Проблемы социального обеспечения весьма серьезны для России с точки зрения ее социальной стабильности. Появление таких понятий, как “новые бедные” и “обнищание средних слоев”, при одновременном стремительном обогащении препринимателей и менеджеров заставляет предполагать, что происходит постоянно углубляющаяся дифференциация между бедными и богатыми. Эта дифференциация оказалась совершенно новым культурным феноменом для бывшего “советского человека”. В прежние времена консумирование определялось не столько покупательной способностью, сколько возможностью доступа к тем или иным товарам и услугам. Деление людей на граждан первого и второго сорта зависело от их принадлежности или непринадлежности к номенклатуре. Новая же дифференциация зависит от предприимчивости, работоспособности, готовности к риску. При этом многие - особенно те, кто по-прежнему остались менее обеспеченными - склонны субъективно отождествлять оба типа дифференциации, то есть видеть в “новых богатых” новую привилегированную номенклатуру. Отсюда следует проблема, которая состоит в том, что экономическая состоятельность, уровень консумирования опять-таки не представляются производными от индивидуального трудового вклада и затраченных усилий. Человек все еще не осознает, что он сам несет ответственность за свою социальную ситуацию, что он сам должен позаботиться о себе, обеспечить себя. Прежняя система социального обеспечения практически полностью разрушена; предрождественские выпуски едва ли не всех крупных немецких газет публикуют душераздирающие репортажи о российских пенсионерах, которые не в силах свести концы с концами, получая обычную пенсию. Все это оборачивается социальным и моральным упадком, который в свою очередь создает новые социальные проблемы. Это особенно относится к тем, у кого никогда не было возможности обеспечить собственное будущее. Даже людям, скопившим к 90-м года деньги на старость, чтобы не слишком зависеть от государственных пенсионных выплат, оказались из-за инфляции на грани нищеты. Неконтролируемый отпуск цен, состоявшийся в мае 1992 года, обусловил инфляцию до 2600 % в год. (Michalowski 1993, S.93)

Здесь также существенны два момента. Необходимо создать дееспособное солидарностное сообщество, которое смогло бы защитить слабых и одновременно дать возможность для частных инициатив в социальной сфере. Пока остается открытым вопрос, какую форму будут иметь системы, способные воспрепятствовать дальнейшей эрозии социальной сферы. Возможны, скажем, системы, где акцент будет сделан на самообеспечении (социальное страхование по месту работы, частные социально-страховые учреждения и объединения и т.д.). С другой стороны, параллельно могут быть предусмотрены и государственные меры по социальному обеспечению (минимальная пенсия, социальная помощь и т.д.). Важно, чтобы формировалось солидарностное сознание, которое могло бы послужить прочной основой для реализации той или иной модели.

Переходим к третьему пункту.

3. Самосознание предпринимателей

Согласно экономическим теориям, конкурентный механизм вынуждает препринимателя под угрозой банкротства напрягать свои силы в экономическом соревновании. Благодаря этому возникает образ предпринимателя как человека, самостоятельно ведущего хозяйственную деятельность на собственный страх и риск. Подобный идеальный образ немецкого предпринимателя был, возможно, достаточно жизнеподобен в начале века или в начальную послевоенную пору. Впрочем этот образ продолжал оставаться неким ориентиром и для последующих поколений. В ссылках на традиции немецкого предпринимательства неизменно фигурируют многочисленные примеры технического, экономического, социального новаторства немецких предпринимателей. Все это опиралось на активную работу союзов предпринимателей, а также на готовность предпринимательских структур брать на себя образовательно-политические, социально-политические и экономико-политические задачи.

Похоже, система ценностей трансформируется и здесь. Новейшие исследования, посвященные морали современных менеджеров, подтверждают тенденции к росту эгоизма и оппортунизма. Во главе угла стоят чисто карьерные соображения. Произошло это не в последнюю очередь из-за структурных сдвигов в руководящих слоях предпринимательских структур. Руководство все больше переходит к управленцам, получившим специальное образование и квалификацию и нанятым владельцем фирмы на руководящую работу. Такой управленец не слишком совпадает с нарисованным выше образом предпринимателя. Однако управленец по найму не может и слишком отклонятся от традиционных представлений об идеальном предпринимателе, которые до известной степени являются неотъемлемой составной частью предпринимательской культуры и по-прежнему несут в себе, например, такой элемент, как ответственность предпринимателя. Общество ожидает от предпринимателя подобной ответственности, которая проявлялась бы, скажем, в таких формах, как участие в политической активности союзов предпринимателей, принятие определенных мер по развитию системы дуального профессионального обучения и образования, реализация тех или иных программ социального обеспечения для своих сотрудников и работников и т.д. Все эти задачи прочно связаны с указанными традициями предпринимательства, поэтому попросту пренебречь ими оказывается невозможно.

Высший управленческий персонал крупных социалистических предприятий характеризовался принадлежностью к политической номенклатуре, причем решающую роль играли не столько хозяйственная компетентность и квалификация того или иного руководителя предприятия, сколько - если не прежде всего - его лояльность по отношению к партийному курсу. Образ самостоятельного предпринимателя, т.е. полностью ответственного за свои поступки, действующего на собственный страх и риск и руководствующегося своими расчетами делового человека, сохранился в русской ментальной традиции, пожалуй, лишь как образ купца. Поскольку внешняя торговля оставалась в основном царской монополией, таким купцом был преимущественно коммерсант, занимавшийся “дальней” (сибирской) торговлей. В советские времена вся торговля перешла в руки государства, однако - не в последнюю очередь, благодаря художественной литературе - образ такого купца из русской ментальной традиции полностью не исчез. “Предания” о подобных купцах, занимавшихся сибирской торговлей, перекликаются с представлениями о средневековых купеческих династиях, вроде семейства Фуггеров или знаменитых венецианских и верхне-итальянских торговых домов. И все же применительно к России нельзя говорить о предпринимательских традициях, действительно дошедших до нашего дня и основывающихся на прочной системе ценностей, хотя бы и консервативно-либерального характера. 3десь отсутствуют корпоративные организации (вроде Промышленно-торговых или ремесленных палат и т.п.), которые представляли бы интересы предпринимателей; нет правового регулирования, создающего существенные предпосылки для предпринимательской деятельности (вроде немецкой дуальной системы профессионального и экономического образования, а также, например, законодательного определения обязанностей предпринимателя и т.п.); практически нет государственных - и тем более частных - программ,.направленных на развитие среднего предпринимательства. Российская экономическая политика сейчас ориентирована на демонтаж (реформирование) военно-промышленного комплекса, в результате чего часть государственных предприятий закрывается, другие предприятия переживают затяжной кризис из-за отсутствия заказов или поставок. Но при этом одновременно наблюдается лавинообразный рост “дикого” частного предпринимательства, действующего в условиях неясной юридической ответственности и нечетко определенных отношений собственности, не говоря уж, например, о бесконтрольных увольнениях персонала.

Остается не вполне ясным, какие экономико-политические ориентиры изберет для себя российское правительство. Если примат отдается частной инициативе и российская экономика будет строиться на основе среднего предпринимательства, то необходим целый ряд мер в виде четко сконцепированных законопроектов, внятной государственной политики в области поддержки среднего предпринимательства и, наконец, в виде серьезных программ по обучению предпринимателей; все эти меры призваны послужить отчетливым мотивационным сигналом для будущих частных предпринимателей в сфере торговли, услуг и ремесел. Целесообразно выяснить, в какой помощи - материальной и нематериальной - нуждается при этом Россия от других стран, а также то, насколько вообще реально оказание подобной помощи. Если же экономическая политика России изберет своим приоритетом развитие крупной промышленности (пусть даже речь пойдет не о военно-промышленном комплексе), то необходимо понять, являются ли начатые реформы (приватизация, переориентация предприятий на рыночный спрос) вообще эффективными для перестройки российской экономики.

Коснемся еще одной существенной культурной предпосылки.

4. Моральные предпосылки собственности

Статья 14, абзац 2 Основного закона гласит: “Собственность обязывает. Ее употребление должно одновременно служить на благо общества. ”Здесь подразумевается, что государство имеет возможность, выпуская определенные законодательные акты, обязывать владельцев собственности “употреблять” ее с учетом социальных, общественных интересов. Например, патентное право гарантирует изобретателю, получившему патент, единоличное пользование своей интеллектуальной собственностью лишь на протяжении 20 лет, после чего она переходит во всеобщее пользование. Гарантированное основным законом право частной собственности относится к движимому и недвижимому имуществу, а также к праву на наследство и иным правам. Право на возможность свободного распоряжения своей собственностью является в ФРГ мотором экономической деятельности. Здесь не важно, идет ли речь о реальной собственности на средства производства в случае со среднепредпренимательским товариществом или же об акциях частных вкладчиков, приобретаемых в чисто спекулятивных целях. Немецкая экономика по существу базируется на частноправовых производственно-предпринимательских структурах. Этот экономический уклад базирующийся на частноправовых основах и частной собственности. исходит из определенного консенсуса относительно использования частной собственности.: Платежная мораль, надежность кредитов, уважение к собственности и вообще в широком смысле защищенность любого законно приобретенного имущества служат культурноимманентными предпосылками подобного экономического уклада, без которых он собственно вряд ли был бы возможен. Одни лишь государственные гарантии прав собственности могут оказаться недейственными из-за эрозии правосознания и вытекающего отсюда злоупотребления собственностью.

Ясно, что в России, где в коммунистические времена - а для большинства населения и в царские времена - не существовало сколько-нибудь крупной частной собственности, не приходится говорить о том, чтобы представления о социальных обязательствах собственности могли бы закрепиться в индивидуальном сознании. Но и наоборот: до конца не вполне ясно, какие представления связывает государство с понятием “гарантий неприкосновенности частной собственности”. Наряду с чисто практическими вопросами вроде таких, как возврат земельной собственности прежнему владельцу, налоги на земельную собственность, передача земельной собственности по наследству (в т.ч. законному наследнику без оставления завещания) и т.д., интересно выяснить, какими вообще представлениями о собственности руководствуется “имущий класс” в России. Интересно также выяснить, считаются ли оправданными и даже необходимыми или же, напротив, совершенно недопустимыми какие-то ограничения, накладываемые на свободное владение собственностью, равно как и связанные с нею социальные обязательства. Эти вопросы имеют практическое значение применительно, например, к субъективному приятию или неприятию существующих запретов на вывоз культурных ценностей и иных экспортных ограничений. Подобный моральный аспект значим и по отношению к ряду проблем, связанных с земельной собственностью, будь то договоры об аренде, ограничения на землепользование, процедуры получения разрешения на строительство и т., ибо в данных случаях необходимы не только соответствующее законодательное регулирование, государственный контроль, а порою и судебные санкции - нужно, чтобы все это еще определенным образом согласовывалось бы с субъективными представлениями о правах собственника или пользователя. В противном случае возникнет проблема реализации правовых норм.

Исследования, проведенные в 1994 году (Ciulla 1994, S.5), показали, что одной из существенной проблем российского банковского сектора является невозврат кредитов, причем неправомерность своих действий осознает лишь каждый третий должник, остальные же считают возможным извлекать выгоду из правовой неразберихи. Отсюда ясно, какую огромную роль играет культурная укорененность взглядов на собственность. Тогдашний председатель правления Интербанка А.В. Молоханов сформулировал это следующим образом: “In this case the law protects the bank, but the moral system does not support the low.”(Ciulla 1994, S. 5) Собственность и связанные с нею права хотя и зависят от государственных гарантий, но в еще большей мере они основываются на морали, которая уважает права собственника.

В заключение мне хотелось бы остановиться на демократическом сознании как основе экономической и предпринимательской этики:

5. Демократия и демократическое сознание

Дискурсивно-этические концепции предпринимательской и экономической этики, представленные в частности в Германии работами Петера Ульриха, Хорста Штайнеманна или Альберта Лёра, базируются на имманентных демократических основах. В демократии же существенным регулирующим фактором является критически мыслящая общественность, как ее описывают Юрген Хабермас или Карл-Отто Апель. Поэтому в качестве последней культурно-имманентной предпосылкой предпринимательской и экономической этики в данном выступлении рассматриваются некоторые фундаментальные принципы демократии, служащие основой для разрешения морально-этических конфликтов. В качестве примера того, как действует демократическое сознание критически настроенной общественности, можно привести протест экологических организаций и бойкот потребителей, направленный против фирмы “Шелл”. Решение этой фирмы затопить нефтедобывающую платформу в Северном море вызвало широкую дискуссию об угрозе для окружающей Среды, возникающей при затоплении подобных нефтедобывающих установок (Ophoff 1998, S.74-83). В конце концов, фирме “Шелл” пришлось отказаться от своего плана. Таким образом легитимность определенного уклада экономики и определенной предпринимательской политики оказывается зависящей от поддержки общественности, как того требуют названные выше авторы. Основой подобной модели служит такое понимание демократии, которое считает собственное участие каждого в процессах формирования и реализации политических решений важным элементом сознания гражданином своей политической ответственности.

Рыночная мораль нуждается в содействии предпринимательских структур, во-первых, потому что правила, накладываемые извне, неизбежно упираются в некоторые естественные пределы; во-вторых, потому что добровольное принятие на себя определенных обязательств снимает целый ряд проблем, о которых говорилось выше.

С другой стороны, самим предпринимательским структурам необходим действенный стимул, в частности, для того, чтобы побудить их к превентивной работе по выявлению и недопущению правонарушений в экономической сфере. Кстати, упомянутый регулятор в виде поблажек “главному свидетелю” представляется мне наиболее слабым именно потому, что он не обеспечивает превентивности. Все остальные нормы характеризуются промежуточностью (половинчатостью), и по-настоящему превентивная работа обеспечивается только американской моделью, примеры которой здесь приводились.

Официально признанная рыночной странно, тем не менее, Россия переживает сейчас переходный период, российская правовая система пока только формируется. Там, где вам очевиден дефицит необходимых правовых норм, нам видится и простор для правотворчества. В известном смысле, здесь, в Германии и Европе, дело обстоит даже сложнее, поскольку приходится сражаться с юридическими традициями, правовой инерционностью, для чего выстраивается система новых аргументов в пользу различных стимулов, особенно нацеленных на превентивность.

2.4 Роль связей с общественностью (PR) в этике и культуре предпринимательства