Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования

Российский государственный педагогический университет им. А.И. Герцена

ФАКУЛЬТЕТ МУЗЫКИ

Кафедра музыкального воспитания и образования

Курсовая работа по истории отечественной музыки

Симфоническое творчество Н.А. Римского-Корсакова

Выполнила

Студентка 2го курса

вечернего отделения

Крайнева Мария

Научный руководитель

Верба Наталья Ивановна

Санкт-Петербург 2010г.



Введение

Данная тема актуальна, так как: очень велико творческое наследие Римского-Корсакова. Он написал большое количество сочинений в различных музыкальных жанрах. Подробнее об этом: Рапацкая Л.А., История русской музыки от древней Руси до «Серебряного века», Москва, Владос, 2001, с. 215 Творческий путь Римского-Корсакова охватывает сложную, богатую и многообразную эпоху музыкального развития России Келдыш Ю., История русской музыки, Москва-Ленинград, Государственное музыкальное издательство, 1947 (часть 2), с. 215. Его музыку любят и восхищаются ей и по сей день.

Кто писал о композиторе: Римский-Корсаков Н. А., «Летопись моей музыкальной жизни», Москва, «Музыка», 1980; музыковед Абрам Акимович Гозенпуд в интервью “Петербургскому театральному журналу” (2002 г.) процитировал письмо Римского-Корсакова, объясняющее его отношение к собственному творчеству; Маслов A., Русская народная песня в произведениях Римского-Корсакова, "Музыка и жизнь", 1909; Грачёв П. В., Лейтмотив в операх Римского-Корсакова, в кн.: De musica, вып. 3, Л., 1927; Рушанов В. A., H. А. Римский-Корсаков (1844-1908), Л., 1928; Маггит С. Д., Стилистические особенности романсов Н. А. Римского-Корсакова, в сб.: Русский романс, Опыт интонационного анализа, под ред. Б. В. Асафьева, М.-Л., 1930; Соловцов А. A., H. А. Римский-Корсаков, M., 1948, 1958; Соловцов А., Симфонические произведения Римского-Корсакова, Москва, Государственное музыкальное издательство, 1953; Кабалевский Д. Б., Римский-Корсаков и модернизм, "СМ", 1953, No 6-8; Берков В. О., Учебник гармонии Римского-Корсакова, М., 1953; Третьякова Л.С., Страницы русской музыки, Москва, «Знание», 1979; Рацкая Ц., Н.А. Римский-Корсаков, Москва, «Музыка», 1958; Барсова Л., Николай Андреевич Римский-Корсаков, Ленинград, «Музыка», 1986; Комиссарская М.А., Русская музыка XIX века, Москва, «Знание», 1974;Келдыш Ю., История русской музыки, Москва-Ленинград, Государственное музыкальное издательство, 1947 (часть 2); Рапацкая Л.А., История русской музыки от древней Руси до «Серебряного века», Москва, Владос, 2001; Кобалевский Д.Б., Оссовский А.В., Туманина Н.В., Янковский М.О., Музыкальное наследство. Римский-Корсаков, Москва, Издательство академии наук СССР, 1953; и многие другие авторы.

Объект - симфоническое творчество Римского-Корсакова, предмет - черты симфонического творчества.

Цель - рассмотреть и изучить симфоническое творчество Н.А. Римского-Корсакова.

Задачи: 1. Ознакомиться с биографией Римского-Корсакова; 2. Изучить его основные идеи, дать общую характеристику творчеству; 3. Ознакомиться с понятием «Русский классический симфонизм» и рассмотреть пути развития русской симфонической музыки в XIX веке; 4. Рассмотреть программные симфонические произведения Римского-Корсакова на примере музыкальной картины для симфонического оркестра «Садко», симфонической сюиты «Антар» и симфонической сюиты «Шехеразада»; 5. Рассмотреть симфонические произведения, не имеющие обнародованной автором программы на примере первой и третьей симфоний, и «Каприччио на испанские темы»; 6. Рассмотреть увертюры, симфонические сюиты из опер и транскрипции оперных сцен для симфонического оркестра на примере увертюры к опере «Майская ночь», симфонической сюиты из оперы «Снегурочка» и сюиты из оперы «Ночь перед рождеством»; 7. Обобщить всё выше изложенное, и сделать вывод: каковы черты симфонического творчества Римского-Корсакова.

Структура работы: введение, содержание (1 часть - Краткая биография, общая характеристика творчества и идей,; 2 часть - Симфоническое творчество), заключение, список литературы, оглавление.



Краткая биография

Николай Андреевич Римский-Корсаков (6 (18) марта 1844, Тихвин, Новгородская губерния -- 8 (21) июня 1908, усадьба Любенск, близ Луги, Санкт-Петербургская губерния) -- русский композитор, педагог, дирижёр, общественный деятель, музыкальный критик; представитель «Могучей кучки», возглавлял Беляевский кружок. Среди его сочинений -- 15 опер, 3 симфонии, симфонические произведения, инструментальные концерты, кантаты, камерно-инструментальная, вокальная и духовная музыка.

Детство и юность

Римский-Корсаков родился в небольшом городе Тихвине. Отец композитора -- Андрей Петрович Римский-Корсаков (1784--1862) -- служил некоторое время новгородским вице-губернатором, а затем губернатором на Волыни, мать -- Софья Васильевна -- дочь крепостной крестьянки и богатого помещика Скарятина, женщина достаточно образованная. Сильное влияние на будущего композитора оказал и его старший брат Воин Андреевич -- контр-адмирал, реорганизатор системы военно-морского образования. Семейный дом Римских-Корсаковых находился на берегу реки Тихвинки, напротив Тихвинского Большого Богородицкого мужского монастыря.

Игре на фортепиано композитор обучался дома, а потом в пансионе, где уроки музыки были в числе прочих общеобразовательных дисциплин. Известно, что с детства композитор был увлечён музыкой, познакомился с сочинениями Россини, Бетховена, Мейербера, Мендельсона, однако наибольшее впечатление на него произвела музыка М. И. Глинки -- его «Камаринская», «Испанские увертюры», оперы «Жизнь за царя» и «Руслан и Людмила». В 1859--1869, чувствуя необходимость получения более профессиональных музыкальных навыков, Римский-Корсаков брал уроки у пианиста Ф. А. Канилле.

В 1856 год отец отвёз юного Николая в Морской кадетский корпус, который он окончил с отличием весной 1862 года (в то время учебное заведение сменило своё название на Морское училище). К тому времени умер отец композитора (в 1861 году) и семья Римских-Корсаковых перебралась в Санкт-Петербург.

Знакомство с Балакиревым, служба на «Алмазе»

В 1861 году Канилле познакомил Н. А. Римского-Корсакова с М. А. Балакиревым. Юный композитор сразу стал членом Балакиревского кружка («Могучая кучка»), оказавшего решающее воздействие на формирование его личности и эстетических взглядов композитора. В то время в кружок, помимо его главы -- Балакирева -- и самого Римского-Корсакова входили Цезарь Кюи и Модест Мусоргский. Руководивший работой более молодых коллег Балакирев не только подсказывал верные композиторские решения для создаваемых ими сочинений, но и помогал товарищам с инструментовкой.

В 1862--1865 годах Римский-Корсаков был назначен на морскую службу на клипере «Алмаз», благодаря чему посетил ряд стран -- Англию, Норвегию, Польшу, Францию, Италию, Испанию, США, Бразилию. Впечатления от морской жизни воплотились через некоторое время в изумительных морских пейзажах, которые ему удалось запечатлеть в своих произведениях средствами оркестровых красок. Работа на клипере не оставляла много времени для совершенствования музыкальных навыков, так что единственное сочинение, появившееся в этот период из-под пера композитора -- вторая часть (Andante) Первой симфонии (конец 1862 года), после которой Римский-Корсаков надолго забросил сочинительство.

римский корсаков симфонический композитор



70-е, 80-е, 90-е годы творческой жизни

С 70-х гг. расширились границы музыкальной деятельности Римского-Корсакова: он был профессором Петербургской консерватории (с 1871, классы практического сочинения, инструментовки, оркестровый), инспектором духовых оркестров Морского ведомства (1873--84), директором Бесплатной музыкальной школы (1874--81), дирижёром симфонических концертов (с 1874), а позже и оперных спектаклей, помощником управляющего Придворной певческой капеллой (1883--94), возглавлял Беляевский кружок (с 1882). В середине 70-х гг. работал над совершенствованием своей композиторской техники. Именно в этот период в 1871 г. его приглашают для преподавания в Санкт-Петербургскую Консерваторию, с присвоением учёного звания -- профессор; и, начав преподавание в Консерватории, Римский-Корсаков обнаруживает серьёзные недостатки в своём музыкальном образовании, и сам начинает увлечённо изучать дисциплины, преподаваемые в Консерватории. [8]

Римский-Корсаков писал о своём назначении в профессора консерватории так: «Летом 1871 года случилось важное событие в моей музыкальной жизни. В один прекрасный день ко мне приехал Азанчевский, только что вступивший в должность директора Петербургской консерватории вместо вышедшего Н. И. Зарембы. К удивлению моему, он пригласил меня вступить в консерваторию профессором практического сочинения и инструментовки, а также профессором, т.е. руководителем, оркестрового класса». [Н. Римский-Корсаков «Летопись моей музыкальной жизни», Москва, «Музыка», 1980, с. 93]

В 80-х гг. большое внимание уделял симфоническим жанрам, именно в этот период создаёт своё крупнейшее эпическое симфоническое полотно -- симфоническую сюиту «Шехеразада».

В начале 90-х гг. наблюдался некоторый спад творческой деятельности (в этот период изучал философию, писал статьи, пересмотрел и отредактировал некоторые из своих прежних сочинений). Во 2-й половине 90-х гг. творчество приобрело исключительную интенсивность: появились оперы «Садко» (1896), «Царская невеста» (по Мею, 1898). Во время Революции 1905--07 Римский-Корсаков выступил с активной поддержкой требований бастующих студентов, открыто осудил действия реакционной администрации Петербургской консерватории (был уволен из консерватории, вернулся лишь после предоставления консерватории частичных автономных прав и смены руководства). Умер Римский-Корсаков 11 июня 1908 года от паралича сердца. Был похоронен на Новодевичьем кладбище в Петербурге.[8]

Общая характеристика творчества и идей

Творчество Римского-Корсакова на протяжении многолетней деятельности (св. 40 лет) подверглось изменениям, отражая потребности времени, эволюционировали и эстетические взгляды композитора, и его стиль. Римский-Корсаков формировался как музыкант в атмосфере общественного подъёма 60-х гг. под воздействием эстетических принципов "Новой русской музыкальной школы". Важнейшие из них - стремление к народности, высокой содержательности, общественной значимости искусства - композитор пронёс через всю жизнь. Вместе с тем его в большей мере, чем других членов Балакиревского кружка, интересовали специфические внутренние проблемы искусства. Для Римского-Корсакова характерны выявление эстетического начала в каждом сочинении, стремление к красоте, совершенству выполнения. Отсюда - особое внимание к вопросам профессионализма и своеобразная эстетика мастерства, что сближало принципы Римского-Корсакова с общими тенденциями развития русского искусства конца 19 - начала 20 вв. В творческом облике Римского-Корсакова много сходного с М. И. Глинкой. Прежде всего - гармоничность мировосприятия, внутренняя уравновешенность, тонкий артистизм, безупречный вкус, чувство художественной меры, классическая ясность музыкального мышления.

Круг тем и сюжетов, воплощённых Римским-Корсаковым, широк и многообразен. Как и все "кучкисты", композитор обращался к русской истории, картинам народной жизни, образам Востока, он также затронул область бытовой драмы и лирико-психологическую сферу. Но с наибольшей полнотой дарование Римского-Корсакова выявилось в произведениях, связанных с миром фантастики и разнообразными формами русского народного творчества. Сказка, легенда, былина, миф, обряд определяют не только тематику, но и идейный смысл большинства его сочинений. Выявляя философский подтекст фольклорных жанров, Римский-Корсаков раскрывает мировоззрение народа: его извечную мечту о лучшей жизни, о счастье, воплощённую в образах светлых сказочных стран и городов (Берендеево царство в "Снегурочке", город Леденец в "Сказке о царе Салтане", Великий Китеж); его нравственные и эстетические идеалы, олицетворением которых служат, с одной стороны, пленительно-чистые и нежные героини опер (Царевна в "Кащее бессмертном", Феврония), с другой - легендарные певцы (Лель, Садко), эти символы неувядаемого народного искусства; его преклонение перед животворной мощью и вечной красотой природы; наконец, неистребимую веру народа в торжество светлых сил, справедливости и добра - источник оптимизма, присущего творчеству Римского-Корсакова.

Отношение Римского-Корсакова к изображаемому также родственно народному искусству. По словам Б. В. Асафьева, "...между личным вчувствованием композитора и объектом его творчества встает прекрасное средостение: а как об этом думает и как бы воплотил свою мысль об этом народ?...". Подобная отстранённость авторской позиции обусловила характерную для Римского-Корсакова объективность тона и преобладание эпических принципов драматургии в большинстве сочинений. С этим же связаны и специфические черты его лирики, всегда искренней и в то же время лишённой эмоциональной напряжённости, - спокойной, цельной и несколько созерцательной.

В творчестве Римского-Корсакова органично соединяется опора на русский музыкальный фольклор (главным образом древнейшие его пласты) и на традиции национальной классики (Глинка) с широким развитием живописно-колористической тенденций романтического искусства, упорядоченностью и уравновешенностью всех элементов музыкального языка. Композитор вводит в свои произведения подлинные народные песни и создаёт собственные мелодии в духе народных. (Особенно типичны для него архаизированные диатонические темы в сложных нечётных размерах, как, например, заключительный хор из "Снегурочки" на 11/4). Песенные интонации окрашивают и лирическую (преимущественно оперную) мелодику Римского-Корсакова. Но ей, в отличие от народных тем, более свойственны структурная законченность, внутренняя расчленённость и периодическая повторность мотивных звеньев. Типичны для Римского-Корсакова подвижные, богато орнаментированные мелодии инструментального характера, нередко вводимые и в вокальные партии фантастических оперных персонажей (Волхова, Царевна-Лебедь).

Развитие тематического материала у Римского-Корсакова обычно не ведёт к коренным интонационным преобразованиям. Подобно всем "кучкистам", композитор широко и многообразно использует вариационные приёмы, дополняя их полифонией - чаще подголосочной, но нередко и имитационной.

Гармоническое мышление Римского-Корсакова отличается строгой логичностью, ясностью, в нём ощущается рациональное организующее начало. Так, применение натуральных диатонических ладов, идущее от стилистики русской крестьянской песни и балакиревских принципов её обработки, обычно сочетается у Римского-Корсакова с простой трезвучной гармонизацией, использованием аккордов побочных ступеней. Существен вклад композитора в развитие колористических возможностей гармонии. Опираясь на традиции "Руслана и Людмилы", он создал к середине 90-х гг. свою систему ладогармонических средств (связана, прежде всего, со сферой фантастических образов), в основе которой - сложные лады: увеличенный, цепной и особенно уменьшенный, с характерным звукорядом тон - полутон, так называемая "гамма Римского-Корсакова".

Колористические тенденции проявляются также в оркестровке, которую Римский-Корсаков рассматривал как неотъемлемую часть замысла ("одну из сторон души" сочинения). Он вводит в партитуры многочисленные инструментальные соло и, следуя заветам Глинки, предпочитает звучания чистых тембров густым смешанным краскам. Яркость и виртуозный блеск его оркестра сочетаются с прозрачностью и лёгкостью фактуры, отличающейся безупречной ясностью голосоведения.[9]

Велико культурно-историческое значение редакторской деятельности Римского-Корсакова, благодаря которой были опубликованы и исполнены многие шедевры русской музыки Римского-Корсакова дважды готовил к изданию оперные партитуры Глинки (совместно с Балакиревым и Лядовым, 1877-81; с Глазуновым, к 100-летию со дня рождения Глинки, 1904). Дважды оркестровал "Каменного гостя" Даргомыжского (1870 и 1897-1902). Вместе с Глазуновым завершил, отредактировал и частично оркестровал "Князя Игоря" (1887-90) и инструментовал ряд романсов Бородина. Редакторской обработке Римского-Корсакова подверглось почти всё творческое наследие Мусоргского: он завершил, отредактировал и оркестровал "Хованщину" (1881-83), осуществил свою редакцию и инструментовку "Бориса Годунова" (1895-96, дополнил в 1906), а также свободную обработку и оркестровал редакцию симфонической картины "Ночь на Лысой горе" (1886), отредактировал и оркестровал ряд фрагментов неоконченной оперы "Саламбо", симфонические пьесы (Интермеццо, Скерцо), хоры. Римский-Корсаков подготовил к изданию рукопись "Женитьбы" (1906) и большей части камерно-вокальных произведений (несколько из них инструментовал). Эта огромная работа, способствовавшая пропаганде творчества Мусоргского, не лишена вместе с тем внутренней противоречивости, так как сделанные Римским-Корсаковым редакции несут глубокий отпечаток его композиторской личности, эстетических воззрений и вкусов. В результате характерные особенности стиля Мусоргского (прежде всего интонационные, ладовые, гармонические) подверглись существенным изменениям.

Выдающаяся роль в развитии отечественной музыкальной культуры принадлежит Римскому-Корсакову - педагогу, воспитавшему за 37 лет работы в консерватории св. 200 композиторов, дирижёров, музыковедов. Он был создателем композиторской школы. Среди его учеников - А.К. Глазунов, А. К. Лядов, А. С. Аренский, M. M. Ипполитов-Иванов, И. Ф. Стравинский, Н. Н. Черепнин, А. Т. Гречанинов, В. А. Золотарёв, Н. Я. Мясковский, С. С. Прокофьев, М. Ф. Гнесин, Б. В. Асафьев, А. В. Оссовский. Значительный вклад внёс Римский-Корсаков в развитие музыкальной культуры народов России. Многие из его учеников стали крупными деятелями национальных музыкальных школ - Украины (Н. В. Лысенко, Я.С. Стеновой, Ф.С. Акименко), Латвии (А.А. Юрьян, Я. Витол, Э. Мелнгайлис), Эстонии (Р.И. Тобиас, А.Й. Капп), Литвы (К. М. Галкаускас), Армении (М. Г. Екмалян, А. А. Спендиаров), Грузии (М. А. Баланчивадзе). Большое внимание Римский-Корсаков уделял организации учебного процесса: ему принадлежат статьи "О музыкальном образовании" (1892), "Проект преобразования программы теории музыки и практического сочинения в консерваториях" (1901). Частичным обобщением огромного педагогического опыта Римского-Корсакова явились созданные им руководства: "Учебник гармонии" (ч. 1-2, 1884-85; переделан в "Практический учебник гармонии", 1886) и "Основы оркестровки" (1908, изд. 1913). Среди литературных работ Римского-Корсакова выделяются рецензия на оперу Направника "Нижегородцы" (1869), статья "Вагнер и Даргомыжский" (1892), а также анализ оперы "Снегурочка". Ценнейший материал по истории русской музыкальной культуры второй половины 19 в. содержит его автобиографическая книга "Летопись моей музыкальной жизни" (1876-1906, изд. 1909), которая способствовала осознанию автором собственного творческого пути.

Неоценимое просветительское значение имели выступления Римского-Корсакова как дирижёра. В концертах Бесплатной музыкальной школы, РМО, "Русских симфонических концертах" он пропагандировал произведения русских классиков, творчество композиторов "Могучей кучки", сочинений современников - Глазунова, П. И. Чайковского, С. И. Танеева, С. В. Рахманинова и др. Многогранная деятельность Римского-Корсакова оставила глубокий след в истории мировой музыкальной культуры. Его творчество оказало воздействие не только на отечественных композиторов (Глазунов, Лядов, Спендиаров, Стравинский, Прокофьев), но ощутимо повлияло и на западноевропейскую музыку (К. Дебюсси, М. Равель, О. Респиги, А. Бакс). В 1944 в связи со 100-летием со дня рождения Римского-Корсакова на родине композитора в г. Тихвине был открыт дом-музей, в 1971 в Ленинграде - музей-квартира (в квартире, где композитор провёл последние 15 лет). Имя Римского-Корсакова присвоено Ленинградской консерватории, перед её зданием поставлен памятник Римскому-Корсакову работы скульпторов В. Я. Боголюбова и В. И. Ингал (1952).[9]

Симфоническое творчество. Русский классический симфонизм

Одна из важнейших особенностей русского классического симфонизма состоит в том, что симфонические жанры в России уже на самой ранней стадии своего развития имели демократическую направленность. Это замечательное своеобразие русского симфонизма было обусловлено всем ходом общественно-исторического развития России.

С начала 60-х годов XIX столетия в истории русского классического симфонизма обозначился новый знаменательный этап. Последователи Глинки - композиторы-«кучкисты» и Чайковский, выполняя заветы великого «учителя», сумели поднять русскую симфоническую музыку на такую высоту, которая обеспечила ей почётное место в развитии мирового симфонизма.

Блестящий расцвет русского классического симфонизма был стимулирован атмосферой высокого общественного подъёма. Под влиянием передовых революционно-демократических идей русские композиторы прошлого столетия следовали в своём симфоническом творчестве, как, впрочем, и в других жанрах, высоким эстетическим принципам реализма и народности; они постоянно обращались к живым проблемам современности.

Весьма показательным для русского симфонизма в классический период его развития было поразительное жанровое многообразие. Здесь можно встретить и имевшую давние традиции симфонию, получившую на русской почве новый, своеобразный облик, и красочные симфонические увертюры, сюиты, программные симфонические фантазии, поэмы, картины, и различные по характеру инструментальные концерты. Это жанровое богатство русской симфонической музыки было обусловлено стремлением композиторов-классиков к широкому показу явлений действительности, к многостороннему отображению народной жизни, к образно-конкретному воплощению национальной темы.

Реалистические, демократические устремления композиторов-классиков проявлялись в их неизменном тяготении к программному симфонизму. По существу, выдающиеся русские композиторы прошлого столетия выступили создателями русского классического программного симфонизма.

Что же представляет собой программное инструментальное произведение? В основе любого программного сочинения непременно лежит конкретный сюжет, заимствованный либо из окружающей действительности (например, испанские увертюры Глинки), либо из литературного произведения (например, «Шехеразада» Римского-Корсакова), либо из живописи (например, «Картинки с выставки» Мусоргского в оркестровке М. Равеля).

Раскрытие программного замысла сочинения осуществляется с помощью конкретных музыкальных образов, имеющих подчас основой фольклорные истоки, отличающиеся определённо выраженной жанровой характерностью (т.е. в произведении ясно ощущаются жанровые признаки песни, танца, марша и т.п.). Музыкальный тематизм программных произведений отмечен обострённой образной рельефностью.[2 c. 100-101]

Доступность, доходчивость симфонической музыки русских композиторов XIX века для широкого слушателя определяется её тесной связью с народным творчеством. В классических симфонических произведениях нередко можно встретить подлинный фольклорный тематизм, столь близкий и понятный широкому слушателю. «…» Однако значительно чаще композиторы-классики использовали народные мелодии опосредованно, преломляя их сквозь призму своей творческой индивидуальности.[2 c. 102]

Пути развития русской симфонической музыки

Русский классический симфонизм прошлого столетия включал в себя два основных направления: лирико-драматическое, ярчайшим представителем которого был П.И. Чайковский, и повествовательно-эпическое, получившее наиболее полное выражение в симфонических произведениях А.П. Бородина и Н.А. Римского-Корсакова.

Лирико-драматическому симфонизму присущи яркие жизненные конфликты, острота и интенсивность развития, внутренняя напряжённость музыкально-художественных образов. Для эпического симфонизма типичен повествовательно-объективный характер художественного высказывания. В произведениях этого рода менее ярко выражены конфликтные коллизии. Образы окружающей действительности освещаются композиторами в спокойных, созерцательных тонах.

В последнюю треть XIX столетия явственно намечается новый этап в истории русского симфонизма.

По-иному подходят теперь композиторы к программности в музыке; их не столько привлекает сюжетная описательность или живописная изобразительность, сколько более обобщённые психологически-философские проблемы. Можно уже говорить не только о важнейших направлениях в русском симфонизме, но и об отдельных, порой единичных в своём роде, симфонических произведениях в творчестве того или иного композитора.

Среди лучших достижений русского и мирового симфонизма этого периода следует назвать Четвёртую, Пятую и Шестую симфонии Чайковского, симфонические произведения Глазунова, Лядова, Калинникова, Рахманинова, Скрябина, Танеева, Римского-Корсакова. В музыке этих композиторов, развивавших симфонические традиции Глинки, ярко воплощены принципы народности, достигнуто органичное сочетание философско-эстетического начала с этическим.[2 c. 102-103]

Симфонические произведения Римского-Корсакова

Симфонической музыке Римский-Корсаков отдавал значительно меньше времени и сил, чем оперному творчеству. Число его симфонических сочинений сравнительно невелико. Но по художественной мощи, по глубине и изумительной самобытности они занимают место рядом с корсаковскими операми. Римский-Корсаков - бесспорно гениальный оперный композитор, и столь же бесспорно - гениальный симфонист.[6 c. 3]

Основные симфонические произведения были созданы Римским-Корсаковым в 60-е и 80-е гг. 1-я симфония -- хронологически наиболее ранний образец русской национальной симфонии. Этапную роль в формировании симфонического стиля композитора сыграли музыкальная картина “Садко” (“эпизод из былины”) и симфоническая сюита “Антар” (2-я симфония, по одноимённой восточной повести Осипа Ивановича Сенковского). Обращение к миру русской народной фантастики и восточной сказочности раскрыло характернейшие стороны художественной индивидуальности Римского-Корсакова -- его музыкально-живописный дар. Свободная композиция обоих произведений, с непринуждённой сменой эпизодов, обусловленной сюжетной канвой, отражает эстетические установки “Новой русской школы”. Конструктивно объединяющим фактором в “Садко” служит излюбленный Балакиревым приём обрамления (тема моря), в “Антаре” -- сквозное проведение через все части симфонии лейтмотива главного героя, родственное принципам программного симфонизма Берлиоза.

Эволюция симфонического творчества в 80-е гг. проявилась главным образом в отказе от детально разработанных “сюжетных” программ, в стремлении к обобщённой передаче содержания и (как следствие) к более прочной опоре на классические приёмы формообразования, к закруглённости и стройности композиции. Новые тенденции отчасти обнаруживаются уже в “Сказке”. Предпосланный ей пушкинский текст из пролога к “Руслану и Людмиле” используется не в качестве программы, а как поэтический эпиграф, допускающий свободное толкование серии фантастических образов. Значительным произведением этих лет явился концерт для фортепиано с оркестром, национальный тематизм которого (рекрутская песня) своеобразно сочетается с принципами, идущими от Листа (поэмная трактовка одночастной, точнее моноциклической формы; монотематическое преобразования материала; приёмы фортепианного изложения).

Своеобразно решена пьеса на темы церковного обихода “Светлый праздник” (“Воскресная увертюра”), в которой композитор стремился (по его собственным словам) передать “легендарную и языческую сторону праздника”. Отсюда и жанровый характер основного раздела (Allegro) увертюры с колокольными звучаниями, трактованными как “плясовая церковная музыка”.

Жанровую и программную линии симфонизма Римского-Корсакова завершают два шедевра -- “Испанское каприччио” и “Шехеразада”. В “Каприччио” яркие темпераментные зарисовки народного быта Испании, продолжающие традиции испанских увертюр Глинки, сочетаются с оригинальным собственно музыкальным замыслом; это произведение -- род блестящего концерта для оркестра (тембровые и виртуозно-технические возможности каждого инструмента раскрываются в многочисленных соло и импровизационных каденциях). Чертами концертности отмечена и партитура симфонической сюиты “Шехеразада”. В отличие от “Антара”, образы сказочного Востока в ней не связаны с определённым сюжетом. Этому отвечает и обобщённая трактовка важнейших лейтмотивов, не закреплённых за определёнными образами и подвергающихся свободному переосмыслению (например, тема Шахриара становится темой моря в 1-й части сюиты). Тематическое единство, сквозное симфоническое развитие, синтезирующая роль финала придают сюите исключительную цельность и роднят её с симфонией. Пластическая красота и рельефность тем, ритмическое богатство, блестящая оркестровка и совершенство формы делают “Шехеразаду” одним из выдающихся произведений русской музыки, посвящённых Востоку.

Симфоническое творчество Римского-Корсакова дополняют и обогащают оркестровые фрагменты его опер.[10] Следуя традициям Глинки, Римский-Корсаков с самого начала творческой деятельности шёл по пути симфонизации оперного жанра. Оркестр в операх Римского-Корсакова не ограничивается скромной ролью сопровождения вокальных партий. Это активный, а во многих случаях и главенствующий участник действия. Можно найти в операх Римского-Корсакова немало оркестровых и оркестрово-вокальных эпизодов, в которых мысль композитора развивается с подлинно симфонической широтой.[6 c. 4-5] Часть их вошла в составленные Римским-Корсаковым сюиты из “Снегурочки”, “Млады”, “Ночи перед Рождеством”, “Сказки о царе Салтане”, “Пана воеводы”. К ним примыкают: музыка к драме Мея “Псковитянка” (на основе 2-й, неопубликованной редакции оперы), “Ночь на горе Триглаве” (концертное переложение для оркестра 3-го акта “Млады”) и симфоническая транскрипция Шествия из “Золотого петушка”. С оперной музыкой связаны и немногие в творчестве Римского-Корсакова образы драматического симфонизма: увертюры к операм “Псковитянка”, “Вера Шелога”, “Царская невеста”, эпико-драматический антракт “Сеча при Керженце” из 3-го акта “Сказания о невидимом граде Китеже и деве Февронии”.[10]

Программные симфонические сочинения

К программным симфоническим произведениям относятся - симфоническая картина «Садко», симфонические сюиты «Антар» и «Шехеразада», небольшие симфонические пьесы «Сказка» и «Светлый праздник». Не вошли в эту группу «Испанское каприччио» и другие сочинения с несомненными элементами программности, но не имеющие обнародованной автором программы. В особую группу выделяются оперные симфонические фрагменты, хотя все они совершенно бесспорно имеют программное содержание, так как связаны со сценическим действием.

«Садко»

Говоря о музыкальной картине, нельзя не вспомнить об опере-былине «Садко». Римский-Корсаков ввёл в оперу-былину в качестве важнейших лейтмотивов основные темы юношеской симфонической пьесы. Благодаря этому мы можем с большей ясностью представить себе смысл, значение каждой темы «первого» «Садко». Благодаря этому легче проследить, как раскрывается былинный сюжет в смене и развитии музыкальный образов.

Величавый звуковой пейзаж открывает музыкальную картину. Мерно, не торопливо вздымаются волны Окиан-Море синего. Но это спокойствие полно скрытой силы. Кажется, вот-вот поднимется буря, и водная стихия предстанет во всей своей грозной мощи.

Трудно не восхищаться живописностью и поэтичностью этого музыкального образа, найденного молодым, делающим первые творческие шаги, композитором. В своей поистине гениальной «музыкальной марине» Римский-Корсаков не идёт проторенными путями. Он избегает прямого звукоподражания, не имитирует шум волн или всплески волны. Римский-Корсаков находит иной путь к фантазии слушателя. Музыка вступления вырастает из краткого (всего три звука) мотива. Суровый лаконизм этого мотива и строгая простота ритма создают впечатление сдержанной мощи. Обогащаясь новыми и новыми гармоническими и тембровыми красками, основной мотив не теряет при этом своих очертаний. Именно отсюда - впечатления бесконечности, безбрежности: и море вечно в движении, вечно изменчиво, и вместе с тем всегда одно и то же.

Морской Царь увлекает Садко в глубь океана. Резко меняется темп. Стремительно взлетает, перебрасываясь от одного инструмента к другому, короткий мотив.

Садко опускается на дно морское. Римский-Корсаков находит здесь простой и вместе с тем редкой картинности музыкальный образ. Это цепь аккордов; верхние голоса их движутся по необычной гамме, в которой чередуются интервалы тон и полутон.

Эта музыка оставляет почти зрительно ясное впечатление быстрого падения.

Одно за другим сменяются чудеса морского царства. По просьбе Царя Морского Садко начинает играть. На фоне неторопливых переборов гуслей (арфа в оркестре) появляется простая, чётко ритмованная плясовая мелодия. Она сменяется другой, очень певучей темой - это величальная песня, которую поёт Садко Царю Морскому. В ней легко ощутить, как заметил сам Римский-Корсаков, «некоторую долю русской удали». По-иному - мерными, торжественными и звонкими аккордами - звучат теперь гусли Садко.

Всё быстрее и быстрее пляска (эта часть симфонической поэмы Римского-Корсакова основано на развитии двух мелодий). Резкий удар всего оркестра - Садко оборвал струну на гуслях… И снова картина спокойного моря. Таково музыкальное произведение «Садко», вполне соответствующие авторской программе.[6 c. 23-26]

С замечательным мастерство м рисует Корсаков водную стихию, море в различных состояниях: то тихое и лишь слегка спокойно колышащееся, то подёрнутое какой-то таинственной зловещей рябью, то грозно и неистово бушующее. Для передачи всего этого композитор находит новый и своеобразные музыкально-изобразительный средства. Таков, в частности, звукоряд, состоящий из равномерного чередования танов и полутонов, при помощи которого передаётся погружение Садко в подводную глубь. Этот звукоряд, получивший название «гаммы Римского-Корсакова», служат основой одного из характерных ладов, которыми Римский-Корсаков пользовался в дальнейшем своём творчестве для обрисовки мира волшебной, таинственной фантастике.[1 c. 223]

«Садко» - не первое сочинение Римского-Корсакова. «Садко» предшествовали симфония и «Сербская фантазия» для оркестра. Но лишь в «Садко» Римский-Корсаков выступает как композитор с определившимся и чрезвычайно самобытным симфоническим стилем, как художник с ясно осознанным направлением творческой мысли. Именно в «Садко» с полной четкостью наметились те важнейшие тенденции, которые и в дальнейшем легко прослеживаться в творчестве Римского-Корсакова. Это, прежде всего, те черты, о которых уже говорилось: программность, народность музыкальной речи и сюжетов, взятых большей частью из поэзии.

В музыку Римского-Корсакова, также вошли и образы природы. В «Садко» это водная стихия, пленившая Римского-Корсакова в годы его ранней юности, в годы кругосветного плаванья. Позднее Римский-Корсаков вводит в своё творчество и другие явления и силы русской природы.

Повествования о фантастических событиях часто сливается у Римского-Корсакова со звуковым пейзажем. Вместе с тем, первые же звуки пьесы Римского-Корсакова вводят слушателя в таинственный и волшебно-чарующий мир народной фантазии.

«Садко» - произведение национальное и по замыслу, и по его воплощение. В «Садко» Римский-Корсаков выступает как прогрессивный русский художник, в творчестве прославляющий благородные черты русского человека.[6 c. 27-29]

«Антар»

«Антар» по основным своим тенденциям, по главнейшим стилистическим чертам, примыкает к традициям Глинки. И в «Антаре» - та же «руслановская» эпическая драматургия, то же спокойное, повествовательно-картинное развёртывание действия, что ив «Садко».

В «Антаре» присутствует восточный колорит музыки (черта, являющаяся особенностью русского музыкального искусства).

Сюита состоит из четырёх частей. Вторая, третья и четвёртая части имеют название: «Сладость мести», «Сладость власти», «Сладость любви».

В сюите «Антар» Римский-Корсаков проявил себя зрелым и самобытным мастером оркестра. В некоторых эпизодах Римский-Корсаков довольствуется очень небольшим составом, обильно использую инструментальные соло. Оркестр трактуется как камерный ансамбль, пленяющий слушателя богатством акварельно нежных, прозрачных звучаний.

В ряду симфонических произведений Римского-Корсакова «Антар» занимает видное место как произведение выдающихся художественных достоинств. Это один из первых опытов его автора в сфере программной музыки и прямой предшественник гениальной «Шехеразады».[6 c. 34-43]

«Шехеразада»

Программа «Шехеразады» во всех подробностях до нас так и не дошла, но общий замысел сюиты и многие его детали в настоящие время хорошо известны.

Римский-Корсаков писал, что в основу «Шехеразады» легли «отдельные, не связанные друг с другом», эпизоды и картины из «Тысячи и одной ночи». Действительно, картины, выбранные Римским-Корсаковым, не объединены общим сюжетом, это не повествование о каком-либо из героев «Тысячи и одной ночи».

Четыре части сюиты связаны не только программой, но и несколькими музыкальными мыслями, общими темами.[6 c. 53]

Это - сказка в музыке. И хотя она «рассказана» композитором русским, музыка её носит ярко выраженный восточный характер.

Каждая из частей имеет подзаголовок и представляет стройное повествование об удивительных приключениях мореплавателей и иных чудесных события на море и на суши.

Все четыре части не связаны между собой последовательным рассказом. Это законченный эпизод, каждый из которых - прекрасная и волшебная картина Востока.

Два основных образа - Шахриара и Шехеразады - предстают в самом начале сюиты (в прологе), а потом возникают и в других её частях. Третьякова Л.С., Страницы русской музыки, Москва, «Знание», 1979, с. 37

Римский-Корсаков не описывает в «Шехеразаде» всех приключений Синдбада. Он ограничивается картиной моря, по которому плывёт корабль Синдбада-морехода. Этой картине посвящена первая часть сюиты.[6 c. 55]

Особенность структуры первой части - отсутствие обычного в сонатной форме серединного раздела - разработки. Реприза отделена от экспозиции лишь небольшим переходом. Но вторая побочная тема (вместе с заключительной партией) и главная тема в репризе выполняют по существу функции разработки. Появляется первая побочная партия - буря стихает.

Реприза повторяет экспозицию без существенных изменений. Появляется вторая побочная тема: вновь поднимается буря.

Заключение построено на теме моря. Она звучит ещё ласковее и нежнее, чем в начале Allegro (это впечатление достигается подчёркнуто прозрачным изложением). Заканчивается первая часть последним появлением корабля.[6 c. 59-60]

Вторая часть сюиты - рассказ календера-царевича о его чудесных приключениях.[6 c. 60] Она написана в развитой трёхчастной форме с вариационным построением крайних, «обрамляющих» частей. [1 c. 252]

Музыкальные образы в «Рассказе календера» обильны, красочны и контрастны. Остаётся впечатление, что перед слушателем один за другим развёртываются цветистые восточные ковры, на которых изображены многочисленные волшебно-сказочные сцены.

Третья часть так же, как и первая, написана в сонатно-симфонической форме без разработки. В ней развиваются две музыкальные мысли; они не контрастны, а наоборот, скорее близки по общему тону, и по мелодическому рисунку. Это тема Царевича и тема Царевны. В них обеих чувствуется восточный колорит.

Реприза повторяет обе темы в новых красках. Здесь дважды появляется тема Шехеразады. Автор сюиты ещё раз напоминает, что волшебное повествование ведёт именно она.

Финал - самая сложная и по структуре («финал построен по принципу рондо-сонаты» Келдыш Ю., История русской музыки, Москва-Ленинград, Государственное музыкальное издательство, 1947 (часть 2)), и по обилию образов часть сюиты. Небольшое вступление открывается первой темой пролога. Она вводит нас в атмосферу праздничного веселья.

Дважды прерывает эту музыку мелодия Шехеразады. Затем, её образ сменяется музыкальной картиной праздника в Багдаде. Характерная особенность этого большого эпизода - острый ритм (такого типа ритмы не редко встречаются в восточных танцевальных наигрышах), который не изменяется на протяжении почти всей сцены празднества. Этот ритм придаёт характер неудержимой стремительности лаконичному, зажигательному мотиву (главная партия первой части финала), которым открывается картина праздничного разгула.

В том же ритме, в вихревом темпе проносятся темы из второй и третьей частей сюиты. Сначала - тревожные фанфары, звучавшие в сцене битвы. Затем - отголоски темы календера, причудливо меняющей размер. И, наконец, появляется (в качестве основной побочной партии) пленительно-грациозная мелодия Царевны из третьей части сюиты.

В разработке, помимо тематического материала экспозиции, введены ещё две темы: сильно изменённая «тема Шахриара» и воинственный возглас из сцены битвы в рассказе календера.

В репризе, особенно в заключении, разгорается веселье, наступает шум празднества, слышится не смолкающий гул толпы громкие возгласы, топот танцующих… Внезапно, в момент кульминации, - смена картин. И снова, уже знакомая по первой части звуковая картина морской бури. Но здесь она ещё грознее. Могучий аккорд оркестра с гулким ударом там-тама - корабль разбился о скалу.

Буря стихает, лишь лёгкая рябь волнует необозримые водные просторы. Последний раз появляется тема корабля. Это воспоминание об отважных путешественниках, похороненных в морских глубинах.

Повесть закончена. Остался лишь краткий эпилог, перекликающийся с прологом. Темы пролога поменялись здесь местами. Отзвуками мелодии Шехеразады заканчивается сюита Римского-Корсакова - музыкальная повесть о сказочных чудесах, созданных поэтической фантазией народов Востока. [6 с. 65-72]

Несмотря на то, что в музыке «Шехеразады» нет ни одной подлинно восточной мелодии, она воспринимается именно как восточное повествование.

Мелодические обороты, ритмы, оркестровые краски, характерное применение ударных инструментов - всё говорит о глубоком проникновении композитора в сущность музыкального языка народов Востока.

Несколько самостоятельных, законченных по форме и содержанию, ярко контрастных между собой частей объединены здесь общей программой и общим музыкальным замыслом.

Таким объединяющим стержнем является музыкальный образ Шехеразады. В этом образе воплотилась рождённая народной фантазией легенда о происхождении арабских сказок «Тысяча и одна ночь».[4 с. 67-68]

Симфонические произведения, не имеющие обнародованной автором программы

К ним относятся: Первая симфония, Фантазия на Сербские темы, Увертюра на темы трёх русских песен, Третья симфония, Симфониетта на русские темы, Каприччио на испанские темы, «Дубинушка» - произведения жанрового симфонизма. Для него характерна обобщенная программность, без детально раскрывающихся в музыке сюжетов.

Первая симфония

Первая симфония - первое крупное произведение Римского-Корсакова создавалась под непосредственным руководством Балакирева. Сочинение симфонии растянулось на долгий срок, так как работа над ней была прервана длительным (два с половиной года) плаванием Римского-Корсакова на одном из судов русского военно-морского флота.

В динамичной главной теме слышатся отзвуки русской песни «Вниз по матушке, по Волге». В побочной партии несомненно уже много «корсаковского». Это теплая, лирическая мелодия, родственная лирическим русским песням.

В основу Andante положен один из вариантов песни «Про татарский полон». В начале Andante народный напев звучит с суровой простотой. Развивая эту мелодию, Римский-Корсаков раскрывает всю глубину созданного народом поэтического образа, и Andante воспринимается как лаконичное, эпически сдержанное повествование о народном горе.

Скерцо изящно и динамично. Эффектны в начале главной темы энергичные возгласы, врывающиеся в легкое, стремительное движение.

Основная тема финала привлекательна своей решимостью, четким рисунком размашистой мелодии. В развитии этой (господствующей в финале) темы есть интересные моменты. Однако ей в недостаточной мере контрастируют другие образы, и потому финал оставляет впечатление некоторой однотонности.[6 с. 78-81]

Третья симфония

Третья симфония -- несомненно более зрелое произведение, чем первая симфония, но вместе с тем и менее эмоциональное. Ни одна из частей третьей симфонии не поднимается до той полноты чувства, которой покоряет вторая часть первой симфонии -- Andante на тему песни «Про татарский полон».

Основная тема Allegro (выросшая из темы интродукции) -- подвижная мелодия праздничного характера - не очень типична для Римского-Корсакова. Зато нельзя отказать в самобытности второй теме. Это светлая, нежная, женственная мелодия, очень тонко гармонизованная. Такого рода музыкальные образы можно встретить и в операх, и в романсах Римского-Корсакова. Обе темы получают богатое развитие в Allegro, которое заканчивается необычной, пасторально-мечтательной кодой. Идиллическая лирика этого небольшого эпизода удачно контрастирует и с энергией Allegro, и с грациозной стремительностью следующей части симфонии -- колоритного скерцо.

Как пастушья свирель, звучит тема Andante. Пасторальный колорит этой темы определяет характер всего Andante, которое воспринимается как картина летней природы со сценой бури в центральном эпизоде.

Andante переходит в финал без перерыва. В конце Andante появляются фанфары, сначала еле слышные, затем все более звучные. Из них вырастает основной мотив главной партии финала (Allegro con spirito).

Второй мотив главной партии - оживлённая русского склада, плясовая мелодия. Эта мелодия, предвосхищающая танцевальные темы «Снегурочки», самый яркий, и единственный характерный для Римского-Корсакова, из музыкальных образов финала. Маловыразительна побочная партия.

Финал -- наименее удавшаяся часть симфонии. Именно в финале одностороннее увлечение техникой явно «засушило непосредственную фантазию» автора. Многочисленные контрапунктические эпизоды большей частью далеко не в достаточной мере выполняют свою задачу - обогащения музыкальных образов. И только в великолепной коде, которая полна эпической мощи, очень удачно сочетание начальных интонаций главной партии первой части с мотивами главной партии финала.

Как и первая симфония, третья симфония - произведение неровное. Но первая симфония привлекает свежестью, непосредственностью творческой мысли, и только незрелость автора лишила его возможности дать полноценное развитие основных музыкальных образов. В третьей же симфонии, при гораздо большей творческой зрелости, - меньше непосредственности, меньше и стилистической цельности. Тем не менее, обе симфонии, при всех немаловажных недостатках, имеют «право на жизнь». И, безусловно, несправедливо, что в продолжение десятилетий их знали лишь немногие музыканты. В последние годы с симфониями Римского-Корсакова смогли познакомиться широкие круги любителей музыки.[6 с. 87-94]

Каприччио на Испанские темы

«Испанское каприччио» - виртуозная оркестровая пьеса, в которой с предельным совершенством раскрыты выразительные свойства и виртуозные возможности оркестровых инструментов. Также это и поэтическая музыкальная повесть о ярких красках южной природы, об испанском народном быте.

Стихия радостного, полного жизни и огня народного танца царит в «Испанском каприччио», представляющем собой сюиту из пяти частей, исполняемых без перерыва. Для всех пяти частей Римский-Корсаков выбрал простые танцевальные мелодии. Они не получают, большей частью, широкого симфонического развития, зато обогащаются неисчерпаемо разнообразными оркестровыми красками. Чрезвычайно уместно проявилась здесь любовь Римского-Корсакова к четкой ритмике и к ударным инструментам -- в испанской народной музыке роль ударных не менее значительна, чем в музыке восточных народов.

Первая часть «Каприччио» -- Альборада (испанский народный танец). Стремительная плясовая мелодия звучит на фоне предельно простого, почти без изменения повторяющегося сопровождения. Представляется толпа молодежи - веселые возгласы, топот танцующих...

В зажигательной Альбораде Римский-Корсаков охотно использует мощь и блеск всего оркестрового «массива». Лишь в конце пьесы основной плясовой мотив звучит в перекличке деревянных и струнных инструментов; кажется, что шум танцующей толпы доносится откуда-то издали.

Во второй части -- Вариациях -- больше красочных противопоставлений, динамических контрастов. Общий характер Вариаций определяет основная тема - простая задумчивая напевная мелодия.

С первых же звуков ощущается родство ее с любимыми Римским-Корсаковым восточными мелодиями. Свободно варьируемая, окрашиваемая в различные тембры, эта тема не теряет своего спокойного, несколько идиллического характера. Пасторальный колорит особенно ясно чувствуется в «диалоге» английского рожка и валторны; кажется, будто перекликаются две пастушьи свирели.

Третья часть «Каприччио» - снова Альборада. Здесь с еще большим блеском использован тематический материал первой части. Сохраняется и общий характер первой Альборады.

Чрезвычайно своеобразна четвертая часть «Каприччио». Программное содержание ее подчеркнуто автором в названии: «Сцена и песня гитаны». В основу этой части положены две танцевальные темы. Одна - изящная, грациозная и вместе с тем страстная. Воображению слушателя представляется народная танцовщица, пляшущая под звуки бубна, гитары и мандолины.

Другая тема -- тоже танцевальная, но совершенно иного характера -- порывистая, стремительная (авторская ремарка: feroce -- яростно). Можно представить себе, что грациозный размеренный танец сменился стихийно-дикой пляской.

Особенность четвертой части - открывающие ее каденции (небольшие виртуозные эпизоды импровизационного характера). Они могут восприниматься как своего рода прелюдирование перед выступлением танцовщицы-певицы. Вместе с тем это блестящая демонстрация выразительных и виртуозных возможностей оркестровых инструментов и мастерства исполнителей. Почти все каденции построены на интонациях основной темы гитаны. Первая каденция - группы медных инструментов; за ней следует каденция солирующей скрипки. Вторую каденцию отделяет от третьей появление основной темы гитаны в прозрачном звучании флейты, кларнета и скрипок (с сопровождением ударных). Третья каденция - солирующей флейты, четвертая - кларнета (с участием гобоя), пятая и последняя - арфы. Во всех каденциях участвуют, создавая мягкий «шуршащий» звуковой фон, ударные инструменты.