Размещено на http://www.allbest.ru/

Размещено на http://www.allbest.ru/

Введение

Степень разработанности темы: элементы науки о будущем - футурологии - получили свое развитие еще в древнем мире (например, предсказание Фалесом солнечного затмения в 585 году до н.э.). По мере обогащения знания все чаще и чаще предсказывались (и сбывались) события или явления, которые неминуемо состоятся.

Исследование проблем будущего рассматривалось в трудах таких ученых, как З. Бзежинский, Г. Кан, Р. Арон, Б. де Жувенель, Ж. Фурастье, Д. Белл, Э. Тоффлер, Ю. Гальтунг, Дж. Форрестер, Д. Медоус, Р. Хейлбронер, Э.А. Араб-Оглы, И.В. Бестужев-Лада, А.М. Гендин, В.В. Косолапов, В.А. Лисичкин и др.

Цель данной работы: Изучить историю и особенности отечественной школы футурологии

1. Понятие футурологии

Футурология (от лат. Futurum - будущее и греч. Льгпт - учение) - прогнозирование будущего, в том числе путём экстраполяции существующих технологических, экономических или социальных тенденций или попытками предсказания будущих тенденций.

Термин «футурология» предложил социолог Осип Флехтхайм (Ossip K. Flechtheim) в 1943 году, в письме к Олдосу Хаксли, который с энтузиазмом его принял и ввел в оборот.

Футурология - это изучение истории будущего. История занимается рассмотрением причин и истоков нашей сегодняшней ситуации, а футурология рассматривает цели, задачи, направление нашего движения и то, какие проблемы и возможности встретятся на нашем пути.

Футурологи экстраполируют сегодняшние технологические, экономические и социальные тенденции и пытаются предсказать будущие тенденции. Смысл изучения будущего в том, чтобы от пассивного и фаталистического его принятия перейти к активному и уверенному участию в построении предпочтительного будущего. Футурология также включает в себя нормативную часть - рассуждения о том, как «должно быть».

2. Истоки футурологии

Термин «футурология» был предложен в середине 1940-х годов немецким профессором Осипом Флехтхаймом, а как научная дисциплина она сформировалась к 1960-м годам, благодаря усилиям Германа Кана из корпорации RAND и ряда других ученых. Однако будущее интересовало людей задолго до этого, и первые предсказания, которые дошли до наших дней, были сделаны еще в античные времена.

В Античности (VIII в. до н.э. - V н.э.) и в Новое время (XVII-XIX века) основным жанром «футурологии» были утопии в духе «Государства» Платона или «Утопии» Томаса Мора. Они представляли собой проекты идеальных обществ, довольно оторванные от реальности и не привязанные к конкретному месту или времени. Утопии не показывали пути достижения желаемого результата. Их авторам казалось, что достаточно описать идеальное будущее, чтобы оно по этому описанию создало себя само.

В промежутке между Античностью и Новым временем о будущем писали в рамках христианской традиции - в жанре пророчеств и откровений, носивших антиутопический характер и часто предвещавших конец света. Яркий пример пророчеств - предсказания Нострадамуса, основная тема которых - политическое будущее Европы, вплоть до начала астрологической эры Сатурна (2242 год), а откровения - Апокалипсис - второе название последней книги Нового Завета «Откровение Иоанна Богослова», которая среди прочего описывает многочисленные катаклизмы, которые произойдут перед вторым пришествием Христа. Поэтому часто «апокалипсис» употребляется в качестве синонима конца света или катастрофы планетарного масштаба.

Однако постепенно накапливался опыт не реализации заявленных

катастроф. Трансцендентальное предвидение будущего через откровения дает настолько аморфные предсказания, что их можно привязать к любому событию, но невозможно превратить в конкретный прогноз.

Таким образом, метод откровений оказался несостоятельным в предвидении будущего. Однако у него, как и у утопий, до сих пор есть свои сторонники. Обычно им чужда идея критического анализа источников, а также другие важные составляющие научного метода, при этом свойственны более высокая внушаемость и вера в авторитет. [3; 69]

3. История возникновения футурологии

Зарождение футурологии связано с возникновением идеи государственного экономического и политического планирования, прежде всего, в Советском Союзе в 1920-е годы.

Выделение футурологии в отдельную дисциплину произошло после второй мировой войны, когда Советский Союз, страны Европы и получившие независимость страны Африки и Азии начали масштабные проекты восстановления и развития экономики. Для этого им были необходимы методы изучения будущего, постановки общественных целей, экономического и научного планирования. В США футурология стала результатом успешного применения практических методов и инструментов системного анализа и планирования в армии во время войны. И по сей день футурологи в США менее склонны к широким прогнозам, связанным с будущим всего человечества и планеты. [8; 90]

В конце 1960-х в мире сформировалась критическая масса футурологов и начался международный диалог о долгосрочных целях человечества. В 1972 году внимание общественности привлёк отчёт Римского клуба «Пределы роста», предупреждающий о последствиях роста населения, увеличения использования ресурсов и экономического роста. Были созданы международные организации футурологов - Всемирная федерация изучения будущего (World Futures Studies Federation) и Всемирное общество будущего (World Future Society).

Футурология начиналась с прогнозирования, попытки предсказать, предвидеть будущее, выявляя тенденции и экстраполируя их, либо используя статистические методы. Но крупные футурологические прогнозы в области энергетики, выполненные подобными методами, не смогли предсказать нефтяной кризис 1973 года.

Из-за этой серьёзной неудачи футурологи перешли от прогнозирования к составлению сценариев, учитывающих, как принято говорить, «мультивариантность будущего», а также стали учитывать не только технологические аспекты, но и, например, более широкую информацию о рынках. Расширение сферы применения методов предвидения (в такие области как образование, медицина, урбанизация, демография, правоохранительная деятельность) привело к необходимости учитывать социальные аспекты, например, влияние технологий на общество.

Футурологи имеют ряд общих черт с авторами научной фантастики, а некоторые писатели воспринимаются как футурологи или даже выступают с футурологическими статьями (например, Артур Кларк, Станислав Лем).

Разумеется, не все авторы ставили перед собой цель представить возможное будущее человечества. Но если рассматривать авторов «твёрдой НФ», таких как Жюль Верн, Герберт Уэллс, Олаф Стэплдон, Александр Беляев, Генрих Альтов (Альтшуллер), Станислав Лем и т.д., то количество новых идей и количество сбывшихся предвидений окажутся очень высокими. В 60-е годы Генрих Альтов (создатель ТРИЗ и сам научный фантаст) опубликовал результаты предвидений фантастов: Ж. Верн: 108 прогнозов, из них 10 ошибочных. Г. Уэллс: из 86 прогнозов верными оказались 77. А. Беляев: только 3 ошибки на 50 прогностических фантазий.

Фантасты, зная о тенденциях, предвидят именно качественные скачки в развитии и потому чаще футурологов оказываются правы. [5; 218]

4. История и особенности отечественной футурологии

Первая российская утопия, которую можно назвать социально-технологической, была создана в 1835 году Владимиром Одоевским. Он описал события 4338-го года в одноименном романе.

Вот как выглядит это будущее. Россия занимает оба полушария

мира, Москва слилась с Петербургом. Люди питаются газами, недостаток ресурсов восполняется поставками с Луны. Лошади вымерли, основным транспортом являются аэростаты. Земле угрожает падение кометы, тепло закачивается на экваторе и по трубам пересылается в более холодные районы. Изобретена «книга, в которой посредством машины изменяются буквы в несколько книг», ученые страдают от информационной перегрузки. Описан даже аналог современного «Живого Журнала» - онлайн-дневника.

Владимир Одоевский как бы предсказал появление Интернета и блогов: «между знакомыми домами устроены магнетические телеграфы, посредством которых живущие на далёком расстоянии общаются друг с другом».

Ницше высказывал идею о сверхчеловеке, которая стала одним из источников современного трансгуманизма. Альтернативой идеям Ницше стала позиция русских ученых-космистов, в первую очередь Циолковского. Он создал метафору-утопию «лучистого человечества» - людей, осваивающих просторы космоса в новых телах, а также описывает принципы реактивного движения, необходимые для начального этапа развития ракет, тем самым проложив путь к желаемому будущему. Циолковский предлагал заселить космическое пространство с использованием орбитальных станций, выдвинул идеи космического лифта, поездов на воздушной подушке. Считал, что развитие жизни на одной из планет Вселенной достигнет такого могущества и совершенства, что это позволит преодолевать илы тяготения и распространять жизнь во Вселенной. Циолковского, высказавшего мысль: «Земля - колыбель человечества, но не вечно же жить в колыбели!», вдохновляли идеи русского мыслителя Н.Ф. Фёдорова, сформулированные в труде «Общее дело». Именно Фёдоров, мечтающий воскресить всех людей, когда-либо живущих на Земле, впервые заявил о том, что перед восстановленным во всей полноте человечеством лежит путь к освоению всего космического пространства.

В 1950-е годы развивается жанр техноапокалипсиса, связанный с осознанием рисков ядерной войны. В 1957 оду И.А. Ефремов написал научно-фантастический роман «Туманность Андромеды», в котором показана впечатляющая панорама будущего на объединенной Земле. Ефремов нарисовал общество, населенное принципиально новыми людьми. Они решили большинство социальныхи технических проблем, перестроили планету, превратив ее в цветущий сад, вышли к звездам, влились в «Великое Кольцо» коммуникаций с иными цивилизациями, готовясь преодолеть последние ограничения, накладываемые законами природы на скорость «межзвездной связи».

А через два года братья Стругацкие ответили ему фантастической

утопической повестью «Полдень, XXII век». Обе эти книги являют собой один из самых привлекательных образов идеального завтра. Повесть «Полдень, XXII век» стала первой в цикле книг, описывающих так называемый мир Полудня. Пожалуй, это одна из немногих утопий, в которой было бы приятно и интересно жить. Здесь разрешен конфликт между потребностью человека в приключениях и созданием идеальной утопии. Однако даже в этой утопии есть КОМКОН-2 (Комиссия по контролю науч-ных достижений), ограничивающий технологии и убивающий людей. И в завершение наступает сингулярность - торжество сверхчеловеческого разума люденов - следующей ступени развития Homo sapiens.

Характерно, что позднее и Ефремов, и Стругацкие перешли к более пессимистичному взгляду на будущее человечества. Яркое проявление этих изменений - роман Ефремова «Час Быка», написанный в 1968 году. «Час Быка» - своеобразная антиутопия, предупреждающая мир об опасностях, таящихся в стремительном прогрессе бездуховной цивилизации. Обесчеловеченный разум рождает чудовищ - так возникает мир инферно - непрерывного и бесконечного, безысходного страдания. В советское время эта книга была изъята из магазинов и библиотек практически сразу после своего выхода в свет.

Вообще, многие фантастические произведения, созданные в 50-е го-ды ХХ века, в художественных образах будущего очень точно отражают современность. В 60-е годы XX века нахлынула очередная волна технооптимизма, вызванная экспоненциальными успехами в освоении космоса. Тогда же Н. Хрущёв заявил, что нынешнее поколение людей будет жить при коммунизме.

Вообще, в 1960-е годы происходит взрыв интереса к футурологии во всем мире, в том числе и в СССР. Как писал И.В. Бестужев-Лада, тысячи людей бросились в прогнозирование. Однако в СССР этот проект был вскоре прикрыт, так как он мог стать альтернативой партийному планированию. [1; 38-40]

Русскому исследователю будущего в середине 50-х гг. могла даже придти в голову мысль о том, что раз возможна «наука о прошлом», история, так сказать, «пастология», то, по той же логике должна быть и «наука о будущем» - «футурология». Откуда было знать, что тринадцатью годами раньше, в 1943 году этот термин уже пустил в научный оборот на Западе».

Разве можно было догадаться, что вопрос правомерности «науки о будущем» станет во второй половине 60-х годов, на волне «бума прогнозов», предметом специального исследования двух научных коллективов - советского и американского («Комиссия 2000 года» под председательством Д. Белла) и что оба коллектива практически одновременно, не сговариваясь, придут к выводу о принципиальной невозможности подобной науки, ибо все науки изучают либо прошлое (исторические), либо будущее (все прочие), а «настоящее», с этой точки зрения, - не более, как условная разделительная черта, через которую «будущее» ежесекундно перетекает в «прошлое». К тому же суть каждой науки - триединая функция описания (анализа), объяснения (диагноза) и предсказания (прогноза), так что заниматься прогнозированием должны все без исключения науки, заслуживающие этого названия, - даже исторические (по-своему, разумеется).

Конечно, принципиальная невозможность конструирования «науки о будущем», как особой научной дисциплины, противостоящей наукам о прошлом и настоящем, вовсе не исключала возможности междисциплинарного исследования будущего, как особой отрасли, особого направления научных исследований, типа исследований операций и т.п. К этой мысли на Западе пришли уже в конце 60-х гг., а мы начинали приходить в конце 80-х. В те годы, вплоть до 1966 г., в русском языке даже и слова такого не было - «прогнозирование» (хотя «прогноз» существовал с XIX века). Оно обрело право на жизнь только в жестоких идеологическихсхватках второй половины 60-х. «До того» лишь изредка всплывала «прогностика», да и то в значении всё той же «науки о будущем».

Да, все прочитанное «о будущем» к середине 50-х годов, вместе с навеянными этой литературой идеями, можно было обобщить в сколь угодно объемистых рукописях - или о перспективах развития науки, техники, культуры, или о перспективах социально-экономического соревнования капитализма и социализма, или о перспективах военно-политического противостояния двух социальных систем на мировой арене. Но любому автору с такими рукописями под мышкой судьба была одна: долгими годами безрезультатно обходить одно издательство за другим, вызывая сначала любопытство, а затем всегда и всюду - спасительный страх.

При этом отнюдь не все авторы рисковали выступать со столь скандальной для того времени тематикой - намного скандальнее современной астрологии, парапсихологии и уфологии, вместе взятых. Иные предпочитали укрываться под псевдонимами. Так появились «Если мир разоружится» (1961) - некоего И. Лады, к встрече Хрущев - Кеннеди в Вене осенью 1961 г., «Век великих надежд» (1964) Г. Доброва и Ю. Голян-Никольского, «Контуры грядущего» (1965) И. Лады и О. Писаржевского - в порядке комментирования Программы КПСС.

И все же идея возможности исследования будущего шаг за шагом пробивала себе дорогу в жизнь. С 1957 года начали появляться статьи академика Н.Н. Семенова - на ту же тему, что и у Бернала - «Наука и общество», их будущее, да и ряда других ученых тоже. С 1965 года в высших академических кругах стал обсуждаться вопрос о возможности создания на первых порах специального научного совета или хотя бы постоянно действующего семинара «по научно-технической и социально-экономической прогностике». Особенно конструктивно этим вопросом занимались академик Д.И. Щербаков, академик А.Я. Берг, профессор И.А.

Захлебываясь в противоречиях, подходила к концу перестройка №2 - хрущевские реформы 1956-64-х гг. Родиться на сей раз прогностике живой или снова стать жертвой аборта - целиком зависело от политической конъюнктуры середины 60-х гг., кануна XXIII съезда КПСС.

Политические карты на сей раз разложились счастливо для марксистско-ленинской футурологии. Неизбежный, как мы понимаем сейчас, очередной погром отодвинулся на несколько лет. Свергнувшие Хрущева компаньоны его, во главе со своим ставленником Брежневым, приходили к власти под знаменем перестройки №3 (косыгинские реформы 1966-68-х гг.).

Одним из существенных ее элементов, помимо «развитого социализма», пришедшего на смену обанкротившемуся «коммунизму к 1980 году», «демократизации» и «хозяйственного самоуправления», было положение о необходимости расширения диапазона народно-хозяйственного планирования (не только «экономическое», но и «социальное»), плюс необходимость опоры планов на более солидную научную основу (в пику хрущевскому «волюнтаризму»). А что может быть солиднее такой основы, чем прогноз, на который опирается план? Вот тут к месту оказался «бум прогнозов», катившийся с Запада.

В русском языке появилось слово «прогнозирование». Почти одновременно с XXIII съездом КПСС в начале 1966 г. заговорили о предплановых прогнозных разработках.

Идеологическое нововведение проходило отнюдь не безболезненно. Прогнозирование и программирование отождествлялись с капитализмом, рассматривались как диверсия против социалистического планирования. Ожесточенные идейные бои продолжались почти три года. Дело доходило до ораторских инфарктов и инсультов прямо на трибунах. Но к середине 1968 г. в «директивных органах» вопрос был окончательно решен в смысле допущения прогноза не как альтернативы плану, а как разновидности предплановой разработки. Осенью того же года появилось соответствующее постановление ЦК КПСС и Совмина СССР. Еще раньше было принято решение о создании в только что учрежденном тогда Институте международного рабочего движения сектора, а затем и отдела прогнозирования социально-экономических последствий научно-технического прогресса. [7]

В конце 1967 г. рассматривался вопрос о создании в едином комплексе Института социологических исследований, общественного мнения, социального прогнозирования и планирования. Спустя год было принято решение ограничиться на первых порах Институтом конкретных социальных исследований АН СССР, где предусматривались отделы всех трех указанных выше направлений.

Весной 1967 г. в одной только Москве насчитывалось более тридцати секторов, занявшихся прогнозными разработками, спустя год их оказалось более семидесяти, а после упомянутого постановления НК Совмина общее количество подобных научных подразделений по стране в целом достигло почти тысячи (точных подсчетов произвести было невозможно, так как значительная часть таких единиц находилась в составе закрытых предприятий или учреждений). Из них приблизительно около 2/3 занимались научно-техническими прогнозами, около 1/4 - экономическими, около 1/10 - градостроительными, остальные (социальные, криминологические, географические и др. прогнозы) - насчитывались единицами.

Быстро стали формироваться общественные организации обмена научной информацией между работниками в сфере прогнозирования. В 1967 г. образовалась секция социального прогнозирования советской социалистической ассоциации и научного совета АН СССР по проблемам конкретных социальных исследований, Общественный институт социального прогнозирования при Социологической ассоциации в составе более тридцати межинститутских рабочих групп, занявшихся различными аспектами прогнозирования социальных потребностей общества. Уже в первой половине 1967 г. постоянно действующий семинар по проблемам социального прогнозирования собрал сначала несколько десятков человек, через месяц - несколько сот, еще через месяц - свыше тысячи. В 1968 г. была создана Советская ассоциация научного прогнозирования с почти ежемесячными многообразными семинарами, тысячными ежегодными конференциями и даже с собственным «толстым» журналом. Счет статьям и докладам по вопросам прогнозирования пошел ежегодно на сотни, монографиям (не считая популярной литературы) - до десятка и более.

Советская ассоциация научного прогнозирования, вопреки тщетным протестам ряда ученых, объединила преимущественно специалистов в области научно-технического прогнозирования. Экономическое прогнозирование обособилось в отдельный клан и эта «война» закончилась, конечно же, доносами и катастрофой.

В 1967 г. во время своих поездок в Париж и Москву Р. Юнгк обсуждал вопрос о возможности создания всемирной организации футурологии. Первоначальная идея заключалась в учреждении федерации возникших тогда национальных и интернациональных футурологических ассоциаций, в частности, общества «Мир будущего» (США), «Футурибль» (Франция, Италия, Испания), «Человечество 2000 года» (страны северо-западной Европы) аналогичных организаций, создававшихся в СССР и ряде стран Восточной Европы). Однако эту идею оказалось невозможным реализовать. Всемирная Федерация исследований будущего была создана лишь в 1972 году в виде еще одной международной организации, состоящей из нескольких сот индивидуальных и нескольких десятков коллективных членов, так что о переговорах 1967 г. напоминает лишь почетное членство в Федерации их участников и само её название.

Разумеется, добиться разрешения на вступление в Федерацию советских специалистов и организаций было совершенно невозможно вплоть до 1989 г., когда запретительные структуры стали рассыпаться и удалось настоять на коллективном членстве СССР в Федерации. А в те времена единственное, что практически можно было сделать, это образовать в 1970 г. (в условиях развертывавшегося погрома) в структуре Международной социологической ассоциации секцию футурологии (позднее исследовательский комитет 07 - «Исследования будущего»), где один из двух сопрезидентов всегда был представитель СССР, а другой - очередной президент Всемирной федерации исследований будущего. Только таким замысловатым путём можно было обеспечить хоть какую-то включенность советских специалистов в международное сообщество футурологов.

В 1967-1971 гг. в «высших сферах» обсуждался вопрос о возможности создания государственной службы прогнозирования в виде специальной комиссии специалистов, способных «взвешивать» последствия принимаемых решений, при Политбюро ЦК КПСС, аналогичных комиссий при всех ведомствах общесоюзного и регионального уровня, при обкомах партии, во всей структуре плановых органов, на крупных предприятиях и в важнейших учреждениях, с научным подкреплением в виде сети кафедр прогнозирования в важнейших университетах страны и отделов прогнозирования в ведущих исследовательских институтах различного профиля.

История отечественной прогностики была бы односторонней, если бы мы ограничились только её, так сказать, официально-государственной половиной. Существовала и другая половина - неофициально-общественная, где драматизма развития тоже хваталоНо что может человек против системы, особенно когда та известна под названием административно-командной?… Вот и шел общественный комитет своей дорогой, никого не спрашивая, ни перед кем не отчитываясь и никому не нужный. А госкомитеты - своей, известно куда приведшей. Страна погружалась в трясину застоя. И прогностика - тоже. И комитет по прогнозированию - тоже. [4]

В ходе перестройки №6 «горбачевские реформы 1985-1991» вместо формально сохранившихся, но фактически полностью парализованных общественных научных организаций, в науке вообще и в научном прогнозировании в частности стали возникать новые. По ходу этой перестройки было сметено множество препон, державших в цепях отечественную прогностику не одно десятилетие. Некому больше запрещать участие в работе Всемирной федерации исследований будущего - и Комитет СНИО становится коллективным членом федерации, посылает на её XI конференцию (май 1990 г., Будапешт) делегацию из тридцати человек - почти все за свой собственный счёт, разумеется заявками на научные доклады.

В конце 80-х гг. возникло около десятка общественных научных организаций - Ассоциация содействия Всемирной федерации исследований будущего, Ассоциация «Прогнозы и циклы», исследовательский центр «Прикладная прогностика», Международный фонд Н.Д. Кондратьева, исследовательский центр «Стратегия» и др., которые после первых лет нового «смутного времени», в апреле 1997 г. создали в Москве общественную академию прогнозирования (исследований будущего), с ее постоянно действующими семинарами, летними школами молодых футурологов и т.д. А в сентябре 1999 г. эта академия вместе с Международным институтом социологии Триестского университета в Гориции (Италия) учредила Международную академию исследований будущего в составе научных коллективов из более чем двадцати стран мира.

В 2000 г. в рамках данной организации был запланирован и полностью реализован совместный исследовательский проект: «страна и мир 2001-2010 гг.: проблемы и решения». От России в этом проекте участвовало 35 исследовательских групп. На 2001 г. запланирован аналогичный проект нормативного характера.

Перешли к рыночной экономике, то в любителях поскорее снимать пенки, не задумываясь о последствиях, недостатка нет. Следовательно, и отечественных прогнозистов ждут не самые лёгкие времена.

Главными особенностями современной российской футурологии являются следующие черты, сразу же бросающиеся в глаза любому непредвзятому наблюдателю:

1) «осторожный оптимизм» образца 50-х - 60-х годов, практически исчезнувший на Западе после создания «Римского клуба» и апокалипсического доклада Печчеи и его коллег;

2) безнадежно устаревший, плоско-материалистический и гиперпозитивистский дискурс, бывший повсеместно общепринятым лет 100-150 назад, в викторианскую эпоху, но потерявший всякую убедительность после ужасающих катаклизмов первой половины ХХ века;

3) полнейшее игнорирование данных культурологии, этнографии и антропологии после Э. Тейлора и Дж. Фрезера, а также всех достижений и прорывов в области психологии - после Павлова и Сеченова.

Все эти особенности официальной и «академической» российской футурологии настолько повсеместны, что труды академика Н. Моисеева, академика И. Бестужева-Лады, а теперь и академика Н. Амосова являются практически неотличимыми друг от друга ни по форме, ни по содержанию: их дискурс одинаково неадекватен реальности сегодняшнего дня, а их выводы одинаково «осторожно оптимистические».

Заключение

Формально в России профессии футуролога даже не существует. Это притом, что у истоков современной «науки о будущем» стояли сразу несколько русских учёных. Так, философ Николай Фёдоров ещё в конце XIX столетия прогнозировал то, что сегодня принято называть «глобальными экологическими проблемами», основоположник космонавтики Константин Циолковский фактически дал подробную характеристику сетевым формам сознания, а основные принципы технологического прогнозирования, на которые во многом опирается нынешняя футурология, были разработаны советским экономистом Владимиром Базаровым Рудневым. [2;]

И всё же то, что видишь вокруг, внушает надежду. Пусть пока лишь один предприниматель или управленец - даже один из ста - понимает, что надо видеть дальше собственного носа, что время грюндерства быстро проходит и на поверхности рынка остаются лишь дальнозоркие - близорукие неизбежно потонут, сколько бы сливок ни сняли они поначалу. Пусть лишь один из ста сегодня заказывает разработки, позволяющие «взвешивать» последствия намечаемых решений по проверенным временем канонам технологического прогнозирования. Что ж? Завтра будет один из десяти, из пяти, из двух… Сегодня на Западе почти каждая крупная фирма опирается в своей деятельности на заказные прогнозы. В конгрессе США почти каждый четвертый депутат - абонент специального прогностического центра конгресса. Важно с самого начала выдавать прогнозы такого качества, чтобы даже у самых маловерных отпали последние сомнения в их необходимости.

История прогностики, в отличие от истории всех прочих наук, не кончается сегодняшним днем. Она обязательно имеет продолжение в тех перспективных проблемах, которыми занимается прогнозирование.

Список литературы

1. Алексей Турчин, Батин М.А. Футурология [Книга]. - Москва: БИНОМ, 2012.

2. Амусин Марк Новая российская футурология [Статья] // Звезда. - 2007 г. - №12.

3. Белявский А.В. Лисичкин В.А. Тайные предвидения. Прогностика и будущее. Тайные предвидения. Прогностика и будущее [Книга]. - Москва: [б.н.], 1997.

4. Былевский Павел ПРОРОКИ ПРОТИВ ГАДАЛОК. Обзор современной российской футурологии [Статья] // Завтра. - 2005 г. - 9 (588).

5. И.В. Бестужев-Лада Социальное прогнозирование [Книга]. - Москва: [б.н.], 2001.

6. И.Д. Тузовский И Взгляд в будущее [Книга]. - Челябинск: [б.н.], 2009.

7. Н. Амосова Будущего бояться не нужно [Статья]. - 1999 г. - Литгазета. - №37.

8. С. Лем Фантастика и футурология [Книга]. - Москва: Аст, 2008.

Размещено на Allbest.ru