Архитектурные памятники Крыма эпохи раннего средневековья

Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Квалификационная работа

Архитектурные памятники Крыма эпохи раннего средневековья в структуре спецкурса Историческое краеведение

Введение

Крымский полуостров занимал особое место в истории Восточной Европы.

Крым - это уникальный историко-культурный заповедник, где многочисленных памятниках отражены исторические события и культура разных культур и разных народов и народностей.

История средневекового Крыма всегда была объектом внимания отечественных ученых.

Актуальность данной темы заключается в проблеме резкого размежевания взглядов исследователей в оценке социально-экономических, культурных и этнических процессов, протекавших в Крыму в эпоху раннего средневековья.

Актуальность данной темы заключается также в потребностях экскурсионно-туристического использования памятников.

В условиях полиэтнического Крыма самым актуальным из разделов краеведения является изучение его истории. Крым - с историко-социального взгляда - сложный регион. Для воспитания детей в духе толерантности, патриотизма и памяти о традициях своего народа, взаимоуважения к другим народам в условиях поликультурного сожительства, в первую очередь необходимо ознакомить с историей края.

Объектом изучения являются архитектурные памятники раннесредневекового Крыма V-X вв.

Предмет изучения: методы использования материалов по культурным памятникам Крыма в эпоху раннего средневековья на уроках краеведения.

Цель работы: осуществить всесторонний анализ архитектурных памятников раннесредневекового Крыма; рассмотреть возможность использования данного материала на занятиях по историческому краеведению.

Для достижения цели были поставлены следующие задачи:

1) изучить особенности развития архитектуры Крыма в эпоху раннего средневековья;

2) рассмотреть выдающиеся архитектурные памятники Крыма V-X вв;

3) выделить цели и задачи исторического краеведения как спецкурса;

4) осветить методологические аспекты использования материалов по архитектурным памятникам Крыма эпохи раннего средневековья;

5) показать на примере урока возможность использования материалов по архитектурным памятникам Крыма V-X вв.

Данная работа состоит из введения, трех глав, заключения и практической части.

Глава первая и вторая посвящены изучению архитектурных памятников Крыма периода раннего средневековья. В них описаны наиболее значительные в Крыму архитектурные памятники раннего средневековья.

В главе третьей выделены роль и место архитектурных памятников Крыма в спецкурсе историческое краеведение. Описаны основные методы использования материалов по архитектурным памятникам Крыма на уроках краеведения.

В практической части представлен план-конспект урока-экскурсии «Пещерные города Крыма», как пример использования на уроках краеведения материала по архитектурным памятникам раннесредневекового Крыма.

В своей работе я опиралась на материалы исследований таких известных историков и археологов как А.Г. Герцен, Ю.М. Могаричев, М.А. Заводская, И.А. Баранов.

Мной были использованы статьи посвященные краеведению Крыма, использованию краеведческого материала на уроках истории; учебные пособия по историческому краеведению Амурова В.Н., Борисовой Н.С., Сергеева И.С. и т.д.

1. Архитектурные памятники Крыма V-X вв.

1.1 Хронология и основные типы построек Херсонеса

Херсон в IV-V вв. - отдалённый и крайний пункт империи среди сплошь враждебного населения. Диким и голодным рисуют его в конце IV в. современники. Обстановка изменилась только во второй половине V в. - после поражения гуннов в борьбе с империей и распада гуннской державы Аттилы. Вслед за тем часть гуннов отхлынула на Восток, заняла всю Таврику и подступила к самому Херсону. Из дозорного пункта, каким был Херсон в IV и первой половине V в., он был превращён Византией в опорный пункт империи в обширной области Северного Причерноморья.

Херсон на заре средневековья стал центром относительно большого и в сущности основного района оседлого земледельческого населения, занимавшего юго-западное нагорье Таврики (так называемую страну Дори). Политическое положение Херсона определялось его зависимостью от Византии. Уже в конце V в. (судя по надписи императора Зинона 488 г.) здесь стоял византийский гарнизон. Тогда, в конце V в. в Херсоне началось и большое крепостное строительство, указывающее на значение города в качестве византийского форпоста в Северном Причерноморье. Особенно обширное строительство крепостных стен велось в VI в. при императоре Юстиниане I; именно в это время была, вероятно, сооружена мощная береговая линия стен, усилены и надстроены остальные куртины в соответствии с византийской стеностроительной практикой того времени [58, c. 11].

Византийские правители сооружали крепости и на подступах к Херсону - в области Дори: на плато Мангупа, на плато соседнего Эски-Кермена, на плато Сюреньского мыса, откуда можно было контролировать один из наиболее важных горных проходов второй гряды Крымских гор, ведущих к Херсону, на плато Чуфут-кале - на границе со степью, в Каламите.

Кроме того, по словам Прокопия, Юстиниан I построил два укрепления на южном берегу - Алустон (нынешняя Алушта) и «в Горзувитах» (нынешний Гурзуф). Оба города были крупными поселениями, преимущественно аланскими. Что Горзувиты по своему этническому составу были не греческим городом, убеждает их обширный могильник Суук-су. Горзувиты и Алустон приобрели значение стратегически важных византийских крепостей так же, как и Мангуп и Эски-кермен. Эти крепости были призваны не только защищать византийские владения от вторжения степняков, но и осуществлять цели внутренней византийской политики в Таврике - закреплять зависимость населения этого края от Византии и подавлять возможное его сопротивление.

В эпоху раннего средневековья византийская культура определяла весь облик Херсона. Город унаследовал от античности правильную планировку с прямоугольными кварталами и прямыми узкими улицами. Правда, в V-VI вв. эта античная планировка претерпела некоторые изменения - многие кварталы объединились, благодаря чему увеличились в размере, но это не нарушало общего принципа планировки. Объединение кварталов объясняется ростом населения Херсона и соответственно увеличением густоты застройки. Главная из улиц, длиной около километра, пересекала город с юго-запада на северо-восток, проходила через акрополь - центральную площадь города, где находились рынок и два храма; северо-восточным концом она упиралась в большой храм-базилику и площадь перед ним, выложенную крупными плитами, другим - во въездные ворота города. Главная улица была немного шире остальных (6 - 7 м), имела канализацию в виде каменных желобов и водопровод из глиняных труб. На главную улицу выходил своим фасадом большой дворец и высеченный в скале пещерный мавзолей, вероятно, V в., четырёхлопастный в плане, принадлежавший какому-то знатному роду. Планировка мавзолея следовала сиро-палестинской традиции - традиции, шедшей из тех областей, откуда в Херсон пришло и христианство [58, c. 20].

Для Херсона особенно характерны многочисленные христианские храмы-базилики, являвшиеся в полном смысле общественными зданиями средневековья. По всей вероятности, каждый район города, объединявший несколько кварталов, имел свой храм-базилику. Они стояли на наиболее видных местах, преимущественно вдоль берега и на главных площадях. Самая крупная из них, расположенная на берегу моря в квартале Фионы и построенная ещё в V в., была, можно думать, главным храмом города; сюда вела более широкая улица, чем подчёркивалось значение здания. Базилика имела большой двор (так называемый атриум) с галереями вдоль стен и с фиалом (фонтаном) в центре; здесь отдыхали и вели беседу; к храму примыкал мавзолей.

Мраморные архитектурные детали всех этих монументальных зданий - колонны, капители, предалтарные преграды, наличники входов - привозились сюда в готовом виде с острова Проконнес в Пропондите (остров Мармара в Мраморном море), где ещё с римских времён существовали императорские мрамороломни и мастерские по обработке мрамора. Отсюда готовые изделия развозили по всему Средиземноморью - в Константинополь, Италию, Грецию и в далёкую Таврику [58, c. 25].

В V-VII вв. Херсон находился ещё в крепкой зависимости от Византии, для которой, как говорилось, он был важен в качестве опорного пункта в Северном Причерноморье. Этим объясняется предпринятое Византией в Херсоне большое крепостное строительство, особенно широко развернувшееся в VI в. Об этом строительстве сообщает современник - византиец Прокопий - и свидетельствует упомянутая надпись императора Зинона 488 г.

В V-VI вв., во-первых, надстроили античные крепостные стены и, во-вторых, вновь возвели приморскую линию обороны. Могучие стены, толщиной 2,5 - 3 м, членились на куртины длиной от 50 до 90 м, с прямоугольными башнями; только некоторые башни в основе античные, были круглые. Одна из них, самая большая, диаметром 21 м, с двумя поясами утолщения, находилась в юго-восточной оконечности крепости - в наиболее уязвимом месте обороны города (она противостояла возвышенности). С этой башни связывают надпись императора Зинона, именем которого обычно и называют башню.

Стены её сложены из очень крупных блоков камня, составлявших два мощных панциря, с забутовкой внутристенного промежутка, залитого очень прочным известковым раствором с морским песком или цемянкой (толчённым кирпичом). В V в. применялась ещё античная кордонная кладка (чередование блоков, положенных вдоль стены, и блоков, поставленных на ребро и уходящих узкой стороной в забутовку), а в VI в. стала доминировать квадровая кладка (панцири состояли из массивных квадров, положенных одинаково). Обычная в центрально-византийских областях квадровая кладка с чередованием поясов кирпича и камня в крепостных стенах Херсона почти не применялась. Это ещё раз показывает, что херсонские строители были связаны преимущественно с византийской провинцией [58, c. 26-27].

В такой же технике были сооружены и другие византийские крепости Таврики, хотя и менее мощные. Полнее всего сохранилось упомянутое Сюреньское укрепление, представлявшее собой дозорный пункт, занимавший скалистый мыс над рекой Бельбек на подступах в Херсон. Небольшие отрезки византийских крепостных стен вполне аналогичные херсонским, сохранились, как сказано, на плато Мангупа, Эски-кермена и Чуфут-кале.

Об упадке Херсона VII в. свидетельствует прежде всего прекращение в начале столетия, после смерти императора Маврикия (582 - 602 гг.), выпуска собственной монеты. Византийских монет VII - первой половине IХ вв. столичного чекана найдено очень мало, а монет VIII в. - совсем ничтожное количество. Это резкое сокращение денежного обращения уже одно указывает на экономический застой и натурализацию хозяйства Херсона, а вместе с тем свидетельствует об ослаблении и временами полном прекращении торговых связей с Византией. На ход и интенсивность этого процесса большое влияние оказали, конечно, и внешнеполитические факторы.

Зависимость Херсона от Византии также, по-видимому, ослабела. На это указывает появление в Херсоне в конце VII или начале VIII вв. протополита Зоила, то есть главы местного самоуправления. Однако, карательная экспедиция Юстиниана II уничтожила это самоуправление.

В иной мир, мир византийский мы попадаем, как только обращаемся к памятникам монументального строительства - к монастырям, возникшим здесь, вероятно, именно в пору монашеской эмиграции, и к храмам, возводившимся в наиболее крупных поселениях; строительство их было связано с активизацией церкви.

Наиболее крупным и богатым среди тогдашних монастырей стал монастырь апостолов, расположенный с восточной стороны Медведь-горы, у её подножья. Здесь в конце VIII в. на месте раннесредневековой базилики был построен небольшой трёхнефный трёхабсидный храм-базилика длиной 18 м. Нефы разделялись не колоннами, а столбами; с трёх сторон здание обхватывали галереи. Пол базилики имел узорчатую вымостку из каменных разноцветных плиток. Весь облик здания приобрёл провинциально-византийский характер. Резкое упрощение сказалось на узорчатой вымостке, предельно простой и однообразной. Во всех этих чертах Партенитской базилики нельзя не видеть сознательного отхода от классической византийской архитектуры V-VI вв. и стремления своего рода архитектурному аскетизму - стремления, вполне понятного в монастырском строительстве иконопочитателей [58, c. 49].

Аналогичная по форме трёхнефная трёхабсидная базилика, только в два раза больше, была сооружена на холме Тепсень в Планерском - в наиболее крупном поселении восточной Таврики. Однородные по типу и всему облику храмы-базилики, строившиеся в те времена в менее крупных поселениях, были совсем небольшими. Таковы базилики на плато Пампук-кая - маленькая цитадель, высящаяся над долиной реки Бельбек, - и на поселении того же времени близ села Гончарного.

Византийская ориентация очень ярко выражена и в архитектуре некоторых полупещерных монастырей в юго-западной Таврике, сооружавшихся в ту пору. Наиболее крупным среди них был, по-видимому, монастырь в Инкермане (древней Каламите), занимавшей скалистый утёс возле устья реки Чёрной близ Севастополя. Основным пещерным сооружением являлся храм Георгия - короткая базилика, разделённая на три нефа тремя парами колонн, с нартексом и одной широкой апсидой, общей длиной 10,6 м. Колонны здесь не имеют конструктивного значения; они поставлены лишь с целью выделить нефы, то есть придать пещерному пространству облик базилики - традиционную форму византийского храма, хотя и в уменьшенном и упрощённом виде [58, c. 51].

Наземные формы монументальной византийской архитектуры воспроизведены и в других пещерных храмах Каламиты: это крестообразный храм, аналогичный храмам VI в. такой формы, известным в Херсоне, и даже маленькая триконхиальная (трёхлапостная в плане) мемориальная церковка, также следующая раннесредневековым традициям.

Пещерная базилика в Каламите, очень скромная по размерам, была рассчитана на небольшое число молящихся: старая вместительная базилика, доступная всем, уже отмирала, так как замкнутым монастырям и поместьям эпохи феодализма нужны были архитектурные формы - не обширные базилики, а ограниченные сравнительно небольшим пространством церкви для немногочисленного и замкнутого прихода или монастырской братии. Правда, в этих ранних пещерных монастырях эпохи иконоборчества еще удерживалась старая форма базилики, хотя и в резко сокращенном размере.

Истоки пещерной архитектуры Таврики VIII-IX вв. хорошо дает понять пещерная церковь в Тепе - Кермене, где, может быть, находился монастырь. Особенность этой церкви та, что она не по оси, направленной к алтарю, а в ширину: молящиеся размещались полукругом относительно сильно выступающего в церковь предалтарного помещения, ограниченного оградой с арками, где происходило богослужение. Аналогичную особенность имеет и одна из церквей Каламиты. Поперечная ориентация этих храмов очень характерна для архитектуры византийского Востока в противоположность столичной византийской, что убедительно говорит о господствовавшем в монастырском строительстве Таврики архитектурном направлении.

Однако базилика уже отходила в область прошлого. В течение всего раннего средневековья постепенно вырабатывалась совсем иная архитектурная система, ставшая с IX в. основной как в центральновизантийских областях, так и на византийском Востоке: базилику сменил небольшой крестово-купольный храм с четырьмя устоями, поддерживавшими купол на световом барабане. Это была принципиально новая архитектура.

Одним из наиболее ярких и значительных свидетельств византийского влияния в Крыму являются христианские храмы Херсонеса. Культовые сооружения располагались повсеместно на всей городской территории. Преобладая над остальной застройкой, они определяли архитектурный облик средневекового города во все периоды его существования. Особой монументальностью отличались раннесредневековые храмы.

Изучение храмового строительства Херсонеса имеет давнюю историю. Археологическое исследование городища началось именно с раскопок древних церквей в 1827 году лейтенантом Крузе. С тех пор многие ученые обращались к проблемам культовой архитектуры. Один из первых вопросы датировки херсонесских храмов рассмотрел А.Л. Бертье-Делагард в своей работе «Раскопки Херсонеса» (1893 года). Церковное строительство здесь он относит к концу VI века, но, главным образом к VII в. на том основании, что образцы херсонесских мраморных архитектурных деталей подобных ровенским VI в. изобретали не для Херсонеса. По его мнению, плохо построенные здания базилик часто разрушались и на их руинах возникали новые. В результате ни одна из открытых к тому времени церквей не может относиться к периоду ранее Х в. Постройку наилучших из дошедших до нас храмов вместе с их мозаичными полами А.Л. Бертье-Делагард связывает с эпохой императоров Македонской династии, способствовавших расцвету всего византийского искусства. Позднее, на основании нумизматических данных, полученных в ходе раскопок К.К. Костюшко-Валюжинича (1901 г.), А.Л. Бертье-Делагард отнес сооружение Уваровской базилики и крещальне к VI-VII векам [23, c. 77].

Большинство ныне известных храмов Херсонеса раскапывали в ХIХ - начале ХХ вв., когда археология находилась в стадии становления и методы полевых исследований были крайне не совершенны. Хронология массового археологического материала, в частности, керамики, не была разработана, и его послойной фиксации не проводилось. Это значительно затрудняло датировку культовых сооружений. Время их возведения ограничивали широкими хронологическими рамками.

В результате совершенствования методики археологических изысканий о более конкретном времени ранневизантийского культового строительства стали судить, опираясь на фиксацию более дробной стратиграфической картины, а также привлекая керамический материал. По мнению Г.Д. Белова, возведение христианских храмов происходило в период восстановления города после разрушения его гуннами в конце IV в. и датировал их в V-VI вв. А.Л. Якобсон относил начало строительства к концу V-VI в., не позднее начала VII в., основываясь на архитектурных типах самих зданий и датировки мраморных деталей [23, c. 77].

Многие исследователи продолжали придерживаться мнений А.Л. Бертье-Делагарда и датировали церковное строительство в Херсонесе временем не ранее самого конца VI или даже не ранее VII вв. Согласно наблюдениям А.И. Романчук, большинство из них возведено в конце VI - начале VII вв. Приверженцем ранней датировки храмового строительства в Херсонесе является С.А. Беляев. Сооружение Базилики на холме, Уваровской и Западной базилик он относит к IV в [23, c. 78].

Временем не ранее VII-VIII вв. датировал многие херсонесские базилики Л.В. Фирсов. В основу предложенной им периодизации культового строительства положена ориентировка средневековых храмов. По его мнению, храмы, направление, которых отлично от ориентации городской застройки, являются ранними. Культовые же сооружения, согласованные с направлением продольных улиц, более поздние.

Архитектор Ю.Г. Лосицкий хронологизировал храмы исключительно по архитектурно - строительным признакам, в частности, объёмно - планировочном типе, технике кладки и модульном построении.

К раннехристианским архитектурным памятникам принято относить так называемый пещерный храм на главной улице Херсонеса, раскопанный Одесским обществом истории и древностей в 1883-1884 гг.

Начиная с 1930 гг. проводили систематические раскопки херсонесского городища, во время которых были не только открыты новые храмы, но и доследованы уже известные памятники и окружающая их территория, что позволило получить материал для их датировки.

На основании имеющихся археологических данных, можно определить хронологический период раннесредневекового христианского строительства на территории Херсонеса (речь идёт только об известных памятниках). Оно началось, скорее всего, в эпоху Юстиниана I и продолжалось на протяжении всего VI в. данный процес завершается, скорее всего, в первой половине или даже в начале VII в.

Исключать возможность церковного строительства в Херсонесе при Юстиниане I, исходя из того, что об этом ничего не говорится в сочинении Прокопия «О постройках», нет оснований. Крым не единственная территория, при описании которой Прокопий не упоминает о возведении или ремонте здесь храмов [23, c. 83].

Все дошедшие до нас средневековые храмы функционировали на протяжении длительного времени. За время своего существования они неоднократно ремонтировались: стены периодически белились, имеющаяся фресковая роспись подновлялась, о чём свидетельствуют многочисленные слои побелки и фресок на обломках штукатурки; лакуны в мозаичных полах, образовавшихся от длительного использования, восполнялись либо кусками белого мрамора, как например в Уваровской базилике, либо мозаичными кубиками, без соблюдения основного рисунка, как в северном нефе Базилики 1932 г. Сами храмы перестраивались, менялся их интерьер, снаружи они обрастали пристройками, становились центрами целых культовых комплексов. Определить точную дату этих преобразований в настоящее время затруднительно, можно говорить лишь о периоде, когда они могли совершаться. Верхней хронологической границей, безусловно, является время гибели самих храмов [23, c. 84].

Наиболее яркими и характерными для ранневизантийского периода памятниками христианской архитектуры Херсонеса являются трехнефные базилики, превратившиеся на протяжении длительного функционирования в центры целых храмовых комплексов. В настоящее время на территории городища известны остатки одиннадцати таких базилик. Это, прежде всего, Уваровская базилика, которую считают центральным храмом города до конца его истории, Восточная, Северная, Западная базилики, базилики 1932 и 1935 гг., Базилика на холме, Базилика в базилике, Базилика Крузе. Согласно архитектурно-археологическим данным, все они сооружены в рамках одного хронологического периода, а именно во второй половине VI - начале VII вв. Данную группу памятников условно можно отнести ко второму этапу христианского строительства в Херсонесе, который явился результатом наивысшего подъема христианизации херсонесситов, подготовленного всем предшествующим, практически двухсотлетним периодом распространения здесь христианства [20, c. 261].

Базилика - церковь прямоугольной формы, чаще всего с полукруглым в плане алтарем на восточном ее конце и шатровой крышей. Наиболее распространенная форма базилики - здание, разделенное рядами колонн на три или пять продольных частей - нефов, средний из которых шире и выше боковых и освещаются верхнебоковым светом [31, c. 12].

На протяжении достаточно длительного периода преобладания в данном регионе эллинистическая базилика претерпела значительные изменения. Укороченные пропорции характерны в большей или меньшей степени практически для всех базилик Херсонеса. Принимая во внимание соотношение ширины наоса к его длине (без нартекса), наиболее вытянутыми являются базилики Уваровская, Западная и, вероятно, Базилика на холме (соотношение примерно 1: 1,5). Более укорочены базилики Восточная и 1935 г. (Рис. 1).

Самые короткие пропорции (примерно 1: 1) имели базилики Северная, 1932 г., Базилика в базилике данные показатели свидетельствуют об отражении общей тенденции к укорочению базилик и в Херсонесе [20, c. 263].

Первые христианские храмы до суровости скромны, они лаконичны по формам, лишены или почти лишены архитектурных украшений. Со временем эти постройки усложняются, обогащаются колоннами, арками и сводами, позаимствованными из языческих храмов Греции и Двуречья.

Остатки херсонеских базилик VI-X вв. относятся к тому времени, когда внешнему облику храма уделяли еще мало внимания, но зато тщательно и богато отделывали его интерьер. Фасады были предельно скупы, но тем неожиданней поражал контраст аскетического внешнего облика внутреннего убранства. Средний неф обычной базилики с востока закруглялся алтарной абсидой. С запада к нефами примыкали нартекс и экзонартеск - внутренний и внешний притворы. Экзонартекс через сквозную аркаду связывал пространство храма с улицей или атриумом - парадным двором, посреди которого стоял фиал - водоем для омовения молящихся. Сены базилики были расписаны, украшены мозаикой, полы отделаны мрамором или тоже выложены мозаикой. Лучи верхнебокового света скользили по резьбе, мозаики, росписям, мерцающее, насыщенное цветом пространства храма создавало возвышенное и торжественное настроение. Монументальность архитектуры, роскошь и благолепие и божественное происхождение духовной и светской власти, привлекать в храм неофитов - новичков, еще не принявших христианство [31, c. 13].

Наряду с базиликами в Херсонесе был распространен центрально-купольный тип храма, в котором среднее более высокое помещение перекрывалось куполом.

В северо - восточной части Херсонеса уцелели стены одного из наиболее интересных памятников византийской архитектуры VI-VII вв. - баптистерия (крещальни). Крестообразное в плане здание с экседрами (нишами) по трем сторонам и шестигранной купелью в центре завершалось куполом. Стены были сложены из чередующихся рядов камня и плинфы (плоский квадратный кирпич) на известковом растворе с примесью мелко истолченной керамики.

Датировка крестообразных сооружений Херсонеса базируется в основном на исследованиях Храма с ковчегом и Загородного, поскольку остальные сооружения этого типа не были в достаточной степени исследованы и слабо освещены в литературе. В процессе их изучения предложены весьма отдаленные одна от другой датировки: ранняя V-VI вв., более поздняя VII-VIII вв. и, наконец, Х - ХI вв. [32, c. 29].

В очертаниях планов крестообразных сооружений Херсонеса есть некоторые различия: наличие или отсутствие алтаря и разная форма восточной ветви креста. Так, в Храме с ковчегом и Храме под собором имеются первоначальные алтари исинтроны, вписанные в полуциркульное завершение восточной ветви креста. В Загородном же храме и обеих пристройках к базиликам нет алтарей, а восточные ветви, равные по длине с остальными, имели такое же прямоугольное завершение.

Наличие либо отсутствие алтарей в крестообразных сооружениях можно объяснить чисто функциональными различиями. Обе пристройки к базиликам и Загородный храм, не имеющие алтарей, были, видимо, исключительно мемориями, а Храм с ковчегом и Храм под собором, с самого начала имевшие алтари, предназначались, как и большинство других сооружений этого типа, для повседневной церковной службы.

Наружное очертание восточной ветви креста при наличии алтаря было, как правило, полукруглым, иногда и прямоугольным; без алтаря - только прямоугольным.

Не являются типологическими отличиями также диаконники и жертвенники, имеющиеся в юго- и северо-восточных углах Загородного храма, Храма с ковчегом и Храма под собором.

К Загородному храму жертвенник и диаконник, безусловно, были пристроены позднее, поскольку в своем первом строительном периоде он являлся мортирием. Подобные добавления могли появиться не ранее устройства алтаря в восточной абсиде этого сооружения, то есть не прежде приспособления его для обычной службы [32, c. 29].

Что касается аналогичных помещений при Храме с ковчегом, то мысль об их единовременности всему сооружению вызвала дискуссию: К.К. Косцюшко-Валюжннич считает, что жертвенник и диаконник пристроены позднее, поскольку их стены не перевязаны с основным объектам; А.Л. Бертье-Делагард же доказывал их одновременность пристройке в целом, считая отсутствие перевязки преднамеренным так называемым деформационным швом.

Cводы этих помещений опирались с одной стороны на две стены основного объема, а с другой - на две стены пристройки. При каком-либо смещении треснул бы именно свод. Храм с ковчегом стоит на скале, что устраняет возможность осадки и необходимости в таких швах. Это и дает основание считать в данном случае жертвенники и диаконники более поздними, нежели основной объем храма.

Характер кладки крестообразных сооружении Херсонеса более или менее одинаков. Это равномерный бут (в лучшем случае очень грубо подтесанный с лица), уложенный почти без соблюдения порядовки. В кладку включены разнородные детали более ранних сооружений и она имеет весьма неровную поверхность, годную только под штукатурку.

Остается неясным вопрос о наличии в кладке этих сооружений прослое плинфы. Обе пристройки к базиликам и Храм под собором, сохранившиеся на незначительную высоту, не дают на него ответа. В Загородном храме, где стены сохранились лучше, существование таких прослоек также не доказано. Единственным сооружением, не вызывающим сомнений на этот счет, является в Херсонесе Храм с ковчегом: при высоте стен более 3 м в них нет прослоек плинфы [32, c. 30].

Квадратные в сечении барабаны относятся приблизительно к V в., когда приемы перехода от квадратного основания к круглому или многоугольному барабану с помощью парусов или тромпов были не так распространены, как позднее - в VI в.

Поскольку крестообразные сооружения Херсонеса возникли не ранее VI в., вопрос о форме их барабанов решается в пользу круглого сечения.

Большинство исследователей склоняются к тому, что крестообразные храмы Херсонеса имели сводчатые перекрытия ветвей креста и купол на высоком барабане над перекрестьем, как и другие сохранившиеся постройки этого же типа, приведенные выше в качестве аналогий.

На основе двух типов культовых сооружений - базилики и центрально купольного храма - в течение всего раннего средневековья выработалась новая архитектурная система - крестово - купольный храм. Происхождение его не вполне прослежено. Возможно, ему предшествовала так называемая купольная базилика, продольные нефы которой пересекались крестообразно трансептом - своего рода поперечным нефом (как правило, перед алтарем). Квадрат внутри этого перекрестия перекрыт был куполом на невысоком барабане с окнами. Гибридизация такой архитектурной формы с храмом в виде креста и могла дать новый тип культового сооружения [31, c. 14].

Промежуточным звеном в развитии такого рода композиции можно считать замечательный памятник на почве самого Боспора, то есть в Керчи, - упомянутый храм Иоанна Предтечи, занимавший видное место в укрепленном акрополе города в близи порта. Судя по композиции здания и технике кладки с чередованием рядов кирпича и камня, а также учитывая надпись на колонне храма, он, вероятнее всего, построен в конце VIII в. Эту дату подтверждают раннесредневековые по форме амфоры, которые были заложены в качестве голосников в своды храма.

В этом выдающемся здании свободный крест ясно выражен лишь в верхней части храма, а нижняя его часть представляет собой прямоугольный четырехстолбный массив. Но основной крест снаружи подчеркнут и доминирует в композиции всего храма.

Храм Иоанна - свидетель кратковременного оживления Боспора в VIII в., продолжавшегося и в следующие два столетия. Но жизнь остальной Таврики - как восточной, так и западной - где-то на рубеже IX-X столетий резко оборвалась. Население многочисленных поселков испытало, как видно, сильное потрясение и было вынужденно оставить насиженные места.

Обмеры культовых зданий Херсонеса показали, что толщина их стен имеет весьма стабильное отношение к пролету перекрытия в зависимости от его типа: в базиликах со стропильными перекрытиями толщина стен составляет около 1/10 пролета; в однонефных часовнях и крестообразных храмах перекрыты опирающимися на стены сводами толщина стен составляет 1/5, 1/4 либо 1/3 пролета, практически не имея промежуточных значений. Вместе с тем в столпных крестово-купольных храмах это соотношение колеблется от 1/4 до 1/2,5 пролета [32, c. 31].

Сказанное дает основание предположить, что существовали определенные методы расчета толщины стен в зависимости от типа перекрытия и его пролета; это обеспечивало, с одной стороны, достаточный запас прочности, а с другой - избавляло от перерасхода строительного материала.

Любая сводчатая конструкция отличается от стропильной тем, что кроме вертикальной нагрузки своды передают на стены горизонтальное усилие, называемое распором, направленное к наружной стороне от центра свода. Распор значительно опаснее вертикальной нагрузки, поэтому стена должна противостоять главным образом не вертикальному, а горизонтальному, опрокидывающему усилию, чем объясняется резкое увеличение ее толщины по отношению к ширине пролета. Распор свода зависит главным образом от четырех факторов: геометрии свода (отношения стрелы подъема к пролету), ширины перекрываемого пролета, высоты до пят свода и нагрузки на него.

Следует отметить, что отношением толщины стен к перекрываемому пролету пользуются для приблизительных расчетов до сих пор. Для полуциркульных сводов рекомендуется толщина стен 1/5-1/5,5 ширины пролета, а при повышении пят сводов более чем на три метра вводится поправка, увеличивающая толщину стены на 1/6 добавочной высоты. Это говорит о высокой точности строительных норм средневековья, выведенных, безусловно, эмпирическим путем, и говорит о том, что разные отношения толщины стен к пролетам -1/5, 1/4 и 1/3 отражают разную высоту пят их сводов. Точную зависимость относительной толщины стен от высоты пят сводов, вероятно, строго регламентированную, теперь трудно, хотя и возможно, определить, поскольку мало зданий сохранилось.

Разумеется, описанная схема расчета сводчатых конструкций по современным понятиям весьма примитивна и приблизительна, однако она весьма проста и наглядна, а также вполне соответствует уровню технических знаний и возможностей средневековья; эта схема хорошо согласуется с результатами исследования сводчатых сооружений Херсонеса [32, c. 31].

1.2 Постройки салтово-маяцких поселений и городищ

Находясь на перекрестке Запада и Востока и являясь своеобразным мостом, соединяющим народы Древней Руси и Приазовья с византийским Причерноморьем и западноевропейским Средиземноморьем, Крымский п-ов занимал особое положение в истории Восточной Европы. На его территории известно более 300 археологических памятников эпохи раннего средневековья, большая часть которых принадлежит провинциально - византийской культуре, сложившейся в результате синтеза полиэтничных культур крымско-византийских городов и местных земледельческих племен и народов, переживших кровавые катаклизмы. Великого переселения. Традиционно им уделяется главное внимание исследователей, в то время как немногочисленные и яркие, но не менее важные для понимания исторических процессов в Крыму и Юго-Восточной Европы, невизантийские памятники второй половины VII-X в. так же традиционно остаются за пределами их научных интересов. Между тем появление таких памятников в Таврике связано с деятельностью Хазарского каганата, игравшего заметную, хотя зачастую и негативную роль в судьбах населения полуострова и региона в целом. Следствием его политики, в частности, были значительные перемещения кочевых и полукочевых народов, часть которых попала и в Крым, существенно изменив политическую и этнокультурную ситуацию.

Письменные источники - отрывочные и противоречивые - позволяют лишь в общих чертах представить ход исторического процесса в Таврике и связать его с событиями в Причерноморье. Конкретизация представлений о нем возможна лишь на основании археологического материала. В связи с этим особое значение приобретают введения в научный оборот и историческая интерпритация невизантийских памятников VII-X вв., обнаруженных в разных районах Крымского п-ов. Значительная часть их принадлежит салтово-маяцкой культуре, распространенной, главным образом, за пределами Крыма на большей части Юго - Восточной Европы и территориально совпадающей с историческими границами Хазарского каганата.

Изучение салтово-маяцкой культуры продолжается уже более семидесяти лет. В ходе длительной дискуссии по поводу имени ее носителей наметились три основных направления: венгерское, славянское и алано - булгаро - хазарское.

Чрезмерное преувеличение значения древнегреческих материалов о салтово-маяцких древностях неоднократно подвергались критике в отечественной литературе. Видимо не без ее влияния в послевоенное время среди венгерских археологов получил распространение взгляд на салтово - маяцкую культуру как многоэтничную, в составе которой наряду с многими другими представлен и угорский компонент. Эта точка зрения нашла отражение в работах Э. Мольнара, Й. Перини и И. Эрдели и была поддержана некоторыми советскими исследователями [5, c. 3].

В отечественной историографии дискуссии происходили, главным образом, вокруг двух других направлений, которые возникли практически одновременно и довольно долго развивались параллельно.

К середине 60-х гг. был накоплен значительный материал по региональному изучению памятников салтово-маяцкого круга. Он позволил С.А. Плетнёвой завершить работу по выделению локальных вариантов салтово-маяцкой культуры, наметить их границы и сформулировать принципы выделения самой культуры. Они сводятся к следующему:

1. Салтово-маяцкая культура сложилась в бассейне Дона и в Приазовье. Его носителями были аланы, переселившиеся с Северного Кавказа в первой трети VIII в. Здесь культура была воспринята кочевыми и полукочевыми тюрками, которые стали основной этнической средой.

2. В салтово-маяцкой культуре выделяется семь локальных вариантов, сложившихся в результате миграции племён Юго-Восточной Европы: (донской и северокавказский) и пять тюркских (дагестанский, дунайский, волжский, азовский и крымский). Они совпадают по основным характеристикам, различаясь между собой лишь степенью местного и византийского влияния. Последнему, естественно, в наибольшей степени был подвержен крымский вариант салтово-маяцкой культуры в зоне непосредственных контактов тюрок с провинциально-византийской культурой Таврики.

Работы С.А. Плетнёвой внесли значительный вклад в изучение салтово-маяцкой культуры и оказали влияние на исследователей раннесредневековых древностей Подонья, Приазовья и Таврики. В отношении последней это прежде всего относится к А.В. Гадло, который раскопал в 1962-1964 гг. салтовские поселения близ сёл Героевское и Пташиное на Керченском полуострове. Его работы явились серьёзным шагом вперёд на пути создания фундированной истории кочевых и полукочевых племён, образовавших в VII-VIII вв. в степях Северного Причерноморья и Поволжья три мощных государственных объединения. Критически подойдя к исследованиям своих предшественников и современников, он подверг всестороннему анализу не отдельные предметы из крымских поселений VIII-X вв., а археологические комплексы, и доказал, что салтовские поселения Восточной Таврики возникли в результате оседания кочевников, названных им так же, как их называли византийские хронисты, - хотциры [5, c. 5].

В планировке поселений и конструктивных особенностях жилых и хозяйственных сооружений кочевников и полукочевников Таврики отразились многообразие и сложность социально-экономических и культурных преобразований, происходивших в их среде в ходе процесса седентаризации. В выборе места для жилья предпочтение отдавалось землям, которые были малопригодны для земледелия и скотоводства - надпойменным террасам без плодородного слоя или крутым склонам холмов. Занятия земледелием имели наибольший экономический эффект в речных поймах с их гумусированными чернозёмами, а также на прилегающих к пресной воде пологих холмах и защищённых от ветров горных долинах. В условиях преобладавших в крымских степях в VII в. безводья и безтравья приречные селища имели независимые от засух земледельческие угодья и гарантированную кормовую базу для содержания скота, что было особенно важно в переходный период оседания кочевников. По планиметрическим признакам поселения можно разделить на несколько групп: кочевья, неукреплённые селища аильного типа и городища. Наиболее характерны для степняков кочевья или стойбища.

Стойбища кочевников VII в. обнаружены в районе Внешней гряды Крымских гор. Их выявление обычными археологическими методами не даёт результатов, так как подобные памятники не имеют внешних признаков. Они были выявлены лишь в ходе комплексной археологической и аэрофоторазведки, обеспеченной К.В. Шишкиным.

Известны два памятника этого типа. Первый обнаружен в 1977 г. при дешифровке аэрофотоснимков и тогда же обследован. Стойбище располагалось над левым берегом реки Бештерек на краю обширного плато (западная окраина с. Донское Симферопольского района). Как показала разведка, оно состояло из 12 подквадратных в плане построек площадью около 25 кв.м, расположенных в один ряд по кругу диаметром около 150 м. Конструктивные особенности жилищ выявить не удалось, так как поселение сильно распахано. Однако в одном из жилищ в центре обнаружено очажное пятно внутреннего очага. Археологический материал немногочислен, но даёт представление о культуре поселения и его дате.

Второе поселение с совершенно аналогичным материалом обнаружено в урочище Битак Симферополе на краю обширной надпойменной террасой, обращённой к долине реки Салгир. Его планировку выяснить не удалось, так как памятник полностью разрушен при земляных работах в 1974 г. [5, c. 35 - 36].

Кроме того, в 1980 г. при раскопках укрепления на вершине холма Кордон-Оба зачищено основание круглой в плане юрты, перекрытой культурными отложениями византийского укрепления первой половины VIII в. и Генуэзской крепости XIV-XV вв. Края юрты были обложены крупным бутом, вероятно, придерживавшим кошму. С внутренней стороны юрты в обмазанном глиной полу по периметру юрты обнаружены основания жердевого каркаса. В центре постройки зачищен тарелкообразный очаг диаметром 0,7 м, обложенный мелким плитняком и заполненный на глубину 0,3 м пеплом и углями.

Крымские стойбища, вероятнее всего, датируются временем появления на полуострове кочевых тюрок после распада Приазовской Болгарии. Они незначительны по площади и являлись, скорее всего, относительно долговременными становищами кочевников на начальном этапе седентаризации. Выявленное аэрофотосъёмкой точное количество построек у с. Донское позволяет произвести демографический расчёт. По данным Н.Я. Бичурина, парная семья кочевых тюрок состояла из 7-8 человек, стойбище из 12 таких семей включало 90-96 человек. Численность жителей и характерная планировка позволяют сделать вывод, что тюркское селище принадлежало, вероятнее всего, семье расширенного типа или, как её чаще определяют этнографы, большой неразделённой семьёй - основой ячейки кочевого общества [5, c. 36].

Аилы - наиболее характерный тип сельского неукреплённого поселения кочевых и полукочевых народов Евразии в период седентаризации. Памятники переходного от кочевий периода (вторая половина VII - первая половина VIII вв.) немногочисленны. Подавляющее большинство обнаружено в горах и Предгорьях Центрального Крыма. Однако отдельные селища этого времени известны и в Юго-Западной Таврике - в долине р. Чёрной, на Бодраке, Каче, Бельбеке и Альме. Наиболее типичным памятником этой группы является поселение в урочище Тау - Кипчак - единственное в Юго - Восточной достаточно полно изученное поселение раннетюркского этапа салтово - маяцкой культуры. Оно обнаружено в 1969 г. при строительстве Балановского водохранилища в верховье р. Зуи поселение располагалось в тесной речной долине на склонах невысоких, но крутых и поросших лесом гор, переходящих местами в обширные надпойменные террасы [5, c. 37].

При строительстве водохранилища в пойме р. Зуи на площади около 100 га был полностью снят дерновый слой, а на площади около 80 га в слое обнажившегося плотного материкового суглинка обнаружены 34 жилые и хозяйственные постройки, а также более 50 хозяйственных ям и многочисленных очагов, находившихся вне жилищ. Поселение изучено почти полностью: 14 построек и большинство ям и очагов раскопаны, остальные сооружения фиксировались, обмерялись и ставились на сводный план в ходе их разрушения во время строительства.

Постройки Тау - Кипчака располагались пятью «кустами2: по одному большому на обоих берегах реки и тремя малыми в верхней части левобережной поймы. Каждый «куст» состоял из строений группировавшихся внутри него по два - три вместе. Группы построек стояли друг от друга внутри «куста» на расстоянии от 10 до 25 см. В «куст» на правом берегу входили 9 групп построек (изучены 11 и разрушены при строительстве водохранилища 6 полуземлянок), большой левобережный «куст» - такое же количество комплексов. В 50 м выше последних по склону находилось скопление трех групп построек (двухкамерные наземные дома), а ниже по течению реки - еще два «куста» из трех комплексов.

В Тау - Кипчаке - единственном из поселений второй половины VII - первой половины VIII в. - удалось проследить еще одну особенность планировки, отражающую форму организации семьи. Так, внутри двух больших «кустов» селища среди стандартных по конструктивным особенностям и площади (около 12 кв.м) полуземлянок лишь в одной из каждой пары близлежащих построек зафиксирован глинобитный внутренний очаг, а у ее входа во дворе - летняя печь. Вторая постройка в паре очага не имела и использовалась, скорее всего, в качестве хозяйственного помещения.

В итоге раскопок Тау - Кипчака уточнена существующая классификация салтовских жилищ и хозяйственных сооружений. Жилища этого селища располагались пятью «кустами» на обоих берегах Зуи. Здесь были открыты 24 полуземлянки, 10 наземных построек с каменными стенами, т.е. полуземлянки составляли около 70% от общего числа построек. Они обнаружены исключительно в больших «кустах» поселения, возникающих во второй половине VII в. Наземные постройки известны лишь в малых «кустах» на левом берегу реки. Уже топография разнотипных построек наводит на мысль об их разновременности, что и подтверждают стратиграфические наблюдения в долине [5, c. 38 - 39].

Геоморфологические изменения в пойме р. Зуи позволяют произвести внутреннюю периодизацию поселения Тау - Кипчак. Наиболее древние салтовские постройки находились на правом берегу, где лес вырубили задолго до появления тюрок. Как уже отмечалось, первые кочевники осели здесь около середины VII в., постройки большого левобережного «куста» возникли несколько позднее, но, судя по их хронологии, в той же половине столетия, что и постройки левобережного. Три остальных левобережных «куста» появляются

не раннее начала VIII в.

Внутренняя периодизация Тау - Кипчака даёт возможность создать типологию его построек.

На правом берегу Зуи располагался «куст» наиболее ранних сооружений: здесь обнаружены и частично раскопаны постройки исключительно одного типа - бесстолбовые полуземлянки. Они группировались по две вместе, при этом тарелкообразный очаг сооружался только в одной из них, предназначенной для жилья.

Стандартны и полуземлянки правобережного «куста». Они подпрямоугольной формы с сильно закругленными углами и входом, обращенным в сторону реки. Постройки на правом берегу. Зуи возведены без каких-либо стен. Последнее позволяет предполагать, что они перекрывались многоскатной крышей, опиравшейся либо непосредственно на грунт, либо на невысокую жердевую или плетневую стенку, обмазанную глиной. Это тем более вероятно, что во всех раскопанных полуземлянках обнаружены скопления глины и истлевшего дерева. Такая конструкция крыши сближает полуземлянки Тау - Кипчака с чумами полукочевых тюрок. При переходе кочевников к новым типам жилищ, связанных с оседлым образом жизни, еще долго бытовал традиционный тип постройки и ее основные конструкции [5, c. 41].

Строительство домов большого левобережного «куста» начиналось с вырубки леса: землянки и хозяйственные ямы впущены в слой горно-лесной почвы и в отличие от правого берега тип почвы изменился здесь не в эпоху раннего железа, а во второй половине VII-VIII в. Стратиграфические материалы указывают на более поздний, по сравнению с правым берегом, строительный период. Однако, судя по хронологии комплексов, постройки обоих больших «кустов» сосуществуют во второй половине VII в. Почти не различимы они и в строительном отношении: на левом берегу обнаружены такие же полуземлянки, как и на правом.

Археологические материалы позволяют восстановить и интерьер полуземлянки. В северо-западном углу жилища напротив печи на высоте 0,5 м от пола возвышалась лежанка размерами 2,0 Х 1,0 м. Судя по древесной трухе на ее поверхности, она была обложена деревом. Печь по всей конструкции отличалась от других печей этого поселения. Ее пол сложен из мелких плиток и обмазан глиной, спекшейся с камнем основания в ходе длительного употребления. Сама печь имела полукруглую форму с круглым подом и узким входом. Трубы в такой печи не было. Ее заменяло небольшое отверстие вверху, которое после прокаливания печи и посадки в нее хлеба или лепешек закрывалось сверху, чтобы держать тепло. Такие печи не характерны для салтовских поселений второй половины VII - первой половины VIII в. Они типичны лишь для византийских построек Южной Таврики и появляются у крымских салтовцев лишь на последнем этапе [5, c. 43].

На той же высоте от уровня реки, что и полуземлянки большого правобережного «куста», на противоположном от них южном борту балки обнаружена третья группа построек из трёх совершенно одинаковых наземных сооружений. По планировке наземные постройки совершенно не отличались от полуземлянок. Общий с полуземлянками и начальный строительный цикл наземного жилища: при его сооружении в начале рыли котлован подпрямоугольной формы. В отличие от полуземлянок глубина его небольшая. По краю котлована внутри домов возводились безфундаментные кладки стен, сохранившиеся на высоту до 0,6 м при ширине 0,5 - 0,6 м. Не зная простейших приёмов каменного строительства, вчерашние кочевники не сумели перевязать углы стен в местах стыков и закруглили их, полностью повторив контур котлована. В заполнении построек почти не обнаружен строительный бут, но зафиксировано большое количество глины.