"Конец истории" как значимый элемент современного мировозрения

Социально-философские трактовки истории как основа для изучения исторического процесса. Концепции "конца истории" как форма отражения кризиса современного общества, его трактовка в контексте глобальных проблем. Российское измерение "конца истории".

Рубрика Философия
Вид контрольная работа
Язык русский
Дата добавления 05.04.2012
Размер файла 99,5 K

Отправить свою хорошую работу в базу знаний просто. Используйте форму, расположенную ниже

Студенты, аспиранты, молодые ученые, использующие базу знаний в своей учебе и работе, будут вам очень благодарны.

Лишь к началу 80-х годов, когда появилась концепция «ядерной зимы», ставшая шокирующим результатом исследований двух независимо работавших в США и нашей стране коллективов ученых, человечество окончательно утратило веру в свое бессмертие. Основной смысл упомянутой концепции, с большой точностью просчитанной на компьютерных моделях, состоит в том, что в мире накопилось уже столько ядерных зарядов, что их вполне достаточно для полного уничтожения жизни на Земле. Будучи взорваны, они, помимо прямого поражающего воздействия, поднимут в воздух несметное количество пыли, дыма и пепла, которые на многие месяцы плотной пеленой окутают нашу планету, закрыв ее от солнечных лучей. Это вызовет резкое снижение температуры в атмосфере и на поверхности Земли и приведет к ее оледенению. Концепция «ядерной зимы» окончательно лишила людей альтернативы в ответе на вопрос: сумеют ли они осознать всю степень новой опасности и отойти от края пропасти, отказавшись от военного насилия во имя спасения цивилизации? Вероятность мировой катастрофы служит поводом для мрачных фантазий некоторых западных авторов, предрекающих трансформацию человечества в кишащий муравейник, а людей - в мутантов.

Отрицательные последствия милитаризации общества, гонки вооружений и военных конфликтов значительно ускоряют процессы деградации окружающей среды. А наряду с ядерным оружием особую опасность с трудно предсказуемыми последствиями представляют и «географические» средства ведения войны, которые могут быть вызваны воздействием человека на природные процессы с целью добиться искусственным путем стихийных бедствий, разрушений и т.п. Причем такие методы военных действий могут иметь последствия, сопоставимые с применением ядерного оружия, например, целенаправленное разрушение озонового слоя над заданной территорией и т.п. Сегодня, несмотря на некоторое ослабление военного противостояния, во многих странах все еще сохраняется гигантская диспропорция в расходах на оборону и охрану окружающей среды. Гонка вооружений растрачивает не только огромные материальные, но и трудовые, интеллектуальные ресурсы. Однако сами же ученые (лучшие из них) первые осознали меру опасности, нависшей над человечеством, и выразили это в знаменитом антиядерном Манифесте Б. Рассела и А. Эйнштейна, поддержанном авторитетнейшими учеными всего мира. Выступив за мир, разоружение и международную безопасность, мировое научное сообщество пришло к необходимости объединить свои усилия и в 1957 г. провело первую конференцию своих сторонников в Пагуоше (Канада). Это движение, получившее название Пагуошское, стало одним из самых влиятельных международных движений, выступающих за мир. Теперь к нему добавилось множество других организаций и движений (Гринпис, Римский клуб и др.), озабоченных необходимостью преодолеть глобальные проблемы. Их появление - результат все большего осознания людьми того, что в тесных взаимосвязях переплелись отношения не только отдельных государств, наций или промышленных групп, но и все это многоаспектное человечество оказалось, как никогда раньше, в неразрывной связи с окружающей средой, с вечной природой, с космосом.

Сегодня ко всем аргументам гуманитарного толка, выдвигавшимся практически во все времена в защиту мира между людьми и установления справедливого порядка, добавились абсолютно новые императивы: ядерный, экологический, демографический и др., которые с жесткой необходимостью объективных законов требуют своего решения, не оставляя при этом много времени на раздумья. Несколько раньше теоретически, теперь и практически «человек впервые реально понял, что он житель планеты и может - и должен -мыслить и действовать в новом аспекте, не только в аспекте отдельной личности, семьи или рода, государств или их союзов, но в планетарном аспекте, в определенной земной оболочке, с которой он неразрывно связан и уйти из которой он не может» . Этот обобщенный, планетарный взгляд на человека и его место в мире стал важным шагом на пути осознания людьми своего единства и новой ситуации, в которой они оказались, так как открывает новые возможности для преодоления возникших перед человечеством трудностей, одна из которых - обеспечение человечества энергетическими и сырьевыми ресурсами. Подсчитано, что при современных темпах потребления большинства возобновимых ресурсов человечеству хватит лишь на обозримую перспективу, исчисляемую от нескольких десятков до нескольких сотен лет. По историческим масштабам это совсем немного. При этом следует иметь в виду, что значительная часть имеющихся запасов сосредоточена в месторождениях, залегающих в сложных условиях, или представлена относительно бедными рудами. Если еще недавно люди добывали многие полезные ископаемые открытым способом или на глубине, не превышающей 600 м, то уже сегодня ситуация существенно изменилась. Полезные ископаемые оказались истощенными, и теперь нередко стоит задача разрабатывать месторождения, залегающие на глубине 8-10 км или на дне океана. А это требует не только крупных капиталовложений, но и разработки новой техники и технологий для их добычи и переработки. Поэтому становится необходимым наряду с развитием безотходных технологий разумно использовать все те ресурсы, которыми человечество уже пользуется (причем в значительной степени нерационально). В этом контексте сохранение и дальнейшее развитие человечества возможно, но при условии его выхода за пределы Земли. Глобальная экологическая стратегия человечества поэтому должна быть направлена на обеспечение непрерывного и бесконечного перехода от одного этапа освоения космоса к другому. Имеющиеся расчеты показывают, что с учетом уже достигнутого человечеством технического уровня время овладения одной космической структурой и выхода за ее пределы значительно меньше, чем время истощения ее ресурсов или естественной гибели. Так, срок создания в Солнечной системе колоний с населением 10 млрд. человек (250 лет) по крайней мере в два раза меньше времени, отделяющего нас от наступления новой кризисной ситуации, связанной с полным освоением ресурсов Солнечной системы.

С непостижимым упорством преобразовывая планету, изменяя ее ландшафт, климат, «перепланируя» ее зеленый покров и «сдвигая» горы, человек долгое время не придавал особого значения тому, что одновременно сужал рамки своего физического существования, ухудшая фундаментальные условия жизни - почву, воздух, воду. Еще полвека назад к разряду нелепых домыслов отнесли бы сообщение о дефиците чистого воздуха или высоком уровне загрязнения Мирового океана, о глобальном истощении ресурсов Земли и ее плодородия. Сегодня люди пожинают плоды собственной бесцеремонности по отношению к природе, безудержного потребления и невероятных скоростей, на которых «любая песчинка может взорвать хрупкие шестерни турбины цивилизации», они не могут подвергнуть сомнению актуальность проблем, связанных с глобальным «перенапряжением» их земной обители. «Перенапряжением», чреватым действительной катастрофой если не дня нынешнего, то дня грядущих поколений»

Чем вызван этот опасный прецедент, который в принципе может привести к трагическим последствиям? Назвав человечество в целом мощной геологической силой и имея в виду его воплощаемую в творческой активности и практической деятельности огромную энергию, сравнимую с энергией вулканических процессов и землетрясений, В.И. Вернадский не знал, что в будущем о масштабе приложения этой титанической силы будет свидетельствовать небывалый рост мирового потребления энергии - в 12 раз за 50 лет, сырья же за последние 25-30 лет использовано столько же, сколько завсю предыдущую историю цивилизации. Однако, с каждым днем наращивая темпы продвижения по пути прогресса, человечество в то же время с не меньшим энтузиазмом разрушало то, что веками представляло основу жизни. За век на 1/3 поглощен плодородный слой обрабатываемых земель, 1/3 лесов уничтожена. При сохранении современного уровня «поглощения» запасы пресной воды будут полностью исчерпаны уже в следующем столетии. Уже сегодня во многих регионах Земли ее используют на 100 %, либо не возвращая в естественные гидросистемы, либо сливая обратно, отравленную бытовыми и промышленными отходами. Потери плодородных земель и два миллиона живущих впроголодь, вырубка тропических лесов и атмосфера, перенасыщенная токсинами - как определить тот последний рубеж, за которым Земля станет в целом непригодной для живого? А это вполне резонный итог повреждений озонового слоя и воздействия ультрафиолетовых лучей. Ни один процесс не совершается в природе изолированно. Стоит только вывести из строя одно из трех «слагаемых» планетарного равновесия - воду, почву или воздух, будут безвозвратно потеряны и остальные. Все это свидетельствует о том, что человечество стоит перед серьезными проблемами, от решения которых в немалой степени зависит земная жизнь и возможность ее продолжения.

Конец истории в контексте глобализации требует глубокого философского осмысления. В чем коррелируются между собой эти два феномена, в чем выражается специфическое качество и специфическая характеристика глобального конца истории? Какие общественные отношения приобретают глобальный, исторически всеобъемлющий характер и навязываются всему мировому сообществу? В движении общественной реальности прослеживается тенденция к выявлению целостности, взаимосвязи и взаимозависимости - проблема универсальности развития социума. Но эта тенденция реализуется в ходе исторического процесса, как известно, в противоречивой форме: либо через угнетение, подавление, экономическую,политическую, идеологическую экспансию, либо через всестороннее развитие, расцвет материальных и духовных ценностей, традиций, культуры, направленных на развитие человеческой личности.

Главной содержательной характеристикой глобализации как реального общественного процесса является, как нам представляется, неприкрытое наступление на возможности гуманистического развития. Определяющей стороной глобализации является диктат одной воли, направленность на однополюсное развитие, отказ от национальной самобытности, суверенности, независимости - наступление на демократию. И здесь реален «конец истории» неких локальных исторических общностей - культур. Процессы глобализации являются неоспоримым фактом, не только меняющим лицо современного мира, но и таящим в себе огромные опасности, связанные с унификацией, которая, в свою очередь, есть угроза развитию вообще. С одной стороны, происходит стремительное расширение обмена товарами, услугами, информацией, появляется более широкое, чем прежде, поле взаимодействия людей. А с другой стороны, несколько гигантских супер-ТНК (транснациональных корпораций) в развитых странах способны контролировать этот рынок и извлекать баснословные прибыли. ТНК навязывают странам не только свои товары и услуги, но и мировоззрение. Навязывают представление о неоспоримом преимуществе цивилизации большей частью в ее вестернизированном варианте. Это и есть вполне определенная, без всяких прикрас, идеологическая база формирования однополярного мира - постмира, который уже реально просматривается в формировании всеохватывающего финансового рынка. Это своеобразная виртуальная глобальная экономика. Она обособилась от реальной экономики и развивается по своим собственным законам. Это рынок объемом 38 трлн. долларов. Роль глобальных денег выполняет американский доллар. Он все больше становится виртуальной валютой. Мир фиктивного капитала во много раз превышает объем реальных ценностей, становится объектом финансовых спекуляций и авантюр, переливов по национального богатства в пользу незримых закулисных творцов истории.Финансовые кризисы в прежде устойчивых экономиках Восточной и Юго-Восточной Азии, Японии, а также Латинской Америки и России - яркие тому показатели. Усиление неустойчивости всего мирового хозяйства порождает хаос и в других социальных сферах, мировоззрении современного человека, не приспособленного выживать в зыбко ощущаемой глобальной всеобщей зависимости.

Главной задачей мирового сообщества становится отказ от негативной целостности посредством продвижения социума к созидательной целостности, к многополюсному миру, многокачественности, расцвету культур и цивилизаций. К. Маркс рассматривал понятие «глобальность» как черту человеческого бытия, но трактовал ее как «универсальность человеческой сущности», как безбрежность способностей человека. Универсальность социума К. Маркс рассматривает как такое движение к универсальному развитию производительных сил, сил общения, общественных отношений, меркой которых является развитие сущностных сил человека, безотносительно к какому бы то ни было заранее установленному масштабу. К. Маркс определял будущее общество как «обобществившееся человечество» и историю как всемирно-исторический процесс становления такого «обобществившегося человечества», определяющей тенденцией которого станет не унификация и глобализация, а процесс гуманизации всех общественных отношений, и в этом заключается смысл человеческой истории - от ее начала до ее конца. Особенность современного этапа развития человечества в том, что человек, где бы он ни проживал, становится лицом к лицу с общественными противоречиями всего мирового целого. Происходит расширение социального пространства с угрозами и опасностью для каждого человека, а человек превращается в песчинку перед лицом общественных отношений, перед лицом чуждых и враждебных ему глобальных общественных сил. В этом проявляется абсолютная зависимость человечества не только от господства над человеком общественных сил в его стране, но и от «игры» мировых стихийных общественных сил. Бессилие, заброшенность, одинокость, случайность бытия человека в этом мире повелевает ему замкнуться в своем мире. В то же время все человечество объединяет общность угрозы, опасности сползания к бездне, которая разверзается перед человеком и человечеством.

Сохранение жизни как естественной ценности, обусловленной общественными отношениями, зависит от способности человеческой культуры и цивилизации вовремя распредметить опасность и отыскать пути ее ликвидации. Особенность современности как раз в том, что опасности стали более сложными и объемными. Общество стало не менее грозной стихией, чем природа, покорение которой человек считал необходимым условием выживания. Расколдованный естественный мир в совокупности с социальной реальностью, которая живет по своим законам, не менее сложным, чем природные, не позволяет человечеству забыть о вероятном конце, актуализируя и наполняя различным содержанием идею «конца истории». Глобальные проблемы - лишь еще один аргумент, заставляющий человечество ответственно смотреть в завтрашний день.

3. Российское измерение «конца истории»

Суждения о конечной стадии российской истории высказываются повсеместно. Проблема исторической самоидентификации российского народа максимально обострилась в условиях трансформации современного общества, характеризующегося кризисностью, глобализацией, конфликтностью и т.д. Как не раз отмечал еще Н. Бердяев, в сложной и смешанной атмосфере Апокалипсиса, в которую мы, якобы, уже вошли, все раздваивается: все пропитано яростью и столкновением полярно противоположных начал.Отрицая возможность научной философии истории в пользу философии профетической, раскрывающей смысл истории путем постижения того, что будет после нее, он писал в «Самопознании»: «...Смысл истории лежит за ее пределами и предполагает ее конец. История имеет смысл потому, что она кончается. История, не имеющая конца, была бы бесконечна. Бесконечный прогресс бессмыслен. Поэтому настоящая философия истории есть философия истории эсхатологическая, есть понимание исторического процесса в свете конца и в ней есть элемент профетический».

Современные идеи переустройства общества перекликаются с идеей внутреннего (малого) Апокалипсиса истории, который, в представлении Н. Бердяева , является неотвратимой судьбой исторического существования, обязательным условием борьбы со злом и другими общественными болезнями, важным средством искупления грехов.

Реальность демонстрирует «многократный» уход с исторической сцены и возвращение в новом облике России как субъекта мировой практики. Образы России, ее историческое предназначение и смысл в социально-философских разработках настолько многообразны и противоречивы, что однозначно определиться в трактовках национального самоопределения в истории не удалось до сих пор. Это означает, что как в теории, так и в ментальностироссийскогонарода,характеризующегосянеопределенностью,эксплуатируемые схемы исторического процесса в принципе недостаточны. Нечеткость представлений об истоках России, о ее настоящем рождает в общественной психологии феномен, который можно обозначить «ощущением максимальной близости конца национальной истории». Отсутствие будущего, например в виде общепризнанного цивилизационного проекта, только усугубляет ситуацию. Конечные цели , идеальные общественные маяки нашлимного различных выражений в российской теоретической мысли: «русская идея» - у многих русских историософов дооктябрьского, да и более позднего периода; Царство Духа, общество свободных творческих личностей, пророческие идеи христианства, его устремленность к грядущему - у Н.А. Бердяева, коммунистический проект и т.д. Все они, что самое главное, легли на хорошо подготовленную почву российского сознания - во многом эсхатологического и утопического.

Значительное место эсхатологические идеи занимали в русской религиозной историософии: в работах В. Соловьева, Н. Бердяева, К. Леонтьева и др. Так, В. Соловьев в целом ряде своих сочинений ( в их числе «Три разговора о войне, прогрессе и конце всемирной истории») и специальных лекций (таких, как «Духовное человечество и конец истории», «О конце всемирной истории») утверждал, что современное человечество превратилось в больного старика, тенденция возрастания всеобщего благополучия в истории не действует, является бессмыслицей. Новых народов, которые смогли бы продолжать делать историю, уже нет. И, наоборот, есть все данные, чтобы сказать: магистраль всеобщей истории с ее древней, средней и новой частями пришла к концу, внутренне завершилась, произошла всеобщая катастрофа мироздания. Историческая драма сыграна, написана вся до конца, остался один лишь эпилог, содержание которого, по существу, заранее известно. Эсхатологизм стал устойчивой характеристикой российского сознания не случайно. Еще В.О. Ключевский, давая оценки специфике соотношения рационального и иррационального в национальном менталитете, отмечал тяготение к действиям на «авось», к непросчитанным поступкам. Такой тип поведения он связывал с особенностями российской жизни и хозяйственной деятельности, протекающей в климатической зоне неустойчивого земледелия. К этому следует добавить, что российское пространство было и зоной многочисленных набегов, частых войн, конфликтов, многочисленных поборов со стороны властей, которые держали личное хозяйство на грани разорения. В этих условиях неопределенности и неустойчивости ценность рационализации настоящего, смысла жизни была очень низкой.

Потерянно-усталый, сбивчивый ритм державной поступи нашей страны далеко не случаен; у этого анахронического явления велика глубина предыстории. Связана она с нескончаемыми тенденциями воплощать утопию. Как компенсация за неустроенное настоящее существовала мечта о «светлом будущем». В российской философской традиции эсхатология гасилась сверхутопическими проектами. Прорыв в светлое будущее, призрачное царство разума и справедливости (здесь вспомним эсхатологические кошмары «страшного суда» в преддверии «тысячелетнего царства небесного») в моделях российских теоретиков и лириков сметал отжившие формы человеческого быта, нарастал и приобретал космические масштабы. Все имеющееся в наличие бытие российскому массовому сознанию казалось нетерпимым, как, впрочем, и вообще все неорганизованное и «отсталое». Идея правильной организации бытия пронизывала духовную атмосферу начала века. Она являла себя и во «всеобщей организационной науке» А. Богданова, и в призывах молодого А. Вышинского превратить коммунальные столовые в школу коммунизма, отучающую от индивидуалистической психологии, и в графической стройности «Столбцов» Н. Заболоцкого - неком эскизе общества будущего (литературоведы обнаруживают в гармонизирующих устремлениях Заболоцкого «острое ощущение хаоса мира»).

Пока утопический замысел в структуре мировоззрения остается в статусе мечты - как в «утопиях» Платона, Кампанеллы и Томаса Мора, его внутренняя противоречивость и потому ложность и гибельность самого стремления к нему остаются скрытыми. Они обнаруживаются только на практике, когда этот идеал овладевает волей, т.е. делается попытка осуществить его в согласии с самим его содержанием, именно мерами внешнеорганизационными, т.е. через принуждение. Историю в России делают.

В этом существе российского утопизма уже предопределена его судьба -та роковая диалектика вырождения добра в зло, констатирование которой было исходной точкой нашего размышления. Чтобы создать или сотворить новый мир, надо сначала разрушить старый. Ведь дело идет о том, чтобы создать мир именно заново. Подобно Богу, человек замышляет сотворить мир из ничего, но, не находясь в положении Бога, который впервые сотворил мир, он встречает препятствие для своего творческого замысла в лице уже существующего мира. Поэтому разрушение составляет для него интегральную часть его творческой задачи. Правда, по замыслу самого утопизма, разрушение старого мира должно быть только краткой подготовительной стадией, за которой должно следовать уже чисто созидательное дело построения нового мира. Но старый, исконный мир упорствует в своем бытии, сопротивляется своему разрушению. Это упорство представляется всегда чем-то непонятным, неожиданным, противоестественным, ибо противоречит представлению об относительно легкой возможности построить новый мир. Оно рассматривается поэтому как некоторого рода случайная, частная помеха, приписывается какой-то извращенно-порочной воле; представляется естественным, что нормальные люди должны согласиться с планом построения нового мира, обеспечивающим им «спасение», разумную и блаженную жизнь. А предшествующему должен наступить конец. А. Герцен в статье «К старому товарищу», которые могут почитаться его политическим завещанием, говорит, критикуя утопический замысел социальной революции: «Разрушь буржуазный мир: из развалин, из моря крови - возникнет все тот же буржуазный мир». Революционер и социалист, Герцен, к тому же человек исторически образованный, конечно, хорошо знал, что «буржуазный мир» не вечен, а есть только историческое явление. Но он понял, что этот порядок общежития определен неким духовным состоянием человеческой природы и потому не может быть уничтожен насильственным переворотом. И потому он с гордостью истинно свободного ума прибавляет: «Я не боюсь опошленного слова "постепенность"». Он понял вместе с тем основное заблуждение утопизма - замысел осуществить совершенную жизнь «на земле», т.е. в условиях, по существу, несовершенного состояния мирового бытия. Альтернатива утопии заключается в умении замереть перед бытием и хотя бы на секунду испугаться, что нарушишь его гармонию своей деятельной глупостью, в осознании того, что будущее не принимает жертв от настоящего; «для каждого дня достаточно его заботы...».

Вынося квалифицирующее суждение, подытожим: ввиду такой черты национальной жизни, как максимализм, существование наше искони развертывается в двурядной колее «великого конца» - «великого начала». Как справедливо утверждает В.В. Ильин, беспощадный нигилизм в отношении прошлого и настоящего и безоглядный эсхатологизм в отношении будущего, плодя и умножая надломы, привносят в страновое движение элемент каталектики со своими извечными спутниками: унылым прерывом времен, отвержением достигнутого. На этом фоне растет тревога за судьбу, воспроизводя архетипы мифологического страха перед уже искусственно организованной стихией и хаосом жизни, потерявшей смысл. Эта антиномия эсхатологизма и утопизма и составляет сущность многообразных интерпретаций конца российской истории и макроканву современного общественного сознания.

Русскому национальному самосознанию всегда было свойственно трагическое ощущение, эсхатологическая вера в достижение лучшей жизни, мессианистическое убеждение в особой роли России в мировой истории. Все это можно обнаружить на самых разных уровнях русского самосознания: в народных религиозно-утопических легендах, в философско-исторических идеях. Пример тому - известная легенда о граде Китеже, в которой мотив «сокрытого» града превратился в общенациональный символ гибели и Воскресения. Она оказывает со времени ее создания и до наших дней заметное влияние на русскую поэзию, литературу и искусство. Эсхатологические и апокалипсические настроения русского исторического самосознания глубоко исследовались русскими мыслителями конца XIX - начала XX в., в частности, К. Леонтьевым, В. Розановым («Люди лунного света»). Их идеи были не просто абстрактными принципами, но тесно связывались с укладом русской жизни, нравственностью, русским этосом, с историософской проблематикой и эсхатологической темой. Сегодня, на исходе XX столетия, в русском национальном самосознании активно возрождаются и апокалипсические, и эсхатологические, и утопические идеи, связанные с социальными реформами в стране. В этой связи, как нам кажется, весьма полезно оглянуться назад и проследить, каким образом в русской культуре прошлого проявлялись традиционные черты русского национального характера, какое влияние они оказывали на литературу, искусство, философию.

Понятие «утопия» сейчас сложно и многозначно. Однако при всем разнообразии смысловых оттенков основная и традиционная функция этого понятия все же сводится к обозначению вымышленной страны, призванной служить образцом общественного устройства. В более широком смысле термины «утопия» и «утопический» употребляются для обозначения идей,философских сочинений и трактатов, содержащих нереальные планы социальных преобразований.

Как форма социальной фантазии, утопия опирается в основном не на научные и теоретические методы познания действительности, а на воображение, массовую психологию и обыденное сознание. С этим связан целый ряд особенностей утопии, в том числе таких, как намеренный отрыв от реальности, стремление реконструировать действительность по принципу «все должно быть наоборот», свободный переход от реального к идеальному. В утопии всегда присутствует гиперболизация духовного начала, в ней особое место уделяется науке, искусству, воспитанию, законодательству и другим факторам культуры.

Всякая утопия тоталитарна и приводит к рабскому сознанию, утопия всегда заключает в себе замысел целостного, тоталитарного устроения жизни. По сравнению с утопией другие теории и направления оказываются частичными и потому менее вдохновляющими. В этом притягательность утопии и в этом опасности, которые она с собой несет. Утопия хочет совершенной жизни, принудительного добра, рационализации человеческой трагедии без действительного преображения человека и мира, без нового неба и новой земли.

Трудно и, пожалуй, невозможно оценивать эсхатологический момент в российском сознании в понятиях оптимизма и пессимизма. Судьба России, особенности русского национального характера, его отражение в культуре и истории кроется и парадоксальном характере «русской души», русского национального характера. Судьба России, особенности национального русского характера становятся постоянной темой философско-исторических исследований последних лет.

Нельзя не отметить, что естественное стремление связать развитие общества с движением к высоким целям особенно остро воспринимается, переживается ныне в нашей стране, когда в ней, к сожалению, исчезают идеи, которые вдохновляют, объединяют, направляют деятельность миллионов людей. Нет реальных и привлекательных программ, ясных перспектив: «все попытки описать контуры будущего», способные «как магнитом притягивать к себе сознание миллионов», в конечном итоге оказываются «несостоятельными». Считается, что можно говорить лишь о тенденциях мирового эволюционного процесса, общих тенденциях развития природы и общества, усилении «кооперативного начала в судьбах человеческого общества» и что все это не дает возможности «заглянуть в далекое послезавтра», «нарисовать в сознании людей некую далекую, но заманчивую картину». Иногда подобное отношение к перспективным целям, общественным идеалам выражается в ином, несколько вульгаризированном виде: схема, когда сверху сначала выдается идеал, а потом к ней пристраивается жизнь. Т.е. картины будущего должны быть, но они должны быть реалистичными. Признание и возможность познания объективных тенденций, направленности общественного развития не может отрицать представления о «контурах будущего», о «далеком послезавтра». Ведь знание тенденций и знание того, что будет, совсем не исключают друг друга, а, наоборот, предполагают. Главное -научиться различать утопию и консолидирующую идею.

Объективно заменители перспективных идей, высоких общественных целей все-таки находятся. У современной России - это в основном идеи «цивилизованного общества» и «правового государства». Однако подобные цели, идеалы не выражают, как видно, собственной национальной идеи, общенационального смысла жизни. Они не столько вдохновляют, порождают положительные эмоции, возбуждают энергию, сколько продуцируют нечто обратное, ибо заранее исходят из предпосылки о нашей непричастности к цивилизованному, правовому миру, о нашей стране - и в прошлом, и в настоящем - как отсталой, неразвитой, ущербной. Вряд ли такие «заменители» могут хорошо сыграть роль животворного, вдохновляющего начала, того, чему служат, посвящают жизнь. К тому же сами эти заменители скорее относятся не к целям, а к средствам, которым в последнее время все более приписывается самодовлеющее значение, делающее цели чем-то излишним. Таким образом, конец истории России, по большому счету связан с отсутствием четко заданных мировоззренческих ориентиров, задающих вектор движения в будущее. То фукуямовское видение современных событий, в том числе российских, сквозь призму либералистского «конца истории» окажется ни чем иным, как простой сменой телеологической парадигмы. Фукуямовская концепция обнаружит себя как очередное бегство в миф, неспособный совладать с изначально амбивалентной ситуацией.

Возрождение историософской тематики в российской философии имеет особую ценность в контексте широко распространенных ныне движений под общим лозунгом «пост-...»: постмодернизм, посттоталитаризм, постлитература, постистория. Давление настроений, связанных с ожиданием «конца истории», испытывает на прочность только завязывающуюся в общественном сознании нить исторической преемственности, но одновременно рождает противодействие психологии, окрашенной в тона нигилизма и абсурда. Современная философия сталкивается с новым кругом проблем, порождаемых нашей духовной и исторической ситуацией, которую можно было бы скорее назвать назвать рубежом времен, а не «концом истории». Рубеж времен -понятие не хронологическое: это не граница между одним временем и другим, это, скорее, позиция по отношению к историческому процессу, его характеру, направленности и темпу; это позиция, выявляющаяся в оценках его итогов и в возможностях переоценки, смены ориентиров и ценностей и выбора новых путей. Россия находится на рубеже времен, и это означает, что переживаемая нами ситуация - «место», где настоящее встречается с будущим. Будущее -сослагательное наклонение истории, когда привычное нам совпадение человеческого и исторического распадается, становится проблематичным. Если история объективно возможна, то гипотетически возможна противоположная ситуация, в которой будущее не наступит никогда. Это предельный случай, изображенный в Откровении Иоанна как завершение земной истории, как Судный день. Но в слабом виде угроза, что будущее не наступит, присутствует там, где мы имеем дело с завершением какого-то относительно самостоятельного, внутренне цельного отрезка времени или исторического цикла. Приостановка, замедление хода времени характерно для периодов истории, представляющих перерывы между старым (прошедшим) и новым (наступающим) циклами. Вполне очевидно сходство «антракта» с карнавалом позднего средневековья: антракт есть культурно-исторический хронотоп, наполненный свободой и творческим усилием, опрокидыванием всяческих иерархий и завершенных образцов - словом, всем тем, что обусловливает обновление мира.

У России рубежа двух тысячелетий особые счеты с XX столетием. После очередного антракта - 1895 (Ходынка) и 1905 (Кровавое воскресенье) годы -мы застаем страну-незнакомку. Поддавшись соблазну в мгновение ока сделать явью тысячелетнюю мечту о царстве свободы и справедливости, она бежала от себя, отринула собственную историю, традицию, культуру. Выход из истории -антракт, взятый Россией в начале века, - затянулся на столетие и, в конце концов, обернулся очередной мировоззренческой катастрофой. И мы по-прежнему находимся на границе между варварством и цивилизацией. Русской истории свойственна какая-то внутренняя инертность, продолжительные периоды замедленного течения времени, сменяющиеся лихорадкой быстрых и насильственных перемен. Вот эта недостаточная зрелость и развитость начал исторической жизни, культуры и цивилизации в России делает чрезвычайно проблематичным ее исторический статус в и прошлом, и в настоящем, и в будущем.

Самый серьезный кризис, который мы сегодня переживаем, - это кризис национальной идентичности, рождающий навязчивое стремление отречься от европейских корней и истоков и объявить себя то Востоком Ксеркса, то Евразией. Означает ли крушение СССР и неизбежность крушения России? В какой мере современная Россия является наследницей Советского Союза и дооктябрьской России, что она унаследовала из недавнего и далекого прошлого? Ответы на эти вопросы должны прояснить условия, при которых мы переступаем рубеж времен. Действительно ли Россия на рубеже или опять историческое движение имитируется простой переменой лиц, конституций и политических программ.

Подобно фольклорному герою, Россия находится на распутье. Она стоит перед выбором: или подчиниться (как это не раз было в прошлом) чувству исторического одиночества и недоверия к окружающему миру, замкнуться вграницах непреходящего прошлого или преодолеть страх перед миром, отмеченную еще Чаадаевым отчужденность от цивилизации и сделать шаг в семью европейских народов, к которой она принадлежит по праву рождения, духу, вере и языку. Если случится второе, это будет уже другая Россия. Этой России понадобится новая национальная идея, которая появится независимо от усилий идеологов и станет почвой, для которой будет духовная культура, соединяющая традицию и настоящее и тем пролагающая мост в будущее. В современный период необходимо осмыслить происходящие цивилизационные перемены и уяснить место и роль России, ее дальнейшую эволюцию в мире. Цивилизационный дрейф России в территориальном развитии к востоку очевиден. Цивилизации Востока (традиционные, исторические цивилизации) характеризуются значительной ролью государства во внутренних преобразованиях. В историческом плане это было доминирование государственной роли правителя, будь то Иван IV, Петр I, Екатерина II, И.В. Сталин, Н.С. Хрущев и т.д. В структурно-организационном плане - это особое положение репрессивного аппарата, различного рода «тоталитарные модернизации», ничтожная цена человеческой жизни. Российская цивилизация, ища пути в будущее, столкнулась с невиданным явлением - слабостью государственной власти. И здесь возникает еще она проблема: сумеем ли мы, используя высокий потенциал общества, ликвидировать этот обвал и продвинуться по цивилизационной лестнице, преодолевая кризис. Современный кризис в России является особым. Налицо как технико-организационные моменты отставания, так и угроза культурной стагнации. Это свидетельствует о переходном типе российской цивилизации и вселяет надежду на ее развитие значительными темпами. Исторический опыт проведения индустриализации, коллективизации характеризует российскую цивилизацию как явление крайностей или потолочного типа. И в этом плане цивилизация рассматривается как основной объект безопасности, ориентированный на преодоление изолированности, замкнутости, сохранение традиций. Цивилизационный дуализм России привел к расколотости общества, отсутствию механизма сотрудничества между разными слоями, оппозиции интеллигенции к правящим кругам. Раздвоенность России в социально-политическом плане ведет к неблагоприятным явлениям и выдвигает проблему безопасности на первый план. Евразийское местоположение российской цивилизации или «кентавричность» России обязывает защитить жизненное пространство и объединить его народы. Российская цивилизационная практика должна быть направлена на сохранение роли России как центра мирового балансирования между Востоком и Западом. Однако мы должны признать, что Российская цивилизация утеряла многие преимущества с точки зрения стабильности. Сейчас 74 % от территории Советского Союза оттеснены на северо-восток. С точки зрения территориальной составляющей Россия приобретает все большие черты азиатской цивилизации, становится белым безмолвием, ибо утеряно 50 % населения, резко падает рождаемость, идет физическая убыль без войны. Сырье в значительной мере осталось в России, но изменений в качестве жизни у населения нет. Совершенно очевидно, что мы живем в другой стране, где присутствуют другие цивилизационные факторы. Необходимо до конца осознать эти цивилизационные сдвиги и более активно осваивать имеющиеся территории.

Неблагоприятное для России сужение территории на Западе и ее переориентация на Восток диктуют необходимость укрепления геополитического тыла в приграничных территориях на Дальнем Востоке, на линиях водораздела с Китаем, Монголией. Очевидное повышение роли России в обеспечении евразийской стабильности ввиду геополитических противоречий совпало с внутренним системным российским кризисом, что значительно ослабляет геополитическую активность. Интенсивная миграция в евразийском пространстве, ущербное состояние многих субъектов РФ, отсутствиефинансовых возможностей у центра «дарить» периферийным территориям -все это затрудняет решение проблем обеспечения жизненно важных интересов личности, общества, государства. Вовлечение периферии в процесс российской стабилизации является необходимостью, ибо цивилизационное развитие начинается с результативного управления внутреннего политического пространства. Но, с другой стороны, очевидно, что все же геополитические интересы новой России шире понятия «внутреннего развития». Так, по мнению исследователя В. Серебрянникова, в принципе геополитическое пространство России следует рассматривать в единстве его внутреннего и внешнего компонентов, через его внутренние и внешние интересы. Поэтому так важна задача защиты этого жизненного пространства, несмотря на дискуссионность вопроса о пропорциях европейского и азиатского в историческом и цивилизационном прошлом и настоящем России. Многочисленные преобразования последних лет, не успевающие укорениться, свидетельствуют о том, что российская цивилизация является цивилизацией маргинального типа. Оптимистичный взгляд на ее прошлое позволяет выделить значительные темпы цивилизационного пути, который прошла Россия. Это вселяет надежду на будущее российское долголетие в новом качестве. Хочется надеяться, что российская цивилизация не погибнет на глазах современников. «Разумеется, выполнить свое геополитическое предназначение Россия в состоянии не в одиночку, а став центром силы, притягивающим к себе союзников из ближнего и дальнего зарубежья и формируя вокруг себя мощный и динамично развивающийся регион мировой экономики». Ьезусловно, это сценарии долгосрочной стратегии, но решить его необходимо, найдя выход из кризиса.

Удручающее положение России требует, чтобы геополитическая перспектива России вписывалась в цивилизационную путем разработки модели постиндустриального общества. Речь идет о совмещении цивилизационно-геополитического дуализма, это невозможный вариант перехода. Цивилизационный подход учитывает статичные этнические, культурные связи пространства. Доминирующий же сейчас геополитический подход ориентирован на передел пространства и пересмотр границ. Геополитические опасности для России очень велики, и ей необходимо искать новые цивилизационные союзы, ориентированные как на традиционный восточный имидж, так и на новые реальные ситуации.

Восприятию исторического пути России недостает целостности. К Русской идее как форме целостного восприятия России не только по-разному относятся, но и по-разному понимают. Не существует какого-то ее общепринятого развернутого положения. Идея эта не только не успела воплотиться, но и сама разработка ее осталась неоконченной. Задача заключается не просто в том, чтобы изложить то, что было сделано, -необходим новый синтез уже имеющихся моментов, новое видение становящегося целого, отвечающее современной исторической ситуации. Гармонизация мира с неизбежностью включает в себя элемент трагедии. Но светлая цель лишает эту трагичность того ощущения бессмысленности, безысходности, Сизифова труда, которые столь характерны для Сартра и А. Камю. Русская же культура, подобно культуре Востока ищет ответы на вопросы в идеях Общего Дела - здесь смысл, высшая ценность и деятельность слиты в единое целое. Опасность утопичности Общего Дела в его федоровском варианте ни в коем случае не должна дискредитировать саму идею. Русская идея дает Ответ на Вызов современности. На тот Вызов, который бросают выживанию человечества глобальные проблемы мирового сообщества. Этот Ответ заключается в принципиальной мировоззренческой переориентации, которая состоит не в голом отрицании ключевых ценностей Запада и Востока, но в творческом синтезе их лучших сторон как моментов нового целостного мировоззрения. Именно такого мировоззрения катастрофически недостает как доминирующего в мире индустриальной цивилизации, так и нам - россиянам -в выборе своего пути. В чем же существо этого мировоззрения? Существует мысль в истории; мысль для истории; мысль об истории. Сказанное подводит к заключению: вникнуть в судьбу исторического применительно к России, ее назначению невозможно без разработки серьезной версии ее цивилизационного самостановления.

Множество событий исторического самотека непреднамеренно создает русло альтернатив. Отбор их случаен. Однако и на Западе, и на Востоке с их отработанными правовыми и силовыми регламентами точки бифуркации в жизни социумов проходятся сравнительно безболезненно. Срабатывают привычные меры предупреждения всеобщей конфликтности. Ничего похожего нет в России, где прохождение критических рубежей, связанных с перегруппировкой частей, влечет разрушение целого; за бифуркациями не следует обеспеченного порога устойчивости. Почему? Потому что бифуркации инициированы не логикой развития, а взвинченным нерационализированным сознанием. Наряду с американской, азиатской, европейской, исламистской (Туранской) русская идея относится к разряду так называемых великих панидей, которые применительно к народам (ценностным группам) ясно и отчетливо формулируют присущие им концепции бытия, обосновывают мировоззренческую самобытность, объемлют понятия о роли, месте, назначении, притязаниях в мире.

Идея богоизбранности России, задавая контур национального историософского мессианизма, развилась в теорию потенциальной перспективности России по отношению к Западу. Эвристическим посылом этой претенциозной теории выступило представление об исчерпанности цивилизационных сил Европы: она, дескать, изжила творческие силы и должна передать свое наследие новым народам, а именно - России. Подобное убеждение, оказываясь концентрацией провиденциальных надежд, составило стержень поисков отечественной идентичности, многочисленных макетов вселенского положения нашего общества, его идеального назначения. Не стремясь к полноте, охарактеризуем основные из данных культовых макетов. «Москва - Третий Рим».

Канули в Лету империи древности. В начале XX века распались Австро-Венгерская, Оттоманская империи, с середины того же столетия пошло обвальное крушение Британской, Французской, Нидерландской империй. В 1991 году завершилось бытие Советской империи. В чем причина нежизнеспособности, ущербности империй как социальных структур? Фатален ли их конец? Учитывая, что целостность Евразии для России - factorprima, и исходя из того, что исторически и державно он обеспечивается имперски, вопрос не в том, как отменить империю в России, а в том, как сделать ее цивилизационно эффективной. Нерешенная в отечественной истории задача гармонизации взаимодействия данных столпов и составляет содержание «русской идеи» в современной транскрипции.

Мировоззренческая катастрофа - это поражение в сфере смыслов, признанное народом. «Катастройка» (по Кургиняну) означает ломку исторического «хребта», разрыв времен, деструкцию целостности исторического сознания, эрозию смыслов, внедряемую под видом исторической правды. После того как перебит исторический хребет, место великой державы заменяет колония, в которой следом за колонизацией сознания идет колонизация всех сфер жизни. Подобная «катастройка» есть математически исчисляемая операция по вырезанию смыслозадающих частей коллективного мозга. Пока нам не хватает мужества, чтобы глубоко осмыслить все периоды нашей истории в их целостности, суть и смысл которой будет проясняться с течением времени. По сути дела, мы имеем некоторый тип цивилизации, в основе которого лежит принцип государственности, базирующийся на наднациональной, надконфессиональной разделенности: идея целостности, которая нашла свое выражение в государственном русском языке и аккумулировалась в русской культуре. Но эта культура очень часто находилась в оппозиции к государственным структурам. Т.е. живая, постоянно становящаяся культура, с одной стороны, и достаточно косная система государственного управления - с другой, и составляют основу цивилизационного устройства России. Доминирование одной из этих сторон за счет подавления другой приводит в России к серьезным социальным катаклизмам.

Россия в своем историческом развитии видела и испытала все -экологические катастрофы и ядерный кошмар, тоталитарные режимы и мировые войны, кровавые национальные конфликты и международный терроризм. При этом она ориентировалась и на политику, утверждая ее приоритетность по отношению к другим видам человеческой деятельности, и на научно-технический прогресс, стремясь с его помощью решить все социальные проблемы, и на национальную идею, полагая приобрести свободу и согласие в обществе.

Следует подчеркнуть, что русская идея в своей эволюции проявлялась в различных формах, в частности, в западничестве, славянофильстве, почвенничестве, евразийстве. Она, обладая огромным пассионарным,этнокультурным и духовным потенциалом, переварила и большевизм. Русская идея - тяжкий путь познания Россией самой себя, своего прошлого, настоящего, будущего, путь постижения своего смысла и назначения в истории человечества.

Ныне, в канун XXI века, как не раз прежде, встал вопрос о путях развития России, ее роли и значении во всемирной истории. Ученые и политики, дебатирующие этот вопрос, решают его неоднозначно, предлагая два различных по сути подхода. Одни из них, рассуждая о модернизации российского общества, связывают ее с приобщением к западноевропейской цивилизации, с присущими ей стадиями. Они ведут речь о возвращении России к капитализму после неудавшегося большевистского эксперимента построения социализма и коммунизма в «отдельно взятой стране». Другие авторы показывают специфику российской истории, стремятся найти собственное место России в мировом развитии. Будущее России им видится не через копирование западных образцов, а через возрождение вековых национальных традиций, в которых превалируют не индивидуальные, а коллективные ценности, где основополагающей является не частная собственность, разъединяющая людей, а общинно-государственная собственность, способствующая их объединению, третьи пессимистично смотрят на грядущее, предполагая генетическое вырождение российской нации и ухода ее с исторической арены. Вполне понятно, что сегодня крайне необходим научный поиск идейного регулятора миропонимания, поведения и действий людей, который мог бы стать вполне адекватным новой парадигме развития общества. Словом, в современном российском обществе сложился некий идеологический конгломерат, состоящий из множества различных идей, взглядов, учений. Ясно, что в этих условиях необходимо создание новой философской позиции, новой идеологии, которая охватывала бы людей, исповедующих самые разные убеждения. Современный мир исключительно сложен, противоречив, неустойчив и зыбок. Он столкнулся, в конечном счете, с проблемой выживания человечества. Перед лицом грозящих уничтожением опасностей мы, философствуя, должны быть готовыми ко всему. В этих условиях нелокальная проблема конца истории выходит на первый план, обретает новые черты и масштабы, во многом требует переосмысления. А развитие России неотделимо от развития всего человечества, поскольку она есть всего лишь его часть. Достойное включение во всемирно-историческое бытие - основной критерий достаточности существующих проектов цивилизационного развития России.

Список использованных источников и литературы

1. Гринин Л.С. Философия и социология истории; некоторые закономерности истории человечества. - Волгоград: Учитель, 1995-1996.

2. Губман Б.Л. Смысл истории. Очерки современных западных концепций. -М., 1991.

3. Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. - М.: Танаис Ди-Дик, 1994.

4. Гуревич А.Я. Категории средневековой культуры. - М., 1984.

5. Гуревич А.Я. Средневековый мир: культура безмолвствующего большинства. -М., 1990.

6. Гуревич П.С. Философия культуры. - М., 1994.

7. Гуссейнов А.А. Этика ненасилия // Вопросы философии. - 1992. - №3.

8. ДадаевB.C. Орбиты планетарной экологии. - М., 1989.

9. Демичев А.В. Дискурсы о смерти. Введение в танатологию. - СПб., 1997.

10. Деррида Ж. Письмо к японскому другу // Вопр. философии. - М., 1986.

11. Дилигенский Г.Г. «Конец истории» или смена цивилизаций // Вопросы философии. - 1991. -№ 3.

12. Дильтей В. Создание исторического мира в науке о духе// Философия немецкого историзма. -М., 1997.

13. Дильтей В. Типы мировоззрений и обнаружение их в метафизических системах// Хрестоматия по зарубежной философии конца XIX - начала XX столетий. -М., 1995.


Подобные документы

  • "Конец истории" как философская проблема. Концепция "Конца истории" Ф. Фукуямы. Понимание исторического развития Ф. Фукуямы. Влияние идеологии на развитие истории. Проблемы современности обнажили различного рода "угрозы" человеческому существованию.

    курсовая работа [36,7 K], добавлен 07.11.2008

  • Современная философия истории. Смысл и направленность истории. Критерии прогресса исторического процесса. Методологические подходы к типологизации общества. Философские проблемы периодизации истории. Формационный подход к пониманию исторического процесса.

    реферат [44,0 K], добавлен 12.08.2015

  • Основные модели философии истории: провиденциальная, космодентрическая, формационная и концепция "конца истории". Прототип истории "осевого времени" Карла Ясперса. Описание теории Гегеля и цивилизационной модели философии истории Освальда Шпенглера.

    курсовая работа [40,0 K], добавлен 26.02.2012

  • Форма развитого самосознания человека. Формирование гегелевской концепции истории на основе учения о сознании. Смысл Советского периода России и его значение для революционного преобразования человечества. Марксистско-ленинское понимание истории.

    контрольная работа [213,1 K], добавлен 11.03.2012

  • Роль философии в формировании мировоззрения людей. Философское толкование и характеристики исторического процесса. Отличия истории и философии как наук. Три вида историографии. Человек как биосоциальное существо и субъект истории. Имманентная логика.

    реферат [32,3 K], добавлен 22.02.2009

  • Мировая история. Современное и будущее. Смысл истории. Понятие "осевого времени", введенное Ясперсом, является у него своеобразной точкой отсчета истории. Основные положения в концепции Ясперса. Целостная концепция философии истории.

    реферат [25,9 K], добавлен 20.01.2004

  • Проблема развития общества в истории философии. Исторический процесс в материалистической концепции Маркса. Вопрос смысла жизни человека. Понятие и виды социальной мобильности. Стратификация современной России. Форма правления, типы политических режимов.

    контрольная работа [47,2 K], добавлен 03.03.2011

  • "Философические письма" П. Чаадаева. Противопоставление русской истории европейской. Составляющие содержания философии истории. Философские идеи славянофилов. Социально-философские идеи либерального и революционно-демократического западничества.

    реферат [52,2 K], добавлен 25.07.2011

  • Понятие исторической реальности. Процесс становления, развития, предмет и структура философии истории. Линейные и нелинейные интерпретации исторического процесса. Формационная и цивилизационная парадигмы в философии истории: достоинства и недостатки.

    реферат [53,3 K], добавлен 30.11.2015

  • Источники, субъекты и движущие силы исторического процесса. Понятия "народ", "массы", "элита". Философская мысль о роли народных масс в истории. Условия, масштабы, способы влияния личности на социальные изменения. Проблема культа личности в истории.

    контрольная работа [23,3 K], добавлен 08.01.2016

Работы в архивах красиво оформлены согласно требованиям ВУЗов и содержат рисунки, диаграммы, формулы и т.д.
PPT, PPTX и PDF-файлы представлены только в архивах.
Рекомендуем скачать работу.