Свобода исследований и социально-моральная ответственность человека

Размещено на http://www.allbest.ru/

Свобода исследований и социально-моральная ответственность человека

Как пророчески отметил В. Вернадский, в современную эпоху научная мысль превратилась в «планетарное явление». Влияние науки на человеческое общество и окружающий мир настолько грандиозно, а проникновение науки и техники в микро- и макрокосм, в глубинные основы жизни природы и общества настолько поражают наше сознание, что невозможно представить себе будущее человечества вне влияния науки.

Силы и возможности науки выросли настолько, что она может, с одной стороны, обеспечить решение глобальных проблем человечества, а, с другой стороны, применение некоторых научных достижений может поставить человечество на грань катастрофы. Становится очевидным, что ни один ученый не может оставаться к стороне от социальных проблем науки, быть безучастным к тому, в каких целях применяются результаты его открытий [1-4, 9, 12, 13, 15, 19].

Стремление предотвратить непоправимое, тревогу за будущее планеты прекрасно, хотя и весьма эмоционально, выразил шведский ученый, писатель и общественный деятель Рольф Эдберг:

«Есть ли на древе познания плоды, которых нам было бы лучше не отведывать? Существует ли некая граница, которую науке не следует переступать, - не потому, что ей не под силу идти дальше, а потому, что есть вещи, коих нам знать не надо? Не несет ли общество развитой науки и технологии в своем чреве зародыш общественного искоренения?

Наши знания о космических силах в недрах атома вооружили нас способностью одним неосмотрительным действием уничтожить плоды четырех миллиардов лет созидательной эволюции. Этот жертвенный огонь способен поглотить не только нынешнюю жизнь, но и все еще не родившиеся поколения.

До сих пор смерть индивидуума сочеталась с уверенностью, что род и вместе с ним частица отдельной личности будут жить дальше. Смысл жизни и смерти заключался в сознании того, что мы капли в потоке жизни. Существование в тени ядерного гриба лишило нас такой уверенности.

Другими, не ядерными, способами мы тоже медленно, по нашей мерке, но очень быстро в масштабах геологического летоисчисления разрушаем природу, основу основ того, от чего зависит наша жизнь» [15].

На протяжении развития человечества часто ставился вопрос о том, вредят ли знания человеку, обществу, связаны ли интеллектуальное совершенствование человека с его моральным созреванием; знания, которым он овладел, с его нравственным обликом? Сказывается ли развитие науки и техники (и если да, то как) на нравственных основах образа жизни людей, моральных устоях общества или же они независимы друг от друга?

В условиях, когда человеческое познание делало свои первые шаги, казалось, что разум и нравственность, истина и добро будут всегда существовать вместе, а неизменными спутниками зла, несправедливости, нравственных изъянов являются невежество, отсутствие развитого интеллекта. «Единственное благо - это знания, единственное зло - это невежество», - отмечал Диоген.

По мере развития общества становилось очевидным, что знание и нравственность далеко не всегда едины. Сократ, возлагавший большие надежды на улучшение общественных нравов посредством образования, недоумевал, почему многие понимают, что значит жить достойно, а ведут себя безнравственно. Аристотель утверждал: «кто двигается вперед в науках, но отстает в нравственности, тот более идет назад, чем вперед». «Мудр не тот, кто знает много, а тот, чьи знания полезны», - писал древнегреческий поэт Эсхил.

С течением времени мыслители все чаще приходили к пониманию того, что разум и добываемые человеком знания способны приносить людям не только благо, радость, счастье, но и горе, страдания, бедствия.

Широко известны слова из Библии: «в большой мудрости много печали, и кто приумножает знания, приумножает скорбь» (Экклезиаст), а также «мудрость мира сего есть безумие перед Богом» (апостол Павел). В Коране сказано: «чернила ученого и кровь мученика имеют перед Небом одинаковую ценность».

В XVIII ст. французский философ Жан-Жак Руссо, изучая природу моральности, пришел к выводу, что развитие науки не способствует моральному прогрессу человечества. В какой степени нарастала мощь и сила науки, технологии, искусства, в той же степени происходило падение моральных устоев человечества, считал мыслитель. Французский философ М. Монтень отмечал: «тому, кто не постиг науки добра, всякая наука приносит лишь вред». В решение данного вопроса внесли вклад и украинские ученые. Высоко оценивали социальную роль науки Григорий Сковорода, Тарас Шевченко, Памфил Юркевич, Иван Франко. Одним из первых мыслителей, выдвинувших идею «личной этики ученого», был Владимир Вернадский. Согласно его работам, ученый лично ответственен за свою судьбу и судьбу планеты. Формула ответственности за все на Земле может показаться сильным преувеличением. Однако возможное имеющееся преувеличение не должно использоваться, как предлог не отвечать, в сущности, ни за что. В. Вернадский призывает сберечь человечество от самоуничтожения, положить конец войнам, напоминает о недопустимости использования научных достижений для разработки оружия. И сегодня, когда, помимо ядерной, созданы водородная и нейтронная бомбы, бактериологическое и химическое оружие, когда человечество пережило трагедию Хиросимы и Нагасаки, нельзя забывать пророческие слова В. Вернадского: «Недалеко время, когда человек получит в свои руки атомную энергию, такой источник силы, который даст ему возможность строить свою жизнь, как он захочет.

Сумеет ли человек воспользоваться этой силой, направить ее на добро, а не на самоуничтожение?

Дорос ли он до умения использовать эту силу, которую неизбежно должна дать ему наука?

Ученые не должны закрывать глаза на возможные последствия их научной работы, научного прогресса. Они должны себя чувствовать ответственными за все последствия их открытий» [1-4, 6, 9, 19].

В работах современных мыслителей прослеживается неоднозначность оценки роли науки в обществе. Немецкий социолог Макс Вебер считает положительным достижением науки ее вклад в практическую и духовную сферы жизни общества (наука разрабатывает методы мышления и познания жизни), но также он утверждает, что науку нельзя назвать дорогой к счастью или путем к Богу потому, что наука не дает ответ на вопросы: как жить, в чем смысл жизни?

Английский философ Карл Поппер рассматривает науку не только как совокупность фактов, но и как одно из важнейших духовных достижений человечества. Он выступает против распространения в современном мире мистики, иррационализма - опасных для цивилизации явлений.

Американский философ Пол Фейерабенд считает, что польза науки несомненна, но это не может быть основой нетерпимости к конкурирующими с ней традициями (рациональное не покрывает иррациональное).

Подобная противоречивость во взглядах на роль науки в развитии общества привела к появлению в середине XX в. двух противоположных течений: сциентизма и антисциентизма (от лат. scienta - знание). Сторонники сциентизма считают науку эталоном всех других видов человеческой духовной деятельности, ставят ее выше всех других форм общественного сознания. Для антисциентизма характерно признание ограниченности роли науки в решении основных проблем бытия.

В конце XX ст. неоднократно выдвигалась идея о введении «клятвы ученого», аналогичной клятве Гиппократа в медицине, которая обязывала бы ученого отдавать свой труд и талант только ради добра для человечества и планеты Земля, максимально оберегать их от возможных негативных последствий научных исследований [1-4, 6, 9, 19].

Современные специалисты определяют нравственную ответственность как категорию этики, характеризующую отношение личности к другим людям, к обществу, к природе, с точки зрения осуществляемых ею определенных предъявляемых к ней нравственных требований [1, 2, 6, 9, 11, 20]. А. Швейцер определял этику как безграничную ответственность за все живое [14].

В современную эпоху особенно актуальными становятся требования этики в сфере науки. Ранее полагали, что этика науки состоит в соблюдении таких норм научной деятельности, как чистота проведения экспериментов, научная добросовестность, высокий профессионализм. Ныне соблюдение этих требований считается безусловно необходимым, но недостаточным. На повестку дня встал вопрос о социальной ответственности ученого. Любые попытки представителей науки снять с себя такую ответственность, ссылаясь на существование объективной логики науки, независимой от воли отдельных исследователей, ныне отвергаются как неэтичные. Так же как и стремление «спрятаться» за тезис, согласно которому использование научных достижений всецело определяется характером развития общества, в рамках которого наука функционирует. Вероятно, что ученые должны ощущать большую ответственность, чем представители других контингентов населения: есть целый ряд моментов, связанных с развитием науки, о которых они осведомлены лучше и которые они знают глубже, чем остальные люди. Только они могут обладать необходимым знанием, которое дает им возможность предугадать, оценить, подсчитать размеры грядущей опасности. По роду своей деятельности они должны это знать лучше администраторов, политиков, военных и хозяйственников, использующих достижения науки. Воистину справедливо сказано, что знание должно быть одним из самых сильных моральных импульсов, которые содержаться в научной деятельности [4-7, 9, 10].

Итак, научно-технический прогресс значительно обострил вопросы о последствиях возрастания силы разума, влиянии нарастающего потока знаний на духовность и нравственность. Так, частым аргументом при критике науки с позиций гуманизма выступает факт создания ядерного оружия. Ученых обвиняют в том, что бурное развитие физики в XX в. принесло человечеству не только новые знания о структуре атома, но и один из видов оружия массового поражения. В. Дорофеева и В. Дорофеев образно характеризуют социальные последствия великих открытий физиков: «…планета узнает об этих людях. Мир будет восторгаться одержимостью в науке и ужасаться содеянным ими. Они станут национальными героями для одних, их имена будут проклинать другие. И многие ученые под конец жизни станут не в ладу с собственной совестью» [4].

Необходимо отметить, что ученый, зная о возможных негативных последствиях научных открытий, в своих действиях по предотвращению этих последствий сталкивается с ограничениями социального порядка. При принятии решений об участии (или неучастии) в соответствующих разработках ученому приходится выбирать между различными критериями и ценностями. Когда физики должны были решать вопрос об участии в Манхэттенском проекте, они знали, что будут создавать оружие массового поражения небывалого масштаба. Заставила их согласиться на участие в этих разработках мысль о том, что гитлеровская Германия также находится на пути к созданию такого оружия [4, 5, 19].

За разработками ядерного оружия последовало испытание первой атомной бомбы (16.07.1945). Один из ее создателей, Р. Оппенгеймер, эстет, любитель и знаток духовных рукописей, потрясенный видом гигантского пылающего облака, произносит фразу, принадлежащую Кришну: «Я становлюсь смертью, сокрушительницей миров». Впоследствии Оппенгеймер отказывается от работ по созданию водородной бомбы [4].

Великий физик-теоретик Ричард Фейнман так описывает свои чувства после разработок и проведения испытания атомной бомбы, после трагедии Хиросимы и Нагасаки: «Понимаете, что со мной случилось, что случилось со всеми нами? Мы начинали с добрыми намерениями, потом усердно работали, чтобы завершить что-то важное. Это удовольствие, это очень волнующе. И перестаешь думать, знаете ли, просто перестаешь…

… мое первое впечатление было очень странным. Например, я сидел в ресторане в Нью-Йорке, смотрел на здание и, знаете ли, начинал думать о том, каков был радиус разрушения от бомбы в Хиросиме и тому подобное… Все эти здания - разрушенные, стертые до основания… И когда я проходил мимо и видел людей, возводящих мост или строящих новую дорогу, я думал - они сумасшедшие, они просто не понимают, они не понимают. Зачем они делают новые вещи? Это же так бесполезно».

Авторы книги «Сто лет восхождения» однозначно характеризуют последствия разработок ядерного оружия: «все, что занимало умы исследователей многие годы, чему отдавали они весь свой талант, свои силы, свою жизнь, что они считали принадлежащим им и называли обширным понятием «атомная физика», все это вдруг и, увы, беспрекословно перешло в иную категорию и стало большой и страшной политикой…

После взрыва в Хиросиме и Нагасаки… цена миру стала иной. Мир стал зависеть от ученых, и они вынуждены были принять на себя эту немыслимую ношу» [4].

Один из создателей термоядерного оружия академик А.Д. Сахаров в 70-х гг. отказывается от подобных разработок исключительно по моральным соображениям, полагая, что на коллизии и драматические противоречия современного мира «…должен быть ответ политический и гуманитарно-нравственный». Такая позиция ученого снискала ему уважение во всем мире. Вместе с тем на вопрос об оценке своей роли в разработке водородной бомбы, он однозначно заявляет, что в политической обстановке 40-50-х годов эта работа была исторически оправданной, поскольку наличие стратегического паритета удерживало мир от сползания к третьей мировой войне. В этих словах много спокойной мудрости [6, 9].

Этические проблемы, связанные с открытиями и исследованиями в области медицины, всегда являлись особенно острыми. В настоящее время в связи с развитием генной инженерии, перспективами клонирования возникает совершенно новый круг философско-этических проблем. Актуален поиск новых научно обоснованных этических принципов (императивов) исследовательской работы в данной сфере, оценки ее результатов и последствий научных открытий. Эти принципы не могут быть сформулированы умозрительно, путем простого соглашения, поскольку они основываются на ценностных стереотипах, выработанных многовековой культурой общества [13, 16-18, 21, 22].

Проблемы, возникающие в связи с клонированием тканей человека, вызывают значительный общественный резонанс. Так, например, в Великобритании общественное мнение было единственным препятствием на пути нового закона о разрешении клонирования человеческих эмбрионов. Тем не менее, парламент одобрил законопроект, разрешающий клонирование эмбрионов в терапевтических целях, т.к. результаты подобных исследований могут иметь несомненную ценность для разработки новых методов лечения.

В то же время, обоснованную тревогу вызывает возможность превращения тканей человеческого тела в научно-исследовательские материалы и клиническую продукцию, их коммерческое использование [16-18, 20-22].

С того времени, как впервые было проведено анатомическое вскрытие (вдохновившее Данте к описанию ада), использование органов и тканей человеческого тела в научно-исследовательских и клинических целях всегда взывало противоречивое отношение. Принесенное Ренессансом возрастание интереса к анатомии привело к тому, что похищение тел превращалось в бизнес: трупы получали путем разорения могил, подкупа служителей морга, убийства нищих. Подобные явления прекратились только, когда закон об анатомии позволил использовать с анатомическими целями тела казненных преступников и неопознанные трупы. Это обстоятельство стало для среднего и высшего класса общества гарантией того, что тела представителей этих классов никогда не будут использованы в подобных целях. Эти трения перешли в новую плоскость именно в наше время.

Проблема использования клеток и тканей человека недостаточно отработана в современном законодательстве и в общественном сознании. Дискуссии по этому поводу порождают ряд вопросов: уместно ли ткани тела человека (например, изъятые при оперативном вмешательстве) считать сырьем для исследовательских целей? Или же ткани тела как часть человека имеют исходную ценность? Выражают ли гены сущность индивидуума и неприкасаемую составляющую человеческой наследственности? Можно ли при проведении подобных исследований избежать эксплуатации, и какова степень ответственности ученых, работающих в этой сфере? [16-18, 20-22]

В эпоху научно-технической революции, когда вся планета становится объектом производственного и научно-исследовательского воздействия человека, когда общество получило в свои руки власть над силами природы, которая может даровать благо, но может привести и к глобальной экологической катастрофе и к гибели цивилизации, назрела необходимость переосмысления этических концепций, касающихся экологии. Отношение современного человека к природе недостаточно включается в сферу действия морального сознания. Долг относительно природы не осознается как нравственный долг человека. Нанесение повседневного ущерба природной среде не вызывает чувства вины. Моральная ответственность почти не распространяется на сферу воздействия человека на природу. Сложилось мнение о том, что мораль включает в себя лишь принципы и нормы отношений между людьми, не затрагивая отношения человека к природе. Это глубочайшее заблуждение [9, 11, 13-15, 20, 21].

На стадии становления морали, когда сфера природы и сфера человека почти не различались, формирующееся моральное сознание включало в себя отношения не только к соплеменникам, но и к природным объектам, явлениям, живим существам и природе в целом. Развитие общественного производства привело к отделению человека от природной среды, а также к противопоставлению природы культуре в сознании людей. Из сферы морального сознания постепенно исключается отношение к животным (как к низшим по сравнению с человеком) и отношение к природным явлениям (как к низшим по сравнению с обществом). Мораль приобретает антропоцентрический характер.

В последнее время намечается существенный поворот к расширению действия морали - ее экологизация, что отображает нарастающий экологический кризис. «Человек впервые реально понял, что он житель планеты» (В. Вернадский). Общество не может замедлить темпы своего развития и поэтому вынуждено активно преобразовывать природную среду. Но общество не может сохранить себя как таковое, не проникнувшись нравственным отношением к природе. В этом смысле трудно переоценить значение философской разработки нравственных принципов и норм экологического сознания [9, 11, 13, 20].

В прошлом философы нередко обращались к проблеме расширения сферы действия морали. Так, В. Соловьев, полемизируя с И. Кантом, подчеркивал: «По Канту, только разумные существа могут быть такой целью (целью нравственной деятельности); но это ограничение происходит только из одностороннего рационализма Канта и лишено объективных оснований». К. Циолковский писал, что «этика космоса, то есть сознательных существ, состоит; в том. чтобы не было нигде никаких страдании; ни для совершенных, ни для других… животных».

Великий ученый-гуманист А. Швейцер. автор учения о «благоговении перед жизнью», еще в начале нашего века осознал необходимость включения в сферу морали отношения человека к природе. Он предвидел современный экологический кризис и предугадывал именно в морали важный источник его предотвращения и разрешения. Мыслитель определял этику как безграничную ответственность за все, что живет. Истинный гуманизм должен не утверждать приоритет человека, а уважение к жизни вообще.

В книге «Благоговение перед жизнью» А. Швейцер пишет: «Попытка установить общезначимые ценностные различия между живыми существами восходят к стремлению судить о них в зависимости от того, кажутся ли они нам стоящими ближе к человеку или дальше, что, конечно, является субъективным критерием. Ибо кто из нас знает, какое значение имеет другое живое существо само по себе и в мировом целом?

Если последовательно проводить такое различие, то придется признать, будто имеется лишенная всякой ценности жизнь, которой можно нанести вред и даже уничтожить без всяких последствий. А потом к этой категории жизни можно будет причислить в зависимости от обстоятельств те или иные виды насекомых или примитивные народы». Великий мыслитель считал: «Там, где я наношу вред какой-либо жизни, я должен ясно сознавать. насколько это необходимо. Я не должен делать ничего, кроме неизбежного, - даже самого незначительного. Крестьянин, скосивший на лугу тысячу цветков для корма своей коровы, не должен ради забавы сминать цветок, растущий на обочине дороги, т.к. в этом случае он совершит преступление против жизни, не оправданное никакой необходимостью» [14].

Одна из концепций, призванных всесторонне оценивать последствия вмешательства человека в природную сферу и защитить биосферу, была названа экологическим императивом (П. Фролов). В свете экологического императива становится аморальным взгляд на природу как на ресурс, использование природы в целом и животных в частности как средства для удовлетворения утилитарных человеческих потребностей.

Таким образом, историей философской этической мыслью накоплен уже некоторый опыт в сфере экологизации морали. Четко осознано, что «законом человеческой деятельности должно стать не изымание из природы… богатств, а создание условий для наиболее целесообразного развития самой природы» (О. Дробницкий). Однако этого недостаточно. Этика призвана обосновывать и конкретизировать в соответствующих новых нравственных нормах положение о том, что отношение человека к природе должно основываться на принципах взаимозависимости, которые предполагают формирование специфических нравственных и этических принципов. От них во многом будет зависеть решение гамлетовского вопроса «быть или не быть» нашей цивилизации [9, 11, 13, 15, 20].

Актуальным и важным в теоретическом плане является изучение объективных и субъективных условий и факторов, влияющих на социальную позицию научных работников и их ответственность за результаты своей работы. Гуманизм науки всегда проявляется в единстве нравственных идеалов и научных знаний. Ученый, будучи исполнителем определенной социальной роли, одновременно выступает и индивидуальностью, имеющей богатый внутренний психологический мир. Как социальный субъект, он осуществляет свою деятельность не в одиночестве. Его деятельность, как и всякая другая, регламентируется отношениями между людьми и имеет такие аспекты, как гносеологический (связанный с поисками истины) и этический (определяет нравственные цели деятельности, стремление не причинить зла). Эти аспекты в разной мере выражены и в созданном научном продукте [5-7, 10].

Между идеей (научной гипотезой, открытием) и условиями, которые ее порождают, всегда стоит личность мыслителя с его объективным отношением к проблеме, выбором индивидуального призвания, неповторимым стилем мышления и духовной организацией. Подбор фактов, способы их описания и толкования, направленность и характер аргументации, ссылка на определенные источники, способ выполнения расчетов, наконец, форма (знаковая или литературная), то есть все, что составляет суть научной концепции (особенно в гуманитарной сфере) неразрывно связаны с уникальной творческой манерой данного ученого. Уникальность личности ученого и его мировоззрение накладывают отпечаток и на сам процесс поиска объективной истины, и на его результаты. В современных условиях большинство специалистов разграничивают ценностные установки науки и ценностные установки личности ученого. К ценностным установкам науки относят идеалы и нормы науки, этос науки, гуманистический смысл, объективность, стремление к истинному знанию, идеалу научности. У науки есть свой кодекс, нравственные начала в ней обязательны, как обязательна точность цифр. «Это признание правды как мерила вещей. Это - честность в отношении к фактам. Это - совестливость перед лицом неправды. И это - мужество при оценке ее» (И. Золотусский) [5].

Ценностные установки личности ученого могут быть различными, на их формирование влияют такие факторы как нормы науки (идеалы научности и др.), конкретная историческая ситуация в обществе, место науки в обществе, личностные предпочтения. Ценности науки и ценностные установки ученого взаимосвязаны, но степень этой взаимосвязи может быть различной [5-7, 10].

Как отмечает А.И. Гоженко: «…ученый должен любить науку, свой труд. Конечно, желательно, чтобы в любой профессии каждый труженик любил свое дело. Но это желательно, а для ученого обязательно. Такой принцип обусловлен тем, что научный труд является особым, творческим процессом, а творить, создавать что-то новое, особенно в интеллектуальной деятельности, практически невозможно при индифферентном отношении к научному труду. Особенно это относится к теоретическим наукам, в том числе и научной экспериментальной медицине, так как в этом случае результаты труда не носят предметный характер, а посему, не могут сами выступать в качестве стимулов и критериев труда. Теоретические заключения, выводы, установления новых закономерностей существования живой материи, человека могут изучаться наиболее эффективно лишь тогда, когда ученый будет любить науку и это будет его путеводной звездой. Второй особенностью научной этики в области медицины следует считать гуманизм» [3].

Любой, кто проводит научные исследования, либо внедряет их результаты, попадает в ситуации выбора, который неизбежно приходится делать. Этот выбор определен не только внутренней сутью конкретного исследования, но и рядом иных факторов, упомянутых выше. Моральная ответственность ученых обусловлена и тем, что их деятельность направляется не только бескорыстным стремлением к пониманию «таинств природы». Ученые справедливо ожидают морального и материального вознаграждения за свой труд. Кроме того, каждому человеку свойственно стремление к признанию, власти, возможно, к славе. В ракурсе данной проблемы интересна статья А. Эйнштейна «Мотивы научного исследования».

«Разные посетители в храме науки: люди и духовные силы, которые привели их туда. Некоторые занимаются наукой с гордым чувством своего интеллектуального преимущества, для них наука - тот спорт, который должен дать им полноту жизни и удовлетворение честолюбия. Можно найти в храме и других: плоды своей мыслей приносят в жертву только с утилитарной целью. Если бы посланный Богом ангел пришел в храм и вынес оттуда тех, кто принадлежит к этим двум категориям, то храм катастрофически бы опустел. Но все же кто-то из ученых прошлого и современности остался бы». Ценностными ориентациями для них являются истинные знания, радость открытия (nihil est animo iucundus, quam discere).

Важно, чтобы ученые, из усилий которых складываются достижения человечества, были не только охвачены великой страстью открытий, но и пытались трезво прогнозировать значимость своих деяний для общества и осмыслить всю меру ответственности за последствия научно-технического прогресса. Их моральные оценки должны быть применимы не только к способу использования результатов, но и к самим этим результатам [5-7, 10, 13].

Нельзя считать этически нейтральными методы и средства научных исследований во многих сферах науки. Непростые моральные вопросы возникают при этическом обосновании экономического и социального экспериментирования, экспериментах по трансплантации органов, донорскому материнству. Нельзя не упомянуть также о проблеме использования животных в эксперименте. Ее истоки можно увидеть еще в научно-фантастическом романе Г. Уэллса «Остров доктора Моро», главный герой которого, претендуя на роль творца, пытается создать людей из животных путем операций. Сомнительны его цели, но неоспоримо то, что методы его неприемлемы - он подвергает животных постоянным мучительным страданиям. Полученные им результаты и цели его исследований не могут оправдать его.

Великий немецкий ученый А. Швейцер еще до распространения движений «зеленых» и широкого обсуждения данной проблемы в обществе в своей книге «Благоговение перед жизнью» писал: «Те люди, которые проводят эксперименты над животными, связанные с разработкой новых операций или с применением новых медикаментов, те, которые прививают животным болезни, чтобы использовать затем полученные результаты для лечения людей, никогда не должны вообще успокаивать себя тем, что их жестокие действия преследуют благородные цели. В каждом отдельном случае они должны взвесить, существует ли в действительности необходимость приносить это животное в жертву человечеству. Они должны быть постоянно обеспокоены тем, чтобы ослабить боль, насколько это возможно… Именно благодаря тому, что животное, используемое в качестве подопытного, в своей боли стало ценным для страдающего человека, между ним и человеком установилось новое, единственное в своем роде отношение солидарности. Отсюда вытекает для каждого из нас необходимость делать по отношению к любой твари любое возможное добро…

Никто из нас не имеет права пройти мимо страданий, за которые мы, собственно, не несем ответственности, и не предотвратить их.

Никто не должен успокаивать себя при этом тем, что он якобы вынужден будет вмешиваться здесь в дела, которые его не касаются. Никто не должен закрывать глаза и не считаться с теми страданиями, которых он не видел. Никто не должен сам себе облегчать тяжесть ответственности» [14].

А.И. Гоженко характеризует возникающие в экспериментальной медицине этические проблемы следующим образом: «…при принципиальном гуманизме и высоконравственном характере научной деятельности, особенно в области экспериментальной медицины, конкретные виды научной работы сопровождались и сопровождаются действиями, которые наносят тот или иной вред животному, а зачастую приводят к его гибели. Такое сочетание гуманизма экспериментальной медицины в целом и конкретных отрицательных воздействий на живые объекты всегда волновали ученых и побуждали их к выработке определенных этических норм конкретной экспериментальной научной работы. Но лишь к концу 20 века в науке сформировано новое направление, получившее наименование биоэтика, как система нравственных норм и правил, регулирующих, регламентирующих деятельность в клинической и экспериментальной медицине. Произошедшие важнейшие изменения в медицинской науке и технологии в 60-70-е годы в Западной Европе, Северной Америке поставили перед обществом ряд новых этических проблем, потребовавших расширения прав пациента и изменения норм Гиппократовой этики. Новое научное направление, разрешающее эти вопросы, получило название биоэтики» [3].

Таким образом, для ученых и специалистов, работающих в области практического применения научных достижений, необходимым является сочетание исследовательских и нравственных (социально-моральных, гуманистических, этических) подходов к решению проблем, касающихся свободы научного творчества и ответственности перед обществом. Следует отметить, что всеобъемлющая ответственность не является альтернативой свободы научного поиска. Существенную помощь на этом сложном пути может оказать философия, которая должна приблизиться к жизни и современным глобальным проблемам человечества, способствовать поиску путей их решения, помочь найти общий язык представителям разных отраслей науки для выработки общих концепций, связанных с социально-моральной ответственностью ученых.

«Наука не сможет быть виновата. Виноваты только люди, которые плохо используют ее достижения», - писал французский физик Ф. Жолио-Кюри.

Литература

наука моральный духовность знание

1. Алексеев П., Панин А. Философия. - М., 1996.

2. Волчек Е.З. Философия. - Минск, 1996.

3. Гоженко А.И. Лекции по экспериментальной медицине. - Одесса, 2003.

4. Золотусский И. Фауст и физики. - М., 1988.

5. Дорофеева В., Дорофеев В. Сто лет восхождения. - М., 1988.

6. Капто А.С. Этика ученого. // Вестник Академии наук СССР. - 1990.

7. Кравец А. Идеалы и идолы науки. - Воронеж, 1993.

8. Логанов И. Свобода личности. - М., 1970.

9. Мамчур Е.А. О социальной ответственности ученых. // Философские науки. - 1990. - №5.

10. Онофуйчук А. Особистість у філософії та науці. // Проблеми філософії. - 1988. - №6.

11. Петрицкий В.А. Экологизация морали и этики. // Философские науки. - 1990. - №5.

12. Товчига О.В., Лисенко І.О. Свобода дослідження і соціально-моральна відповідальність людини. // Тези доповідей наукової студентської конференції НФАУ. - Харків: НФАУ. - 2002.

13. Философия биологии. Вчера, сегодня, завтра (Памяти Регины Семеновны Карпинской). - Сб. статей. - М., 1996.

14. Швейцер А. Благоговение перед жизнью. - М., 1992.

15. Эдберг Р. Капли воды - капли времени. // Наука и жизнь. - 1989. - №11.

Размещено на Allbest.ru