Триада "Православие–самодержавие–народность" в поэме М.Ю. Лермонтова "Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова"

Размещено на http://www.allbest.ru//

Размещено на http://www.allbest.ru//

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРЦИИ

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего образования

«Забайкальский государственный университет»

(ФГБОУ ВО «ЗабГУ»)

Факультет филологии и массовых коммуникаций

Кафедра литературы

Выпускная квалификационная работа

Триада «Православие - самодержавие - народность» в поэме М. Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова»

Студентки V курса ФФиМК

Руководитель:

Зав. кафедрой Сергеева В. А.

Чита 2016 г



Содержание

Введение

Глава 1. Изучение поэмы М.Ю. Лермонтова в исследовательской литературе

1.1 Триада православия-самодержавия-народности в исследованиях XIX-XX вв.

1.2 Триада православия-самодержавия-народности в современных исследованиях

Выводы по первой главе

Глава 2. Триада «Православие-самодержавие-народность», выраженная в художественном своеобразии «Песни…»М. Ю. Лермонтова

2.1 Православие, традиции, символы, знаки в поэме

2.2 Образ Царя в поэме М.Ю. Лермонтова

2.3.Идея народности в «Песне

Выводы по второй главе

Глава 3. Разработка уроков по теме исследования

Выводы по третьей главе

Заключение

Список литературы



Введение

Художественное наследие М.Ю. Лермонтова уникально. За неполные тринадцать лет творческой деятельности (1828-1841) им было сделано так много, что не укладывается в один век. В то же время его творчество явление типологическое, ставшее образцом национального самосознания российской духовной культуры.

Широта охвата в литературоведении исторических и философско-эстетических проблем с неизбежными в этих случаях сменами идейных и художественных ориентиров вполне оправдана, неизбежна при этом и разность восприятия отдельных произведений Лермонтова, переросшего рамки только художника слова. В связи с этим справедливо мнение Л.Н. Толстого: «Я и Лермонтов не литераторы»[48, с.70]. Да, они ещё были и философы, и историки, и психологи, и социологи, и педагоги. Поражает исследовательский пафос Лермонтова, стремление проникать в глубину явлений с перспективой на будущее, его способность вникнуть в суть человеческой души.

«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и купца Калашникова» была написана М.Ю. Лермонтовым в 1837 году. Создание этого произведения относится к периоду творческой зрелости поэта. Это первая поэма, которую опубликовал поэт. Поэма является стилизацией русского фольклора в большой эпической форме. По жанру и художественному своеобразию она оказалась единственной в своем роде и не получила продолжения ни в творчестве её автора, ни у других поэтов. Не было у «Песни...» перекличек и с предыдущими произведениями Лермонтова. Поэма Лермонтова названа песней, так как поэт создаёт произведение, очень близкое по содержанию, форме и по духу к русским народным историческим песням[41, с.54]. 

В 1833 году в докладе царю Николаю I граф Уваров, президент Императорской Академии наук, сформулировал триаду «естественно-исторического закона развития России». Его формула звучала так: «собственными началами России являются Православие, Самодержавие и Народность, без коих она не может благоденствовать, усиливаться и жить» [1, с.546]. Духовный смысл поэмы М.Ю. Лермонтова составляет парадигма Бог - Царь - Народ, в которой и разрешается идейный смысл и замысел уваровской триады «Православие - Самодержавие - Народность» [16].

«Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» входит в создаваемый Лермонтовым единый эпический текст как поэтический «сон», как русская греза о том легендарном прошлом, когда русские «наяву» были «людьми», способными на героическое деяние, жертву и подвиг ради высшей цели, того прозреваемого «вечного закона» бытия, который побуждает человека к высоким деяниям, жертвам и подвигам. Они длятся мгновение, но остаются в народной памяти «в веках» и, соединяя «мгновение» с «вечностью», составляют те «заветные»«мифологические предания, которые для художника могут быть, по выражению Пушкина, «счастливее… воспоминаний исторических…» [7, с.34].

Идея Родины, вопрос о взаимоотношении личности и Родины приводили Лермонтова к постановке острейших социально-философских и этических проблем. Но в то же время она оставалась неполной, поскольку личность понималась поэтом не как совокупность общественных отношений, а как индивидуум, взятый со стороны его общечеловеческой природы. Напоминая нынешнему «племени» о героическом прошлом, Лермонтов самим актом творчества выражал веру в героический, творящий потенциал человека, способного преодолеть трагизм своего будущего, своей нынешней судьбы и истории [49].

Актуальность исследования определяется, прежде всего, состоянием современной науки, в которой накоплен огромный материал, требующий систематизации, обобщения, осмысления, структуризации и представления его как комплекса знаний.

Нельзя на современном этапе успешно исследовать произведения М.Ю. Лермонтова без учёта работ о нём критика В.Г. Белинского, без автора первой крупной монографии П.А. Висковатого, а также без фундаментальных исследований лермонтоведов М.К. Азадовского, С.Н. Брайловского, А.И. Журавлевой, И.А. Киселевой, Н.Г. Комар, С.И. Кормилова, В.И. Коровина, К.Н. Ломунова, Д.Е.Максимова, В.А. Мануйлова, П.А. Фролова, Б.М.Эйхенбаума и др. 

Объектом исследования выступает поэма М.Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова».

Предметом исследования является идейная триада православия, самодержавия и народности.

Цель исследования - анализ идей триады православие-самодержавие-народность в произведении М.Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова».

Цель определила следующие задачи исследования:

1) раскрыть идею православия-самодержавия-народности в исследованиях XIX-ХХ вв.;

2) рассмотреть данную идею в современных исследованиях;

3) выявить православие, традиции, символы, знаки в поэме;

4) охарактеризовать образ Царя в поэме;

5) раскрыть идею народности в поэме;

6) разработать уроки по теме исследования.

Основными методами исследования явились биографический, структурно - типологический, сопоставительный.

Особое значение для данного исследования имеют две книги. Первая - это «Лермонтовская энциклопедия» - специальное справочно-энциклопедическое издание, содержащее базовую информацию по всем аспектам лермонтоведения. Энциклопедия включает статьи или краткие заметки обо всех произведениях Лермонтова, обобщающие статьи по основным проблемам творчества Лермонтова, лермонтовской поэтике и стихосложению, связям Лермонтова с русской и зарубежной культурой. Отдельные статьи посвящены разным этапам и обстоятельствам жизненного пути поэта и людям, с которыми он встречался. В специальных статьях рассматриваются лермонтовские темы в искусстве (музыке, театре, кинематографе), а также история изучения биографии и творчества Лермонтова.Вторая книга, используемая для целей исследования - это второй юбилейный том антологии «М. Ю. Лермонтов: proetcontra» (Санкт-Петербург, 2002 г.), который представляет собой панораму современного лермонтоведения и содержит ряд ключевых статей отечественных и зарубежных исследователей. Часть статей публикуется на русском языке впервые. Разделы антологии отражают основные предметные области изучения лермонтовского творчества. Для исследования темы были использованы работы ведущих лермонтоведов и научные статьи в журналах.

Структура выпускной квалификационной работы: состоит из введения, трех глав, заключения и списка использованной литературы.



Глава 1. Изучение поэмы М.Ю. Лермонтова в исследовательской литературе

1.1 Триада православия-самодержавия-народности в исследованиях XIX-XX вв.

Поэма М.Ю. Лермонтова «Песня про царя Ивана Васильевича» явилась творческим откликом Лермонтова и на события, которые разгорелись в 30-х годах. В решительном противоречии с «официальным» пониманием народности в духе уваровской формулы и в борьбе солженародной литературой, которая стремилась популяризовать реакционную концепцию «народности» (Кукольник, Загоскин и др.) [14, с.52].

«Песня…» Лермонтова отвечает и тому духу демократизма, который вносил в понимание народности литературы Белинский. «Песня про царя Ивана Васильевича…» свидетельствует о передовом характере лермонтовских взглядов на устную народную поэзию. 

«Песня про царя Ивана Васильевича…» является не только поэмой в народном стиле, это поэма историческая, и ей принадлежит видное место среди художественно-исторических жанров в русской литературе. Как исторический художник, Лермонтов выступает учеником и продолжателем Пушкина, заложившего основу реалистического историзма в русской литературе.

Реалистический историзм «Песни…» заключается в том, что Лермонтов, воссоздав исторический колорит эпохи, показал социальное противоречие того времени и дал характеры в их социальной обусловленности.

Вопрос об отношении М.Ю. Лермонтова к народной поэзии, идее православия, народности, фольклору был затронут уже в прижизненной критике - в связи с «Песней про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» и другими произведениями поэта. Современники высоко оценили «Песню...», хотя интерпретировали ее по-разному.

Особая роль принадлежит здесь В.Г.Белинскому, статьи которого содержат достаточно глубокую интерпретацию лермонтовских произведений как раз в интересующем нас аспекте, хотя специально проблему православия и народности Белинский не ставил [4, с.122].Именно с «Песней...» связан первый печатный отзыв Белинского о Лермонтове: «... не боимся попасть в лживые предсказатели, сказавши, что наша литература приобретает сильное и самобытное дарование»[4, с.123]. В статье «Стихотворения М. Лермонтова» (1840) Белинский приветствовал «Песню...» как произведение, проникнутое духом подлинной народности. Смысл поэмы критик видел в том, что в ней «... поэт от настоящего мира не удовлетворяющей его русской жизни перенесся в ее историческое прошедшее, подслушал биение его пульса, проник в сокровеннейшие и глубочайшие тайники его духа, сроднился и слился с ним всем существом своим, обвеялся его звуками, усвоил себе склад его старинной речи... и как будто современник этой эпохи, принял условия ее грубой и дикой общественности... -- и вынес из нее вымышленную быль, которая достовернее всякой действительности, несомненнее всякой истории»[4, с.124-125].

Устанавливая наличие различных элементов в русской народной поэзии, Белинский настаивал на дифференцированном к ней отношении, как и вообще к явлениям народной культуры: за художественными образами народной поэзии стоит породивший ее быт, и отношение к последнему неотделимо от народной поэзии в целом. Подобно декабристам, Белинский прежде всего искал в народной поэзии элементы протеста, элементы, свидетельствующие о народном достоинстве и о наличии в народе сил для своего освобождения. Потому-то, сурово осудив «Сказки» Пушкина, Белинский с глубоким восторгом приветствовал «Песнь о купце Калашникове…», в которой, по его мнению, поэт показал себя подлинным и истинным певцом народности. По уверению Белинского, Лермонтов выразил в ней ощущение народности лучше, чем сами безымянные творцы народных произведений. Те были слишком связаны с «веющим в них духом народности»; они не могли еще от него отделаться, «она заслоняла в них саму же себя». Лермонтов же творчески преодолел ее влияние и подошел к ней «не как раб, но как властелин»; он показал «свое родство с ней, а не тождество» и потому сумел поднять ее в более высокие сферы духа.

Белинский, правда, считал «художественность» поэмы «более или менее условной», потому что в ней поэт говорит как бы не своим собственным голосом, а голосом гусляров, «подделываясь под старинный лад», но самый выбор темы свидетельствовал, по мнению Белинского, «о состоянии духа поэта, недовольного современною действительностию и перенесшегося от нее в далекое прошедшее, чтоб там искать жизни, которой он не видит в настоящем» [4, с.126].

С.Шевырев в рецензии на издание «Стихотворений М.Ю.Лермонтова», датированной 1840-м годом, отзывается о «Песне про купца Калашникова…», как произведении, выполненном в духе народных произведений [50].

В 1843 г., т. е. через два года после цитированной рецензии, возражая Шевыреву, который назвал «Песнь про царя Ивана Васильевича…» лучшим произведением Лермонтова, противопоставляя ее «Герою нашего времени» и «Мцыри», Белинский писал: «Мы осмеливаемся думать, что пьеса эта есть юношеское произведение Лермонтова и что никогда бы он не обратился к пиесам такого содержания. Кто читал Котошихина, тот не поверит исторической правдоподобности «Песни», особенно, если сличить ее с тою песнию в собрании Кирши Данилова, которая подала Лермонтову повод написать его «Песню...». Однако это противоречие только кажущееся: новая оценка, в сущности, повторяет прежнюю, несколько иначе акцентируя отдельные моменты. Прежде всего не следует забывать, что это суждение Белинского находится в статье, направленной против Шевырева и «Москвитянина» и резко полемичной по тону; эта полемическая заостренность придает внешне бомльшую категоричность его высказыванию о «Песне…» Лермонтова. Но в данной статье Белинский ничуть не отказывается ни от своей оценки ее художественности, ни от признания ее общественного значения. Он возражает против утверждения Шевырева, который возвеличением историзма «Песни…» снижал историческое значение образов Печорина и Мцыри, назвав их «призраками». Белинский имеет в виду узкое и ограниченное понимание историзма у Шевырева, и только в этом плане следует понимать смысл его сопоставления «Песни» с показаниями Котошихина[50].

Фридрих Боденштедт, немецкий писатель, переводчик, критик, лично встретившийся с Лермонтовым в 1841 году и выпустивший в 1852 году в Берлине двухтомное издание «Поэтическое наследие Лермонтова» (куда вошли переводы на немецкий язык значительной части произведений Михаила Юрьевича), с чуткостью отмечает, что Лермонтов «выше всего там, где становится наиболее народным, и что высшее проявление этой народности (как «Песня про купца Калашникова») не требует ни малейшего комментария, чтобы быть понятною для всех» [50].

Обращался к этой теме и первый биограф, исследователь творчества Лермонтова - П.А. Висковатый, справедливо мотивируя тягу поэта к народной поэзии и народности некоторыми биографическими моментами: жизнью в Тарханах, селе с богатыми культурными традициями; тесным дружеским общением поэта с крестьянами; уроками, которые брал юный Лермонтов у учителя русской словесности Орлова, познакомившего своего даровитого маленького ученика с русскими народными песнями [49].

Прочное начало изучению темы «Отношение Лермонтова к народной поэзии» положил П.В. Владимиров своей статьей «Исторические и народно-бытовые сюжеты в поэзии Лермонтова» (1892). Заслуга Владимирова заключается в том, что он установил цикл фольклорных произведений М. Ю. Лермонтова, определив основной круг источников[50]. М.К.Азадовский отмечает большую научную значимость статьи Владимирова, сыгравшую «в литературе, посвященной этой теме», «такую же роль, какую играла в пушкиноведении статья Вс. Миллера о Пушкине как поэте-этнографе» [2, с.20].

Ц. Балталон в статье «Песня про царя Ивана Васильевича…», опубликованной в 1892 году, пишет, что «в основании этой поэмы лежит антихудожественная мысль». «Главный источник ее слабости и недостатков», по мнению Балталона, заключается в «подражательности», тогда как «истинно-художественное произведение должно быть оригинально». Правда, точказрения Балталона, с удовлетворением отмечает М. Штокмар, «оказалась, к чести русского литературоведения, все же явлением единичным» [3, с.211].

С. Брайловский в статье «Оборона лермонтовской «Песни про купца Калашникова…» с восторгом отзывается о «Песне…» Лермонтова, как о произведении, «весьма удачно написанном в народном стиле и превосходно воспроизводящем народные темы» [7, с.30].

Большое впечатление «Песня...» произвела на А.В. Кольцова, по мнению которого «таких сильных стихов еще не было в литературе»[39, с.98].

Таким образом, уже в XIX столетии лермонтоведы проявляют интерес к проблеме «Лермонтов - народность и православие», сделав, во-первых, довольно плодотворную попытку разыскания возможных биографических и фольклорных источников произведений Лермонтова (в этой связи следует назвать труды П. Висковатого и П.Владимирова); во-вторых, в работах В.Белинского, С. Шевырева, С. Брайловского возникает вопрос о степени самостоятельности Лермонтова, как создателя «Песни про купца Калашникова…» (в трудах вышеназванных критиков признается факт подражания поэта произведениям устного народного творчества, но при этом «энергично акцентируется участие творческой индивидуальности поэта, которое придало «Песне про купца Калашникова…» характер вполне оригинального произведения»). Так, Белинский отмечает, что лермонтовская «Песня…» представляет собой факт «только родства с народной поэзией, но не тождества с ней», и Лермонтов «является не безыскусственным певцом народности, но истинным художником»[4, c. 129].

В XX столетии интерес к проблеме «Лермонтов - народность и православие» не ослабевает. Свою лепту в изучение этого вопроса внесли Н.Мендельсон(«Народные мотивы в поэзии Лермонтова». - «Венок Лермонтову», М., 1914); П.Давидовский («Генезис «Песни о купце Калашникове…». - «Филологические записки», 1913); а в послереволюционный период - М.Азадовский, В.Вацуро, Г.Виноградов, М. Штокмар.

Некоторые исследователи начала ХХ в. видели в поэме выражение покорности судьбе, даже примирения с Богом (Н. Котляревский). Эта точка зрения не встретила поддержки. А. Луначарский указывал на содержащийся в поэме «...заряд гигантского мятежа»[10, c. 56]. Высоко оценил поэму М. Горький: «Песня..., -- писал он, -- ...дает нам право думать, что Лермонтов... достойный преемник Пушкина... мог бы, со временем, развиться в первоклассного народного поэта [50].

М.К. Азадовский в статье «Фольклоризм Лермонтова» (1941) и М.Штокмар в статье «Народнопоэтические традиции в творчестве Лермонтова» (1941) подходят к проблеме народности лермонтовского творчества с разных сторон. В первой из этих статей раскрывается социально-исторический смысл тяготения поэта к народной поэзии: автор - М. Азадовский - приходит к выводу, что лермонтовский фольклоризм отразил новое сознание и новые политические тенденции русского общества, имеет связь с традициями и поэтикой декабризма. Точки соприкосновения лермонтовских произведений с поэтикой и традицией декабризма Азадовский усматривает в тематике: интересе Лермонтова к разинской теме (стихотворение «Атаман»), к теме борьбы с татарами за освобождение родины (она нашла отражение в замысле драмы «Мстислав Черный», отголоском которой являются баллады «В избушке позднею порой», «Могила бойца»), т.е. к национально-героической теме [50].

Интерес Лермонтова к фольклору, Азадовский связывает с общим интересом эпохи 30-х годов к устному народному творчеству.

Вторая статья - «Народнопоэтические традиции в творчестве Лермонтова», автором которой является М. Штокмар - строится на основе анализа художественно-выразительных приемов «Песни про купца Калашникова…» в их соотношении с художественно-выразительными средствами фольклора: автор рассматривает языковые и ритмико-интонационные особенности лермонтовского произведения, сближающие их с фольклором.

В статье Г.Виноградова «Произведения Лермонтовав народнопоэтическом обиходе» (1941) раскрываются и анализируются пути проникновения лермонтовских произведений в песенную культуру народа [50].

Заслуживает пристального внимания книга С.А.Андреева-Кривича «Тарханская пора» (1968), написанная по живым впечатлениям в результате посещения автором лермонтовских мест. Одна из глав книги - «Слушая старые тарханские песни» - дает возможность понять, как близко Лермонтов с самого раннего детства соприкасался с миром народной поэзии, и происходило это на пензенской земле [50].

Немалую ценность представляет книга старожила Тархан П.А.Фролова «Лермонтовские Тарханы» (1987). Автор на протяжении многих лет изучал тарханскую старину, по крупицам собирая все то, что сохранилось в памяти людей о далеком прошлом родного села. В главе «Песни старины» лермонтовед приводит тексты песен, бытовавших в Тарханах в те годы, когда там жил Лермонтов [41].

«Песня...» неоднократно являлась предметом изучения, главным образом в связи с проблемой фольклоризма у Лермонтова. Существует большая литература о происхождении сюжета, о фольклорных традициях и источниках поэмы (работы П. Давидовского, М. Азадовского, М. Штокмара). К «Песне...» как к фольклорно-историческому источнику обращался А. К. Толстой в период работы над драматической трилогией из эпохи Ивана Грозного -- Бориса Годунова. Народно-поэтические традиции «Песни...» проявляются на всех уровнях поэтической системы: в самом строе народной речи, стилистике, лексике, синтаксисе, стихе [50].

Итак, как видим, несмотря на то, что проблеме лермонтовской народности и православия посвящена определенная литература, нельзя сказать, что эта тема разработана полностью и во всех отношениях одинаково удовлетворительно.

Исследователями не по всем линиям освещена такая сторона проблемы, как отражение поэтики русских народных песенных мотивов и традиций в творчестве Лермонтова. Можно говорить и о недостаточном внимании лермонтоведов к тем произведениям устного народного творчества (песням, сказкам, преданиям), которые бытовали на пензенской земле и могли послужить поэту источниками при создании«Песни о купце Калашникове…».

Неполно разработаны также особенности языковых средств «Песни про купца Калашникова…»), отразившие диалектные особенности северно - великорусского наречия. Между тем, эти особенности свидетельствуют о том, что фольклорные первоисточники произведений поэта могли бытовать в Тарханах. Лермонтов, как показывает сопоставительный анализ, мог воспользоваться ими.

1.2 Триада православия-самодержавия-народности в современных исследованиях

Современные исследователи, изучающие поэму М.Ю. Лермонтова, также обращаются к идее народности, самодержавия и православия в поэме. Анализ современных исследований, посвященных данной триаде, следует начать с анализа статьи, написанной в 1998 году представителем русского зарубежья литературоведом В. Гольштейном, под названием «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца «Калашникова»: проблема героизма.

В своей статье В. Гольштейн проводит анализ поэмы М.Ю. Лермонтова в различных направлениях: вначале анализируется структура поэмы, затем обращается внимание на связь событий, описанных в «Песне…», с некоторыми биографическими деталями, относящимися к самому Лермонтову, и, наконец, «Песня…» рассмотрена как пример лермонтовских размышлений о природе и судьбе героизма и о роли героизма в мире, который откровенно враждебен любому проявлению личной независимости. Конфликты и противоречия, которые составляют мир «Песни…», содержат в зародыше конфликты и более поздних произведений Лермонтова. Поместив «Песню…» на первое место среди двадцати восьми стихотворений сборника, Лермонтов вполне определенно заявил, что именно в ней содержится ключ к его зрелому творчеству[8, с.944].

В.Гольштейн идею православия и самодержавия в поэме рассматривает через тему героизма героев. Автор считает, что «Лермонтов нашел удачный способ для исследования индивидуализма, независимости, мужества и веры героев в себя: он представляет своих героев не в триумфе победы, а в горечи поражения. … Большинство героев Лермонтова терпят поражение, но не сдаются. Их героизм -- героизм сопротивления, а не обретения» [10, с.945].

В. Гольштейн также отмечает, что лермонтовская поэма подчеркивает ограниченные возможности как земной, так и небесной власти в отношении земной справедливости, поэтому именно «Песня…» была поставлена Лермонтовым на первое место в его прижизненном сборнике. Поэма отмечает начало нового периода, периода борьбы как с землей, так и с небом. Лермонтов черпал силы для подобной позиции в своем внутреннем понимании правды, чести и справедливости, а также в уверенности, что его понимание не соответствует ни земному, ни небесному закону[8, с.950].

Другой исследователь творчества М.Ю. Лермонтова С. Ломинадзе в книге «Поэтический мир Лермонтова» (1985), раскрывая специфику православных идей в поэме «Песня про царя Ивана Васильевича…», отмечает как основное противоречие «Песни…» то обстоятельство, что Божье провидение помогает Калашникову в бою с Кирибеевичем, но не спасает его от жестокой казни. Чтобы разрешить это противоречие, Ломинадзе выдвигает понятие «святой Руси» - употребляемое в стихотворении не кем иным, как Кирибеевичем, - и заявляет, что само существование Руси как святого государства требует казни таких беззаконных существ, как Калашников. При этом Ломинадзе предпринимает попытку спрятаться за вездесущим понятием «диалектики», позволяющей ему соединить два противоречащих друг другу вывода: трагедия смерти Калашникова не отрицается, но Русь тем не менее остается святой[23, c.119-120].

Интересным представляется взгляд на идеи самодержавия в поэме М.Ю. Лермонтова исследователя Е.А. Жестковой. В статье «Н.М. Карамзин в художественном сознании М.Ю. Лермонтова» автор выявляет творчески преобразованные в художественном сознании М. Ю. Лермонтова сюжеты, героев, мотивы, исторических идей Н.М. Карамзина. Особое внимание уделено «Песне про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова», непосредственно примыкающей к «Истории государства Российского» Н.М. Карамзина. В структуре сюжета, как и в деталях исторических реалий «Песни…», очевидны аллюзии как на описание Карамзиным самой эпохи Иоанна Грозного, так и на данную историком характеристику царя, причем преобразованные принципами устно-поэтического творчества. Лермонтов противопоставил взгляду Карамзина свое видение русского поведенческого стереотипа[35, c. 160]. Вопреки историку, поэт воссоздал сюжет, показывающий глубинную неистребимость в народе духовно-нравственного начала. В изображении Лермонтова, Грозному не удалось уничтожить национальные устои и тем самым изменить нравственное состояние русского человека[12, c. 290]. Порок эпохи Иоанна Грозного, повлиявший, по Карамзину, на нравственный облик русского человека, Лермонтов художественно воспроизводит в драматическом образе Кирибеевича [13, c.135-136].

Исследованные в «Песне…» фольклорный генезис и принципы реконструкции исторического прошлого поэтическими приемами народного творчества не снижают актуальности обращения к ее сопоставлению с «Историей государства Российского» Карамзина, тем более что в поэме обнаружены отголоски развернувшейся в 20-х гг. известной полемики об Иоанне Грозном [35, c.157]. Направленная против карамзинской версии образа царя идея Н. Арцыбашева об оправданности жестокостей Иоанна IV, кажется, не встретила сочувствия Лермонтова [11, с.466].

В запечатленной поэтом мысли о живой народной памяти о постоявшем за свою честь и за «святую правду-матушку» угадывается своеобразное отталкивание от идеи Карамзина о воздействии опричнины на формирование тогда национального характера. В финальной сцене поэмы явно просматривается «тень» Карамзина, его косвенная характеристика «будущих времен», которым, по его мнению, во времена Иоанна IV нанесен большой ущерб [46, с. 260].

Е.А. Жесткова указывает, что образ Грозного царя, осудившего на смерть честно победившего в кулачном бою, играет основополагающую роль в характере разрешения конфликта между Калашниковым и Кирибеевичем, купцом и опричником. Сюжетообразующий конфликт поэмы основан на социально детерминированном положении героев: Калашников и его семья, Кирибеевич и царь Иоанн. Каждый из героев ведет себя соответственно устоявшемуся в его среде поведенческому стереотипу, описанному Карамзиным. Порок эпохи Иоанна Грозного, повлиявший, по Карамзину, на нравственный облик русского человека, Лермонтов художественно воспроизводит в драматическом образе Кирибеевича. Воспитание в близких к царю кругах исказило нравственный облик героя [13, c.136].

Мотив неожиданного «прозрения» вносит дополнительный штрих в историческую картину эпохи Иоанна Грозного, нарисованную Лермонтовым и соотносимую с представленными в «Истории» эпизодами. Выявление творчески преобразованных в художественном сознании Лермонтова сюжетов, героев, мотивов, идей Н. М. Карамзина обогащает представление о формировании в 20-30 гг. XIX в. русской исторической словесности и месте в литературном контексте «Истории государства Российского» и «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова».

Заслуживает внимания и взгляд исследователя Д.В. Парамонова на триаду «Православие - самодержавие - народность» в поэме М.Ю. Лермонтова. В статье «Потешный бой или судный поединок» автор анализирует поэму «Песня про царя Ивана Васильевича» - стиль, тему и идею, конфликт, систему действующих лиц, проблематику произведения и концепцию автора. При этом интерпретация поэмы базируется на детальном исследовании нравственно-философского аспекта, основанного на художественной реализации оппозиции «свобода - смирение». В процессе исследования Д.В. Парамоновым осмысляются взаимоотношения романтических и реалистических тенденций, их проявление в структуре поэмы и ее образной системе, анализируются смысловые акценты [29, c.49].

Д.В. Парамонов указывает, что реалистический историзм «Песни про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» заключается в следующем. Лермонтов, воссоздав исторический колорит эпохи, показал социальные противоречия того времени и дал характеры в их социальной обусловленности [29, c.50]. Становясь объектом изображения в художественном произведении, получая определенную трактовку, герои лермонтовской поэмы «реализовались в ценностном контексте произведения, выступая либо как ценность, либо как антиценность, но каждый из них представлял смысловое поле «я-в-мире» [5, c.99].

С идеей православия в поэме М.Ю. Лермонтова «Песнь про купца Калашникова…» исследователь Н.Г. Комар связывает семейную тему. В статье «Проблема семьи в поэме М.Ю. Лермонтова «Песнь про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» Н.Г. Комар в свете авторитетных в науке концепций и оценок нравственно-этического содержания произведения исследует образные и сюжетные особенности поэмы в отношении их соответствия или расхождения с образными и сюжетными особенностями древнерусской литературы. Предметом сравнительного анализа являются такие произведения древнерусской литературы, как «Повесть о житии Петра и Февронии Муромских», «Слово о полку Игореве»; привлекается также роман А.С. Пушкина «Капитанская дочка». Делается вывод о том, что отображённые в поэме реалии XIV века служат преимущественно историческим фоном, выражающим миросозерцание, чуждое культуре Древней Руси [18, c.116].

Н.Г. Комар отмечает, что, несмотря на то, что «мысль семейная» является одной из главных в русской литературе, для творчества М.Ю. Лермонтова не характерно изображение человека в кругу семьи: как правило, его герои - одиночки. Поэма «Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова» является одним из немногих исключений, так как речь в ней идёт о семье и её защите. Более того, данное произведение даёт повод многим исследователям и критикам говорить о нарастании христианских настроений в поздних произведениях поэта [18, c.117]. И.А. Киселёва в докторской диссертации пишет, что творчество Лермонтова «являет собой особый религиозно-философский и культурный феномен, питающийся из истоков православной религиозности и оказывающий непосредственное глубокое влияние на становление русского национального самосознания» [17, с. 40]. 

В заключении своего исследования Н.Г. Комар делает вывод, что М.Ю. Лермонтов, обращаясь к XVI веку, не следует традициям древнерусской словесности, скорее, посредством исторических реалий русского XIV века выражает своё мировидение. В поэме прослеживается совсем иная, чуждая нашей культуре, традиция изображения семьи и её ценностей. В древнерусской литературе семья воспринимается как малая церковь. В «Песне…» нет малой церкви, несмотря на то, что герои перевенчаны «по закону нашему христианскому», так как нет Бога как главы этой малой церкви. Женщина здесь представлена как соблазнительная сила и одновременно как забитое существо, боящееся своего мужа, но просящее об отмщении. 

Если вспомнить спор вокруг «Слова о полку Игореве» - языческое это произведение или христианское, то можно констатировать полную доказательность того, что произведение не языческое, так как его содержание, главная идея, смысл христианские, несмотря на обилие славянских богов и другие языческие реалии. Всё с точностью до наоборот происходит с М.Ю. Лермонтовым: к концу своей жизни в его творчестве всё больше появляется христианских символов, образов, понятий, что мы наблюдаем и в «Песне…», однако он истолковывает их по-своему, и содержание всех этих символов и понятий не соответствует евангельскому смыслу. Автор произвольно изменяет этот смысл, что влечёт за собой подмену ценностей. Делает М.Ю. Лермонтов это с огромным художественным мастерством, что привлекает читателя. Возникает впечатление запутывания, затуманивания автором читательского восприятия, так как герои Лермонтова сотканы из взаимоисключающих противоречий. Только остаётся не прояснённым, эти противоречия намеренные или нет» - такое заключение делает Н.Г. Комар [18, c.123].

Итак, современными исследователями триада «Православие-самодержавие-народность» рассмотрена. Взгляды исследователей разнообразны. Триада изучается через тему героизма, через направление поставленного противоречия. Исследователи изучают образные и сюжетные особенности поэмы и сопоставляют их с особенностями древнерусской литературы.

Выводы по первой главе

Большая часть исследователей-лермонтоведов отмечают, что произведение «Песня про …купца Калашникова» проникнута духом подлинной народности.

В характерах, созданных Лермонтовым, отразились черты героев народной поэзии -- образ удалого купца Калашникова очерчен в соответствии с традицией разбойничьей песни; фигура Кирибеевича и связанная с ним лирическая линия «Песни...» ведут к народно-песенной лирике. Отношения этих героев оцениваются с народной точки зрения: Калашников, олицетворяющий героическое национальное начало, обнаруживающий способность к бунту, явился выразителем народных представлений о правде, чести, достоинстве.

Позиция Лермонтова объективно оказалась близкой В. Г. Белинскому, который в поступках Грозного видел отражение конфликта между условиями исторического развития России и нереализованными возможностями Ивана IV как исторического деятеля. В поэме Лермонтова воспроизведены жанрово-стилистические особенности народной эпической поэзии -- композиционный принцип, система изобразительных средств, обороты речи, слог и стих фольклора. Однако в поэме нет буквальных заимствований, фольклорный материал, привлекший внимание Лермонтова, подвергся творческой переработке; мотивы, образы народной поэзии органически вошли в художественный мир Лермонтова.

Определяется и образ Ивана Грозного. Концепция Карамзина, считавшего тиранию и деспотизм Грозного следствием извращённости его характера, не была принята Лермонтовым. Опираясь на фольклорные представления, он восстановил облик царя таким, каким сохранила его народная память.

Творческое отношение к фольклору позволило поэту проникнуть в исторический характер эпохи, в быт и психологию нравов, что обусловило подлинную народность его поэмы. 



Глава 2. Триада «Православие-самодержавие-народность» выраженная в художественном своеобразии «Песня…» М. Ю. Лермонтова

2.1 Православные традиции, символы, знаки в поэме

Раскрывая идею православия в «Песне», следует обратиться к концепциям исследователей, изучавших данную идею в поэме. К ним относятся исследования П.А. Висковатого[49], Л.И. Емельянова [10], А.И. Журавлевой и В.И. Тутбина[14], И. А. Киселевой [17], Н.Г. Комар [18].

Как отмечает И.А. Киселева, идея православия отражается в поэме уже в ее названии, в котором расставлены все приоритеты. На первом месте стоит Царь православный, он назван, как и положено, по имени-отчеству - Иван Васильевич. На втором месте - служитель царя, явно, человек не русский - «молодой опричник», он дан без имени, только с указанием на молодость. Была книжная традиция: отрицательных персонажей по имени, которое в крещении даёт Господь, не называть. Отсюда многочисленные: «некий человек», «некто», «один человек», «молодец», «купец», «поп», «солдат»; позже - «господин N», «графиня Р» и т.п. Безымянные персонажи в русской литературе - это всегда отрицательные типы, лишённые крещёного имени. На третьем месте в заголовке лермонтовской поэмы стоит «удалой купец Калашников». Автор наделяет его эпитетом «удалой», так обычно называли добрых молодцев, богатырей, русских воинов. Герой - купец, тем самым подчёркивается его принадлежность не царскому окружению, а большинству народа. Купец -это народный тип, принадлежащий самому многочисленному в России третьему сословию. У него есть имя - Степан Парамонович Калашников. Фамилия героя указывает не только на его социальную принадлежность, но и на его «делопроизводство», он занимается калачами, стоит в калашном ряду в Гостином (а гость - это купец) дворе, поэтому прозван Калашниковым [17, c. 16].

Итак, иерархия соблюдена, герои расположены по иерархическому ряду, но одновременно и вместе, соборно: царь - верные воины - народ.

Главный герой поэмы, купец Калашников, стоит за справедливость, в которой он видит Истину Христову. Семья создана Богом, она есть незыблемое самодержавное начало, ячейка государства, её основы менять нельзя. Степан Парамонович венчался со своей молодой женой Алёной Дмитриевной.

Калашников сразу заявляет о Христовой Истине, за которую он постоит. На масленичной неделе он устраивает спектакль, режиссёром которого назначается сам Господь. Только Богу известна цель поединка. Калашников играет со смертью. Через убийство соблазнителя жены он, с одной стороны, удовлетворяет родовую честь, а, с другой стороны, он отстаивает традиционные основы православного государства как русский воин.

П.А. Висковатый пишет: «Во время Масленицы допускались кулачные бои, но не допускалась смерть. Кулачный бой надо было сыграть. Калашников же превращает масленичную игру в трагическую реальность - он убивает Кирибеевича сознательно. Следует заметить, что отношения Калашников - Царь - Кирибеевич разрешаются не в авторской концепции текста «Песни…», а логикой игры-жизни и «Режиссёрским» ведением этой игры. Грех сознательного убийства будет на совести купца-христианина до конца жизни, он неразрешим. Купец нарушил Заповедь Господню «Не убий»! «Позорная смерть» - это наказание Калашникову. Для Бога-«режиссёра» важен конечный результат, не установка героя на родовую честь, а совершённый грех убийства, причём, как результат ещё одного греха - мести и обиды» [49].

Бог оставляет Калашникова в свободе выбора: жить с нераскаянным грехом до конца жизни и мучиться или просить смерти и ждать прощения от Бога. Калашников выбирает второе. И Бог его простил. Могила Калашникова, находящаяся, как у убийцы, посреди трёх дорог, «промеж Тульской, Рязанской, Владимирской», почитается всем русским народом. Гусляры-славельщики ходят по Святой Руси и поют ему славу. Именно гуслярам Бог даёт право разъяснять боярам и всем слушателям, за какую Христову Истину пострадал удалой купец Калашников.

Л.И. Емельянов считает, что через Калашникова выражена идея православного русского царства на земле и на небе. После того, как Калашников принимает решение идти на смертный бой с врагом традиций Святой Руси, Лермонтов вводит в поэму образ святого града Москвы. Москва названа «великой», «златоглавой», «белокаменной». Над Москвой «заря алая подымается». Это не только олицетворение, это метафора новой будущей жизни. Лермонтов пророчески видел Москву как Новый Иерусалим, как Царство Небесное на земле, о котором часто упоминается в молитвословиях Русской православной церкви. Степан Парамонович Калашников наречён в крещении в честь первомученика Стефана, которого забросали камнями за Христа, и он погиб. Степан-Стефан Калашников также является первым мучеником, пострадавшим за Христову Истину. Он будет первым строителем Небесного Иерусалима. Как он строил Святую Русь на земле, обогащал её своими товарами, так он будет продолжать строить православную жизнь на небесах. Его отцовское имя - Парамонович. В переводе с греческого, имя святого мученика Парамона означает «твёрдый, постоянный». Однако в греческом языке есть ещё одно слово - «параман», это плат с изображением Страстей Господних. Параман возлагается при пострижении в монашество, он носится под одеждой и знаменует взятие Креста и следование за Христом. Оба эти слова и оба значения имеют непосредственное отношение к русскому купцу Калашникову. Он на земле нёс свой крест и следовал за Христом, и на небесах он будет монахом, взявшим Крест строительства Небесного Иерусалима в следовании Христу [10, с. 14-15].

Царь Иван Васильевич Грозный особо почитал святого Михаила Архангела, в честь которого в Кремле был возведён Архангельский собор, ставший усыпальницей русских царей, в том числе, и Ивана Грозного. Михаил Архангел - это Архистратиг небесных сил, он возглавляет небесное воинство ангелов. Именно ему предстоит в конце времён сразиться со Злом и победить антихриста. Это будет на небесах, где уже строится Небесный Иерусалим. Небесам нужны праведники - строители этого «небесного града». Известно, что в установлении Царствия Божия на земле участвует закланный Агнец, который является соучастником духовной победы Христовой Истины над Злом. Степан Калашников готов стать таким «закланным агнцем» для победы и торжества Истины Христовой[49].

А.И. Журавлева и В.И. Тутбин отмечают, что Лермонтов любил образ святого Михаила Архангела, в честь которого он был крещён и наречён. Поэт хорошо знал Апокалипсис, любил его образы. В «Песне» он показал эсхатологический Суд, который явится спасительным для покаявшихся. Главным Судьёй конца времён явится Христос. Он - апокалипсический Судья. Лермонтов делает таким судьёй Помазанника Божьего, русского Царя. Царь судит купца Калашникова как покаявшегося и, следовательно» достойного Небесного Иерусалима. Как здесь, на земле, он стоял за Христову Истину, так и на небесах будет утверждать её, чтобы способствовать спасению Святой Руси «от врагов, губящих её» [14, с. 131].

И.А. Киселева указывает: «Апокалипсис для первых христиан - это не грозное свершение, а новая радость и ожидаемая встреча с Богом. Спасение будет всем, уверовавшим во Христа. Степан Калашников из таких «первых христиан», которые спокойно идут на смерть, ибо знают, что Христос их не оставит. Он сам просит смерти здесь, чтобы получить освобождение там. На земле он подчиняется закону, а на небесах он освободится от телесной оболочки и получит творческое бессмертие в песнях гусляров. Богу угодно его прославить. Хотя Суд Божий ещё впереди, но апокалипсическое разделение мира надвое уже началось. Иван Грозный - Судья Нового Иерусалима, поэтому он здесь, на земле, поступает как ветхозаветный царь, как царь Закона. Он по закону «око за око» велит казнить Калашникова, по его же просьбе. С другой стороны, царь понимает, что власть сатаны уже заканчивается, и «ныне суд миру сему». Царь приказывает звонить в «Большой колокол», то есть известить народу, что казнят не преступника» [17, c.30-31].

В своей концепции П.А. Висковатый считает, что Евангелие утверждает: «Не воскреснет, аще не умрет». Удалой купец-агнец должен сначала умереть как ветхозаветный праведник, чтобы потом воскреснуть как строитель Небесного Иерусалима. Царь понимает это, поэтому, с одной стороны, он поступает по ветхозаветному закону, а, с другой стороны, он отправляет на небеса будущего строителя Царствия Божия. Отсюда такое почитание купца, имя которого сохранил народ. Полное имя Степана Парамоновича Калашникова - это указание на духовную сущность, родовую принадлежность и род занятий русского человека из народа. В отличие от него, Кирибеевич не имеет ни имени, ни фамилии, т.е. лишён духовной сущности и рода занятий. Где похоронили Кирибеевича - неизвестно, память народная ничего о нём не сохранила. И царь не дал никаких указаний относительно похорон своего любимчика [49].

Также П.А. Висковатый указывает, что Лермонтов в описании поединка Калашникова и Кирибеевича победу над басурманином приравнял к битве за Христову Истину во имя защиты Святой Руси. Наречённый в крещении Михаилом, Лермонтов не только почитал святого Михаила Архангела, но знал и иконы с его изображением. Так, известна икона XVI века «Благословенно воинство Небесного Царя (Церковь воинствующая)», на которой всё движущееся православное воинство, руководимое Михаилом Архангелом, направляется к Небесному Иерусалиму. На иконе изображены все православные цари-победители: от византийского царя Константина до русского царя Ивана Грозного. По мнению Лермонтова, и царь Иван Грозный, и купец Калашников, и вся православная Русь тоже осознают духовный смысл своего земного существования. Однако осуществление этой идеи в образе царя Ивана Грозного мыслится через последнюю битву и Суд. Духовная победа русского воинства одновременно означает и гибель государства в его земном воплощении. Равно как и строительство Небесного Иерусалима невозможно без прекращения земного существования. Победа над «басурманским сыном» - это и символическая победа русских над Казанью, которую одержал Иван Грозный[49].

Только сохранив свет Христовой Истины, Калашников останется оплотом Божьей правды, национальной чести. Он выдвинулся для последней битвы со злом. Задача царя - приготовить русского человека к этой борьбе. Побороть Зло означает духовную радость присоединения к воинству Христову и обретение надежды на вечное спасение у Бога [17, с.40].

«Песня ...» и сегодня не оставляет равнодушными своих читателей: ощутимо «биение пульса» этой удивительной поэмы, волнительна встреча с её героями, внутренний мир которых свидетельствует, по выражению Белинского, о «сокровеннейших и глубочайших тайниках» народного духа[49].

Лермонтову удалось воссоздать необыкновенно привлекательный, светлый образ древнерусской семьи Калашниковых.Сам Степан Парамонович, «молодой купец», «статный молодец» не только исправно ведет своё дело, у него и в доме образцовый порядок: каждый вечер его встречает «молода жена» и «накрыт дубовый стол белой скатертью»[14, c.141].

Н.Г. Комар, раскрывая проблему семьи в поэме, отмечает, что немногочисленные, но характерные детали и бытовые подробности «Песни» свидетельствуют о традиционном православном укладе жизни этой семьи, в которой сохраняются благочестивые обычаи предков, царит своеобразная культура древнерусского домостроительства, атмосфера священного домашнего очага. Горящая «свеча перед образом» символизирует христианскоемироустроение семьи как малой церкви[18, c. 116].

Велика в этом роль жены, хозяйки дома. Своим благоразумием, распорядительностью по хозяйству, попечением о детях, заботой о муже она делает свой дом источником добра, мира, счастья, успокоения, восстановления сил. Сюда, в свой «высокий дом» за Москву-реку устремляется каждый вечер Степан Парамонович после дневных забот и переживаний [18, c. 117].

Образ Алены Дмитриевны восходит к библейскому идеалу добродетельной жены, жены-помощницы для мужа своего, цена которой , по слову премудрого Соломона, «выше жемчуга» [49].

Положение жены как любящего и преданного мужу человека назначено ей самим Богом. «Жёны, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви,- пишет святой апостол Павел в послании к Ефесянам. «Поминовение жены мужу в христианстве принимает высший характер, яко такое, которое вытекает из страха Божия и уравнивается с делами Богоугождения, прямо Самому Господу творимыми», - пишет святитель Феофан Затворник в своем толковании послания апостола Павла. Святой Иоанн Златоуст об этом говорит так: «Сказавши: повинуйтеся, яко Господу - Апостол ... разумеет следующее: ... служите Господу ...» [18, c. 117].Но чтобы осознать и исполнять своё назначение, жена должна вместить в своё сердце Христа Спасителя и его святые заповеди, воплотить в своей жизни истины Евангелия, украсить свою душу нетленными добродетелями, служить «славою, венцом мужа своего». Именно такой образ русской женщины удалось создать Лермонтову в своей поэме.

Уникальность образа Алены Дмитриевны - в гармоничном единстве внутренних достоинств и необыкновенной внешней привлекательности:

На святой Руси, нашей матушке,

Не найти, не сыскать такой красавицы...[14, c. 120].

По мнению святых отцов Церкви, внешность человека может одухотворяться внутренним огнем Веры, Надежды, Любви и свидетельствовать о чистоте души, о мирном устроении духа. Алена Дмитриевна, кроткая, целомудренная, благочестивая, действительно, светит людям «как заря на небе Божием»[18, c. 118].

Походка, взгляд, речь молодой женщины привлекли внимание царского опричника. Женская красота, совершенство внешних форм, как указывает житийная и художественная литература, может служить источником соблазна, провоцировать возникновение греховных помыслов и желаний, быть приманкой для низменных страстей.

Физически крепкий, «удалой боец», «буйный молодец»Кирибеевич лишен внутренней силы, способной победить зарождающийся в душе грех. Избалованный царской милостью, не привыкший терпеть поражение ни в битвах, ни в кулачных боях, он был побежден блудной страстью. Как разбойник, преследует опричник поздним вечером возвращающуюся из церкви Алену Дмитриевну с целью похитить то, что ему не принадлежит и принадлежать не может. Уповающий в своей жизни на власть, положение, богатство, он не жалеет при встрече с «красной девицей» ни слов любезных, ни обещаний щедрых: