Преподаватели средневековых университетов: статус, положение, функции

Сказанное не значит, что все преподаватели демонстрировали равную меру усердия в выполнении своих обязанностей. Добросовестность зависела от личных качеств и характера, и ошибкой было бы полагать, что даже в глазах своих современников все ординарные регенты выглядели образцами, достойными подражания. Непременное упоминание в университетских уставах и детальная проработка системы штрафов, особенно в Болонье, где обязанность ряда студентов состояла как раз в том, чтобы контролировать и выявлять неудовлетворительно работающих учителей, - лучшее свидетельство того, что часто преподаватели «читали» только часть программы, нередко надиктовывали материал или присуждали степени неподготовленным кандидатам, пропускали занятия или уезжали в поездки, а так как последнее запретить было невозможно, университеты старались длительность отлучек ограничить, например, одним месяцем в год.

В 1317 г. папа Иоанн XXII высказал свое беспокойство по поводу происходящего: ряд регентов права, которые должны бы читать лекции, участвуют в судах, заняты адвокатской практикой и вообще посторонней деятельностью. Пропуски занятий к концу средневековья нарастают, о чем свидетельствуют биографии многих преподавателей (но, возможно, что речь идет о наиболее известных именах, не отражавших реального положения дел). Служба у принца или в церкви, растущее число посещений Советов Констанции или Базеля месяцами, а иногда годами держали преподавателей вдали от своих кафедр, что не могло не нарушать ход учебы и открывало путь различным злоупотреблениям (сокращение курсов, превращение экзаменов в чистую формальность).

Задавшись вопросом, какие обязанности выполнял доктор, мы должны выяснить и те условия, в которых он работал.

Основная деятельность преподавателя разворачивалась в его школе или schola. «Внешне она представляла собой комнату, облик которой нам известен по многочисленным, хотя и несколько стилизованным, источникам той эпохи. Классная обстановка-кресло преподавателя, студенческие скамьи, иногда столы, на которых могли лежать книги (часто для следующего занятия), по стенам несколько шкафов, пол, покрытый зимой соломой. Эти помещения регенты нанимали за свой счет. Только в XV в. университеты становятся собственниками зданий. В университетах Империи и Восточной Европы лекции чаще всего читались в колледжах» Верже Жак. Средневековый университет: учителя //Alma mater. - 1997. - № 4. - С.33-36..

Теперь хотелось поговорить об идеальном облике, которому средневековые учителя (с учетом вариаций - применительно к разным дисциплинам, странам и периодом) стремились соответствовать.

Его определяющая идея - преподаватель выступает носителем власти. Степень магистра или доктора, гарантируемая светской властью и церковью, означала не просто профессиональную квалификацию, позволяющую обучать, или корпоративный ранг. Степень определяла состояние, достоинство и социальную принадлежность обладателя. Она открывала ее держателю доступ к более высокому месту в социальной иерархии и ставила многих членов университета, особенно юристов, на уровень, сопоставимый с уровнем благородных по рождению. Подобно представителю нобилитета, доктор пользовался эпитетом «известный»; в городе он был в числе «сильных мира сего» (majores). «Он обладал и большими полномочиями и большим правом, чем обычный рыцарь или, как полагал Симон Борсано, болонский доктор XIV в. обладал правом старшинства, привилегиями и иммунитетом, связанными с его положением» Верже Жак. Средневековый университет: учителя //Alma mater. - 1997. - № 5. - С.36-40..

Однако такой взгляд не был принят повсеместно. Богословы и моралисты, подчеркивая грех гордыни, напомнили о предписании Евангелия: «А вы не называйтесь учителями, ибо один у вас Учитель - Христос» (Матф. 23.8). Традиция вообще сочетала мудрость клерикала с силой рыцаря, но в организованном обществе, которое формируется в конце средних веков, каждому принадлежит свое место; исходя из этого доктора и стремились ассимилироваться с правящими элитными группами.

Обязанности магистров и докторов имели два основных аспекта. Прежде всего - интеллектуальный. Доктор являлся человеком ученым, связанным с наукой, которая была одновременно и совершенной, и законченной. Его задача - в оправдании того знания, которым он обладал. Магистры были обязаны (и в целом они с этой задачей успешно справлялись) прославлять свои дисциплины, защищать схоластическое богословие от нападок со стороны мисстиков, оправдывать свое обращение к либеральным искусствам несмотря на их языческое происхождение

Во многих текстах отмечается, что доктор должен быть старательным в своей работе и усерден в обучении. Он должен предлагать такие формулировки, которые оказываются наиболее близкими к истине. Благодаря этому он может заслужить не только славу и уважение современников, восхищение и благодарность учеников, но и деньги, которые от них получает.

Однако истинный доктор должен быть скромным, особенно перед Богом - источником всякого знания, и порядком провиденциального творения, которое воспроизведено в иерархическом строении дисциплин. Тем самым человека как бы предупреждали об опасности сбиться с пути истинного. Это предупреждение было адресовано в первую очередь философам факультетов искусств, которые хотели бы выйти из-под контроля теологии или даже вторгнуться на ее территорию. Предупреждение было тем более необходимо, что время от времени, особенно в период большого «аверроистского» кризиса в Париже в 1270-х гг., некоторые регенты открыто встали на путь критики. «Является ли смирение достоинством? Нет.» - писал Сигер Брабантский. Через свое знание преподаватель - или «философ», как члены факультета искусств называли его, - достигал «всех благ, доступных человеку», «лучшее из всех возможных состояний» Верже Жак. Средневековый университет: учителя //Alma mater. - 1997. - № 5. - С.36-40.. В мире, подчиненном астральному детерминизму Аристотелевой космологии, единственно мудрым является философ, а единственной свободой-свобода, подкрепленная знанием. У подобного рода заявлений, осужденных в 1277 г., был и провокационный аспект: их можно рассматривать как средство, позволявшее выразить стремление к секуляризации знания, признанию нейтралитета ученого и подлинной социальной и интеллектуальной эмансипации преподавателя.

Хотя такого рода взгляды и не доминировали, церковь их не поощряла. С этой точки зрения доктора были призваны решать не только интеллектуальные, но и задачи морального плана. Наука оказывалась неразрывно, особенно тогда, когда речь шла об обучении, связанной с тем предназначением, которое ей предписывалось социальным миром; преподаватель нес чрезвычайную ответственность за такую ее ориентацию. «и любому, кто захочет достичь благ обретенной прекрасной и достойной должности, надлежит отличаться полной нравственной порядочностью, быть правдивым в речи. Справедливым в суждении, невозмутимым в лице, милосердным в чувстве «…». Пусть так же он будет добродетельным в образе жизни, поскольку ничто не является более опасным для ученика, нежели позорная жизнь магистра. Мы ведь очень часто видим, как из грязного сосуда выливают влитую, так как грязный сосуд портит воду» О школьной науке // Антология педагогической мысли христианского средневековья. М.,1994.-С.117-118..

Своей жизнью и этической позицией учитель не должен был давать оснований для упреков в этом плане; и этой стороне его жизни уделялось особое внимание, когда он проходил испытания на получение лицензии. Он должен был обладать всеми христианскими достоинствами, в первую очередь теми, которые были связаны с его положением (беспристрастность, доброжелательность к коллегам и ученикам, трудолюбие), и, наоборот, избегать тех грехов, которые непосредственно угрожали его статусу (жадность, небрежность, тщеславие). Серьезность поведения делала честь науке, которую он представлял. Однако не редки были случаи, когда преподавателями становились именно из корыстных и тщеславных мотивов. Уже в XIII веке Эберхард в своем трактате «Лабиринт» писал:

Много меж тем и невежд, учеными быть притязая,

К кафедре лезут твоей: все их посулы - ничто,

Мудрость их - имя без вещи, а плата им вещь, а не имя;

Имя у них на виду, суть их сокрыта внутри Эберхард Лабиринт // Антология педагогической мысли христианского средневековья. М.,1994.-С.-181.

Преподаватель отдавал себе отчет в своей социальной ответственности. Доктринальные ошибки представляли особую опасность; в связи с этим преподаватель должен был, под угрозой отстранения от работы, представлять содержание обучения на суд и для корректировки со стороны старших и церкви. Теолог должен был иметь в виду, что он учит священников и проповедников, чья позиция может повлиять на верующих; юрист - исходить из того, что его мнение оказывает влияние на мнение общественное, т.е. детальная проработка права влияет на всю социальную и политическую жизнь. Учителя медицины несли еще большую ответственность, так как обладали средствами контроля над правовыми аспектами своей профессии и отвечали за всю сферу общественной гигиены.

3.3 Особенности методов преподавания

Методы преподавания, формы занятий, как и его содержание, были тесно замкнуты в тесных рамках статутов. Таким образом, в средневековых университетах были выделены три основные формы обучения студентов: lectio (лекция), repetitio (репетиция), disputatio (диспут).

Полное, систематическое изложение учебного предмета, по программе, изложенной в статутах, в определенные часы называлось lectio. Средневековая лекция разительно отличалась от лекций, которые в университетах читают современные преподаватели. Во-первых, средневековые лекции делились на ординарные (обязательные) и экстраординарные (дополнительные). Дело в том, что в средние века школяры не слушали курс какой-то определенной науки, скажем, курс философии или римского права и т.п. Тогда говорили, что такой-то преподаватель читает или такой-то студент слушает такую-то книгу. Роджер Бэкон в 13 веке сформулировал это так: «Если некто знает текст, он знает все, что относится к науке, о которой толкует этот текст». Одни книги считались более важными и обязательными (ординарными) для учащегося, другие - менее важными и необязательными(экстраординарными). Различие лекций обусловило и разделение преподавателей на ординарных и экстраординарных. Для ординарных лекций, как правило, назначались утренние часы (с рассвета и до 9 часов утра), как более удобные и рассчитанные на более свежие силы слушателей, а экстраординарные читались в послеобеденные часы (с 6 до 10 часов вечера). Лекция продолжалась 1 - 2 часа. Перед началом лекции преподаватель делал краткое вступление, в котором определял характер работы над книгой и не гнушался саморекламой. Главная задача преподавателя заключалась в том, чтобы сличить различные варианты текстов и дать необходимые разъяснения Корнетов Г.Б. От первобытного воспитания к гуманистическому образованию: Учебное пособие.-М.: Изд-во УРАО,2003.-С.138

Во-вторых, статуты запрещали студентам требовать повторения или медленного чтения от преподавателя. Более того, во время чтения ординарной лекции студент не имел право задавать вопросы преподавателю. Правда, это было возможно во время чтения экстраординарной лекции; мало того на вопрос одного слушателя мог ответить другой студент. Демков М.И. История западно-европейской педагогики. М.,1912.-С.167

В-третьих, статутами было запрещено читать лекции «со свечой или для пера и трости», т.е. так, что бы перо или другое орудие для письма в руках слушателя могли следовать за читающим. Там же. - С.168 Вообще. что касается внешней стороны процесса чтения, то на диктовку университетские статуты смотрели неблагоприятно. В Париже. В виду того, что магистры искусств стали передавать читаемый текст, одному из слушателей с тем, чтобы он его диктовал своим товарищам, ограничивая свое участие в лекции, таким образом, только присутствием. Факультет запретил диктовку и обязал под присягой говорить свободной речью, как говорят проповедники. Угрожая за нарушение статута и присяги лишением права преподавания на год, за рецидив - на два года. за третье нарушение - на четыре года Статут Парижского университета о методах чтения лекций. Постановление факультета искусств//Антология педагогической мысли христианского средневековья.Т.2.-С.-209. Что касается экстраординарных лекций, то диктовка их по-видимому, никогда не запрещалась.

В-четвертых, школяры должны были являться на лекции с книгами. Это делалось для того, чтобы заставить каждого слушателя непосредственно знакомиться с текстом. Некоторые статуты немецких университетов доходили до того, что дозволяли смотреть в одну и ту же книгу во время лекции не более как трем слушателям. Книги же в то время были очень дороги, поэтому школяры брали тексты напрокат. Уже в 13 веке университеты начали накапливать рукописи, копировать их и создавать собственные образцовые тексты Пиков Г.Г Средневековая система образования и университеты // http://students.gf.nsu.ru/medieval/univer-f.html.

В-пятых, посещение лекций было куда более обязательным, чем в современных университетах. За пропуск лекций или за позний приход на лекции взимался штраф и с преподавателей и со слушателей. В немецких университетах применялись и другие меры. Чтобы заставить студентов и бакалавров исправно посещать лекции Демков М.И. История западно-европейской педагогики. М.,1912.- С.169..

Из организации лекции вытекают и методы ее проведения. До середины XIV века существовало два основных методов проведения лекций. Первый состоял в том, что лектор достаточно быстро читает свой материал. При этом слушатели успевают понять, что магистр хочет сказать, но не успевают это записать. При втором методе, магистр, говорит настолько медленно, чтобы было возможным студентам записать за преподавателем им сказанное. Однако в 1355 году в парижском университете выходит статут запрещающий первый метод чтения лекций. Статут Парижского университета о методах чтения лекций. Постановление факультета искусств//Антология педагогической мысли христианского средневековья.Т.2. - С.209. От ныне в соответствие с этим методом должно происходить не только чтение лекций, но и проводить беседы и обсуждения. Этот метод был признал лучшим, потому что «способность обыкновенного ума. выражающаяся в образовании понятий, заранее указывает на желательность подражания ему в наших чтениях» Там же.. За нарушение этого постановления предполагалась санкция. как в отношении преподавателя, так и студента, подстрекающего преподавателя к нарушению вышеуказанного положения. Для преподавателя это отстранение от работы и лишение его почестей, которыми был наделен преподаватель. Для студента - прекращение общение с ним со стороны преподавательского состава, а так же изгнание его из «своей среды» сроком на один год; и за каждое повторение наказание увеличиваемся в два или в четыре раза Там же.-С.209-210.

Следующей формой проведения занятий была репетиция (repetitio) - это подробное объяснение отдельного текста с разных сторон, с учетом всех возможных сомнений и возражений. В Парижском университете чаще это была проверка всех относящихся к определенной частной проблеме источников по различным рукописям и просмотр соответствующих комментариев в различных сочинениях. В германских университетах они проходили в форме диалога между учителем и учеником. Учитель задавал вопросы и по ответам судил об успехах ученика. Была и еще одна форма - повторение части прочитанного. В это же время готовились к диспутам Пиков Г.Г Средневековая система образования и университеты // http://students.gf.nsu.ru/medieval/univer-f.html.

Одной из самых распространенных форм преподавания был диспут (disputatio). В отличии от лекций. Где читался и последовательно комментировался тот или иной текст, от репетиций. Которые представляли собой некоторое подобие семинарских занятий, на котором более детально и разработано объяснялся какой-нибудь текст из лекции, на диспутах выдвигался и обсуждался путем приведения аргументов «за» и «против» отдельный тезис или вопрос. Руководство университетов придавало им очень большое значение. Именно диспуты должны были научить школяров искусству спора, защите приобретенных знаний. Диспуты проводились еженедельно, организовывались по особым правилам и имели важнейшей задачей формирование способности вести полемику Корнетов Г.Б. От первобытного воспитания к гуманистическому образованию: Учебное пособие.-М.: Изд-во УРАО,2003.-С.139. Диспут проводил обычно магистр(доктор), ставивший перед студентами вопрос еще до его начала; студенты изучали вопрос и искали аргументы «за» и «против». А магистр на диспуте старался разрешить вопрос, принимая во внимание ценность и очевидность аргументов. Диспут развивал ум студентов. Учил их доказывать то или иное положение логическим путем. Кроме магистров диспут проводили и те из студентов, кто собирался стать магистром, сначала - соискатель титула бакалавра, затем бакалавр, стремившийся стать магистром Традиции образования и воспитания в Европе XI-XVII веков. Иваново,1995.-С.107 . Так в 1344 году в Парижском университете из числа студентов избирался магистр студентов, должностными обязанностями которого было проведение диспутов. Так же были сформулированы следующие правила проведения диспутов магистром Пьером де Крозо, епископом Санли и главным инспектором коллегии Сорбонны в Париже:

1) В обязанности магистра студентов входило составление летом списков вопросов для диспутов следующего учебного года. Вопросы должны быть важными и полезными. Более того, нельзя было допустить. что бы они повторялись на следующий год

2) В случае непонимания среди диспутантов, или если увидит что спор ведется не ради истины, а из-за тщеславия, магистр студентов должен водворить молчание. Если кто-либо не повинуется после третьего предупреждения, то нарушитель должен поставить две кварты вина в конце диспута для всех присутствующих.

3) Если лицо избранное магистром студентов, не хочет принять это избрание, и не находит достаточных оправданий, он должен заплатить штраф.

4) Магистр студентов должен предоставить вопросы диспутантам, по крайней мере за две недели до диспута, в противном случае на него налагается штраф в виде двух кварт вина.

5) На диспутах диспутанты отвечают в соответствии со следующей очередностью: сначала выступает главный оппонент, далее - магистр студентов, затем приор дома, магистры теологии а затем уже бакалавры в том порядке, в котором они достигли степеней.

6) Нельзя приводить сдвоенных аргументов во время диспута Порядок диспутов в Сорбонне//Антология педагогической мысли христианского средневековья.Т.2.-С.206.

Число диспутов было разным. Хотя в зависимости от числа преподавателей условия менялись, каждый магистр старался не участвовать в диспутах чаще, чем раз в месяц, семестр или даже год (в Болонье).

Темы диспутов были различными. Диспут, проведенный Маттео Акваспартой в 13 веке на тему «делается ли необходимое существование благодаря знанию этой вещи или может быть объектом интеллекта то, чего нет?», отразил борьбу между двумя философскими направлениями - номинализмом и реализмом.

Нужно было доказать или опровергнуть аристотелевский силлогизм «Все люди - животные. Сократ - человек. Следовательно, Сократ - животное».

Целый день мог идти диспут о том, может ли быть оставлена проповедь слова Божьего по запрету светской власти.

Можно ли связать заклинанием демонов и силы тьмы?

Допускается ли поединок и турнир по каноническим законам?

Разрешались и шуточные вопросы, но не предосудительного характера, хотя с точки зрения нашей морали они и могут показаться таковыми:

О верности наложниц священникам.

Вполне серьезно обсуждалось отношение к такому сюжету: поп навестил дочь булочника, но вынужден был спасаться от конкурента, забежал в свиной хлев. Туда вошел булочник и спросил: «Кто там?». Поп в ответ сказал: «Никого кроме нас».

Может ли быть больше одного ангела в одном и том же месте Пиков Г.Г Средневековая система образования и университеты // http://students.gf.nsu.ru/medieval/univer-f.html?

Так, в 1203 году епископ Турнэ Стефан возмущался: «…в противоречии со священным каноном ведется публичный диспут о непостижимом божестве. Неделимая троица рассекается и служит предметом спора. Так что у нас столько ошибок, сколько докторов, столько скандальных диспутов, сколько классов, и каждая площадь становиться местом богохульства» Письмо епископа Турнэ Стефана папе Иннокентию III// Документы по истории Университетов Европы XLL-XVвв Воронеж,1973.-С. 32

.

Самым распространенным методом проведения диспутов был предложенный Пьером Абеляром метод pro et contra, sic et non (за и против, да и нет). Каждые две недели один из магистров держал речь по возможно более широкой теме и в заключение называл тезисы или вопросы, которые должны были стать предметом спора, затем в течении нескольких дней собирал со школяров все «за» и «против» Корнетов Г.Б. От первобытного воспитания к гуманистическому образованию: Учебное пособие .-М.: Изд-во УРАО,2003.-С.134. Самым любопытным и самым торжественным был проходивший на подготовительном факультете диспут «о чем угодно» (disputatio de quodlibet)« О чем угодно» в Парижском университете .Похвальное слово в честь «свободных искусств»// Документы по истории Университетов Европы XLL-XVвв Воронеж,1973.-С. 124. Университетские власти стремились на диспутах к академизму. Запрещались резкие выражения, крики и оскорбления Пиков Г.Г Средневековая система образования и университеты // http://students.gf.nsu.ru/medieval/univer-f.html.

Типы диспутов так же были различными. Кроме регулярных диспутов, описанных выше, существовали и испытательные. Диспут inceptio - диспут, который должен пройти претендент на степень доктора. Диспут resumptio проводился в том случае, если магистр хотел перейти из одного университета в другой. Не всегда подобный диспут был условием для принятия нового магистра. Оксфорд строго соблюдал это правило, а Кембридж мог принять преподавателя из Оксфорда без соответствующего диспута Гайденко В.П. Смирнов Г.А. Западноевропейская наука в средние века :общие принципы и учение о движении.-М.; Наука , 1989.-С. 84

.

Таким образом, диспут во всех средневековых университетах был самым обычным явлением и в тоже время самым любимым, как турниры для рыцарей. Средневековые диспуты впоследствии подвергались беспощадной критике со стороны гуманистов. «С особым пристрастием - говорили они, - ставили тогда вопросы или самые простые или в высшей степени нелепые». С какой-либо самой простой и незамысловатой фразой, в роде «пиши мне» ухитрялись соединять вопросы не только грамматические, но и диалектические, физические и метафизические. На диспутах кричали до хрипоты, не скупясь при этом на самые отборные ругательные слова; в дальнейшем же пылу и азарте борьбы противники пинали один другого, угощали пощечинами и в буквальном смысле слова грызлись зубами. Это, конечно, было результатом вообще грубых нравов средневековья. Но диспуты имели и свою хорошую сторону. Они служили своего рода дисциплинарной школой для мышления средневекового человека, только что выходившего из варварского состояния и вступавшего на путь умственного прогресса, приучая его еще незрелый ум к высшему порядку и систематичности в работе и развивая в нем гибкость и изворотливость Демков М.И. История западно-европейской педагогики.М.,1912.-С. 169-170. Средневековые диспуты можно считать как формой организации обучения, так и его методом.

Таким образом, «учитель не был полностью свободен в своих решениях, особенно после того как университетские уставы определили содержание программ, расписание занятий, методы обучения».

Вместе с тем традиционные формы работы казались многим неподходящими. Поэтому часть бакалавров, особенно богословы, стремилась получить свободу, с тем, чтобы обучать в более глубокой и более индивидуальной форме (особенно это касалось чтения Sentences). Именно этим, в частности, объясняется удивительно быстрый рост числа «экстраординарных» или факультативных курсов, читавшихся иногда частным образом, а порой, и во время каникул, лиценциатами или бакалаврами. Успех таких курсов объяснялся во многом их большей практической направленностью и современностью (именно таким путем гуманизм проложил себе путь в университеты). Доля такого «неформального» обучения со временем росла, особенно там, где собирались наиболее любознательные и требовательные студенты. Но, несмотря на невозможность точно оценить его значение и эффективность, очевидно, что именно с таким обучением была связана новая интеллектуальная ориентация. Те же самые тенденции можно усмотреть и применительно к развитию обучения в колледжах, где зарождалась новая система распределения учащихся по группам (с учетом возраста, выступавшего критерием при определении класса, каждый из которых возглавлял свой регент). Аналогичным образом XV в. увидел магистров искусств в университетах Германии (Лейпциг) и Шотландии, которые поделили, через систему ежегодной ротации, различные программные книги и студентов, переходящих от одного учителя к другому. Такой была школа, в которой год за годом студенты проходили одни и те же курсы, читавшиеся одними и теми же учителями Верже Жак. Средневековый университет: учителя //Alma mater. - 1997. - № 4. - С. 36..

Таким образом, с появлением университетов окончательно утвердилось стремление к рациональному постижению знания, в том числе и религиозного. Методы и формы образования имели главной задачей развить способности разума, развить логику. Большое внимание уделялось и практике. Новые методы в теологии и в других науках вызывали, как мы уже убедились немало критики со стороны тех, кто считал главным в познании Бога мистическое самоуглубление или тех, кого шокировали сомнения в словах авторитетов, умствования в делах веры.

Рациональные методы преобразовали и медицину. Долгое время она оставалась сугубо практическим занятием. Лишь в некоторых монастырях переписывали медицинские трактаты, содержащие учение Гиппократа в переложении Галена. Иногда к ним писали и толкования, но скорее с богословскими, чем с научно-практическими целями. Более того в университетах долгое время не дозволено было студентам медицинских факультетов прикосновение к мертвому тему, так как это считалось богохульством История образования и педагогической мысли за рубежом и в России: Учеб. пособие для студентов высш. Пед. Учеб. Заведений/И.Н. Андреева. Т.С. Буторина. З.И. Васильеваи др.; Под .ред. З.И. Васильевой.- М.: 2002.-С.59. На рубеже XI-XII вв. потребность развития госпиталей привели к необходимости соединения теоретических знаний с практикой.

3.4 Взаимоотношения преподавателей и студентов. Проблема университетской дисциплины

В начальный период университет напоминал «сообщество» состоящее из магистра и его учеников. Поэтому взаимоотношения студентов и преподавателей играли существенную роль в жизни университета.

Для начала надо сказать о том, что после прибытия в университет студент должен был представиться университетским властям, но peaльно он становился членом университета только после своей регистрации в качестве члена школы конкретного преподавателя. Для выбора отводилось несколько дней. Выбор свой студент часто делал по совету земляков, по принципу наибольшей популярности того или иного преподавателя. Во всяком случае, как определяют первые уставы Парижского университета, не может быть студента без учителя. Все средневековые университеты вели борьбу с «бесхозными», бесконтрольными студентами, перебегающими от одного учителя к другому.

Учитель обязан был вести список матрикулируемых им студентов (едва ли не с единственной целью - сбора с них collecta). В определенной мере он отвечал за их поведение, хотя юрисдикция, которой преподаватели первоначально обладали, со временем отходит к университетским чиновникам (ректор, канцлер). Основная же ответственность учителя заключается в гарантиях успехов в учебе своих учеников. Учитель определял, когда студент, в течение нескольких лет бывший фактически пассивным слушателем на лекциях и диспутах, готов к «определению» или бакалавриату, который однажды позволит ему начать играть более активную роль помощника. Такие помощники обеспечивали ответы на диспутах, читали некоторые из экстраординарных лекций студентам - новичкам, готовя их к последующим лекциям учителя. Учитель определял время «представления» своего ученика как «сформировавшегося» бакалавра (baccalarius formatlis) для hcentia и докторских испытаний.

Легко представить, насколько сильными были связи между учителем и его студентами, особенно, если учесть продолжительность учебы. Бывшие ученики преподавателя, особенно, если он продвинулся по должности, любили произносить «мой хозяин» (dominus metis) и были ему благодарны за науку и покровительство.

Конечно, приведенный образ - идеализация. На практике дела могли идти не так гладко: студенты иногда были настроены к своему учителю критически, осуждали его трудный характер, упрекали в некомпетентности… Но такого рода протесты очень редко оставляли после себя следы. Можно лишь предположить, какими могли быть практические следствия этого. Часть студентов покидали школы в надежде найти более эрудированного учителя или лучшие условия жизни. Многие же колебались перед таким решительным шагом, но налицо тенденция, свидетельствующая о явном недостатке энтузиазма, нараставшего в XIV и XV вв. по отношению к официальным педагогическим принципам.

Студенты никогда не были изолированы в своих школах от внешнего мира. Всякий раз, когда проходил диспут, бакалавры факультета оказывались поочередно в каждой из школ. Испытания проходили в присутствии жюри, в работе которых участвовали магистры факультета. Таким образом, «учитель не был полностью свободен в своих решениях, особенно, после того как университетские уставы определили содержание программ, расписание занятий, методы обучения» Жак Ле Гофф. Интеллектуалы в средние века /Перев. А. Руткевича. - М., 1997. - С.53..

Для того чтобы лучше понять средневекового профессора в его отношениях со студентами, нужно знать, сколько же учеников у него было? Очевидно, численность менялась в зависимости от важности университета, численности персонала и прочих условий. В Париже, где регентов было всегда много, в школе ХV в. вероятнее всего в среднем было 10-20 учеников, меньше их было у медиков. Но, как тенденция, число учащихся росло. В крупных колледжах на одного регента приходилось от 20 до 30 учеников. Некоторые известные юристы утверждали, что их курсы собирали десятки, если не сотни, слушателей, а в тех университетах, в которых небольшая группа регентов сумела монополизировать свое положение, учителя могли рассчитывать на большую аудиторию, величина которой, возможно, менялась при переходе от школы к школе в зависимости от репутации преподавателя.

В средневековых университетах дисциплину поддерживал корректор с помощью карцера и доносов. А с дисциплиной в средневековых университетах были проблемы. Постоянное общение с иноплеменниками, независимое положение университета в обществе не могли не налагать свой отпечаток на нравы и характер студенчества.

Как писал современный историк, «судя по литературе средневековья, студент недисциплинирован, беспринципен, склонен к богемной жизни, вспыльчив, любит покутить, выпить винца, провести время с женщинами и попеть песни».

Средневековых школяров (как, впрочем, и основную массу нынешних) можно разделить на две категории: меньшая усердно грызла тот самый вековечный гранит знаний, именно про такого школяра писал Чосер, другая же часть студентов в основном занималась тем, что практически реализовывала завет средневековой студенческой песенки:

Сладко нам безумие!

Гадко нам учение!

Юность без раздумия

Рвется к развлечению!

Быстро жизнь уносится,

Предана учению!

Молодое просится

Сердце к развлечению! Поэзия вагантов // http://gremlinmage.narod.rumedievalvagant.html

Средневековых студентов описывают как «пеструю толпу канцелярских развратников, распутников, обманщиков, шутов, певцов, шарлатанов», претендовавших на то, чтобы считаться «сливками общества». Конечно, здесь есть некоторое преувеличение, но образ жизни студентов часто причинял много беспокойства почтенным горожанам и нередко конфликты между студенческой братией и жителями городов перерастали в драки и побоища.

От наиболее отъявленных бузотеров избавлялись сами университетские власти, и они вынуждены были отправляться в другие города, чтобы продолжать учебу. По этой причине иностранные студенты особенно сильно раздражали бюргеров.

«Университетские студенты-иностранцы основные виновники дебошей и пьянства в Латинском квартале», - жаловался французский хронист. В основной массе студенты не слишком утруждали себя учебой, живя от каникул до каникул:

День настал веселия:

Песнями и пляскою

Встретим залихватскою

День освобождения

От цепей учения Поэзия вагантов // http://www.gremlinmage.narod.rumedievalvagant.html.

Неудивительно, что только четыре студента из десяти заканчивали обучение в полном объеме, а ученую степень получал вообще только каждый десятый.

4. Роль университетских преподавателей в жизни общества

4.1 Благородство происхождения и благородство знания. Отношение к преподавательскому труду

В средневековом обществе тех, кто работал «словом и разумом» и передавал свою ученость другим называли интеллектуалами. Средневековье не знало понятия «интеллигент». Занятых интеллектуальными трудом называли «доктор», «профессор», «магистр», «литератти»; философом Бога именовал себя Абеляр.

Социокультурный тип «интеллектуала» - профессионала формируется на Западе в XII-XIII вв., когда представление о учености как о бесплатном «даре Божьем» сменяется убеждением в том, что знания - такой же товар, как и прочие, а преподавание - один из видов городского специализированного труда, который оплачивается. Противопоставление физического и умственного труда находит отражение на страницах трудов Фомы Аквинского, тоже преподававшего в Париже по крайней мере дважды. Он пишет «Все, кто может жить не за счет физического труда, не обязаны работать руками; иначе все богатые, будь то клирики или миряне, не работающие руками, были бы прокляты: а это абсурд» Цит. по кн.: Средневековая Европа глазами современников и историков .Т3.-С.244. Между прочим, Фома отмечает, что «стоит больше работать, иногда руками, иногда иначе. Вообще, когда от физической работы больше пользы, то предпочтительнее работать руками… Напротив, когда физическая работа мешает выполнению более полезного дела, предпочтительнее от него воздержаться».Из статьи М. Фумагалли Беонио Броккьери. M.Fumagalli Beonio Brocchieri. LТntelellectual //LТ Homme medieval. P., 1987. P. 220-221. Пер. В. И. Матузовой // Средневековая Европа глазами современников и историков.Т3.-С.244Но самосознание интеллектуала строится не только на сближении его труда с ремеслом, сколько на противопоставлении умственной деятельности и «работы руками». Ле Гофф считает, что исходной точкой в формировании этой ментальности служил материальный предмет - книга. В отличии от монастырской книги, университетская книга была инструментом познания, а не сокровищем. Ле Гофф Жак. Цивилизация Средневекового Запада.М.,1992.-С.320«Интеллектуал» понимает себя как человек книги и слова, настаивая на том, что это отделяет его от ремесленника и возвышает над ним. Еще одна важная характеристика этого типа средневекового человека - стремление к распространению своих знаний и идей.

Таким образом «интеллектуал» - человек, осознающий свою особость и в тоже время - член корпорации. Он - «человек мира»: часто переезжает из одного университета в другой, из одной школы в другую, ибо всеобщим языком образованности остается латынь. Он не женат, так как не желает стеснять себя брачными узами и семейными обязанностями. Он - человек «авторитета», которым наделены изучаемые и распространенные обязательные тексты, начиная с Библии. Но он не следует им слепо. Он знаком с критикой, подвергает их рациональному истолкованию или вообще предпочитает им рациональное знание. Средневековая Европа глазами современников и историков.Т3.-С.227 В «Декамероне» «один молодой человек по имени Ринальди долго учился в Париже, но не для того, чтобы потом, по примеру многих других торговать своими знаниями, а чтобы, как подобает человеку благородному, к источнику знания приникнуть, и в суть и корень вещей проникнуть, вернулся тогда из Парижа во Флоренцию, и, будучи весьма уважаем как за свое происхождение, так и за познания здесь обосновался и зажил на широкую ногу» Бокаччо Дж. Декамерон // http://bookz.ru/dl2.php?id=20287&t=z&g=33&f=dekameron&a_id=2264.

В данном случае благородство происхождения совпадало с благородством знания. Но для университетской культуры более характерна оппозиция благородства по крови, благородства «тех, кто охотится» и благородства добродетелей, знания. Понятно, что предпочтение отдавалось «истинному» благородству ученого.

Осужденные в 1277 году тезисы парижских аверроистов гласили «философы - истинные мудрецы мира», «смирение - добродетель значительно менее совершенная, чем величие души (magnanimitas)», а близкий к аверроистам автор Яков из Дуэ ставил философа выше государя (Sicut tamen alias dixi, status philisophi perfectior est statu principis). Жан де Мён пояснял, что клирик благороднее сеньоров и принцев, поскольку обладает «Vertus escrites» и, следовательно, видит в «своих книгах при помощи знаний доказуемых, рациональных и демонстрируемых все зло от которого надо спасаться, и всю «сумму куртуазности». Конечно, бывают образованные миряне, но они не могут посвятить ученым занятиям должное время, поскольку у них есть и иные обязанности. Поэтому рыцарям следует брать пример с графа Роберта д'Артуа, «мудрого, щедрого куртуазного и рыцарственного»

Который очень клирика ценил,

Кто разумом работая решил

Идти по добродетелей пути,

Что в книгах удалось ему найти.

Отсюда близко до притязаний на лидирующее место в обществе. У Роджера Бэкона во главе государства должны стоять ученые клирики, знатоки всех наук и, в особенности, математики. Пьер Дюбуа, легист начала XIV в., ученик парижских аверроистов и при этом большой почитатель Бэкона, пытался перевести его утопию в практическую плоскость. Он составляет проект возвращения Святой земли и для этого намечает всеобъемлющую реформу, призванную поставить во главе государства ученых. Канцлер парижского университета Жан Жерсон обосновывал исключительные права университета вмешиваться в дела управления государством и давать советы королю в силу исключительной компетентности корпорации, ведь университетские теологи знают законы божественные, юристы - человеческие, а физики - природные.

Итак, клирики-ученые превосходят всех и даже рыцарей в благородстве в силу своих «vertus escrites», добродетелей особого рода, но также и в силу выполнения важнейшей функции хранителей законов, основ миропорядка. Характерные метафоры Университета - «хранитель ключей от христианства», «страж на башне христианского мира». Человек стремится к благородству при помощи оружия или образованности, согласно Жану де Мёну Лоррис Гийом де, Мен Жан де. Роман о Розе. Пер. и коммент. И. Б. Смирновой. М.: ГИС, 2007. С. 157.. Иногда интеллектуалам отчасти удавалось убеждать в этом самих рыцарей. Во всяком случае, в начале XV в. автор «Деяний маршала Бусико» писал - «две вещи установлены по воле Бога, как две опоры, поддерживающие порядок законов божественных и человеческих. Сии две опоры суть рыцарство и знание, которые весьма подходят друг другу». С этим соглашался даже такой «певец рыцарства» как Фруассар.

Университетская культура смело награждала своих представителей рыцарскими эпитетами - «смелый, куртуазный, доблестный». Мудрец смело бросается осуждать всякую ересь и всякую несправедливость, от кого бы она не исходила. В XIII в. Парижский университет не побоялся выступить против мощных «нищенствующих орденов», век спустя против опасных «заблуждений» самого папы Иоанна XXII, еще позже - против Великой Схизмы. Не удивительно, что претензии как университетов in corpore, так и интеллектуалов вообще на участие и даже на верховенство в государственных делах все возрастало. Самые популярные их герои - Сенека и Боэций, оказываются неизмеримо выше своих убийц-тиранов. Задача мудреца и сводится во многом к обузданию тирании. Не случайно знаменитый юрист Бартоло Сассоферрато в определение тирана включает вражду к знаниям и стремление изгнать из страны всех мудрых людей. Уваров П.Ю.История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе (спецкурс).// www.worldhist.ru/teaching/special/courses/culture/Uvarov1.doc. С. 28

Чтобы стать аристократией, университетские интеллектуалы прибегают к обычному средству тех групп и индивидов, которые хотели получить дворянство; они, как то замечательно изобразил Марк Блок, перенимают у благородных стиль жизни.

Из своих одеяний и атрибутов своих обязанностей они делают символы аристократии. Кафедра все чаще и чаще украшается навесом, подчеркивая их знатность; она становится знаком их обособленности, высоты, величия. Золотое кольцо, шапочка, берет, вручаемые им в день conventus publicus или inceptio, все менее рассматриваются в качестве знаков исполняемых функций, все более как эмблема престижа. Они носят длинную мантию, капюшон, подбитый беличьим мехом, нередко воротник из горностая и придачу длинные перчатки, которые в Средние века считались символом социального ранга и могущества. Ле Гофф Интеллектуалы в средние века.СПБ.,2003.-С-115

4.2 Профессорство как путь карьеры и социального возвышения. Внеучебная деятельность преподавателей

В средневековом университете существовала возможность, по крайней мере, двух видов карьер (очевидно, с целым рядом промежуточных вариантов). С одной стороны, это - группа молодых регентов, которые отрабатывали положенный для окончивших срок после получения степени. Как правило, свое будущее они связывали с неуниверситетской карьерой в церкви или на гражданской службе. Последнее не значит, что, покинув университет, они переставали интересоваться судьбой alma mater, так как клятва при окончании учебы, когда они держали экзамены, ограничивала такие настроения. Они могли быть членами своих советов как доктора-нерегенты, могли вернуться и к преподаванию. Вообще решение о прекращении преподавания не следует рассматривать как свидетельство посредственности.

Будучи близкими, студентам по возрасту и еще не погрязшими в рутине, эти люди на самом деле могли стремиться к успеху. Но, пока еще в малой степени ориентированные на свои личные интересы, они, безусловно, были более чувствительны к коллективной жизни университета как института, к той специфической религиозной и политической роли, которую он должен был играть.

Поэтому в конце средневековья ординарные регенты, особенно в новых университетах, очевидно, стремятся к совершенно иному виду карьеры. Хотя случаи отказа от карьеры вне университета продолжают оставаться редкими, все же налицо тенденция к тому, чтобы посвятить долгие годы и даже всю жизнь университету. Так, «из 16 известных нам профессоров права в Орлеане (период 1378-1429 гг.), по крайней мере, 13 - преподавали от 20 до 40 лет. Для таких людей университет был не только местом обсуждения вопросов интеллектуального и гуманистического плана; он определял образ их жизни, выступал гарантией доходов и социального положения. Поэтому-то и скромный регент колледжа, и престижный «доктор обоих прав» искали пути служения университету» Вальтер Роуг. Университет как явление средневековой культуры. «История средневекового университета» //Alma mater. - 1991. - № 7. - С.37-41..

Карьеры преподавателей были различны в связи с разностью их специализаций. Обратимся с карьерам юристов. Сын брабантского рыцаря Жан Оксем изучал искусства и каноническое право в Париже до 1296, затем учил и преподавал римское право в Орлеане до 1312. Покинув университет он уже владел несколькими церковными пребендами. В 1317 г. он стал официалом (главой епископского суда) в Льеже, руководил там же школой капитула. Его авторитет правоведа был велик: известно, например, что жители города Лувена много лет платили ему жалование как своему советнику. Когда в 1325 вспыхнул конфликт между епископом и льежским патрициатом, поддержанным частью духовенства, Оксем остался верен епископу и вынужден был бежать. В результате его бурной деятельности и убедительных писем, рассылаемых папе, кардиналам и даже королю Франции, междоусобицу удалось прекратить.

Вернувшись в Льеж Оксем работал над толкованием местных кутюм и феодального права. Его привлекали как эксперта в решении политических споров. Наибольшую славу утраквиста (специалиста и по церковному и по гражданскому праву) принесло его сочинение «Цветы обоих прав» (Flores utriusque juris), где он составил незаменимый для правоведов алфавитный указатель конкордаций. К сожалению, другой его труд «Цветы авторов и философов» до нас не дошел. Главное же, что прославило имя Оксема для последующих историков была его «Хроника епископов льежских», где ангажированная политическая позиция клирика и сторонника епископской власти уживалась с исключительной информативностью и целостной системой политической теории, отталкивающейся от «Политики» Аристотеля.

Бартоло Сассоферрато родился в 1313 в семье горожан Анконской марки. Право он изучал в Перудже и Болонье, где получил докторскую степень. Некоторое время практиковал и преподавал в Пизе, затем вернулся в Перуджу, где составил свои прославленные Комментарии к Кодексу Юстиниана. Как один из главных представителей школы постглоссаторов Бартоло отдавал предпочтение не букве источника, а окружающим реалиям. Позднее гуманисты обрушат на него за это огонь критики, но неоценимая заслуга Бартоло состояла в том, что он первый осмелился отказаться от имперской фикции. Император лишь де-юре остается высшей властью, де факто же в Италии законодателями являются коммуны и иные правители городов. Идеи Бартоло нашли горячий отклик не только в Италии, но и в королевствах, настаивающих, что их король есть «император в своем королевстве» (во Франции и на Пиренейском полуострове). Ему же принадлежит обоснование права подданных смещать должностных лиц и выступать против тиранов. Перуджа направила его к императору Карлу IV ходатайствовать о привилегиях. Бартоло оказал помощь в составлении знаменитой «Золотой Буллы», установившей в Империи порядок, просуществовавший до начала XIX в. За заслуги император пожаловал юристу герб, что дало повод Бартоло написать одно из первых юридических сочинений, посвященных геральдике Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе (спецкурс)// www.worldhist.ru/teaching/special/courses/culture/Uvarov1.doc . С. 35.

Врачу с университетским образованием приходилось работать в условиях конкуренции как с необучавшимися в университетах лекарями, так и с теми, кто избавлял от страданий при помощи духовных и сверхъестественных средств. При этом не надо думать, что с XIII по XV вв. разного рода целители и хирурги, которые не обучались в университетах, но активно практиковали, были невеждами-эмпириками или безграмотными деревенскими знахарями. Конечно, были и такие, но оказывалось не мало и тех, кто совмещали лечебную практику с другими видами занятий, профессий и ремесел. По всей видимости, такие врачеватели не составляли особой конкуренции обладателям университетского образования, так как обслуживали они в основном клиентов, для которых размер гонорара, социальные и интеллектуальные претензии обладателей университетских степеней делали помощь последних недоступной. Сирэйси Ненси Средневековый университет:факультет медицины//Alma mater .-1997.-№11.-С.36 Неплохую карьеру сделал на медицинском поприще Георгий из Руси (Юрий Котермак или Юрий Дрогобыч), родившейся в середине XV в., и получивший основы образования от одного из монахов Киево-Печерской лавры. После он выучил латынь и поступил в Краковский университет. Получив там степень магистра искусств в 1472 г., он направился в Болонью, где был приписан к нации «ультармонтанов», изучавших медицину. Сохранились его письма бывшим друзьям по Краковскому университету, в которых он помимо прочего предсказывал дни лунных затмений. С 1478 г. он сам становится доктором медицины и философии и преподает астрономию. В 1481/82 гг. он исполнял обязанности ректора Болонского университета. Он пользуется все большей известностью как астролог - его «Предсказания на 1482 год» были напечатаны в Риме, а его самого приглашали ко дворам итальянских правителей. Затем в 1488 году вернулся в Краков, где продолжил преподавать астрономию. Как полагают именно у него начал занятия этой наукой Николай Коперник. Но Юрий Дрогобыч практиковал и как медик. В 1492 году он получает титул «придворного врача». Вернувшись в Польшу, он поддерживает связи со Львовом и Дрогобычем, где он входил в городской совет до самой своей смерти в 1494 г. Уваров П.Ю. История интеллектуалов и интеллектуального труда в Средневековой Европе (спецкурс)// www.worldhist.ru/teaching/special/courses/culture/Uvarov1.doc . С. 38

У священнослужителей и монахов, которые преподавали каноническое право или теологию, возможностей было больше; в частности, после нескольких лет регентства они могли сделать выбор в пользу карьеры чисто церковной. «С XIII и до XV века многие епископы, и даже несколько кардиналов и пап, в прошлом были преподавателями. В XIII в. свыше 33% из числа записанных парижских магистров теологии стали епископами, аббатами, министрами (general minister) и кардиналами. В XV в. 36 из 79 английских епископов (46%) преподавали в Оксфорде или Кембридже» Жак Ле Гофф. Интеллектуалы в средние века /Перев. А. Руткевича. - М., 1997. С.79.. Вот несколько примеров карьер преподавателей теологов средневековых университетов. Жак Панталеон Аншер, уроженец города Труа в Шампани (легенда называет его сыном сапожника), учился в Париже каноническому праву и теологии. В 1220 г. он становится доктором теологии и каноником города Лана, затем занимает там пост архидьякона до 1249 г. В Лане он входил в одну конфрерию с Робером Туротом, с которым его связывала долгая дружба. Став епископом Льежа, Турот пригласил теолога к себе. Затем Аншер попадает в поле зрения Иннокентия IV, который отправляет его на помощь крестоносцам. Он выполняет важные поручения в Пруссии, где, в частности, заключил мир между померанским князем Святополком с Тевтонским орденом. За заслуги папа назначил его своим почетным капелланом, а в 1255 г. он получил титул патриарха Иерусалисмского. В 1261 году кардиналы избирают его папой под именем Урбана IV. Опыт пребывания в Шампани и Льеже, контакты с Нидерландами (его приближенным был Жан Вийенгем, теолог из семьи антверпенских бюргеров) познакомили его со спиритуальностью бегинок и с формами евхаристического культа, все более популярного в этом регионе. Урбан IV учреждает праздник Тела Господня в 1264 г., ставшего одной из главных отличительных черт католической литургии. Проницательный понтифик сумел оценить заслуги парижского доминиканца Фомы Аквинского и вызвал его в папскую резиденцию в Витербо, где тот работал над завершением своей «Философской суммы» и начал работу над «Суммой теологии».