В общем поголовье стада на первом месте по численности стояли лошади, затем шли овцы и рогатый скот. Кроме того, в некоторых волостях крестьяне разводили свиней и коз.

Большой удельный вес лошадей в общем поголовье скота обусловливался целым, рядом факторов. Как известно, заводские повинности приписных крестьян включали в основном конные работы - перевозки (большей частью на значительные расстояния) руды, угля и флюсов. Крестьянской семье, обязанной выполнить 3 души конных работ, чтобы обеспечить простое воспроизводства своего хозяйства, необходимо, было иметь минимум 5 - 6 лошадей. Господствовавшие в горном округе переложная и залежно-паровая системы земледелия требовали сравнительно с трехполкой наличия в крестьянском хозяйстве большого количества лошадей. Развитию коневодства в немалой степени способствовало занятие извозом, распространенное как среди крестьянства горного округа, так и среди казенного крестьянства Томской губернии Громыко М.М. Некоторые вопросы истории Сибирского крестьянства периода феодализма // Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. 2. История крестьянства Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1970. С. 10..

Наибольшее развитие получило животноводство в волостях, расположенных в Кулундинской степи. Удельный вес животноводства здесь значительно превосходил средний показатель его по Алтайскому горному округу. Ю. Гагамейстер относил Кулунду к таким районам Сибири, где «скотоводство становится самостоятельным промыслом русских поселян» Зверев В.А. Крестьянское население Сибири в эпоху капитализма (проблемы физического и социального возобновления): Учебное пособие. Новосибирск: Изд-во НГПИ, 1988. С. 51..

Близко к волостям Кулунды стояла по удельному весу животноводства Чарышская волость.

Скот и продукты скотоводства не только, удовлетворяли потребности крестьянского хозяйства, но и в значительных размерах шли на продажу. Они находили сбыт как внутри горного округа, так и за его пределами.

Внутри горного округа самым значительным потребителем продукции животноводства было население городских, заводских и рудничных поселений. Такие продукты, как масло и молоко, жители промышленно-торговых поселений покупали сами во время привоза их крестьянами близлежащих деревень. Размеры покупки этих продуктов были невелики, так как многие из горожан и мастеровых держали сами молочный скот. Обеспечение руднично-заводского населения мясом происходило как стихийно, путем подвоза и продажи его крестьянами, так и через подрядчиков-маркитантов. Ежегодно горнозаводские власти заключали с желающими договоры на поставку определенного количества мяса по определенным ценам. Земские управители обязаны были оказывать содействие закупке скота маркитантами в волостях своих отделений на основании установленные Канцелярией горного начальства правил. Для содержания закупленного скота маркитантам выделялись пастбищные и сенокосные угодья.

Горнозаводским властям не всегда удавалось обеспечить снабжение населения заводов и рудников через маркитантов. В мае 1833 г. ими было сделано объявление о предоставлении подрядов на поставку мяса и мясных продуктов на очередной срок (с 15 сентября 1834 г.). Однако желающих заключить подряды по предложенным горнозаводским начальством ценам не нашлось. В августе 1883г. Алтайское горное правление распорядилось о том, чтобы «с истечением ныне продолжающегося контрактового времени на продажу говядины и мелочей в Барнаульском и Локтевском заводах. Колыванской шлифовальной фабрике, Змеиногорском, Риддерском, Николаевском и Белоусовском рудниках, равно в Павловском, Сузунском и Томском заводах, Салаирском и Зыряновском рудниках, где с прошлого 1832 г. нет уже законтрактованных маркитантов, допустить вольную продажу говядины людьми всех состояний, кто, где пожелает... Для довольствия находящихся в заводских госпиталях и лазаретах больных говядиною заготовлять оную по мере потребности хозяйственным распоряжением через покупку в селениях рогатого скота на казенные деньги, для чего и избрать особо честных лиц» Громыко М.М. Трудовые традиции русских крестьян Сибири XVIII - первой половины XIX в. Новосибирск, 1975. С. 82..

В понижении цен на продукты скотоводства горнозаводское начальство было заинтересовано не только потому, что боялось повышения прожиточного минимума мастеровых, но и потому, что заводы сами являлись потребителями некоторых продуктов. Наряду с горнометаллургическими представителями Кабинетом еще в XVIII в. был создан ряд подсобных предприятий, призванных обеспечить непрерывное и успешное действие основного производственного процесса -- получение серебра. Среди последнего ряда предприятий имелись кожевенная, обувная, салотопленная и свечная мастерские. Поэтому кроме небольшого количества необходимого для лазаретов мяса заводы ежегодно закупали у маркитантов и в крестьянских селениях кожи и сало. После обработки в мастерской кожи шли на пошив для мастеровых обуви, а также на изготовление ременных передач, клапанов для водоотливных насосов и другие производственные нужды. Сало закупалось заводами не только для изготовления свеч, но и употреблялось для смазки механизмов. Закупка заводами для собственных потребностей кожи и сала была по своим размерам незначительной.

Горнозаводское начальство по собственной инициативе или по просьбам маркитантов вводило в отдельные годы различного рода ограничения в торговлю скотом и продуктами скотоводства.

Приписная деревня сбывала скот и продукты скотоводства не только в пределах горного округа. Как уже указывалось выше, без продуктов скотоводства приписной деревни не мог обходиться губернский город Томск. Ежегодно большое количество, лошадей продавалось на Московском тракте. Лошади из горного округа продавались и на Иртышской линии. Так, только через Семипалатинскую таможню в 1843 г. было выведено в Киргизскую степень на 9531 р. лошадей. Продукты животноводства, особенно кожи и сало, отвозились на Ирбитскую ярмарку Щегалов Т.К. Ярмарки Юго-Западной Сибири в XIX - начале XX века: Из истории формирования и развития всероссийского рынка. Барнаул, 2001. С. 163..

С 30-х гг. XIX в. возможности сбыта продуктов скотоводства расширились в связи с развитием частной золотопромышленности. Лошади и рогатый скот стали закупаться в горном округе не только для золотых приисков Томского уезда, но и для золотых приисков, расположенных на территории Енисейской губернии.

Положительное влияние на расширение сбыта продукции сибирского животноводства оказало, возникновение пароходства в 40-х гг. XIX столетия на Оби, Томи и Иртыше Рогозин Н.Е. Некоторые вопросы экономического развития Западной Сибири после отмены крепостного права // Учен. зап. Белорусск. ун-та. 1957. Вып. 1 (38). С. 52..

Таким образом, можно сделать вывод, что сибирское крестьянство развивалось в своих особых условиях, отличавшихся от общероссийских. Сами сибирские земли требовали постановку упора на особые формы развития промышленности и сельского хозяйства.

Глава 2. Особенности существования крестьянской семьи в Сибири в конце XVIII - XIX вв.

2.1 Численность и структура крестьянской семьи в Сибири в конце XVIII - XIX вв.

Установлено, что на размеры сибирской крестьянской семьи в феодальную эпоху существенно влиял процесс колонизации края и упрочения местного земледельческого хозяйства Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и землевладельческое освоение. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1965. С. 75.. И поскольку разные районы Западной Сибири осваивались русскими в разные сроки и с различной интенсивностью Бояршинова З.Я. Заселение Сибири русскими в XVI - первой половине XIX в. // Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1971. С. 28., целесообразно проследить изменения в численности и структуре семей по этим отдельным районам - с последующим обобщением локальных данных.

В таёжной зоне региона - районе раннего заселения (округа Тобольский, Тюменский, Туринский, Верхотурский) - процесс сложения русского старожильческого населения в основном завершился к началу ХVIII в. К концу названного столетия в местных деревнях преобладали простые или малые семьи, формируемые по схеме "дети - родители" и насчитывавшие в среднем менее трех душ мужского пола. Так, по данным 1880 - 90-х годов в Тюменском округе в среднем на деревенский двор (крестьяне и ямщики) приходилось примерно 2,9 душ мужского пола - при существенных колебаниях данных по отдельным волостям Бояршинова З.Я. Крестьянская семья Западной Сибири феодального периода // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1967. С. 44.. Причем в городовой крестьянской волости (пригородные деревни и город), например, числилось в это время 289 семей, из них 275 (т.е. около 95 %) были простыми и лишь 14 семей большими, сложными Кабузан В.М. Народонаселение России в ХVIII в. - первой половине XIX в. М., 1963. С. 65.. Примерно такая же картина - в деревнях Тобольской округи. Так, в местной Ланбинской волости в 1788 г. зарегистрировано 315 крестьянских семейств (в том числе 286 малых), в них - 928 душ мужского и 822 души женского пола: в среднем на семью примерно 2,9 душ мужского и 2,6 женского пола. Карачинская волость была менее населенной - всего 238 семей (в том числе 220 малых), в них 597 душ мужского и 524 души женского пола: примерно 2,5 душ мужского и 2,2 душ женского пола на семью Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и землевладельческое освоение. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1965. С. 52..

Вообще состав всех семей достаточно прост. Показательно малое число зятъев-"приймаков": молодые супруги либо отделялись в самостоятельную семью, либо новобрачная переходила жить в дом мужа.

Небольшие размеры семей (одновременно - наличие разветвленных фамильных гнезд в деревнях) - объяснялись периодически повторявшимися разделами Миненко Н.А. Брак у русского крестьянского и служилого населения Юго-западной Сибири в XVIII - первой половине XIX в. // Советская этнография. 1974. № 4. С. 39..

Периодическое дробление крестьянских семейств в эти годы было характерно для всей России. Правительство видело главную причину его в характере рекрутской повинности: полагалось в первую очередь брать на военную службу сыновей из больших семей. Объяснялся такой порядок следующим: "малосемьянистые дома", отдавая в рекруты часто единственного кормильца, доходили (как отмечали чиновники) часто до совершенного "разрушения" и лишались возможности уплачивать подати. Требовалось, по мнению властей, внести в рекрутский устав изменения, которые не затрагивали бы общего порядка набора рекрут из крестьян (соответствовавшего интересам государства), но лишали членов большесемейных "коопераций" права на произвольный раздел в целях избавления от скорой рекрутчины. И в 1823 г. (22-й статьей рекрутского устава) было повелено «уважать лишь те разделы семейств, очереди рекрутской подлежащих, которые произведены… с разрешения надлежащей власти; а из разделов самовольных терпеть лишь те, о которых дознано будет, что они произведены до издания правил 1823 года; прочие самовольные разделы считать недействительными и никогда не в какое уважение не принимать, но всех отделившихся считать за одно семейство» Бояршинова З.Я. Крестьянская семья Западной Сибири феодального периода // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1967. С. 41..

Обратившись к статистических данным последующего времени, можно действительно наблюдать некоторый рост населенности земледельческого двора в таежной зоне западно-сибирского региона. В 1827 г., например, в Покровской области Тюменского округа приходилось на дом в среднем по три души мужского пола и по три женского; в соседней Гилево-Липовской волости - по 4,5 душ мужского и по 3,6 женского пола (в конце ХVIII в. средние размеры семей здесь - 5,4 душ обоего пола); в Созоновокой (тот же округ) как и в Покровской - примерно по шесть душ обоего пола Бояршинова З.Я. Заселение Сибири русскими в XVI - первой половине XIX в. // Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1971. С. 31..

С 1788 по 1838 г. средние размеры семьи в Ланбинской (в 1838 г. она носит название Бегишевской), в Карачинской (в 1838 г. - Худяковская) волостях увеличились с 2,9 и 2,5 душ мужского пола до 3 душ. Тенденция роста характерна и для соседних деревень. В 1826 г. в Ашлытской волости, по сведениям рекрутского списка, в среднем семья насчитывала по 2,5 душ мужского пола, а в 1838 г. - примерно 3,4 души; соответствующие данные для Демьянской волости - 3,7 душ мужского пола и 4 души Кабузан В.М. Изменения в размещении народонаселения России в XVIII - первой половины XIX в. М.: Наука, 1971. С. 61..

К середине века, если верить клировым ведомостям размеры крестьянских семей в рассматриваемом районе продолжают расти и достигает довольно значительной цифры.

Удельный вес семей в 1 - 3 души мужского пола существенно уменьшился (по сравнению с концом ХVIII в.), хотя и оставался значительным.

О том, что рост размеров семьи шел постепенно, говорит то обстоятельство, что еще в 1834 г. семьи в 1 - 3 души мужского пола в Яровской волости составляли примерно 64 % всего количества; в 4 - 5 душ - около 24 % и в 6 - 9 (максимальная величина) - около 12 % Миненко Н.А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII - первой половины XIX в.). Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1979. С. 43..

Заметно усложняется к середине XIX в. структурно-поколенный состав семей. Так около 29 % всех семей Яровской волости в 1850 г. - это большие неразделенные семейные "кооперации" (в 1782 г. их здесь было всего лишь 9,5 %) Там же. С. 45..

Общие размеры семей росли быстрее, чем количество мужчин-работников, приходившееся на каждую из этих семей. Увеличение людности семей в первой половине XIX в, происходило отчасти за счет увеличения рождаемости и уменьшения смертности детей. Но имело значение и ослабление темпов дробления семей. Последнее, видимо, надо связывать с рекрутской "реформой" 1823 г. - не случайно именно на вторую четверть XIX в. приходится наиболее активный рост размеров крестьянских семей. Существовавшая ранее ситуация (когда раздел семьи мог избавить ее членов от скорой рекрутчины) благоприятствовала разделам. Не следует считать, что крестьяне подчинились новому законоположению и стали делиться только с разрешения властей. Просто поскольку самовольные разделы теперь не учитывались при проведении рекрутских наборов, порядок этих наборов вообще перестал влиять на темпы дробления семей Миненко Н.А. Брак у русского крестьянского и служилого населения Юго-Западной Сибири в XVIII - первой половине XIX в. // Советская этнография. 1974. № 4. С. 43..

В отличие от рассмотренного района южная часть Западной Сибири в конце ХVIII - первой половине XIX в. испытывала немалый приток переселенцев из Европейской России и из соседних северных округов. Однако влияние миграций на динамику размеров крестьянских семей в разных частях Юго-Западной Сибири оказывалось различным Там же. С. 45..

Юго-восточные районы отличались семьями больших размеров. Однако по мере "выпахивания" угодий в пределах отдельных волостей здесь идет сокращение размеров семьи. Так, в 1773 г. в Чаусской волости Томского уезда на семью приходилось примерно 5 душ мужского пола, а уже в 1784 г. - лишь 3,4 души Миненко Н.А. Численность и структура русской крестьянской семьи Юго-Западной Сибири в ХVIII в. // Вахрушинские чтения. Вып. 2. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1973. С. 34..

Во второй четверти XIX в. и в южной части рассматриваемого региона происходит рост размеров крестьянских семей. Даже, если учитывать, что клировые ведомости несколько их завышают, можно полагать, что тенденцию развития они отражают верно. Важно заметить, что семьи записных раскольников, в немалом количестве проживавших в Тарском и Ялуторовском округах, были близки к православным крестьянским. Так, если для последних клировые ведомости Тарского округа показывают около 8,6 душ обоего пола в среднем на каждую, то для раскольничьих - около 8,1; соответственно в Ялуторовском округе: 9,2 и 8,7 душ. О росте размеров крестьянской семьи к концу рассматриваемого периода свидетельствуют и данные ревизских сказок за 1850 г. Они, например, говорят, что в этом году в Слободобешкильской волости Ялуторовского округа приходилось в среднем на семью по 6,8 душ обоего пола (в 1818 г. - лишь 5,8 душ); в Бергамацкой волости Тарского округа - 7,9 душ; в Аевской волости того же округа - 6,4 души Бояршинова З.Я. Крестьянская семья Западной Сибири феодального периода // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1967. С. 44..

В целом развитие крестьянской семьи в Ялуторовском и Тарском округах шло примерно так же, как и в более северных районах. В середине XIX в. средние размеры ее, колебались в пределах 6,5 - 7,5 душ обоего пола. Колонизация этих округов в основном завершилась в ХVIII в., и условия хозяйствования местных земледельцев не требовали создания особо больших семей.

Иначе обстояло дело в таких активно осваиваемых округах, как Омский и Ишимский. В среднем на семью здесь к середине XIX в. приходилось по 9,3 души обоего пола. Немалый процент составляли большие неразделенные семьи: в Чернолуцкой слободе - 31 % всех семей, в дер. Красноярской - 33,9 %, в дер. Красный Яр - 33 %, в дер. Китайлинской - 41 %, в дер. Авлинской - 40,5 %;. В среднем семья в волости включала по 2,1 - 2,6 души мужского пола в возрасте 16 - 60 лет Бояршинова З.Я. Заселение Сибири русскими в XVI - первой половине XIX в. // Итоги и задачи изучения истории Сибири досоветского периода. Новосибирск: Наука. Сибирск. отд-ние, 1971. С. 28..

Нередкими в рассматриваемом районе в середине XIX в. были семьи-"гиганты". Например, крестьянин Чернолуцкой слободы Терентий Степанов Козлов возглавлял семью из 28 душ мужского и женского пола. Семейство жителя дер. Красноярской Лариона Андреева Нагибина состояло из 20 душ обоего пола. О распространенности семей больших размеров говорят и такие данные: около 19 % всех семей Чернолуцкой слободы в 1850 г. - это семьи, насчитывающие в своем составе более 6 душ обоего пола; в дер. Китайлинской такие семьи составляли примерно 35 %; в деревне Красный Яр - около 30 %, в дер. Красноярской - около 27 %; в дер. Авлинской - около 23 % Там же. С. 29..

При этом семьи сравнительно недавних поселенцев уступали по численности семьям старожилов. Так, во вновь возникших деревнях Юдинской волости Омского округа (1851 г.) в среднем на дом приходилось: в дер. Астрадым - примерно 3,5 душ мужского пола и 3 души женского пола; в дер. Кузнецовой - около 3,9 душ мужского пола и 2,9 душ женского пола; в дер. Карасьей - около 3,5 душ мужского пола и 3,5 душ женского пола в дер. Баганской - примерно 2,7 души мужского и 2,7 души женского пола; в дер. Гнедухиной - примерно 1,2 души мужского пола на семью и 1,4 души женского пола. Со временем семьи переселенцев разрастались, и процесс дробления их здесь протекал медленнее, чем в других районах Миненко Н.А. Брак у русского крестьянского и служилого населения Юго-Западной Сибири в XVIII - первой половине XIX в. // Советская этнография. 1974. № 4. С. 39..

Зато в округах Томской губернии крестьянская семья сокращается в размерах в сравнении с началом периода. По данным 1841 г. людность крестьянского двора здесь (имеются в виду лишь государственные крестьяне) в среднем составляла 3 души мужского пола. Причем в данном случае учтены и крестьяне-подворники. Если же этих "бездомовых" отбросить, то получится в среднем на двор по 2,1 души мужского пола Зверев В.А. Семейное крестьянское домохозяйство в Сибири эпохи капитализма (историко-демографический анализ). Новосибирск, 1991. С. 53.. По разным округам наблюдались колебания: в Каинском округе (с "бездомовыми") средняя людность крестьянского двора - 3 души мужского пола, в Томском - 3,1 души; в Бййском - 2,8; в Кузнецком - 4,2 души Петропавловский Н. По Ишиму и Тоболу (из путешествий и исследований крестьянского быта Западной Сибири) // Записки Западно-Сибирского отделения Русского Географического общества. Омск, 1886. Кн. VIII. Вып. 1. С. 1 - 34.

Кроме того в том же году в Томском округе числилось 3348 душ мужского пола "домовых" и 12441 душа "бездомовых" поселенцев (3147 поселенческих дворов). В среднем у поселенцев на двор приходилось по 5 душ мужского пола (без "бездомовых" - примерно по одной душе) Горюшкин Л.М. К характеристике народонаселения Сибири периода империализма // Вопросы истории социально-экономической и культурной жизни Сибири. Новосибирск, 1975. С. 78..

О размерах семей у приписных крестьян говорят данные З.Я. Бояршиновой (за 1825 г.): в среднем по Алтайскому горному округу на двор приходилось по 2,8 душ мужского пола и по 5,8 душ обоего пола Бояршинова З.Я. Крестьянская семья Западной Сибири феодального периода // Вопросы истории Сибири. Вып. 3. Томск, 1967. С. 46.. В целом томская крестьянская семья была близка по численности крестьянским семьям района раннего заселения. Исключение составлял Алтай. Нередкая здесь, по данным Г. Потанина, большая крестьянская семья которая "имеет общую пашню и сообща производит работы» Потанин Г.Н. Материалы для истории Сибири. М., 1867. С. 52.. Однако тот же Потанин дает нам представление о специфике неразделенной семьи середины XIX в. по сравнению, например, с подобными семьями предыдущего столетия. Единство большой семьи, пишет Потанин, теперь «только внешнее; хотя семья старика и женатого сына живут в одной избе и пашут одну пашню, но в то же время в coкровенной глубине их отношений уже таится стремление к разделу; это стремление не высказывается даже, может быть, не сознается, а выражается только бессознательным противодействием». Все «статьи хозяйства, кроме хлеба, уже ведутся обеими семьями отдельно; так, например, на одном дворе живут две стаи гусей; одна принадлежит свекрови, другая снохе… Лен также возделывается отдельно… Пчелы также отделяются…». Это уже не большая семья в ее собственном значении. Видимо, окончательный распад такой семьи - вопрос нескольких лет.

В целом же заторможенность семейных разделов на Алтае объяснялась отмеченной Потаниным относительной изолированностью местного крестьянского населения, способствовавшей сохранению черт патриархального уклада жизни. Материал показывает, что дробление крестьянских семей в рассматриваемый период шло по всей территории Западной Сибири, хотя - в силу определенных причин - в разных ее частях с различной интенсивностью. И причем процесс этот в равной степени был присущ округам Европейской России.

На причины семейных разделов существуют различные точки рения. «Несогласия между женщинами» выдвигает в качестве основной причины семейных разделов у томских крестьян Н. Костров Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800 - 1861). Л., 1967. С. 172.. Применительно к Европейской России подобную точку зрения развивает и И. Тютрюмов. Однако сами эти "женские несогласия" являлись следствием глубинного процесса разложения патриархальных отношений в русской деревне, в свою очередь вызванного развитием товарно-денежных отношений. Именно так надо понимать слова А. Ефименко: «…Семейные разделы… не причина, а скорее результат общего расстройства крестьянского хозяйства…» Шелегина О.Н. Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири (XVIII - первая половина XIX в.). Новосибирск, 1992. С. 73.. Ослаблялась власть главы большого патриархального семейства, росла у членов этого семейства тяга к отдельной, самостоятельной жизни. Условия жизни и хозяйствования крестьян в первой половине ХIХ в., как правило, позволяли осуществлять разделы. Не обязательным при этом для молодых было согласие на их выдел главы большой семьи. «Самовольные отделы взрослых сыновей, - пишет Н. Костров о томских крестьянах, - против воли родителей, бывали довольно, часты» Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800 - 1861). Л., 1967. С. 175..

В целом в XIX в. в Западной Сибири идет процесс унификации крестьянских семей. К 50-м годам столетия здесь господствующее положение занимают малые по составу семейные ячейки (в 6 - 8 душ обоего пола). Поскольку условия жизни и хозяйствования земледельцев в разных районах края все же во многом оставались различными (в силу специфики природно-демографических ситуаций и истории заселения), следует согласиться с А. Ефименко, что крестьянская семья «есть цельная социальная организация, живущая и развивающаяся по своим внутренним законам» Шелегина О.Н. Очерки материальной культуры русских крестьян Западной Сибири (XVIII - первая половина XIX в.). Новосибирск, 1992. С. 82.. Последние же определялись в первую очередь обоими социально-экономическими процессами (и сопутствующими им изменениями в общественном сознании), зарождавшимися в стране. Местные особенности в численности и структуре сельских семей возникали лишь в исключительных обстоятельствах: в районах, активно колонизующихся (Ишимский и Омский округа) или оказавшихся в относительной изоляции от внешнего мира (Алтай).

2.2 Община и русская крестьянская семья в Сибири

В структуре сельского общества Сибири феодальной эпохи выделяется прежде всего волостная община -- идентичная в главном крестьянским волостям других районов, но обладавшая некоторыми локальными особенностями. Местная волостная община, как правило, состояла из основного поселения (слободы, села, острога) и многочисленных тяготевших к нему сел, деревень, заимок. Деревни и села, крестьянское население которых было относительно малочисленным, нередко разделялись большими пространствами Горюшкин Л.М. Крестьянская община и маслодельная кооперация в Сибири (конец XIX - начало XX в.) // Крестьянство Сибири XVIII - начала XX в. Классовая борьба, общественное сознание и культура. Новосибирск, 1975. С. 189.. «Пашенное» общество Соснового острога, например, занимавшее в 1703 г. обширную территорию в бассейне р. Томь и включавшее крестьян самого острога, трех сел, 11 деревень и многих заимок по рекам Томь, Лебяжья и Сосновка, насчитывало всего 146 дворов Павлов А. 3000 верст по рекам Западной Сибири: Очерки и заметки. Тюмень, 1878. С. 53.; 311 крестьянских дворов Бердской волости распределялось между 27 селениями, отстоящими друг от друга на десятки верст Громыко М.М. Община в обычном праве сибирских крестьян XVIII - 70-х гг. XIX в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы, 1971. Вильнюс, 1974. С. 250.; на 32 деревни, входившие в крестьянское общество с административным центром в Ялуторовском остроге, приходилось в 1741 г. всего 268 дворов крестьян. Исключением были волости с компактным поселением крестьян -- аналогичные Спасской волости Томского уезда; вне самого Спасского села жило лишь 7 семей.

В ходе продолжавшегося в XVIII -- первой половине XIX в. освоения территории Юго-Западной Сибири складывались новые волостные общины да расширялись ранее существовавшие, что сопровождалось их сегментацией. В Бердской волости, например, к 60-м гг. XVIII в. числилось уже 64 селения. Равное число населенных пунктов зарегистрировано в конце 50-х гг. в Чаусской волости Громыко М.М. Западная Сибирь в XVIII в. Русское население и землевладельческое освоение. Новосибирск, 1965. С. 123.. Причем разбросанность этих селений исчислялась сотнями верст, что, естественно, затрудняло функционирование волостных общинных организаций.

Аппарат чрезмерно разросшейся общины не мог справиться со своими административно-податными и хозяйственными функциями. Однако и после преобразований волости оставались весьма значительными по размерам. Дальнейшее их дробление оказывалось невыгодным и для властей, и для самих крестьян, так как было связано с новыми поборами «на мировую издержь» -- расходы на содержание выборной администрации и писарей Сибирский губернатор Д.И. Чичерин в переписке с духовенством. Сообщ. Кузнецов-Тобольский. Тобольск, 1896. С. 32.. В то же время в таком дроблении не существовало особой необходимости, поскольку внутри волостных общин действовали более мелкие организационно оформленные соседские группировки, перенявшие на себя часть задач по регулированию «нравственного» и материального положения, как отдельных своих членов, так и семейств. В данном случае имеются в виду собственно сельские общины, которые чаще всего включали в себя крестьян одного, реже - 2 - 3 селений или несколько заимок, расположенных в непосредственной близости друг от друга. Они могли существенно различаться по числу дворов, но всегда сохраняли небольшие размеры. Самое значительное в Чаусской волости 60-х гг. XVIII в. сельское общество деревень Большого Ояшу и Мельниковой не насчитывало даже 40 крестьянских семей. Существовали здесь деревенские общины и из 5 - 6 семей.

Сельская община являлась посредником между семьей и волостной общиной; именно в ее задачу входило повседневное наблюдение за бытом семей хлебопашцев. Волостные крестьянские власти, имевшие под управлением весьма значительный по площади и населенности территории, лишь в самой минимальной степени могли участвовать в решении этой задачи.

Автор капитального исследования по обычному гражданскому праву в России С.В. Пахман объяснял постоянное вмешательство деревенского «мира» в семейную жизнь хлебопашцев тем, что «самое хозяйство крестьян, все их имущество и трудовые силы имеют для сельской общины весьма важное значение как источник и гарантия хозяйственных ее интересов...» Данилов В.П. К вопросу о характере и значении крестьянской поземельной общины в России // Проблемы социально-экономической истории России. М.: Наука, 1971. С. 352.. Действительно, крестьянской общине была свойственна забота об имущественно-податной состоятельности отдельных семей. И объяснялось это, с одной стороны, коллективной ответственностью деревни за своевременное «исправление» феодальных повинностей в пользу земельного собственника, а с другой -- назначением соседской общины как союза непосредственных производителей, носительницы обычного права и общественного мнения крестьян. Надо иметь в виду и то, что власти прямо возлагали на общину, на выборных крестьянских начальников контроль за нравственностью крестьян и сохранностью их домашнего «имения». Что касается соседских объединений низшего типа, то члены их были в большинстве случаев связаны узами родства и свойства, чем, кстати, обусловлено существование в Юго-Западной Сибири обычая деревенской экзогамии, -- это также имело значение во взаимоотношениях семьи и «мира» Миненко Н.А. Брак у русского крестьянского и служилого населения Юго-Западной Сибири в XVIII первой половине XIX в. // Советская этнография. 1974. № 4. С. 34..

Регулирование семейно-брачных отношений в деревне осуществлялось общиной как прямым, так и опосредованным способом--через выработанные «миром» обычаи и традиции, влиявшие на сознание и поступки отдельных личностей. Формы непосредственного регулирования были разнообразны. Повседневный контроль за бытом крестьянских семей осуществлялся и всей сельской общиной, и -- по ее поручению -- выборными лицами, соседями. Конфликтные ситуации (в зависимости от их остроты) разрешались «контролерами» на месте или выносились на рассмотрение сельских сходов, волостных судов, коронной администрации Миненко Н.А. Живая старина: будни и праздники сибирской деревни в XVIII - первой половине XIX в. Новосибирск, 1989. С. 64..

Община стремилась регламентировать практически все стороны семейного быта крестьян и прежде всего заключение браков. Это, вообще говоря, не было специфически сибирским явлением. «Брак в крестьянском быту имеет такое значение, что все общество принимает участие в его заключении, отчасти в виде материальной или нравственной поддержки, а отчасти и непосредственно в самом «веселье»..., свадьба является как бы общественным делом, признанием брака со стороны общества...». Община могла влиять на выбор невесты или жениха, следила за исполнением обрядов, оформлявших брачный союз, чаще всего принимая сторону родителей. Недаром в одной из свадебных песен невеста говорит подругам: «Не сама собой я замуж пошла, отдает меня сударь-батюшка, приневоливает родна матушка, потакают люди добрые» Миненко Н.А. Брак у русского крестьянского и служилого населения Юго-Западной Сибири в XVIII - первой половине XIX в. // Советская этнография. 1974. № 4. С. 46..

Не следует, однако, думать, что сельское общество требовало при браке обязательного благословения молодых родителями - его могло заменить «мирское» благословение. При этом община руководствовалась уже не традиционным обычаем, а вновь выработанной нормой: несогласие родителей на брак большей частью происходило «от причин чисто эгоистических», прежде всего от нежелания лишиться работниц. Особенно неохотно расставались с дочерьми приписные крестьяне, в хозяйстве которых женский труд в силу частых отлучек мужчин на заводские отработки имел исключительное значение. И сельский мир, стремясь обеспечить естественное воспроизводство населения и рост хозяйства в границах деревни, села, волости, должен был вступить в конфликт с родителями.

Костров отмечает, что крестьянские суды в своих решениях «становятся против» невенчанных браков и приводит в доказательство несколько конкретных тому примеров. Но, если обратиться к архивным данным, можно убедиться, что молодые, имея «мирское» согласие на брак, могли обходиться без обряда венчания. Община сопротивлялась попыткам сверху «разлучить» «невенчанных» супругов Неклепаев И.Я. Поверья и обряды Сургутского края // Записки Западно-Сибирского отделения Русского Географического общества. Омск, 1903. Кн. XXX. С. 1 - 32..

«Светское начальство» поддерживало стремление общины контролировать заключение браков и требовало, чтобы служители церкви приступали к венчанию, лишь имея «достоверное свидетельство знающих оных (т. е. жениха и невесту) людей» о соответствии кандидатов в супруги «законным» условиям и друг другу. В роли «знающих людей» как раз и выступали соседи-общинники Рабцевич В.В. Крестьянская община в системе местного управления Западной Сибири (1775 - 1825 гг.) // Крестьянская община в Сибири XVII - начала XX в.: Сб. ст. Новосибирск, 1977. С. 134..

Со времени своего рождения крестьянская семья оказывалась под опекой «мира», регулировавшего отношения между мужем и женой, родителями и детьми, прочими членами семьи; ведавшего вопросами разделов, наследования и т. д.

Вмешательство общины во взаимоотношения супругов следует считать сравнительно новым явлением, свойственным именно рассматриваемой территории. Большая потребность в женских рабочих руках, исключительное значение женского труда в местном крестьянском хозяйстве, наличие холостых мужчин (в основном из новопоселенцев) поднимали авторитет женщины в ее собственных глазах, а также в семье и обществе. А это, в свою очередь, давало женщине основания более активно отстаивать свои интересы в семье: широко распространенным явлением становится бегство жен; супружеские конфликты приобретают нередко трагическую развязку (убийство мужа и т. п.) Сухотина Л.Г. К вопросу о феодальных пережитках в сибирской деревне накануне первой русской революции // Вопросы истории Сибири и дальнего Востока. Новосибирск, 1961. С. 47.. В создавшихся условиях традиция, полагавшая, что муж имеет право обращаться с женой как ему заблагорассудится, а соседям приличнее оставаться в стороне (сославшись на пословицы «муж да жена -- одна сатана» или «и корова ревет, и медведь ревет, и сам черт не разберет, кто кого дерет»), должна была уступить место новым правилам. Впрочем материалы свидетельствуют о живучести названной традиции в сознании людей.

Однако община все активнее вторгается во взаимоотношения супругов (действия «защитников» -- одно из проявлений этого вмешательства). Волостные суды решаются даже на расторжение крестьянских браков. Сельский «мир» осуждал и преследовал явную жестокость в обращении мужа с женой. Подобные поступки шли вразрез и с хозяйственными интересами общины (грозили расстройством семьи, развалом «домообзаводства»), и с народной этикой, требовавшей уважительного отношения к женщине.

Община преследовала «беглых» жен, но, возвращая их мужьям, брала с последних соответствующие обязательства. Мужьям нередко приходилось обращаться за помощью к общинникам -- из-за невозможности своими силами «пособитца» с женами Миненко Н.А. Брак у русского крестьянского и служилого населения Юго-Западной Сибири в XVIII первой половине XIX в. // Советская этнография. 1974. № 4. С. 42..

Вмешательство общины не всегда оказывалось успешным, но несомненно, что в целом позиция «мира» способствовала стабилизации и нормализации семейного быта крестьян.

Более многозначимой - была деятельность общины по регулированию взаимоотношений родителей и детей. Сохраняло свое значение правило, что младшие члены семейства должны повиноваться воле старших, исполнять их желания и требования, «неразсуждая, справедливы ли оне или нет; встречаемый сопротивления и неисполнения наказываются побоями» Красен человек ученьем: Материалы о воспитании и образовании детей в селениях Сибири / Сост., предисл., примеч. К.Е. Зверевой, В.А. Зверева. Новосибирск, 1995. С. 73.. Этого, кстати, требовали и вышестоящие власти. «Дети,-- говорилось в «Наставлении», данном в конце XVIII в. волостным судам из наместнического правления,-- долг имеют оказывать родителям чистосердечное почтение, покорность и любовь и служить им самым делом, словами же и речьми отзываться об них с величайшим почтением, сносить родительский поправления и увещания терпеливо без ропота» Там же. С. 77..

Волостным властям поручался контроль за тем, чтобы родители старались «дать детям пропитание, одежду и воспитание доброе и честное» Миненко Н.А. Русская крестьянская семья в Западной Сибири (XVIII - первой половины XIX в.). Новосибирск, 1979. С. 112.. Дети, даже не родившиеся, считались ценным достоянием всей общины, и она делала все возможное для их сохранения. От родителей требовалось уважительное отношение к детям, а также мужьям и женам последних. Осуждалось жестокое обращение с зятьями, невестками, преследовалось «снохачество» Григоровский Н. Очерки Нарымского края // Записки Западно-Сибирского отделения Русского Географического общества. Омск, 1882. Кн. IV. С. 1 - 31..

«Мир» заботился о том, чтобы крестьянские дети с малых лет приучались «к сельским работам» и не «прилеплялись к снисканию легких упражнениев, совсем не приносящих ни им самим, ниже обществу ползы». В конце XVIII в. Томский нижний земский суд по требованию губернских властей решил открыть в Чаусской и Тырышинской волостях «народного училища» для обучения деревенских детей. В ответ на распоряжение суда крестьяне отправили в Томск «мирской согласие», в котором обосновывали свое возражение против решения Тобольска. Писали они, в частности, и о том, что, как показывает опыт, обучившиеся грамоте крестьянские дети «все без изъятия не имеют уже усердствующей способности в упражнениях сельской работы» -- «мир» проявлял заботу о продолжении «звания крестьянскаго» Лебедева А.А. Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII - начала XX в. М.: Наука, 1979. С. 264..

Иногда, «по несогласиям в семействе», община помимо воли главы семейства производила его раздел. Однако в большинстве случаев она поддерживала стремление крестьян удерживать сыновей, племянников и других родственников, в том числе женатых, под своей «отцовской» властью. «Мир» был непосредственно» заинтересован в сохранении больших неразделенных семей как надежных тягловых и податных единиц.

С крестьянских обществ брались подписки о неразделе семейств. В 1823 г. вышло новое постановление властей, запрещавшее самовольные разделы. Однако ни противодействие Петербурга и Тобольска, ни усилия местных «миров» не могли остановить дробления крестьянских семейств.

Н. А. Костров сообщает, что в 70-е гг. XIX в. среди томских крестьян-старожилов «самовольные отделы взрослых сыновей, против воли родителей, бывают довольно часто». Имели они место и в XVIII -- первой половине XIX в. Данилов В.П. К вопросу о характере и значении крестьянской поземельной общины в России // Проблемы социально-экономической истории России. М.: Наука, 1971. С. 347. Исключение составляли лишь алтайские деревни. Надо заметить, что поддержка и защита большой семьи сельской общиной находили объяснение не только в фискальных интересах, последней -- «мир» охранял большую семью «и как близкую ему общинную форму, с другой же стороны, весьма активно и энергично поддерживал и защищал большака как представителя близкой ему по составу нарастающей классовой прослойки» Косвен М.О. Семейная община и патронимия. М.: Наука, 1963. С. 88..

Поскольку разделы, все равно происходили, усилия общины направлялись на их контроль. «Мир» определял причитавшиеся отделенным и разделившимся доли из «общаго семейнаго имения».

«Мир» следил и за тем, чтобы наследование крестьянского имущества происходило согласно существующим обычаям. Прежде всего община старалась соблюсти интересы «природных наследников» -- сыновей умерших крестьян.

Вообще со стороны властей признание прав сельского «мира» в сфере крестьянского наследования связывалось с тем, что последний до новой ревизии обязывался выплачивать подати за умершего односельчанина и его малолетних сыновей. Это обстоятельство существенно влияло на решения общины, но никогда не определяло их полностью.

Таким образом, местная община стремилась в какой-то степени поддерживать традиционный принцип крестьянского наследственного права -- участия в «общей собственности по мере труда, вложенного на приобретение этой собственности» Там же. С. 115..

Активность «мира» в сфере регулирования брачно-семейных отношений, с одной стороны, как отмечалось выше, стимулировалась властями, но с другой -- сдерживалась местной администрацией, бравшей довольно часто на себя рассматриваемые функции общины. В особо стесненных условиях находилась община «пашенных» и приписных крестьян, к семейному быту которых местные управители относились с положенным пристрастием. В частности, приказчики «пашенных» крестьян, главная задача которых «над... пашенными крестьяны в посеве и в ужине, и в умолоте ево, великого государя, десятинной пашни смотреть и чтоб они, пашенные крестьяне к тому делу были радетелны и впредь ко всяким государевым податям прочны», отвечали и за то, чтобы их подведомственные «жили домами и меж собою женились, и в замужество дочерей своих давали опричь иных чинов...» Жидков Г.П. Некоторые задачи изучения крестьянской поземельной общины // Проблемы истории советского общества Сибири. Вып. 2. История крестьянства Сибири досоветского периода. Новосибирск, 1970. С. 128..

Приказчики обращались за содействием к уездным властям. Надо сказать, что воеводы, коменданты, земские исправники уделяли немало внимания регулированию семейного быта населения (через приказчиков, комиссаров или непосредственно). То же можно отметить относительно Колывано-Воскрёсенского горного начальства и подчиненных ему управителей. Заключение браков, внутрисемейные отношения, наследование, разделы -- по всем этим вопросам приписные крестьяне могли адресоваться через голову «мира» к кабинетской администрации. Она же производила «разбирательство» и выносила решения, далеко не всегда привлекая к этому общинные власти Зверев В.А. Внутрисемейные отношения у русских крестьян Сибири конца XIX - начала XX в. // Крестьянство Сибири периода разложения феодализма и развития капитализма. Новосибирск, 1981. С. 87.. Вмешательство горнозаводских чиновников в семейный быт приписных крестьян происходило в отдельных случаях и по инициативе самих чиновников.

В условиях малонаселенной окраины крестьянская семья интересовала власти, прежде всего как социальный институт, в рамках которого происходит воспроизводство потомства. Преследуя, в конечном счете, чисто фискальные цели, власти стремились разными мерами активизировать этот процесс. Позиция местной администрации ослабляла авторитет общины, ее выборных органов, обостряла внутриобщинные конфликты.

Возможность обратиться непосредственно к «высшим» властям, обжаловать решение «мира» и его выборных «начальников», с одной стороны, имела положительное значение: ограничивался в известной степени произвол «лучших людей», верховодивших в общине, по отношению к семейному быту крестьян-бедняков. С другой стороны, сами «лучшие люди» могли, не считаясь с «мирским» мнением, преступать те элементы демократизма, которые заключало в себе обычное семейное право, и в конце концов способствовать их разрушению Григоровский Н. Крестьяне-старожилы Нарымского края // Записки Западно-Сибирского отделения Русского Географического общества. Омск, 1879. Кн. I. С. 1 - 25..

Разнозначимость политики местной администрации для крестьянского семейного быта непосредственно связана с противоречивостью последствий собственно общинного влияния на семью, что, в свою очередь, определялось дуализмом земледельческой общины. Консервация большой неразделенной семьи, сдерживание семейных разделов, стремление ограничить личную инициативу в брачно-семейных отношениях -- все это моменты отрицательного порядка (в границах функциональной пары «мир» -- «крестьянская семья»). Однако в итоге приходится оценивать положительно тот факт, что между крестьянской семьей и феодальным государством находилась соседская община -- организация непосредственных производителей, стремившаяся в своей деятельности исходить из интересов крестьян.

2.3 Роль семьи в закреплении и передачи опыта хозяйственной деятельности

В конце ХIХ - начале XX в. в ходе развития капитализма вглубь и вширь происходили значительные изменения в социально-экономических, демографических, природных условиях функционирования крестьянской семьи. Однако многое в средствах и способах семейной хозяйственной деятельности, освященных традицией, оставалось целесообразным, хорошо приспособленным к местным условиям. Но многое, хотя и устаревало, изживалось медленно.

Главная причина этого заключалась в обнищании основной массы крестьянских семей. Многие крестьяне осознавали необходимость научно обоснованных улучшений в хозяйстве, но не обладали для этого нужными средствами. Негативное влияние оказывали также ограниченный кругозор и неграмотность крестьянства, закреплявшие косность хозяйственного мышления. Известную роль играла консервативность общины, зачастую тормозившей или прямо запрещавшей "применение неслыханных в деревне приемов или орудий. Одной из причин такого положения была сама традиция хозяйствования "по старине", заставлявшая крестьян "идти старым дедовским путем, освященным веками и опытом" Лебедева А.А. Хозяйство и быт западносибирского крестьянства XVII - начала XX в. М.: Наука, 1979. С. 52..

Вместе с тем овладение крестьянами опытом хозяйственной деятельности предшествующих поколений создавало благоприятные предпосылки для перестройки хозяйства на рациональных принципах. Хорошо приспособленное к местным условиям, традиционное семейное хозяйство являлось как бы потенциальной платформой для такой перестройки. Авторы обследования обрабатывающих промыслов Томской губернии 1914 г. отмечали, что успешнее всего последние развиваются и совершенствуются там, "где промысел уже существует, выработалась техника производства, в зависимости от имеющихся на месте материалов" Кожухов Ю.В. Русские крестьяне Восточной Сибири в первой половине XIX века (1800 - 1861). Л.: Наука, 1967. С. 105.. Попытки некоторых крестьян ввести улучшенные орудия труда, новые приемы обработки земли, новые культуры, сорта семян во многом опирались на местные традиции обработки земли. Выдающиеся самоучки из числа крестьян, используя перенятый у предков опыт и корректируя его знаниями, полученными из специальных изданий, на сельскохозяйственных выставках и т.д., старались перестроить свое хозяйство и закрепить достижения, передав свой опыт детям. Кроме косвенных, тому есть и прямые свидетельства трудовой опыт крестьян формировался, закреплялся и передавался не только в семье. Существовал у крестьян Тобольской, Томской и Иркутской губерний институт ученичества в некоторых отраслях обрабатывающей промышленности. Но он был слабо развит в Сибири по сравнению с Европейской Россией. Сельские богатеи из числа торговоростовщической буржуазии иногда посылали детей обучаться торговому делу в города Иркутск, Нижний Новгород, Москву и т.д. Но это явление не было массовым. Некоторые крестьяне овладевали различными занятиями самостоятельно, "самоучками доходили" Зверев В.А. Крестьянское население Сибири в эпоху капитализма (проблемы физического и социального возобновления): Учебное пособие. Новосибирск, 1988. С. 52..

Деятельность агрономов в крестьянской среде сковывалась их малочисленностью и отсутствием средств. Услугами агрономических организаций могли пользоваться преимущественно кулацкие хозяйства История Сибири. Л., 1968. Т. 3. С. 201.. Слабое развитие получили в Сибири инструкторская помощь сельским ремесленникам и система профессионального обучения. Учебно-показательные мастерские были немногочисленны и не стали школами массового и систематического обучения ремеслу.

Ничтожную роль играли в этом деле и общеобразовательные школы. Окончившие их подростки вели такой же образ жизни, как их родители, принимая участие во всех работах по крестьянскому хозяйству на основе традиционных норм. Это положение было типичным для большинства местностей Сибири.

Многие крестьяне считали, что их дети "коснеют в невежестве, не получая никаких познаний, даже самых главных и необходимых в жизни" Громыко М.М. Труд в представлениях сибирских крестьян XVIII - первой половины XIX в. // Крестьянство Сибири XVIII - начала XX в. Классовая борьба, общественное сознание и культура. Новосибирск, 1975. С. 134.. Были случаи, когда сельские сходы ходатайствовали о включении в программу школ основ агрономии, об открытии библиотек - читален с сельскохозяйственной литературой. Подобные ходатайства чаше всего оставались без движения.

Не удивительно, что в таких условиях функцию закрепления и передачи земледельческо-животноводческого и промыслового опыта осуществляли в основном семья и община. По данным Местных Комитетов о нуждах сельскохозяйственной промышленности, действовавшие в 1902 г., зафиксировали во всех сибирских губерниях тот факт, что занимающиеся земледелием и ремеслом сельские жители "по большей части ведут дело так, как вели их отцы и деды, следуя их системе хозяйства и даже употребляя те же орудия, какими пользовались предки с незапамятных времен... Так наши родители работали и нас благословили", - говорили крестьяне.