Юнгианская модель была задействована в литературе задолго до Коэльо - в текстах Гессе, Борхеса и Эко; возможные эффекты означения "коллективного бессознательного" целенаправленно применялись на протяжении всего ХХ века, активно функционировали в различных художественных контекстах и подспудно определяли как самые различные образные модели, так и аналитические подходы к внешне не претендующим на воспроизведение "архетипического" текстам. Но миф, архетип были "сокрыты", художественным целым, согласовывались с литературной - собственно постмифологической функцией, тем рационально-образным, собственно-эстетическим, которое у Коэльо изначально и сознательно подавляется обращением к мифу как таковому.

Мифологизм у Коэльо перестает прикрываться маской литературности, а архетипы начинают действовать на пределе самооголенности, опустошаются от ненужных художественно-эстетических смыслов. Такова, в общем смысле, модель антихудожественности Коэльо - освобождение первообраза от наслоений, сжатие и выделение квинтэссенции, что, опять-таки, отчетливо отсылает к алхимии): "Для меня художественная обработка текста означает его сжатие. Поначалу каждый новый роман получается в три раза длиннее. Моя работа напоминает японскую архитектуру: я создаю пустые комнаты, в которых ваше воображение может бродить свободно", - говорил писатель в одном из интервью. Опустошенное "пространство", избавленное от излишеств, в том числе тропологических, явственно связано с юнгианским "пространством" духа и сознания, которое должно "освободиться" в процессе чтения текстов Коэльо.

Модель Коэльо в чем-то напоминает реннеавангардистскую интенцию очищения смыслов. Обнаженные мифы бразильского писателя как бы становятся отражением - преображением - "свободных слов" футуризма, "чистой линии" Кандинского, чистой перспективы кубизма. Только "свободное слово", изъятое из синтаксических и иных причинно-следственных отношений, заменяется на "свободный архетип", выводимый на сцену текста (тождественного жизни) в качестве его конечного смысла. По сути-то получается какое-то бесконечное переумножение все тех же постмодернистских симулякров, меняющих в процессе художественных операций Коэльо свой знак: иллюзия обращается в истину. В такой перспективе художественная система Коэльо кажется реализацией известного рассказа Борхеса "Тлен, Укбар, ОрбисТерциус", воплотившимся "хрениром" бесконечной степени.

Творчество Коэльо является приметой переживаемого эпистемологического кризиса. Все его тексты выстроены на принципе бинарности, постоянного удвоения. На двойственности "литературы свидетельства" - магического реализма, на постмодернистской цитатности, доведения до предела не-своего, внеавторского, "общего" текста и своеобразного миметизма - предельной соотнесенности с реальным миром и предельно ясно, телесно-биографически, выраженной авторской позицией. Двойственность связана и с сочетанием экзотеризма (раскрытие тайного знания для всех) и эзотерического синтеза. Двойственность или бинарность - в главенствующей у Коэльо и обрамляющей все его вымыслы эзотерической модели мира, изначально подразумевающей дуализм. И, наконец, двойственность, схождение крайностей выявляются в соотношении ориентации на массовую культуру, с одной стороны, и архаикой фигуры творца - учителя - с другой.

В итоге мы получили тексты весьма "странные" в перспективе традиционной литературности. Странные и даже опасные, ведь стратегия мифа - архетипа как таковых в конечном итоге способна воздействовать на подсознание читателя, столь любимого Коэльо, помимо всех его, читателя, рациональных установок. Юнг писал: "Любое отношение к "архетипу”, переживаемое или просто именуемое, задевает нас; оно действенно потому, что пробуждает в нас голос более громкий, чем наш собственный. Говорящий праобразами говорит как бы тысячью голосов, он пленяет и покоряет, он поднимает описываемое из однократности и временности в сферу вечносущего, он возвышает личную судьбу до судьбы человечества и таким путем высвобождает в нас те спасительные силы, что извечно помогали человечеству избавляться от любых опасностей и превозмогать даже самую долгую ночь".

Мифоархетипическая стратегия Коэльо способна привести к искомому тождеству писателя и читателя, но необходимо ли читателям это спасение помимо их воли?

Интересные факты