится к власти, народ живет в договоре с политической верхушкой. Славянофил К. Аксаков отмечал, что народ, живя по общинному принципу, решает вопросы сообща, а принимать окончательное решение предоставляет монарху. Именно поэтому, по сравнению с прогнившим и обреченным Западом, Россия, находясь в таком договоре, не была подвержена критическим потрясениям и революционным переворотам. К примеру, при Земском соборе во времена Московского государства была бы просто невозможна революция наподобие Великой французской.

Несмотря на приверженность к самодержавному строю, славянофилы критиковали политику Николая I, ратовали за освобождение народа и разумное просвещение.

Как уже было сказано выше, Тургенев не принимал путь развития России, по которому предлагали идти славянофилы. Писатель высмеивал идеалы старой Руси, к которой идеологи славянофильства призывали вернуться как к эталону общественного строя. Для Тургенева все, что происходило до петровских реформ, характеризовалось абсолютным неуважением к человеку, когда любой, хоть немного распоряжающийся властью, мог безнаказанно издеваться над теми, кто ниже его в этой жестокой, бесчеловечной общественной системе. В очерке «Однодворец Овсянников» Тургенев создает карикатурный образ К. Аксакова - в частности, в эпизоде, когда молодой помещик, увлеченный идеями славянофилов, облачается в национальный костюм, выходит в народ и предлагает спеть «народную песню».

Романы Тургенева составляют «летопись идейной жизни русского общества»16. В «Рудине» и «Дворянском гнезде» отражаются люди 40-х гг., в «Накануне» и «Отцах и детях» - разночинцы, демократы, в «Нови» - народническое поколение. Все романы были остро-политическими, социальными, писались «по горячим следам», пробуждая в кругу читателей бурю эмоций и реакций.

Однако наступил период охлаждения и враждебности к творчеству Тургенева, когда после головокружительного успеха его романов, особенно «Дворянского гнезда», он представил на суд читателей такую странную, как будто «случайную», повесть. Публикацию «Призраков» и критики, и читатели встретили с недоумением и растерянностью. Такая реакция была связана еще и с расхождением Тургенева во взглядах с одним из главных журналов русского общества - радикальным «Современником». Публикация после нашумевшего романа «Отцы и дети», полного общественно-острых вопросов, подобной чисто «художественной» повести воспринималась как слабость и «потеря таланта».

Тем не менее современники Тургенева были не правы. В «Призраках» довольно явно отражается тургеневская концепция исторического развития и животрепещущие социальные вопросы. Два исторических лица и два события - правление Цезаря и восстание Степана Разина - олицетворяют две силы в стране: правящую верхушку и бунтующий народ. Обе силы охвачены жаждой крови и стремлением к единоличной власти, не допускающей существования никакой оппозиции.

Цезарь, воплощающий тиранию и жестокость власти, и его легионы, эту тиранию воспевающие, вызывают ужас у рассказчика. Не меньший ужас вызывает у него такая же безликая и такая же страшная в своей чудовищной мощи, хотя и детальней прорисованная, толпа, пошедшая за Степаном Разиным. Восстание изображено через хаос звуков, рассказчик не видит людей, но он слышит лязг цепей, повелительные восклицания, жалобный плач, выкрики: «Бей! вешай! топи! режь! любо! любо! так! не жалей!». Призывы к жестокости, лихорадочная жажда убийства всякого рода «белоручек». Кругом кровь и дикий хохот.

Цезарь и Степан Разин - фигуры совершенно разных эпох и менталитетов, однако сущностно они абсолютно одинаковы. Такое сравнение, такой выбор исторических типов, событий призван подтвердить владевшую в тот период Тургеневым идею о бессмысленности исторического развития. Люди, захваченные мировым хаосом, превращаются в страшных животных, не способных построить прочную цивилизацию, основанную на гуманности и рациональности.

Цезарианский мир ужасал Тургенева. Оказавшись в охваченном победной лихорадкой Париже (победа Франции и Италии над Австрией), Тургенев писал Анненкову: «…завтра происходит в Париже великое преториански-цезарианское празднество… все улицы Парижа перерыты, везде наставлены триумфальные ворота <…> это император будет держать аллокуцию в цесарско-римском духе…». Тургенев (как и супруги Виардо) уезжает на это время из Парижа, слишком ничтожны казались ему люди, стекающиеся со всех концов страны, чтобы восхвалять Наполеона III, политику которого он явно недолюбливал. Таким образом, своего рода «цитатой из жизни» оказывается бегство героя «Призраков» из грязного Парижа, особенно если продолжить слова Тургенева из письма к Анненкову: «Лучше сидеть перед раскрытым окном и глядеть в неподвижный сад…».

В своем отношении к политике Наполеона III - олицетворения отрицаемого им цезарианства - Тургенев был солидарен с Герценом, чуть ранее в публицистическом цикле «Начала и концы» отметившим: «Бонапартизм действует лишь при помощи смерти. Его слава - вся из крови, вся из трупов. В нем нет созидательной силы… Все это призраки, привидения: империи, королевства, династии, герцоги, маршалы, границы, союзы»17. Столь пессимистическое отношение к политической программе Наполеона III и прочих авторитарных правителей было животрепещущей социально-политической «злобой дня», но если пессимизм Герцена был связан только с современностью, то Тургенев видел обреченность общества, построенного на авторитарных принципах, и в далеком прошлом.

Долгое время Франция в глазах писателя была местом, глубоко пустившим корни в его сердце, однако с изменениями в политической структуре страны, с приходом к власти Наполеона III, Тургенев перестает восхищаться любимой до того страной. Новая Франция вызывает у него только презрение и отвращение.

Поэтому он был даже рад, когда Пруссия напала на Францию в 1870 г., поскольку считал франко-прусскую войну борьбой цивилизации с варварством. По мнению Тургенева, победа Пруссии - это возможность искоренения воцарившейся во Франции безнравственности.

Победа Луи Бонапарта на выборах была неожиданной. Из государственного аппарата были изгнаны все республиканцы. Был принят закон, установивший ценз оседлости (3 года) и лишавший таким образом более трех миллионов человек избирательного права (за что боролись французы во время Великой Французской революции). Бонапарт перекроил конституцию, оставшись на второй срок. Совершив государственный переворот и подавив массовые восстания, он подготовил новую конституцию, установив имперскую власть в стране. Печать оказалась в ведении полиции. Французы потеряли все свободы, предоставленные им «принципами» 1789 года.

Тургенев, с его давно сложившимися либеральными убеждениями, не мог простить подобное предательство священных идей Французской революции.

В «Призраках» переживания Тургенева уместились всего в одну строчку, сконцентрировавшую в себе тургеневскую веру в цикличность истории: «Минуя дворец, минуя церковь св. Роха, на ступенях которой первый Наполеон в первый раз пролил французскую кровь, мы остановились высоко над Италиянским бульваром, где третий Наполеон сделал то же самое и с тем же успехом». Акцент на том, чью кровь пролили наполеоны, определенно подчеркивает бесчеловечность такой политики - пролитие крови граждан своей собственной страны не имеет ничего общего с идеей прекрасной свободолюбивой Франции.

Восстание Степана Разина в «Призраках» тоже было своеобразной «цитатой из жизни», но на этот раз русской. Русские радикальные нигилисты, лидером которых негласно считался Чернышевский, провозглашали идеи русской крестьянской революции, распространяя после отмены крепостного права листовки, прославляющие бунты Пугачева и Разина. Они требовали «отрубления» голов тысячам помещиков, которые посмеют пойти против восстания, «звали Русь к топору», отсюда в «Призраках» - «в топоры их, белоручек!»

В итоге многочисленные крестьянские восстания середины XIX века напоминали разинщину, а русский и европейский абсолютизм - цезарианский Рим. Неважно, чем вызван бунт, реальными социальными причинами, несправедливостью или же чем-то менее «уважительным», Тургенев не принимает кровавый путь разрешения конфликтов. Такой бунт ничем не лучше ликования легионов, экзальтированно восхищающихся величием своего тирана.

Сходная оценка политического положения в стране появится и в написанном через три года после «Призраков» романе «Дым» (1867) - первом безгеройном романе Тургенева. Действие романа происходит в 1862 году. Памфлет против крепостничества и военной бюрократии, положенный в основу «Дыма», по своей резкости и открытости позиции превосходил все, что до того когда-либо было написано Тургеневым.

«Оппозиция справа» - комическое зрелище, хотя бы потому что дворянство было невежественно в политическом деле. Освобождение крестьян с землею - просто красивое наименование дела, касающегося только дворянского класса, но никак не целого народа18. По сути, цель «освобождения» крестьян заключалась в освобождении дворянства от экономически невыгодных для него условий крепостничества в связи со сложившейся экономической ситуацией в стране. И противоборствующие отмене крепостного права дворяне шли наперекор своему же сословию, своим же интересам. Чего хотели бездельники князья и генералы, отдыхающие в Баден-Бадене и изображающие из себя знатоков политической арены? Отменить 19 февраля было бы невозможно: если бы народу сообщили, что у него снова отберут свободу, данную в 1861, то в 1862 поднялся бы бунт похлеще «бессмысленной и беспощадной» пугачевщины.

Этот бунт привел бы к уничтожению дворянства и становлению крестьянской республики. Поэтому Тургенев вкладывает в уста Литвинова мысль о противоречивости крепостнической программы: «надо переделать… да… переделать все сделанное. - И девятнадцатое февраля? (Литвинов) - И девятнадцатое февраля, - насколько это возможно… А воля? Скажут мне. Вы думаете, сладка народу эта воля? Спросите-ка его… - Попытайтесь, подхватил Литвинов, попытайтесь отнять у него эту волю…»

Реплика Литвинова остается без ответа: каждый в светском кружке генерала Ратмирова уже прекрасно понимает, что дворянство стремительно шагает навстречу своему закату.

Тургенев насмехается над нелепостью крайних крепостников, особенно над их наигранной рыцарской позой. Ненависть к новой жизни, к освобожденному мужику маскировалась под флером благородной печали об ушедших из-под опеки крестьянах («мы должны предостерегать, мы должны говорить с почтительною твердостию: воротитесь, воротитесь назад…»).

В «Дыме» много умолчаний, сделанных по соображениям автоцензуры. Казалось бы, действие романа происходит в так называемый «год Чернышевского», а его фигура отсутствует в тексте, будто и не существовала вовсе. Споры у Губарева сильно сокращены, многого не сказано, так как в 1867 году даже имя Чернышевского было под запретом.