Вопросы истории школы и педагогической мысли народов Дагестана на страницах периодической печати

В организации мусульманских школ принимал участие известный русский ориенталист Н. Ханыков. С учетом советов Ханыкова разрабатывались программы и учебные планы мусульманских школ, проводилась комплектация преподавателями. Первый преподаватель Дербентской мусульманской школы Айгункади Дженгутайский также был назначен по рекомендации Ханыкова.

Для обучения в Дербентской школе из разных концов Дагестана съехались аварцы, даргинцы, кумыки, табасаранцы и представители других горских народностей. Среди учащихся, наряду с детьми школьного возраста, были 23-25-летние молодые люди. Большинство учащихся уже в первый год учебы в школе изучали помимо арабского и русский язык, хотя первоначально, согласно предписанию наместника Кавказа Воронцова, изучение этого языка не было обязательным. В короткий срок некоторые учащиеся научились читать по-русски довольно свободна.

Однако число учащихся Дербентской мусульманской школы было весьма невелико. По уставу в ней должно было обучаться 60 человек. К концу 1851 г. в школе обучалось всего 56 учащихся, из которых 8 жителей Дербента, остальные 48 учащихся из других мест Дагестана. В последующие годы количество учащихся из-за материальных затруднений, жаркого климата и «отдаленности Дербента от главных пунктов суннитского населения» сократилось. В связи с этим было признано целесообразным перевести школу в Темир-Хан-Шуру. Это мотивировалось и тем, что в окрестностях Шуры есть много «почетных лиц и служащих офицеров из мусульман, дети которых нуждаются в обучении их арабскому и русскому языку». Ознакомление же учеников «с русским языком возможно только там, где живут и русские в значительном числе, чтобы ученики могли сближаться». Этому условию отвечала Темир-Хан-Шура, где преобладало русское население.

В январе 1855 г. Дербентская мусульманская школа была переведена в Темир-Хан-Шуру, куда перешла и часть учащихся (13). С переводом школы в Темир-Хан-Шуру контингент учащихся еще более сократился. В ней обучалось всего 20 учащихся. Он оставался неизменным вплоть до начала 60-х годов. Правда, в 1857 г. была несколько расширена учебная программа школы. Кроме обучения чтению и письму, учащиеся стали изучать грамматику, арифметику, знакомиться с начальными сведениями по истории и географии.

Школа влачила жалкое существование. О материальной базе ее можно судить по тому, что на приобретение мебели и учебного оборудования в связи с переводом школы в Темир-Хан-Шуру было израсходовано всего 167 руб. 63 коп.

B 1861 г. мусульманская школа вошла в состав открывшейся в Темир-Хан-Шуре горской школы. Последняя была учреждена на основании «устава горских школ», разработанного по поручению наместника Кавказа А. Барятинского в главном штабе Кавказской Армии и утвержденного царем 20 октября 1859 г. Школа имела целью «распространение гражданственности и образования между покорившимися горцами» и «доставление служащим на Кавказе семейным офицерам и чиновникам средств к воспитанию и обучению детей». Разумеется, «устав горских школ» имел в виду «распространение гражданственности и образования» не между всеми горцами, а лишь между представителями имущих классов- беков, богатых торговцев, чиновников, т.е. тех, кого царизм с полным основанием мог считать надежной опорой в проведении своей политики.

Устав определял, что горские школы учреждаются в виде опыта на четыре года «на степени уездных и первоначальных училищ». Личный состав горских школ состоял из штатного смотрителя, законоучителей православного и мусульманского вероисповеданий, трех учителей основных и одного учителя приготовительного классов.

Горская школа содержалась на средства, отпускавшиеся военным ведомством, и находилась в ведении командования вооруженными силами на Кавказе. При ней был учрежден пансион на 65 воспитанников, из них 40 казеннокоштных, в том числе 25 горцев из «почетных фамилий» северного и южного Дагестана и 15 детей русских чиновников. 25 воспитанников пансиона горской школы содержались за счет средств, находившихся в распоряжении кавказского наместника, и средств родителей. [16]

Темир-Хан-Шуринская горская школа открылась в составе трех классов (приготовительного, первого и второго) с 41учащимся.

Помимо учеников мусульманского училища в нее были приняты 18 учеников бывшей школы при 81-м Апшеронском пехотном полку. К концу 1861 г. число учащихся достигло 69 человек и в последующие годы росло следующим образом: в 1865 г. в школе обучалось 75 учащихся, в 1870 г. - 105 и в 1874 г., т.е. к моменту преобразования горской школы в прогимназию, - 144 учащихся. [16]

В 1861 г., вскоре после открытия горской школы, командующий Кавказской армией разрешил начальнику Дагестанской области «не стесняться при определении на казенный счет в школу, туземцев - тем, принадлежат ли они к какому-либо привилегированному сословию, а из детей русских чиновников и офицеров принимать и таких, которые были рождены во время состояния их отцов в нижнем звании».

Обучение в. горской школе велось по программам, принятым в закавказских уездных училищах. Особое внимание уделялось преподаванию мусульманского вероучения, по которому, как и по арабскому языку, учащиеся сдавали переводные экзамены. С 1870 г. в школе было введено обучение столярному и токарному ремеслу, а с 1872 г. - садоводству и огородничеству. Занятия по садоводству и огородничеству, например, вел уроженец сел. Кафыр-Кумух Темир-Хан-Шуринского округа Асеу Чаплау, прошедший подготовку в Никитском ботаническом саду в Крыму.

Таким образом, в горской школе известное внимание уделялось и практическим занятиям учащихся в области ремесел и сельскохозяйственного производства.

Комиссия, проверявшая учебную работу школы, писала об изучении в ней основных учебных дисциплин. Преподавание в приготовительном классе сводится к первоначальному обучению русской грамоте. Обучение черчению идет довольно успешно, причем обращается внимание на ознакомление учащихся с названиями различных предметов, с объяснением главных свойств и особенностей, встречающихся при чтении. Существуют уроки «плавного объяснительного чтения». Из приготовительного в первый класс переводятся ученики, которые довольно свободно читают, пишут и рассказывают прочитанное.

В первом классе начинается изучение грамматики. Большое внимание уделяется усвоению грамматических определений. Как недостаток отмечалось, что в третьем классе ученики занимались только сочинениями. Признавалось необходимым продолжение занятий по грамматике, так как они развивают «у детей способности мышления» и помогают «быстрому усвоению даже родного языка» [16].

Согласно отзыву комиссии, «некоторые из мусульман I, II, III классов почти совершенно усвоили русскую речь», по ученики «правильнее пишут, чем говорят». Отмечая недостатки в преподавании арифметики, комиссия указывала, что она, особенно в приготовительном классе, «проходится отчасти механически, отчего ученики не свободно делают арифметические задачи». Знания учащихся по географии и истории носили, по мнению комиссии, книжный, механический характер.

За время своего существования Темир-Хан-Шуринская горская школа выпустила 66 человек. Из них 7 человек, или 11%, поступили в гимназии и реальные училища, 56(85%)-на военную службу, а 3 человека занялись частной деятельностью или поступили на гражданскую службу16.

Вследствие крайней ограниченности программ 3-классная школа не могла служить подготовительной ступенью к поступлению ее питомцев в средние учебные заведения. Дети зажиточных горцев и царских чиновников, служивших в Дагестане, после окончания горской школы фактически были лишены возможности продолжать свое образование. К тому же в 1866 г. последовало распоряжение наместника Кавказа, согласно которому отменялись льготы выпускникам горских школ при поступлении в гимназии. Наместник приказал «приостановить действие параграфа 15 устава горских школ, предусматривавшего указанные льготы, и принимать воспитанников этих школ в гимназии не иначе как по экзамену, по программам, для гимназии установленным, и только в классы, соответствующие познаниям и возрасту поступающих, на основании общего Положения о кавказском учебном округе».

Бедной была материальная база школы. Помещение школы не позволяло выделить даже квартиры для смотрителя. Комнаты, в которых жили и учились учащиеся, не отвечали элементарным требованиям, отчего дети часто заболевали. Исполняющий обязанности врача школы писал 2 октября 1862 г., что «большая часть воспитанников страдает от простуды и не удивительно, когда отовсюду - из коридоров, полов и в окна здания - дует сквозной ветер». Пол столовой, служившей одновременно и помещением для занятий воспитанников, имел «большие скважины» в кухню, через которые постоянно сквозило, а при мытье пола вода текла в кухню, на плиту, где готовили пищу воспитанникам.

Таким образом, к исходу прошлого столетия в Дагестанской области имелось 26 русских школ, из них 14 школ в городах и 12 в сельской местности. Средних школ было две - обе в областном центре Темир-Хан-Шуре. Во всех 26 школах области обучалось 1896 учащихся, из них 495 девочек. В сельской местности Дагестана, где проживало около 95% населения области, обучением в школах было охвачено всего 493 ребенка обоего пола, или менее 26% от общего числа учащихся. В сельских школах обучалось всего 25 девочек.

Столь неприглядная картина народного просвещения в Дагестане на рубеже XIX-XX вв. убедительно показывает колониальный характер самодержавной «просветительской» политики на присоединенных окраинах. Более сорока лет потребовалось царизму после окончательного присоединения Дагестана, чтобы открыть 12? карликовых школ для более чем полумиллионного сельского населения области. В Гунибском округе, например, первая светская школа была открыта лишь в 1899 г., т. е. ровно через сорок лет после подавления освободительного движения горцев Дагестана и пленения Шамиля. С 1862 по 1870, с 1881 по 1887 и с 1892 по 1897 г. в сельской местности не было открыто ни одного учебного заведения.

Здесь уместно напомнить о рапорте попечителя Кавказского учебного округа исполняющему должность главноначальствующего гражданской частью на Кавказе от 22 января 1896 г., содержащем официальную характеристику состояния народного образования в крае. «Что мы видим вокруг себя? - спрашивает попечитель учебного округа.- Сколько местностей Кавказа остаются вовсе без школ, сколько еще местностей, где тысячи жителей, стремящихся привести детей к свету истины, не находят для них; места в тесных, темных, бедных народных школах! Сколько есть людей, жаждущих света и не находящих его».

Констатируя неприглядную картину народного просвещения на Кавказе, попечитель учебного округа, однако, не просил главноначальствующего увеличить средства на расширение школьной сети за счет сумм, находящихся в его (главноначальствующего) распоряжении, или войти с ходатайством об увеличении государственных ассигнований, а просил лишь о том, чтобы главноначальствующий гражданской частью рекомендовал начальникам губерний, областей и округов «разъяснить населению необходимость открытия начальных народных училищ» на себе средства.

Такой политикой царизм препятствовал проникновению передовой русской культуры на национальные окраины. В то же время самодержавие глушило и самостоятельное культурное творчество нерусских народов. Оно стремилось задушить всякое проявление национальной культуры, все то, что препятствовало проведению его политики насильственного «обрусения» нерусских национальностей.

Школы Дагестана, как и всего Кавказа, находились под жестким полицейским контролем. В 1867 г. было предписано во всех школах Кавказа вести преподавание только на русском языке. Но царизм этим не ограничился. Он делал все для того, чтобы затруднить доступ в школу детям трудящихся. 18 июня 1887 г. царский министр просвещения издал реакционный циркуляр, который еще больше ограничивал доступ в прогимназии и гимназии выходцам из бедных семей. Выполнение мер, намеченных в циркуляре, должно было, по мысли царского министра, освободить эти школы «от поступления в них детей кучеров, лакеев, поваров, прачек, мелких лавочников и тому подобных Людей, детей коих, за исключением разве одаренных необыкновенными способностями, вовсе не следует выводить из среды, к коей они принадлежат», так как это, «как показывает многолетний опыт, приводит... к недовольству своим бытом, к озлоблению против существующего и неизбежного, по самой природе вещей, неравенства имущественных положений».

В соответствии с этим циркуляром, с 1887/88 учебного года во всех мужских гимназиях и прогимназиях Кавказского учебного округа66 плата за обучение была повышена с 30 до 40 рублей. В течение долгого времени царское правительство не давало разрешения на открытие в Закавказье университета. Он был создан только после революции.

Оставаясь, в общем, крайне медленным, развитие школьного образования в Дагестане с конца 90-х гг. все же несколько оживляется. Происходит некоторое расширение сети школ, финансируемой за счет средств государственной казны. Это было вызвано теми социально-экономическими и общественно-политическими процессами, которые происходили в стране, в частности на ее национальных окраинах.

В 90-е годы Россия переживала период относительно быстрого подъема промышленного производства, происходило развитие капитализма вширь, он охватывал новые районы, создавая армию промышленного пролетариата, все больше вовлекая национальные окраины в классовые противоречий страны. Развитие капитализма сопровождалось усилением эксплуатации рабочих; одновременно росло и классовое самосознание рабочего класса, обострялась революционная борьба. В процессе борьбы против эксплуататоров рабочие и все трудящиеся убеждались в необходимости грамотности, образования. Понимание этого делало рабочий класс самым последовательным борцом за народное просвещение. Борьба рабочего класса и трудящихся крестьян, все возрастающие требования горского населения об открытии новых школ заставили царское правительство пойти на некоторое расширение школьной сети и в Дагестане.

С другой стороны, по мере развития промышленности и ее технического совершенствования увеличивалась нужда в грамотных рабочих, способных приносить капиталистам максимальную прибыль. Этот объективный процесс вынуждал царизм идти на уступки экономически усилившейся буржуазии, толкал на путь половинчатых, сопровождавшихся архиреакционными оговорками, реформ в области просвещения.

Архивные материалы свидетельствуют о том, что население Дагестана проявляло большой интерес к школе, к образованию. Это видно как из многочисленных ходатайств в адрес областной администрации и дирекций учебных заведений о принятии детей на учебу, так и из рапортов начальников округов военному губернатору Дагестанской области. Вот некоторые из них. 2 мая 1894 г. начальник Самурского округа писал военному губернатору Дагестана; «Жители сел. Ахты и других больших селений вверенного мне округа сознательно убеждены в необходимости давать образование своим детям, что доказывает большой наплыв желающих поступить в Ахтынское училище, и только незначительный размер его и ограниченные денежные средства заставляют зачислять лишь 45 обучающихся. Несостоятельность же местных жителей не позволяет дать своим детям дальнейшего образования за свой счет».

Главным тормозом на пути просвещения горских масс являлась политика царского правительства. На народное образование российская монархия выделяла гроши, и основную тяжесть расходов на школьное строительство и содержание школ она перекладывала на плечи трудящихся. А трудящиеся массы, и без того изнывавшие под двойным гнетом, были не в состоянии взять на себя еще и расходы на развитие образования. И если1 горские трудящиеся иногда с недоверием относились к русской школе, то главным образом потому, как вынуждены отмечать и официальные представители царской администрации, что не могли; поддержать ее материально. В этом нас лишний раз убеждают массовые отказы («за неимением мест») на просьбы жителей о приеме их детей в учебные заведения, находившиеся на государственом бюджете. Один из местных авторов писал в статье «Грамотность в горах Дагестана», опубликованной в 1900 г. в журнале «Этнографическое обозрение», что Темир-Хан-Шурипское реальное училище «закрывает свои двери более 3/4 горцев, жаждущих образования». Согласно далеко не полным официальным данным, в 1900 и 1901 гг. в приеме во Владикавказское реальное училище было отказано 75 процентам всех подавших заявления дагестанцам, а в Бакинске реальное училище из 13 подавших заявления было принято только 6 человек.

Несмотря на значительную поддержку со стороны населения царские власти отказывались отпускать средства на строительство школьных зданий.

Как и на других окраинах царской России, материальное положение учителя дореволюционной дагестанской школы было крайне тяжелым. Еще П.К. Услар в 60-х гг. прошлого века отмечал, что «звание сельского учителя материально есть самое неблагодарное. Этому званию могут посвятить себя люди, отказавшиеся от честолюбия, от надежды повыситься,- люди, дорожащие скудным куском хлеба и уверенностью, что завтра пройдет для них так же безмятежно, как и сегодня». [28]

Даже в конце XIX века в светских школах Дагестана почти не было учителей из местного населения. За 20 с лишним лет, прошедших со времени открытия «татарского отделения» Горийской учительской семинарии (1879 г.) до начала XX века, только трем горцам из Дагестана удалось окончить полный курс этого отделения и получить звание учителя народной школы. Кроме них работало несколько учителей-дагестанцев, не имевших специального педагогического образования.

Учителей было крайне мало, и это обстоятельство сказывалось на работе школ, затрудняло их укомплектование, создавало текучесть учительских кадров. Сошлемся лишь на один документ, характеризующий текучесть кадров учителей в сельских школах области в 90-х гг. прошлого века, - отчет начальника Андийского округа за 1896 год, где он, объясняя, почему среди населения округа «слабо развивалось убеждение о пользе школьного образования», пишет: «За пять лет, прошедших со времени открытия Ботлихской школы, в ней пребывало один за другим четыре учителя... Мог ли учитель хорошо узнать своих учеников и их родителей, когда один из них пробыл в Ботлихской школе около 6 месяцев, другой - всего 2»80.

Были и трудности, с которыми встречался русский учитель в горах. Незнакомая обстановка, незнание языка местного населения, его настороженность и недоверие, которые подогревались реакционным духовенством, затрудняли работу учителя, мешали его общению с горцами. Далеко не все могли выдержать эти и связанные с материальными трудностями испытания.» Однако те, кто в суровых условиях гор, несмотря на материальные лишения, честно и добросовестно служили благородному делу народного просвещения, пользовались глубокой и искренней любовью местного населения.

2.1 Школа и просвещение в Дагестане в начале ХХ в.

Развитие капитализма вширь втягивало присоединенные окраины в сферу общероссийских экономических отношений, нивелировало местные особенности, способствовало ликвидации былой национальной замкнутости Этот процесс сопровождался дальнейшим усилением колониальной эксплуатации трудящихся окраин и национального гнета, все больше вовлекал окраины в классовые противоречия страны. Царизм вынужден был считаться с развивающимися капиталистическими отношениями и в интересах господствующих классов пойти на некоторое увеличение ассигнований на просвещение. С конца XIX в; под влиянием развивающегося капитализма и под давлением передовых общественных сил царское правительство несколько расширило школьную сеть и на национальных окраинах империи.

Открывая школы на присоединенных окраинах, царизм рассчитывал подготовить из представителей имущих классов этих окраин опору самодержавия и таким образом еще более усилить колониальный гнет. С другой стороны, проникновение капиталистических отношений на окраины России настоятельно требовало расширения базы просвещения, подготовки грамотных людей, могущих в интересах эксплуататоров обслуживать современное производство. Однако царизм, будучи верен своей антинародной политике, всячески препятствовал общему подъему культуры России, особенно национальных окраин. Результатом такой политики самодержавия была почти сплошная неграмотность населения на многих национальных окраинах России.

В конце XIX в. в Дагестанской области имелось всего 26 школ, из них 14 школ в городах с 1 403 учащимися и 12 школ в сельской местности с 493 учащимися. На каждую 1000 человек в Дагестане, приходилось 3 учащихся, а одна школа - на 25 тыс. человек.

Самодержавное государство отпускало гроши на нужды просвещения и главную тяжесть содержания школ перекладывало на плечи трудящихся,, и без того обремененных налогами и изнурительными повинностями. В 1898 г. на содержание учебных заведений г. Дербента было ассигновано царским правительством всего 1 435 рублей. В то же время содержание городской тюрьмы обошлось государству в 4718 рублей.

Ша нужды просвещения в Дагестане в начале XX в. царским правительством отпускалось в среднем 13,5 коп. на душу населения. В 1905 г., например, на содержание всех сельских школ Дагестана было израсходовано из государственного бюджета всего 12,6 тыс. рублей.

Мизерные средства, отпускавшиеся на просвещение, обусловили убогую материальную базу дагестанских школ. В начале XX в. около 70% школ Дагестанской области размещалось в неприспособленных зданиях. Во многих сельских школах отсутствовало учебное оборудование, ощущался острый недостаток самого необходимого хозяйственного инвентаря.

Плачевное состояние школ вынужден был признать и попечитель Кавказского учебного округа, посетивший осенью 1912 г. учебные заведения области.

Несмотря на значительную материальную поддержку со стороны населения, царские власти отказывались отпускать средства на строительство школьных зданий. Собственных зданий не имели многие городские школы, а в некоторых из них, по свидетельству учебной администрации, было темно, тесно и сыро.

Дискриминационный характер политики царизма в области просвещения ярко проявлялся в игнорировании родных языков дагестанских народностей. Запрет, введенный царским правительством в 1867 г., оставался в силе, и в дагестанских школах родные языки нерусских учащихся не преподавались. Обучение велось только на русском языке. Об алфавитах, созданных на русской графической основе П.К. Усларом, было забыто. Царские, власти отвергли также алфавит, разработанный известным дагестанским просветителем С. Габиевым. Этот алфавит, созданный так же, как и алфавит П.К. Услара, на русской графической основе, значительно облегчил бы овладение грамотой, способствовал бы росту культуры горцев. Но развитие культуры народов; окраин империи не входило в намерения царского правительства. Напротив, оно стремилось задушить всякое проявление национальной культуры, держать народы национальных окраин в трясите темноты и невежества.

В августе 1905 г. наместник Кавказа под напором волны революционного движения и требований реформ школьного образования вынужден был объявить о том, что в начальных училищах: края преподавание всех учебных предметов будет вестись па родном языке учащихся; курс одноклассных училищ устанавливался четырехлетний вместо трехлетнего. Обучение русской речи предполагалось начинать со второго полугодия первого учебного года и вести путем устных бесед на основании наглядности и при помощи родного языка. В циркуляре наместника содержалось даже указание: «учительские должности в начальных училищах представлять лишь лицам; владеющим родным языком учащихся». [9]

Однако в учебных планах «начальных училищ для инородцев», утвержденных в условиях наступившей после поражения первой-русской революции реакции в октябре 1907 г., от уступок, которые были сделаны в 1905 г., не осталось почти ничего. В Дагестанской же области не были проведены в жизнь даже те куцые права родных языков местного населения, которые определялись учебными планами 1907 г. Лишь четыре года спустя после утверждения этих планов (1911 г.) Кавказским учебным округом были изданы буквари на даргинском и лезгинском языках. Но практического применения они так и не получили.

Против нового алфавита, созданного на русской графической основе, выступало и реакционное духовенство, так как введение-этого алфавита способствовало бы развитию стремления трудящихся к светскому образованию, т. е. подрывало бы влияние духовенства на массы.

Таким образом, политика царизма в области просвещения в известной мере совпадала с интересами мусульманского духовенства. Царское правительство' использовало лояльную часть,. мусульманского духовенства в качестве законоучителей в русско-дагестанских школах. Эта часть духовенства была призвана служить царизму опорой в деле привития подрастающему поколению верноподданнических чувств, воспитания его в духе покорности эксплуататорам.

В то же время царское правительство понимало, что проводимая им русификаторская политика задевает интересы мусульманского духовенства и, естественно, встретит сопротивление с его стороны. В этом царское правительство еще раз убедилось накануне первой мировой войны, когда его официальные органы на Кавказе предпринимали попытку насильственно ввести делопроизводство в сельских обществах на русском языке вместо арабского.

Мусульманское духовенство развернуло яростную агитацию против этой реформы. Столь отрицательная реакция духовенства объяснялась, прежде всего, его экономическими интересами. Введение русского письмоводства в сельских обществах могло подорвать материальную базу мусульманского духовенства9, ослабить его влияние.

Духовенству на этот раз удалось добиться своей цели. В ряде округов население открыто выступило против нового русификаторского акта царизма, и царизм вынужден был отступить. Сама по себе замена арабского письмоводства русским могла иметь объективно-прогрессивные последствия. Она способствовала бы приобщению горцев к русской культуре. Однако в конкретных условиях того времени, когда самодержавие все более усиливало национально-колониальный гнет, горские массы не без основания усмотрели в реформе попытку еще больше ограничить их права, сделать новый шаг по пути насильственной русификации. Кроме того, введение русского письмоводства легло бы тяжелым бременем на население, которое должно было принять содержание писарей на свой счет.

К началу XX в. в Дагестанской области имелись только две средние школы: реальное училище и женская гимназия в Темир-Хан-Шуре. В них обучалось 520 учащихся.

В течение первого десятилетия XX в. в городах области были открыты еще четыре средние школы: в Дербенте - реальное училище (1902 г.) и женская гимназия (1904 г.), в Порт-Петровске - женская и мужская гимназии (соответственно в 1903 и 1905 гг.). Царские власти удовлетворили, наконец, многолетние настойчивые ходатайства местного дворянства, буржуазии и торговцев, а также состоятельных чиновников об открытии в этих городах средних учебных заведений.

Характерна история открытия Дербентского реального училища. В ходатайствах, адресованных военному губернатору области и Кавказской учебной администрации, дербентские городские власти отмечали, что в связи с прокладкой железной дороги численность населения г. Дербента значительно возросла и достигла к началу 900-х годов 20 тысяч человек. Отсутствие же среднего учебного, заведения тормозит продолжение местной молодежью образования. Между тем, число желающих продолжить учебу с каждым годом увеличивалось. Помимо выпускников других школ к началу 900-х годов в городе насчитывалось более 200 человек, окончивших Дербентское городское (бывшее уездное) училище.

Единственное в области мужское среднее учебное заведение - Темир-Хан-Шуринское реальное училище - не могло удовлетворить потребности в среднем образовании сколько-нибудь значительной части желающих учиться. По данным дирекции училища, явно заниженным, она отказала в приеме на учебу только в 1900- 1901 гг. «за недостатком мест» 40 Подавшим заявления.

Первоначально предполагалось открыть в Дербенте мужскую гимназию. При этом город обязывался взять на себя «все расходы по содержанию гимназии, какие только признано будет необходимым возложить на него в Течение первых пяти лет до полного сформирования всех классов гимназии и отвести бесплатно землю под постройку здания для гимназии, которое город обязуется возвести на собственные средства». До постройки собственного здания город брал на себя расходы на наем под гимназию, частного здания.

13 июля 1902 г. экстренное общее собрание уполномоченных Дербентского городского общественного управления по рекомендации попечителя Кавказского учебного округа приняло решение: просить открыть вместо предполагавшейся гимназии реальное училище, как более подходящее к требованиям г. Дербента. В августе 1902 г. Министерство просвещения разрешило открыть в. Дербенте реальное училище с Условием, что город обеспечит «своими средствами помещение Училища, квартиры должностных лиц, коим таковые помещения полагаются, оборудование училища и примет на себя все расходы, оставив сбор за учение в собственность училища».

Решением городского собрания уполномоченных от 27 августа 1902 г. плата за учение в Дербентском реальном училище во всех классах, начиная с 1 сентября 1902-1903 учебного года, была определена в размере 20 рублей в год15. В сентябре 1902 г. реальное училище в составе приготовительного, первого и второго классов начало функционировать.

Газета «Каспий» 8 октября 1902 г. поместила корреспонденцию из Дербента по случаю открытия реального училища. В ней говорилось: «Можно с уверенностью сказать, что открывшееся у нас реальное училище не будет пустовать. Последнее сказалось тут же в день открытия: три класса - приготовительный, первый и второй - оказались полны учениками...» Это было третье после Темир-Хан-Шуринского реального училища и Темир-Хан-Шуринской женской гимназии среднее учебное заведение в области.

В год открытия в училище обучался 91 учащийся, а первый выпуск окончивших шесть классов состоялся в 1907 г., седьмой дополнительный класс - в 1908 г. К началу первой мировой войны (1914 г.) шесть классов реального училища окончили 122 человека, а седьмой дополнительный класс - 9316.

С самого начала работы училище столкнулось с большими трудностями. Материальная база учебного заведения была бедной. Помещения училища не соответствовали элементарным требованиям. Классы были тесны, низки, не имели вентиляции и, по словам архивного документа, «беспорядочно разбросаны по всему коридору». Некоторые классные помещения плохо освещались, коридоры были темны и тесны, в них летом было «невыносимо жарко, а зимой очень холодно». И лишь в 1912 г. начались работы по строительству специального здания для реального училища.

В первые годы в училище обучалось мало детей из местного мусульманского населения, хотя основные тяготы, связанные с содержанием учебного заведения, ложились именно на его плечи. Так, в 1905 г. из 182 учащихся училища только 36, или менее 20%, являлись детьми местных мусульман. И лишь в 1909 г., когда при училище были открыты «азбучное и младшее отделения приготовительного класса», число детей из местного мусульманского населения несколько возросло. В 1910 г. оно достигло 28% от общего состава учащихся училища. В связи с этим в 1911 г. были открыты параллельные группы при младшем и старшем отделениях приготовительного класса, в 1912 г. при первом и в 19.'3 г. при втором классе.

В 1914 г. в Дербентском реальном училище имелось 14 классов, обучалось 448 учащихся. В училище работало 29 учителей. При училище функционировали фундаментальная и ученическая библиотеки с читальней, физический и естественно-исторический кабинеты, физическая и химическая лаборатории и несколько специальных классов: для рисования, учебных пособий по истории, географии, по начальному обучению, классы ручного труда и музыки. В 1907 г. при училище был создан ученический духовой оркестр.

Детей горцев обучалось очень мало не только в Дербентском реальном училище, но и в других средних школах области. В Темир-Хан-Шуринском реальном училище к началу 1900 г. обучалось всего 64 дагестанских горца, или 18,7% от общего количества учащихся.

А девушки-горянки в средних школах были вообще редким исключением. И только в 1915 г. наместник Кавказа решил «поправить» положение с женским средним образованием в области. Он предложил включить в проект земской сметы на 1915-1917 гг. средства на содержание... 5 стипендиаток-мусульманок в Темир-Хан-Шуринской женской гимназии. Земские стипендиатки должны были по окончании курса гимназии проработать определенный срок в земских начальных училищах. В сентябре 1915 г. стипендиатки были отобраны из Аварского, Андийского, Гунибского, Даргинского и Самурского округов.

Незначителен был процент учащихся из местных национальностей и в городских начальных школах. Так, в 1908 г. из 1058 учащихся начальных школ трех городов области (Темир-Хан-Шу-ра, Дербент, Порт-Петровск) только 162 являлись представителями местных национальностей.

Основной причиной малочисленности учащихся из местных народностей в средних школах являлась высокая плата за обучение. Только состоятельные семьи могли содержать своих детей в городе и платить за их обучение. Из-за недостатка «казенных» вакансий (за государственный счет) детям бедняков отказывали в приеме в средние школы. Не могло изменить положение и создание «Общества просвещения туземцев-мусульман Дагестанской области», а также «Общества вспомоществования нуждающимся ученикам» городских средних школ, которые располагали незначительными средствами, состоявшими главным образом из взносов членов обществ и пожертвований отдельных лиц.

Население, в особенности трудящиеся массы, выражало недовольство высокой платой за учение в средней школе и не раз обращалось с просьбой снизить ее. Вот одно из обращений жителей города Дербента к директору реального училища (ноябрь 1909 г.): «Много лет мы ходатайствовали об открытии в нашем городе какого-нибудь среднего учебного заведения, где мы могли бы воспитывать своих детей, так как посылать их в другие города для многих из нас было недоступно по материальным условиям... В настоящее время плату за учение повысили до 40 рублей в год, чем лишили возможности большинство из нас - со скудным материальным обеспечением, дать своим детям желательное образование, предоставив училище в распоряжение лиц более зажиточных, в большинстве даже богатым». Обращение дербентцев заканчивалось просьбой к директору войти с ходатайством перед соответствующей администрацией о снижении платы за обучение в реальном училище, чтобы обеспечить «большинству молодого поколения решение столь трудной задачи, как получить образование».

Согласно официальным данным, в 1903 г. более 90% учащихся Дербентского реального училища являлись выходцами из семей дворян, богатых горожан и представителей духовенства.

В сельских школах обучение было бесплатным, но основная тяжесть строительства зданий, содержания школ ложилась па плечи трудового населения. Оно должно было обеспечивать школу топливом, освещением, содержать сторожа, выполнять ряд повинностей. К тому же дискриминационная политика царизма вызывала в горцах известное недоверие ко всему русскому, в том числе к русской школе. Это недоверие усиливало и стремилось использовать в своих интересах реакционное мусульманское духовенство, которое пускало в ход все доступные ему средства, чтобы воспрепятствовать развитию в Дагестане светского образования.

Несмотря на тяжелое экономическое положение, трудящиеся горцы в целом положительно относились к русской школе, и небольшое число учащихся в русских сельских школах объясняется главным образом ограниченными возможностями малокомплектной школы, трудностью для громадного большинства населения обучать и содержать детей в другом селении. Накануне революции в 1905-1907 гг. русские школы имелись лишь в 20 наиболее крупных аулах Дагестана. Общежитий или интернатов при них не существовало, что не могло не ограничить приток учащихся из других селений.

Особенно мало школ имелось в таких округах, как Аварский, Андийский и Самурский. В каждом из этих округов, насчитывавших от 33 до 70 тысяч населения и имевших ряд аулов с числом жителей свыше одной тысячи человек, даже к 1912 г. функционировало всего по 2 школы, что позволяло охватить обучением в среднем лишь 1,0-1,5% детей школьного возраста.

Царское правительство, тратившее «миллионы и десятки миллионов на дворян-тунеядцев, на военные авантюры, на подачки сахарозаводчикам и нефтяным королям», выделяло гроши на нужды народного: просвещения. И лишь мизерная часть этого нищенского бюджета тратилась на народное образование на национальных окраинах империи. До 1908 г. на нужды народного образования всего Кавказа государственной казной отпускалось 784,5 тыс. рублей, из которых на долю Дагестанской области с ее 680-тысячным населением приходилось всего: 23,8 тыс. рублей. Даже официальные представители царского правительства на Кавказе вынуждены. были признать такой приток средств на нужды народного образования «крайне слабым».

Плачевную картину народного просвещения в области констатировала однодневная перепись начальных школ, проведенная 18 января 1911 г. На начало 1911 г. в Дагестанской области насчитывалось 40 начальных школ, в которых обучалось 2 559 учащихся32. По насыщенности школами область занимала последнее место среди четырнадцати губерний, областей и округов Кавказского края. Одна начальная школа приходилась здесь на 17233 человека, тогда как в целом по краю - на 2 676 жителей.

Дагестанская область была впереди других губерний и областей Кавказского края по числу отказов в приеме детей в школы. В 1910 г. в приеме в начальные сельские и городские школы области было отказано 36% детей, желавшим поступить на учебу, тогда как в Бакинской, Батумской губерниях и Закатальском округе - соответственно 23,5, 34,8 и 25,4 %34.

Материалы переписи говорят о крайней малочисленности выпуска из начальных школ, большом отсеве учащихся и текучести педагогических кадров. В 1910 г. сельские и городские начальные училища области окончили всего 170 человек, в том числе 45 девочек. Отсев из школы до окончания курса обучения составил 18,3% к общему числу учащихся. Более половины (52,2%) от общей численности учителей имели стаж педагогической работы менее 5 лет.

Некоторое расширение школьной сети происходит в Дагестане в период нового революционного подъема. Напуганное революционным движением народных масс, царское правительство вынуждено было пойти на уступки, что нашло свое выражение в некотором расширении сети начальных школ. Так, в 1912 г. в Дагестане было открыто 9 новых школ, в 1913 г. - 19. К 1915 г. число школ в области36 достигло 93, в том числе в сельской местности - 60. Всего в школах области в этом году обучалось 7 092 учащихся, из них в сельской местности - 2 212 учащихся.

В 1915 г. одна школа приходилась в Дагестанской области на 7,5 тысячи человек населения, а в сельской местности - более чем на 10,5 тысячи.. Обучением во всех русских школах было охвачено в этом году всего лишь около 5% детей школьного возраста. Особенно мало обучалось в школах девочек. В школах сельской местности девочки составляли в 1915 г. всего 14% от общего количества учащихся.

Средних школ по-прежнему было крайне мало. В двух реальных училищах и трех гимназиях обучалось 1911. детей, в основном выходцев из местной эксплуататорской верхушки и.детей царских чиновников. В сельской местности имелись только начальные (одноклассные и двухклассные) училища. Лишь незадолго до Великой Октябрьской социалистической революции Кумухское двухклассное начальное училище было преобразовано в высшее начальное училище с продолжительностью обучения 7 лет.

Программы дагестанской начальной школы ограничивались узкими рамками элементарного курса русского языка и математики (одноклассное училище) и краткими сведениями по истории, географии и естествознанию (двухклассное училище).

Учебные планы и «примерные программы» начальных училищ Министерства народного просвещения, утвержденные в феврале; 1897 г., не претерпели существенных изменений вплоть до 1917 г. Курс одноклассного училища был рассчитан на три года. Он соответствовал курсу первого класса двухклассного училища, продолжительность обучения в котором составляла пять лет.

Приведем учебный план начальных двухклассных училищ Министерства народного просвещения, применявшийся в рассматриваемый период в сельских школах Дагестанской области:

Родные языки дагестанцев в школах не изучались, В то же время закон божий и мусульманское вероучение считались наиболее важными предметами и занимали значительное место в учебном плане. Первые два года обучения им отводилась треть всего учебного времени. Кроме того, три часа в неделю вне учебного плана учащиеся должны были заниматься церковным пением и хоровым чтением молитв.

В двухклассных начальных училищах занятия вели два учителя - первого и второго классов, а также законоучитель (вероучитель мусульманского вероучения) - общий для обоих классов. В одноклассном училище полагалось иметь по одному учителю и законоучителю (вероучителю).

Недостаточная специальная и общеобразовательная подготовка учителей, особенно сельских, отрицательно сказывалась на работе школ и, прежде всего, на качестве знаний учащихся. Учителей из местных народностей было крайне мало. Большинство их составляли лица, окончившие одноклассное и двухклассное начальное училище, и педагогические курсы. В начале 900-х годов только в трех сельских школах Дагестана работали местные учителя, окончившие учительскую семинарию. Даже в 1912 г. 38% учителей сельских школ Дагестана не имели специальной подготовки. [9]

По-прежнему тяжелым оставалось материальное положение учителя. Достаточно сказать, что из 229 учителей40, работавших в школах области в 1916 г., 136 получали оклады менее 200 рублей в год. Попечитель Кавказского учебного округа вынужден был признать недостаточным жалованье, которое получали учителя дагестанских одноклассных и двухклассных училищ, так как жизнь здесь, по его признанию, была «дорогой и полной лишений».

Это приводило к частой смене учителей, порождало у лиц, окончивших педагогическое учебное заведение, стремление устроиться на лучше оплачиваемую работу.

Осенью 1912 г., совершив инспекторскую поездку по Дагестану, попечитель Кавказского учебного округа наметил так называемый «план дальнейшего распространения народного образования в Дагестанской области». Этот план предусматривал учреждение в области самостоятельной дирекции народных училищ с разделением ее на три инспекторских района, открытие школ в аулах с населением свыше одной тысячи человек, преобразование некоторых одноклассных училищ в двухклассные. Намечалось также приступить к учреждению высших начальных училищ (по одному на округ), изыскать средства для открытия ремесленных отделений в школах и открыть в первую очередь на земские средства общежития при некоторых сельских школах. План попечителя учебного округа не мог, конечно, решить проблемы «распространения па-родного образования в Дагестанской области». Да такую задачу и не думала ставить учебная администрация царского Министерства народного «затемнения» на Кавказе. Но даже этот куцый план не был проведен в жизнь. В 1914 >г. из 56 начальных училищ, функционировавших в сельской местности, только 6 училищ являлись двухклассными. В четырех округах вовсе не было двухклассных училищ, не говоря уже о высших начальных училищах, открытие которых намечалось планом попечителя учебного округа. И только в октябре 1914 года в сел. Кумухе было открыто уже упоминавшееся единственное в сельской местности дореволюционного Дагестана высшее начальное училище.

Характеризуя состояние школьного образования в Дагестане в рассматриваемый период и оценивая значение русских школ, следует иметь в виду их классовую направленность, помнить, что царское правительство смотрело на эти школы, как на орудие своей русификаторской политики. Старая школа была призвана готовить верных слуг самодержавия и господствующих классов. В.И. Ленин говорил, что каждое слово старой школы соответствовало интересам буржуазии. «В этих школах молодое поколение рабочих и крестьян не столько воспитывали, сколько натаскивали в интересах той же буржуазии. Воспитывали их так, чтобы создавать для нее пригодных слуг, которые были бы способны давать ей прибыль и вместе с тем не тревожили бы ее покоя и безделья».

Для Дагестана, где до присоединения к России_ не существовало светской школы, русские школы, вопреки намерениям и воле царского правительства, сыграли объективно-прогрессивную роль. Несмотря на ограниченность программ и большие педагогические и организационные пороки дореволюционная русская школа стояла неизмеримо выше школ религиозных, давала учащимся полезные знания и навыки. В этих школах дети горцев усваивали русскую грамоту, русский язык, служившие основным средством приобщения местного населения к передовой русской культуре.

Ряд школ Дагестана имел приусадебные участки, где учащиеся проводили практические занятия по садоводству, огородничеству. В некоторых школах имелись ремесленные отделения, учащимся прививали навыки ухода за пчелами, проводились занятия по шелководству. В Касумкентском училище, например, занятия по пчеловодству проводились с 1890 г. и особенно успешно - с 1897 г., когда учителем стал работать местный уроженец А. Мамедов, окончивший Закавказскую учительскую семинарию. Под его руководством учащиеся создали при школе опытное пчеловодческое хозяйство и даже стали пропагандировать рациональные приемы пчеловодства среди населения48. К 1901 г. в Касумкенте и некоторых других аулах Кюринского округа «имелось более 100 рамочных ульев, и некоторые из пчеловодов приобрели нужные инструменты, благодаря чему беспощадное истребление пчел при добывании меда значительно сократилось».

Выходившая в Тифлисе газета «Кавказ» в одной из корреспонденции сообщала о сельскохозяйственных занятиях учащихся Касумкентского училища. По свидетельству автора корреспонденции, жители Кюринского округа не имели понятия об огородничестве и все овощи привозились из Дербента. «Но вот при Касумкентском училище было введено образцовое огородничество и с того времени в округе, и в особенности в сел. Касумкенте, быстро привилось огородничество».

Много для ознакомления детей и местного населения с научными основами садоводства, огородничества и пчеловодства сделал замечательный педагог Августин Петрович Скрабе. А.П. Скрабе приехал в Дагестан в 1901 г. и в течение 50 лет, до конца своей жизни, работал в различных учебных заведениях области и республики. Начал он педагогическую деятельность в Карабудахкентской начальной школе Темир-Хан-Шуринского округа. В Карабудахкенте на пришкольном участке А.П. Скрабе вместе со своими учениками посадил фруктовые деревья, виноград, огородные культуры, цветы. Школа завела свою пасеку. На примере маленького школьного хозяйства учитель старался показать населению выгоды основанного на достижениях сельскохозяйственной науки и практики земледелия и садоводства, привить ему доступные агрономические знания.

В то время, вспоминает жена педагога Н.И. Скрабе, в Кара-будахкенте, как и в других селах Дагестана, кроме лука и чеснока, других огородных культур не разводили. «Школьный участок стал поэтому показательным не только для учащихся, но и для сельчан. С необыкновенным любопытством сельчане рассматривали на школьном огороде помидоры, огурцы, капусту. А в последующие годы они и сами стали выращивать эти овощи на своих огородах. Августин Петрович был в ауле единственным пчеловодом. Он настойчиво советовал сельчанам завести свои ульи и помогал начинающим пчеловодам».

Когда в 1907 г. А.П. Скрабе был переведен в Ишкартинскую двухклассную школу, находившуюся в пятнадцати километрах от Темир-Хан-Шуры, он усердно продолжал начатое в Карабудахкенте свое поистине подвижническое дело пропаганды и обучения учащихся, а также местного населения культурному земледелию, садоводству и пчеловодству.

В 1900 г. в 13 начальных училищах области дети обучались различным ремеслам: столярному - в одном, токарному - в одном, сапожному - в одном, садоводству - в четырех, огородничеству - в четырех, шелководству - в одном и пчеловодству - в одном. В 1911 г. из 40 начальных училищ области 16 (или 40%) имели приусадебные участки.

Русская школа сыграла положительную роль в формировании и развитии передовой общественной мысли в Дагестане. Революционные идеи, все глубже проникавшие в школу, оказывали влияние на горскую молодежь, вовлекали ее в водоворот все усиливающегося общественно-политического движения, в революционную борьбу против царизма и местных эксплуататоров.

В годы первой российской революции под влиянием борьбы рабочих, крестьян и солдат началось движение учащейся молодежи и учителей. Они выступили с требованием демократизации школьного режима, изменения методов и содержания обучения подрастающего поколения. Некоторые выступления учащейся молодежи носили определенно выраженный политический характер.

Все усилия полиции и учебной администрации предотвратить влияние революции на школу оказались тщетными. В Темир-Хан-Шуре, Порт-Петровске, Дербенте имели место выступления учащихся. В основе этих выступлений лежали политические мотивы, недовольство существующим строем, стремление изменить формы и методы обучения и воспитания в школе.

23 октября 1905 г. учащиеся Темир-Хан-Шуринского реального училища присоединились к демонстрации, организованной местными социал-демократами. Демонстранты пели песни «Дубинушка» и «Марсельеза», а группа реалистов несла красный флаг, «на одной стороне которого была надпись «Свобода», на другой «Да здравствует созыв учредительного собрания!». В жандармском донесении сообщалось, что учащиеся реального училища «устраивают ученические сходки, на которых затрагиваются политические стороны современной жизни». Некоторые ученики принимали участие в изготовлении и распространении по городу и среди солдат прокламаций», они организовывали сходки на частных квартирах и в училище, собирали по подписным листам деньги в пользу забастовщиков.

Темир-Хан-Шуринские реалисты выполняли самые различные поручения местной социал-демократической организации, распространяли газеты, листовки и прокламации среди солдат и горожан. В марте 1906 г. на квартире ученика реального училища Григоровича во время обыска полиция нашла большое количество революционных прокламаций, нелегальной литературы, а также документы, свидетельствующие о принадлежности Григоровича к социал-демократической группе.