Марксмодернизм или свободные рассуждения о влиянии марксизма на концепции модернизации

Размещено на http://www.allbest.ru/

МАРКСМОДЕРНИЗМ или свободные рассужДения о влиянии марксизма на концепции модернизации

Е. А. Зайцева, И. А. Савченко

Современному ученому-обществоведу, не усматривающему в своих размышлениях влияния идей К. Маркса, скорее всего, просто не хватает эрудиции. Те же, кто хотя бы бегло прочел с десяток хороших (или не очень) работ представителей разных научных школ новейшего времени, безоговорочно признают: большинство современных научных направлений в общественных науках сложилось при безусловном воздействии идей К. Маркса. Одни научные подходы развивались как продолжение марксистской теории, другие в противовес ей. Но, так или иначе, современная социальная наука пропитана марксизмом.

В данной статье авторы стремятся показать, что влияние Маркса на такую сферу научных интересов, как социокультурное взаимодействие, также масштабно. Особенно сильным и практически значимым оказалось влияние марксизма на теории модернизации. Связь модернизаторских и марксистских идей настолько тесна, что авторы сочли возможным ввести новый термин марксмодернизм [1].

Маркс обозначает магистральный курс социокультурного воздействия Запада на традиционные общности. Основные положения марксистской теории были сформулированы в период стремительного развития капитализма и создания мировой колониальной системы. Эти два взаимосвязанных процесса определили концептуально-идеологический контекст формирования исследовательской стратегии этого периода.

В рамках классической марксистской теории и в её последующих модификациях в идеологии социал-демократизма и большевизма практически впервые были обозначены политические аспекты решения не только проблем колониализма, но и национальных отношений.

Поскольку в теоретико-методологическом основании марксизма лежит материалистически интерпретируемые диалектика и история, типологизация этнических общностей выстраивается в русле формационного подхода. Типы этнических образований племя, характерное для эпохи первобытнообщинных отношений, народность для рабовладельческой и феодальной формаций и нация для эпох капитализма и социализма классифицируются в зависимости от степени усложнения социальной организации общества. В качестве этнодифференцирующих признаков общности постулируются язык, территория, особенности психической организации, выраженной в феноменах культуры и самосознания. Для нации как наиболее сложного этносоциального образования в отличие от племени и народности характерна общность экономической жизни, формирующаяся в критический период ломки феодальных отношений и восходящего развития капитализма [2].

В марксизме этнонациональная проблематика никогда не рассматривалась как самостоятельная социальная проблема. Исходя из принципов диалектического и исторического материализма, национальные отношения в конечном итоге определяются классовыми, строятся в зависимости от классовой структуры этнических общностей. Колониальный гнет порождает национальные и антиколониальные движения, которые являются результатом эксплуатации, с уничтожением которой должны неизбежно исчезнуть и антагонистические отношения между народами [3]. Радикальным средством решения национального вопроса должна была стать пролетарская революция, рассматриваемая как стимул к постепенному сближению и слиянию наций [4].

Примечательно, что свержение колониального гнета Карл Маркс рассматривал не в рамках культурного самоопределения народов, а в контексте борьбы с господством буржуазии. Так, вполне убедительно звучит утверждение Маркса о том, что у пролетария в Англии и наемного рабочего в колониальной Индии один общий враг английская буржуазия [5].

Самое важное, что сделал Маркс для дальнейшего развития проблемы межнациональных отношений это соединение уже ставшего к тому времени классикой эволюционного направления с формационным подходом и теорией конфликта.

В принципе, формационный подход можно рассматривать как одну из эволюционистских схем. Только если, скажем, О. Конт и К. А. Сен-Симон в качестве основного критерия общественной эволюции рассматривали типы мышления, а Г. Спенсер степень разнородности общества, то К. Маркс способ производства.

Что касается теории конфликта, то традиционно, особенно в отечественном обществознании, ее противопоставляют эволюционной теории. На ум приходит прежде всего «школьная» оппозиция эволюционных и революционных изменений. Действительно, эволюционисты-классики считали эволюцию естественным восходящим развитием от высших форм к высшим, а разрушительные конфликты причиной эпизодов регресса. Маркс, в принципе, не отрицал поступательный эволюционный процесс, но указывал на то, что судьбоносные перемены в общественном устройстве чаще всего сопряжены с определенной формой конфликта: революциями, опустошительными войнами, разрушениями. Так, в Европе рабство сменилось феодализмом вследствие нашествия варваров и уничтожения античной культуры. Феодализм после долгого процесса разложения подвергся окончательной ликвидации в результате буржуазных революций. И, наконец, капитализм должен был быть также низвергнут посредством социальной революции.

Как известно, основной целью развития человечества Маркс считал мировую революцию и последующее установление коммунизма во всем мире. При этом он полагал принцип смены общественных формаций незыблемым. Следовательно, прежде чем перейти к более справедливому мироустройству, все общества должны пройти необходимые формационные стадии. Речь шла, главным образом, о капиталистическом этапе.

Экономическая отсталость незападных обществ, по мнению Маркса, являлась препятствием «великой социальной революции» [6] в мировом масштабе. Поэтому колонизацию и сопутствующее ей жестокое уничтожение культуры порабощенных народов Маркс рассматривал как болезненные, но, вместе с тем, прогрессивные процессы эволюционного ускорения, которые буржуазия осуществляет в корыстных целях, в реальности приближая свой неизбежный конец.

В этом смысле наиболее показательны две статьи К. Маркса «Британское владычество в Индии» [7], и «Будущие результаты Британского владычества в Индии» [8], написанные для американской демократической газеты «New-York Daily Tribune» в июле 1853 г.

Маркс начинает с признания того факта, что бедствия, причиненные Индостану британцами, «неизмеримо более глубоки, чем все бедствия, испытанные Индостаном раньше» [9]. Как ни значительны были политические перемены в прошлом Индии, ее социальные условия оставались неизменными с самой отдаленной древности до первого десятилетия XIX в. Ручной ткацкий станок и ручная прялка, породившие бесчисленную армию прядильщиков и ткачей, были главными стержнями в структуре индийского общества. С незапамятных времен Европа получала великолепные ткани продукт индийского труда и посылала взамен свои драгоценные металлы, снабжая, таким образом, материалом местного золотых дел мастера, этого необходимого члена индийского общества, любовь которого к украшениям так велика. Британский завоеватель уничтожил индийский ручной ткацкий станок и разрушил ручную прялку. Англия сначала вытеснила индийские хлопчатобумажные изделия с европейских рынков, затем приступила к ввозу в Индостан пряжи и кончила тем, что стала наводнять родину хлопчатобумажных изделий хлопчатобумажными товарами [10].

К. Маркс убедительно показывает, как «маленькие стереотипные формы социального организма» Индостана большей частью разрушены и исчезают навсегда не столько вследствие грубого вмешательства британского налогового чиновника и британского солдата, сколько в результате действия английской паровой машины, английской науки и английской свободы торговли.

Организованные по-семейному индийские общины покоились на домашней промышленности, на своеобразной комбинации ручного ткачества, ручного прядения и ручного способа обработки земли комбинации, которая придавала им самодовлеющий характер. Английское вмешательство, в результате которого как индийские прядильщики, так и индийские ткачи были сметены с лица земли, разрушило эти маленькие «полуварварские, полуцивилизованные» общины, уничтожив их экономический базис, и таким образом произвело «величайшую и, надо сказать правду, единственную социальную революцию, пережитую когда-либо Азией» [11].

С позиций Маркса, «как ни печально с точки зрения чисто человеческих чувств зрелище разрушения и распада на составные элементы этого бесчисленного множества трудолюбивых, патриархальных, мирных социальных организаций, как ни прискорбно видеть их брошенными в пучину бедствий, а каждого из их членов утратившим одновременно как свои древние формы цивилизации, так и свои исконные источники существования, мы не должны забывать, что эти идиллические сельские общины, сколь безобидными они бы ни казались, всегда были прочной основой восточного деспотизма, что они ограничивали человеческий разум самыми узкими рамками, делая из него покорное орудие суеверия, накладывая на него рабские цепи традиционных правил, лишая его всякого величия, всякой исторической инициативы. Мы не должны забывать эгоизма варваров, которые, сосредоточив все свои интересы на ничтожном клочке земли, спокойно наблюдали, как рушились целые империи, как совершались невероятные жестокости, как истребляли население больших городов, спокойно наблюдали все это, уделяя этому не больше внимания, чем явлениям природы, и сами становились беспомощной жертвой любого захватчика, соблаговолившего обратить на них свое внимание» [12].

Маркс полагал, что, вызывая социальную революцию в Индостане, Англия руководствовалась самыми низменными целями и проявила тупость в тех способах, при помощи которых она их добивалась. Но главный вопрос, по мнению Маркса, заключается в том, «может ли человечество выполнить свое назначение без коренной революции в социальных условиях Азии. Если нет, то Англия, несмотря на все свои преступления, была бессознательным орудием истории, вызывая эту революцию» [13]. Наконец, отмечая, что, «как бы ни было прискорбно для наших личных чувств зрелище разрушения древнего мира», с точки зрения истории, его современник имеет право воскликнуть вместе с Гёте:

Sollte diese Qual uns qualen Если мука не ключ отрады,

Da sie unsre Lust vermehrt, Кто б терзаться ею стал?

Hat nicht Myriaden Seelen Разве жизней мириады

Timur's Herrschaft aufgezehrt? Тамерлан не растоптал?

(Из стихотворения «К Зулейке», цикл «Западно-Восточный Диван») [14].

Таким образом, Маркс убеждает читателя, что Англии предстоит выполнить в Индии двоякую миссию: разрушительную и созидательную, с одной стороны, уничтожить старое азиатское общество, а с другой заложить материальную основу западного общества в Азии [15].

Британцы, пишет Маркс, уничтожили индийскую цивилизацию, разрушив местные общины, искоренив местную промышленность и нивелировав все великое и возвышенное в индийском обществе. «Страницы истории господства англичан в Индии едва ли говорят о чем-либо, кроме разрушения; их созидательная работа едва заметна за грудой развалин. Тем не менее эта работа началась» [16].

К. Маркс делает на удивление верный прогноз. Все, говорит он, что английская буржуазия будет, вероятно, вынуждена осуществить в Индии, не принесет свободы народным массам и не улучшит существенно их социального положения, ибо и то и другое зависит не только от развития производительных сил, но и от того, владеет ли ими народ. Но что буржуазия непременно будет делать, это создавать материальные предпосылки для осуществления как той, так и другой задачи [17].

К. Маркс признает, что опустошительное действие английской промышленности на Индию страну, которая по своим размерам не меньше Европы, совершенно очевидно, и оно ужасно. Но это действие является лишь органическим результатом всей существующей системы производства. Это производство зиждется на всесильном господстве капитала. Централизация капитала совершенно необходима для существования капитала как независимой силы.

Буржуазный период истории, согласно Марксу, призван создать материальный базис нового мира: с одной стороны, развить мировые сношения, основанные на взаимной зависимости всего человечества, а также и средства этих сношений; с другой развить производительные силы человека и обеспечить превращение материального производства в господство при помощи науки над силами природы. Буржуазная промышленность и торговля создают эти материальные условия нового мира, подобно тому как геологические революции создали поверхность земли. Лишь после того как великая социальная революция овладеет достижениями буржуазной эпохи, мировым рынком и современными производительными силами и подчинит их общему контролю наиболее передовых народов, лишь тогда человеческий прогресс перестанет «уподобляться тому отвратительному языческому идолу, который не желал пить нектар иначе, как из черепов убитых» [18].

Итак, основа марксизма экономический детерминизм. В контексте интересующей нас тематики он выражается не только в первичности экономики по отношению к другим сферам общественной жизни, но и в возможности и необходимости жертвовать культурой ради экономического развития. Именно эта ключевая идея легла в основу концепций модернизации.

Марксистские идеи создают основу для формирования теорий модернизации. Под несомненным влиянием марксизма, из которого была исключена проблема классового антагонизма, на Западе возникли теории модернизации. В западной социологии теория модернизации была и во многом остается господствующей аналитической парадигмой объяснения глобального процесса, в ходе которого традиционные общества достигают состояния модерна (modernity). Модернизаторские концепции возникли еще в период существования колониальной системы, но не утратили силу и после ее распада.

Согласно общепринятому мнению, одним из первых концепцию модернизации обосновал американский социолог Д. Лернер в работе «Исчезновение традиционного общества» [19]. Лернер указывает, что достижение состояния модерна традиционными обществами осуществляется в четырех направлениях: политическом, культурном, экономическом и социальном.

В исследованиях теоретиков модернизации (Д. Лернера, Л. Гринфилд, А. Смита и др.) содержатся основные социологические характеристики процесса модернизации, указывается на ее неизбежность, всеобщность и прогрессивность.

Согласно устоявшейся точке зрения, модернизация всегда исходит от западного общества и направлена на незападные общности. Модернизация может быть внешней и внутренней. Отличие здесь носит преимущественно географический характер. Внешняя модернизация выходит за исконные границы западного государства, охватывает чаще всего заморские территории и выражается прежде всего в их индустриализации. Внутренняя модернизация выражается в унификационных процессах внутри индустриально развитых обществ, направлена в первую очередь на нетитульные этнокультурные общности и имеет своей целью их ассимиляцию и уподобление доминирующей культуре.

В исследованиях Д. Лернера [20], C. Холла (в соавторстве с Б. Гибеном [21-22]), Л. Гринфилда [23] и Р. Арона [24-25] анализируются процесс внешней модернизации, его перспективы и результаты. Согласно основным положениям из работ, если человечество во всем мозаичном многообразии своих расовых и этнических составляющих представляет единое целое (ступеньки в единой эволюционной лестнице), движущееся в одном цивилизационном направлении, то «отсталость» одних народов должна быть ликвидирована в процессе «научения» более продвинутыми в культурном отношении странами. Иными словами, «отсталые» народы должны просто «европеизироваться».

Внутренний аспект модернизации изучался в контексте национализма [26] и построения нации-государства. Общей целью внутренней модернизации считалось преодоление отсталости и традиционных установок этнических субкультурных групп внутри национального государства. Основная стратегия модернизации в данном случае приведение всех культурных сегментов национального государства к единому стандарту, заданному титульным государствообразующим этносом, как правило, наиболее развитым в социально-экономическом плане и сосредоточившим в своих руках политическую власть. Ученые исследовали определенные стороны процесса внутренней модернизации. В итоге сформировались ее экономические (А. Смит [27-28], Э. Геллнер [29-30], Т. Нэирн [31-32]), политические (Дж. Брейи [33] и М. Манн [34]) и культурологические (культурно-ассимилятивные) (Б. Андерсон [35]) теории. Совокупное содержание указанных теорий показывает, как в результате модернизационных процессов экономически отсталые общности, лишенные представлений о демократии и свободах, отягощенные грузом устаревших ценностей, не укладывающихся в рамки современных норм, вливаются в индустриально-развитое общество граждан, разделяющих единые культурные символы и установки.

Отметим, что в концепциях внутренней модернизации культурному фактору уделяется гораздо больше внимания, нежели в концепциях внешней модернизации. Здесь речь идет об аккультурации этнических сегментов общества в рамках общей культурной парадигмы, т. е. об ассимиляции.

Известный и проверенный способ распространения культуры ядра манипуляция культурными символами и ценностями, особенно через средства массовой информации. Очевидно, что все это становится возможным в условиях всеобщего владения официальным языком и единой школьной системы, существенно сужающей различия в социализации молодежи отдельных групп. Особенно важна активная роль властей в утверждении общей политической культуры. Контроль над информационными сетями позволяет им определять цели, укладывающиеся в общенациональную парадигму, повышать статус и расширять сферу влияния власти и вообще манипулировать массами, используя развитую технику массового внушения [36].

Во второй половине прошлого столетия некоторые теоретики модернизации поспешили опровергнуть свою приверженность к марксистскому наследию. Так, было выдвинуто мнение, что в рамках теории модернизации социальное и культурное изменение анализируются исключительно в категориях современный и традиционный. Однако у Маркса эти категории тоже встречаются (в том же «Британском владычестве»), но на фоне идей классового антагонизма не выглядят как ключевые. Самюэл Хантингтон, который в тот период еще не был знаменитым автором идеи«цивилизационного разлома», писал, что еще в начале 70-х гг. прошлого столетия прочие категории: демократия, олигархия и диктатура, либерализм и консерватизм, тоталитаризм и конституционализм, социализм, коммунизм и капитализм, национализм и интернационализм все были отодвинуты на задний план теоретического мышления, а на передний план выдвинулись современность и традиционность, ставшие отражением Великой дихотомии между остальными обществами дихотомии, определявшей образ мышления в развитых странах Европы и Америки в течение ста с лишним лет [37].

Итак, мост из «отсталости» в «современность» лежит через модернизацию. С. Хантингтон называет девять главных характеристик модернизации, которые он обнаруживает в явном или скрытом виде практически у всех авторов, работающих в данной области.

Революционность, ибо процесс модернизации предполагает кардинальный характер изменений, радикальную и тотальную смену всех институтов, систем, структур общества и человеческой жизни.

Комплексность, так как модернизация не сводится к какому-то одному аспекту, одной стороне, одному измерению общественной жизни; она охватывает общество полностью.

Системность, потому что изменения одного фактора, одного фрагмента системы побуждают и определяют изменения в других факторах и фрагментах; в результате происходит целостный системный переворот.

Глобальность. Зародившись когда-то в Европе, модернизация приобретает ныне глобальный размах. Все страны были когда-то традиционными, все страны ныне либо стали современными, либо находятся в процессе движения к этому состоянию.

Протяженность. Хотя модернизация революционна по масштабам изменений, но не делается в одночасье. Темпы изменений сейчас возрастают, но все равно модернизация требует времени, она происходит в течение жизни нескольких поколений.

Ступенчатость. Все общества, модернизируясь, должны пройти одни и те же стадии. Сколько каждому обществу осталось идти по пути модернизации, зависит от того, на какой стадии оно находится, когда начинает модернизационный процесс.

Гомогенизация. Традиционных обществ много, и все они разные; у них одно общее то, что они не современные. Современные общества в основных своих структурах и проявлениях одинаковы.

Необратимость. На этом пути могут быть задержки, частичные отступления, снижение темпов и т. п. Но все это частности; главное же в том, что, начавшись, модернизация не может не завершиться успехом.

Прогрессивность. Хотя на пути может быть много зла и страданий, в конечном счете все окупится, так как в модернизированном современном обществе неизмеримо выше культурное и материальное благополучие человека [38].

Анализ этих девяти характеристик модернизации позволяет обнаружить, что Хантингтон, никогда не считавший себя марксистом, концептуально не так уж далек от основ марксистского учения. Такая характеристика модернизации как революционность, вероятно, не нуждается в обосновании своей связи с марксизмом. Комплексность и системность также производные учения К. Маркса. Ступенчатость вариант формационного взгляда на историю. Что уж говорить о прогрессивности как о возможности жертв и насилия ради прогресса? Некоторое сомнение может вызвать такая характеристика модернизационного процесса, как протяженность, но у Хантингтона она прописана настолько вяло, что вполне компенсируется революционностью.

В данном случае самое время вспомнить выражение Дж. Гэлбрейта о том, что Маркс является «слишком крупной фигурой, чтобы целиком отдать его социалистам и коммунистам...» [39]. Таким образом, если отойти от стереотипов и понять, что классовая борьба является основополагающим, но не единственным концептуальным началом учения Маркса, то станет ясно, что теория модернизация одна из ветвей, активно развивавших это учение в ХХ в.

И поэтому мы полагаем, что магистральную западную парадигму социокультурной проблемы можно назвать МАРКСМОДЕРНИЗМОМ. Этот термин так же точен, как и красив.

Как самый яркий представитель экономического детерминизма К. Маркс в оппозиции традиции и современности был безусловно на стороне последней. Никакие потери, прежде всего духовные, культурные не могли стать препятствием индустриального развития «отсталых» обществ.

Если К. Маркс, будучи сторонником насильственной индустриализации обществ, все же признавал, что она влечет за собой жестокие утраты в плане культуры, то концепции модернизации намного более оптимистичны. Их авторы считали необходимым условием модернизации отказ народа от традиционной культуры и не видели в этом никакой жертвы, очевидно, не считая традиционные культуры ценностью.

В целом модернизаторские концепции видели в модернизации лишь позитивное влияние на традиционные культуры. Результатом модернизации считался экономический рост и развитие гражданского общества и правового государства в традиционных обществах. Культурная унификация рассматривалась как благо. В оппозицию модернизаторским концепциям развивались т. н. теории зависимого развития, в которых взаимодействие современного и традиционного общества не выглядит так радужно.

Был ли Ленин марксмодернистом? В нашей стране марксистское учение традиционно воспринимается в контексте марксизма-ленинизма. Поэтому может показаться странным, почему, рассуждая о Марксе и его наследии, о Ленине мы до сих пор не упомянули.

Действительно, на Западе же имена Ленина и Маркса не ставятся в один ряд. Так, вопреки расхожему мнению, интерес к работам К. Маркса на Западе никогда не остывал, и в наши дни он особенно популярен. О наследии В. И. Ленина такого сказать нельзя [40].

Закономерно возникает желание получить ответ на вопрос: а был ли Ленин марксмодернистом? А именно, как Ленин относился к проблеме культурных жертв ради индустриального прогресса?

Безусловно, Ленин и его соратники были самыми верными адептами марксизма. Поэтому среди большевиков любые модификации марксистского учения рассматривались как кощунственные. В ленинской интерпретации марксизма была подтверждена и развита мысль о революционных прогрессивных переменах, спровоцированных разрушением традиционного уклада жизни народов.

Справедливости ради нельзя не отметить, что особое место в марксистско-ленинской концепции национального вопроса занимает рожденный в недрах австрийской социал-демократии лозунг «прав наций на самоопределение», вплоть до отделения и образования независимого национального государства [41]. Этот лозунг у Ленина выступает логическим завершением принципа «последовательного и решительного демократизма».

Вместе с тем конституирование данной идеи приобретает смысл только в связи с задачами классовой борьбы. Так как конечной целью пролетариев является всемирная республика рабочих, практическая реализация принципа «права на самоопределение» не есть призыв к национальному размежеванию (что само по себе противоречит сущностным интересам «могильщиков буржуазии»), а, напротив, эффективное средство их неминуемого сближения. Призывы к поддержанию и развитию национальной культуры, к национально-культурной автономии с позиций ортодоксального большевизма рассматривались в лучшем случае как «бредни буржуазного национализма», ведущие к «безысходной национальной грызне» [42]. «Пролетариат же не только не берется отстоять национальное развитие каждой нации, а, напротив, предостерегает массы от таких иллюзий, отстаивает самую полную свободу капиталистического оборота, приветствует всякую ассимиляцию наций за исключением насильственной или опирающейся на привилегии. Он поддерживает все, помогающее стиранию национальных различий, падению национальных перегородок, все, делающее связи между национальностями теснее и теснее, все, ведущее к слиянию наций» [43].

Таким образом, Ленин, можно сказать, тоже был марксмодернистом, одним из первых. По крайней мере свои идеи он высказал на полвека раньше Лернера. В двадцатом веке, таким образом, марксмодернизмом был объят весь мир.

Двадцатый век закончился, но его марксмодернистское наследие продолжает свой разрушительный путь. Запад в действительности оказался более яростным воплотителем марксмодернистских идей: это неудивительно, ведь Маркс ориентировал свои труды на западного человека, устанавливающего по всему миру современные механизмы.

Российское общество то ли от природной вялости, то ли от природной же сентиментальности и любви к своим (и чужим корням) принимало марксмодернизм не так активно, о чем говорят достаточно ярко представленные на постсоветском пространстве традиционные жизненные уклады и общая экономическая отсталость.

Между тем, посмотрев на всю новейшую историю незамутненным взглядом, несложно обнаружить, что марксмодернистская парадигма во всем мире победила безоговорочно. Глобализация и есть воплощение марксмодернистских идей.

Выдвигая тезис о господстве марксмодернизма, авторы, безусловно, готовы встретить контрутверждение о том, что современной альтернативой марксмодернизму является постмодерн с присущими ему разнообразием и свободой. В действительности постмодерн тот же марксмодернизм, а разнородность лишь парадоксальная форма унификации. Если классический модерн предполагает, что миллионы людей смотрят одно и то же по одному телеканалу, то постмодерн одно и то же по десяткам каналов.

Примечания

марксизм модернизация социокультурный нация

1. В изобретенном авторами термине «марксмодернизм» задействована игра слов «Маркс» и «модернизм». Искусствоведческий термин «модернизм» не только созвучен понятию «модернизация», но и отражает его глубинный смысл. Модернизм (итал. modernismo «современное течение» от лат. modernus «современный, недавний») направление в искусстве и литературе XX в., характеризующееся разрывом с предшествующим историческим опытом художественного творчества.

2. Арон Р. Карл Маркс // Этапы развития социологической мысли. М., 1993.

3. Кравченко С. А. Социология марксизма // Социология / под ред. Э. В. Тадевосяна. М., 1995.

4. Маркс К., Энгельс Ф. Учредительный манифест международного товарищества рабочих, основанного 28 сентября 1864 г. на публичном собрании, состоявшемся в Сент-Мартинс Холле, Лонг-Эйр, в Лондоне // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: в 9 т. Т. 4. М., 1986. С. 151-159.

5. Маркс К., Энгельс Ф. Британское владычество в Индии // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: в 9 т. Т. 4. М.: Наука, 1986. С. 96-101.

6. Маркс К., Энгельс Ф. Будущие результаты Британского владычества в Индии // Маркс К., Энгельс Ф. Избр. соч.: в 9 т. Т. 4. М., 1986. С. 102-107.

7. Маркс К., Энгельс Ф. Британское владычество в Индии. С. 96-101.

8. Маркс К., Энгельс Ф. Будущие результаты Британского владычества в Индии. C. 103.

9. Маркс К., Энгельс Ф. Британское владычество в Индии. С. 96-97.

10. Там же. С. 98-99.

11. Там же. С. 99.

12. Там же. С. 100-101.

13. Там же. С. 101.

14. Там же.

15. Маркс К., Энгельс Ф. Будущие результаты Британского владычества в Индии. С. 103.

16. Там же. С. 103.

17. Там же. С. 101.

18. Там же.

19. Lerner D. The Passing of Traditional Society. Glencoe, Free Press, 1958.

20. Lerner D. Op. cit.

21. Hall S., Gieben B. Formations of Modernity. Cambridge: Polity Press, 1992.

22. Hall S., Jefferson T. (eds.) Resistance through Rituals. London; Hutchinson, 1976.

23. Greenfeld L. Nationalism: Five Roads to Modermity. Cambridge (Mass.), 1992.

24. Aron R. Eighteen Lectures on Industrial Society. London: Weidenfeld & Nicolson, 1967.

25. Aron R. The Imperial Republic. The United States and the World 1945-1973 // Englewood Cliffs. New Jersey, Prentice-Hall, 1974.

26. Согласно современной социально-политической терминологии, понятие национализма не тождественно этноцентризму и ксенофобии. Национализм это комплекс мероприятий, направленных на объединение нации в пределах государства. Иными словами, «национализм, это комплекс идеологических представлений и политической практики, в котором центральное место занимают интересы нации» [См.: Коротеева В. В. Теории национализма в зарубежных социальных науках. М.: Рос. гуманит. ун-т, 1999. С. 10]. Национализм как исключительная черта индустриального общества первоначально сложился как политическая идеология Англии и Франции.

27. Smith A. Memory and Modernity Reflections on Ernest Gellner's Theory of Nationalism // Nations and Nationalism. Vol. 2. 1996. № 3.

28. Smith A. Nationalism and Modernism. London, 1998.

29. Геллнер Э. Нации и национализм. М., 1991.

30. Gellner E. Encouters with Nationalism. Oxford, 1994.

31. Nairn T. The Break-Up of Britain: Crisis and Neo-Nationalism. London, 1990.

32. Nairn T. Faces of Nationalism: Janus Revisited. London, 1997.

33. BreiullyJ. Nationalism and the State. Manchester, 1993.

34. Mann M. A Political Theory of Nationalism and Its Excesses. Perival S. (ed.) Nations of Nationalism. Budapest, 1995.

35. Андерсон Б. Воображаемые сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. М., 2001.

36. Deutsch K. W. Tides among Nations. N. Y., 1979.

37. Huntington S. The change to change. Comparative politics in post-behavioral era. Colorado, 1998.

38. Ibid. P. 360-363.

39. Гэлбрейт Дж. Экономические теории и цели общества. М., 1976.

40. Действительно, Маркс сегодня это респектабельный ученый, книги которого изучают в ведущих университетах в качестве классики социологии и экономического анализа. Имя Ленина практически забыто на Западе и вызывает саркастическую усмешку у выходцев из стран социалистического лагеря. См.: Мартынов К. К критике европолиткорректности // Русский журнал. 2007. 6 марта. Режим доступа: http: //www.russ.ru/politics/docs/s_z_k_kritike_ evropolitkorrektnosti

41. Ленин В. И. О национальном вопросе и национальной политике. М., 1989. 557 с.

Размещено на Allbest.ru