Синтаксис стихотворений Бориса Рыжего
Проблемы и направления изучения поэтического синтаксиса в современной лингвистике. Принципы и методы коммуникативной грамматики в изучении художественного текста. Композиционно-синтаксическая организация стихотворений Б. Рыжего: инфинитивные предложения.
| Рубрика | Литература |
| Вид | дипломная работа |
| Язык | русский |
| Дата добавления | 17.07.2017 |
| Размер файла | 179,5 K |
Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже
Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.
Интересно и то, что в коротком стихотворении представлены практически все стилистические регистры русского словаря: лексика поэтическая (музы, рубин заката, когда бы), нейтральная (сочинить, березы, Петербург, бросить, пить, военкомат), сниженно-деловая, разговорная разной социальной окраски (порядком, податься, в два счета, резко, расслабиться, взять себя в кулак), просторечная и жаргонная (забуреть, кенты, свиней). Эти слои то перемешиваются друг с другом, то образуют отдельные участки, в целом прочерчивая траекторию от высокой лексики к низкой и обратно к высокой, вторящую общей композиции: поэзия - бросить поэзию - вернуться в поэзию. Словарный репертуар тоже отвечает теме взаимного перетекания, взаимных метаморфоз поэзии и жизни.
Преобладание оптативного типа инфинитивных конструкций в последующих стихотворениях поэта свидетельствует о том, что это является тактическим приёмом, помогающим создать характеристику 3-го лица, собирательный портрет «антигероя», человека определённого социально- нравственного типа:
С трудом окончив вуз технический, В НИИ каком-нибудь служить.
Мелькать в печати перьодической, Но никому не говорить.
Зимою, вечерами мглистыми Пить анальгин, шипя "говно". Но исхудав, перед дантистами Нарисоваться всё равно.
А по весне, когда акации Гурьбою станут расцветать, От аллергической реакции
Чихать, сморкаться, и чихать.
В подъезде, как инстинкт советует,
Пнуть кошку в ожиревший зад. Смолчав и сплюнув где не следует, Заматериться невпопад.
И только раз - случайно, походя - Открыто поглядев вперед, Услышать, как в груди шарахнулась Душа, которая умрёт.
(«С трудом окончив вуз технический…», 1998)
От скуки-суки, не со страху подняться разом над собой и, до пупа рванув рубаху, пнуть дверь ногой.
Валяй, веди во чисто поле, но там не сразу укокошь,
чтоб въехал, мучаясь от боли, что смерть не ложь.
От страха чтобы задыхаться, вполне от ужаса дрожать,
и - никого, с кем попрощаться,
кого обнять.
И умолять тебя о смерти, и не кичиться, что герой. Да обернется милосердьем твой залп второй
(«От скуки-суки, не со страху...», 1998)
Сесть на корточки возле двери в коридоре и башку обхватить:
выход или не выход уехать на море, на работу забить
(«Сесть на корточки возле двери в коридоре...», 2000)
Инфинитивные предложения, по определению не выражающие ни времени, ни реальной модальности, здесь дают представление о развитии реальных событий. Более того, для инфинитивного письма типична установка на подсчитывание и исчерпание некого запаса: формально как бы отбивается счет однородных инфинитивов, а по содержанию описывается виртуальный жизненный/суточный цикл типового субъекта, в его неизбежной конечности (от рождения/пробуждения до смерти/засыпания) и измеримости. Такое обмеривание жизни, как уже было отмечено выше,проявилось в блоковском «Грешить бесстыдно непробудно...»:
Счет потерять ночам и дням… Три раза преклониться долу, Семь - осенить себя крестом.
Кладя в тарелку грошик медный, Три, да еще семь раз подряд Поцеловать столетний, бедный И зацелованный оклад.
А воротясь домой, обмерить На тот же грош кого-нибудь…
Пить чай, отщелкивая счет, Потом переслюнить купоны…
Как представляется, поэтическая интенция в использовании инфинитивных конструкций меняется в одном из последних стихотворений Б.Рыжего: здесь это не оценка бесцельности, бездуховности «антигероя», а вновь переживания лирического героя, заключённые в ту же форму оптативных предложений:
Мальчишкой в серой кепочке остаться, Самим собой, короче говоря.
Меж правдою и вымыслом слоняться
По облетевшим листьям сентября. Скамейку выбирая, по аллеям Шататься, ту, которой навсегда Мы прошлое и будущее склеим…
(«Мальчишкой в серой кепочке остаться …», 2000-2001)
2.2 Номинативные предложения в лирике Б.Рыжего
В предыдущей главе среди общих теоретических вопросов поэтического синтаксиса был изучен вопрос о роли номинативных предложений в композиции поэтического текста. В этом параграфе мы рассмотрим, с какими типами композиции поэтического текста связаны номинативные ряды в лирике Б.Рыжего, в чём особенности реализации их в коммуникативных типах текста, какова представленность и роль номинативов в текстах с асимметричной организацией.
Как уже было отмечено, в поэтических текстах номинативные ряды выполняют функцию рамки или композиционного кольца, служат способом монтажа предметных деталей и создания предметного «слоя» произведения, передают точку зрения лирического героя и участвуют в развитии сюжета [Николина 2013: 55].
В лирике Б.Рыжего можно выделить две основных функции номинативных рядов в композиции текста. Во-первых, номинативные ряды выполняют функцию композиционной рамки текста:
Россия. Глухомань. Зима. Но если не сходить с ума, на кончике карандаша уместится душа.
("Россия. Глухомань. Зима", 1998)
В этом стихотворении номинативный ряд из трёх предложений, обозначающих пространственные и временные координаты в узуальном времени, используется в информативном регистре.
В другом случае номинативные ряды выражают синтаксическое значение настоящего времени и оформляют в композиции точку зрения лирического героя, устанавливают перспективу изображения в репродуктивном регистре:
Kрошка-елочка. Огни разноцветные. Хлопушки. Залпом выпалят они -- и на остренькой макушке нашей елочки звезда загорится навсегда.
("Детское стихотворенье", 1996)
Ночь. Каптёрка. Домино. Из второго цеха -- гости. День рождения у Кости,
и кончается вино:
ты сегодня младший, брат, три бутылки и назад.
("Ночь. Каптерка. Домино", 1997)
Ночь, скамеечка и вино, дребезжащий фонарь-кретин. Расставаться хотели, но
Так и шли вдоль сырых витрин. И сентябрьских ценитель драм, соглядатай чужих измен
сквозь стекло улыбался нам нежно - английский манекен
(«Ночь, скамеечка и вино», 1995)
Эмалированное судно,
окошко, тумбочка, кровать, --
жить тяжело и неуютно, зато уютно умирать.
(«Эмалированное судно…», 1997)
В первом, втором и третьем примерах создаётся ощущение движения кинокамеры от «общего плана» (Ночь. Каптёрка или Крошка ёлочка) к
«крупному кадру» (Огни. Хлопушки, или Домино, или скамеечка и вино). В четвёртом примере тоже использована монтажная композиция, преобразующая дискретное и статическое пространство в целостное и динамическое. Это монтаж «крупных планов»: компоненты номинативного ряда объединены перечислительными отношениями, что создаёт эффект "однородной протяжённости (динамичности) качественно разнородных, то есть отличных друг от друга предметов. Это особый вид пространства/времени, где носитель статики - вещь, ставшее, а носитель динамики - взгляд" [Чернейко 2000: 62].
В стихотворении "Mike Tyson" номинативный ряд, состоящий из субстантивов, различных по семантике (имена действия, процесса - бокс, вещественные (пот, пар) и абстрактные существительные (искры, брызги), конкретные существительные с предметным значением - шприцы, рёбра, плечи), обнаруживает внутреннюю динамику, и это композиционно- смысловое единство передаёт последовательность ситуаций в репродуктивном регистре, складывающемся из визуальных и слуховых (костный хруст) впечатлений:
О, черный бокс!
О, мышцы, шприцы!
…На ринге бог с лицом убийцы.
О, пот и пар!
О, искры, брызги!
Моя любовь - твоя свирепость.
О, костный хруст! О, ребра, плечи!
("Mike Tyson", 1996)
Третий вид регистровой техники в композиционной рамке из номинативов - это чередование регистров:
Суета городов.
Тихий ропот и шёпот печальный. Бесполезное время. Над струнами линий трамвайных
нотный стан проводов…
Ноты спящих ворон не метнулися вон,
но расселись для вальса.
(«Суждения», 1993)
Осень, дождь, потусторонний свет. Как бы богом проклятое место.
Школьница четырнадцати лет
в семь ноль-ноль выходит из подъезда.
("Школьница", 1998)
Тенденцию к усилению тропеичности номинативных рядов иллюстрирует пример из стихотворения «Суждения», в котором чередуются информативный регистр (Суета городов), репродуктивный (Тихий ропот и шёпот печальный), снова информативный (Бесполезное время) и опять репродуктивный (Над струнами линий трамвайных нотный стан проводов). Репродуктивная картина создаётся с помощью слуховых и зрительных впечатлений, а оценка наблюдаемого усложняет регистровую тактику, подключая информативные сообщения.
В стихотворении «Школьница» тоже наблюдается чередование информативного (Осень), репродуктивного (дождь) и снова информативного (потусторонний свет. Как бы богом проклятое место) регистров. Такая регистровая тактика используется для создания ощущения многоплановости и многомерности пространства и времени.
Подобные же регистровые характеристики имеют номинативные ряды, которые - значительно реже в стихотворениях Б.Рыжего - располагаются в середине текста:
…читаю «Фантазию» Фета - так голос знаком, и размер, как будто, как будто я где-то встречал его. Вот, например,
«Балладу» другого поэта мне боль помешала забыть. И мне не обидно за Фета, Что Фету так весело жить, -
фонтан. Соловьиные трели. Излишняя роскошь сердец. Но, милые, вы проглядели
«Фантазии» Фета конец.
(Фет, 1995)
В стихотворении «Фет» репродуктивный ряд номинативов, обозначающих визуальное (фонтан) или слуховое (соловьиные трели), сменяется номинативным предложением, оформленным в информативном регистре (Излишняя роскошь сердец).
В другом стихотворении автор использует перечислительный ряд номинативов, организующих репродуктивную «картинку»:
...Нам взяли ноль восьмую алкаши -- и мы, я и приятель мой Серега, отведали безумия в глуши строительной, сбежав с урока <…> Гудрон и мел, цемент и провода.
Трава и жесть, окурки и опилки.
вдали зажглась зеленая звезда и осветила детские затылки.
…Таков рассказ. Чего добавить тут? вот я пришел домой перед рассветом. Вот я закончил Горный институт.
Ты пил со мной, но ты не стал поэтом.
(«…Нам взяли ноль восьмую алкаши», 1997)
В стихотворении «Там вечером Есенина читали» номинативный ряд, представляющий фрагмент информативного типа, появляется в конце первой строфы, обозначая ведущий мотив - тоску по прошлому, по «советскому» детству:
Там вечером Есенина читали, портвейн глушили, в домино играли.
А участковый милиционер снимал фуражку и садился рядом
и пил вино, поскольку не был гадом.
Восьмидесятый год. СССР. <…>
И мыслю я: в году восьмидесятом вы жили хорошо, ругались матом, Есенина ценили и вино.
А умерев, вы превратились в тени. В моей душе еще живет Есенин, СССР, разруха, домино.
(1997)
В произведении «Ода» номинативные ряды выполняют другую свойственную им функцию - делимитативную, т.е. они повторяются в тексте как рефрен, определяя границы строф. И если в первой строфе номинативы открывают репродуктивный тип текста, то в последней строфе эти субстантивы обогащаются дополнительными приращениями смысла и приобретают обобщающее значение:
Ночь. Звезда. Милицанеры парки, улицы и скверы объезжают. Тлеют фары италийских «жигулей».
Извращенцы, как кошмары, прячутся в тени аллей.
Ночь. Звезда. Грядет расплата. На погонах кровь заката.
«А, пустяк, -- сказали только, выключая ближний свет, -- это пьяный Рыжий Борька, первый в городе поэт»
("Ода", 1997)
Наиболее насыщенным номинативными рядами является следующее стихотворение:
Когда менты мне репу расшибут, лишив меня и разума и чести <…> Тогда, наверно, вырвется вовне, потянется по сумрачным кварталам былое или снившееся мне -- затейливым печальным карнавалом. Наташа. Саша. Лёша. Алексей.
Пьеро, сложивший лодочкой ладони.
Шарманщик в окруженьи голубей. Русалки. Гномы. Ангелы и кони. Училки. Подхалимы. Подлецы. Два прапорщика из военкомата. Киношные смешные мертвецы, исчадье пластилинового ада.
Денис Давыдов. Батюшков смешной. Некрасов желчный.
Вяземский усталый.
Весталка, что склонялась надо мной, и фея, что мой дом оберегала.
И проч., и проч., и проч., и проч., и проч. Я сам не знаю то, что знает память.
Идите к чёрту, удаляйтесь в ночь. От силы две строфы могу добавить.
Три женщины. Три школьницы. Одна с косичками, другая в платье строгом.
Закрашена у третьей седина.
За всех троих отвечу перед Богом.
("Когда менты мне репу расшибут…", 1998)
Привлекает внимание и разнообразная семантика номинативов, и - особенно - коммуникативный тип текста, в котором существуют номинативные ряды. Тексты с многокомпонентными номинативными рядами часто обладают максимальной регистровой неопределённостью, и в рассматриваемом стихотворении наблюдается регистровая амбивалентность. Это явление связано с неопределённостью модусной рамки, неоднозначно характеризуемой с точки зрения реальности-ирреальности, актуальности- узуальности. В стихотворении модусная проблематизация события происходит через наслоение одной на другую реальной (вижу) и ирреальных рамок (былое или снившееся - т.е. вспоминается или кажется), что отражает пограничное состояние сознания лирического героя. Кроме того, включённость номинативных рядов в синтаксический строй однотипных двусоставных и односоставных глагольных предложений отражает явление асимметрии синтаксической организации поэтического текста. В лирике Б.Рыжего это явление носит тенденциозный характер (см. также материал параграфа об инфинитивных предложениях).
Таким образом, номинативные ряды в лирике Б.Рыжего встречаются в двух основных функциях: в функции композиционной рамки текста и в делимитативной функции, т.е. в повторе, определяющем границы строф. Номинативные предложения реализуются в разных коммуникативных типах текста: они используются как в основных двух регистрах - репродуктивном и информативном (в границах единого коммуникативного типа или при чередовании типов), так и в вариантах, сочетающих разные типы текста, в частности в текстах с неопределённой модусной рамкой, характеризующихся регистровой амбивалентностью.
2.3 Обобщённо-личные предложения в стихотворениях Б.Рыжего
Как отмечает М.Ю.Сидорова, особенность лирики, в отличие от эпоса,
- сочетание интимно личного с предельно обобщённым, т.е. лирика подаёт субъективное как общее. Субъективный характер лирики помогает установить непосредственную коммуникацию читателя с автором. Именно поэтому лирической поэзии свойственно «чутьё всеобщности сквозь конкретные образы», «расщеплённость референции» (Р.О.Якобсон),
«множественность референции» (О.Г.Ревзина). С другой стороны, поэтические произведения пишутся в разных грамматических временах, лицах и наклонениях, формируются вполне определёнными лично-модально- темпоральными формами предикатов. В предыдущей главе уже отмечено, что, по наблюдениям лингвистов, максимально «неопределённые» в этом отношении инфинитивные и номинативные предикаты, образующие целые стихотворения, - явление в русской поэзии достаточно позднее.
«Использование обобщённо-личных конструкций на фоне определённо- личных структур в лирике аналогично использованию обобщённо-личных предложений в прозаических текстах» [Сидорова 308].
В поэтических текстах Б.Рыжего есть стихотворения, содержащие значительные или отдельные фрагменты с обобщённо-личными односоставными предложениями (либо с двусоставными с субъектом в обобщённо-личном значении). В обобщённо-личных предложениях можно выделить несколько модальных оттенков. Так, например, это оттенок повторяемости событий:
Особенно когда с работы,
идя, войдешь в какой-то сквер, идешь и забываешь, что ты очкарик, физик, инженер,
что жизнь скучна, а не кошмарна, что полусвет отнюдь не мрак,
и начинаешь из Верхарна Эмиля что-то просто так
o льдах, о холоде -- губами едва заметно шевеля,
с его заветными словами свое мешая тра-ля-ля.
…Но это тра-ля-ля, дружище, порой, как губы ни криви, дороже жизни, смерти чище, важнее веры и любви.
(1996)
Средствами вовлечения читателя в сферу переживаний лирического героя в этом стихотворении являются, кроме собственно обобщённо-личных односоставных предложений, двусоставные с местоимением ТЫ в обобщённо-личном значении и предложение с обращением (дружище). Сочетание личного с обобщённым здесь реализовано в употреблении прежде всего двух коммуникативных типов текста: потенциально-обобщённого регистрового варианта, переходящего в генеритивный регистр в конце стихотворения. В значении потенциально-обобщённой повторяемости можно рассматривать и следующие строки:
В полдень проснешься, откроешь окно двадцать девятое светлое мая:
господи, в воздухе пыль золотая. И ветераны стучат в домино.
(1998)
В лирике Б.Рыжего потенциальное обобщение, кроме того, часто сочетается с волюнтивным типом текста:
Нужно двинуть поездом на север, на ракете в космос сквозануть,
чтобы человек тебе поверил, обогрел и денег дал чуть-чуть.
А когда родился обормотом и умеешь складывать слова,
нужно серебристым самолетом долететь до города Москва.
(1999)
В строках стихотворения «Первое мая» (1995) это явление принимает форму прямого способа реализации диалогического типа текста - волюнтивного регистра:
Детство золотое, праздник Первомай -- только это помни и не забывай… Потому что в школу нынче не идём.
Потому что пахнет счастьем и дождём. Потому что шарик у тебя в руке.
Потому что Ленин -- в мятом пиджаке. И цветы гвоздики -- странные цветы, и никто не слышит, как плачешь ты…
Тактика автора здесь cостоит в соединении в сфере субъекта модуса Я (говорящего) и Ты (адресата). Это средство «включения» читателя в творимую автором художественную действительность в стилистике принято называть приёмом «интимизации» [Булаховский 1954: 455-458]. В творчестве Б.Рыжего этот приём отвечает авторской стратегии: воспроизвести, по выражению екатеринбургской поэтессы Евгении Извариной, «абсолютно райскую, обожаемую картину прошлых - детских - лет», ведь ранние годы Бориса пришлись на «время полной деморализации подавляющего большинства население страны, как «верхов», так и «низов», время без уважения к прошлому и должного попечения о будущем». В предисловии к сборнику избранной лирики «В кварталах дальних и печальных» Д.Сухарев, говоря об поэтической «правде» Рыжего, обращает внимание, что в стихах его отозвалась катастрофа СССР: «Борис Рыжий поступил по-своему - он распростился с рыночным Екатеринбургом 90-х и вернулся в Свердловск 80- х. Город детства, город отрочества чудесно наполнился голосами, страстями, событиями» [Сухарев 2012: 9]. Картина лирических воспоминаний в стихотворении «Первое мая» создаётся средствамитрёх регистров: волюнтивного (только это помни и не забывай) - при участии обобщённо- личного предложения; информативного (Детство золотое, праздник Первомай <…>Потому что в школу нынче не идём./ Потому что пахнет счастьем и дождём) -при участии разных типов односоставных и двусоставных предложений; репродуктивного (и никто не слышит, как плачешь ты) - при участии двусоставных предложений. Сочетание разных типов предложений в разных регистровых условиях представляет собой усложнённую синтаксическую организацию текста (подробнее см. об этом следующий параграф), в рамках которой возникает сложное взаимодействие субъектных сфер диктума и модуса.
В стихотворении «Пройди по улице небритой» (1998) наблюдаем то же употребление обобщённо-личных предложений в волюнтивном и репродуктивном типах текста, а противопоставление их в последней строфе неопределённо-личным предложениям создаёт эффект отстранения другой субъектной сферы:
Пройди по улице с небритой физиономией сам-друг,
нет-нет, наткнёшься на открытый канализационный люк.
А ну-ка глянь туда, там тоже расположилась жизнь со всем хозяйством: три-четыре рожи пьют спирт, дебильные совсем.
И некий сдвиг на этих лицах опасным сходством поразит
с тем, что тебе ночами снится, что за спиной твоей стоит.
…Создай, и все переиначат. Найдут добро, отыщут зло.
Как под землей живут и плачут, Как в небе тихо и светло!
Фонари, фонари над моей головой,Р будьте вы хоть подобьем зари.
Жизнь так скоро проходит -- сказав «боже мой», не успеешь сказать «помоги».
Как уносит река отраженье лица, век уносит меня, а душа
остается. И что? -- я не вижу конца.
Я предвижу конец. И, дыша
этой ночью замешанной на крови говорю; «Фонари, фонари,
не могу я промолвить, что болен и слаб. Что могу я поделать с собой? -- разве что умереть, как последний солдат, испугавшийся крови чужой»
(1993)
Смерть хороша по чуть-чуть. По ночам умирая, под утро воскреснув, за чаем, замечая какого-нибудь грача
или ворона (точно не замечая),
что единственной чопорной нотой стан проводов украшает, пенсне фонарных
столбов, расцветающий как тюльпан восход, гремящего стеклотарой жлоба, воткнувшего свой костыль
в планету старца с табачной пачкой, гулятелейлошадообразных псин, чьи глаза прозрачнее, чем собачьи,
как-то вдруг понимаешь, что ты воскрес повторяемость не надолго, что первой строкой обманут.
Смерть играет с тобою, как тяжеловес -- подпуская, готовит нокаут.
В полдень проснешься, откроешь окно двадцать девятое светлое мая:
господи, в воздухе пыль золотая. И ветераны стучат в домино.
Значит, по телеку кажут говно. Дурочка Рая стоит у сарая,
и матерщине ее обучая
ржут мои други, проснувшись давно. Но в час пятнадцать начнется кино,
Двор опустеет, а дурочка Рая станет на небо глядеть не моргая. И почти сразу уходит на дно памяти это подобие рая.
Синее небо от края до края.
(1998)
Лейся, песня, -- теперь все равно -- сразу же после таянья снега
мы семь раз наблюдали кино про пиратов двадцатого века.
Единение с веком, с людьми,
миром, городом, с местной шпаною -- уходи, но не хлопай дверьми,
или сядь и останься со мною.
После вспомнишь: невзрачный пейзаж, здоровенный призрак экскаватора.
Фильм закончен. Без малого час мы толпимся у кинотеатра.
Мы все вместе, поскольку гроза.
Только вспомню -- сирень расцветает -- проступает такая слеза,
и душа -- закипает.
Жили-были, ходили в кино, наконец пионерами были.
Зазевались, да -- эх! -- на говно белоснежной туфлей наступили.
Оркестр играет на трубе.
И ты идешь почти вслепую от пункта А до пункта Б под мрачную и духовую.
Тюрьма стеной окружена,
и гражданам свободной воли оттуда музыка слышна.
И ты поморщился от боли.
А ты по холоду идешь
в пальто осеннем нараспашку.
Ты папиросу достаешь
и хмуро делаешь затяжку.
(1998)
Но снова ухает труба,
всё рассыпается на части от пункта Б до пункта А.
И ты поморщился от счастья. Как будто только что убёг, зарезал суку в коридоре.
Вэвэшник выстрелил в висок, и ты лежишь на косогоре.
И путь-дорога далека.
И пахнет прелою листвою.
И пролетают облака
над непокрытой головою.
(1998)
2.4 Тексты усложнённой синтаксической организации в лирике Б.Рыжего
Как отмечено в «Коммуникативной грамматике русского языка», среди композиционно-тактических приёмов в русских литературных текстах «привлекает внимание разнообразие синтаксических моделей предложения, объединяемых общим фрагментом» [КГ 1998: 460]. Очевидно, такая чересполосица моделей регулируется содержательными надобностями, а значит, составляет авторскую тактику. Разные типы предложений оказываются носителями оценочного значения большой силы и композиционной функции. В рассматриваемом материале поэтические тексты, включающие разные синтаксические модели предложения (три и более) в их последовательном расположении, сочетании или чередовании, а также в их реализации в определённых речевых регистрах, будем называть текстами усложнённой синтаксической организации.
В лирике Б.Рыжего (в стихах 1992-2001 гг.) это явление можно наблюдать в динамике, в увеличении количества подобных текстов и качественного их усложнения.
Так, в стихотворении «Пробуждение» (1995) использовано пять типов синтаксических моделей предложения:
Неужели жить? Как это странно -- за ночь жить так просто разучиться.
Отдалённо слышу и туманно
чью-то речь красивую. Укрыться, поджимая ноги, с головою,
в уголок забиться. Что хотите, дорогие, делайте со мною.
Стойте над душою, говорите.
Я и сам могу себе два слова нашептать в горячую ладошку:
«Я не вижу ничего плохого
в том, что полежу ещё немножко -- ах, укрой от жизни, одеялко, разреши несложную задачу».
Боже, как себя порою жалко -- надо жить, а я лежу и плачу.
Инфинитивные предложения выполняют разные задачи: текст открывается предложением реактивно-оценочного типа (Неужели жить?), которое обозначает, скорее, не ситуацию диалога, а драматического внутреннего монолога с самим собой. Предложения оптативного типа сгущают это впечатление варьирования субъектных сфер лирического героя и «других»: Укрыться, поджимая ноги, с головою, в уголок забиться. Вспомним, что такие предложения «трактуют о некой виртуальной реальности, о мыслимом инобытии субъекта, колеблющегося между лирическим «я» и «Другим» [Жолковский 2005: 444]. Сфера «других» очерчена далее, в следующем односоставном предложении с обобщённо- личным значением и волюнтивной интенцией: Что хотите, дорогие, делайте со мною. Стойте над душою, говорите. Лирическое «я» героя звучит в двусоставных (Я и сам могу себе два слова нашептать в горячую ладошку) предложениях информативного регистра, односоставном определённо-личном в репродуктивном регистре (Отдалённо слышу и туманно чью-то речь красивую) и инволюнтивном предложении реактивно- оценочного типа (Боже, как себя порою жалко). Таким образом, философская лирика этого текста (с мотивамижизненной тоски, усталости, человеческой беззащитности) раскрывается в тактике варьирования - совмещения или противопоставления - субъектных сфер героя и «других».
В стихотворении «Дали водки, целовали…» (1998) выразительно противопоставлены три типа предложений, реализованных в одном, репродуктивном регистре:
Дали водки, целовали, Обнимали, сбили с ног. Провожая, не пускали, Подарили мне цветок. Закурил и удалился Твёрдо, холодно, хотя - Уходя остановился - Оглянуться, уходя.
О, как ярок свет в окошке На десятом этаже.
Чьи-то губы и ладошки На десятом этаже.
И пошёл - с тоскою с ясной В полуночном серебре -
В лабиринт - с гвоздикой красной - Сам чудовище себе.
Синтаксическая структура текста включает следующие типы предложений:
- неопределённо-личные (Дали водки, целовали, / Обнимали, сбили с ног./ Провожая, не пускали, / Подарили мне цветок),
- двусоставные неполные (Закурил и удалился /Твёрдо, холодно, хотя -/Уходя остановился - /Оглянуться, уходя… /И пошёл - с тоскою с ясной /В полуночном серебре - /В лабиринт - с гвоздикой красной - /Сам чудовище себе),
- двусоставные полные (О, как ярок свет в окошке /На десятом этаже. /Чьи-то губы и ладошки /На десятом этаже).
Композиционно-смысловым стержнем этого стихотворения является сложная оппозиция «свой/чужой»: с одной стороны, эффект отстранения, отчуждения другой субъектной сферы создают неопределённо-личные предложения; по другую сторону - субъектная сфера лирического героя, «спрятанная», скрытая в неполных двусоставных предложениях. Но незаполненность в них позиции субъекта здесь тоже своеобразный приём маски, за которой может быть не только Я лирического героя, но и любое другое лицо, как знак внутренней раздвоенности, враждебности и себе самому (Сам чудовище себе). Так создаётся ощущение внутренней драмы «потерянного» человека, своего среди чужих и чужого среди своих (точнее, чужого себе самому). Эта идея тактически поддерживается и коммуникативной организацией стихотворения - его монорегистровой композицией.
В лирике Б.Рыжего последних трёх лет (1999-2001) количество текстов с усложнённой синтаксической организацией возрастает, качественно усложняется и коммуникативная организация этих текстов.
В стихотворении «Где обрывается память, начинается старая фильма» (1999) мотив тоски по прошлому и неуверенности в будущем, «грядущем» тоже получает выражение в усложнённой синтаксической организации средствами двусоставных и трёх типов односоставных предложений:
- двусоставные предложения (Где обрывается память, начинается старая фильма,/играет старая музыка какую-то дребедень./Дождь прошел в парке отдыха <…>/ как сильно /благоухает сирень в этот весенний день; Про те же самые чувства показывало искусство, /про этот самый парк отдыха, про мальчика на руках./И бесконечность прошлого, высвеченного тускло,/очень мешает грядущему обрести размах; Всё в черно-белом цвете, ходят с мамами дети,/плохой репродуктор что-то победоносно поет./Как долго я жил на свете, как переносил все эти /сердцебиенья, слезы, и даже наоборот);
- инфинитивные (не передать; Сесть на трамвай 10-й, выйти, пройти под аркой /сталинской);
- неопределённо-личные (Здесь меня брали за руку, тут поднимали на руки,/в открытом кинотеатре показывали кино);
- безличные (От ностальгии или сдуру и спьяну можно /подняться превыше сосен, до самого неба на /колесе обозренья, но понять невозможно<…>).
В настоящем лирический герой воспроизводит наблюдаемое - в репродуктивном регистре (Дождь прошел в парке отдыха), размышляет, философствует - в генеритивном (И бесконечность прошлого, высвеченного тускло,/очень мешает грядущему обрести размах), воображает картины прошлого - в наглядно-примерном регистровом варианте (Всё в черно-белом цвете, ходят с мамами дети,/плохой репродуктор что-то победоносно поет), делится эмоциональными переживаниями - в реактивно-оценочном регистре (Как долго я жил на свете, как переносил все эти сердцебиенья, слезы, и даже наоборот). Этот временной план реализуется двусоставными предложениями. Но для стихотворения характерно построфное чередование двусоставных предложений с односоставными, всегда здесь обращёнными в прошлое или передающими размышления о смещении, размытости временных границ:
первая строфа - двусоставные предложения (план настоящего) и инфинитивное предложение реактивно-оценочного типа,
вторая строфа - инфинитивные оптативные предложения,
«балансирующие» между реальностью и воспоминанием, и неопределённо- личные, связанные с картинами прошлого, «помещённого» в информативный регистр,
третья строфа - двусоставные (план информативного прошедшего и вневременное обобщение, философское суждение),
четвёртая строфа - безличные, двусоставное (размышления в информативном регистре о размытости временных границ),
пятая строфа - двусоставные (иллюзия настоящего в наглядно- примерном регистровом варианте и эмоциональные переживания в виде оценочной реакции).
Таким образом, в этом стихотворении усложнённость организации наблюдается не только в синтаксисе предложений, но и в коммуникативном построении всего поэтического текста. Это помогает увидеть воплощение авторского замысла в направлении от языковой модели к тактике текста.
В стихотворении «Сесть на корточки возле двери в коридоре» (2000) состояние дисгармонии, душевного тупика, безысходности передаётся тактической организацией текста с помощью пяти синтаксических моделей предложений:
- инфинитивных оптативных (Сесть на корточки возле двери в коридоре /и башку обхватить), представляющих собой размышление об альтернативных вариантах жизни,
- безличных (инволюнтивных) (Ведь когда-то спасало…) - в информативном регистре,
- двусоставных (…над синей волною /зеленела луна) - также в информативном описании,
- обобщённо-личных (то ли счастье своё полюби, то ли горе, /и вставай, и пойдём) - в философском обобщении и побуждении к действию средствами генеритивно-волюнтивного регистрового варианта и собственно волюнтивного регистра,
- определённо-личных (В магазине прикупим консервов и хлеба / и бутылку вина) - в репродуктивном повествовании.
Инфинитивные предложения в первой строфе стихотворения (Сесть на корточки возле двери в коридоре /и башку обхватить) подчёркивают душевный непокой и неустроенность лирического героя в настоящем, поэтому дальше, как и в рассмотренном выше стихотворении, происходит ретроспективное отступление в прошлое. Последняя, пятая строфа возвращает в безотрадное, «маргинальное» настоящее и рисует безнадёжное будущее:
В магазине прикупим консервов и хлеба И бутылку вина.
Не спасёт тебя больше ни звёздное небо, Ни морская волна.
Интересно и то, что субъектная сфера лирического героя здесь не получает индивидуального выражения: как видно по использованным в тексте типам предложений, это либо часть компанейского «мы», либо потенциально-обобщённое «ты», либо всего лишь спроецированное на лично-глагольную модель отвлечённое представление о субъекте в инфинитивных конструкциях.
Сложное совмещение субъектных сфер наблюдаем и в стихотворении
«Вот красный флаг с серпом висит над ЖЭКом» (2000): в конструкции с отвлечённым субъектом (Как запросто родиться человеком, /особенно собою), с субъектом в 3-м лице (Он выставлял в окошко радиолу), с обобщённо-личным неназванным «ты» (Не пожимай плечами, / а оглянись и улыбнись сквозь слёзы), с «мы» в том же обобщённом значении (И этой сложной теме /верны, мы до сих пор, сбежав из школы,/ в тени стоим там, тени). Вероятно, в этой многоликости проступает тема «потерянного поколения», которое родом из советского детства. Кроме того, присутствие в тексте неопределённо-личных предложений связано с оппозицией «свой»/»чужой»: эмпатия сочувствия автора явно на стороне тех, кому трудно найти себя в новом времени. Этой идее отвечает и тактика употребления трёх типов синтаксических моделей в четырёх коммуникативных типах текста:
- двусоставные предложения использованы в репродуктивном регистре (Вот красный флаг с серпом висит над ЖЭКом, /а небо голубое), генеритивном(Как запросто родиться человеком, особенно собою) и информативном (Он выставлял в окошко радиолу, /и музыка играла);
- неопределённо-личные предложения употреблены в информативном регистре (его любили <…> нас смерти обучали);
- обобщённо-личное предложение, которое произносится в порядке поощрения и обращено к обобщённому «ты» (Не пожимай плечами, /а оглянись и улыбнись сквозь слёзы),реализует волюнтивные задачи и, таким образом, относится к потенциально-обобщённому регистровому варианту.
Наиболее выразительно, на наш взгляд, иллюстрирует рассматриваемое в данном параграфе явление стихотворение «Синий цвет в коридоре больничном» (2000). Усложнённость синтаксической организации текста выражается в употреблении пяти разнотипных структур:
- двусоставные репродуцируют восприятие лирическим героем места, окружающего пространства (Синий свет в коридоре больничном, /лунный свет за больничным окном),
- безличные (инволюнтивные) предложения, констатирующие настроение, ощущение лирического героя или состояние другого субъекта, сопоставляются в регистровом отношении как генеритив, философское умозаключение (Надо думать о самом обычном, /надо думать о самом простом) и информатив (Третьи сутки ломает цыгана, /просто нечем цыгану помочь),
- обобщённо-личные односоставные (Воду ржавую хлещешь из крана, /и не спится, и бродишь всю ночь /коридором больничным при свете/синем- синем, глядишь за окно) выражают рефлексию героя, а далее уже двусоставные с обобщённо-личным значением ты и безличные с тебе как бы отражают соответственно реактивно-оценочное видение этого состояния снаружи, со стороны (Как же мало ты прожил на свете, /неужели тебе всё равно?);
- определённо-личные предложения в границах вставной конструкции (Дочитаю печальную книгу, /что забыта другим впопыхах. /И действительно музыку Грига/на вставных наиграю зубах) переключают текст в репродуктивную сферу лирического героя, инфинитивное (Да, плевать) представляет собой его оценочную реакцию на предшествующую вставке реплику;
- заключительные строки стихотворения - это двусоставное предложение, обозначающее в границах узуального времени и, следовательно, в условиях информативного регистра привычное для героя рефлексивное поведение, состояние (но порой, иногда /я глаза на минуту закрою, /и открою потом, и тогда,/обхвативши руками коленки,/размышляю о смерти всерьёз,/тупо пялясь в больничную стенку/с нарисованной рощей берёз).
В стихотворении как будто слышатся разные голоса за счёт того, что варьируется то совпадение субъекта диктума (действия, состояния) и субъекта модуса (речи, видения), то некоторая их дистанцированность. Таким образом, в данном поэтическом тексте через синтаксическую организацию, её усложнённость наблюдаем нелинейное субъектное «движение» к очерченному в концовке Я лирического героя, противопоставляющее внешнее/внутреннее, своё/чужое: номинативные предложения, оформляющие в композиции текста точку зрения лирического героя, - инволюнтивные, приписывающие состояние лицу обобщённому, - инволюнтивное, обозначающее непроизвольное состояние 3-го лица, - обобщённо-личные односоставное и двусоставное - определённо-личное - двусоставное от 1-го лица. Эту же оппозицию «я/они, другие» отражает на уровне синтаксиса текста и непоследовательность, неупорядоченность, хаотичность регистровой организации: репродуктивный - генеритивный - информативный - потенциально-обобщённый вариант - реактивно- оценочный - репродуктивный - реактивно-оценочный - информативный. Усложнённость синтаксической организации в данном случае становится тактическим приёмом, помогающим передать состояние душевной дисгармонии, внутренней «изломанности» лирического героя.
Таким образом, усложнённость синтаксической организации в плане способов оформления синтаксических моделей предложения и на уровне реализации их в речевых регистрах является композиционным приёмом, который, по справедливому замечанию Г.А.Золотовой, «в поэтических текстах делает тактику и стратегию трудноотделимыми» [КГ 1998: 462].
Заключение
Не верю в моду, верю в жизнь и смерть. Мой друг, о чём угодно можно петь.
О чём угодно можно говорить -- и улыбаться мило и хитрить.
Взрослею я, и мне с недавних пор необходим серьёзный разговор.
О гордости, о чести, о земле,
где жизнь проходит, о добре и зле. Пусть тяжело уйти и страшно жить, себе я не устану говорить:
«Мне в поколенье друга не найти, но мне не одиноко на пути.
Отца и сына за руки беру -
не страшно на отеческом ветру. Я человек, и так мне суждено - в цепи великой хрупкое звено…
- авторская интенция произведений Бориса Рыжего - элегическая. Для неё характерно лирическое переживание времени. Это переживание оборачивается неотступным предчувствием смерти, попыткой преодоления времени, соединения прошлого и будущего, желанием вернуться в прошлое, в детство, в юность. Отсюда и усложнённая структура лирического героя - игра точками зрения, голосами, ценностными интенциями. Двойник лирического героя Рыжего - это и образ его самого в прошлом, и внутренний собеседник, alterego, и надетая маска «героя-хулигана». «Две эти различные половинки - и alterego, и герой-хулиган - суть два Других, необходимых герою в акте саморефлексии, - пишет Т.А.Арсёнова. - При этом лирический герой стремится занять более высокую позицию: над - , т.е. становится метагероем, рефлектирующим либо по поводу бытийных вопросов, либо по поводу собственного творчества и создания собственного героя» [Арсёнова 2011: 32].
В задачи настоящего исследования входило рассмотреть в лингвистическом аспекте авторскую тактику и стратегию, которые определяют своеобразие поэтической манеры письма Б.Рыжего. В структуре поэтических текстов проанализированы различные типы синтаксических моделей - инфинитивных, номинативных, обобщённо-личных предложений, способы их употребления, представлено описание этих типов в отношении к композиционно-синтаксическим типам текста - регистрам.
В объёме исследованного материала выделено более ста пятидесяти стихотворений, содержащих значительные фрагменты анализируемых синтаксических моделей либо целиком из них состоящих. Использование на уровне языковой тактики инфинитивных, номинативных, обобщённо-личных предложений, максимально неопределённых в грамматических временах, лицах и наклонениях, на уровне языковой тактики отражает общий модус художественности произведений Б.Рыжего: лирическое переживание времени и лирическую драматизацию, как отражение действительности в сознании разных характеров.
Инфинитивное письмо - традиция, связанная с именами И.Анненского, А.Блока, М.Волошина, И.Бродского, - является тактическим приёмом, который помогает создать портрет «антигероя», «героя-хулигана», человека определённого социально-нравственного типа или образ объективированного «двойника» лирического героя, образ его самого в прошлом. В поэзии Рыжего более двух десятков стихотворений либо целиком инфинитивных, либо содержащих значительные инфинитивные фрагменты; преобладают два типа инфинитивных предложений - эпистемические, сообщающие с уверенностью в неосуществимости действия, и оптативные, которые с точки зрения синтаксической семантики обозначают эмоциональное выражение желания, преодолевающего обстоятельства или невыполнимого. Именно для этих типов предложений характерны виртуальные пространственные перемещения «в иное», балансирование между мечтой, воспоминаниями и реальностью. Эта особенность наблюдается, как следствие, и в композиционно-синтаксической организации большинства стихотворений с инфинитивами, которые приводят к неопределённости, неоднозначности, размытости границ (амбивалентности) регистров (вспомним об амбивалентности образа лирического героя в поэзии Рыжего вообще).
Номинативные предложения в лирике Б.Рыжего встречаются в двух основных функциях: они организуют композиционную рамку текста или используются в делимитативной функции - организуют повтор, определяющий границы строф. Номинативы в исследованном материале очень разнообразны по семантике и - что составляет своеобразный авторский тактический приём - реализуются в разных коммуникативных типах текста: они используются как в основных двух регистрах - репродуктивном и информативном (в границах единого коммуникативного типа или при чередовании типов), так и - достаточно часто - в наглядно-примерном варианте, воссоздающем картины прошлого из детства или юности. Тексты с многокомпонентными номинативными рядами в основном характеризуются неопределённой модусной рамкой и, следовательно, регистровой амбивалентностью.
Разнообразие регистровой техники отличает и обобщённо-личные предложения: употребление их в потенциально-обобщённом или наглядно- обобщённом регистровом варианте, генеритивном и волюнтивном регистрах означает, что любое конкретно переживаемое лирическим субъектом действие приобретает узуальное, «общее» прочтение и осмысляется во взаимодействии субъектных сфер диктума и модуса, в пользу идеи обобщённости субъекта. Тактика автора здесь cостоит в соединении в сфере субъекта модуса Я (говорящего) и Ты (адресата, внутреннего собеседника - часто из «райского» прошлого, или «героя-хулигана»). Приём «интимизации», таким образом, так же, как и упомянутые выше средства языковой тактики, связан с многоплановой структурой образа лирического героя.
Следует отметить, что поэтическим текстам Рыжего свойственна асимметричность синтаксической организации: инфинитивные, номинативные и обобщённо-личные предложения включаются в синтаксический строй других однотипных предложений.
Кроме того, в работе введено понятие усложнённой композиционно- синтаксической организации поэтических текстов. Имеются в виду тексты, включающие разные синтаксические модели предложения (три и более) в их последовательном расположении, сочетании или чередовании, а также в их разнообразной регистровой реализации. В лирике Б.Рыжего (в стихах 1992- 2001 гг.) это явление можно наблюдать в динамике, в увеличении количества подобных текстов и качественного их усложнения. Усложнённость композиционно-синтаксической организации в данном случае становится тактическим приёмом, помогающим передать состояние глубокой душевной дисгармонии, внутренней «изломанности» лирического героя, конфликта Я и мира - и, возможно, капитуляции Я перед миром.
Библиография
1. Арсёнова Т.А.«Мой герой ускользает во тьму…»: лирический герой и его двойники в поэзии Бориса Рыжего // Литература сегодня: знаковые фигуры, жанры, символические образы : материалы XV науч.-практ. конф. словесников. Екатеринбург, 30 марта 2011 г. / ГОУ ВПО «Урал. гос. пед. ун- т» ; сост. Н. В. Барковская, О. Ю. Багдасарян. Екатеринбург : Урал. гос. пед. ун-т, 2011. С. 32-38.
2. Арьев А. Блок. Иванов. Рыжий. О стихах Бориса Рыжего// Звезда. 2009. №
3. Бабайцева В. В., Максимов Л. Ю. Синтаксис. Пунктуация. М., 1981.
4. Бабенко Л. Г., Васильев И.Е., Казарин Ю.В. Лингвистический анализ художественного текста. - Екатеринбург: Изд-во Уральского университета, 2000.
5. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М.: Искусство, 1979. Серия: Филология. Журналистика. 2010, № 2.
6. Бондаренко В. Г. Поэтическая интонация смерти. О трагической судьбе Бориса Рыжего// Литературная газета. 2003.16 - 22 июля № 29 (5932)
7. Быков Д.Л. 2001 Портрет четвёртый: Рыжий <Электронный ресурс>. Режим доступа: http://поэтика.рф/
8. Виноградов В.В. О поэзии Анны Ахматовой //Избранные труды. Поэтика русской литературы. М.: Наука, 1976. С. 427
9. Виноградов В.В. Стиль Пушкина. М., 1941.
10. Всеволодова М.В. Способы выражения временных отношений в современном русском языке. - М, 1975.
11. Гандалевский С. М. Предисловие // Рыжий Б. на холодном ветру. СПб.: П1. Гаспаров М.Л. Фет безглагольный. Композиция пространства, чувства и слова // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. М., 199.
12. Гинзбург Л.Я. О лирике. Л., 1974.
13. Грек А.Г. Поэтика бессоюзных соединений в языке Вяч. Иванова // Поэтическая грамматика. Том I. / Российская академия наук, Институт русского языка В.В. Виноградова. М.: Азбуковник, 2005.
14. Григорьев В. П. Грамматика идиостиля: В. Хлебников. М.: Наука, 1983.
15. Гундарин М. В. Борис Рыжий: домой с небес. Заметки об одной
гибели // Знамя. 2003. № 4.
16. Душина Н. П. Каузативные глаголы: семантика и грамматика. На материале поэзии Серебряного века. Дис. … канд. филол. наук. Тамбов, 2004.
17. Ефимов А. И. О языке художественных произведений / А. И. Ефимов. -- М, 1954.
18. Жинкин Н.И. Язык. Речь. Творчество. - М.: Лабиринт, 1998.
19. Жирмунский В. М. Композиция лирических стихотворений -- П, 1921.
20. Жолковский А.К. Бродский и инфинитивное письмо.//Новое литературное обозрение. 2000.
21. Жолковский А.К. Об инфинитивных «Стихах уклониста Б. Рыжего
22. Завьялова О.С. Функции генеритивного высказывания в структуре текста: дис. ... канд. фил.наук: 10.02.01. - М., 2002.
23. Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка. - М, 1998.
Подобные документы
Тематическое многообразие русской поэзии. Тема суицида в лирике В.В. Маяковского. Самоубийство как бунт против божественной воли в поэзии. Анализ биографических фактов жизни и творчества поэта Бориса Рыжего. Поэтическое наследие уральского поэта.
реферат [38,8 K], добавлен 17.02.2016Особенности поэтики Б. Рыжего, его лирика в аспекте мотивной структуры. Онтология экзистенциальных мотивов лирики поэта, роль мотивов сна, одиночества для лирического героя его произведений. Соотношение мотивов сна, одиночества с мотивами смерти.
дипломная работа [165,4 K], добавлен 02.06.2017Между символизмом и футуризмом. Пути творческого поиска поэта. Первые публикации стихотворений Бориса Пастернака. Истоки поэтического стиля Пастернака. Категория целостного миропонимания, выношенного и продуманного.
реферат [28,8 K], добавлен 11.12.2006Сравнительный анализ стихотворений Марины Цветаевой "Моим стихам, написанным так рано" и Дугармы Батоболотовой "Стихи мои" в целях исследования влияния архетипа матери как эффективного механизма психики при написании стихотворений этими поэтессами.
реферат [19,8 K], добавлен 23.12.2013Ознакомление с методикой современного изучения лирических произведений в школе. Сопоставительный анализ как один из методических приёмов изучения поэзии. Рассмотрение опыта сопоставительного анализа на примере стихотворений Н. Рубцова и С. Есенина.
курсовая работа [52,1 K], добавлен 08.05.2014Детские годы Бориса Александровича Ручьева. Обучение в школе крестьянской молодежи. Становление поэта. Пейзажные зарисовки из стихотворений. Летописец Магнитогорского металлургического комбината. Поэзия Ручьева – поэзия верности. Символика творчества.
реферат [21,4 K], добавлен 08.02.2013Творчество Владимира Маяковского как одно из самых примечательных литературных явлений ХХ века. Строфика стиха поэта, неологизмы. Проблемы изучения идеологической составляющей стихотворений Маяковского. Советский подход, современная оценка его творчества.
курсовая работа [33,3 K], добавлен 08.06.2015Экспрессивный синтаксис в художественной литературе. Гипнотические возможности языка рекламы. Примеры слоганов с использованием различных средств экспрессивного синтаксиса. Частотность употребления средств экспрессивного синтаксиса в рекламных текстах.
научная работа [107,9 K], добавлен 25.02.2009Лексические и фонетические особенности текста Супрасльской летописи. Синтаксические особенности исследованного текста. Члены предложения и способы их выражения. Простое и сложное предложения в древнерусском языке. Морфологические особенности текста.
курсовая работа [34,4 K], добавлен 23.02.2010Документальная основа сборника стихотворений русского писателя В.Т. Шаламова. Идейное содержание и художественная особенность его стихов. Описание христианских, музыкальных и цветописных мотивов. Характеристика концептов растительного и животного мира.
курсовая работа [460,3 K], добавлен 08.12.2016
